В этот день я пришел домой очень поздно. В первом часу ночи. Устал запредельно. И даже не пришел, а едва только не приполз. Я гид - переводчик. До этого весь день провел с туристами на экскурсиях. Вскипятил чайку на сон грядущий и ткнул кнопку на телепульте. И тут же инстинктивно отпрянул от ящика. Моя маленькая кухонька вдруг наполнилась грохотом, исходящим от экрана, и всполохами яркого разноцветия. И я увидел огромную сцену с неимоверной, кажется, безразмерноой декорацией. Это была целая стена, служившая фоном для сцены, излучающая лучезарный, слепящий свет. На сцене несколько крепких мужиков в экстазе и извивах под бабахи неизвестных инструментов и гитарный звон пели хрипло и натужно что-то такое невразумительно на английском языке. Им ревом и визигами отвечала с площади толпа, заполнившая все видимое пространство. Бог ты мой, да что же это за светопреставление? И где все это происходит? Да еще, как было указано сверху в углу экрана, в прямом эфире.
А происходило все на Красной площади. Нашей исторической святыне, зримом сосредоточии нашей духовности. Святыне и национальной реликвии, без которой невозможно представить себе наше общее самостоянии на Земле. Величественном храме под открытым небом. Храме нашей веры, в котором обретает сердце пищу. За более чем пять веков древняя площадь видела многое, разное и всякое. На такую разгуляй-веселуху еще никогда.
И тут я все вспомнил. Да я только вчера еще был на этой площади. Надо сказать, что меня на ней, как и Ленина, знает почти каждый камень. Да думаю, что даже и больше, чем Ленина, поскольку я прихожу на нее уже более чем тридцать лет. И вот тогда я увидел, как вся она была перекрыта для строительства циклопической сцены. Оставался лишь узкий проход у самого ГУМа. Вот по нему мне только и удалось пройти с оравой из сорока французов, пребывавшими в полном возмущении от невозможности увидеть знаменитую площадь такой, какой они привыкли ее видеть в дни военных парадов, потрясавших своей мощью и устрашающей силой все земное население планеты. Вместо реального зримого притягательного видения им тут предложили лицезреть нечто, не поддающееся никакому описанию. А они заплатили деньги за совсем другое ожидаемое сердцем и душой видение. И они тоже, как ни странно, хотели на этой знаменитой на весь мир площади тоже насладиться ее великодержавной красотой и окунуться в ее мощную историческую ауру.
Напрасно ожидали, поскольку нашу святыню готовили к празднику России. То есть к очень важному патриотическому мероприятию, в которое вбухали, надо думать, не мало народных денег. Миллионы вбухали. И вот теперь, слегка опешив, я и видел потрясавшее мои зрение и слух «мероприятие».
Грубых мужиков сменила отвязная девица, видимо, очень хорошо знакомая уже запредельно разогретой публике. Воздетый к темному небу лес бесчисленных рук, плавно, грациозно покачивался в такт звуков, исходящих со сцены. По отдельным схваченным крупным планом лицам, видно было, что все эти молодые люди пребывали в полной власти от завораживающего звукосветопредставление. Всеми своими чувствами они предавались упоению властного гипнотического очарования, диктуемому тщательно отработанным спектаклем.
Прихлебывая чай, я старался понять весь смысл и пафос происходящего. Вот кто-то же писал сценарий, расставлял последовательность номеров, тщательно работал над всем художественным оформлением, чтобы донести до меня какую-то идею. Очевидно, идею празднования России. По чьему-то замыслу и проекту установили эту исполинскую металлоконструкцию, со всеми ее слепящими прожекторами и мощной радиоаппаратурой. Для чего? Понятно, что все это было сотворено с целью как можно сильнее поразить всех, пришедших на площадь, фантазией и красочностью необыкновенного спектакля. И мое воображение тоже – рядового зрителя необъятной страны. И в этом смысле цель несомненно была достигнута. И я снова невольно спросил себя, какие же огромные деньги были потрачены на эту потрясающую постановку. Включая и те деньги, которыми заплатили всем этим безголосым крикунам и оторвам, то есть самым лучшим из лучших всей нашей отечественной эстрады. И они охотно пришли, чтобы спеть и сплясать. Еще бы не прийти. Выступить на главной площади страны, да и не за малые бабули. Наверное, ни одна площадка в привычном чесе по нашим просторам не дала бы такого бабла.
