ЗЛАТОБОР
Мы молча ехали по лесной дороге. Каждый думал о чем- то своем. Стефания была настолько глубоко погружена в свои мысли, что я не решался прервать ее.
- Меня всегда вводит в транс перестук копыт Белогрива, - проговорила она, наконец, нарушив тишину. - Он такой… глухой и теплый, я тону в нем… в блаженстве безмыслия…
Стефания перебирала пальцами шелковистую гриву белоснежного коня. Ее собственные темные волосы разбегались волнами по плечам при каждом движении головы.
- А меня завораживают переливы твоих волос… Будто танец, - слова произнеслись сами собой, но я не жалел об этом.
Ведунья, не сказав не слова, послала своего скакуна вперед.
- Аня! – досадуя на ее беспечность, я пришпорил серого.
- Время ли сейчас расточать комплименты, сударь?! – крикнула она через плечо, но глаза ее сверкали и смеялись.
Она резко остановилась, и я тоже натянул поводья, медленно подъехал ближе. У наших ног брал начало невероятно широкий каньон, по ступенчатым склонам которого буйно разросся лес, вершины деревьев трепетали на ветру осенней позолотой. Кое-где под лучами яркого солнца вспыхивали зеркала заводей.
- Какая яркая палитра! Неужто осень начинается?
- Похоже на то, – ответил я. – Давай сверимся с картой: что-то я не припоминаю этого каньона.
Девушка спешилась, достала пергамент. Мне было трудно сосредоточится рядом с ней, магнетические потоки, исходившие от чародейки, захватывали все мое естество. Осознание того, что она просто рядом, заглушало все остальные мысли.
- Вот, мы поехали по этой дороге, правильно? Вот здесь линия, похожая на горы…
- Такой линией может быть отмечен и овраг… Или каньон, – я взял себя в руки и подошел к обрывистому спуску.
- Значит, мы на верном пути, – Стефания очаровательно улыбнулась и изящно взлетела в седло.
- Как твоя нога? – спросил я, беспокоясь за ее рану.
- Не тревожься. Как на волке… - отстранено ответила Стефания, и я понял, что про рану она давным-давно и думать забыла.
Я вздохнул полной грудью. К запахам леса добавился аромат осени, это будило во мне непередаваемое чувство светлой печали.
- Золотой дорогой дальней
Я ходил во тьме глубокой,
Не познав великой тайны,
Позабыв о том далеком,
Что хранит ларец хрустальный.
И теперь не сердце ноет -
Плачет светлая душа,
Глядя, как идешь ты плавно,
Не робея, не спеша… - стихи рождались легко и мягко, точно звучали в моем сердце с самого моего появления на свет.
- Как трепещет твое платье,
Развеваясь на ветру!
В глубине зрачков янтарных
Я мистическом плену.
Стефания слушала, не глядя в мою сторону и опустив глаза. Я не мог понять по выражению ее лица, нравятся ли ей стихи. Но все же продолжил:
- Как алеют твои губы!
Видишь, я в огне горю:
Это осень повенчала
Нас в неведомом миру,
Золотила листья тихо
И шептала о любви…
Чашу с зельем приворотным
За меня ты пригуби!
Я заметил на щеках девушки легкий румянец, и не смея больше смущать ее, направил своего коня к спуску в каньон. Стефания последовала за мной.
* * *
Солнце вычертило в небе длинную дугу, и день клонился к вечеру, наши лошади неспешно ступали по тропе, давая возможность любоваться окружающей красотой. Когда спуск окончился, мы очутились в совершенно другом лесу.
Здесь деревья были вдвое ниже тех дубов и сосен, к которым мы уже привыкли, путешествуя по сновидению Ниэллара. Пронизанные зелеными прожилками охристые листья шевелились на ветру, а белые гладкие стволы делали их желтизну еще более пронзительной. Мохнатые ели контрастно выделялись на фоне радостной яркой растительности. Островки кустарников с дикими красными ягодами подчеркивали все это великолепие.
- Ой, как на березы наши похожи! – Стефания прижала руки к груди. – Только у этих нет черных засечек.
В Примории деревьев с белым стволом мне не доводилось видеть.
