СТЕФАНИЯ
После гомона и криков битвы тишина накрыла нас, словно плотным душным колпаком. Она проникала в души, давала трепету боя улечься.
- Эй… - Я ощутила, как по моей одежде что-то скользнуло, как тонкие пальчики ухватились за мою руку. Это была Лира. – Ты здесь? Темно.
- Сейчас, поищу, - раздался в темноте голос Ратияра. – В таких подземельях обычно рядом со входом припасены факелы и огниво…
- Знал бы, не стал бросать в этих полоумных факел, которым бился, - хохотнул Боря.
До моего слуха донеслось тяжелое дыхание еще не до конца охолонувшего после схватки воина и шуршание. Запах застарелой пыли витал в воздухе, и каждое движение шарящего по полу воеводы усиливало его.
- Точно! Вот они! – послышалось щелканье, вспыхнула искра.
Через минуту у каждого из нас было в руке по ярко и почти бездымно пылающему факелу.
Темнота отступила, и мы смогли обозреть место, в котором очутились.
- А эти дикари строили с размахом, - прокомментировал Ратияр с некоторой ноткой зависти. – Даже в стольном граде Вольске подземный-то ход из хором княжеских - и то куда как скромнее будет…
И впрямь: помещение было настолько просторным, что свет наших факелов едва достигал стен.
Мы вели себя тихо, чуть дыша, будто что-то неведомое, притаившееся в тени, внушало ощущение печали и величия.
- Хотелось бы знать, есть ли отсюда выход? – проговорила Лирэя, все еще не отпуская моей руки.
- Думаю, второй выход есть, – ответил оборотень. - Тут сквозняк гуляет. И затхлостью не пахнет. Главное, чтобы по другую сторону подземелья нас не ждали «приятные» сюрпризы, наподобие туземных плясок!
- Ага… И макового зелья, навевающего вечный спокойный сон, - поддержала я шутку.
Я призвала на помощь обоняние белой волчицы.
- Чую запах леса оттуда, - я указала рукой в непроглядный мрак, затем повернулась к воину. – И еще… Яр…
- Что?
- Должна признать: ты был прав – насчет опасности. Нужно было прислушаться к твоим словам.
- Сейчас не это главное, - отмахнулся воевода. – Опасность еще не миновала.
- Ты прав, надо поспешить, - согласился Злаботор, и по его тону было слышно, что он помнит о том, кто из нас настойчивее всех стремился попасть в злополучную деревню. - Пока туземцы заняты тушением пожара, но надолго их это не задержит.
Но мы, впрочем, могли себе позволить немного расслабиться. Хотя бы на время, пока не доберемся до выхода из подземелья. Но думать, что же будет там, в конце, не хотелось.
Наше с Лирой внимание привлек какой-то розблеск, на мгновение вспыхнувший прямо посреди стены коридора, вдоль которого мы шли, за неимением другого выбора.
- Посветите-ка сюда, – попросила Лирэя, подходя поближе к стене и ощупывая ее рукой. - Да здесь что-то вырезано!
Мужчины поднесли больше факелов - и я замерла, пораженная открывшимся зрелищем.
Стены были сплошь покрыты искусно вырезанными барельефами, инкрустированными драгоценными камнями. Эти-то самоцветы и поблескивали в отблесках пламени. Каждая сцена была отделена от другой прямоугольным выступом, имитирующим колонну.
Златобор пошевелил факелом, и от этого самоцветные глаза резных фигур вспыхнули, глубокие тени заметались в стремительном и пугающем танце, создавая ощущение, что высеченные из камня люди и животные обрели жизнь, зашевелились, и потянули к нам когтистые лапы.
Мы непроизвольно отшатнулись – но в следующий миг тени застыли - и камень вновь сделался камнем, лишившись всякого подобия живости.
Теперь мы шли заметно медленнее, то и дело приглядываясь к разворачивающимся перед нами картинам чужой, полной приключений судьбы.