На все потратили, несомненно, миллионы. Миллионы из чего кармана? Из государственного, а значит и из моего тоже. Потому как они были потрачены на важнейшее мероприятие – главный государственный праздник страны. День России. Государственные праздники следует отмечать с размахом и пафосом. С тем, чтобы крепить наш дух и укреплять веру в незыблемость существования нашего государства и веру в достижение наших целей. Все бы было правильно, но вот в этом месте у меня возникают вопросы. Особенно в последнем пункте. Это я об объединяющих целях. Где же они эти цели? Все только о них и говорят, а определенно указать на них никто и не может. Включая и первое лицо в государстве.
Существование нашего государство всегда зиждилось на одном, объединяющих всех его людей устремлении. Было желание воззрением на чудную красоту святой Троицы Рублева «победить страх розни» и собрать страну. Был и завет – Москва – третий Рим. Были Державность, Самодержавие, Народность. ТО есть за веру, царя и отечество. Был и Коммунизм – мощная, вечная и идея, и мечта о мире справедливости среди людей. А теперь что? А теперь ничего. Невнятное существование с горестным вопросом, во имя чего живем. И если это так, то спрашивается, зачем же тогда вся эта разгульная веселуха на Красной площади? Чему ж там радуются? Праздник обязательно предполагает еще и духовную составляющую. И что же мы, вся страна, видим за представление в нашем самом святом месте? А видим мы грандиозный шабаш и торжество плоти, со всеми ее потребительскими инстинктами. Можно сказать и проще: животными инстинктами. А в ком же теперь так зримо культивируются позывы плоти? А посмотрите на эту площадь. Все сплошь молодые лица. Россия, так сказать, молодая. Вот в них и культивируется. И весь этот завораживающий спектакль на площади – очевидная демонстрация этой мысли.
А вот и очередной номер. Несколько отвязных мужиков. «Отпетые мошенники». Рожи еще те. В темном подъезде встретишь – ну не подходи. Зарежут. Вот в этом их и все достоинство. Голоса – тоже мрак. Но и они удостоились чести выступления на главной сценической площадке нашего отечества у мавзолея. Да и как без них, без мошенников. В полной разлюла-свободе у нас теперь в мошенниках едва не полстраны. Поэтому сей вокально-инструментальный ансамбль попадает здесь в ноты безупречно. А из всего их многолетнего творчества особенно мне запомнилась почему-то одна строка из уже нетленного хита. А именно: «Толстый, толстый слой шоколада – вот, практически, все, что мне от жизни надо. Всяко разно – это не заразно».
А шабаш тем временем все продолжался. Шабаш на костях. Потому как в пяти метрах за светящейся всеми переливами красок стены находятся захоронения. И у меня сильное подозрение, да чего уж там, уверенность в том, что этой стенкой постарались прикрыть от «России молодой» останки тех, кто создавал великую державу. Тех, чьё все существование было наполнено устремление к великой и вечной цели – сотворить мир справедливости на земле. Ею, этой волшебной стенкой, отгородили Россию молодую от нашего недавнего прошлого. Отгородили сознательно. Установка на это исходит ныне с самого верха. Из того самого кабинета, расположенного за Сенатской башней древнего Кремля. Тот, кто сидит там сегодня в этом кабинете, и заявил совсем недавно, что, дескать, Россия – это государство совсем молодое. Ему всего-то двадцать лет. Да, двадцать лет. А мне вот 60. И получается так, что сорок лет от рождения я пребывал неизвестно где. Во всяком случае, в каком то другом измерении и в том месте, которое Россией назвать никак нельзя. И какую же такую Россию Родину они там празднуют под фанфары и всей этой свистопляске.
И мне вспомнился в этой связи замечательный фильм «Мне 20 лет» или «Застава Ильича» Особенно его финальная сцена. Вся наполненная высоким смыслом. А смысл ее состоит в том, что мы в великой ответственности перед памятью наших отцов. И дедов тоже. Тех, кто создал в свое время великую державу, которая достигла наивысшего пика своего развития за всю нашу тысячелетнюю истории. Вот мой отец и дед были коммунистами. Один погиб на войне, другой пришел весь израненный. И мне что же по предложению того, кто там наверху сидит в президентском кабинете, осененным государственным штандартом, тоже вот такую стену лучезарную поставить между мною и моим ближайшими предками?
Эту Россию молодую прямо на той самой площади, что сама по себе уже есть символ нашей истории и нашей Родины, отторгают от наших «отеческих гробов». Вспомнилось: «Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу. Любовь к родному пепелищу. Любовь к отеческим гробам.» Написал и буквально слышу вопль либералистов – отморозков: Не те это гробы у кремлевской стены. Не те. И не может быть к ним никакой любви. И что же получается. Доходят в своем исступлении прямо до святотатства. Начинают делить наши отеческие гробы на те и не те. Эти любить должно, а вот эти никак нельзя. И как только Бог на все это смотрит. А он, как известно, все видит.
