Сергею было плохо...
Болело что-то внутри.
Болело и ныло...
Та самая непонятная субстанция, которая делала его человеком,
болела и ныла.
Душа...
Тоже вот, странность.
Всю жизнь прожил не имея понятия о ней, а тут...
То ли устал, то ли череда поступков превратилась в мутный поток, затопивший
хрупкий сосуд человечности, то ли...
Не мог он этого понять, но...
Болело и ныло.
Он пробовал пить.
Быстро надоело, ввиду отсутствия эффекта при наличии последствий.
Пробовал заняться экстремальным туризмом.
И по рекам сплавлялся, имея шансы сломать шею на бурных порогах.
И в Таиланд ездил, имея еще больше шансов сломать иммунитет СПИДом.
Приелось...
Он выгодно продал бизнес, денег хватало, желания работать не было.
А что-то внутри болело и ныло.
Развелся, - сходился и расходился еще несколько раз.
А внутри болело и ныло.
Чуть не присел на наркотики...
Первый раз принес некоторое облегчение, но во второй раз привиделось такое,
что Сергей, наутро, в холодном поту, поклялся больше не прикасаться к этой
гадости.
А внутри болело и ныло.
Вот в таком состоянии организма и хрупкого сосуда человечности, он стоял на
Пречистенке, у Храма Успения Пресвятой Богородицы.
Храм выглядел торжественно и величаво.
Он заслонял собой пол-неба и обещал успокоение.
Было жарко и он решил зайти внутрь.
Вернее, не так...
Он решил зайти в церковь, потому что внутри что-то болело и ныло.
А жарко было, потому что был август.
Купив в ларьке у церкви десяток свечей, преисполненный энтузиазма от безбашенного
прощания с атеизмом, он прошел в придел храма.
На стене висело объявление:
"Свечи, купленные вне Храма - недействительны".
Сергей с сомнением посмотрел на пучок восковых "морковок" в своей руке, но решил рискнуть.
Пока глаза привыкали к полутьме, он стоял у входа, прислушиваясь к монотонному причитанию
священника и принюхиваясь к сладковатому запаху ладана.
Его тронули за рукав.
Стоявшая рядом женщина в черном, приветливо улыбаясь, прошипела:
"Со своими свечками - нельзя!!!".
"Не мои, от бабки по наследству достались", - буркнул Сергей.
И, видя недоумение в ее взгляде, добавил:
"В завещании написано - купила здесь, у вас. Про запас..."
Он подошел к ближайшей иконе, поджег свечку от горевших здесь же, воткнул рядом.
"Здесь нельзя!!!".
Знакомые шипящие интонации.
Сергей обернулся.
Против неожиданности, женщина в черном была другая.
Клон, но чуть старше.
"Здесь женщины о рождении первенца молятся".
"А о прерывании где?", - Сергей начинал злиться, а это было крайне плохо.
Потому что внутри болело и ныло еще сильнее.
Он отошел к другой иконе, зажег еще свечку и стоял, не понимая, что он хотел
здесь найти.
К нему подошел неказистый мужичок в рясе и похмельно выдохнул перегаром:
"Вам бы, гражданин, к другой иконке. Здесь сейчас будут молиться по записи."
Сергея понесло:
"Списки у кого утвердили? Или у вас прямая связь с Небесами?"
Дьяк хмуро кивнул:
"Ну-ну".
... и растворился в полумраке.
Через несколько секунд пара мужиков в костюмах подхватили Сергея с обеих сторон и
быстро выволокли из Храма.
Уже на ступеньках он изловчился и сунул одному из них точно в глаз.
В ответ, ожидаемо, получил серию ударов с двух сторон и у самого в глазах поплыло.
Его отволокли за ворота и усадили на скамейку.
Через несколько минут мир перестал шататься и плыть.
Сергей помотал головой и огляделся.
Храм теперь казался неприветливым, серым зданием.
Особенно хмуро он смотрелся на фоне пронзительной синевы Неба.
Рядом с ним на скамейке сидел парень.
Или мужчина?
Сергей плохо понимал градацию этих понятий у своих сверстников, района 30-40 лет.
По виду - явный хиппи из 60-х.
Длинные волосы собраны на затылке в "косичку", в аккуратную бородку вплетена разноцветная
ленточка, широкая рубаха навыпуск, просторные штаны и босоножки.
Этакий, стилизованный хиппи-новодел.
Те, из 60-х, опрятностью не отличались.
А от этого исходила непонятная аура чистоты - от просторной одежды, до приятной бородки.