- А ведь я знаю, что это! – на меня смотрели глаза двух мальчуганов, сидящих под деревом. У одного из них волосы были выложены белоснежной эмалью, у второго на виске поблескивала драгоценная вязь изумрудных символов. В руках ребят были яблоки, вырезанные из камня, напоминающего янтарь, и сделанные с таким искусством, что их хотелось надкусить.
Златобор, как и все, разглядывал барельефы, но во взгляде его сквозила тоска, а не одно только любопытство. Скорее всего, в эти минуты он вспоминал свое детство, светлую радость от искренней дружбы.
Я шагнула вперед, разглядывая новую сцену на стене.
Тот же мальчик, что и на предыдущем барельефе, стоит в зловещем лесу, открытая книга лежит на его вытянутых руках, магические знаки прорисованы на ее страницах. Мальчик старается взять власть над духами ночных кошмаров. Ужасные монстры, порожденные жестокой фантазией, тянут к нему костлявые руки, но во взгляде юного мага нет страха, скорее насмешка и детская бесшабашность.
- Что это за чудища лесные? – мной овладело неприятное ощущение: монстры были отвратительны и в то же время странно-притягательны.
- Это духи кошмаров, - откликнулся Боря, грустно взирающий на картину.
- Кошмарных сновидений… У-у-у-у! – я скрючила пальцы, стараясь напугать рядом стоящего. Им оказался Ратияр. Он неодобрительно глянул на меня, и я, отчего-то смутясь своей детской выходки, переключилась на Лиру, и та с готовностью включилась в мою игру, изобразив ужас и попытавшись спрятаться за воеводу.
Тот перехватил ее руку:
- Ш-ш-ш! Надо торопиться: мы ведь еще не знаем точно, что ждет впереди. Вполне возможно, что очень скоро нам придется встретиться с чем-то посерьезнее глупых рисунков на стенах.
- Ничего глупого в них нет, – встрепенулся Златобор, отрываясь от созерцания барельефа. – Все серьезно. Если эти духи кем-то завладеют, он не сможет спать и медленно лишится рассудка.
Но Лирэя уже звала нас к противоположной стене.
На фоне темного камня сияло разноцветными искрами изображение воронки. Она, казалось, медленно вращается, сходясь в одну точку, зовет упасть в свои манящие глубины... На фоне воронки тонкими очертаниями была намечена человеческая фигура. "Ниэллар?" - догадалась я.
- Это посвящение в высшую магию, – пояснил оборотень.
- А что там, в самом конце? - взгляд буквально падал в глубину изображения, а сердце мое трепетало.
- Там, Белая волчица, ты остаешься один на один с Бесконечностью… Там скрыто окончательное Знание. Самое страшное и великое знание: о том, что Бесконечность - это и есть Ты.
Я поняла его. Я уже бывала там. Но не маги посвящали меня, а сама жизнь, Светоградское бирюзовое Небо, упоение жизнью вокруг, и гармония с собой и природой.
Я перевела взгляд на Златобора. Его лицо было задумчивым. Несмотря на ситуацию, не располагавшую к романтике, я не устояла - и залюбовалась этим гордым, но в то же время таким понятным и близким мне чужеземцем. Вдруг я заметила его ответный взгляд, устремленный на меня. Сердце забилось в предчувствии… Чего? Я не знала.
Мы продолжили свое путешествие по подземному коридору. Зловещие и пугающие картины сменялись вполне мирными.
Возле одной такой хотелось долго стоять и всматриваться в силуэт юноши, сидящего на вершине скалы и перебирающего струны лютни. Рядом кружится в танце девушка, очень похожая лицом на музыканта, и тут же прекрасная женщина, величавая и статная, присела на камень и смотрит с улыбкой и гордостью во взоре на своих детей.
- А это мы! Осознавшие силу Света! – заулыбался вдруг Златобор, осветив очередной барельеф: среди причудливо вылепленных облаков парил грифон, а на его спине, раскинув руки навстречу ветру и свободе, восседал юноша. Его жест и поза несли в себе заряд чистой энергии. Белоснежные символы, изображенные вокруг них, казались знакомыми... Откуда-то я знала, что такие появляются только над теми, кто ступил на тропу, ведущую из мрака.