Вот не так давно на той же площади прошел военный парад в честь нашей самой выстраданной победы за всю историю нашей страны. Вы помните, на что ровнялись наши бойцы, проходя четкими, стройными колоннами по площади? Они ровнялись на трехцветное знамя. Или лучше сказать на его макет, который аккуратно прикрывал всем известное строение – творение Щусева. Но я спрашиваю себя, под сенью какого цвета знамени была одержана главная наша победа? Оно, как известно, было красного цвета. И это правда, от которой ну никак не уйти. А теперь, что же получается? Прилюдно на главной площади ставится огромная ширма в виде уважаемого мною полотнища, которая, как ни суди, скрывает от страны историческую правду. Происходит форменная неприкрытая подмена. Мы что же все не знаем, что скрывается за огромным пластиковым трехцветным макетом? Мы не знаем, что там есть трибуна, долгие годы считавшейся главной трибуной страны? А кто стоял на этой трибуне в день памятного парада победы? А стояли там маршалы победы во главе с их Верховным главнокомандующим. А их всех так вот прикрыли красочным макетом. А мы что же все слепые или начисто потеряли память? И при этом нам еще говорят, что ничто и никто не должен быть забыт. Во времена Перестройки все кинулись стирать белые пятна из нашей истории. А теперь в ней же делают черные дыры. В Госдуме создали целую комиссию против фальсификаторов истории, и в то же самое время занимаются этим же самым в трех шагах от этого здания. А как же еще назвать подмену исторических понятий? Кто же у нас фальсификаторы?
А ну как завтра новая подвижка во всем нашем общественном сознании. Очередная. Сколько их уже было. И все поменялось с минуса на плюс. И опять начнется перетусовка всех наших гробов. И снова одни прикажут любить, а другие ненавидеть.
Родина и власть, - задумался я. Задумался надолго. Вообще допустимо ли измерять наше отношение к такой постоянной величине, как Родина, в зависимости от существующей в ней власти, которая так переменчива. Вопрос совсем не глупый и наивный. Потому что для очень многих оба понятия сливаются в одно. Нравится власть – есть и любовь, не нравится – могу и по морде этой Родине дать, и послать ее во всем известном направлении. Место, где ты родился, то есть то место, с которым связана вся твоя такая уникальная человеческая природа, и та форма власти, которая устанавливается на этом месте в историческом развитии твоего рода-племени, - это что два разных понятия, существующее вне зависимости одно от другого?
Скорее всего, как и любая вещь в чистом виде в природе не существует, так и в абсолютно чистой форме соотношения этих двух неразрывных понятий существовать тоже не может. Речь может идти лишь о преобладании, о пропорциях, о степени проникновения и смешения одного с другим. И потом любая власть, какой бы она ни была, вдруг неизвестно откуда не появляется, и никогда никем не навязывается. Она такая, какую ее возжелал сам народ на своем пути исторического развития. Ничего искусственного во власти нет. Она, как это ни обидно это может прозвучать, исходит из самих недр народа. Если думать так, что несколько дядей приехали в известном вагоне и устроили нам тут переворот, изменивший не только направление развития России, но и всего мира, - это уж очень простецкий взгляд на вещи. И если мы пошли по известному пути после 17 года, это вовсе не означает что Россия, или все то, что мы называем Родиной, перестала существовать. Нет, Россия всегда была, есть и будет Россией,в какую бы полосу своего развития она не вошла. Даже и за самые позорные свои годы - лихие-окаянные девяностые годы
«Стою и медлю – на пороге в мир позабытый и родной. Достойны ль мы своих наследий?» Это пишет Бунин в 1912 году, то есть задолго до мрачных, потрясших его «окаянных» дней. Отчего же он медлит, стоя у подвижной черты, разделяющей прошедшее с будущем, прежде чем пуститься вверх по течению реки жизни. Откуда эти колебания, откуда эти сомнения, откуда этот страх взглянуть в прошлое свое и всей родной ему страны и старины. Наверное, из страха или неприязненного чувства увидеть там не только радужные картины, воодушевляющие и возвышающие душу примеры. А как хотелось бы видеть только их. Но не получается. Вот и остановился господин Бунин на пороге, потому что ему "будет слишком жутко там, где тропы рысей и медведей уводят к сказочным тропам». И Бог знает, к чему могут привести эти тропы.
