ВЕРВОЛЬФ-НЕУДАЧНИК
Утром ему опять было стыдно. Ночь, чудная, упоительная ночь прошла напрасно, не так, как полагается. Он знал, что сегодня его опять поднимут на смех сородичи, и даже робкие попытки соврать не будут иметь успех. А о том, что будут ехидно выспрашивать, как он провел время с вечера до утра, вервольф не сомневался. Будь он на месте своих товарищей, тоже не удержался бы от шуток и насмешек. Но одно дело, когда ты над кем-то смеешься, совсем другое – когда над тобой.
Вервольф горестно вздохнул.
Ну и пусть! Пусть смеются! Он такой, какой есть. Оборотень-неудачник. Трус. Растяпа.
В кармане противно задребезжал телефон. Ну вот, начинается!
– Приветик! – послышалось из трубки. – Ты исправился наконец?
Это еще хуже – Ульрих. Лучший друг, какого можно было только желать, если бы не одно обстоятельство. Однажды он узнал, что имеет дело с самым настоящим оборотнем, который в полнолуние превращается в хищника. К удивлению вервольфа, Ульриха это обстоятельство нисколько не испугало. Даже наоборот, он стал общаться с еще большим интересом. Поначалу вервольфу казалось, что Ульрих просто боится встретить его в ночь, когда он превращается в волка, и он даже открылся, что в полнолуние совершенно безопасен. Однако Ульриха это обстоятельство скорее расстроило, чем обрадовало.
– И что, на твоем счету нет никакой добычи? – недоверчиво переспросил он.
Вервольф сокрушенно покачал головой. Ему в этот момент опять было немного стыдно за себя.
– Может, тебе потренироваться? – предложил Ульрих.
– Зачем? – не понял вервольф.
– Чтобы возвращаться наутро с добычей, как все, – в свою очередь удивился Ульрих.
– Зачем? – опять спросил вервольф.
– Что зачем?
– Зачем мне утром возвращаться с добычей, если в этот момент я хочу завтракать, причем тарелкой каши и бокалом горячего чая.
– Но ведь другие оборотни что-то делают со своей ночной добычей? Ведь делают же?!
– Наверное, – пожал плечами вервольф. – Я не узнавал.
– А ты спроси.
– Будет возможность, поинтересуюсь, – уклончиво ответил вервольф.
Так они друг друга и не поняли. Но с тех пор Ульрих стал особенно внимательным, ему очень хотелось, чтобы друг был настоящим оборотнем, раз уж дала судьба такую возможность превращаться в зверя.
– Ты пойми, – горячо убеждал он, – волки – они ж хищники, они должны драться за добычу.
– Я сытый волк, – пробовал отшучиваться вервольф.
– Чем сытый? Кашей и овощным салатом? – не понял Ульрих. – Ну почему ты не как все?
– Потому что я такой родился, – смущенно пожал плечами вервольф. – Ведь если бы я по ночам охотился, все равно был бы не как все – где ты видел, чтобы в городе жили одни оборотни.
Однажды Ульрих пришел к нему с толстой книжкой.
– Это что? – с опаской покосился на фолиант вервольф.
– То, что нам поможет, – важно заявил Ульрих.
Он открыл книгу на заранее заложенной странице и принялся читать.
– Есть несколько способов стать вервольфом… Нет, это не тебе.
– Что значит не мне? – насторожился вервольф. – А кому? Ты выброси из головы все эти мысли.
– Уже выбросил, – листая страницы, буркнул Ульрих. – Тебя ведь и попросишь укусить, ты это не сделаешь.
– Не сделаю, – уверенно согласился вервольф.
– Тогда вот. Из хвостов вервольфов в древнем Риме делали приворотное зелье… Ой, опять не то…
Однако упоминание о хвосте почему-то страшно развеселило обоих.
– Тебе только в древний Рим не хватало, – засмеялся Ульрих. – Тогда бы не ты охотился, а на тебя, вернее на твой хвост…
– Было бы на что, – смущенно улыбнулся вервольф, – мне мой хвост никогда не нравился, из него не то что зелья, отравы приличной, по-моему не сварить.