- Значит, березы?
Аня указала рукой в сторону пушистой елки похожей на девчонку в зеленом платье и сказала:
- А эта – прямо как ель, которую украшают у нас в средине зимы на праздник Карачун! Мне здесь нравиться. Я чувствую себя почти как дома, а это дорогого стоит!
Я согласился с ней и предложил найти место для привала.
Мы разыскали родник, бьющий из-под заросшего нежно-зеленой травой камня. Его журчание добавляло во все вокруг чистые ноты покоя и уюта.
Расположившись поблизости от источника, Стефания принялась раскладывать наши пожитки, а моими заботами у нас заполыхал веселый костер.
- Хорошо, что здесь полно дичи! – сказал я, доставая метательные диски. – Жди ужин! – и я скрылся в зарослях.
Как я и обещал, очень скоро мы уже сидели на постеленных на землю конских попонах, и вдыхали аромат кипящей в котле похлебки.
- У тебя не возникала мысль, что мы будем делать в тот момент, когда появится возможность пробудить Ниэллара? - прервала молчание Белая волчица.
Я не ждал такого вопроса. Мне было что ответить, но я пока не хотел…
- Я напомню ему об одной вещи, - уклончиво проговорил я. - О которой он даже не подозревает.
Я видел, что Аня заинтригована.
- Это тайна? - девушка прикрыла темные глаза ресницами. – Ну, что ж… Дело твое.
Я вдруг ощутил себя одиноким. Мной владело чувство, что ее глаза должны смотреть на меня вечность.
- Пока да, тайна, – я боялся обидеть ее, но девушка не стала настаивать.
Вкусно поужинав - надо отдать должное талантам ведуньи - мы сидели в тишине, наблюдали за жизнью леса, погружающегося в вечерний сумрак, и беседовали.
- Как ты думаешь, – спросила меня Стефания, разложив перед собой карту, – Что сейчас испытывает твой друг, властвуя над этим местом? - Она водила по пергаменту пальцем, едва поспевая за перемещающимся значком, изображавшим Ниэллара.
- Возможно, желание забыться, уйти в мир своих грез, - ответил я, не задумываясь. - Но он обманывается. Ты знаешь, – мне вдруг очень захотелось поделиться с ней тем, что я видел в наш первый день в обновленном сне. – Над лесом я видел одну странную вещь…
Ведунья внимательно на меня посмотрела:
– И что это?
- Стена… синяя. Как граница чего -то… Или преграда.
- И?
- Она охватывала весь мир.
- Граница сна?
- Возможно. Она похожа на расплавленное стекло, вечно текущее и не находящее свою форму, – мне действительно было сложно описать то, что я видел.
- Говоришь, она синяя… Хм. Синий - это цвет Неба и северного хлада. Мне кажется, что именно такая стена стоит между тобой и человеком, до которого хочешь достучаться, открыть ему правду… А он слушает и не слышит, словно бесконечная стена разделяет вас.
Мне показалось, что Стефания права. В том, настоящем мире мы неспособны ее увидеть, но чувствуем. Чаще, чем хотелось бы.
- А самое невероятное…
- Ну? – Анечка прикусила губу от любопытства.
- В эту стену влетела твоя странная говорящая знакомая!
- Гамаюн!? – ведунья почти вскрикнула.
- Доброго вечера, мои дорогие! – услышал я из-за спины, вскочил и обернулся. Позади на дереве сидела птица с человеческим лицом. Венок из желтых листьев украшал ей голову, а сиреневое оперение искрилось от пламени костра.
- Не ждали - не гадали? – пропела предсказательница и спорхнула с дерева к огню.
- Здравствуй, вещунья крылатая, – радостно улыбнулась Стефания. – Ты с вопросами или с ответами?
- Воспрошайте! И будет ответ вам даден! – громко высказалась Гамаюн в каком-то новом своем амплуа.
- Может, похлебки? – зачем-то предложил я.
Но Стефания не стала тратить время понапрасну:
- Меня мучает один вопрос: отчего Ниэллар в сером городе явился моим двойником?
