Все не так

Глава 1
Подарки необычного дедушки

Был день, как день. С утра, правда, зарядил дождик, и Тол загрустил: ну вот, и не погулять. Но потом выглянуло солнце, лужи быстро высохли, и он с радостью умчался на улицу.
Вообще-то настоящее его имя было Толик. Толом звали одноклассники, и он не возражал, это было как-то по-взрослому. А кто же не мечтает быстрее стать взрослым? Тогда можно и телевизор смотреть, сколько влезет, хоть до самого утра, мыть руки когда захочешь, а не когда мама заставляет, а главное – познать всякие премудрости, с помощью которых взрослые заставляют летать самолеты, работать телевизоры, и даже тикать обыкновенные часы. Их ведь тоже какой-то хитрец придумал так, что внутри стучит беспрестанно, а что – непонятно. Да еще по тому, как крутятся стрелки, точно можно установить, что сейчас надо делать – собираться в школу, ужинать, или с ужасом ждать, когда родители начнут заставлять ложиться спать. Они почему-то уверены, что если Тол после девяти часов не будет в кровати, жизнь его пойдет наперекосяк.
Тол мечтал не о жизни по расписанию, а о том, чтобы стать настоящим изобретателем. Придумать что-нибудь этакое, от чего мир стал бы лучше, никогда бы никто не плакал, и не расстраивался по пустякам. Тол потихоньку уже готовился к этой своей цели, и втайне от родителей постигал устройство интересовавших его предметов. Постоянно что-то мастерил, придумывал, усовершенствовал, а в остальное время разбирал. И тогда это становилось настоящим бедствием для семьи. Ведь разбирал-то он нужные в хозяйстве вещи. Первыми пали жертвой его любознательности те самые тикающие настенные часы, которые Тол по колесику аккуратно разложил на газете на столе, а соединить обратно не смог, все время не хватало деталей. Может, что-то закатилось – колесики ведь маленькие, поди за ними уследи, а может, этих деталей и раньше не хватало, просто папа об этом не знал. Но влетело тогда здорово, даже вспоминать не хочется.
– Эти часы мне от твоего дедушки достались, – сердился папа. – А ему их за героические подвиги знаешь кто лично вручал?
– Кто? – разом забыл про все Тол.
– Конь в пальто, – отчего-то еще больше разозлился папа и демонстративно повесил неработающие часы на стенку. Они с тех пор так и висели, неизменно показывая четверть пятого – время, когда Тол начал проявлять свою любознательность. Ему, кстати, ужасно нравилось говорить именно так – четверть пятого, без четверти шесть, это тоже было очень солидно, не каждый взрослый так говорит.
Зато мамины очки Тол наловчился тайком от взрослых и собирать, и разбирать, никто даже не замечал, ведь от этой сборки-разборки очки еще крепче становились. Потом он настолько поверил в свои силы, что подбирался с отверткой к телевизору, но тут уж родители проявили бдительность, вовремя остановили. А все отвертки с тех пор папа куда-то надежно запрятал.
– Вот погоди, – вздохнула мама, – закончится учебный год, отправим тебя на лето к дедушке Ивану Елизаровичу, он тебя жизни научит. Забудешь, как семейные часы и японские телевизоры ломать.
– Это какому такому дедушке? – Тол даже не обратил внимание на несправедливые обвинения по поводу телевизора, ведь он его даже не то что сломать, а и разобрать не успел. – Это который мне на день рождения подушку-засыпайку прислал?
Подушка-засыпайка была сущим бедствием. Бывало, хочется еще почитать, какой-нибудь новый план обдумать, или о том, как завтра в школе отвечать, а едва только голова ее коснется, сразу засыпаешь. И уже не до размышлений. Тол поначалу страшно злился: ну что я, маленький, чтобы меня убаюкивали? А потом привык. Даже понравилось – не надо ворочаться с боку на бок, ждать, когда сон придет. 
– Ну, конечно этот, – согласился папа. – Кто ж тебе еще может прислать подушку-засыпайку, непроливальную чашку для чая, которая никогда не опрокидывается, и невесомый ранец – сколько в него учебников ни клади, все равно кажется, что он ничего не весит.
– А он кто, волшебник? – в очередной раз Тол задал вопрос, на который до сих пор не получил прямого ответа.
– Иван Елизарович? Ну какой он волшебник? – дежурно удивился папа. – Обыкновенный дедушка, Ну, может, не совсем обыкновенный, но и не волшебник – точно. Не в сказке ведь мы живем, чтобы у нас волшебники по улицам ходили.
– А в сказке волшебники ходят по улицам?
– В сказке они летают в голубых вертолетах! Отстань! – папе этот разговор надоел, и он решил его оборвать. Он всегда злился, когда речь заходила о Иван Елизарыче. А злился потому, что сам не знал, чем тот занимается. Может, это бывший разведчик, а может и секретный изобретатель, не зря ведь на каждый день рождения Тола присылал внуку всякие чудные штуки. Вот хоть этот ранец. Папа, сказать по секрету, предпочитал теперь ходить по магазинам с Толом – в ранец можно было товаров хоть со всех полок сгрести, а все равно по весу казалось, что внутри не больше двух тетрадок. Ну, может, с набором фломастеров. Очень удобная штука. Правда, соседи недобро косились, когда они шли рядом – папа налегке и Тол с набитым доверху ранцем. В конце концов папа на выходе из магазина теперь отбирал волшебный ранец себе и шел, небрежно им помахивая. Со стороны можно было предположить, что это сам Илья Муромец, для которого что тяжеленная палица сражаться с врагами, что набитый консервными банками ранец – всего лишь пушинка.
– Пап, но ведь если Иван Елизарыч – мой дедушка, значит, это твой папа? – периодически допытывался Тол. – Ты что, не знаешь, чем твои родители занимались? Вот мне, например, точно известно, что мой папа – сейчас вспомню, слово такое красивое… А! Компьютерный программист. А мама – менеджер по рекламе. Почему же ты не знаешь?
– Потому что Иван Елизарыч твой двоюродный дедушка, вернее, он двоюродный брат моего папы. Мы с ним раньше не очень часто общались. А мой папа о его профессии никогда не упоминал. Говорил, что он занимается какими-то то ли поисками, то ли необычными расследованиями… Раз так, наверное, он милиционер. Или разведчик, как ты говоришь. Представляешь, твой двоюродный дедушка работал в тылу врага, и про него наверняка сняли какое-то кино. Или снимут.
– Или книжку напишут, два тома, – язвительно добавила с кухни мама, услышавшая краем уха разговор.
– А Фродика он из вражьего тыла, получается, привез? Но это ведь сказочное существо! – не отставал Тол.
– Опять – двадцать пять! Ты большой мальчик, тебе десять лет, уже телевизор чуть своими силами не взорвал, а все о сказках думаешь!
– Телевизор я не взрывал, и даже не собирался, ты ведь знаешь, просто хотел посмотреть, что у него внутри. Взрывать и проявлять здоровое любопытство – разные вещи. А Фродик – из сказки, он ведь умеет разговаривать, ну как вы с мамой этого не хотите видеть?!
– Да потому что не говори глупости. Сколько раз тебе повторять: это обычная зверушка.
– Да? А тогда какая?
– Какая надо! Вот поедешь к дедушке Иван Елизарычу, он тебе сам все расскажет. Мало ли в лесу хомяков бегает… Поймал одного и тебе прислал.
– Фродик не хомяк, – обиделся Тол и демонстративно ушел в свою комнату, не желая продолжать дурацкие разговоры о своем друге.
Хотя действительно – поди разбери, что за масти этот Фродик. Его тоже прислал таинственный секретный дедушка, но не на день рождения, а просто так. Еще в записке указал: «Зовут это существо Фродик. Береги его и не обижай. Потому что это лучший на свете друг». Похож Фродик был на всех зверушек сразу – толстый как морская свинка, мохнатый, как сибирский кот, юркий как мышь, а размером – с полугодовалого котенка. Бывало, забежит куда-нибудь, и целый день его нет, зови – не зови. Только к вечеру появлялся. Фродик, как и Тол, любил спать на дедушкиной подушке-засыпайке. Он действительно умел разговаривать, в этом Тол был уверен. Но только почему-то пока молчал. Зато все, что ему Тол говорил, понимал с полуслова. Папа удивлялся: до чего дрессированное существо. А Тол на это всегда обижался: друг не может быть дрессированным.
Когда случалось, что Фродик пропадал на целый день, Тол очень скучал. Дело в том, что других-то друзей у него и не было. Не то, чтобы Тол не умел дружить, вовсе нет. Просто так получилось. Ну как можно дружить с теми, кто пришел в школу, а даже букв еще не знает? Не говоря о внутреннем устройстве утюга или заводной машинки. Тол попытался было все это рассказать своим одноклассникам, но видно как-то не так все сделал. С тех пор они посчитали его задавакой, и начали сторониться. А потом и вовсе расхотели общаться. Даже красивое имя Тол применяли все меньше и меньше. Больше звали профессором. Это слово, конечно, тоже нужное и полезное, но когда им дразнят, становится неприятно. Тол пытался не обращать на это внимания, обижался, пару раз даже ввязался в драку – бесполезно. И кличка профессор прилепилась, и дружить никто не хотел. Самое обидное, что в доме, где жил Тол вместе с родителями, из ровесников оказались сплошь одноклассники. Они и в школе с ним не водились, а после школы – тем более. У них была своя жизнь, а Тол гулял сам по себе.
Вот и сейчас на спортивной площадке кипели футбольные баталии, на лавочке около подъезда Петян и Вован – тоже толовы одноклассники – играли в города, и Петян как всегда выигрывал. Тол знал почему – он на ночь читал географический словарь, где про всякие города написано. Что Тола больше всего удивляло – интересовали Петяна вовсе не далекие края и неизвестные страны, а просто одни названия. Они были нужны только для того, чтобы выигрывать в города, но от этого Петяна никто не считал задавакой и не обзывал профессором.
Вспомнив про все это, Тол расстроено вздохнул и решил было вернуться домой, все равно внимания на него никто не обращает, как вдруг в начале двора появился неизвестный старичок довольно странного вида. Первое, что бросилось в глаза – длинная борода, конечно, не такая, как у Хоттабыча из сказки, но все равно для города достаточно необычная. Одет он был в камуфляжный костюм, а в руках держал длинную с загнутым вверху концом суковатую палку. Что самое удивительное, никто на странного старика, за исключением Тола, и внимания-то не обратил. В футбол как играли, так и продолжали играть. На скамейке Вован обреченно подставил победившему Петяну лоб, и тот с самодовольным видом принялся отвешивать щелбаны.
Тем временем энергичной походкой дед подошел к Толу. Хитро, с прищуром, посмотрел на него и спросил:
– А не ты ли будешь Анатолий Степанович?
– Нет, не я… – ответил совершенно опешивший Тол, который никак не мог отвести взгляда от странного старика в камуфляжном костюме.
– Быть такого не может… Я-то ведь точно вижу, что и Анатолий, и Степанович. Ну хорошо, спрошу тебя по-другому: не ты ли будешь мальчик, которого все зовут странным именем Тол?
– Ой, я! Извините. Просто меня никто еще Анатолием Степановичем не называл. А откуда вы знаете, как меня зовут?
– Я-то много чего знаю. А что не знаю, мне Фродик-то рассказывает…
– Так вот ты какой, дедушка Иван Елизарыч! – Тол от радости обхватил теперь уже вовсе не неизвестного старика за шею, да еще и ноги от земли оторвал, так и повис на дедушке, держась за его шею. Гостя, впрочем, несмотря на преклонный возраст, это совсем не смутило. Правда, он до того разволновался от этой искренней радости, что чуть не заплакал. Аккуратно поставил Тола на землю, достал из кармана чистый носовой платок, вытер кончики глаз, а потом сказал:
– Ну, веди в дом. Родители-то, поди, уж заждались меня.
– Не знаю, но, по-моему, нет. А вы разве обещали приехать? За мной? Мне папа говорил, что отправят меня к вам в гости на все лето.
Пока Тол вываливал скороговоркой всю эту информацию, они уже почти дошли до дверей квартиры. Дедушка только успел спросить, не получали ли они его письма, где он сообщал о своем приезде. И очень удивился, что письма не было.
– Никакого у вас в городе порядку-то нет, – сказал он, и на этих словах папа открыл дверь.
– Вот это сюрприз! – воскликнул он. – Иван Елизарыч! Какими судьбами?
– Да вот, решил племянника-то двоюродного с женой навестить, на внучка посмотреть, Фродика проведать. Дел, как видите, немного, но все-то, получается, важные. Примите гостя, ай нет, будете в дверях держать?
– Дедушка, ну как тебе не стыдно такое говорить! – Тол ответил даже раньше, чем папа. – Я так давно хотел с тобой познакомиться…
– Ну а коли гостя-то привечаете, так и я к вам не с пустыми руками заявился.
– Вы бы хоть предупредили о своем приезде, – выскочила на шум в прихожую мама.
– Я же письмо-то вам отправил, – слегка смущенно ответил Иван Елизарыч. – Давно уже.
– Письмо? – удивился папа. – Я только полчаса назад залезал в почту, ничего не было.
– Куда залезал-то? – изумленно переспросил Иван Елизарыч. – В почту? Они что, сами письма уже не отдают? Силой все забирать-то надо?
– Папа! – вдруг дошло до Тола, – это письмо ведь не по интернету должно было прийти…
И тут же выскочил из квартиры и побежал к почтовому ящику. Через минуту он вновь появился на пороге с торжествующим видом. В руках его был конверт.
– Раз такое дело, пирогов-то праздничных, по всей видимости, у вас нет, – нарушил наконец воцарившуюся паузу Иван Елизарыч. – Ну, я не в обиде, понимаю. Будем исправлять положение-то. Дарю тебе, хозяйка, скатерть-самобранку.
Мама аж покраснела от смущения:
– Ну что ж сразу самобранку… Я и сама могу приготовить, не хуже. У нас и запасы на зиму – всякие соленья – всегда стоят, и мясо в горшочках мы сегодня собирались сделать. Обед сотворю и без волшебной помощи…
Тол же, пока никто не видел, многозначительно посмотрел на папу: я же говорил – волшебник.
– Ну какое же это волшебство-то? – удивился Иван Елизарыч. – Микроволновой печью ведь пользуетесь? А это что-то похожее. Она ведь не вместо тебя будет готовить-то, а вместе с тобой. Если надо, рецепт какой редкий подскажет, или поможет посолить сколько надо…
– Вот это правильно, с солью мы всегда промахиваемся, – одобрил подарок папа и в свою очередь посмотрел на Тола – мол, вот видишь, это не сказка, а просто достижения науки.
А мама ничего не сказала, только подхватила скатерть, и убежала с ней на кухню. Оттуда вскоре послышался оживленный разговор.
– А я сюда обязательно шампиньончиков кладу…
– Голубушка, ну какие шампиньоны… Весь смак – в белом грибе. Только он должен быть не червивый и не брюзлый.
– Где же я вам посреди города белых грибов сыщу? Да еще обязательно не брюзлых. Тут вам не лес.
– А я тебе на что дана? Вот, пожалуйста. Только промой их как следует под холодной водой… Ключевой воды у вас, ясен пень, нету, ну хотя бы из-под крана. Грибы долгого ожидания не любят.
– Ну ладно, две хозяйки разберутся без нашей помощи, – сказал папа. – Давайте пройдем в комнату.
Тола так и подмывало спросить, какой необычный подарок ему привез дедушка. А в том, что подарок есть, он не сомневался. Как это – дедушка, и без подарка?
– Тебе, дорогой племянничек, привез я решебник всех задач, которые только существуют на свете-то, – словно прочитал его мысли Иван Елизарыч. – У вас, в городе-то, говорят, теперь все компьютеры за людей делают, и ты-то вот тоже за компьютером целыми сутками просиживаешь. А это неправильно. Человек-то должен думать не механическими приспособлениями, а своей головой.
– А что, дедушка, этот решебник любую-любую задачу решит? – обрадовался Тол. – Здорово, теперь у меня по математике одни пятерки будут.
– Э-э-э, не так все просто. Решебник-то этот не решает, а помогает решать. Разницу понимаешь? Для того, чтобы он помогал, еще кое-что самому знать надо. И тогда-то он обязательно подскажет.
– И здесь обман, – разочарованно вздохнул Тол.
А папа, наоборот, восхитился:
– Просто волшебство какое-то.
– Насколько я слышал, ни сказок, ни волшебства-то ведь не бывает?
– Конечно, не бывает. А раз так, получается, вместо нашего компьютера вы какой-то свой, хитрой конструкции компьютер привезли?
– Получается так, раз никакого волшебства-то на свете нет, – усмехнулся гость в бороду.
– Тоже мне подарок, если я буду все знать, мне никакой решебник и не нужен, чтобы задачи решать, – пробурчал Тол. – А Фродику ты подарок привез?
– Молодец! Вспомнил о друге-то, – похвалил Иван Елизарыч. – Конечно, у меня для него тоже есть подарок. Но он узнает-то о нем позже. Уверяю, Фродик очень обрадуется. А где он кстати?
– Ну, пойду посмотрю, как у нас с обедом обстоят дела! – сказал папа, и встал с дивана. К загадочному существу он не испытывал такой любви, как Тол, поэтому мог спокойно оставить деда с внуком наедине, а самому на кухне обсудить с мамой нежданный визит.
Впрочем, с кухни тут же послышался другой разговор.
– Ну разве ты не знаешь, что я не люблю, когда столько лука!
– У себя за монитором командуй! А здесь я – главный консультант, – обиделась скатерть-самобранка. – Еще никто на мои рецепты не жаловался.
– Да я говорила, – вступилась мама…
– Вы просто лук жарить не умеете, его же надо на очень маленьком огне потомить как следует, а потом добавлять куда хочешь…
– Это я лук жарить не умею?
– Да, беда, когда две хозяйки-то на одной кухне соперничать начинают, – вздохнул Иван Елизарыч. – Этого я не учел.
– Помирятся, – поспешил успокоить его Тол. – Мама не умеет долго сердиться.
– Вы своими запахами так раздразнили, что уже и с луком, и без лука готов все проглотить, – принялся успокаивать обеих папа. – давайте уже на стол подавать. 
– Помирятся, – согласился с Толом дедушка. – Так где Фродик-то?
– С утра его не видел, – развел руками Тол.
– Ничего, найдется. Он у нас самостоятельный. Знаю, что любит целыми днями-то не появляться, но такой уж у него характер, терпи.
– Да я терплю, – вздохнул Тол.
– Это хорошо, что ты умеешь и терпеть, и ждать, и всякие жизненные неудачи-то мужественно сносить. Я даже знаю, что с тобой в классе никто дружить не хочет, и помогу в этой беде, вот только все равно до конца выпутываться-то из нее тебе придется самому. Даже в сказке, чтобы чего-то получить, надо сначала потрудиться. Старик-то три раза невод закидывал, а потом только золотую рыбку поймал. Емеля по воду зимой в самый мороз ходил. Я уж о Шреке не говорю. Сколько он всего вынес…
– Как-то вы, дедушка, ловко о сказках рассуждаете… А еще разведчик. Несерьезно.
– Кто тебе сказал-то, что я разведчик? Я не разведчик. Вернее, не совсем разведчик.
– Так не бывает. Бывает либо совсем разведчик, либо совсем не разведчик.
– Нет, Анатолий Степанович, бывает. Там, где я разведываю про всякие тайны-то, все бывает. Потому что и тайны там особые, и мир этот особый.
– А какой мир, дедушка?
– Так тебе сразу и расскажи. Честно признаюсь, надеюсь на твою помощь-то, для того и приехал.
– Ты пойдешь со мной в разведку? – ахнул Тол.
– Ну ты еще в космос задумай со мной слетать-то, – неожиданно пришел в хорошее расположение духа дедушка. – Или с Терминатором сразиться.
– А можно?
Иван Елизарыч в ответ рассмеялся, но не обидно, а по доброму, и потом сказал:
– Не знаю, как ты, а я с дороги проголодался. Пойдем пробовать, что твои родители-то на пару с моей скатертью-самобранкой приготовили, а завтра, глядишь, у нас будет повод более подробно обо всем поговорить. Потерпи маленько.
– Легко сказать – потерпи, – бурчал под нос Тол, пока шел на кухню, а потом, увидев строгий взгляд мамы, в ванную мыть руки. – Как что-нибудь хорошее, то обязательно потерпи, неужели нельзя сразу….
Сказать по секрету, у него имелся большой недостаток. Не любил Тол ни умываться на ночь, ни зубы чистить. И не на ночь тоже, он считал это девчоночьим занятием. Это, конечно, плохо, но мы ведь не про идеального мальчика историю рассказываем.