Под этой парочкой бушевало море. Я еще никогда не видела столь искусной работы. Море плескалось, бурлило, опадало, поблескивая сапфирами и пенясь алмазной пылью. Я перевела взгляд на русалку, качающуюся среди волн.
- Красивая. А вашим «рыбкам» хвосты не нужны?
Златобор подмигнул мне:
-Ну ты-то в облике человеческом тоже без хвоста ходишь?
Я кивнула: мол, намек поняла:
– Значит, тоже оборотни они, русалки-то ваши?
Ратияр кашлянул, выразительно посмотрел на нас, затем кивнул в строну входа в подземелье.
- Поспешим, может? Не о своей шкуре пекусь, о ваших, господа оборотни! – И он зашагал дальше, увлекая нас за собой.
Однако вскоре мы вновь застряли возле огромного, занимавшего всю стену барельефа. Человек и Море бились тут не на жизнь, а на смерть. Владыка глубин стоял на гребне волны, и с его пальцев расходилась в разные стороны сделанная из черного металла шестигранная сетка. Она сплеталась со вздыбившимися волнами, готовыми поглотить маленькую человеческую фигурку.
- Как интересно показана магия воды, – пробормотала Лира, поводя кончиками пальцев по линиям металлической паутины.
- Морской Владыка познал секрет ее структуры, и это дает ему абсолютную власть над морской стихией, – ответил Златобор и указал нам на еще один сюжет.
- Смотрите, а это продолжение...
Двое мужчин стояли с поднятыми кверху руками, и из них били лоснящиеся эмалевой инкрустацией цветные полосы, и эти ленты, соединяясь над головами, создавали нечто абстрактное, страшное… Беспорядочное нагромождение камня, который резец скульптора начал, но не окончил обрабатывать. Образы боролись друг с другом, перемешиваясь линиями и цветами.
- Это что они? В медитации, никак? – фыркнула я.
- Бой на грани сознания, там где концентрируется сама суть и сердце магической силы.
Но я уже разглядывала лицо Ниэллара. Вязь символов на виске чародея на этом изваянии была уже грязно-серого оттенка.
Неожиданно Лирэя, до этого спокойно изучавшая изображения, вскрикнула и попятилась прочь от барельефа, ударилась плечом о выступ стены и едва не упала.
Я и Ратияр одновременно бросились поддержать ее, но девушка сумела сохранить равновесие. Уверенным жестом отстранила протянутые к ней руки.
- Что случилось? – Златобор подошел и тоже пристально вгляделся в рисунок.
- Одна из фигур... в воде. Сорвалась с места, а потом... так плавно... нет, не плавно, а очень быстро пронеслась вон туда, - Лирэя показала рукой в темноту коридора, куда не проникал свет наших факелов.
- Лира, ты уверена, что не это от того, что ты просто устала? – спросил Яр.
Подруга немедленно выпрямила спину и вздернула подбородок.
- Если бы мне начинали мерещиться призраки всякий раз, когда я "устану", - девушка выделила интонацией последнее слово, - я бы не была ведуньей. – Не знаю, что доказывали друг другу эти двое, но их диалог заставил меня улыбнуться.
Не занятые препирательствами, мы с оборотнем услышали смутный звук, донесшийся из темноты.
Я притронулась к руке подруги, обращая ее внимание на то, что происходило вокруг. Пространство вздрагивало, словно поверхность воды, а сквозь размытые формы и цвета проступала полупрозрачная фигура. Ее руки были подняты над головой в защитном жесте. Ноги согнуты… Хотя нет: это не было ногами!
- Волнодива! – глухо выдохнул оборотень.