Человекоптица взмахнула крылищами, вздымая в воздух снопы искр от костра, по-цыгански цокнула языком и быстро заговорила:
- А-а-а-а! Что узнать хочешь, дорогая моя! А ежели сама подумаешь, найдешь ли ты ответ правильный? Даже если и найдешь - сама себе не поверишь! Так и заблудишься в поисках…
Внезапно Гамаюн замолчала, моргнула и совершенно другим тоном произнесла:
- Ну, так и быть, отвечу я на твой вопрос, раз обещала.
Мы задержали дыхание.
- Не понимает он, сердешный, себя самое, не помнит себя прежнего - от этого и метания, и страдания эти ярко-красочные. Все хочет кем-то другим прикинуться.
- Это заметно. Но как нам угадать его следующее проявление? Ведь мы можем гоняться за ним вечно!
- Как разбудить его!? – вопрос сам слетел с моего языка.
Гамаюн погрозила мне пером, словно нашалившему мальчишке, и промолвила:
- Напрасно тратишь время зря,
Выспрашивая у меня,
Что знаешь сам, в душе храня.
Ответ, где встретите его,
Найдете в доме одного
Забытого собой червя!
- Что-о-о? – Аня оторопело вытаращила глаза. – Какого червя?
Мифическая птица обошла вокруг костра, отплясывая цыганочку, и молвила:
- А коняжек-то отпустить вам надобно. Чтобы, как ветер в чистом поле, им свободными бывать, навстречу свободе нестись… А то мало ли что? Ну да ладно! Ручку вы мне золотить, я вижу, не будете. Прощайте, ямалы! Или как там вас там… Э-э-э… Чавеллы!
Крылья взмывшей в небо Гамаюн овеяли нас воздухом и опавшими листьями.
- Что она хотела сказать? – я был немного удивлен птичьей загадочностью.
- На кочевье, что-ль, намекала? - предположила ведунья,
- Кочевать вдвоем… Вольными и счастливыми… - моя голова закружилась, ноздри затрепетали, ощущая аромат луговых цветов, окутывающий ведунью. Глаза ее неотрывно глядели в мои – а на дне их полыхал янтарь.
Хруст ветвей и громкий шорох листьев разорвали нить первого поцелуя. Мы отпрянули друг от друга, озираясь.
Я выхватил из костра горящий сук и взмахнул им перед собой.
Из-за белых стволов выходили олени. Шкуры их серебрились, словно в изморози; покрытые инеем рога казались сделанными из металла, а ноздри выдували морозный воздух.
- А ведь не холодно совсем, да? – спросила у меня Стефания напряженным голосом.
Я кивнул. Не знаю, что бы сказал по этому поводу Ратияр, но, все мои инстинкты хищника в этот момент вопили об опасности. Кажется, то же ощутила и волчица.
- Ох ты, ничего себе фантазия у твоего друга-чародея! – Стефания сделала шаг назад, поднимая кинжалы перед собой, и водя ими в воздухе, словно стараясь почувствовать, откуда будет нанесен первый удар.
- Тебе тоже кажется: не к добру это? – задал я не требующий ответа вопрос.
Олени остановились, взяв нас в полукольцо. Один из них поднял к небу увенчанную ветвистыми рогами голову и угрожающе затрубил. В глазах его полыхали ненависть и жажда крови, а из пасти торчали две пары тонких белых и невероятно острых клыков.
- Сюрпри-и-из… - протянул я.
Ведунья метнулась к лошадям и одним взмахом перерезала удила. Наши скакуны так прянули с места, что не приходилось и сомневаться, насколько опасны рогатые гости!
Девушка со вздохом проводила взглядом скрывшегося в темноте Белогрива и скосила глаза на стаю Морозных оленей. Те склонили головы, выставляя вперед пикообразные наконечники рогов, которые сверкали, словно сосульки.
- Всесторонне оценив ситуацию, считаю, что нам придется бросить наше добро и покинуть поле битвы, - прошептал я, стараясь за витиеватостью фраз скрыть пробравшую меня жуть. - Как любил говаривать мой отец, лучшая победа – это выиграть бой, не начав его!
- Согласна! – энергично кивнула Волчица. – В воздух!