Глава 2
Чудеса начинаются

– А в самом деле, Иван Елизарыч, чем вы у себя там в лесу занимаетесь? Наш Анатолий уверен, что вы разведчик, – разомлев после сытного обеда, папа осмелился задать явно бестактный вопрос. Ведь если человек сам не говорит о своей работе, значит, не очень-то хочет, чтобы о ней знали другие.
– Охраняю, – осторожно ответил дедушка.
– Типа лесничего? От браконьеров?
– Можно сказать и так.
– Вот видишь, – посмотрел папа на Тола. – А ты сочинял тут героические сказания. Я же говорил – любую невероятную вещь можно объяснить самым обычным образом.
– Ну ты уж совсем ребенка отучишь фантазировать, – вмешалась мама. – Верит в сказку, и пусть верит.
– А интересно, – хохотнул папа, – кто страшней – Баба-Яга или Шрек? Анатолий, ты как думаешь?
– Никак не думаю, – буркнул Тол. – Шрека нет, это просто кино такое.
– А Баба-Яга есть? – не сдавался папа. И сам же ответил. – Есть. У нас одна такая в соседнем подъезде живет.
– Как тебе не стыдно? – возмутилась мама.
– При чем здесь я? Это, так сказать, слияние сказки с реальностью. Все как вы мечтаете. В соседнем подъезде – Баба-Яга. На дорогах – соловьи-разбойники с полосатыми палочками. Вместо нормальных квартир кругом избушки на курьих ножках. Мужики в день получки – это вообще трое из Простоквашино…
– Ну, понес… – мама осторожно посмотрела на Иван Елизарыча, и деликатно добавила, – Не обращайте на него внимания. Это у нас чувство юмора такое специфическое.
– Да ничего, – усмехнулся тот. – Чего же не пошутить-то относительно того, чего на свете не существует…
– А в ваших краях много браконьеров? – перевела разговор на другую тему мама.
– Каких браконьеров? А-а-а… Этих-то… Да нет вовсе. К нам по доброй воле никто не суется.
– Это почему? – заинтересовался Тол.
– Заблудиться легко. Все тайные тропы-то я один и знаю.
– И никому не говоришь про них?
– Никому.
– Даже если кто попросит?
– Именно так.
– Ну! – торжествующе посмотрел Тол на родителей. – Я ведь говорил разведчик. Знает страшную тайну, но никому ее не выдаст.
Взрослые при этих словах почему-то рассмеялись. А потом Иван Елизарыч предложил:
– Пойдем-ка мы с тобой, внучок, погуляем.
– Правильно, – оживилась мама. – Идите. А я пока посуду помою.
– Зачем? – изумился дедушка. – У нас скатерть-самобранка-то специалист широкого профиля. Сама готовит, сама посуду моет.
– Да что ж я в своем доме буду кого-то заставлять посуду мыть? Да мне не трудно, вернетесь, все уж чистое будет…
– Ну как знаете, – сказал дедушка. – Только дом-то этот теперь не только ваш, но и ее. Сами не заметите, как привыкнете-то к своей скатерти-самобранке.
– А это уж мы посмотрим, – заметила мама, поправляя Толу курточку. – Сварлива больно. Я лучше одна спокойно буду готовить, зато без чужих ехидных реплик и указок…
– Ну и пожалуйста, – донеслось с кухни.
– Ой, – мама поняла, что их разговор был услышан.
– Чего уж там, не обижаюсь, привыкла уже. Готовить сами не умеют, а гонору как у роты поваров…
Мама растерянно посмотрела на дедушку и Тола, уже готовых выйти из квартиры.
– Потише там, – прикрикнул на скатерть Иван Елизарыч. – А то заберу назад-то, будешь еще триста лет и три года в чулане валяться.
– Мне в чулане нельзя, – зачастили с кухни. – У меня сливочное масло прогоркнет, молоко закиснет, сыр плесенью покроется, варенье засахарится, газировка выдохнется, лепешки зачерствеют, тесто не взойдет, кисель не загустеет, каша убежит, бульон выкипит, картошка подгорит…
– Идите, миритесь, – посмотрел Иван Елизарыч на маму, – а то до самого утра перечислять-то будет.
И с этими словами они отправились на прогулку.
– А куда мы идем? – тут же поинтересовался Тол.
– Куда глаза глядят.
– Так не бывает. Люди всегда идут туда, о чем в голове подумали, а не в какую сторону посмотрели. Ты ведь наверняка уже все решил, когда меня на прогулку звал.
Дедушка весело рассмеялся.
– Ничего от тебя не скроешь-то. Вот уж кто настоящий разведчик – любую тайну выведает.
– Я и хранить ее могу. Не хуже тебя, – важно произнес Тол. – Если хочешь, можешь испытать.
– А чего испытывать-то? Я и так верю. И правильно – уметь хранить-то чужие тайны это еще важнее, чем их выведывать.
– Так куда мы идем?
– К Бабе-Яге.
Тол обиженно отвернулся, и стал смотреть в другую сторону – туда, где мальчишки играли в футбол.
– Что ты надулся-то? – улыбнулся дедушка. – Мне надо навестить вашу соседку из другого подъезда, которую твой папа зовет-то Бабой-Ягой.
– Откуда ты знаешь, кого именно он имел в виду?
– Да уж знаю. Баба-Яга – она Баба-Яга и есть. Самая настоящая, одна-единственная.
– А зачем она тебе? Ты что – сказок не читал? Баба-Яга чуть что – гостя на лопату и в печь.
– Ты так думаешь? – лукаво покосился дедушка на Тола.
– Точно говорю.
– В таком разе в лесу-то бы я к ней точно не сунулся, а в городе можно. В городских квартирах-то ведь печи нет, да и лопат почти никто теперь не держит. Ты помнишь, чтобы ваша соседка-то с лопатой куда-нибудь ходила?
Тол задумался.
– Да нет, вроде не было такого.
– И на метле не летала?
Тол даже не стал отвечать на этот провокационный вопрос. Еще один шутник приехал, право слово. Дедушка – а туда же.
– Ну-ну, не обижайся на старого. Но вот видишь – мы сообща-то поняли, что я могу смело идти в гости к вашей соседке. 
– А я?
– А ты пока в футбол с ребятами-то поиграй.
На этих словах Тол горестно вздохнул.
– Я забыл. Тебя же не принимают, не хотят с профессором-то водиться. Этому горю легко помочь-то.
– А как? – Тол с надеждой посмотрел на дедушку.
– Просто подойди и попросись в игру. Только не на ворота.
– Думаешь, это так просто?
– Ты еще не понял, что я волшебный дедушка-то? Пока я стою здесь, никто тебе не откажет. Увижу, как ты забиваешь-то первый гол, и только после этого пойду в гости.
– А если не возьмут? Ты что тогда с ними сделаешь?
– Что ты хочешь-то? Превратить за это в крыс? Или развеять по ветру? Как скажешь, так и будет.
– Зачем? – испугался Тол. – Я ведь просто так спросил. Не надо никого по ветру, даже если не примут.
– А если не надо, то иди, и ничего не бойся. И помни – я-то рядом.
Тол нерешительно подошел и встал у края площадки.
– Чего надо? – довольно недружелюбно окликнул его рыжий Васек из соседнего двора, пока кто-то бегал за далеко улетевшим мячом.
– Возьмите меня тоже, – как можно увереннее сказал Тол.
– А ты умеешь, профессор? – тут уже и все остальные посмотрели в его сторону.
– Не хуже вас, – не сдавался Тол. – Только на ворота не пойду.
– Это еще почему? – изумился Васек. – На ворота как раз мы тебя и взяли бы. Все равно никто стоять не хочет, был бы третьей штангой.
Все дружно засмеялись.
– Да ладно тебе, – неожиданно вступился Петян, который любил играть не только в города, но и в футбол. – Заходи, профессор, за нас. Посмотрим, на что ты годишься.
– А почему это за вас? – возмутился рыжий Васек.
– Потому что мы проигрываем.
– А если он войдет, мы будем проигрывать… Пусть ждет…
– Да ладно, что тебе, жалко, что ли… Заходи, профессор, – скомандовал Петян.
Конечно же, Тол играть в футбол не умел, и отчаянно путался у всех под ногами, мешая и своим, и чужим. Зато улучил-таки момент, и пнул мяч так, что он отлетел точно в ворота.
– Го-о-ол!!! – заорал крутившийся рядом Петян, и на радостях отвесил легкий подзатыльник. – Молодец, профессор!
Тол довольно покосился в сторону дедушки, и увидел, как тот показал ему большой палец – мол, все нормально. А потом не торопясь развернулся и пошел по своим делам. Сколько его не было, Тол даже не заметил – так захватила игра. А когда все закончилось, тут же вышел из подъезда и Иван Елизарыч.
– Завтра после школы выходи, продолжим, – кинул на прощание Петян. И даже рыжий Васек одобрительно хлопнул по плечу.
– Да-а-а… – между тем растерянно протянул дедушка, оглядывая его растерзанный вид, а пуще того светлую рубашку, покрывшуюся пылью, и не менее грязные джинсы. – Матери-то твоей что мы теперь скажем?
– Пустяки, дело житейское, – по-карлсоновски утешил его Тол. – Просто наколдуй, чтобы одежда стала чистой.
– Как это просто наколдуй-то?
– Сумел же ты заставить пацанов принять меня играть.
– Да я и не делал ничего вовсе, – усмехнулся дедушка.
– Как это не делал, если я только что играл в футбол? Видишь, в каком я виде? Или ты думаешь, грязная рубашка нам только мерещится? Маме так не покажется, это точно.
– Да я правда ничего не делал-то. Просто предложил тебе подойти и подружиться. Ты сам сделал первый шаг-то, не побоялся, и, как видишь, это оказалось не так сложно. Молодец.
– А как же волшебство? – расстроился Тол.
– Волшебство-то здесь ни при чем. Одним взмахом волшебной палочки ты не заставишь себя ни любить, ни уважать. Этого нужно добиваться-то самому.
– Может, и Бабы-Яги тогда никакой нет? И ты про нее тоже все сочинил?
– А вот Баба-Яга как раз есть. И она тебя-то хвалила – сказала, что ты хорошо воспитан и, в отличие от многих других мальчишек, с ней всегда здороваешься.
– Надо же какая вежливая Баба-Яга. А печки у нее в квартире точно нет? Ты хорошо посмотрел? – Тола вообще-то в данный момент больше занимало, что скажет мама, когда увидит его в таком виде. Ничего хорошего он от нее не ожидал услышать.   
– Зря смеешься-то. Печки у нее нет. А в наших местах Баба-Яга-то может быть только вежливой и предупредительной.
– Хоть бы взглянуть на них когда краем глаза, на эти ваши места, – горестно вздохнул Тол.
– Между прочим, как раз по этому поводу-то я к вам в город и приехал. Хочу тебя к себе забрать-то погостить.
– Ну да… – не поверил Тол. – Думаешь, родители меня отпустят? Учебный год ведь даже еще не закончился.
– Что ж, пойдем проводить с твоими родителями переговоры на высшем уровне, – решительно сказал дедушка. – Хотя, конечно, твой внешний вид-то сейчас к успеху таких переговоров совсем не располагает.
Мама, конечно, ужаснулась, увидев всегда такого аккуратного сына в послефутбольном состоянии. Пришлось откладывать важный разговор на утро. Переполненный впечатлениями, да еще успокоенный объявившимся к вечеру Фродиком, Тол уснул сразу же, лишь только принял горизонтальное положение, даже волшебная подушка-засыпайка не успела подействовать.
А утром, едва только открыл глаза, помчался на кухню, где, по всей видимости, уже давно завтракали родители и дедушка Иван Елизарыч.
– И я хочу чая, – жмурясь после крепкого сна, немедленно выпалил Тол, боясь пропустить хоть слово из столь важного для него разговора. А то, что речь шла именно о нем, он нисколько не сомневался.
– Вот видите, – с укоризной сказала мама. – Он еще даже умываться по утрам не научился, а вы его в лес тащите.
– Научится… – как можно более небрежно ответил Иван Елизарыч. – И не в ваших городских условиях теплой водичкой-то, а настоящей ключевой, из колодца. Другой-то все равно нет.
Мама с нескрываемым ужасом посмотрела на Иван Елизарыча. Ее ребенок?! Водой из колодца?! Поумней ничего нельзя было придумать?!
– Счастье не в том, чтобы умываться, – немедленно вступил в дискуссию Тол.
– А в том, чтобы ходить грязнулей, – отрезала все еще напуганная мама. – Марш в ванную!
– Вы меня отпустите? – не сдавался Тол.
– Только после того, как убедимся, что ты не будешь нас перед другими людьми позорить. Еще решат, что мы все здесь такие неряхи.
– Да или нет? – пропустил эти упреки между ушей Тол.
– Пока не умоешься, вообще никакого разговора с тобой не будет.
Тут, наконец, пришел на выручку папа, который встал и слегка подтолкнул Тола в направлении ванной комнаты.
– Чем дольше препираешься, тем больше у тебя шансов остаться ни с чем, – добавил он.
– Вы уж слушайте, что вам говорят-то, Анатолий Степанович, – поддержал его дедушка. – А то и правда весь ход переговоров нарушите.
«Вот так всегда, – думал по дороге в ванную Тол. – Одним все, другим ничего. Одни сейчас переговоры ведут, другие зубы будут драить как матрос палубу». Чтобы хоть как-то продемонстрировать свое отношение к этой ситуации, Тол лишь помочил зубную щетку под струей воды, потом слегка провел влажным пальцем по глазам, стирая остатки сна, и уселся на край ванны, размышляя, как жить дальше. Стоило ли вставать с утра пораньше, чтобы вот таким немилосердным образом быть изолированным от общества и лишиться возможности замолвить за себя словечко. А без его поддержки дедушке Иван Елизарычу не удастся ничего доказать – он один, а родителей двое.
Вдруг в ванную прошмыгнул Фродик, и ловко хватаясь за одежду, шустро вскарабкался на плечо.
– Хоть ты меня понимаешь, – вздохнул Тол.
Фродик, словно и вправду понимая, что другу сейчас нужна поддержка, слегка потерся носом за ухом Тола, а потом уютно устроился у него на плече – так, как умел он один, нисколько не доставляя другу беспокойства от своего веса.
Сколько они так простояли – неизвестно. Но вдруг дверь раскрылась, и на пороге появился папа.
– А-а-а… Вот вы где, – сказал он. – Пойдем со мной.
Тол с расстроенным видом потащился следом, не ожидая от разговора ничего хорошего.
– Ты хоть бы звереныша своего снял, – покосился папа на Фродика, который даже не пошевелился, и спал в прежней позе.
– Это не звереныш, а друг.
– Если друг, тем более должен понимать, что он тебе сейчас все плечо отлежит. 
– Это мой друг. Если захочет, пусть хоть сутки напролет живет на этом плече.
– Ну вот что, упрямец… – папа уже уселся на диван в зале, где собрались и все остальные. Мама сидела с безразличным видом, словно показывая, что ее совсем не касается то, о чем сейчас объявят Толу. По дедушке Иван Елизарычу тоже нельзя было понять, с каким исходом завершились переговоры, одно слово – разведчик. Папа же явно подыскивал нужные слова, как деликатнее объявить сыну, что он никуда не едет. И только Фродик по-прежнему мирно посапывал на плече, внося в душу Тола хоть какое-то успокоение.
– Анатолий… – тем временем заново начал предложение папа.
– Да не тяни уже, – обреченно вздохнул Тол, – говори как есть.
– А как есть, я тебе скажу, – наконец не совладала с эмоциями мама. – Не нравиться мне эта затея. Ребенку что, заняться больше нечем, как в лесную чащу переться? У него что, городской квартиры нет? Есть. И родители у него есть, которые за него беспокоятся, и воспитывают как умеют. Ребенок этот, между прочим, даже элементарной гигиене еще не научился. Не разбирается, когда надо мыть руки, а когда надо еще и умываться. А там клопы. И медведи. И еще не знаю кто.
– Да при чем здесь это? – не выдержал папа.
– А при том. Ты вообще молчи. Думаешь, я не понимаю, в кого сын такой грязнуля? Думаешь, я не знаю, чем твоя голова занята?
– И чем?
– Тем.
– Чем это тем?
– А вот тем. Компьютером и занята. А вот уроки с ребенком сделать, мусор вынести, посуду помыть, квартиру пропылесосить – тебя не допросишься. Скажешь не так?
– Чисто – там, где не мусорят, а не там, где пылесосом гудят. Я за монитором не свинячу, ты прекрасно об этом знаешь.
– А я, по твоему, свинячу?! Вся пыль в квартире, по-твоему, от меня? Ты это хотел сказать? Ну говори… Я знаю, что тебе ответить…
– Подождите, – остановил разгорающуюся ссору Иван Елизарыч, и посмотрел на Тола. – Видишь ли, Анатолий Степанович, мама-то просто волнуется. Она ведь еще никогда тебя так далеко-то не отпускала, притом без ее присмотра. Поэтому ты сейчас должен пообещать ей быть благоразумным, вежливым и аккуратным. Ну и, конечно, во всем-то слушаться старших, то есть меня, умываться утром и вечером, а также во всех остальных случаях, если вдруг запачкаешься.
– Куда это она меня отпускает? – не мог поверить своему счастью Тол.
– Туда, о чем мы вчера с тобой говорили-то. Едешь ко мне в гости на все лето. И уже в ближайшее время.
– А школа!?
Больше всего на свете Тол сейчас боялся, что когда они обо всем на кухне договаривались, просто забыли, что ребенок еще и ходит в школу, а значит, просто так его никто не отпустит. Вот сейчас спохватятся, и скажут, что все откладывается до окончания учебного года.
– Со школой-то, конечно, сложнее,  – ответил за всех Иван Елизарыч. – Тут тебе никто из нас не помощник. Надо будет засесть за учебники-то, и за неделю выучить то, что твои одноклассники будут проходить еще целый месяц. Не думаю, что это так сложно – когда чего-то по настоящему хочешь, обязательно своего добьешься. Надо только постараться, и ни на что не отвлекаться-то.
– Даже на футбол? – ахнул Тол.
– Даже, – безжалостно отрезал Иван Елизарыч. – Хотя, учитывая, что на завтра ты-то уже договорился, придется сделать исключение и тебя отпустить.
– А стирать потом мне? – опять не сдержалась мама.
– Он оденется соответствующе, – успокоил ее дедушка.
– И постарается не пачкаться, – категорично добавила мама. – И не постарается, а именно придет в том же виде, что и ушел.
– Это уж как получится, – заговорщецки подмигнул Иван Елизарыч Толу. – Но не в голом же виде ему мячик-то пинать. Тоже надо понимать.
Мама обиженно отвернулась и стала смотреть в окно, переживая, что ее ребенок скоро придет с улицы грязным, и она этому никак не сможет воспрепятствовать. Уж в лучше – в лесную чащу, к клопам и медведям, чем это.
– Но тогда для тебя будет еще одна неприятная новость, – продолжил папа.
По правде сказать, после того, как родители отпустили его к разведчику Иван Елизарычу, да еще назавтра он договорился с пацанами опять играть в футбол, ни одна новость не могла показаться Толу такой уж неприятной.
– …За уроки надо садиться прямо сейчас, а не откладывать на потом, – окончил папа.
– Но я ведь не знаю, что нам зададут через неделю. Надо будет спросить в школе, – попробовал открутиться Тол. Он, как и большинство мальчишек, никогда не проявлял особого рвения просиживать за учебниками. 
– Что тут знать? – удивился папа. – Укажешь, до какого параграфа вы дошли сейчас и выучим все остальные. Тем более мама говорит, что я с тобой не занимаюсь. Прекрасный повод доказать ей обратное.
Вот уж взялись так взялись. И не отвертишься, если хочешь лично увидеть, чем таким секретным занимается у себя в лесу Иван Елизарыч, да еще пожить с ним целое лето самостоятельной жизнью. Тола, конечно, раздирало любопытство узнать, какие именно слова сказал дедушка-разведчик родителям, что те его отпустили практически без сопротивления. Ведь еще вчера вечером ему казалось это совершенно неосуществимой идеей. Даром, что об этой поездке время от времени говорил папа. Он давно понял – главное не то, что скажет папа, а что решит мама. Но и она сдалась под напором их таинственного гостя. Впрочем, Тол уже смирился с тем, что никто ему подробностей состоявшегося разговора не сообщит. А будет настаивать, ответят что-нибудь типа «Мал еще». Можно подумать, они никогда не были в его возрасте, и им не были страшно интересны взрослые разговоры.
Тем временем папа притащил гору учебников и деловито поинтересовался:
– С чего начнем?
Поскольку мысли Тола были сейчас далеки от учебы, он безразлично махнул рукой:
– Все равно.
И папа вытащил из стопки первую попавшуюся книжку. По закону подлости это была не математика, а литература.
Фродик вдруг очнулся на плече, потянулся и спрыгнул прямо на стол, устроившись рядом со стопкой учебников.
– О! Твой друг тебя и проконтролирует, а я сейчас, – бодро сказал папа, и вновь уселся за компьютер, успев по ходу поинтересоваться, – а на чем вы остановились-то хоть?
Можно было не отвечать, он уже увлеченно стучал по клавишам и сосредоточенно смотрел в монитор.

