ЗЛАТОБОР
Стефания лежала с плотно закрытыми глазами и старалась уйти от боли в темноту… Я видел, как она страдает, и ощущал, как во мне ворочаются укоры совести: не уберег… не успел.
Воевода перетягивал бинтом ногу ведуньи. Он касался ее смуглой кожи, и это меня отчего-то задевало - едва ли не сильнее, чем мысли о собственной нерасторопности, из-за которой пострадала Стефания. Мне захотелось обдумать это там, где мне никто не будет мешать…
Решение созрело спонтанно. В небесных просторах мой разум особенно чист и мысль ясна. Мне нужно в небо!
- Я разведаю окрестности, найдите привал! – крикнул я на ходу, нащупывая в глубине себя частицу темноты, из которой разрасталось перерождающее оборотня облако. - А я найду вас.
Лирэя, на секунду оторвавшись от хлопот возле Стефании, попыталась что-то сказать:
- Мы же хотели…
Но я уже не слушал ее.
Шагая по влажному лесу, я вспоминал своих сородичей, свою быстрокрылую стаю. Пред моими глазами, заслоняя деревья, вставали картины из прошлого. Примория, мой дом, семья …
Воспоминания всегда помогали превращению – и я погрузился в них.
Каждый в Стае хранил в памяти незабываемые ощущения своего первого полета в облике зверя. Присутствие родителей. Осторожные, бережные касания их чутких душ. И вот из глубины твоей сущности возникает Он! Тотемный Зверь…
Он всегда знает и слышит тебя, он смотрит твоими глазами, он читает твою душу, словно ты - это есть он сам. И когда происходит встреча , он забирает твое тело, даруя взамен свое собственное, и теперь ты - Золотой Грифон, могучий и красивый. Способный нести и смерть, и спасение. И человек, и хищник.
Пространство за моей спиной вздрогнуло, и я услышал его поступь, его дыхание…. Шаг назад… И словно тысяча острых коготков впились в кожу, а потом растянули все мое тело, все мое естество в колючей и холодной бесконечности. Меня не стало на какое-то мгновение…
И в это же самое мгновение на грани смерти я почувствовал мощь зверя и легкость птицы. Я почувствовал твердость земли, ее запахи, звуки. Я вдохнул свежий напоенный свободой ветер. Я услышал песнь Жизни. Теперь я управлял другим телом, другой силой, другими способностями, другой гранью своей реальности.
Толчок - и почва под ногами осталась далеко внизу.
Воздушные потоки легко подхватили меня, мои крылья завибрировали, откликаясь на их движение, под лаской ветра разгладилась шерсть. Я вознес хвалу Львам-покровителям! Как же давно хотелось в небо!
Взлетев над деревьями, я посмотрел на своих товарищей. Из остатков серых балахонов они мастерили для черноволосой ведуньи носилки. Задержав на секунду взгляд на ее побелевшем лице, я сделал мощный взмах крыльями и потерялся в небесной голубизне.
Там я не смог удержаться от маленькой шалости – и, кувыркнувшись, нырнул в кучу пышных розовых от закатного солнца облаков. Словно ребенок, я резвился в прохладном воздухе, взмахами крыльев меняя форму и рисунок кустистой хмурой тучки, забыв обо всем, кроме полета, кроме неба, кроме радости, которую я ощущал от свидания с родной стихией.
Вдоволь насладившись купанием в небесном океане и игрой с ветром, я спустился в нижние воздушные слои. Пришло время осмотреть новый мир, порожденный сном Ниэллара.
Зеленые кружева лесов вились во все стороны, убегали за горизонт, обрывались около скалистых гор и расщелин, и снова расползались вокруг ручьев. Красиво… Даже слишком… Вычурная красота.
С вышины мне виделись не только деревья. Мир, как и следовало ожидать, был обитаем. Кое-где в значительном удалении друг от друга виднелись тонкие струйки дыма. Возможно, это были деревни местных жителей. Поминая дружелюбность обитателей серого сна, мне оставалось уповать на их гостеприимность и лояльность к чужакам.
Я сделал полный круг над долиной, запоминая расположение дымков.