- Кто вы? – заговорил призрак. Длиные прозрачные волосы видения шевелились, словно от движения вод.– Почему я вижу вас? Вы - живущие? Как странно... Да, вы живы. Я вижу связи с реальностью вне этого мира… Вот они! - тонкая рука потянулась к чему то, чего нам было не видно. Рот ее скривился – Не могуууу… - от ее стона меня словно обдало могильным холодом. Стало совсем жутко.
С изменившимся лицом Златобор обратился к призраку.
- Ты страдала больше нас всех! Прости меня, Волнодива... Я пытался помочь ему, помочь тебе... я не успел... Но я отомстил! Да! И я не оставил его одного в этом кошмаре, нет! Видишь, я здесь, с ним...
Златобор пошатнулся, опустился на колени перед скорбным силуэтом русалки. Закрыв лицо руками, он медленно раскачивался из стороны в сторону, и едва слышно бормотал что-то.
Я наклонилась к нему ближе, но кроме «взошедшего из пепла зерна, нуждающегося в...» ничего не сумела разобрать. Оборотень вздрогнул от моего прикосновения, я подала ему руку - он оперся на нее, встал на ноги.
Призрачная русалка тем временем, стремительно скользнув к нам ближе, сделала манящий жест - и медленно поплыла по коридору.
Мы молча последовали за ней, останавливаясь, как и она, возле тех сцен, которые привлекали ее внимание.
Печальное и страшное повествование развертывалсь пред нами. Вот волосы упавшей женщины волной пролились по земле, смешиваясь с алыми рубинами крови, вытекавшей из многочисленных ран на прекрасном истерзанном теле. Вот чародей, безумным глазами взирающий на все это. Вот пылающий замок, над которым набухли тяжелые тучи, щетинящиеся молниями.
Мне было больно смотреть на это. Я вспомнила свою собственную маму. Доведется ли мне увидеть ее еще раз? В горле застрял комок. В этот момент я почувствовала, как ладошка Лиры сжала мою, и мы словно стали едины, в меня теплой рекой влилось душевное тепло подруги и ее сочувствие и поддержка. Нам обеим стало легче…
Так мы и шли, словно две маленькие девочки, держась за руки.
- О, Богиня! - испуганный вскрик Лирэи заставил меня вздрогнуть. – Это же…
Со стены на нас глядели алчущие крови глаза. Ратияр поднес факел поближе к изображению. В красноватом свете отчетливо обозначились очертания соблазнительной женщины, которую можно было бы назвать идеалом красоты, если бы не завернутый кольцами длинный шипастый хвост. Все вместе производило жуткое и отталкивающее впечатление.
- Чудовище, - высказал Ратияр вслух мою мысль. - Увидишь такое у себя в постели - и все, больше не проснешься.
- Так они и делают, суккубы. Убивают в сладострастных утехах. Дело рук Морского владыки. Грязное, отвратительное дело! Она попыталась соблазнить собственного брата... И это стало для него последней каплей. Он преступил порог безумия… Ниэллар сам сделал это! А я… Я не успел его остановить. Не успел сказать…. – голос Златобора дожал от переполнивших его эмоций.
Но страдания Ниэллара и его семьи в этот момент вдруг перестали занимать меня:
- Отец-Небо! Там тупик… - мне сделалось нехорошо от охватившей меня безысходности.
Подземелье заканчивалось огромным, во всю стену, барельефом, изображавшим финальную сцену истории Ниэллара.
Сразу несколько одинаковых фигур окружали одного-единственного, покоившегося на ложе, усыпанном опавшими листьями, среди которых извивались и корчились, точно в агонии, змеи. Лица двойников чародея были настолько пусты и холодны, насколько может быть пустым и холодным равнодушие. Их наполненные одной лишь мглой глазницы низвергали всякого, кто глядел на них, в пропасть безумия. Над каждым двойником чародея сверкал самоцветным блеском символ.
- Какие ужасные лики… - я неосознанно подняла руку, чтобы заслониться от их слепых взглядов.
Волнодива плавно покачивалась в воздухе перед изображением своего возлюбленного.