Глава 3
Штаб-квартира разведчика

Ехать оказалось долго. Или это Толу так казалось, уж больно не терпелось посмотреть, как все устроено у дедушки Иван Елизарыча, и в какое дупло ему кладут задания для разведки. Тол был уверен, что тайные задания надо было передавать именно так – чтобы никто не видел, и никто ни о чем не догадался.
– А что все-таки Баба-Яга, если это Баба-Яга, делает в нашем доме? – вдруг спохватился Тол. – Ей ведь положено жить в избушке на курьих ножках.
– А ночью на метле летать? – меланхолично ответил о чем-то задумавшийся дедушка. – Тебе же папа объяснил – не в сказке живем-то. Это она в лесу Баба-Яга, а в городе-то обычная женщина.
– А откуда ж ты узнал про нее?
– Чудак, так ведь мы знакомы-то тыщу лет. Надоело ей в лесу куковать, избу свою туристам сдала, а сама-то в город перебралась.
– А тебе она зачем? – не сдавался Тол. – Ты ведь у нее долго пробыл.
– Послушай, кто из нас разведчик – ты или я? – улыбнулся Иван Елизарыч. – Хочешь за один раз все мои тайны выведать.
Но все же ответил.
– Во-первых, мы не виделись давно, было о чем поговорить-то.
– А вторых? – с затаенной надеждой спросил Тол, все-таки ожидая услышать нечто вроде «А во-вторых, любопытной Варваре на базаре нос оторвали».
Но дедушка к его удивлению не стал уходить от ответа.
– А во-вторых, мне надо было у нее кое-что узнать важное про одного ее знакомого.
– Узнал?
– Узнал. Но сейчас тебе об этом не скажу, приедем в дом-то, там и поговорим. Разговор будет важный, нечего его мимоходом-то, в пути, вести.
Да уж, легко сказать – дома. А как после этого спокойно ехать, ни о чем не думая, когда вот она, тайна, налицо? Но большего, как ни крути, уже точно не сообщат, Тол это чувствовал, поэтому он с интересом уставился в окно, и смотрел, как там летят друг за другом леса, поля, железнодорожные переезды, потом опять леса и поля… На его плече уютно устроился Фродик и, казалось, тоже увлеченно следит за быстро меняющимися за окном пейзажами. Тол и сам на время позабыл о предстоящем важном разговоре. Да и настолько ли он действительно будет важным? Взрослые всегда так – сначала наобещают, а потом вдруг оказывается, что весь важный разговор – это почему в четверти «четыре», а не «пять» стоит, или попросят завтра вечером вести себя тише, потому что они уходят в гости, а тебе сидеть одному.   
Зато, как только они слезли с электрички, ожидал первый сюрприз – неподалеку от станции стояли настоящая телега и лошадь. Лошадь была точно такая же, как на картинках. Она лениво щипала травку, но когда они подошли ближе, подняла голову и посмотрела на дедушку. Оказалось, что это и есть их следующий транспорт.
– Это что же, она вот так все время и была, пока ты у нас в городе гостил? – изумился Тол. – А что же она ела?
– Зачем ей здесь стоять-то? – в свою очередь удивился дедушка. – Она же знала, когда я приеду, вот и пришла сама.
– Вместе с телегой? Сама впряглась? – ехидно посмотрел на Иван Елизарыча Тол. – Сказки не рассказывай.
– Вот телега как раз здесь все это время-то и стояла. Зачем ее туда-сюда возить, если пассажиры-то – только мы с тобой и есть, ну Фродик еще.
– И никто не украл?
– Не в городе живем-то, – отрезал Иван Елизарыч, усаживаясь в телегу поудобней, и громко хлопнул в ладоши.
Лошадь неторопливо побежала вперед.
– Положено ж кнутом, – с нескрываемым удивлением вполголоса проговорил Тол. Чудеса, кажется, начинались.
– Хочешь ударить ее кнутом? На, держи, – Иван Елизарыч покопался в телеге, и откуда-то из под соломы вытащил кнут, к которому прилипли несколько соломинок.
– Нет-нет-нет, – замахал руками Тол. – Просто в книжках так пишут. Я никого бить не хочу.
– Ну и я не хочу, – дедушка запрятал кнут обратно в солому.
Лес все-таки мало походил на сказочный. Ни вековых – до небес – сосен, ни диких зверей, ни разбойничьих посвистов. Да и откуда здесь было взяться разбойникам – они ведь, как известно, предпочитают глухие тропки и темное время суток. А здесь кругом все залито солнечным светом, лесные поляны утопают в восхитительных цветах, да еще Тол несколько раз соскакивал с телеги, набирая полную ладошку душистой земляники, а лошадь в это время послушно сбавляла ход, и Тол без труда догонял ее и запрыгивал поближе к дедушке и Фродику, который давно уже проявил самостоятельность, слез с толова плеча и сидел на самом краешке их повозки.
Нет, ради этого стоило пережить все мучения над учебниками, волнения, что если отпустили родители, то запротивятся учителя, и даже отсутствие футбола – всего пару раз погоняв с пацанами мяч, Тол уже не представлял, как раньше жил без этой игры, и только никак не мог определиться, – за кого ему теперь болеть – «Локомотив», «Зенит» или команду с загадочным названием «Крылья Советов». Что такое советы, Тол знал, но как они могут быть с крыльями, он даже представить себе не мог. Правда, если есть крылатые фразы – у них дома книжка с таким названием на полке стоит, значит, могут быть и крылатые советы. Одно Тол мог сказать точно – он никогда не будет болеть за «Спартак», потому что за него болел рыжий Васек, который не хотел его тогда принимать в игру.
Тол осторожно покосился на Фродика, который также водил взглядом по сторонам, забавно при этом двигая носиком. Если Фродик сейчас все-таки заговорит, значит, места здесь действительно волшебные, и он попал в самую настоящую сказку.
– Ждешь, что он тебе скажет? – словно прочитал мысли Тола дедушка. – Разве друг обязательно должен что-то говорить?
– С кем же разговаривать, если не с другом? – изумился Тол.
Дедушка в ответ только усмехнулся, и несколько раз громко хлопнул в ладоши. Лошадь прибавила шагу. О том, что долгожданная избушка разведчика приближается, Тол понял по Фродику. Он вдруг спрыгнул с края телеги, быстренько вскарабкался на плечо своему другу и вытянулся в струнку, явно ожидая, что вот-вот покажется конечная цель их путешествия.
Тол и сам замер в нетерпении. Каким оно окажется – жилище настоящего разведчика, вынужденного скрываться в лесной глуши? Если дедушка все-таки разведчик, значит, это будет не какая-то там избушка, а самая настоящая явка или штаб-квартира – Тол не помнил точно, как она должна называться. Но посмотреть на нее хотелось все сильнее – Толу еще никогда в жизни не доводилось видеть самых настоящих явок. 
И избушка на самом деле показалась. Может, она и не была совсем волшебной, да и на штаб-квартиру, если честно, походила слабо, или даже она была совсем не волшебной и совсем не штаб-квартира, но кругом упоительно пахло лесным воздухом, многообещающе жужжали комары, и даже когда они кусали было совсем не больно, даже по-своему приятно – ведь это настоящие, вольные, лесные комары. А заслышав шум повозки залаяла самая настоящая собака. Вскоре она выбежала им навстречу – огромная как бочка, поставленная на четыре лапы, черной масти, глаза с блюдце от кофейной чашки, а уши… да обычные собачьи уши.
– Не бойся, – громко сказал дедушка.
– А я и не боюсь, – уверенно ответил Тол, и, спрыгнув с телеги, сам пошел навстречу черному псу. Тот бросился на него, поставил передние лапы на плечи и несколько раз лизнул в щеку.
– Признал, Бармалей-то… – добродушно сказал Иван Елизарыч, и, потрепав пса по загривку, скомандовал: – А теперь веди нас домой.
Пес послушно развернулся и затрусил к входной двери. У самого дома он обернулся и призывно гавкнул.
– Да идем, идем. – Иван Елизарыч собрал с телеги мешки с городскими подарками и вещами Тола, а потом уверенно шагнул внутрь. Тол ухитрился проскользнуть прямо под его рукой и фактически вошел первым – если не считать пса Бармалея, конечно.
В доме, однако, тоже ничего такого особенного не обнаружилось, что бы указывало на необычный род занятий ее обитателей. Правда, было светло, чисто и прямо посредине большой комнаты стояла настоящая русская печка.
– Рацию ищешь, по которой донесения в центр передают? – ухмыльнулся дедушка. – Ты лучше вот что, возьми ведро в сенцах и натаскай воды-то. А я пока обедом займусь. У меня тут, знаешь, по-простому, никаких скатертей-самобранок-то нет.
– А колодец где? – растерянно спросил Тол, никак не ожидавший, что его сразу возьмут в оборот.
– Бармалей покажет.
Тол обреченно схватил ведро, и побрел вслед за Бармалеем к колодцу. 
– Умыться с дороги-то не забудь! – послышалось вслед.
«И здесь то же самое», – обреченно вздохнул он.
Впрочем, все обиды скоро забылись. После нескольких ведер воды и противного умывания дедушка отпустил его погулять по лесу, пока обед сготовится, и Тол тут же забыл обо всем на свете. Ну разве можно было рассчитывать получить столько счастья разу! Он один, без всякого пригляда родителей, рядом только верный Фродик и потрясная собака Бармалей, с которой вообще ничего на свете не страшно. Совсем неподалеку обнаружился замечательный овраг, на склоне которого, во-первых, росло невероятное количество сочной от солнца бугровой клубники. Как же вкусно было хватать одну ягодку за другой, набивая полный рот, а клубника все не кончалась и не кончалась.
А потом Тол нашел себе новую забаву – он ложился на траву и волчком катился вниз по склону оврага. Рядом бежал и заливисто лаял Бармалей, а Фродик всякий раз оказывался внизу первым, как бы Тол ни старался катиться как можно быстрее.  От полета по склону оврага немного кружилась голова и Тол вставал, слегка пошатываясь, но все равно что было сил бежал наверх, и опять катился вниз. Было удивительно легко на душе и весело. Ну и пусть даже дедушка не разведчик, никаких сказок нет, а Фродик обычное существо непонятной масти и не умеет разговаривать. Он от этого не перестанет быть его другом, и даже наоборот – становится подзащитным, Тол точно не помнил, но, кажется, так называется тот, кого ты хочешь беречь как зеницу ока и не давать никому в обиду. Впрочем, что такое зеница ока он тоже не знал, и он подумал о том, что по возвращении домой надо бы слазить в интернет и посмотреть, что обозначает это чудное выражение. Ему вообще в этом лесу лезли в голову всякие чудные вещи, о которых он дома даже не задумывался.
В этот момент во рту вдруг пересохло, и страшно захотелось пить. Конечно, это был явный сигнал, что пора возвращаться. Но это бы означало, что вот этому, первому восторгу от пребывания в лесу, пришел конец, а Толу страшно хотелось еще хоть на немного продлить это чудесное состояние. И пусть после обеда дедушка опять отпустил бы его погулять, но это было бы уже не то. Да и очень не хотелось сейчас сидеть за столом, терпеливо дожидаясь, когда состоится тот самый непонятный важный разговор, от которого, судя по всему, ничего хорошего не жди. Небось, просто укажут, куда можно ходить, куда нет, что нельзя трогать, из какой лужицы не пить, а то козленочком станешь.
Вспомнив про лужицу, Тол решил, что можно утолить жажду, попив из лесного ручья – вон он, неподалеку течет. В этих заповедных краях какая может быть зараза, да и что будет с двух глоточков? Тол сделал на радостях кувырок через голову и стремглав помчался к ручью. Он чуть было не врезался в Бармалея, побежавшего ему наперерез, да вовремя увернулся, потом споткнулся, еще раз перекувырнулся через голову, теперь уже не по своей воле, успел почувствовать, как на плечо прыгнул и вцепился всеми когтями Фродик, даже, кажется, что-то зашипел на ухо, и, наконец, он шлепнулся со всего маху в ручей, так что в разные стороны полетели фонтаны брызг.

Глава 4
В другом мире

Вначале было тихо. Потом послышался громкий собачий лай – это Бармалей носился вдоль берега, но никак не решался войти в воду, чтобы помочь насквозь мокрому Толу. Он было сам хотел сделать шаг навстречу верному псу, но словно какая-то невидимая стена оказалась между ними. Тол прекрасно видел Бармалея, видел даже мошек, летающих над берегом, видел обрыв, с которого он с таким удовольствием катался, а вот продвинуться вперед никак не мог. Удивительная штука – даже по ручью, в котором вроде бы вода текла сплошным потоком, ровно до середины шагалось без помех, а дальше откуда ни возьмись, возникала все та же преграда.
– Мы же тебя останавливали, а ты никого слушать не хочешь, – с укором произнес кто-то над ухом.
Тол с удивлением посмотрел в сторону голоса и увидел такого же, как он, насквозь мокрого Фродика.   
– Так ты все-таки умеешь разговаривать? – несказанно обрадовался он.
– С тобой заговоришь, – ворчливо ответил тот, спрыгнул вниз, прямо в воду, и быстро погреб лапками к противоположному берегу.
– Ты куда? – опешил Тол.
Фродик, не говоря ни слова, степенно выбрался на берег, отряхнулся, так что брызги долетели даже до Тола, и только потом удостоил ответом.
– Назад нам теперь путь закрыт.
– Как это закрыт?
– Вот так это закрыт, – передразнил Фродик. – Тебя кто в этот ручей звал? Может, я звал?
– Я пить хотел.
– Напился? В горле не першит больше?
– Ты как со мной разговариваешь? – обиделся Тол. – Я думал, мы друзья.
– Я тоже так думал, – сказал Фродик и еще раз отряхнулся. – Идешь или нет, ждать не буду.
Он неторопливо затрусил к стоявшему неподалеку лесу, тревожно шевелившего ветвями деревьев.
– Я домой хочу…
Тол готов был расплакаться – и от того что его готовы бросить одного прямо здесь, посреди ручья, и от того, что Фродик хоть заговорил, но лучше бы он этого не делал, уж больно сомнительным другом после этого оказался. А главное – дорога к дедушке, к обеду, а в желудке немедленно стало завывать при мысли о еде, к Бармалею и телеге с лошадью, кажется, действительно была перекрыта. Ничего не оставалось, как пойти в другую сторону и догонять Фродика.
– И то дело, а то стоит там, как водяной столб, – все так же недружелюбно проворчал, даже не оглядываясь, тот.
– Я что тебе сделал, в конце концов?!
Тол же не мог встряхнуться как его спутник – другом после всего случившегося он уже остерегался его называть, и от того, что был такой мокрый, и вынужден был идти неизвестно куда, неизвестно зачем, на смену обиде стало приходить раздражение. А Фродик знай себе деловито шагал вперед, даже не оглядываясь. И тут Тол не выдержал. Он опустился на траву и разревелся как девчонка.
Долго ли коротко ли он так рыдал, как вдруг прямо перед ним пробежало какое-то маленькое юркое существо. Потом вернулось, и село на задние лапки перед Толом.
– Ты кто? – сквозь слезы спросил он.
– Я – мышка-норушка. А ты кто?
– А я – Тол, – Анатолий Степанович.
– Что ж ты, Анатолий Степанович ревешь как оглашенный?
– Что ж мне, по-твоему, делать?
– Да что хочешь. Главное – делать. Кто делом занят, тому реветь некогда.
Тол в растерянности огляделся по сторонам, пытаясь высмотреть, куда делся Фродик, но того и след простыл.
– Можно подумать, ты каким-то делом занята, – вынужден был он поддержать разговор с мышкой-норушкой.
– Я – много чем занята, – быстро заговорила та. – Мне и сейчас времени нет с тобой рассиживаться. У меня – дело за делом, дело за делом…
– Это чем же ты так занята? – у Тола даже слезы просохли от удивления. Он уже и не обращал внимания на то удивительное обстоятельство, что первая попавшаяся мышь-полевка беседует с ним как со старым знакомым. Больше волновало, чем же таким полезным она может быть занята с утра до вечера, что вот сейчас даже минутки лишней не имеет с ним словечком перекинуться.
– В данную минуту – с соседних полей бегу, – важно принялась рассказывать мышка-норушка, то и дело оглядываясь по сторонам, словно и в самом деле куда-то спешила, или кто за ней гнался. – Мы с компанией помогали бабке с дедкой и ихней внучке…
– А… Репку тащить, – догадался Тол.
– Не тащить, а воровать, – сказала мышка-норушка. – Просто вытащить они и в своем огороде смогут, у них этой репы за зиму не съесть, а на чужом надо побыстрее, пока не поймали. Вот и пришлось им звать кого-то на помощь. Сейчас вот в соседнюю деревню бегу. Там другие дед с бабкой яичницу собрались делать, надо успеть хвостиком махнуть.
– Это у них яичко золотое? – опять невпопад спросил Тол.
– Золотые – только в сказках. А у нас простые.
– Зачем же их со стола смахивать?
– Чтоб разбились. Чего тут непонятного? Ну ладно, заболталась тут.
Мышка-норушка моментально подорвалась с места, словно ее и не было.
Тол сидел совсем обескураженный. Какая-то подловатая в своей откровенности мышка, совсем нелюбезный Фродик. Какие еще неприятные сюрпризы преподнесет ему этот мир? И куда идти, чтобы вернуться к дедушке? А может, он сам уже его ищет, и скоро выйдет навстречу? Хорошо бы. Однако как ни гадай, а надо и самому что-то предпринимать. Тол решительно поднялся и зашагал к лесу. Чему быть, тому не миновать. Глядишь, и кого нормального встретишь, который дорогу к дедушке Ивану Елизарычу знает.
Ноги сами собой вынесли к тропинке, побежавшей куда-то вглубь леса. Тол несколько секунд поразмышлял, стоит ли идти неизвестно куда, а потом решил, что тропинку наверняка кто-то протоптал. Значит, она приведет туда, где есть люди. И Тол решительно зашагал вперед.
Не сказать, чтобы этот лес сильно отличался от того, по которому он ехал с дедушкой еще утром. Все вроде бы то же самое. Даже противные комары летают, жужжат, но почему-то не кусают. И земляника растет – алая и сочная, однако на вкус какая-то совсем водянистая. По дороге мысли сами собой закрутились вокруг Фродика. Не мог же он оставить друга совсем одного, это не в его характере. Может, он к дедушке побежал? Сейчас все ему расскажет, и срочно будут организованы поиски Тола. Иван Елизарыч прибежит вместе с Бармалеем, верный разведческий пес возьмет след, и найдет Тола, куда бы он ни зашел. Значит, рано или поздно его найдут и можно пока смело топать в любую сторону, хоть что-то новое в жизни увидишь. Места-то здесь явно необычные.
Нового, правда, что-то ничего не обнаруживалось, только лес вокруг становился все гуще и темнее. Или это солнышко бежало к закату? В любом случае хорошего настроения данное обстоятельство не прибавило – если скоро стемнеет, а дедушка не успеет его найти, значит, надо задуматься и о ночлеге. Но не под березкой же спать? Да еще в таких странных местах. Хорошо, если просто муравей какой за шиворот заползет. А если гадюка или настоящий удав? От этих мыслей Тол поежился, но потом вдруг вспомнил, что видел удава в цирке, тот был таким толстым, что вряд ли пролез бы между Толом и воротником его рубашки. Настроение, пусть ненадолго, немного улучшилось.
А тут еще впереди ниоткуда ни возьмись показался настоящий сказочный дворец. Вне всяких сомнений – дворец. Подозрительно, конечно, что стоял он совершенно обособленно, никаких других построек рядом не наблюдалось. Однако Тол уже дал себе слово ничему не удивляться. Хотя сердечко при виде такой красотищи учащенно забилось.
Дворец действительно стоил самых восторженных оценок. Тол, наконец, понял всю точность определения «Ни в сказке сказать, ни пером описать». Действительно, попросил его кто описать на бумаге все увиденное, он бы вряд ли нашел нужные слова, настолько простые буквы не могли соответствовать этому чуду. Заходящее солнце играло в золотых крышах дворца, отбрасывая во все стороны жизнерадостные солнечные зайчики. А там, где не было золота, неведомый художник не пожалел самых ярких красок, и они сами по себе переливались, радовали глаз непередаваемыми оттенками, которых, казалось, и на свете-то не существуют, а вот поди ж ты… Все это создавало такую непередаваемую картину, что у того, кто ее наблюдал, просто замирало все внутри от восхищения…
– В таком дворце, наверное, очень хорошие люди живут, по другому и быть не может, – решил про себя Тол. – У кого и просить помощи, как не у них.
Лишь только он это подумал, как почувствовал, что сзади его сразу с двух сторон схватили за руки. Тол в испуге обернулся и увидел за спиной двух огромных детин с противными улыбками. Одеты они были в одинаковые штаны с пузырями на коленях и одинаковые нестиранные рубашки. А вот объятия его пленителей оказались настолько крепкими, что вырваться из них не представлялось никакой возможности, хотя Тол и попробовал для приличий дернуться несколько раз в стороны.
– Вы кто? – еле выдавил от испуга он.
– Мы – двое из ларца, одинаковых с лица, – слаженно, в один голос, ответили оба. – И просим тебя, мальчик, убирайся отсюда подобру-поздорову, пока цел.   
– Это почему еще? – из духа противоречия возмутился  Тол. – Я во дворец хочу.
– Потому что нравишься ты нам, чувствуется, что ты послушный и воспитанный мальчик, а таким здесь не место, – ответили хором двое из ларца. – Наша обязанность отгонять от дворца таких, как ты, предупреждая их об опасности. Мы ведь здесь не просто так, нас охранять поставили. Бдим помаленьку.
– Дворец охранять? От таких, как я? – несказанно удивился Тол. – Чего ж его охранять-то?
Он ведь был совершенно уверен, что не представляет никакой опасности ни для кого, скорее наоборот, его со всех сторон подстерегали всевозможные неприятности, которых с каждой минутой становилось все больше и больше. Эти вот двое, хоть и одинаковы с лица, но тот, что держал за правую руку, был как-то по особенному ужасен. Да и тот, что вцепился в левую, тоже хорошо.
Тол поежился.
– Да нет, – ответили двое из ларца. – Мы таких, как ты, от дворца охраняем. 
– Зачем? – не особенно их слушая, Тол попытался было еще раз вырваться из крепких объятий, да куда там. От медведя, наверное, было бы легче сбежать.
– Затем, что работа у нас такая. Понял? – улыбнулись одновременно детины.
– И что, и много нас, таких, по этим лесам ходит?
Тол вдруг понял, что так просто ему действительно не сбежать, и значит, надо попробовать отвлечь молодцев, чтобы они потеряли бдительность. А как только удастся вырваться, тут-то уже его не догонишь.
– Да нет, – ответили двое из ларца, – за все время, что стоим – ты первый.   Не думай вырываться, во! – молодцы с двух сторон поднесли к лицу Тола по увесистому кулаку.
– Я и не думал, – поежился Тол.
Кулаки действительно производили сильное впечатление.   
Нет, все-таки они чем-то отличаются друг от друга, это точно, хоть и говорят в один голос, и действуют одинаково. В одном из них даже есть что-то симпатичное, хоть улыбается. Другой же стоит как истукан, и только брови хмурит. Только как это обстоятельство использовать? Разжалобить вряд ли удастся.
– Ну что, согласен уйти подобру-поздорову? – грозно спросили двое из ларца.
– Я не могу думать в таком состоянии, – схитрил Тол. – Отпустите хоть на минуту, а то руки затекли.
– А ты не сбежишь?!
– За кого вы меня принимаете?
Но только стражники ослабили хватку, Тол рванул вперед что было духу – прямо ко дворцу.
Сзади понеслись крики:
– Обманул!
– Нечестно!
– Вернись немедленно назад!
Но они только придавали дополнительных сил, и Тол бежал сильнее прежнего. Ему казалось, что двое из ларца вот-вот окажутся за его спиной, и сцапают его своими крепкими руками, или сначала подставят подножку, так что он упадет и расквасит нос об какой-нибудь камень, а потом уже схватят. Или еще хуже – кинут в спину камень, от таких молодцев с кривыми ухмылками всего можно ожидать. Эх, видела бы Тола в этот момент их дворовая футбольная команда! С такой скоростью даже рыжий Васек наверняка не умеет бегать.