Солнце меж тем клонилось к закату. Я проследил взглядом за своей тенью, что бежала по зеленым лесным волнам. С ней творилось что-то странное. Она казалась бесконечной: тянулась, как черная струна, перекидывалась через скалы и исчезала в неизвестности. Так и хотелось броситься ей вслед и узнать, куда она так стремится. Кто знает, что прячут места, которые нам не видны?
Я набрал скорость и понесся навстречу новым открытиям. Вскоре прямо передо мной предстала громада скалистой гряды. Рассекая воздух мощными взмахами крыльев, я взмыл вверх, огибая острые каменные пики.
То, что открылось моему взору, вызвало во мне бурю чувств и догадок. Казалось, что пространство уперлось в отвесную стену. Она тянулась от горизонта до горизонта, насколько хватало остроты моего орлиного зрения. Сплошная синяя стена, опоясывающая мир.
Но если присмотреться, то было видно, что стена не сплошная, а состоит из мешанины хаотичных образов, которые временами появились, сплетались, а потом вдруг пропадали, и стена выглядела застывшей, как стекло... И снова оживала поверхность, синее марево приходило в движение, растекалось тягучими вихрями, что закручивались сразу в нескольких местах, переплетались и образовывали нечто общее, что рождало очередные образы и картины.
Я мог только строить догадки и предположения о природе этого явления. Некоторые из образов на стене навевали воспоминания об эпизодах из жизни Ниэллара. Мне показалось, что я даже узнал лицо его сестры, несколько мгновений занимавшее всю поверхность стены. Затем там появилась какая-то призрачная женская фигура, которая плавно, словно краска под кистью художника, перетекла во стаю синих китов, резвящихся в морских глубинах. Стоило мне всмотреться, как краска снова потекла, и я лицезрел еще один неясный женский образ, молитвенно протягивающий руки.
Созерцание этих загадочных картин меня заворожило, и мистический транс овладел мною. Застыв на вершине скалы, я стоял в неподвижности, казалось, не минуты и часы, а годы, столетия.
* * *
Вид появившийся в поле моего зрения птицы заставил меня очнуться и сосредоточиться за ней. Она была далеко, и казалась размером не больше ласточки… Что-то знакомое заставило меня использовать орлиное зрение. О да! Так и есть, это была странная говорящая человекоптица Гамаюн!
Она словно почувствовала мое внимание, или это и было целью ее появления.
- Где есть начало - есть конец,
Там сердце плавиться в свинец! – донесся до меня пронзительный женский голос и хохот.
И все. Гамаюн улетела, скрылась, унеслась прямо в синее нагромождение образов, пронзив стену насквозь. Та разошлась, булькнула и моментально затянулась, словно и не была только что повреждена влетевшей в вихрь образов вещуньей; и только мимолетная рябь подтверждала: не помстилось.
Не доводилось мне еще такого видывать. Что это, граница мира? Окончание сна? Еще и Гамаюн эта. Взяла и скрылась в движении материи… как такое возможно? Куда ведет эта синева?
Чувствуя, что на эти вопросы мне вряд ли удастся самому найти ответ, я постарался выбросить их из головы и сосредоточился на ощущениях от полета.
Я чувствовал усталость. Крылья немного ослабли за дни вынужденной неподвижности в тюрьме. И теперь мышцы болели. Напомнили о себе и мелкие, но досадные раны, полученные в схватке с зубастиками. Зря я отказался от помощи этого лекаря... Интересно, как там Стефания?
Мысли о черноглазой красавице заставили быстрее, чем положено, стукнуть сердце, и мне очень захотелось повернуть назад, и узнать как дела у моих так странно встреченных спутников. Оттолкнувшись от скалы, я направил свой полет назад, мало замечая теперь окружающие меня красоты.
Думы о Белой волчице и нашей странной встрече преследовали меня.
Оборотень! Она оказалась оборотнем!
Кто-то боится оборотней, кто-то преклоняется пред ними. В далеком прошлом дикие племена обожествляли нас и приносили богатые дары к нашим алтарям. Не было и нет поныне силы, способной противостоять тотемной стае, когда ею овладевает боевая ярость. Разве что морские владыки могли состязаться с объединенной мощью Кланов в бою, страстном и решительном...