- Она что-то показывает, – прошептала Лирэя, боясь спугнуть русалку.
И действительно, прозрачные пальцы порхали в странном порядке указывая на некоторые знаки, и пропуская другие.
Златобор подошел ближе.
- «Смерть», «тоска», «безысходность», «отчаянье»… - называл он символы, к которым притрагивалась Волнодива.
- Запоминайте! – меня озарила догадка.
И то ли я крикнула слишком громко, то ли Волнодива выполнила свою миссию, - после моего крика призрак исчез.
А оборотень, не теряя времени, прикасался к знакам над Ниэлларовыми головами.
- И «предательство»… это последний, – Златобор отошел от барельефа оглядывая его. Мы все замерли, ожидая.
Но ничего не произошло.
- И что теперь? – Ратияр, кашлянув, нарушил воцарившуюся тишину.
Оборотень пожал плечами.
- Это такая же загадка для меня, как и для вас.
Лира, как всегда, стремясь все рассмотреть в подробностях, вплотную подошла к стене.
- Какая она странная стала, эта картина… словно в воде отражается… - девушка протянула руку, чтобы потрогать.
- Ой! - только и смогла вымолвить ведунья, доставая прямо из глубины барельефа осенний лист! Мы принялись передавать его друг другу, ощупывая, чтобы убедиться, что он действительно настоящий.
Лирэя между тем щурилась, присматриваясь к чему-то в барельефе.
- Там… не пойму… Вроде объем? Златобор, посмотри ты!
Оборотень подошел, всмотрелся…
- А ведь точно!
Действительно, барельеф сделался реалистичен до такой степени, что я почувствовала запахи осеннего леса и его прохладу. Одна из фигур чародея, а точнее именно та, что лежала на ворохе листьев, вдруг исчезла.
- Посмотрите вокруг! – Златобор взмахнул факелом, свет которого померк на фоне золотистого сияния, заливавшего подземелье.
Теперь мы стояли посреди золотого леса, порывы ветра срывали листья с деревьев, осыпая разноцветными брызгами стоящие повсюду статуи Ниэллара. Я прошлась, шурша, по мягкому покрову, устилавшему землю.
Да, это было красиво, и здесь царил покой, но непрочный, готовый в любую минуту переродиться в нечто другое.
- Лира, полюбуйся, какая красота! – позвала я ведунью к ложу исчезнувшего чародея.
Та подошла и мы вместе, присев на корточки, рассматривали красочные листочки.
- Вы что там делаете? – громко спросил Ратияр, обходя и осматривая все вокруг.
- Подождите! - Суда по интонациям ведуньи, она видела то же, что и я. – Листья!
- Опять вы за свое! – Златобор не выдержал нашей несерьезности.
Я махнула ему рукой: мол, отвяжитесь не мешайте любоваться.
Листья, точно понуждаемые неведомой силой, двигались, сползались один к другому… Из осенней мозаики складывался желто-коричневый пергамент. Он был чист и будто просил взять себя в руки.
Я потянулась к нему – и тут же отпрянула! Из вороха опавшей листвы высунулась головка змеи. С опаской, при помощи палочки, я придвинула пергамент к себе. Он стал меняться, едва оказался у меня в руках! Прожилки листьев стали речками, черенки вздыбились горами, между ними проступили леса, а в одном месте – маленькая человеческая фигурка.
- Это карта! – воскликнули мы с Лирой.
Мужчины подошли к нам, склонились.
- Именно так все и выглядит с высоты. Смотрите, вот деревня туземцев, - оборотень ткнул пальцем в изображение домиков, над которыми алели маки. - Вот это - речушка, возле которой мы появились в этом мире. А эта фигурка… - внезапно изображение человечка свернулось, как корчится желтый высохший лист, вспыхнула зеленоватым огоньком - и исчезла, чтобы мгновенно возникнуть в другом месте карты.
- Это неуловимый Ниээлар, я полагаю? – подытожил Ратияр. – Ну что ж, друзья, будем уповать на то, что однажды он проявит себя где-то поблизости от нас.