Глава 5
Плен

В считанные мгновения он оказался перед крыльцом дворца и что было сил принялся стучать в дверь кулаками.
– Пустите!
Тол страшно боялся обернуться, ожидая, что давешние молодцы его вот-вот схватят, и с надеждой вслушивался, нет ли по ту сторону двери каких признаков жизни. Надежда оказаться в спасительной тишине дворца таяла с каждой минутой, но он все колотил и колотил без устали в дверь – а что еще было делать? И вдруг она наконец распахнулась, и Тол, махнув рукой по воздуху, кубарем влетел внутрь дворца, растянувшись на холодном каменном полу. С нескрываемой радостью Тол услышал, как дверь, противно скрипнув, захлопнулась, и даже изнутри была заперта на засов. Спасен! Можно было даже поднять голову и увидеть своего спасителя. Над ним стоял элегантный молодой человек в сером с оранжевыми вензелями кафтане и луком со стрелой в руке. Молодой человек подозрительно посмотрел на валявшегося у его ног Тола, вложил стрелу в лук и прицелился прямо в грудь нежданного гостя.
– Вы что делаете? – в ужасе выдохнул Тол.
– Разве не видишь? Невесту ищу, – безразличным тоном ответил тот.
Еще того не легче! Из рук одних сумасшедших прямо под прицел другому!
– Какая же польза для этого в меня стрелять?
– Простая польза.  Невесту я давно нашел, женился, уж и детишки пошли, а пострелять-то все равно хочется. Воспитание такое, царское. С детства с луком в руке, чтоб ты знал. 
– А я-то при чем? – еще больше ужаснулся Тол.
– Так сам рассуди, гость дорогой. Я ж тебе не просто так, а Иван – царский сын. У нас как заведено – в чей двор стрелой попал, там и женюсь. Но я ж не басурманин какой – по десять жен заводить. А стрела – дело такое, не знаешь, где окажется. Вроде простая лягушка рядом с ней сидит, а на деле – оборотень: днем жаба, а ночью девицей оборачивается. А по нашим законам все равно – попал стрелой, женись.
– Ну? – не понял Тол. – Ко мне это какое имеет отношение?
– Такое, что я здесь – первое лицо, – неожиданно разозлился царский сын, – что хочу, то и творю, достаточно этого?
– Нет, – заупрямился Тол. – Недостаточно.
– Мне – достаточно. Но если хочешь, я еще один аргумент приведу. Я тебе стрелой в лоб заеду, в невесты ты мне не годишься, зато мне развлечение.
– А откуда вы знаете, что я не превращусь в кого-нибудь? – Тол уже понял, что поскольку здесь происходят самые невероятные вещи, то и плести надо такую же чушь, чтобы тебе поверили. – Я, между прочим, тоже страшный оборотень, каких поискать, точнее кикимора болотная, у меня глаза ночью с суповую тарелку, а нос как половник. Страшно? И это я еще не все про себя рассказал.
– Да ладно, какой из тебя оборотень, будет плести-то, – махнул рукой царский сын. – Да и нашел, чем пугать. У меня, по-твоему, жена кто? Кикимора и есть. Откуда я в наших краях настоящую царевну возьму? А если даже сыщется, то и она за меня не пойдет, и я на нее не согласен. Кикиморы – они попроще… С другой стороны…
Он даже лук опустил, и стрела оптимистично нацелилась в каменный пол, а не в грудь Тола.
– С другой стороны, раз врать умеешь, будешь мне сказки рассказывать, когда я захочу. Я, знаешь, на сказки-то большой охотник. О Шреке особенно. Знаешь что-нибудь о Шреке?
– Шрек-2, – не моргнув глазом, ответил Тол.
– Это я слышал уже.
– Шрек-3.
– И про это слышал.
– Ну знаете, – взъерепенился Тол. – На вашем месте я бы особо не привередничал. Я, между прочим, и про Шрека и про Мэри Поппинс, можно сказать, раньше вас все узнал. А надо – и Шрек-4 сочиню, и Шрек-187. Мне это раз плюнуть.
– Когда сочинишь? – наконец проявил заинтересованность царский сын.
– Когда захочу, тогда и сочиню.
– Захочешь скоро, – безразличным тоном сказал царский сын, схватил Тола за шиворот, и потащил куда-то вглубь дворца. – Посидишь вот в темнице с мышами и крысами, не то вспомнишь и не такое сочинишь, – приговаривал он по дороге.
– Какими мышами, – изо всех сил пытаясь вырваться, прохрипел Тол.
Но царский сын настолько сильно схватил его за воротник, что даже горло сдавило, поэтому громко разговаривать не получалось.
– У вас все мыши по огородам разбежались, репы помогают воровать… Довели государство, нечего сказать, народ одной репой питается…
Кругом была уже непроглядная темь, но царский сын в ней прекрасно ориентировался и они довольно быстро спускались вниз по ступенькам. Откуда-то снизу повеяло сыростью.
«И правда к мышам и крысам», – подумал про себя Тол. Но испугаться этому обстоятельству не успел – не до того.
Вскоре опять противно заскрипела дверь, и еще большей сыростью дохнуло от открывшегося неизвестного помещения. Даже легкий сквозняк оттуда ударил в лицо Тола.
– Можно подумать, у вас не из репы кашу варят, – услышал он ответ, после чего, получив пинка, полетел куда-то вниз. По всей видимости, к мышам и крысам…
Наступила тишина.
Где-то вдалеке было слышно, как медленно капает в лужу вода. Но где – разобрать было невозможно. Ведь вокруг была такая темнота, что хоть глаз коли. Пробивался, правда, где-то высоко-высоко лучик вечернего солнца в окошке под самой крышей, но свет от него сюда, в самый подвал, не доходил.
Тол замер и прислушался. Не то чтобы он сильно боялся мышей и крыс, но воображение тут же начало рисовать еще более страшные картины – с пауками, змеями и тарантулами. Удавы, правда, после того, как Тол понял, что не представляют для него никакой опасности, в этих фантазиях отсутствовали. Зато особенно пугающе выглядели тарантулы. Тол живо представил, как какой-нибудь тарантул, воспользовавшись тем, что его никто не видит, шустро пробирается все туда же – прямо за шиворот, щекочет шею своими противными мохнатыми лапками (Тол был уверен, что лапки у него противные и мохнатые), а потом начинает пребольно кусать, отъедая по кусочку. Картина получилась настолько впечатляющей, что он вскочил на ноги, отбежал было на середину подвала, и проверил, застегнута ли рубашка на все пуговицы. Стало еще страшней – ведь совсем непонятно, какие еще неприятности поджидают, когда человек стоит вот так, один, открытый для любой атаки. Враги его видят, а он пребывает в полной неизвестности. Тол тут же осторожно подобрался к стене и прижался к ней что есть силы спиной. Стена была холодная и скользкая, зато можно было не опасаться нападения сзади.
Опять стало тихо.
Пугающе стучала капель.
Тол стал усиленно вслушиваться в эту страшную тишину, пытаясь разобрать, когда на него одновременно начнут атаку мыши, крысы, тарантулы и пауки со змеями, причем, одновременно.
Время шло, а атаки не было. И это настораживало еще больше – значит, они чего-то выжидают. Ну сколько же можно тянуть?
И только когда Тол уже совсем было уверил себя, что в этом проклятом подвале он один-одинешенек, послышался какой-то подозрительный шорох.
Нервы сдали окончательно и Тол в ужасе закричал что было сил.
Немедленно где-то вверху открылась дверь – по всей видимости та, через которую Тол и попал в эту темницу, и довольный голос царского сына спросил:
– Ну что, страшно?
– Страшно, – честно признался Тол.
Приоткрытая дверь пропустила еще немного света – царский сын держал в руках свечку, и Тол хотя бы сумел осмотреться кругом. Оказалось, что вся темница представляет собой квадратное помещение примерно метров десять длиной. В одном из углов натекла уже внушительная лужа – это в нее противно капали капли, в другом углу была навалена кучка грязноватого сена.
– Будет еще страшней, – довольно пообещал тем временем царский сын, и дверь захлопнулась. 
Тол немедленно опять заорал что было сил.
Дверь опять распахнулась.
– Ну что еще? – недовольно проворчал царский сын.
– Долго мне здесь сидеть? – как можно более спокойно спросил Тол.
– Пока в скелет не превратишься, – хохотнул его собеседник. – У нас только такие сроки заключения, не знал? Ты поищи здесь в потемках, пару скелетов наверняка нашаришь, крысы еще не всех сглодали. 
– Я пить хочу! – попробовал хоть чего-то добиться от него Тол.
– Не положено.
– Кем не положено?
– Мной и не положено, – удивился царский сын. – Кем же еще? Я решил, что ни пить, ни кормить тебя не буду. Какой толк, если завтра ты все равно станешь чьей-нибудь добычей. А у нас в государстве с репой проблемы, ты сам говорил.
И опять захлопнул дверь.
Тол было хотел испугаться, но вдруг передумал. Ведь если тебя так усиленно стращают, значит, именно этого и хотят – чтобы сердце от ужаса в пятки ушло. «Нет, – сказал себе Тол цитатой из любимой книжки, – этого вы от меня никогда не добьетесь, господин Гадюкин». 
Подумав так, он вдруг совсем успокоился, и даже демонстративно стал насвистывать веселую песенку.
Дверь наверху опять раскрылась.
– Чего надо? – теперь уже Тол первым пошел в словесную атаку.
– Здесь нельзя свистеть. Денег не будет, – повелительно приказал царский сын.
– А мне они и не нужны. Буду свистеть, пока все твое царство по ветру не пущу, – угрожающе произнес Тол.
– Не получится, – вступил с ним в перепалку его пленитель. – Я ж сам себе правитель, сколько захочу денег, столько и нарисую. У тебя губы отсохнут столько свистеть, чтобы у меня деньги кончились.
– А я отдохну, и опять начну свистеть, – угрожающе пообещал Тол.
– А я красок куплю, и еще денег напечатаю, – не сдавался царский сын.
– А я опять их все у тебя свистну («Так вот откуда пошло это выражение – свистнуть чего-то!»).
– А я еще напечатаю.
– А я опять свистну.
– А я напечатаю.
– А я свистну. 
– Ну знаешь, – разозлился, наконец, царский сын. – Я с тобой как с человеком, в темницу посадил. Одного, между прочим, без соседей – сиди, не хочу, отдыхай. А ты… А ты… – Он силился подобрать нужные слова, и наконец вспомнил. – Вот правильно говорят: посади свинью за стол, она и ноги на стол.
И со страшным грохотом захлопнул дверь.
Тол ответил ему громким гомерическим хохотом.
Все опять стихло.
Все также стучала капель, наполняя лужу в углу.
Слабо мерцало окошко где-то на самом верху.
И не было ни звука.
То есть почти не звука.
Через некоторое время после того, как дверь, ведущая на волю, захлопнулась, опять послышался знакомый шорох. Но теперь уже Толу совсем не было страшно. Или почти не было. В конце концов в стране Наоборотии темница должна быть самым безопасным местом, а подозрительный шорох обещал спасение.
Собрав волю в кулак, он вполголоса, но так, чтобы ничем не выдать своего волнения, спросил:
– Кто здесь?