* * *
Перед моим клювом, буквально в полувершке, со свистом рассекая воздух, пронеслось что-то тяжелое и длинное.
Я инстинктивно выгнулся налету, отпрянул.
«Ну, вспомнил про бой – вот и он!»
Чувства обострились до предела. Тело уподобилось тугой пружине, готовой в любую секунду развернуться и ударить.
- Спустись вниз и прими бой, презренное создание! Сражайся, как подобает тому, кто бережет свою честь! - прорычал кто-то с земли.
Резко повернувшись в сторону, откуда доносился голос, я увидел закованного в белые сверкающие доспехи рыцаря. Он во весь опор мчался за мной, сидя верхом на огромном сером носороге, и при этом примеривался выпустить в меня еще один тяжелый арбалетный бельт.
Оставаясь в небе, я представлял собой замечательную мишень. Последовав совету нежданного противника, я нырнул вниз, упруго приземлился и приготовился встретить новую атаку.
Увидев, что уклоняться от поединка я не собираюсь, всадник отбросил арбалет – тот повис на ременной петле у седла - и взял наперевес окованную сверкающим железом устрашающих размеров пику.
- Растерзаю тебя, презренный дракон! – возгласил рыцарь. - Сдавайся, во имя Идеалов Драконоборчества! – последние два слова он выкрикнул во всю мощь луженой глотки, и мне показалось, что уши заложило даже у его собственного скакуна. - Или, клянусь своей честью, мое верное копье вспорет твое заплывшее жиром брюхо!
В левой руке рыцаря был щит, прикрывавший его почти целиком. На щите зеленой краской по желтому полю был намалеван девиз: «Долой Мракобесие» Рисунок под надписью изображал страшную гибель дракона. Над всем этим великолепием возвышался начищенный до блеска шлем, увенчанный плюмажем из красных и белых перьев.
В совокупности все это выглядело как оживший кошмар художника-подмастерья, изгнанного из ученичества за полную бесталанность.
Драконоборец пришпорил носорога, прикрытого кое-где такими же сияющими в лучах предзакатного солнца латами.
Наблюдая, как набирает скорость эта махина из стали и мускулов, я выжидал, пока рыцарь приблизиться достаточно, чтобы ощутить близость цели. Эта-то секунда высшего азарта и была мне нужна!
В самый последний момент я пригнулся к земле, пика пронзила воздух точнехонько в том месте, где только что было мое плечо. Мощь сокрушительной атаки пропала впустую. Не упустив момента, я прыгнул, полоснул налету когтями толстую серую шкуру. Скакун взбрыкнул, выбросил своего всадника из седла, и с треском скрылся в зарослях.
С кастрюльным лязгом мой противник свалился на травку. Но, нисколько не растеряв прыти, он поднялся, и по-прежнему сверкая доспехами и мечом, который он ловко закрутил, изображая, по всей видимости, технику бабочки.
Теперь рыцарь двинулся в атаку пешком, ни на секунду не переставая меня оскорблять.
- Знай, трусливое чудовище, убить тебя в поединке оказывает тебе честь Сэр Драконья Погибель, Рыцарь Добра и Кровавой расправы!
Я был отнюдь не в лучшем расположении духа. И никакого спуску этому упакованному в латы мяснику давать не собирался.
- Кровавое Добро, говоришь? Ну-ну…- произнес я мысленно.
Тот от неожиданности выпустил из рук меч, зачем-то схватился за голову: соприкосновение стальных перчаток со шлемом произвело оглушительный звук! У меня бы в голове зазвенело, несомненно.
- Морок наводишь! В голову ко мне проник! – возмущенно зарычал драконоборец, подбирая оружие. – Проклятый дракон, исчадие зла!
- Да ты, поборник добра, и грифона-то от дракона не отличишь!
- Не смущай меня! Ясно вижу: дракон ты! Воплощенное зло, которое должно быть наказано. Злобный, жирный, трусливый дракон!