Как мы должны относиться ко всем тем, кто наследовал нам все свои деяния и накопленные ценности, и ко всему тому, что с надеждой и любовью нам передают наши предки? Мы, как с печалю голосе говорит Бунин, должны постоянно вопрошать себя, достойны ли мы «своих наследий», дабы не утратить чувство Родины. И при этом, открыв обширный сундук, наполненный этими самыми наследиями, тщательно отбирать из них только, как нам кажется на сегодняшний день, самое модное, «истинное» и подходящее нам сегодня как нельзя лучше. А все то, что в этом историческом наследии, переданным нам любезными предками, не подходит, к чему в брезгливом чистоплюйстве и прикасаться даже постыдно и противно, сложить в какой-нибудь другой отдельный сундук и запихать его подальше в чулан за ненадобностью. Но, а ну как времена поменяются, а вместе с ними и мода на так называемые вечные ценности. И что делать? Кряхтя снова открывать задвинутый в чулан ненавистный сундук. И что же это за история такая, разложенная в два сундука, наследия-сокровища которых мы постоянно тусуем и перекладываем.
Следующий день у меня опять выдался непростой. Утром ездил в Сергиев Посад, а после обеда две очень непростые экскурсии: Третьяковка и метро. А потом еще возил все сорок человек на фольклор. И опять пришел поздно домой без задних ног. И снова за чаем ткнул кнопку на телепульте. На этот раз на экране увидел поэта. Нобелевского лауреата. Иосиф Бродский. Он читал свои стихи. Вы когда-нибудь слышали, как он их читает. Нет, это надо слышать. Это какой-то заунывно-надрывный сердечный стон. Невольно следишь за речевыми модуляциями его голоса и с трудом улавливаешь смысл произнесенных слов. Мне стало интересно. Что это за передача? Взял программу и прочел: « Полторы комнаты, или сентиментальное путешествие на Родину» Любопытно. Читаю дальше: «По мотивам произведений Бродского. Воображаемое путешествие в Ленинград- Петербург. Фантазия на тему его стихов, эссе и фактов биографии».
Стал смотреть и увидел просто чудную «фантазию». Такие детские реминисценции. Стоит детский хор. Мальчики и девочки с красными галстуками на груди. Им лет по десять. И следуя движениям рук дамы, старательно чистыми голосами выводят «Родина слышит. Родина знает». Дама как-то уж подчеркнуто карикатурно разводит руками вся в упоении от волшебной мелодии. Два сорванца вместо известных слов тихонечко выводят какое-то отвратительное мяу-мяу. В этот момент в актовый зал входят еще два ребенка – пионера. Они заносят в зал на носилках большой гипсовый бюст Сталина. Они делают неловкое движение. И, о ужас, гипсовое изваяние летит на пол и разбивается в грохоте вдрызг. Все в зале застыли от свершившегося на их глазах святотатства. И в этот момент в зал врывается какая-то растрепанная тетка. Вероятно директриса школы. Она в полном потрясении сообщает о том, что Сталин умер. А потом в приступе отчаяния с визгом командует всем присутствующим и пионерам, и дирижеру, и еще одной даме у рояля: На колени! А потом еще раз уже приказным воплем: На колени. И первой бухается на пол. А потом и все остальные, повторяя движение директрисы, валятся в ряд на колени, уперевшись лбом в пол. Ну совершенно так, как это делают мусульмане на утреннем намазе.
Я тоже потрясен. Более тупого, отвратительного и пошлого спектакля даже и представить себе невозможно. Это вот такую примитивнейшую, пошлейшую фантазию выдал нам нобелевский лауреат, нареченный, кстати говоря, родителями своими именем отца народов. Я даже более чем потрясен. Зачем создателям фильма потребовалось так грубо поглумиться над чудной волшебной мелодией. Все, наверное, помнят хрустальный, детский голосок мальчика, выводящий душой и сердцем незабвенные слова: Родина слышит, Родина знает. Для меня всегда слова и мелодия этой песни звучали, как молитва. Все мое душевное естество напрягалось, и сознание мое проникалось чувством гордости за свою Родину. За ту землю, где я родился. Не случайно и Гагарин пел в бесконечном пространстве космоса именно эту песню. В бескрайнем пространстве, впервые услышавшем человеческую речь. Речь родного мне языка. Это надо не иметь ничего святого за душой, или до страсти ненавидеть эту землю, чтобы вот так грязно обойтись с нашей святыней. Да и откуда у этого поэта-лауреата могла вообще появиться любовь к тем самым отеческим гробам, если сам то он возжелал найти вечное пристанище не на родном пепелище, а где-то там далеко на протестантском кладбище близ Венеции.
Да, Родина слышит, И Бог тоже все видит. И придет время – и он все и всех расставит по своим местам. Всё.