Глава 6
Фродик

Ответ не заставил себя ждать.
– Ну кто тебя просил ввязываться в эту дурацкую дискуссию? – послышался довольно знакомый голос.
– Фродик? – не поверил Тол.
– Ну а кто еще? – все также ворчливо ответили ему из темноты. – Я здесь на птичьих правах, сижу, трясусь как бы не заметили, а ты все о какой-то ерунде неизвестно с кем болтаешь.
– Очень даже известно, – возразил Тол. – Это царский сын, он здесь самый главный.
– Он-то главный, а ты кто? – опять принялся ворчать Фродик. – Вот скажи – зачем ты сюда поперся, тебе что, других дворцов мало? Вечно сам себе приключения ищешь, вот и получай.
– Ну да, – обиделся Тол. – Ты бы видел, какие детины меня за руки схватили, тоже бы испугался. Мне пришлось бегством спасаться.
– Они что, тебя на части пилили? В печке собирались жарить? Молчишь? Ну так я сам отвечу – они тебя предупреждали, что не надо ходить во дворец, здесь опасно. Предупреждали ведь? Молчишь, потому что знаешь – предупреждали.
– У меня между прочим, от их захватов до сих пор синяки на руках. И вида они были неопрятного. Хорошие дела в грязных рубашках не делаются.
– Ой ли?
– Не делаются.
– А кого дома на аркане умываться тащить?
– То дома, а то на службе.
– Никакой разницы. Ты хочешь сказать, что для посторонних можно быть опрятным, а для своих грязнулей?
Тол промолчал. Да и что в ответ на это скажешь, только новую порцию обвинений на свою голову получишь. Тем более, Фродик и так не унимался.
– Потому что ты вечно никого не слушаешь. Папу с мамой не слушаешь, учителей не слушаешь, дедушку Елизарыча не слушаешь, меня не слушаешь, собаку Бармалея – и то не слушаешь.
– Когда это я Бармалея не слушал? – обиделся от такой явной несправедливости Тол.
– Ну это я так, к слову, – нисколько не смутившись, сказал Фродик. – Сути дела не меняет. Ты сам, от своего собственного упрямства попал сюда в темницу. Вот и попробуй теперь отсюда своими силами выбраться.
– А разве ты мне не поможешь? – несказанно удивился Тол. – Разве ты не за этим сюда пришел?
– Ну вот еще, – хмыкнул Фродик. – С какой стати? Здесь никто никому не помогает.
– Почему?
– Такие законы.
– Зачем же ты тогда пришел? Гадости мне говорить?
– Ну так уж и гадости, – наконец-то слегка смутился Фродик. – Конечно, правду никому не хочется слышать. А я все-таки скажу.
– Да уж скажи свою правду, – передразнил его Тол. – Мне сейчас в моей ситуации только твоя правда и нужна. Ты ее мало мне за последнее время наговорил.
– Меня послали сказать тебе, что безвыходных ситуаций не бывает.
– Что? – не понял Тол.
– Безвыходных ситуаций не бывает, – повторил Фродик. – Но только надо не киснуть и не падать духом.
– Кто послал? Дедушка Иван Елизарыч?
– Не имею права говорить. 
– А ты не говори, ты дай понять.
– Угу, – скорее хмыкнул, даже хрюкнул, чем сказал Фродик.
– Угу – это значит дедушка Иван Елизарыч?
– Угу.
– Значит, он знает, что я здесь?
Послышалось все то же утвердительное полухрюкание.
– И он придет мне на выручку?
– Ы-ы, – сменил интонацию Фродик.
– Но почему?
– Здесь никто никому не помогает.
– Но он же разведчик, он нашим, то есть своим, должен помогать.
– Для него здесь все свои.
– И вот этот вот царский сын?
– Ну конечно. И он, и двое из ларца, и…
– И мышь?
– Какая мышь?
– Ну, мышь-полевка. Точнее – мышь-воровка.
– Не знаю, о ком ты говоришь, но и она тоже.
Тол даже замер от изумления. Чтобы дедушка Иван Елизарыч, пес Бармалей, да даже и Фродик, при всей его вредности, имели какие-то общие дела вот с этим вот вредным типом царским сыном, засадившим его в темницу и всеми остальными малопривлекательными персонажами? Нет, определенно здесь все не так, все кверху ногами.
– Ты же не хотел никого слушать, – опять взялся за старое Фродик. – Теперь пожинай плоды. Там, где можно было добрый совет получить, придется до всего доходить своим умом. Ум-то какой-никакой остался?
– Ну, знаешь… – вздохнул Тол.
– Да ладно, пока ты в себя веришь, ничего не случиться. – по-своему утешил его… Да нет, все-таки друг. Тол теперь был в этом точно уверен – друг. Иначе не искал бы его по этим загадочным местам, не проник бы сюда, в темницу, где, не исключено, для него еще более опасно находиться, чем для Тола.
– Ты останешься со мной? – с надеждой спросил Тол.
– Не могу. Здесь ты должен быть один. Таков порядок.
– Но почему?
– Потому что ты из другого мира.
– А ты, получается, из этого? – обрадовался Тол. – Значит, я тогда верно все понял, что ты – самое настоящее сказочное существо.
Теперь уже Фродик вздохнул.
– Вот хорошо, что ты такой наивный ребенок. Потому что взрослым здесь точно не место. Выжить в этих местах может лишь тот, кто по-настоящему верит в сказку.
– Даже в такую дурную, как эта?
– Запомни – сказки могут быть удачными или не очень, добрыми или злыми, глупыми или умными, зато они всегда с хорошим концом. И всегда интересные. Потому что в них на каждой странице случаются необыкновенные приключения. И нынешнее твое – не из худших. Ты ведь мог и к людоеду в плен попасть, а то и к кому пострашней.
– Здесь и пострашнее есть? – почему-то пришел в хорошее расположение духа Тол.
– Ладно, заболтался я с тобой, – ушел от ответа Фродик. – Пора мне.
– Уже?
– Пора, – еще раз категорично добавил Фродик. – Да, чуть не забыл. В свой мир тебе дороги нет, пока не выполнишь предназначение в этом.
– Какое предназначение? – не понял Тол.
– То, из-за которого ты сюда приехал. Думаешь, так просто тебя из города выдернули, даже доучиться не дали?
– А предназначение-то какое?
– Предназначение не может быть известно заранее. Оставайся таким как есть, будь собой, ничего не бойся, но всего опасайся, и тогда все случиться само. Раз ты попал в этот мир, значит, он тебя принял. И просто так от себя не отпустит.
– А что, не загадками нельзя сказать? – возмутился Тол.
– Значит, нельзя. Да и не загадки это – наставление. Ну, не кисни здесь, – и Фродик с легким шорохом исчез в темноте.
Стало опять тихо. Даже капель не стучала по луже. Нет, все-таки стучала, просто Толу какое-то время было не до нее – больше занимали мысли о Фродике и его странных словах. Что за предназначение? Почему дедушке Ивану Елизарычу должны быть симпатичны здешние обитатели? Поди, догадайся.
Тол загрустил.
Легко сказать – не падай духом и выполни свое предназначение. Как выполнишь, если он в темнице сидит, и никто его отсюда выпускать не собирается. Даже есть не дают!
При воспоминаниях о еде, Тол расстроился еще больше. Ведь мог попросить принести что-нибудь съестное Фродика. Он, конечно, вредина стал редкостный, но не мог же он отказать товарищу в такой малости. А теперь сиди мечтай, как будешь кусать бутерброд или пирожок с капустой, а лучше даже с повидлом. Нет, лучше всего блины – с творогом или медом.
Тол вспомнил, какие вкусные блины пекла мама, и немного загрустил. Сидел бы сейчас дома, смотрел телевизор или читал умную книжку. Рядом бы сидел папа за компьютером, а мама что-нибудь хлопотала бы по кухне или села рядом с ним на диван и начала бы докладывать папе, как у нее прошел сегодняшний день. Вообще-то папа такие рассказы страшно не любил, а вот Тол, наоборот, всегда прислушивался к ним с большим интересом – до тех пор, пока взрослые не замечали. Что он услышал что-то не для детских ушей, и тогда отправляли его досматривать телевизор в свою комнату.
Даже нет – он бы сейчас гонял с пацанами во дворе в футбол. Может даже успел бы к этому моменту забить пару голов. Да в школу ходить и то лучше, чем торчать в этих вот сырых стенах, и не знать, как отсюда выбраться. Тол живо представил, как придет опять в свой класс и начнет рассказывать про случившиеся с ним приключения. И про двух дюжих молодцев, державших его за руки, и про царевича-обманщика, заточившем его в темницу, и про свое заключение…
Нет!
Все футболы мира с телевизорами и компьютерами в придачу он не отдал бы за это удивительное приключение. Там – понарошку, ты всегда можешь нажать на кнопку и вернуться к обычной жизни, а здесь – настоящее испытание, выдержать которое дано не всякому. Фродик сказал, что только Тол сможет выбраться из этой ситуации (Фродик, конечно, сказал немножко не так, но надо же было нашему герою как-то поддержать себя в трудную минуту). А раз так, надо не сидеть сиднем, взявшись за голову, а действовать, действовать и действовать. Ничего не потеряно. Нет безвыходных ситуаций, – именно так говорил Фродик, а до него и много кто еще.
Тол вскочил на ноги и начал азартно оглядываться кругом в поисках потайного выхода. Но, как ни крутил он головой, ничего увидеть не мог, хотя бы потому, что вокруг было все так же темно и сыро. Тогда он опустился на колени, и принялся терпеливо ползать вдоль стены, обшаривая руками всевозможные кочки и ямочки – в книжках пишут, что в таких вот случаях искатели приключений обязательно находили нужный рычажок, за который потянешь – и открывалась хорошо замаскированная дверь на волю. Но как ни жал он на все возможные бугорки и маленькие камешки, как ни пытался выскрести что-нибудь из щелей между стеной и полом, только ногти обломал, да испачкался весь с головы до ног.
– Интересно, что бы сказала мама, увидев сейчас меня вот такого замараху, – подумал Тол, и тут же пришел к выводу. – Наверное, отправила бы немедленно мыться. Нет, сначала накричала бы, что у всех дети как дети, и только я один такой грязнуля. Потом отправила бы мыться, а вещи закинула в стиральную машинку. Вот и чего, спрашивается, кричать, если при помощи технического прогресса даже не надо ничего делать – машины сами и постирают, и выжмут и высушат.
Тол вздохнул.
Нет, определенно взрослые тоже устроены как-то неправильно, не так, как надо. Оттого, наверное, они и не могут попасть в этот мир, потому что большинство из них даже не почувствовали бы разницы, что их городская жизнь закончилась, и началась сказочная. Точнее, антисказочная.
«А интересно, – продолжала работать мысль Тола, – если здесь все как у взрослых, то как поступил бы взрослый человек, окажись он в моей ситуации? В кино обычно сразу требуют адвоката. Идея хорошая, но малоосуществимая. Здесь даже крыс нет, не то что адвоката. А что же еще?»
Тол расстроился. Его познания в области тюремной жизни на требованиях защитника заканчивались, и что положено делать помимо этого он и представления не имел.
– Пойдем другим путем, – не сдавался он. – А что взрослые категорически не стали бы делать на моем месте?
«Они бы на твоем месте ни за что не оказались», – немедленно пробудился внутренний голос.
«Потому они и скучные нудные взрослые», – немедленно парировал Тол.
И все-таки…
Звать на помощь? Можно, конечно, да кто услышит.
Просто покричать или спеть песню? Всегда успеется.
Попробовать доплюнуть до окна? Хотя бы для развлечения?
Тол на всякий случай еще раз задрал голову вверх и посмотрел ввысь. Нет, до этого окна не доплюнешь, не допрыгнешь, и даже редкая птица до него долетит, настолько оно высоко.
Что же делать?
Что же делать?
Что же делать?
Тол даже хлопнул ногой с расстройства, что никой идеи – ни умной, ни глупой ему в голову не приходит.
Зато на это его проявление недовольства вновь напомнила о себе капель в дальнем углу. В лужу упали сразу несколько подряд тяжелых капель.
И тут его осенило!
В этот мир он попал, случайно оказавшись в воде, – раз.
Взрослые ни за что в эту лужу не полезут, – два.
И даже если ничего не получится, он хотя бы сделает то, что ему неизменно запрещалось, но всегда нравилось, – три!
Поняв, что решение принято, и надо действовать, Тол, сделал для верности шаг назад, потом энергично подпрыгнул, и приземлился прямо посреди лужи, так что брызги полетели во все стороны!

Глава 7
Знакомство с Горынычем

Вначале словно ничего и не произошло. А потом стены вдруг стены вдруг заволокло туманом, они стали куда-то пропадать, и Тол неожиданно оказался на солнечной лесной поляне.
Безмятежно пели какую-то веселую песню птички.
Все также противно жужжали комары.
Упоительно пахло всеми лесными ароматами сразу. Ах, что это был за запах! Хотелось упасть в траву, закрыть глаза и так и лежать до скончания века, вдыхая этот восхитительный аромат и пребывая в полнейшем безделье. Состояние Тола в этот момент в полной мере мог, наверное, понять только тот, кто по чьему-то ложному навету сам безвинно просидел в заточении, а потом вдруг вырвался на волю. Больше всего Тола порадовало то обстоятельство, что на этой полянке он казался в совершенно чистой рубашке и таких же джинсах, словно по дороге одежда успела пройти быструю чистку в стиральной машине. Нет, даже в таком сказочном мире есть свои прелести.
Тол огляделся кругом и вдруг увидел, что невдалеке гуляет довольно шустро щипавшее травку существо о трех головах.
«Испугаться или нет?» – подумал он про себя. «Нет, испугаться всегда успеется», – решил Тол и подошел поближе.
Оказалось, травку щипали лишь две головы, а третье пребывало в полнейшей меланхолии, и даже время от времени из глаз ее ронялись на землю слезинки. Это так говорится – слезинки, хотя на самом деле это, конечно, были слезищи, существо-то было преогромное.
– Вы чего плачете? – сделав еще шаг навстречу чудищу, посочувствовал Тол.
– Ах да! – спохватились две остальных головы.
Они немедленно бросили жевать, приняли вертикальное положение, и тоже загрустили. Вскоре слезищи капали из трех пар глаз.
– Так что случилось? – повторил свой вопрос Тол.
– Не видишь, – ответили головы разом. – Беда у нас.
– У вас? – не понял Тол. – Вас что, много?
– Нас не много, – сказала первая голова.
– Всего трое, – добавила вторая.
А третья ничего не сказала, лишь посмотрела тоскливо на Тола и еще раз пустила слезищу.
– Как же трое, когда туловище одно?
– А голов сколько? – спросили они разом.
– Три, – машинально сосчитал Тол.
– Так мы о чем тебе и говорим.
– Но туловище-то одно, – не сдавался Тол.
– Послушай, ты чего от нас хочешь? – удивилась первая, очевидно, самая смышленая голова. – Тебе надо про беду нашу узнать или математике нас учить?
– Для начала хотя бы правильно сосчитать.
– Так ты уже сосчитал, – сказала вторая голова. – Одно туловище, один хвост и три головы.
– Всего пять, – с довольной ухмылкой, – резюмировала голова.
– А с тобой шесть, – добавила вторая.
– Ну что, подсчет закончен? – спросили они дуэтом.
– А называть-то вас как, на ты или на вы?
– Ты, мальчик, нездешний, как мы поглядим, – сказала первая голова. – сколько нас ни будь, а к незнакомому надо обращаться только на вы.
Тол слегка смутился.
– Чему тебя только в школе учили? – добавила вторая.
Толу стало стыдно.
А третья голова, как обычно, ничего не сказала, и опять пустила слезищу.
Тол окончательно покраснел и, чтобы не просить прощения, немедленно перевел разговор на другую тему.
– А чего это она плачет все время? – и указал подбородком на третью голову.
– А чего это ты личиком двигаешь? – обиделась первая голова. – Ты бы еще пальцем в нее ткнул.
– В глаз… – тут же добавила вторая.
– Извините, – вконец засмущался Тол.
– Ну то-то… – миролюбиво поддержала его первая голова. – А то уж я хотела огоньком на тебя дыхнуть.
– Так ты… То есть вы – змей Горыныч, – почему-то обрадовался Тол. – То есть змеи Горынычи.
– Почему это змеи? – обиделись все три головы разом. Третья даже о своей беде на время забыла, плакать перестала.
– Вы же сами сказали, что к вам на вы надо обращаться. А вы – это множественное число, – забормотал совсем сбитый с толку Тол.
– Вы – это для вежливости, а не для математики, – наставительно произнесла первая голова.
– Надо все-таки на него огоньком дыхнуть, – поддержала вторая.
А третья… Ну понятно…
– Еще раз извините, – Тол даже голову повесил чуть не до земли от смущения и ножкой задвигал…
– Да ладно уж расшаркиваться-то, – миролюбиво произнесла первая голова.
– Мы не в обиде, – добавила вторая.
Третья дружелюбно подмигнула, улыбнулась и потом опять загрустила.
– Так что у вас произошло? – вернулся к прежней теме разговора Тол.
– Ах, да… – спохватились все три головы, но плакать не стали, а только все разом вздохнули. – Друг наш попал в беду, а как выручить его мы и представления не имеем.
– Давайте по порядку, – важно произнес Тол. – Что за друг, в какую беду попал, как ему на выручку прийти?
– А тебе зачем? – с явным волнением в голосе произнесла третья голова. – Книжку про него хочешь написать?
– Почему обязательно книжку? Я не пишу книжек, – удивился Тол.
– А про него все книжки пишут, – пояснила первая голова. – Кащей он. Вроде как Бессмертный.
– Что значит вроде как?
– То и значит, – опять встряла третья голова. – Еще немного, и Бессмертный будет просто фамилией, причем  на могильной плите.
И заплакала.
– В беде он, – скосив глаза в сторону третьей головы, – пояснила первая. – А она, вишь ты, переживает.
– Василискины все проделки, – добавила вторая голова. – Василиса премудрая чего-то там нахимичила, как говорится, с кем-то там в сговор вошла…
– Короче, какие-то требования они нашему Кащею предъявили, – первая голова была, очевидно, самая информированная, и спешила поделиться всем, что знает. – Кащей после этого совсем загрустил. Мне, говорит, проще жизни лишиться, чем сделать то, чего они хотят.
– А чего хотят-то? – надавил Тол.
Первая голова нерешительно замолчала…
– Да ладно… – решительно произнесла вторая голова. – Чего они хотеть-то могут? У Василисы давно уже в башке решение зрело – оттяпать себе весь прилегающий к нашему миру лес.
– Вы в этом уверены? – спросил Тол.
– Спроси сам, если нам не веришь, – ответили в один голос две головы, а третья только со значением посмотрела на Тола.
– У кого?
– Да у Кащея, у кого ж еще?
– А он где-то здесь?
– Да, в общем-то, недалеко, час лета, – оживилась третья голова. – Хочешь маханем к нему?
– А хочу, – решительно сказал Тол. – Прямо сейчас и полетели. Никогда еще на драконах не летал.
– Мы, во-первых, тебе не вертолет какой-нибудь, чтобы на нас летать, – наставительно произнесла первая голова.
– А во-вторых, мы не дракон, а Змей Горыныч. Разницу понимай, большой уже, – добавила вторая.
– Да ладно, – примирительно произнесла третья, – полетели уже, пока он не передумал.
Горыныч услужливо поджал Лапы, давая Толу возможность взгромоздиться ему на спину. Кожа Горыныча оказалась шершавой и скользкой – Тол несколько раз закидывал ногу, прежде чем сумел наконец забраться на спину.
– И правда на Горынычах никогда не летал, – констатировала первая голова.
– До чего неловкий… – согласилась вторая голова.
– А где он в своем мире Горынычей-то возьмет, – заступилась за Тола третья голова.
Высоту набрали удивительно быстро. На спине Горыныча нашлась небольшая ложбинка, которая пришлась аккурат под размер Тола. А держаться можно было за небольшой шип, торчавший из спины прямо перед ним.
– Хорошо сидишь? – обернулась к пассажиру третья голова. – Не свалишься?
– Не должен, – важно произнес Тол, которому отчаянно бил в лицо ветер, да так, что с трудом удавалось держать глаза открытыми и смотреть вниз, на быстро меняющуюся под ним природу. А смотреть хотелось – когда еще представится возможность посмотреть на мир с высоту горынычева полета, да и представится ли вообще? Летел он, конечно, не так высоко, как самолеты, поэтому кое-что на земле можно было даже рассмотреть в мельчайших подробностях.
– А зачем Василисе еще другой лес? – прокричал Тол. – Вон их сколько под нами. Выбирай любой.
– Совсем ты в политике не разбираешься, – ответила за всех вторая голова. Так как летели быстро, и ветер свистел в ушах, ей тоже пришлось кричать, чтобы слова успевали долетать до Тола. – Разве в лесе дело?
– А в чем?
– Лес этот уже по ту сторону мира стоит, где обычные люди живут, которые про нас сказки сочиняют. Кто этим лесом владеет, тот владеет сразу двумя мирами – и нашим, и вашим.
– А кто этим лесом сейчас владеет?
– Сейчас – никто. Это нейтральная территория, за порядком на которой наблюдает хранитель.
– А откуда вы узнали, что я не из вашего мира? – удивился Тол.
– Что тут знать? – первая голова, прежде чем ответить, слегка покосилась на него, словно желая убедиться, что мальчик никуда не делся, и по-прежнему сидит на спине. – Вопросы дурацкие задаешь, на которые у нас все ответ знают. Помощь свою предложил – это вообще здесь никому в голову не придет. Даже нам.
– Почему? – Тол настолько изумился, что едва не потерял равновесие, тем более что Горыныч как раз в этот момент попал в воздушную яму, и его вместе с Толом здорово тряхнуло.
– Не положено. Каждый сам по себе, – ответила вторая голова.
А третья просто обернулась и грустно посмотрела на Тола.
– Он же ваш друг. Вы сами говорили, – все-таки никак не мог поверить в серьезность сказанного Тол.  – То есть вы даже другу не хотите помочь?
– А вон, видишь, огоньки? – вместо ответа вдруг спросила вторая голова, кивнув куда-то совсем вдаль.
– Вижу, – прокричал Тол.
– Вот там и есть это самое Василисино семейство.
– А чем онисейчас заняты, вы в курсе? – прокричал Тол.
– Кто его знает, чем, – прокричала в ответ вторая голова. – Может, Кащеюшка знает. Сейчас у него спросим.
– Знает, знает, – уверенно закивала третья голова. – Он про все знает. Кащеюшка, он все знает.
– Смотри, покраснела, – довольно захохотали две первых головы.
– Это я от ветра, – совсем засмущалась та.
– Да ладно, – опять захохотали головы, – а то мы не знаем…
– Ну знаете, и что? – поддержал третью голову Тол. – Ну нравится ей, то есть вам, нет ей, Кащей, и что здесь плохого?
– А то, что она нам об этом Кащее все ужи прожужжала, – обернулась к Толу вторая голова. – Ну сам посуди, что она может о нем рассказать такого, чего мы не знаем? Ведь что видит она, то же самое видим и мы.
– Вовсе нет, – возразил Тол. – Вы ведь смотрите на него разными глазами. Для вас он Кащей как Кащей, а для нее – нет, для нее он особенный.
– Хочешь к нам четвертым прилепиться? – ехидно скосила глаз на Тола первая голова. –  Будешь нас уму-разуму учить, а то нам своего тут не хватает… У нас он всего лишь в тройном размере.
– Начинаем снижение, – вдруг бодро объявила третья голова. – Всем приготовиться и пристегнуть ремни безопасности.
– Какие ремни? – не понял Тол.
– Не обращай внимания, – опять довольно захохотали первые две головы. – Это она сказок наслушалась, в которых такие как ты при снижении ремнями пристегиваются.
На горизонте тем временем показалась избушка Кащея бессмертного. Тол вообще-то ожидал увидеть нечто совсем необычное – вроде дворца царского сына, только наоборот, но это была избушка как избушка. Крепко слаженная, правда, и довольно аккуратная с виду. Но жить в ней вполне мог не то что сказочный Кащей, а какой-нибудь совсем обычный лесник или фермер. Хотя откуда в сказочных и заповедных местах фермеры?

