Железнодорожные пути. Когда-то, в моём детстве, они уходили куда-то вдаль, манили за собой в то прекрасное неизведанное, которое есть у каждого. Потом появился купол. Я помню, как тут появилась эта громадина, позволившая людям выходить на поверхность. Многим казалось, что купол что-то скрывает от людей. Многие говорили, что там, за гранью плотного пластика, другой мир, такой, каким он был до катастрофы. Сложно сказать, как оно на самом деле… Я взглянул на рельсы, уходящие под купол. Что там, дальше? Никто не знает – или не говорят? Да, всё-таки это монументальное сооружение… Половина выживших после того дня погибла при строительстве… Весь город, как паутиной, опутан арками, поддерживающими его свод. Полицейские посты расставлены по периметру, военные не позволяют приближаться к куполу. Возможно, это и стало причиной появления подобных легенд…
Как бы то ни было, я знал место, где можно прикоснуться к стене, отделяющей этот мир. Когда-то здесь был небольшой посёлок, прямо в черте города. Заброшенный пионерский лагерь – к сожалению, всё хоть сколько-нибудь интересное отсюда уже вынесли. Одной стороной участок, на котором находился лагерь, плотно примыкал к МКАДу, по контуру которого и построили купол.
Здесь не бродило отрядов солдат. Лагерь пользовался дурной славой, в основном – заслуженно, благодаря огромным стаям неизвестно откуда взявшихся бродячих собак. Так всё было и в моём детстве. Собаки меня любили, и, как ни странно, не трогали, хотя мало кто мог зайти на их территорию.
Я прошёл по пожухлой траве. А ведь когда-то она была по колено! Мы с мальчишками часто убегали сюда, искали «клады», играли…
Должно быть, сейчас середина мая. Я посмотрел на странную даже для привыкших глах картину = серый одуванчик. Нет, не тот, что разлетается в пух при первом дуновении ветра, а тот, что похож на маленькое солнце… Хотя, солнце сейчас тоже серое…
Я подошёл к стене. Толстый, очень толстый слой пластика. Через него едва видно очертания предметов… Прижался лицом к холодной поверхности. Что там, за этой «изгородью»?
- Виталик… Это ты?
Первый раз за много лет я услышал своё имя.
Рядом со мной полулежало то, что когда-то было человеком. У существа не хватало руки и ноги, на половине лица не было кожи и можно было видеть движения уже разлагавшихся мышц. Хотя, лица, по сути, и не было. Человек иссох настолько, что остались одни глаза. Огромные для такого лица, правильной миндалевидной формы – такие редко бывают у мужчин. И цвет. Однотонно-чёрные, настолько тёмного оттенка, что сложно было разглядеть зрачок…
- Мстислав?
Чёрно-белые стены, покрытые неясными для нас рисунками. Двести кроватей, в четыре ряда. Серебристо-серые буквы «ДОСТОЕВСКАЯ». Раз в час пролетают поезда. Дети лежат вперемешку – девочки, мальчики, здоровые, больные… Детский дом смертельно больного города.
Слева от меня – девочка-нищенка. Почему-то она сразу меня невзлюбила. За ней, на крайней койке, немой – или просто вечно молчащий? – мальчик. Говорили, что он сумасшедший.
Кровать слева долго оставалась свободна. Потом появился Слава, мой единственный друг на долгих три года.
Когда-то мы жили в одном дворе, но не общались. Я считал его мямлей и рохлей, типичным «маменькиным сынком» Он и выглядел соответственно… Тонкие, аристократические черты лица, бледная кожа, чёрные локоны до плеч, из-за них мы дразнили его девчонкой. Чёрные глаза. Большие, красивой формы, пронзительного цвета… Половина девочек нашего двора была влюблена в этого интеллигентного красавчика, к тому же начитанного… А он, как оказалось, с первого класса был влюблён в мою одноклассницу. Однажды она решила подшутить над ним, сказала, что любит меня. Сейчас я понимаю всю жестокость этой шутки, но тогда я удивлялся, как он мог поверить такому бреду. Мы стали врагами. Он ненавидел меня за то, что я её не люблю - да, в этом весь Слава, благородная, рыцарская душа, - я – потому, что он поверил какой-то девчонке.
Его случайно нашли в каком-то тоннеле. Потом он долго лежал в госпитале. Он хотел совершить самоубийство, прыгнул под поезд. Представляю, каким ужасом для его разума стала мысль, что его не просто спасли, но он выжил! Выжил тот, кто хотел умереть, тогда как другие погибли… Осознание этого полностью поменяло его. Славика больше не было. Появился Мстислав, сильный, одержимый своими идеями. А может, он был таким всегда, просто я этого не видел? Слава остался красив. Его чёрно-белой внешности в этом мире было нечего терять. Конечно, кожа быстро высохла и загрубела. Но глаза остались прежними и позволяли легко заметить его в любой толпе.
Тех нас, кто знал друг друга, больше не было. Было двое, случайно оказавшихся среди всех этих «детей подземки». Двое, одержимые идеей выбраться на поверхность… Много было сказано за три года, много глупых и не очень мыслей приходило нам в голову. Приходилось терпеть издевательства от тех, кто был попрошайками – они знали друг друга и быстро сколотили себе команду. С парнями часто дрались, а вот девчонки… Слава запретил мне как-либо отвечать на их оскорбления. Даже когда моя соседка плюнула ему в лицо, он промолчал. Потому, что девушка. Он всегда был рыцарем…
И вот, наконец-то, поверхность… Мы оба совершеннолетние, а это значит, что мы можем делать всё… Наивные… Тогда мы договорились встретиться возле Достоевской через полгода, узнать, что с нами станет…
Когда мы встретились снова, я уже был болен мыслью о фотографиях. Слава не стал меня даже слушать. Он сказал, что это бредовая идея, из области фантастики. Что ж, сейчас, через семь лет безуспешных поисков разгадки, мне иногда кажется, что он был прав… Он же ушёл в дебри политики. Узнав, что купол так строго охраняется, он решил, что людей просто не хотят выпустить из города. Что правительство хочет скрыть от нас мир за пределами города… Я же говорил ему, что эта мысль ещё более фантастична…
Больше я его не видел. По-моему, он стал членом какой-то партии, пару раз его имя мелькало в новостях, в сообщениях об антиправительственных заговорах. Но точно я не мог сказать ничего.
- Виталик… Это ты… какое счастье…
- Что с тобой?
Перебирая рукой и ногой, Слава подполз ко мне.
- Я… Я был за куполом…
Изуродованное тело затряслось в беззвучных рыданиях.
- Они… Все они умерли… Ты был прав… Они погибли из-за меня… Ты был прав… Почему я тебе не верил?!
- Кто? Успокойся! Пойдём домой…
- Нет! – он с ужасом взглянул на меня – я не могу. Я уже не уйду отсюда. Тут все они… Все мои товарищи… Люда… Дочь…
Я внезапно вспомнил про коробку в моих руках. И про то, что ещё неделю мне будет нечего есть. Я устало закрыл глаза и сел на землю рядом с ним.
- Рассказывай. Всё. Подробно.