- Его движения - хороший знак, - кивнул Боря. – Расцениваю это событие как неосознанное желание моего друга отсюда выбраться.
- А что вот тут написано? – я обратила внимание на сложный символ на карте, искусно выписанный над крошечным замком. – Это наверняка на языке Примории!
- «Познай»,- прочитал Златобор. – Это намек? Как думаете?
- Намек - не намек, а что нам остается? Идти да познавать, – пожал плечами Ратияр.
На том и порешили.
Златобор протянул руку за картой, но я с лукавой улыбкой убрала ее за пояс.
- Позволь, я понесу?
Тот вздохнул и не стал возражать.
Мы двинулись вглубь возникшего в подземелье леса, и через некоторое время заметили, что осенняя яркость сменилась привычной в этих краях зеленью, каменный потолок над головой исчез, а вокруг вновь зашумели кронами неохватные дубы.
Приключение было позади. Боря поднялся в воздух, отыскал лошадей, и мы продолжили путь.
* * *
Шум ломающихся веток и металлический лязг насторожил бы кого угодно. А уж Ратияра, не расслаблявшегося, казалось, ни на минуту, - и подавно!
Мы натянули поводья и ждали, что будет. Сквозь деревья я различила тушу массивного грузного животного:
- Да это же всадник! На… На носороге?!
Боря загадочно усмехнулся, но промолчал. Ратияр нащупал рукоять меча.
Спустя минуту перед нами предстал воин в сверкающих белых доспехах, восседавший на внушительного вида ладрованном животном. Поперек седла лежала девушка, ее рыжие кудряшки задорно подпрыгивали в такт тяжелой поступи необычного скакуна.
- Старый знакомец,– представил вновь прибывшего Златобор. – Борется со злом во всех его воплощениях.
- На пути моем чужестранцы! – прогрохотал из-под шлема «борец со злом». - Никакого нет ныне порядка в мире!
- Сэр Драконья Погибель! – Златобор приветственно поднял ладонь.
- C кем имею честь разговаривать? – уже более дружелюбным тоном осведомился рыцарь.
- Не узнаешь!? – рассмеялся оборотень, игнорируя вопрос. – Ну, я тебя даже понимаю... А зачем эта девушка поперек седла?
- Эта? – рыцарь бросил взгляд на свою жертву. – Эта моя дама сердца!
На это у пленницы, похоже, был своя точка зрения, которую она не преминула высказать:
- Никакая я ему не дама! Этот сумасшедший воин похищает моих соплеменниц, увозит в неведомые дали и посвящает им чувственные стихи и героические баллады! Осыпает душистыми розовыми лепестками! Ах! Пока обессиленные пленницы не избавляются от этого невыносимого мучения, через побег или… гибель…
- Так ты пленница, - Златобор покосился на Драконью погибель. – Наверное, ты хочешь, чтобы мы помогли тебе?
- Ах, прекрасный и великодушный незнакомец! – пропела рыжая, уходя от ответа. - Быть дамой сердца – это такое страдание, что… - девушка закатила глаза. - А приходится терпеть, до конца испивая эту горькую чашу, эту убийственную долю! – Вопреки произносимому, взгляд, который она послала Драконьей Погибели, был полон нескрываемой неги.
– Безобидный он… - добавила неожиданно девушка, потрепав по закованному в латы колену своего «мучителя».
- Так ты хочешь, чтобы сэр рыцарь воспевал твои прелести, или нет? - деловито уточнил Яр.
- Упаси Пас-Творец! Конечно нет! – девушка звонко рассмеялась, и ее смех колокольчиком разнесся по лесу.
- Предлагаю поединок! – вскинул руку Сэр Драконья Погибель, осознав, что спокойно мимо нас свою жертву ему не провезти. – Даму просто так не отдам. Выбор оружия за вами!
- Поэзия! – заявил Златобор.
- Что?
- Выбираю поэтический поединок.