Глава 8
В гостях у Кащея

Кащей был толстым и бородатым. Если бы Толу не сказали предварительно, что это Кащей, он бы принял его за какого-нибудь Илью Муромца или Добрыню Никитича.
– А я вас совсем другим себе представлял… – совершенно произвольно вырвалось у него.
– Низким и крикливым? – довольно дружелюбно отозвался Кащей.
Вообще-то он нисколько не походил на того, кто находится на краю гибели. Бессмертный аппетитно уплетал окрошку, отламывая руками от внушительной буханки хлеба, лежавшей на столе, громадные куски.
– Не совсем так, – Тол был все же воспитанным мальчиком, и не решился рассказать, каким, по его мнению, должен быть Кащей. Но тот словно прочитал его мысли.
– Небось, думал, я дистрофик какой? Ветерок дунет, я на бок заваливаюсь?
Со стороны всех трех окон, в каждое из которых просунулось по голове Горыныча, раздалось довольное ржание – мысль о том, что Кащей может быть настолько худым, что станет шататься от дуновения ветра, настолько развеселило трехголового, что он никак не мог успокоиться. Больше других заходилась от смеха третья голова.
– Листиком с дерева ему по башке, и каюк, – давясь от хохота, живописала она картины, от которых смеялась все больше, а другие головы вторили:
– Былинкой степной!
– Нет, за былинку он спрячется. А прибить – подорожником! Вот где кащеева смерть-то – в подорожнике!
– Что смешного? – обиделся Тол. – Он же Кащей!
– Не простой, а Бессмертный, – поправил хозяин, довольно облизывая деревянную ложку. – Ну сам по суди, если я буду тощим, откуда во мне силы возьмутся бессмертным быть?
– В сказке силы не нужны, в сказке все делается по писаному. Написано – Кощей худой и … лысый, – после паузы выпалил Тол.
– А еще какой? – довольно улыбнулся он.
– И этого хватит.
– Это их в школе теперь такому учат, – ернически сказала первая голова. – У них там двоечникам-ученикам преподают учителя – бывшие двоечники. Вот и несут всякую чушь. Он еще сейчас скажет, что Соловей-разбойник на дереве сидит…
– А где же? – было заикнулся Тол, но его слова потонули в страшном хохоте. Даже Кащей улыбнулся.
– Он на дереве-то не поместится… – смеялась третья голова. – Под ним сук сразу подломится.
– Почему?
– А потому! – брякнула вторая голова, и все опять довольно захохотали.
– Знаете, что, – рассердился Тол. – Я к вам от чистого сердца прилетел, помочь хотел, а вы надо мной смеетесь.
– Смеемся, потому что ты двоечник, – сказала первая голова.
– Я отличник, – возразил Тол. И после некоторой паузы добавил, – почти…
– Ну а если почти отличник, должен знать, что Соловей – просто прозвище, поскольку он разбойник. И наразбойничал он настолько, что давно уже при темнице сидит, у царского сына.
– Был я у него в темнице, нет там никакого разбойника, – совсем рассердился Тол. – Вы за кого меня держите?
– Да кто, мил друг, его к тебе посадит? – вступила в разговор вторая голова. – Вы ж в сговор войдете, а это совсем другая статься, если в юридических науках разбираешься. Он с другой стороны двери сидит, караулит.
– Очень удобно, – добавила первая голова. – Чуть что не так, Соловей как свистанет, на другом конце леса слышно.
– Что ж он не свистанул, когда я оттуда бежать собрался? – удивился Тол.
– Захотел бы, свистнул, – пояснил Кащей. – А так, небось, дрых без задних ног. У него разбойные-то времена позади, он теперь спать все время хочет. Насвистелся уж за свою трудовую жизнь.
– Что-то у меня с вами голова пошла кругом, – признался Тол, и сам не заметил, как уселся на стул, положил на стол руки, голова вдруг стала совсем тяжелая, и тоже оказалась на столе.
Опять вдруг замелькали мыши-воровки, соловьи, которые не свистят, а беспробудно спят, Фродик, Василисы-захватчицы и хорошо откормленные Кащеи. Впрочем, очень быстро они куда-то испарились, и Тол без всякой подушки-засыпайки заснул крепким беспробудным сном.
– Это с полета разморило, – пояснила третья голова. – меня тоже сперва укачивало, потом только привыкла.
Кащей, стараясь не шуметь, поднялся, подхватил Тола на руки и отнес на стоявший в дальнем углу комнаты диван.
…Долго ли коротко ли спал Тол, а наконец проснулся. Полежал чуть-чуть с открытыми глазами, но любопытство разобрало – когда еще окажешься в настоящей сказочной избушке. Сейчас вот приедет за ним дедушка Иван Елизарыч, и тю-тю, останутся от пребывания в гостях у Кащея одни воспоминания. Будешь потом жалеть, что не рассмотрел все до последней мелочи. Подумав так, он моментально разлепил веки и подскочил на диване, усердно оглядываясь вокруг.
В избушке было тихо, только со двора доносился какой-то стук. Тол зашлепал босыми пятками по чисто вымытому деревянному полу и выглянул в окошко. Там Кащей, голый по пояс, колол дрова огромным топором, а Змей Горыныч лежал, свернувшись клубочком, положив все три головы на пупырчатый хвост и сквозь приоткрытые три пары глаз наблюдал за происходящим.
Тол немедленно распахнул окно и весело закричал:
– С добрым утром!
Змей согласно чуть кивнул всеми тремя головами, а Кащей, выпрямившись во весь рост, вытер со лба пот и распевно ответил:
– И тебе доброе утро, гость дорогой.
– Я к вам, можно? – крикнул Тол, и, не дожидаясь ответа, быстро отбежал от окна, нашел взглядом свои вещи, аккуратно сложенные на стульчике, по-солдатски быстро оделся и выбежал во двор, щурясь от яркого летнего солнца.
– Уж штаны натянул? Молодец! – похвалил его Кащей. – Теперь мигом к колодцу умываться.
Тол аж опешил! Опять двадцать пять! Дома умываться, и здесь умываться! Сколько можно!
– А давайте я потом, после завтрака, – нерешительно предложил он.
– После завтрака не получится, – возразил Кащей. – За столом надо чистым сидеть и чистыми руками кушать. Разве тебе мама и Иван Елизарыч этого не говорили?
Вот это да!
– А откуда вы знаете про Иван Елизарыча? – удивился он.
– Кто ж его не знает-то? – в свою очередь удивился Кащей. – Видались мы с ним, и не раз. И с тобой я заочно давно уже знаком. Тебя ведь Анатолием Степановичем зовут?
– Да никто меня так еще не зовет, – вдруг засмущался Тол. – Рано мне еще Анатолием Степановичем-то зваться.
– Это уж ты как сам себя чувствуешь, – не стал возражать Кащей. – Но и Толом, уж извини, я тоже называть тебя не стану. Лучше Анатолием.
– А откуда вы меня знаете? – стоял на своем Тол.
– Так ведь и ты со мной немного уже знаком. Вернее, с моими поделками. Подушку-засыпайку и ранец я ведь мастерил. Специально для тебя.
Тол хотел было спросить, откуда он про него узнал, и тут же догадался, откуда.
– Верно думаешь, – словно прочитал его мысли Кащей. – Это дедушка твой меня попросил – специально к твоему дню рождения.
– А… – хотел было задать очередной вопрос Тол, но Кащей его перебил.
– Вот что, друг Анатолий. Позже поговорим. А пока беги к колодцу, завтрак уже скоро будет готов. Но только, уж извини, газовой колонки или вашего городского нагревателя у меня нет. Водица ключевая, придется потерпеть.
«Водица» оказалась настолько холодной, что обжигала почище любого кипятка. Тол чуть не задохнулся от этого леденящего холода, но и ударить в грязь лицом перед настоящим сказочным героем не хотелось. Пусть знает, что и для городского жителя такая процедура – пара пустяков. Поэтому для пущего эффекта он окатил себя и вторым ведром, собственноручно поднятым из колодца, и даже не поежился. Оно уже не показалось ему настолько холодным, и по-своему это было даже здорово. Во всяком случае Тол почувствовал прилив сил, готовность совершать подвиги и жгучее желание немедленно сесть за стол и, наконец, позавтракать.
Земля за его спиной слегка задрожала. Тол обернулся, и увидел, что прямо около него приземлился Змей Горыныч.
– Это тебе! – хором сказали первые две головы.
А третья пока не могла говорить, у нее в зубах было зажато за самый краешек вафельное полотенце. Но она что-то промычало в такт.
– Спасибо! – показал себя Тол вежливым мальчиком и почти отличником.
Он осторожно вынул из зубов полотенце, с большим усердием вытерся и важно пошел к дому. Конечно, с каждым шагом есть хотелось все больше, тем более за весь вчерашний день, со всеми этими приключениями и треволнениями, у него во рту и маковой росинки не было, но ведь настоящие богатыри ничем не показывают своих временных трудностей, а Тол, после того, как окатился двумя ведрами холодной воды, твердо решил походить на настоящих героев. Он чуть было сгоряча не взялся за третье ведро, но потом все же решил, что для первого раза и того, что было, достаточно.
На столе уже аппетитно дымилась каша, стояла мисочка со всякими соленьями и вареньями к чаю, лежала нарезанная крупными ломтями буханка пшеничного хлеба.
– Проголодался, небось, по нашим лесам-то бегать? – голосом, похожим на голос Ивана Елизарыча, спросил Кащей.
– Есть немного, – согласился Тол, и с достоинством, но все же не слишком медленно заработал ложкой. Каша была необычной на вкус, но ужасно вкусной.
– Это кулеш, – пояснил Кащей. – Дома-то у вас, небось, кулеш уже не готовят? Котлеты с консервами подавай.
– Вкусно, – вместо ответа сказал Тол. И тут же спохватился, – А Горыныч? Он, то есть они, или он, неважно, почему с нами не завтракает?
– Он кулеш не ест, – хитро улыбнулся Кащей. – Он с утра уже травки пощипал, теперь отсыпается. А нам с тобой надо кушать, сил набираться. Ты ведь, насколько я понял, на выручку ко мне прилетел?
Тол согласно кивнул головой, и вдруг вспомнил, что ему страшно хотелось узнать одну вещь, да с этим завтраком она совсем из головы вылетела.
– А если подушка и ранец – твое изобретение, почему ты не придумаешь, чтобы вода из колодца сама доставалась, а топор сам бы дрова рубил?
– А еще чтобы печка сама ездила туда-сюда, а я бы только на ней бока пролеживал, да по сторонам смотрел… – продолжил Кащей.
– Что в этом плохого?
– Хотя бы то, что и хорошего ничего. Любое создание должно уметь трудиться, иначе какой с такой жизни прок? Не будешь трудиться, не то что самодвижущуюся печку не сможешь придумать, а и рецепт кулеша забудешь. Согласен?
Тол в сомнении пожал плечами. Он вообще-то считал, что придумывать можно и лежа на печи. А если она в это время еще и ездить туда-сюда будет, так процесс изобретения только веселее пойдет. Но из вежливости согласился.
– И потом, не все так просто. Ты заметил уже, что уклад жизни у нас и у вас несколько отличается?
– А как же! То, что у нас хорошо, у вас плохо, кто у нас считается героем, у вас может совершать подлые поступки, и наоборот.
– Вот видишь. А отсюда что следует?
– Что? – моргнул глазами Тол, уставившись на Кащея в ожидании ответа.
– А то, что любая вещь, сделанная здесь, в вашем мире приобретает совсем другие свойства.
– Значит, если я на этой подушке у себя дома засыпаю, значит, у вас я на ней ни за что не усну? – догадался Тол.
– Примерно так.
– И вы когда эту подушку придумывали, это учитывали?
– Ну конечно.
– Но это ведь то же самое волшебство, только наоборот. Значит, вы волшебник?
– Это просто знания и умелые руки, – все так же доброжелательно ответил Кащей. – Если успею, я тебя кое-чему научу.
– А пока нам надо поговорить о том, ради чего я сюда прилетел, – догадался Тол. И тут же добавил. – Ну тогда я за Горынычем. Он нам тоже будет помогать.

Глава 9
Ошибка Кащея

– Давайте, наконец, рассказывайте, что у вас случилось, – сказал Тол, как только все расселись по местам – он с Кащеем по разные концы стола, а три змеевы головы каждая в своем окне.
– Да что тут рассказывать!.. – пошла дежурная перепалка со стороны окна.
– Ты не представляешь, какая она подлая, эта Василиса…
– Кащеюшка, бедный, попал как кур в ощип…
Все три головы зашумели разом, каждая о своем, так что в общем гуле и не разобрать было, кто что хочет сказать.
– Подождите, подождите, – замахал руками Тол. – Давайте по очереди…
– Тогда, Анатолий, я начну, – важно произнес Кащей и погладил себя по бороде. – Меня же это в первую очередь касается.
– Тебя, тебя, – согласно закивали все три змеевы головы.
– Сказки, надеюсь, ты читал, пересказывать не надо, что смерть моя в яйце, яйцо в утке, утка в гнезде, гнездо на дереве и так далее.
– Я мультфильм смотрел, – ответил Тол.
– Неважно. Главное, что знаешь ты неправду. Это все в чьем-то воображении родилось.
– Про гнездо и про утку?
– А также про дерево и все остальное. 
– Что же тогда на самом деле? Ну, если это действительно большая тайна, не рассказывайте, но ведь интересно.
Кащей улыбнулся.
– А на самом деле его главный враг – длинный язык, – не удержалась и вставила слово первая голова.
– Так-то худого слова ни про кого не скажет, – тут же пустилась в объяснения вторая голова. – А иной раз отчебучит чего-нибудь, хоть стой, хоть падай.
– На том и погорел, – тоскливо добавила третья голова.
И опять поднялся несусветный гвалт – каждая из голов говорила о чем-то своем, и вновь разобрать, что хотела донести до Тола каждая из них было совершенно невозможно.
– А ну хватит! – хлопнул ладонью по столу Кащей. – Дайте я объясню.
– А что это ты нас во множественном числе называешь? – возмутилась первая голова.
– Мы – одно целое, – добавила вторая. – Единое и неделимое.
– Разве забыл? – с укором произнесла третья.
– С вами обо всем на свете забудешь, – проворчал Кащей. – Так мне можно уже рассказывать или нет?
– Рассказывай, рассказывай, молчим как рыбы, – забормотали было все три головы и тут же утихли.
– Ну так вот, – продолжил Кащей. – Про слово, неосторожно сказанное, они верно заметили. Поплатился я за вранье.
Тол аж рот разинул от удивления.
– Именно так – за неосторожные слова. – Как дело-то было…
И Кащей поведал поистине удивительную историю.
Как-то раз, под вечер, к нему в избу постучался путник. Ну, путник и путник. В этих местах уж так заведено – стучись, не стучись, а дверь, особенно к ночи, никто не откроет. Если приспичило – под порогом ночуй, так уж и быть. Ведь мало ли что у этого путника на уме? В соседнем лесу произошел уже случай. Была у лисы избушка лубяная, а у зайца ледяная. Она, доверчивая душа, впустила зайца, обогрела, накормила, а он возьми, да и выгони лису из дома. Пока зима, та еще в заячьей ледяной избушке хвост морозила, а весной – прямо беда. Кругом грязища по колено, а крыши над головой нет. Попробовала было к лесному прокурору – медведю сунуться, правду искать, да где там! Медведь только со спячки, злой и голодный, хорошо хоть ноги унесла. Так и ходит с тех пор неприкаянная, одними дикими колобками питается.
– Погоди, погоди, – остановил Кащея Тол. – Если у вас все наоборот, то, выходит, это колобки должны лису грызть.
– А они и грызут, – согласно закивала первая голова. – Их, пока не поймаешь, да в рот не положишь, знаешь, как цапнуть могут! А если стаями по лесу катаются, то вообще с ними лучше не связываться. Медведь, и тот в сторону уйдет. Чисто хищники…   
– И что? – слегка испуганно спросил Тол. – Много у вас таких стай диких колобков по лесам бродит?
– Да колобки-то что! – продолжила вторая голова. – Горбушка, она и есть горбушка. Тем более, черствая. На нее водичкой побрызгай, она и утихомирится. Тут в одной норке живут мужичок-с-ноготок и мальчик-с-пальчик, вот где беда. Сами мелкие – хорек в три раза больше их, а ядовитые – жуть. Если за ногу цапнут, яд до самой макушки пробирает. Вот так вот покусают одинокого путника, сядут рядом с ним и гогочут на пару…
Тола аж передернуло.
– Да здесь хоть кто-то хороший есть? – в сердцах спросил он.
– А как же! – довольно произнесла третья голова.
И все хором добавили:
– Мы-ы-ы-ы!!!
Тол вздохнул.
– Ну, если вы, тогда продолжайте.
– Так вот, – возобновил свой рассказ Кащей. – Постучался раз мне в окно путник.
– Ты же говорил в дверь, – поправил Тол.
– А может в дверь, не помню уже. Да и неважно – в окно, в дверь. Тут главное другое – я возьми его, да и пусти. Понимаешь, друг Анатолий, что-то мне в тот вечер так тоскливо стало, так захотелось с кем-нибудь словом человеческим перемолвится,  что я бы, может, и колобка в дом запустил.
– И все? И все вранье? – опять не поверил Тол.
– Да ты слушай! – перебивая друг друга, загалдели головы.
– Тихо! – опять стукнул ладонью по столу Кащей.
И продолжил.
– Если бы я его просто в дом пустил, еще бы ничего. Ну мало ли чудаков на свете? А мне что-то неудобно перед ним за свой поступок стало, и я как пошел всякую ерунду сочинять. Сначала сказал, что приглашаю его к себе, потому что хвораю, и за мной хоть кому присмотреть надо. Потом, слово за слово, чего только не нагородил, как словно подсыпали в чай чего-то. Рассказал, что я лауреат всевозможных премий, которые мне вручены за мое искусство изобретать чудесные штуки – вроде твоей подушки, что кругом одни завистники, и никто меня не понимает, а потому никто мне и не нужен…
– А еще говорил, будто все его бросили… – не вытерпела, и вмешалась в рассказ первая голова.
– И что отец у него – генерал… – продолжила вторая.
– Дурачок, – с легким укором добавила третья голова.
– А у вас правда отец генерал? – почему-то последнее обстоятельство удивило Тола больше всего.
– Ну посмотри на меня, – удивился Кащей. – Какой из меня генеральский сын? Живу в лесу, никого не трогаю, сочиняю всякие вечные примуса и другие забавные штучки. Не было у нас в роду никогда генералов, и не будет. Отец мой был бессмертный, братья бессмертные, и сам я такой же.
– До поры до времени, – тут же напомнила о себе первая голова.
– Что значит до поры до времени? – не понял Тол.
– А то и значит, – продолжила вторая голова. – Что смерть его, может, и в игле, но только образно выражаясь…
– Так сказать, аллегорически, – мечтательно добавила третья голова.
– А на самом деле, – опять перехватила инициативу первая голова, – смерть его в том, что он соврал, да не единожды, а трижды три и еще дважды. А это, я тебе скажу, магическое число. Никто в лесу толком не знает, сколько это будет…
– А кто знает – помалкивает, – тут же встряла в разговор вторая голова, увидев, что Тол уже начал производить в уме все необходимые подсчеты. –  Потому что сумма это магическая, и вслух ее произносить нельзя.
– А мы в школе и не такие суммы вслух произносили, – замялся Тол.
– Ты вспомни, где твоя школа, и где ты сейчас, – накинулась на него первая голова. – В вашей школе, небось, еще не то говорили, и что, вот здесь и сейчас это повторять? Ну ты даешь!
– Да я не то имел в виду, не думал, что это так серьезно, откуда мне было знать? – засмущался Тол.
– А надо думать, когда говоришь, – встряла вторая голова. – Это всегда полезно. 
– Хватит уже, – опять прикрикнул Кащей, – без вас тошно, и вы еще тут концерт устраиваете.
– Мы же не со зла, Кащеюшка, – пошла успокаивать всех третья голова. – Ты же знаешь, натура у нас такая – противоречивая.
– Да уж знаю я вашу натуру, – заворчал было Кащей, но тут же переключился на главную тему разговора. – Короче, соврамши больше чем надо, нет мне теперь спасения, кроме как в услужение Василисе идти. Ибо это она, ведьма хитрая, путником обернулась, да на ложный путь меня направила. Она подначивала меня на неосторожные заявления и провоцировала говорить новые.
– Зачем? – опять не понял Тол.
– Затем, что смерть кащеева – это явление абстрактное, – пояснила первая голова.
– И по-своему аллегорическое, – добавила третья.
– А на самом деле он просто кончился как честный Кащей, и начался как служитель всех недобрых сил нашего мира. Потому что тот, кто его на этом вранье трижды три и еще дважды поймал, тот может из него веревки вить…
– В аллегорическом смысле, – добавила третья голова.
– А это значит, – продолжил Кащей, – что дали мне на сборы неделю, и поскольку три дня уже прошли, то уже в будущий вторник я должен прибыть к Василисе с ее Василиском и выполнять все их распоряжения.
– А какие у них могут быть распоряжения? – понизив голос, заговорщицким тоном спросил Тол.
– Знамо дело, какие – хочет она быть владычицей двух миров, и вашего и нашего.
– А что? – опять не понял Тол. – В вашем мире она уже стала владычицей?
– В том-то и дело, что нашим миром может править только тот, кто покорил ваш мир, – ответила первая голова.
– А ваш мир может покорить только тот, кто покорил наш, – добавила вторая.
– И все это означает, что владычицей двух миров можно стать только одновременно, – подвела итог третья. – на грани реального мира и ирреального, действительности и фантазии, добра и зла…
– А я ей нужен, потому что для вторжения в другой мир подхожу лучше других, – продолжил Кащей. – В этом мире я выполняю все ее распоряжения, потому что попался на вранье, а в том – я злодей, и, значит, чем больше злодейств учиню, тем больше буду походить на того Кащея, который там хорошо известен.
– Очень удобно, – пояснила первая голова. – Здесь можно отдавать приказы, а исполнять их он будет уже в другом мире.
– И потом, я Иван Елизарыча хорошо знаю, мы с ним всю зиму, бывалоча, в шашки играем. Не по душе ему будет со мной-то воевать.
– Разведчика? – опять взялся за свое Тол.
– Это для тебя он разведчик, – наставительно произнес Кащей. – А для всех нас он Хранитель…
– Сторож по-вашему, – уточнила третья голова.
– А смотрит он, – продолжила первая голова, – за порядком на границе. Чтобы никто попусту из одного мира в другой не шастал, особенно всякие посторонние.
– Как же он тогда допустил, чтобы я вот так запросто в ваш мир попал? – удивился Тол.
– Тебя разве удержишь? – раздался вдруг новый голос. – Ты же сам себе голова, делаешь, что хочешь, прыгаешь куда хочешь, тебя любая лужа влечет как кота сметана. А с неслухами ни один взрослый не справится…
Это, конечно же, был Фродик. Он ловко вскарабкался по шее третьей головы Горыныча и уселся на самой макушке, довольно осматривая всех свысока.