Он сидел, улыбаясь щурился на солнышко, и излучал такую волну пофигистической радости
от бытия, что Сергею стало завидно.
Представив себя со стороны, он еще больше помрачнел.
- Чего это они с Вами так?
Бородатый повернулся и, щуря один глаз от солнца, смотрел на Сергея.
- ... не по-братски?
Сергей обернулся, еще раз с ненавистью оглядел церковь и вздохнул.
- Расхождения по вопросу очереди к Богу.
Собеседник оживился.
- Даже так! И что, многие торопятся?
- Да не то, чтобы к Богу лично. Там на молитву очередь.
- А-а-а, - разочаровано протянул собеседник, - и чего хотели Вы, лично?
Сергей задумался. Внутри, подозрительно, ничего не болело и не ныло.
И он рассказал бородатому все.
Тот слушал внимательно, только во время описания разговоров с бабульками заливисто
хохотал, неожиданно заражая смехом и самого Сергея.
Происшедшее уже не давило бессильной обидой, а представлялось смешным недоразумением
атеистического похода за Верой.
"И чего я в церковь поперся? Не верю же."
Сергей говорил, а мысли текли параллельным потоком.
"Но и болеть же перестало. Вот и думай."
Когда он закончил, собеседник еще пару минут улыбался, поглаживал бородку и приговаривал:
- Так, значит, свечки не в церкви купленные - недействительные? И запись на молитву есть?
Сергей машинально кивал, сам понимая всю нелепость такого положения Веры.
Потом они еще пару минут сидели молча.
- А Вы знаете, меня самого точно так же один разок из церкви выкинули.
Сергей повернулся к собеседнику.
- Значит - друзья по несчастью? - спросил он.
- Да какое там несчастье. Милый пустяк непонимания. Я и зашел-то туда по недоразумению.
Приехал раз в захолустный городок; никого не знаю, с нравами аборигенов незнаком.
А церковь я с гостиницей перепутал. Смотрю - торгуют чем-то у входа; мужичок наряженный стоит,
двери открывает; тут же и деньги меняют, и кредиты выдают.
Вот я и перепутал.
И бородатый рассказал уморительную историю про то, как он пытался вселиться в церковь,
утверждая, что если тут такой же бардак и проходной двор, как и в любой гостинице, то он
имеет право жить в этом бардаке по своему разумению бардака.
А если это церковь, то он тем более имеет право в ней жить, по факту наличия души, как
эквивалента Святого Духа и родственной связи с Богом, именно, по этому обстоятельству.
А уж если его не селят ни в гостинице, ни в доме Бога, то надо все здесь разрушить и построить
или точно гостиницу, или настоящую церковь.
- Закончилось все, впрочем, как и у Вас. Вытолкали меня из церкви, да еще и наказали примерно.
М-да... Все в мире повторяется.
Первый раз, - как трагедия; второй раз, - как комедия.
Третий раз...
Он задумался на секунду.
- Третий раз - или это уже фарс, или надо что-то менять в сценарии.
Сергею нравился собеседник и он протянул руку.
- Давайте знакомиться. Меня Сергеем зовут. Сергей Константинович, если уж точно.
Бородатый мгновение раздумывал, но руку протянул с улыбкой.
- Иешуа Иосифович.
- Еврей? - машинально спросил Сергей.
- Возможно, - легко согласился Иешуа, - хотя и равновероятно.
Мама из Палестины родом, а с отцом вообще туманная история.
- Это бывает, - не менее легко согласился Сергей, - космополит, значится.
- Удивительно точное замечание, именно - космополит. Гражданин Вселенной, якобы.
Но я предпочитаю зваться Гражданином Мира.
- Да Вы не переживайте, я национальностями не заморачиваюсь. Самая бесполезная
вещь на свете. Для меня всего две национальности есть - человек или мудак.
Он еще раз оглянулся на церковь.
Из дверей как раз выходил полный дядька в кепке в окружении серегиных обидчиков.
- Вот он, тот что к Богу торопился. Я с ним на одну национальность не согласен.
Иешуа тоже оглянулся.
- Да уж, тот еще типаж. Нет, к Богу ему и рано, и незачем. Такое, если и всплывает,
то только в воде. Я его знаю. У него гешефт по бюджетному распилу на высоком уровне.
Они отвернулись и Сергей предложил:
- А не выпить ли нам коньяка хорошего? Да и на "ты" пора переходить.
- Коньяк? Если хороший, то отчего и не выпить. Места знаете?