– Ну это мы еще посмотрим! – подбодрил друга Ульрих. – А теперь слушай! Нашел! Чтобы превратиться в волка оборотни вечером надевают волчью шкуру! – торжественно объявил он.
– И что?
– И то! Чтобы стать настоящим хищником тебе надо вечером накинуть на себя волчью шкуру, только и всего.
– Но я превращаюсь в волка и без этого, и потом нет у меня дома никакой шкуры. Откуда ей взяться? Сказок про лягушку-царевну, что ли, начитался?
– Ну тогда так, – не сдавался Ульрих. – В пень вонзается нож, и чтобы превратиться в волка, человек должен перепрыгнуть пень с воткнутым в него ножом.
– Говорю же тебе мне все это не надо, я и без того каждое полнолуние – волк, – как можно деликатнее возразил вервольф.
– Какой же ты волк, если не охотишься ни на кого?
– А ты хочешь, чтобы я обязательно охотился? Например, на тебя?
– Почему на меня? Что, другой добычи нет? – искренне удивился Ульрих.
– Но ведь и ты добыча.
– Я – твой друг.
– Это ты сейчас друг, а ночью все равны. Ночью для настоящего хищника есть только желание вцепиться кому-нибудь в горло, – внутренне улыбаясь, попытался объяснить вервольф.
– Ну, знаешь, – обиделся Ульрих. – Я с тобой по-товарищески, как лучше хотел, а я, оказывается, для тебя всего лишь добыча!
С шумом захлопнул книжку и ушел не прощаясь.
Вервольф грустно улыбнулся. Ну вот, и единственного друга из-за своего дурацкого характера лишился. Ну как им всем объяснить, что ему не нравится быть оборотнем, претяит охота, добыча, и он не хочет никому причинять зла, не хочет быть как все.
С того дня стало совсем грустно. Ульрих больше не появлялся. Может, и удалось бы как-то наладить прежние отношения, но для этого надо было извиниться, а вервольф не понимал, почему первым должен был извиняться он. Да и глупое упрямство не позволяло сделать первый шаг навстречу, хотя других друзей у него и не было. Общаться же с сородичами-оборотнями тоже не хотелось. О чем с ними разговаривать? О вкусе первой крови и добыче, которая гуляет по ночным улицам города? Нет уж, увольте.
Вервольф поежился. Как им самим не противно – днем находиться среди людей, улыбаться им, радоваться даже чему-то, а ночью устраивать на них охоту. Он сам, может, и не такой как все, но он всегда одинаков, он не хочет меняться в зависимости от обстоятельств, кем себя в данный момент ощущает – волком или человеком.
Но луна манила. Желтый, словно намазанный маслом блин, висел на небе, и тащил на улицу. Вервольф знал – в такие минуты даже самые крепкие запоры не могли удержать дома. Пусть он не хотел ни на кого нападать, не хотел, чтобы его боялись, но шерсть на загривке шевелилась, появлялся хищный оскал, и его невероятно манил запах ночной жизни. Он все-таки был такой ночью волком.
Вечером шел дождь, и свежесть исходившая от земли, дарила ощущение легкости. Вервольф бежал не торопясь, спешить ему было некуда, но получившие невероятную силу лапы хотели движения, они были неутомимы, звали вперед, вперед, только вперед. Вервольф старался не выбегать на освещенные участки, тем более что глаза хищника не подводили, они видели все, однако случайность все же вынесла его на этот пятачок, по которому почему-то совсем один шел Ульрих. Подмышкой у него был все тот же фолиант, из которого торчали закладки. При виде волка Ульрих замер.
Вервольф тоже остановился. Он не собирался нападать, тем более на человека, которого считал своим товарищем, однако глаза его хищно горели в темноте, шерсть вздыбилась, и Ульрих – он это понял – перетрусил. Конечно, вервольф не хотел пугать друга, но ведь сейчас, в этот момент, он оставался волком, и вел себя как настоящий волк.
Откуда-то внутри вдруг даже зародилось желание напасть на нечаянную жертву. Вервольф понял, почему оно появилось – Ульрих боялся, и этот страх породил в нем инстинкты хищника.