Глава 10
Три желанья

– Фродик! – восторженно вскрикнул Тол. – Это ты?
– А что, – все так же ворчливо отозвался тот, – у тебя здесь еще кто-то есть?
– Будет свой характер-то показывать, – прикрикнул на него Кащей. – А то мы тебя не знаем.
– Не обижайте моих друзей! – вступился за Фродика Тол. – Какой есть, такой есть.
– Да кто обижает? – как всегда влезла в разговор первая голова. – Только ты учти, что друг он тебе только в вашем мире, а в этом…
– …неизвестно кто, – тут же продолжила вторая голова.
– Как это неизвестно кто? – возмутился Тол. – Друг он в любой точке планеты и даже вселенной или друг или недруг. Фродик – друг, в этом нет никаких сомнений.
Удивительно, но при этих словах Фродик шустро соскочил с макушки третьей головы на пол, и в несколько прыжков оказался на плече Тола – так же, как когда-то давно, дома. Неужели это действительно когда-то было – дом, родители, школа, футбол во дворе, папины часы с недостающими колесиками? Толу начало казаться, что в этом мире он жил всегда, и уже даже стал привыкать, что впечатление о ком-то, казалось бы совершенно знакомом, может измениться в считанные секунды. Однако своего мнения о Фродике он ни в какую не хотел менять, хотя тот, знакомо усевшись на плече, завел старую песню:
– Я хоть и друг, но нельзя же на мне воду возить! Чуть лапы не отвалились сюда прыгать, не ближний свет, между прочим! А меня на Горынычах не возят, я везде сам… И хоть бы кто предложил перекусить с дороги, сразу начались какие-то инсинуации…
– Что? – в три глотки спросил Горыныч.
– Подозрения, – пояснил Кащей. И добавил, – никто тебя ни в чем не обвиняет. А то, что в этом мире тебе сложно настоящим другом оставаться, это все мы прекрасно понимаем…
– Было бы с кем дружить, – фыркнул Фродик и перебежал на другое плечо.
– Раз все собрались, давайте военный совет держать, – не обращая внимания на эти слова, сказал Тол. – Наверное, можно что-то сделать. Как-то эту Василису победить или урезонить. Приструнить наконец. Какие есть предложения?
– А может да ну? Пойдем лучше к дедушке Ивану Елизарычу? Он меня вообще-то к тебе послал, – предложил Фродик.
– Ко мне или за мной?
– К тебе.
– Тебе же нельзя об этом говорить.
– Так это здесь не секрет, это и так всем хорошо известно.
– Ну а раз дедушка послал тебя ко мне, значит, понимал, что я, пока не помогу, отсюда не уйду, и ты со мной останешься. Потому что друзья должны вместе держаться.
– А давайте объявим войну Василисе, – мечтательно предложила третья голова.
– Как ты это себе представляешь? – накинулась на нее первая голова.
– Она вон какая умная, а мы все разобщены, – тут же поддержала вторая.
– Ну конечно разобщены, – согласился Тол. – Если даже вы, вроде бы одно целое, хоть и о трех головах, постоянно ссоритесь, то что говорить о других. Нет, нам надо прежде всего учится вместе держаться. Если мы будем все как один, то никто с нами не сможет справиться.
– А чего нам вместе-то быть? – удивилась первая голова. – Нас, между прочим, на вранье никто не ловил.
– Мы сами кого хочешь поймаем, – добавила вторая.
– Я, конечно, понимаю, что первая вина на мне, и все-таки согласен с Анатолием, – сказал Кащей. – Не моя это только беда, общая. Хотя и свою вину не отрицаю. Вышла такая проруха в жизни. Но, чую, если Василисе с Василиском удастся меня в тот мир выпихнуть, я таких дел понаворочаю, что мало никому не покажется.
– А как все-таки ей удастся тебя заставить желания выполнять? – вернулся к главной теме Тол. – Можно ведь просто отказаться, и все. Сказать – не хочу никаких заданий слушать, и баста!
– Очень просто, – объявила первая голова. – Тут ведь много желаний не требуется, да много и нельзя. Сам понимаешь. Места у нас особые, заповедные, и законы известные – три желания, не больше.
– Но и трех желаний, теоретически, может хватить, – горестно произнес Кащей.
– А что если придумать какую-нибудь хитрость, чтобы Василису победить в один присест, и не мы ее, а она наши желания исполняла бы? – предложил Тол.
– Была бы она прекрасная, еще туда-сюда, – после некоторой паузы ответил Кащей. – Прекрасную можно и на мякине провести. А она же премудрая. Понимаешь разницу?
– Так она же премудрая вообще, с нашей точки зрения, значит у вас здесь должна быть круглой, извините за выражение, дурой, как раз такой, чтобы на мякине провести, – предположил Тол.
– Это она в твоем мире дура дурой, а в этом как раз самая настоящая премудрая, – заворчал над ухом Фродик.
– Василиса – она же непредсказуемая, кем хочешь, тем и обернется, по своим законам живет, – пояснила первая голова.
– Поэтому-то ее трудно обмануть, она других за нос привыкла водить, – добавила третья голова. – Любого насквозь видит, и всеми возможными слабостями пользуется.
– Сама раскусит в переносном смысле, а Василиск ее в самом что ни на есть прямом, – добавила первая голова.
– Даже косточек не останется, – добавила вторая.
– Тогда, может, ее как-то в другой мир выпихнуть? И всю премудрость как рукой снимет.
– Думай, что говоришь-то, – заворчал Фродик. – Еще неизвестно, от кого бед больше – от умной, но осторожной или от круглой, но бесшабашной дуры. Да и тебе сказали – непредсказуемая. Она в вашем мире еще умнее может стать, тогда вообще бед не оберешься.
– И вообще, – наставительно добавил Кащей, – не дело так про даму говорить – дура. И воевать с женщинами тоже никуда не годится.
– Невежливо, – мечтательно добавила третья голова.
– А оба мира с ног на голову ставить вежливо? – тут же втянулась в дискуссию первая голова.
– А Кащеюшкой помыкать вежливо? – добавила вторая.
– Если кто-то поступает неправильно, это еще не значит, что и мы должны действовать также, – все тем же наставительным тоном сказал Кащей.
– Что же делать? – растерялся Тол.
– Домой бежать, к дедушке Ивану Елизарычу, – заворчал Фродик. – Я дорогу запомнил, покажу, если это чудище трехголовое нас везти откажется.
– А мы тебе не официальные перевозчики, – моментально гаркнули в ответ все три головы разом. – Ты Анатолию друг, а нам – никто.
– Немедленно прекращайте ссориться, – чуть повысил голос Тол. – Если мы все здесь за одним столом сидим, и над общей бедой думаем, значит мы если и не друзья еще, то хотя бы единомышленники. А единомышленники не должны ругаться.
– Ага! – тут же привычно заворчал Фродик. – У нас с тобой по одной мысли, а у него сразу три, и все кто в лес, кто по дрова, за этими мыслями не успеешь. А успеешь, так не поймешь, что надо делать.
– Немедленно извинись, – потребовал Тол.
– А то что? Обидишься и дружить не будешь?
– Ты со всеми здесь рассориться хочешь?
– Нужны нам его извинения, как собаке пятая нога… – загалдели головы. – Мы за справедливость, а от него одни неудобства. Гнать таких друзей в три шеи.
– Вот видишь, что ты натворил, – с укором произнес Тол. – Мало нам общей беды, еще и переругались все.
– Ну если вы так хотите… – замялся Фродик.
Горыныч горделиво замолчал и все три головы демонстративно уставились куда-то в сторону.
– Если вы действительно хотите… – никак не мог решиться Фродик.
Зависла пауза.
– Ну хорошо, – наконец согласился он. – Я был неправ. Извините. Надеюсь…
– Все-все-все… – прервал его Тол, опасаясь, что Фродик сейчас еще что-нибудь обидное брякнет, и все придется начинать с начала. – Давайте на этом остановимся и вернемся к нашей главной проблеме.
– А чего к ней возвращаться? – небрежно произнес Фродик. – Тоже еще проблема. Надо заставить Василису загадать три  желания, совсем не относящиеся к ее захватническим планам.
– Это как? – разом повернулись три горынычевы головы к Фродику. И Кащей тоже с любопытством посмотрел на него. Одному Толу было неудобно косить глаза в сторону, и он просто сидел с довольной улыбкой, ведь Фродик, кажется, действительно говорил дело.
– Да очень просто. Например, спихнуть ее в колодец, и так чтобы рядом вдруг Кащей оказался. Ей деваться некуда, она о помощи попросит, он руку подаст – бац! Первое желание ушло.
– А второе? – зачарованно спросили головы.
– А второе у речки подкараулить.
– А третье у моря-океана? – добавил Тол.
– Можно еще у края скалы слегка поддеть, – мечтательно произнесла первая голова. – Пока будет лететь вниз, сто раз помощи попросит, а нам и нужно-то всего три.
– Один раз поймаем, потом отпустим. Поймаем, отпустим… – пошла развивать мысль вторая голова. – Так действительно все три желания-то и уйдут. Золотая идея!
– А ты действительно соображаешь! – восхищенно произнесла третья голова.
– Мы тоже извиняемся, – хором продекламировал Горыныч. – Если чем обидели, прости, больше не будем. Погорячились.
– Голова-то голова, но способ не годится, – забраковал идею Кащей.
– Это почему? – удивились головы, а Фродик ничего не сказал, только возмущенно перебежал на другое плечо.
– Потому что мы уже решили, что подлыми методами за правду бороться нельзя, – пояснил Тол.
– Чего же тут подлого? – зачастил Фродик. – Мы ведь понарошку будем топить. А как помощи станет просить, сразу вытащим, зато никаких проблем после этого.
– А если не станет? – ехидно спросил Тол.
– Что не станет? – с любопытством уставились на него головы.
– Ну что не станет? Помощи просить не станет. И что, будем тогда наблюдать, как она тонет или летит на дно ущелья?
– Ну, вообще-то, если упадет, невелика беда, – задумчиво произнесла первая голова. – Одной проблемой у этого мира меньше станет. Она ведь давно уже воевать собиралась, только прежде вынашивала замыслы пожиже, а тут, вишь, до чего додумалась.
– Изумрудный город как-то хотела брать, – пошла вспоминать вторая голова. – Уж даже войско собирать стала. Да потом вдруг в голову ударило, что там правитель не глупее ее сидит…
– Он, как начинает думать, у него уж булавки из головы лезут, о как, – округлила глаза третья голова.
– Поэтому и решила повременить, – сказала первая голова.
– Не повременить, а отказаться, – возразила вторая.
– Нет повременить. Она послала было за всеми их злыми волшебницами сразу – Гингемой с Бастиндой, да того не сообразила, что раз они где-то считаются злыми, то у нас-то они настоящие феи. Вот уж действительно где-то премудрая, а где-то, извините за выражение, дура-дурой. Те вдвоем возьми, да и наколдуй, чтобы у Василисы больше и в мыслях не было с Изумрудным городом воевать.
– Уж как она после этого переживала, места себе не находила, – со смешком продолжила первая голова.
– А мысль про исполнение трех желаний однако не такая уж плохая, – вернул всех к прежней теме разговора Кащей. – Только как заставить Василису исполнить их здесь, и так, как нужно нам? И чтобы не по-подлому, а просто хитростью?
– Я думаю, надо на месте разобраться, – предложил Тол.
– Мы ж не воюем с ней, договорились уже, – удивился хором Горыныч.
– Зачем воевать? В разведку надо идти. Разведку ведь никто не запрещал.
– А кто пойдет? – удивилась первая голова. Нас-то всех она знает. Как облупленных.
– Значит, мне и идти, я все-таки внук разведчика, продолжу семейную династию, – подвел итог Тол. И добавил, – вместе с Фродиком.
– А мы тебя отвезем на себе, – обрадовано предложил Горыныч. И, также после паузы, добавил, – и его тоже.
Это, конечно, он Фродика имел в виду.
– Что значит его? – заворчал Фродик. – У меня, между прочим, имя есть.
– А я как же? – растерялся Кащей. – Мне ведь тоже хочется принять во всем участие.
– И ты с нами полетишь, – великодушно предложил Горыныч. – посидим в сторонке, пока они все разведают, а там действительно что-нибудь все вместе придумаем.