Каждое слово рыцарь сопровождал стремительными выпадами в мою сторону. Я уворачивался, пытался атаковать клювом, но противник успевал каждый раз подставить щит, и клюв звякал о железо - а в следующую секунду мне приходилось отскакивать, чтобы избежать удара мечом.
Битва грозила затянуться, и я решил сменить тактику. Длинным прыжком я ушел из зоны поражения, стал передвигаться по поляне, стараясь не подпускать к себе Драконью Погибель.
- Остановись! Ты вообще в своем уме? Какой я тебе дракон? Какое зло?
- Мне глубоко наплевать, кто ты, жалкое исчадие злобных помыслов! Я сражу тебя, положив конец твоим злодеяниям, и дело с концом! - Рыцарь договаривал это уже в новом броске, я едва успел среагировать, но все же меч распорол мне кожу на боку, и по шерсти заструилась кровь.
Я рассвирепел. Из моей гривы поднялся гребень золотистых игл, из кончика хвоста выскользнуло смертоносное жало. Взмыв в воздух, я нанес быстрый удар хвостом и когтями.
Безуспешно. Воин успел отразить атаку. Его оборона казалась несокрушимой, а вот моя таковой не была, к сожалению.
Моя неудачная попытка атаковать с воздуха распалила бронированного безумца.
С ликующим боевым кличем: "Ха!!!" - он ринулся на меня, грохоча доспехами при малейшем движении.
"Пора заканчивать это", - решил я.
В этот момент позади меня послышались топот и громкое фырканье.
Стараясь не поворачиваться к ненормальному драконоборцу спиной, я поменял позицию, так чтобы видеть обе угрозы одновременно.
Оказывается, верховой носорог, сообразив к этому времени, что лишился седока, вернулся к месту сражения и грозно выставив вперед свой рог, рыл передней ногой землю, явно намереваясь протаранить «дракона».
Ну только обученных бою носорогов мне и не хватало!
- Вперед, мой верный конь! – возликовал враг.
И носорог прянул с места, словно огромное грохочущее пушечное ядро. Дело принимало неприятный оборот: мне ничего не оставалось, как взмыть в воздух и приземлиться в некотором удалении от противников.
- Удрать вздумал!!! – взъярился Сэр Драконья Погибель.
Ничего такого я, разумеется, не "вздумал". Я с удовольствием бы скрылся от них в небесах, не болтайся в специальной петле на носорожьей сбруе арбалет прямо-таки устрашающих размеров.
Маневрируя, я успел заметить, с каким трудом рыцарю удалось уклониться от столкновения с носорогом. Это могло сыграть мне на руку. Биться сразу с двумя такими противниками я, конечно же, считал делом весьма благородным, но при этом достаточно глупым.
"Что же! - хохотнул про себя я. - Побегаем взапуски?"
Я переместился поближе к центру поляны, так, чтобы снова оказаться как раз между носорогом и его владельцем.
Ладрованный "конь" тем временем сумел развернуться на месте, взрыхлив при этом землю, и обдав хозяина комьями грязи. Я заглянул в его налитые кровью поросячьи глазки.
- Ну, тупая скотина, беги на меня, - мысленно скомандовал я монстру. - Что же ты медлишь?
Повторять приглашение не пришлось, носорог забухал по земле, рыцарь же, решив что все мое внимание поглощено этой махиной, подкрадывался сзади, держа свой клинок торчком прямо перед собой. Но он заблуждался относительно моего невнимания. Чутье мое было обострено до предела.
Окованный железом рог носорога дергался вправо и влево.
Сверкающий на солнце клинок повторял все его движения.
А я просто медленно отходил в сторону коварного Рыцаря Кровавой Расправы.
Все быстрее приближался зверь, все ближе подкрадывался рыцарь, предвкушением близкой победы.
Наконец, он решительно замахнулся, а носорог пригнул морду к земле, приготовившись ударить…
Они, наверное, так и не поняли, что произошло.
Меня просто не стало между ними. На куски разлетался сломанный о рог монстра меч, рыцарь покатился по земле, звеня и бряцая, словно лавочка жестянщика в ураган.
Я понял, что мне неинтересна дальнейшая судьба этой парочки, и продолжил свой полет.