Серега с укоризной качнул головой.
Иешуа улыбнулся и поправился:
- Места знаешь?
Тогда Сергей обиженно хмыкнул.
Через полчаса они сидели на открытой веранде и болтали на предмет несовершенства бытия,
причем, Сергей почти не обращал внимания, что болтает только он, а собеседник согласно
кивает и изредка спрашивает.
Надо отдать должное, он так умел слушать, что казалось - идет беседа.
Только один раз, когда Сергей задумался над очередным поворотом сюжета из только что
рассказанной истории своей жизни, Иешуа спросил:
- А ты в Бога веришь?
Сергей задумался. Алкоголь разливался по телу теплыми волнами истомы, еще более
подчеркивая отсутствие в пустом сосуде естества боли и нытья непонятной субстанции.
- Верю,- твердо сказал он.
И с улыбкой добавил...
- ... только когда еще это будет.
Иешуа секунду с изумлением смотрел на него, а потом рассмеялся в голос.
На них смотрели из-за соседних столиков, но смех бы таким заразительным, что через
несколько секунд смеялся уже и Серега, изредка похрюкивая.
И посетители, видя незамутненное веселье приличных людей, стали улыбаться, совершенно
не понимая причин смеха двух мужчин среднего возраста их бытия.
Иешуа вытирал глаза и коротко выдыхал остатки смеха.
- Развеселил. Вот и я такой же был. Повторяется история.
Но до такой формулировки я не додумался.
Сергей тоже перестал смеяться и сидел глядя на вечернюю улицу.
Внутри не болело и не ныло. Внутри было пусто...
Телевизор на веранде прервал музыкальную программу экстренным выпуском новостей.
На экране мелькнуло фото полноватого человека в кепке, горящая машина, что-то бубнил
милиционер.
Сергей тронул Иешуа за руку.
- Смотри, чего творится.
Иешуа, не поворачиваясь, ответил.
- Знаю. Не зря он в очередь записался. Только вот просил не то, что надо было бы.
Сергей смотрел на Иешуа и что-то усиленно пытался сообразить.
Коньяк не добавлял ни подвижности нейронам, ни баллов к IQ.
- Иешуа... Я где-то слышал такое имя.
Иешуа ласково смотрел на Сергея и улыбался.
- Весьма распространенное имя в Палестине. Я же про маму рассказывал.
Сергей согласно кивнул головой, мол, рассказывал.
- Слушай, а ты не помнишь, как звали мужа Девы Марии?
Во взгляде Иешуа не поменялось ровно ничего.
- Конечно помню. Звали его Иосиф, проживал в Назарете, занимался плотничеством.
Как сам говаривал, что происходит из рода царя Давида. В чем лично я сомневаюсь,
но люди любят красивые легенды.
Сергей усиленно пытался что-то сложить в голове.
- А ты, значит, Иешуа Иосифович?
Собеседник кивнул.
- И мама у тебя из Палестины, а про папу туманная история?
И опять тот кивнул.
- И про новости ты знаешь заранее?
Тут Иешуа засмеялся.
- Нет, про новости знать заранее нельзя. На то они и новости.
А вот про события - да, знаю.
- Не понял, - а где разница?
Иешуа смотрел на Сергея таким же взглядом, как в детстве смотрел отец, промучившись
два часа, пытаясь объяснить решение простенькой задачки.
- Новости - это то, как представляют события.
Нашего торопыгу удавили прямо в служебном кабинете, узнав про распил чужих денег.
И ладно бы народных, так он украл то, что положено было красть другим.
А уже потом его посадили в машину и взорвали ее в центре города.
Событие - это то, что его удавили за кражу чужого краденого.
Новость - это то, что его взорвали бандиты за бескорыстное служение народу.
Сергей сидел напряженный, не отрывая глаз от лица Иешуа.
- Так не бывает.
- Бывают и похлеще коллизии,- улыбнулся Иешуа.
- Да я не про торопыгу,- хмуро ответил Сергей.
- Так и я не про него,- весело парировал Иешуа.
Сергей о чем-то напряженно размышлял, потом налил грамм 150 коньяка и махом выпил.
Он сидел, уставившись в стол, боясь оторвать глаза от пустого стакана.
- Так ты... Так Вы и есть...
Он запнулся, посмотрел на Иешуа и выдохнул:
- А почему я?
Иешуа продолжал улыбаться.
- А почему нет? И вроде бы мы на "ты"?
Видя напряжение Сергея, он засмеялся и тронул его за плечо.