- Я сейчас…
Я прикрыл глаза, вызывая в памяти подходящие образы.
- Нельзя ли побыстрее… - услышал я голос ведуньи. Мне пришлось открыть глаза. Как раз вовремя, чтобы лицезреть, как остророгая стая кидается в атаку. - Бежим! – крикнул я, увлекая девушку в чащу.
- Ты что не перекидываешься? – орала мне Аня, петляя среди берез. Бегать она, оказывается умела весьма прытко.
- Погоди, я сейчас!!! – крикнул я на бегу, снова пытаясь сосредоточиться… получалось еще хуже.
- Да в чем дело-то? - взвизгнула ведунья, запрыгивая на поваленный ствол. Потянувшись, она схватилась за ветку высокой широкостволой березы, и шустро вскарабкалась вверх.
- Залазь сюда! – кричала мне она. – Может, близость неба поможет!
Не тратя времени, я потянулся к первой же подходящей ветке, но она сломалась, а расстояние между мной и бешеными животными катастрофически сократилось.
Олень взмахнул рогами, направляя их так, чтобы пригвоздить меня к земле, - и сделал гигантский прыжок в ко мне, нанося удар. Я перекатился в сторону, вскочил на ноги. Резко поменяв направление, вожак стаи бросился за мной.
Пронзительный крик Стефании, уже сидящей на верхушке дерева, придал мне новые силы. С разбегу я прыгнул в сторону и, оттолкнувшись от тонкой и гибкой березы, и уцепился, наконец, за крепкую ветвь.
Добравшись до верхушки, я огляделся, отыскивая ведунью. Она располагалась в развилке соседнего высокого дерева - при желании мы могли бы пожать друг другу руки.
Я взглянул вниз, на бесновавшихся оленей, выдыхающих клубы пара, - и желание скакать по деревьям моментально отпало.
- Вы как перекидываетесь вообще? При свечах и курениях? – съязвила напуганная девушка, тоже обратившая внимание на бодающих березы красавцев.
- Прошу, извини! Сейчас все получится… - я развязал шнуры плаща и расстегнул рубаху. Девушка демонстративно закрыла глаза ладошками.
- Эй! А вещи? – окликнул я ее. – И без того почти все олешкам досталось!
Я бросил ей сверток со своей одеждой и отвернулся, вдыхая запах неба и падая взглядом в его синеву.
И вот… я уже обнимаю крыльями воздушные потоки!
«Наконец!» - торжествующий орлиный крик привлек внимание ведуньи. Увидав меня парящим над деревьями, Стефания отодвинулась подальше от ствола и дала мне возможность уцепиться когтями за белую кору.
«Садись верхом!»
Забравшись мне на загривок, девушка едва заметно вздрогнула.
«Устроилась?» - спросил я ее мысленно.
- Да, – ответила она и призналась, – мне страшновато…
«Доверься... Научись верить мне…» - о последнем я почти пожалел, что сказал, но в ответ услышал лишь короткое: «хорошо».
Мы сорвались с верхушки березы, оставляя далеко внизу морозных оленей, которые яростно набросились на наши пожитки, раздирая их в клочья рогами, клыками и копытами.
- Милые зверушки… - грустно вздохнула Стефания. – И Белогрив ускакал…
«Не печалься, Аня, лучше оглянись вокруг!»
Мы летели над красочным лесом, я чувствовал тяжесть ее тела у себя на спине и ликовал от этой близости. Как никогда, я был полон свободы… Той особенной свободы, которая свойственна лишь влюбленным…
СТЕФАНИЯ
Едва мы с грифоном оказались в воздухе, все сжалось у меня внутри, и я сама себе показалась не больше воробья. На проплывающий внизу лес смотреть было очень страшно, поэтому я закрыла глаза, стараясь справится с мелкой дрожью. Я все время боялась не удержаться на скользкой шелковистой шкуре Златобора.
«Научись верить мне…», - услышала я безмолвный говор грифона, и мне стало стыдно. Стыдно, что я, захваченная своими страхами, забыла, кто сейчас рядом со мной.