Мы опешили, а рыжеволосая красотка издала вздох измученной поклонниками благородной княжны…
- Отлично! – казалось, среди нас один Сэр Драконья Погибель нисколько не удивлен и не смущен таким оборотом дел. - Будь нашим секундантом! – звякнув доспехами, он спешился и упал на колени перед красоткой, все еще болтающейся на спине животного.
- Поставьте бедняжку на ноги! – взмолилась Лирэя.
Просьба ее была выполнена, и теперь двое сражающихся, Златобор и Сэр Драконья Погибель, расхаживали по поляне, видимо, в поисках поэтического вдохновения.
- А какая тема у вашего поединка? Свободная? – мне вдруг все это стало казаться весьма забавным.
- Наши стихи прозвучат лишь в честь этого прекрасного создания! – провозгласил рыцарь и задумчиво остановился перед рыженькой, словно его озарило.
Я с интересом следила за Борей. Едва услышав тему дуэли, он остановил немигающий взгляд на незнакомке. Потом голова его поднялась вверх, затем он вновь принялся ходить по траве…
Мы ждали… Время, за которое должна была родится дуэльная поэма, противники не оговорили. Поединок мог затянутся надолго.
Лира подошла ко мне:
– Я верю в Златобора: он истинный поэт! Слышала бы ты напевы его родины… Я нисколько не сомневаюсь в его победе!
«Причина дуэли» к тому времени размялась, поправила свои скудные одежды, и встала в позу роковой соблазнительности, причем направленной почему-то на Ратияра, а вовсе на тех, кто усиленно скрипел мозгами, слагая стихи в ее честь.
Мы с Лирэей от скуки принялись наблюдать за ее уловками. Стоило воеводе посмотреть в ее сторону, как та принималась красоваться: то тряхнет волосами, то изящно наклонится, поправляя застежку на сапожках, то облизнет пухлые губы…
Яр уже не знал, куда ему деть глаза, и затравленно ловил наши с Лирой взгляды, взывая к помощи!
Подруга решила вмешаться:
– Дорогие наши дуэлянты! Мы уважаем ваши старания, но не пора бы начать?
- Очень сожалею, что заставил мучиться ожиданием прекрасных чужестранок! К моему счастью, я готов начать! – и снова Сэр Драконья Погибель бухнулся на колени перед рыжеволосой красавицей.
Положив руку в стальной перчатке себе на грудь, он начал:
О, рыжий ангел моих грез!
Меня твой пылкий взгляд унес
В пучину страсти и любви
Среди цветов, в густой тени,
Вдыхая аромат земли,
Стою я. Ну а ты - вдали…
Зачем сподвигла ты меня
На похищение тебя?!
Вернись, красавица ко мне,
До смерти верен я тебе!
Мы захлопали – больше из вежливости, так как желали победы, разумеется, своему другу.
Амазонка захихикала, и скосила игривые глазки на Златобора. Тот, впрочем, вставать на колени не стал.
Дева средь леса стоит,
Серебряным смехом вершит
Прекрасную песнь красоты -
И вдруг оживают мечты!
То солнце, что в небесах,
Играет в ее волосах!
Танцует волшебная кисть…
В творение это всмотрись!
Там все, что ты ждешь от любви:
Прекрасные нежные дни...
Милашка захлопала в ладоши, вприпрыжку бросилась к Златобору и с криком: «Лови меня, мой победитель!!!» – сиганула прямиком ему в объятия.
Боря стоял с этим сокровищем на руках и вымученно улыбался, ища глазами, куда бы сплавить девицу.
- Ратияр, дружище! Не откажи в просьбе, подержи спасенную даму, - он аккуратненько пересадил красотку на руки воеводе, - а то мне нужно отблагодарить сэра рыцаря за честный и доблестный поединок.
Мы с Лирой переглядывались, глядя на мучения воеводы, бессильного что-либо предпринять против льнущей к нему полураздетой дамочки.
- Ну хватит! – воскликнула я. – Поставьте девушку на землю и дело с концом!