- Ты совершенно не при чем. Сегодня 15 августа. Каждый год, в этот день, я прихожу
к церкви Успения Богородицы в том городе, где суждено оказаться.
Успение, если ты не знал, это - смерть. Моя матушка умерла 15 августа, когда мне бы
исполнилось 45. Так давно это было, что я многого не помню.
Иешуа вздохнул и...
... улыбнулся.
- И с отцом туманная история. Но с матушкой - полная определенность.
Вот потому я и здесь.
Они сидели, смотрели на ночную улицу и молчали.
У Сергея в голове крутилось множество вопросов ...
"А почему Ты не на Небе? А Бог и правда есть? А когда я умру?
А Апокалипсис будет? А конец света в 2012 ждать? А как мне жить?"
И продолжал молчать...
- Мне пора...
Иешуа встал. И Сергей поспешно вскочил.
Иешуа рассмеялся.
- Ты похоже меня за начальство принимаешь. Брось. Все гораздо проще.
Начальников не существует. Существует только твое желание подчиняться.
Если уж Господь Бог не указывает никому, что надо делать, то и другим этого
не дано.
Он приобнял Серегу за плечо и они вышли из кафе.
Зажглись фонари, стало чуть прохладнее и где-то далеко метались зарницы близкой
грозы.
- Посмотри на Небо.
Сергей поднял глаза и ничего, кроме мутной Луны, не увидел.
- Вот-вот...
Они пошли по улице вниз, к реке.
- На Небе ничего не видно из-за огней города.
Любоваться всю жизнь фонарями, гирляндами и мутной Луной - то еще удовольствие.
Но, чтобы увидеть нечто большее - надо бросить все это...
Он обвел рукой сияющий, ночной проспект.
- ... и посмотреть на мир незамутненным взглядом.
Он вздохнул.
- Тогда и звезды увидишь, и Небеса поймешь.
И еще раз вздохнул.
- Радости это не прибавит, но смысл в жизни появится.
Он снял руку с плеча Сергея и они просто шли рядом.
- Знаю, хочешь многое спросить. На один вопрос отвечу.
Сергей уже было хотел выпалить, но внезапно передумал.
- Так ведь если ты все знаешь, то и вопрос тебе известен.
Иешуа засмеялся.
- А ты еще спрашивал - "почему я?". Потому что смышленый.
Ладно, отвечу.
Потом хмыкнул и покачал головой.
- Хотя и по-дурацки это выглядит, отвечать на не заданный вопрос.
Они вышли на берег реки.
- Я сын Марии и Иосифа. И Сын Божий - это тоже я.
И ты. И все. Верить в это, или не верить - это не вопрос и не выбор.
Это способ прожить земную ипостась. И это же - способ обретения Небес.
Они стояли на берегу и смотрели на грузное пятно полной Луны и отраженную ею
дорожку на свинцовой поверхности воды.
- Ты вот сказал смешную фразу. "Я в Бога верю, но когда еще это будет".
Смысл в том, что если ты в Бога не веришь, то этого никогда и не будет.
Если веришь в Небеса - то получишь их.
Если веришь в небо, то получишь приветливое небо над своей могилкой.
Если веришь, что существует начальство, то легко станешь подчиненным.
Если веришь в себя, то есть шанс стать собой.
Если веришь, что можешь ходить по воде - пойдешь по воде.
Если привык плавать в мутной воде, то вода никогда не станет тебя держать.
Иешуа ступил на воду и пошел по лунной дорожке.
Сергей зачарованно смотрел ему вслед...
В голове было пусто. Зато внутри не болело и не ныло ровным счетом ничего.
Он понимал, что именно сейчас надо попробовать ступить на воду.
И боялся этого...
Он боялся не того, что не сможет идти по воде.
Такого счастья ему и не надо.
Он боялся, что если не сможет идти, то вернется боль внутри.
Пока он верит, что можно ступить на воду, у него внутри все будет спокойно.
Он просидел на берегу до рассвета...
Гроза так и не дошла до города...
Как только первый луч Солнца ударил ему в глаза, он опасливо подошел к воде,
аккуратно разулся и долго стоял, не решаясь ни на что.
Потом осторожно попробовал ступить на воду...
Коснувшись поверхности, он ощутил прохладное, пружинистое сопротивление и резко
одернул ногу.
Быстро обулся и пошел прочь от реки.
Внутри разливалось тепло...
"А мне по ней ходить и ни к чему. Мне главное знать, что это возможно.
Значит, и на все остальные вопросы я уже знаю ответы".