Отец–Небо! Как же я корила себя за возникшее вдруг желание оттянуть подольше момент нашего освобождения из сна, привидевшегося Ниэллару! Ведь тогда… Целые миры пролягут между мной и этой блестящей шкурой медового цвета …
Заставив себя расслабиться, я все больше и больше проникалась легкостью полета, его привольностью, его высотой. Я лелеяла мысль, что Небо, мой бог и отец, сейчас со мной, и чувствует то же, что и я… Ведунья неба попала в свою стихию.
Мышцы зверя перекатывались под шкурой при каждом взмахе широких крыльев. Меня обдувал поток встречного ветра, и я открывалась ему навстречу. Подхваченные движением воздушных струй, мои волосы развевались, взмывали в воздух и падали на спину, грозя безнадежно запутаться.
- Я лечу!!! – хохотала я, перестав бояться.
«Рад за тебя, - услышала я мысленную речь, - давно мечтал прокатить тебя в поднебесье!»
- Спасибо-о-о!!! – я совершенно искренне благодарила этот миг, когда все пространство стало принадлежать нам двоим.
Я прижалась щекой к гриве Златобора и всмотрелась в то, что происходило внизу, в укрытом ночными тенями лесу. Там среди деревьев мелькали и искрились спины морозных оленей. Животные мчались за нами, словно ледяные снаряды, и я невольно восхищалась их грацией.
- Не судьба догнать! – крикнула я им.
Златобор, услышав это, добавил с задорным смешком: «Судьба волчицу повстречать!»
Это было весело – дразнить преследователей, но меня начало одолевать беспокойство: а что, если они могут нас преследовать бесконечно? Что же, так и куковать нам на верхушках деревьев?!
Словно в ответ на невысказанный вопрос, тишину огласил звон колоколов. Он метался в ночном прохладном воздухе, взрывался тревожным набатом, его звучание становилось все громче, все отчетливее!
«Смотри, Аня! Смотри на оленей!» - услышала я Златобора.
В стремительном беге хищные звери застывали ледяными изваяниями с задранными вверх рогами и ставшими прозрачными телами.
Это выглядело и страшно, и волшебно одновременно. И вдруг…
- Ты видел?! – я забарабанила Борю по загривку.
«Что?» - отозвался он, вертя головой.
- Впереди мелькнула тень огромной птицы!
«Неужто Гамаюн? – высказал грифон мою мысль. - Значит, помогла нам опять подруга твоя крылатая,»
Он полусложил крылья и этим ускорил полет. Снова мы оставляли позади неожиданную и странную опасность.
Я с облегчением вздохнула, и вдруг почувствовала прилив невероятной нежности, нахлынувшей на меня, не давая осознать, что делаю…
Я запустила пальцы в густую золотистую шерсть.
- Куда мы? - спросила я, ощутив, что погруженная в темноту земля все ближе.
Грифон ничего не ответил, пикируя вниз.
Я успела заметить лишь смутно чернеющее пятно на фоне скалистых уступов… И в следующий миг мы были внутри небольшой уютной пещерки. В ней оказалось очень темно – и я напрягла слух.
Зверь рядом со мной прерывисто дышал. Я точно знала, что это не от усталости, - ведь я была ведуньей и, что важнее, женщиной.
В это момент я почувствовала, что рядом уже не грифон, а мужчина, и его сильные руки обвивают мой стан.
- Боря! - отбросив подальше тюк с его одеждой, я с наслаждением провела ладонями по мускулистым обнаженным плечам…
* * *
Мне снился гул морского прибоя, и звуки лютни лились откуда-то сверху, заполняя собой все вокруг.
Крылатый зверь с человеком на спине летел высоко в небе, и я слышала звонкий смех. И узнавала его… Я так же смеюсь, когда безбрежно счастлива.
Но если я - там, то…
Бросившись к воде, я взглянула на отражение - и в ужасе отшатнулась. На меня смотрело лицо грустного молодого мужчины, с черными короткими волосами и причудливой татуировкой на виске… которую я, зачерпнув в ладонь соленой морской воды, принялась с остервенением оттирать.
* * *
- Аня! Аня, очнись! Тебе снится дурной сон! – услышала я голос, полный искренней тревоги.
Окончательно пробудившись, я осмотрелась.