Он слегка шевельнул хвостом, предупреждая об атаке, и Ульрих, бросив в сторону волка свою толстенную книжку, побежал сломя голову.
На миг родилось желание догнать, однако вервольф усилием воли заставил себя стоять на месте.
– Жаль, как жаль, что это случилось, – думал он. – Теперь мы уже точно не сможем общаться как прежде. Даже если Ульрих не догадается, кто стоял перед ним в шкуре волка.
Он еще раз с сожалением посмотрел в сторону, в которой скрылся бывший друг, и той же неспешной рысью побежал в другом направлении. Что-то в его волчьей душе в этот момент изменилось. Обычно он с нетерпением ждал момента, когда наступит утро, и можно вновь обратиться в человека. Ему всегда нравилось быть человеком, но не сейчас. Он вдруг понял, что волком иногда быть приятнее. Не надо юлить, скрываться, обманывать. Ему всегда хотелось, чтобы его принимали таким, каков он есть, настоящим, потому, наверное, и доверился когда-то Ульриху, рассказав, что он оборотень.
Это все-таки была ночь сюрпризов.
Неожиданно из кустов выбежала явно беспородная собачка, и, лишь слегка скосив глаз в его сторону, засеменила куда-то дальше. Вервольф даже слегка растерялся – каков ни есть, а он все-таки волк, чтобы вот так демонстративно не обращать на него внимания. Он в три прыжка догнал нахалку и остановился рядом с ней.
– Тебе чего? – даже не замедлив хода, спросила она.
– Не знаю, – честно ответил волк. – Просто захотелось, чтобы ты сказала мне что-нибудь.
– Считай, что уже сказала.
Вервольф пристроился рядом, хотя бежать в таком неспешном темпе ему было непросто.
– А тебе совсем неинтересно, кто я такой? – робко бросил он на бегу.
– А тебе обо мне что-то интересно узнать?
– Мне о тебе интересно все, – неожиданно остановился волк.
– Что же во мне может быть интересного? – собака тоже остановилась, и с любопытством окинула взглядом с лап и до ушей волка. – Разве не видно, что я простая дворняжка?
– Мне нет никакого дела, что ты дворняжка, какое это имеет значение? – смущенно забубнил вервольф.
– А что же тогда имеет значение?
– То, что мне захотелось с тобой поговорить. Захотелось, чтобы ты остановилась и посмотрела на меня.
– Твоя мечта сбылась, и что дальше?
– Не знаю, – честно ответил вервольф. – Если тебе неинтересно со мной сейчас, тогда не знаю. Наверное, тогда все будет как обычно.
– А как бывает обычно?
– Обычно утром я опять превращаюсь в человека.
– Так ты настоящий оборотень? – развеселилась его собеседница.
– Тебе это не нравится? – осторожно переспросил вервольф.
– Мне это все равно. А вот волк, который сейчас передо мной сидит, мне, в общем-то, симпатичен.
– Правда? – обрадовался вервольф.
– Кривда, – незнакомка развернулась и неспешным шагом отправилась дальше.
Вервольф послушно пристроился рядом.
– Я утром в человека превращусь, – с дурацкой гордостью почему-то сообщил он.
– Ну и превращайся, чего тогда прицепился, – с легкой обидой сказала его собеседница.
– Но что я могу поделать, это природа такая. Ночью волк, а днем человек.
– То есть ночью ты со мной разговариваешь, а днем еще с кем-то?
Она удивительно умела перевернуть все с ног на голову, но вервольфу почему-то это нравилось.
– Вообще-то я и днем хотел бы с тобой разговаривать, – уверенно заявил он.
– Но мы ведь не сможем друг друга понимать, и общаться не сможем.
– Почему? Разве для того, чтобы понимать друг друга, нужны слова?
– А что тогда? – еще раз с интересом посмотрела в его сторону подружка.
– Желание. Нужно просто хотеть этого, и тогда не надо будет ничего объяснять…
Зарождалось утро. Похожая на блин луна уже скрылась куда-то, а они так и бежали рядом, довольно задрав хвосты крючком. И даже не разговаривали. Просто бежали рядом.