Рядом со мной, в тускло освещенной пещере, или, точнее, небольшом гроте, сидел обнаженный до пояса мужчина. Длинные, немного спутанные белоснежные волосы обрамляли его умиротворенное лицо. Мужчина подбрасывал сучья в костер, и любовался занимающимся рассветом.
Я зарумянилась, вспомнив обо всем, что произошло между нами, и юркнула с головой под Борин плащ.
- Уместно ли теперь смущаться? – услышала я мягкий голос любимого.
- Действительно, что за ребячество! - Приняв невозмутимый вид, я выпрямилась, и наморщила нос от того, что волна черных волос, щекоча, хлынула мне на грудь.
- У меня есть для тебя подарок, – загадочно улыбнулся Златобор. - Ты только сначала поешь, путь нам предстоит долгий…
Я увидела, что он держит пойманного и уже зажаренного голубя.
Одевшись и с аппетитом уминая пищу, я украдкой наблюдала за действиями оборотня, невольно любуясь им. С какой грацией он перемещался! Ленивые, но в то же время стремительные движения сильного зверя, уверенного в себе и сознающего свою мощь.
Златобор подошел к костру, в руках у него что-то было. Я присмотрелась: перо. Перо из крыла грифона!
«Подарок?» Но оборотень не торопился отдавать его мне.
Боря поднял руку с пером, прошептал что-то короткое, разжал пальцы, и перо, качнувшись, повисло в воздухе. Оборотень осторожно приблизил к нему лицо и дунул. Тоненькие лучики света разлетелись в воздухе от его дыхания, оплели каждую ворсинку пера – и словно бы впитались в него. Перышко дрогнуло и начало медленно переворачиваться вокруг себя.
Я поймала себя на мысли, что наблюдаю за действиями Златобора с большим интересом, едва ли не раскрыв рот. Хотя… Почему «едва ли»? Мне все же пришлось сделать это, чтобы ахнуть, когда перо сделало полный оборот вокруг себя и... исчезло! Мне показалось, что на его месте на какой-то миг повисло золотистое облачко света, в глубине которого тлел алый огонек, но видение было столь мимолетным, что я бы не поручилась за то, что его не нарисовало мое воображение. Я моргнула – и перо вновь предстало передо мной. Хотя... От него остались лишь общие очертания: перо более не было плотью грифона. Сталь, рубин, серебро. В воздухе висел кинжал с алым прозрачным лезвием и резной рукоятью.
Златобор подставил ладонь – и оружие упало к нему в руку. Он перевел взгляд на меня - и словно сама Любовь хлынула бурным потоком в мою душу… Всей своей сутью я рванулось навстречу этому взгляду – и утонула в объятиях любимого.
- Прими этот дар, Белая Волчица… - услышала я тихий голос. – Храни его как знак, что ты избрана Грифоном.
- Спасибо, - запинаясь, проговорила я, все еще не в силах справиться с изумлением. Я слегка отстранилась от Бори, заглянула ему в лицо. - Но… как? Как это у тебя получилось? Это же магия? Может быть... и я...
- Сила, что даровал тебе твой Бог - она не может пробиться сквозь стену иллюзии, заграждающую мир снов, - рассудительно промолвил оборотень, проводя рукой по моим волосам, словно надеясь утешить. – Это тяжело – потерять силу… Но… Аня, пойми! То, что присуще тебе самой, твоей сути - это с тобой! Даже во сне. Даже в нереальности! Так же, как и со мной моя личная магия.
- Так ты еще и волшебник?
- Ну… - Златобор смутился. – Это часть оборотничьей сути – умение превращать вещи. Лар говорил…
Упоминание о Борином друге был мне в этот момент неприятно, и я сменила тему:
- Он волшебный? – я с осторожностью, кончиками пальцев, взяла удивительный кинжал.
- Да. Но его магию ты узнаешь лишь только в истинной реальности.
- Снова тайна? – с добродушной иронией я приподняла бровь.
Оборотень галантно взял мою руку, поцеловал и помог встать.
- Пора в путь, Стефания. Но, видит Небо, я бы остался с тобой в этой пещере навсегда…