Глава 11
Странная бабушка

В чем существенный недостаток разведки – так это в невозможности сразу прилететь в логово противника, ибо он сразу обо всем догадается. Пришлось садиться довольно далеко от Василисиного терема. И это правильно – не заметить их летающего друга было трудно, а его появление не могло не насторожить Василису раньше времени. Пришлось смириться с необходимостью пешей прогулки. Горыныч сделал несколько кругов над окраиной леса, прежде чем облюбовал удобное место для их походного лагеря – можно было укрыться в небольшом овраге, с трех сторон поросшего березками. Найти его возвращавшимся разведчикам было несложно – аккурат в этом месте небольшая речушка, бежавшая вдоль леса, делала разворот.
Тол на этот раз летел с комфортом – сзади его придерживал Кащей, так что можно было безбоязненно крутить головой во все стороны и рассматривать окрестности. А вот Фродик слегка трусил – он изо всех сил вцепился коготками в рубашку Тола, и, похоже, ни о чем не думал, кроме как о скорейшем возвращении на твердую поверхность. И действительно, лишь только Горыныч, ужасно сопя, осторожно соприкоснулся с землей, он кубарем скатился вниз, и, приняв независимую позу, привычно заворчал:
– Летать не умеет, а берется…
– Кто летать не умеет? Мы? – удивился Горыныч.
– Ну а кто еще? Мне природой не положено, а вы как дрова везете, того и гляди вниз могли свалиться.
– Это воздушные ямы, – возмущенно ответили головы разом. – Все так летают. По другому не придумали.
– Ямы, овраги… – продолжал ворчать Фродик, и тут же, не дав даже опомниться, обратился к Толу. – Ну мы идем или нет?
– Дай человеку отдохнуть с дороги, – было пытался одернуть его Кащей, но Фродик и слушать не стал.
– Дома отдохнет, когда из школы вернется и все уроки выучит, а пока дело надо делать.
И, не дожидаясь ответа, довольно шустро запрыгал вглубь леса.
– Да погоди ты, – крикнул ему вслед Тол. – Я же не догоню тебя так.
Фродик обернулся, и терпеливо присел на задние лапки, дожидаясь, когда Тол с ним поравняется. Мальчик тем временем последний раз обернулся и помахал остававшимся на краю леса Кащею и Горынчу рукой.
Кащей замахал в ответ, а Горыныч приветливо ударил хвостищем о землю.
– Даже не попрощались толком, – вздохнул Тол.
– Ничего, увидитесь еще, невелики птицы, – Фродик не изменял себе, и ворчал по-прежнему.
Впрочем, о главном они успели сговориться еще в полете. Кащей и Горыныч будут ждать их ровно трое суток – поскольку Тол с Фродиком были теперь серьезными персонами – разведчиками, говорить полагалось именно так – не три дня, а трое суток, не в четыре часа, а ровно в шестнадцать ноль-ноль, или даже так: время «Ч» – шестнадцать ноль-ноль. Это придавало их разведке дополнительную значимость. Правда, какая может подстерегать опасность, и вообще как выглядит Василисино жилище никто точно сказать не мог. Ни Горыныч, ни Кащей прежде в этих местах не бывали, и даже толком не представляли, где эта самая Василиса живет – может, в хижине, а может и во дворце. Сошлись на том, что у нее должен быть терем.
Пока шли, Тол все размышлял, что он будет делать, когда доберется на место. Надо ли напрямую идти к Василисе или достаточно просто понаблюдать за ее домом со стороны, а потом, вернувшись к друзьям, еще раз обсудить план действий. Здравый смысл подсказывал, что надо бы, конечно, посмотреть и вернуться, но с каждым шагом Тол все больше хотел самолично прийти к Василисе. В конце концов где и проявлять отвагу и геройство, как не в разведке. 
Уже солнце клонилось к вечеру, когда тропинка вывела их на замечательную лесную поляну, по которой ползала на коленях, собирая землянику в стеклянную банку, какая-то старуха. Подняв голову, она удивленно уставилась на Тола, а потом спросила:
– Далеко ли путь держите, добры молодцы?
– По делам, бабушка, идем, – осторожно ответил Тол.
Бабушка с интересом осмотрела Тола, потом поднялась, отсыпала себе из банки землянику в ладошку и, бросая ягодки по одной в рот, помолчала немного, а потом сказала:
– Небось, Василиску-заразу ищете? 
При этих словах Фродик в три прыжка вскарабкался Толу на левое плечо, но тут же перепрыгнул на правое, потом опять вернулся на левое.
– Чего это зверушка твоя разволновалась так? – улыбнулась беззубым ртом старуха.
Вообще-то вида, конечно, она была странноватого. Одета нелепо – мало того, что неряшливо, так еще на коленках от того, что она ползала по земле, зеленели прилипшие травинки, и все время вытирала ладони о видавший виды фартук. А во время разговора постоянно шмыгала носом, будто была сильно простужена.
– Это не зверушка, это друг, – дружелюбно ответил Тол.
– Дру-у-уг? – удивилась старуха. – Сроду в наши края с друзьями-то никто не ходил, и вот вам, пожалуйста, явились – не запылились.
– У каждого, бабушка, свои недостатки, – изо всех сил старался быть вежливым Тол. – Я вот с другом путешествую. Нельзя, что ли?
– Путешеству-у-уете? – все также нараспев еще больше удивилась старуха.
– А что, вы и путешественников никогда не видали?
– Путешественников, мил друг, как раз видали, всяких-разных. У нас здесь путешественники-то, чай, каждую неделю ходют. И ходют, и ходют, и ходют, и ходют…
– А как вы догадались, что мы Василису ищем? – задал Тол вопрос, который его волновал с самого начала разговора с чудной старухой.
– Так что тут сложного-то? Лес этот Василискин, терем-теремок ее, ни низок ни высок, здесь неподалеку стоит, а вы по тропинке, которая как раз к нему ведет и топаете. Ну и куда, спрашивается, идете, как не к ней? А скажите на милость, – понизив голос, поинтересовалась старуха, – на кой она вам сдалась-то? Спросить у нее про что хотите или просто поругаться?
– Этого я вам, бабушка, сказать не могу, – как можно более твердо ответил Тол.
– Ну да, военная тайна, – с еле уловимой издевкой согласилась старуха. – Понимаю. Есть секреты, которые от посторонних надо охранять. Это правильно. Чего ж первому встречному их выбалтывать? Нельзя выбалтывать. Мало ли что у меня на уме? Вы сейчас скажете. А я Василисе побегу разболтаю. Нельзя, касатики, лишку болтать, это вы верно рассудили.
Толу вдруг стало нестерпимо стыдно. И правда, мог бы слегка намекнуть о совеем задании бабушке, может. что дельное подсказала бы.
– А не желаешь ли, мил друг, землянички? – вдруг, широко улыбаясь, предложила старуха.
И она, широко улыбаясь, отсыпала полную ладошку земляники и протянула Толу.
– Как же я ее возьму? – растерялся тот. – У меня даже кулечка нет, чтобы пересыпать.
– А ты прямо в ладошку, – завораживающе произнесла старуха. – Сыпь, не бойся. Это ж лесная ягода, от нее кроме пользы никакого вреда. Витамины одни. Ты вот какие витамины любишь?
Тол пожал плечами.
– Да вроде бы никакие.
– А зря! – укорила старуха. – Витамины надо любить. В витаминах вся сила наша и здоровье. Вот ты думаешь, мне сколько лет?
– Ну не знаю, – совсем растерялся Тол.
– Не знаешь, так я тебе скажу. Мне много больше восемнадцати. Много. А знаешь, почему я так хорошо сохранилась?
Тол про себя удивился – ничего себе хорошо сохранилась! Плохо, конечно, так говорить, но ведь и никуда от этого сравнения не денешься – карга каргой.
– А ты не думай о том, что я на вид такая старая, – словно прочитала его мысли старуха. – Если бы ты знал, сколько мне лет, ты бы страшно удивился.
– Ну и сколько? – Толу уже начал надоедать этот дурацкий разговор, хотелось отвязаться от надоедливой старухи, и, наконец, двинуться к главной цели – поближе к Василисе. Тем более, противная старуха уверяла, что она где-то совсем рядом.
– А я и сама не помню сколько! – вдруг довольно произнесла старуха и махнула рукой. – Но я тебе скажу, что никогда бы до таких лет не дожила, если бы не дышала свежим лесным воздухом, и не питалась овощами и фруктами местных производителей. Так что угощайся, внучок, земляничкой, и ничего не бойся.
Тол как завороженный протянул руку и послушно смотрел, как старуха пересыпает землянику.
Фродик соскочил на землю и отчаянно завертелся у ног Тола.
– Беспокойный какой-то дружок твой, – заметила старуха.
– Волнуется, что мы в пути задержались, – пояснил Тол. – Солнце-то уже скоро сядет, а нам надо еще о ночлеге думать.
– А чего тут думать? – удивилась старуха. – До Василисы-то уж рукой подать. Неужели, думаете, она вам лежанки никакой не найдет? Или вы не хотите прямо к ней идти, думаете со стороны за ней понаблюдать.
Тол удивился подобной проницательности, но ответил уклончиво.
– Просто у вас же не принято здесь принимать запоздалых путников. Поэтому чем дольше мы с вами здесь разговариваем, тем больше у нас шансов действительно смотреть за ее теремом со стороны
– Смотря каких путников, – зачастила старуха. – Смотря каких. Вам точно будут рады. Я так скажу: прямиком так к ворота подходите и стучите что есть мочи. Подавайте, мол, нам Василиску живую или мертвую.
– Что значит живую или мертвую? – насторожился Тол.
– Да присказка такая, добрый молодец, простая присказка. В наших местах-то слова в простоте не скажут, все шутками-прибаутками, да присказками всякими. Вот и я приобщилась. А как же? Не хуже других, чай.
– Нехорошая какая-то присказка, – Тола не покидало ощущение, что вокруг происходит нечто странное, и ему не надо было останавливаться болтать с подозрительной старухой, но он никак не мог отделаться от этого ненужного разговора.
– Поди надоела я тебе своей болтовней-то? – опять словно прочитала его мысли старуха. – Понятное дело, ты молодой, у тебя другие антиресы, чем с нами, простыми пенсионерками, общаться.
– Ну… Вообще-то да… – воспользовался случаем продолжить путь Тол.
– Дак что стоишь тогда? Надо в путь-дорожку собираться. Промедление смерти подобно. Передохнул, и вперед. Зверек твой, вон, уж ускакал – кивнула старуха головой в сторону, куда действительно довольно шустро упрыгал Фродик.
– Да-да, спасибо, я пойду, – с готовностью ответил Тол, как старуха его остановила.
– Куда? А землянички поесть? Сама собирала, и тебя от чистого сердца угощала. Ты уж не обижай старуху-то. Отведай, а потом путь держи.
Тол почему-то действительно забыл, что у него полна ладонь сочной лесной земляники, так ему хотелось быстрее уйти отсюда. И, чтобы не обижать старуху, он с готовностью высыпал все ягоды в рот.
– Вкусно? – с довольной улыбкой поинтересовалась старуха.
– Угу, – утвердительно прогудел с набитым ртом Тол.
Земляника действительно была восхитительно сладкой и невероятно сочной.
– Может еще? – все также елейно спросила старуха. – Небось, маловато будет для такого добра-молодца?
Тол было хотел ей ответить, но почувствовал, что он совершенно не может говорить. Глаза его слипались, и, как отчаянно он ни сопротивлялся неизвестно откуда налетевшему желанию спать, в конце концов сдался, и без сил повалился прямо на траву.
– И никакой подушки-засыпайки не надо, – еще успел подумать про он себя, как силы оставили окончательно, и Тол заснул крепким сном.

Глава 12
Встреча с Золушкой

Пробуждение получилось не из приятных. Нет, вопреки ожидаемому, он пришел в себя не в какой-нибудь темнице или темном чулане. Комната была вовсе даже ничего, светлая и просторная, и в кровати он лежал вполне даже приличной, да еще под пуховым одеялом. И все-таки не было на душе покоя. Тол не помнил, каким образом он оказался здесь, но он хорошо помнил предшествующие этому обстоятельства. И странный разговор со странной старухой, и то, как убежал Фродик, и горсть земляники, которую он так неосмотрительно отправил в рот. Ведь сколько уже раз говорил себе – не надо расслабляться в этом странном месте, не надо быть таким доверчивым, и вот опять попал в западню. А главное – время-то бежит, а он вместо того, чтобы находиться в разведке, торчит в этой кровати. А день-то уже прошел, может даже не один – он же не знает, сколько времени проторчал в этой проклятой постели.
Тол немедленно подскочил и зашлепал по голому полу к двери. Так и есть – закрыта! Тогда он решительно направился к окну и выглянул на улицу. Нет, никаких решеток на окнах не наблюдалось, да они и не нужны были – комната, в которой он спал, была, по всей видимости, на самом верхнем этаже какого-то дома. Просто так из окошка не сбежишь – шмякнешься о землю так, что костей не соберешь.
Тол расстроено вернулся к кровати. Посидел некоторое время на краешке, а потом, покрутив головой, нашел свои вещи, небрежно кинутые в угол, но, правда, в целости и порядке. Оделся, и еще раз подошел к окну.
Во дворе дома была редкая для этих мест суета. Куда-то перекатывали какие-то бочки, двигали с место на место ящики, где-то пилили бревна, где-то стучали молотки. Прямо посреди этой неразберихи довольно энергично бегала давешняя старуха, отчаянно размахивавшая руками и все время на кого-то ругавшаяся.
В это время в дверь аккуратно постучали, и тут же она открылась. В комнату вошла девочка. Одета она была довольно скромно, но это ничуть ее не портило. Девочка была необычайно мила, если не сказать красива. И смотрела так, что у Тола потеплело на душе. Нет, плохие люди, как ни маскируйся, так смотреть не могут.
– Ты кто? – уставился на нее Тол.
Девочка пожала плечами.
– Не знаю еще.
– Как это не знаешь? Так не бывает.
– Почему? Только так и бывает. Видишь, я еще маленькая, поэтому неясно пока в кого вырасту.
– Как это не ясно? А ты сама кем мечтаешь быть?
– Кем мечтаю – неважно. Важно кем стану. Могу в Аленушку вырасти, которая маленьких мальчиков для своей забавы в серых козликов превращает, а могу и сама лягушкой оборотиться и долгие годы ждать, кто меня расколдует.
– Известное дело, кто, – не сдержал улыбки Тол. – Царевич, который пустит стрелу, и расколдует.
Девочка вздохнула.
– Как сказать. Царевич может стрелой и в меня попасть – лягушки, они глупые, не замечают опасности. А главное – в каком мире окажешься. Если в вашем, то суженым станет настоящий царевич, а если в нашем…
Девочка расстроено махнула рукой.
– А откуда ты знаешь, что я не из вашего мира? – удивился он.
– Что тут непонятного? Ты весь как на ладони, у нас таких мальчиков не бывает, которые к тому же дурацкие вопросы задают, на которые здесь с младенчества ответ знают. Да и Василиса уже битый час ходит по двору хвастается, что она вражеского посланника в плен захватила, и тоже, как Кащея, заставит свои желания исполнять. Говорит, что трижды два – это уже шесть желаний. 
– Как это она сможет меня заставить ее желания исполнять? Она меня на вранье не ловила.
– А тебя и не надо ни на чем ловить, достаточно того, что ты сам попался. Ты ведь рано или поздно захочешь к папе с мамой вернуться, вот ради этого и будешь стараться.
– Не буду! – упрямо заявил Тол.
– Как это не будешь? – удивилась девочка.
– Вот так. Не буду, и все. Я пришел сюда за правду бороться, а вы из меня подлеца какого-то хотите сделать.
– Никакого не подлеца, – в свою очередь удивилась девочка. – Здесь все так живут.
– Вот ты зачем сюда пришла?
– На тебя посмотреть. Интересно стало.
– Врешь! Небось Василиса эта самая тебя и послала, или противная старуха, которая меня обманом усыпила. Хочешь у меня по ее заданию что-нибудь выведать, да зря стараешься. Я вам ничего не скажу. Ни тебе, ни ей.
– Чудной ты, – улыбнулась девочка.
– Ничего не чудной. Обычный.
Она засмеялась – и смех ее Толу было слышать приятно. Он даже пожалел, что был довольно груб в разговоре с этой девочкой.
– Как же не чудной, когда говоришь чудные вещи? Василиса про тебя и так все знает, а что не знает, могла у тебя, спящего, выведать, она еще не то может. Зачем ей меня к тебе посылать?
– И что, ты действительно просто так зашла? – никак не мог поверить Тол.
– Я ведь никогда не видела мальчика из другого мира. Конечно, мне интересно. Оказывается, ты такой же, как наши мальчишки. Только знаешь меньше их.
– Ничего и не меньше, – возразил Тол. – Меня просто другому учили. Я в школе, между прочим, отличник. Почти. В футбол играю, и задачи с иксами и игреками могу решать.
– Хорошо тебя Василиса сейчас не слышит, – опять улыбнулась девочка.
– Почему это хорошо?
– Потому что ты врешь. Разве задачи бывают с какими-то иксами или игреками? Задачи бывают про яблоки или трубы, из которых выливается вода.
Тол задумался, а потом решительно ответил:
– Нет, не соврал. Даже про футбол – правда. Хотя, если честно, играю я в него недавно, но у меня уже кое-что получается. Я даже самые настоящие голы забивал в чужие ворота. Честно-честно.
Девочка опять улыбнулась.
– А тебя как зовут?
– Тол. Вернее Анатолий. Хотя мне больше нравится Тол. В общем, зови меня как самой хочется.
– Я буду называть тебя Толей, ладно?
– Ладно. А тебя как зовут?
– Золушка.
– Как?
– Что ты удивляешься, ну Золушка. Я ведь объясняла – неизвестно, кто еще из меня вырастет – может, настоящая принцесса, а может и несчастная, никому не нужная девушка. Вот и называют пока Золушкой.
– А я буду называть тебя Зоей, – решительно сказал Тол.
– Почему Зоей?
– Не могу же я называть тебя какой-то дурацкой замарашкой, надо, чтобы было человеческое имя.
– Но я же его еще не заслужила.
– Очень даже заслужила. Ты ведь пришла ко мне, проявила любопытство, а это первейшее человеческое качество.
Золушка – Зоя покраснела.
– Я проявила не любопытство, а бесстыжесть. Порядочной девочке не положено заходить в комнату, где находится мальчик. Тем более, отпирать ее снаружи.
– Ты уже пожалела об этом?
– Наоборот, – понизив голос, зашептала она. – Ты действительно интересный. И я рада, что для тебя стала Зоей. Это будет наша общая тайна, да?
– Конечно. А ты еще придешь?
– Ты хочешь, чтобы я пришла?
– Хочу.
– И мне страшно хочется прийти. Мне кажется, ты знаешь уйму интересных вещей – вот как про эти иксы и игреки, и я обязательно у тебя про них все расспрошу. Но сейчас надо бежать, того и гляди Василисе кто-нибудь донесет, и она отошлет меня подальше от этих мест. А мне уже жуть как не хочется уезжать.
– А я бы, сказать честно, бежал отсюда без оглядки куда глаза глядят, – признался Тол. – Вечно здесь попадаю впросак, не знаю, от кого ждать неприятностей, а кто, наоборот, мне друг или хотя бы не сделает ничего дурного. 
Но, увидев, как загрустила Зоя, немедленно добавил:
– Но если и бежать отсюда, то обязательно с тобой.
– Правда? – немедленно вспыхнули радостными огоньками ее глаза.
– Ну конечно правда. Сама знаешь, у вас разговор короткий – соврал, три желанья исполняй.
– Я тебя снаружи запру, ладно? – тихо сказала она. – Ты не обижайся, но все должно быть так как раньше, иначе Василиса все поймет про нашу тайну, и запрет дверь уже по-настоящему.
И быстро выбежала из комнаты. Потом послышался шум запираемого снаружи засова.
Тол опять остался один.
– Даже не спросил, какую роль играет при Василисе эта проклятая старуха, – расстроился он. – Небось, какая-нибудь придворная ворожея, колдует на черное.
Толу очень понравилось это выражение – «колдует на черное», он повторил его про себя еще несколько раз, после чего окончательно убедил себя в том, что эта старуха – злая волшебница, посредством которой Василиса творит свои темные делишки. Небось, это она заговаривала зелье, которое подсыпали Кащею, и он стал чрезмерно болтливым.
Однако время бежало, и Тол совершенно не представлял, что ему надо делать. А того обидней – даже не знал, сколько прошло с момента его пленения. Может, пара часов, а может, неделя. Кто знает, сколько колдовские чары от земляники действуют? Странно, что они с колдуньей ели землянику из одной банки, ей хоть бы что, а он заснул.
«Нет, точно нечистая сила», – опять решил он про себя, вспомнив о зловредной старухе.
Одно хорошо – здесь он познакомился с Золушкой. Это действительно просто чудо. Еще несколько месяцев назад у него не было ни одного друга, кроме Фродика, и вот совсем за короткий срок сначала его приняли играть в футбол, потом отпустили из школы, потом он пришел на выручку самому настоящему Кащею Бессмертному, который оказался вполне симпатичным и вовсе даже не злобным, да еще, оказывается, именно он делал для Тола все те чудесные вещи, что так радовали дома. А вдруг, и скатерть-самобранка – тоже его рук дело?
Тол почесал в затылке.
Да нет, где скатерть-самобранку, наверное, мастерил кто-то другой. Готовит Кащей, конечно, вкусно, но не так разнообразно, как это было с помощью самобранки. Значит, здесь есть и другие умельцы, которые могут еще и ковер-самолет сварганить, и сапоги-скороходы, и блоху железными подковками подковать. А ковер-самолет-то сейчас бы ой как пригодился. Сел бы Тол на него и полетел, не хуже чем на Горыныче, даже с большим комфортом, без всяких воздушных ям.
Вспомнив про Горыныча, Тол окончательно упал духом. Что-то они сейчас поделывают, его друзья? Спешат ли уже ему на выручку или сидят, дожидаются, когда истекут установленные трое суток? И вообще – не попались бы сами в плен Василисе. Ведь если она сумела обмануть и его, и Кащея, то и Горыныча, несмотря на три головы, обведет вокруг пальца как от нечего делать. Хорошо еще Фродик успел убежать – наверное, он все-таки предупредил друзей, и они вот-вот объявятся у Василисиного двора.
Тол с надеждой подошел к окну и стал смотреть вдаль – не летит ли где вдалеке друг-Горыныч ему на выручку. Но, сколько ни вглядывался, даже заплутавшей вороны не было видно. Словно этих мест все нормальные обители сторонились, и только его самого завлекла сюда нелегкая.
В этот момент сзади опять заскрипел засов, и дверь стала открываться.

Глава 13
Неприятный разговор

Ну конечно это была все та же противная старуха, чтоб ей пусто было. Вошла аккуратно, ни одна половица не скрипнула, и довольно уставилась на Тола.
– Ну что, касатик, как тебе у меня в гостях? Не проголодался еще? Могу ягодками угостить.
– Спасибо, – как можно более независимо ответил Тол. – Не надо мне ваших ягод.
– Не хочешь, как хочешь, – пожала плечами старуха. – Жди мамкиных пирогов. Только когда они еще будут?
– Будут, – с нескрываемой уверенностью произнес Тол.
– Будут, будут, – закивала головой старуха. – Вот договоримся, милок, с тобой, и все будет. И для тебя будет, и для меня.
– Да я вообще с вами не собираюсь разговаривать, – рассердился Тол. – Зовите сюда вашу Василису, с ней и побеседуем.
– Василису? – развеселилась старуха.
– Василису!
– А я, по-твоему, кто?
– Обманщица.
– Военная хитрость – это не обман, – с довольной улыбкой ответила старуха. – Тебе, как разведчику, это положено знать. Ты ведь тоже хитрить шел, да тебя опередили, – и она противно захихикала.
– Откуда вы знаете, что я разведчик?
– Даже если бы и не знала, сейчас бы обо всем догадалась. Проговорился ты, голубок, ой, проговорился. Болтун – находка для шпиона. Вот ты сейчас болтуном себя и показал.
Тол расстроено отвернулся. Опять она его подловила. Не попасться бы действительно по-серьезному, как Кащей этой Василисе попался. «Клянусь говорить правду и только правду», – быстро стал повторять он про себя.
– Да ладно, не переживай, – махнула рукой старуха. – Я и не собираюсь тебя ни о чем выспрашивать.
– Это почему? – выдержав паузу, оценивая не сболтнет ли своим ответом опять чего лишнего, сказал Тол.
– Да не собираюсь, и все.
– И правильно. Я же сказал – буду говорить только с Василисой.
– Ой, как страшно, – опять противно рассмеялась старуха. – Аж мурашки по коже.
– И все равно! – упрямо стоял на своем Тол.
– Ты очень удивишься, если узнаешь, что Василиса – это я и есть? – все с той же довольной ухмылкой спросила старуха.
– И удивляться не собираюсь. Что я, не знаю, как Василиса выглядит?
– Ну как?
– Не так, как ты. То есть вы.
– Да ладно уж, фамильярничай, – махнула рукой старуха. – Я ж не Горыныч твой, чтоб вежливости требовать. Дождесси от вас. У меня и трех голов-то нету. Одна только, правда, целого отряда умов стоит, ай не понял еще?
Тол совсем опешил.
– Откуда вы знаете про Горыныча?
– Я ж тебе сказала, все знаю. Потому что я какая? – И сама же ответила. – Премудрая. Самая здесь премудрая. Мудрейшая из мудрейшин, умнейшая из умнейших.
Все-таки она явно над ним издевалась, и Тол никак не мог понять – то ли это действительно Василиса, то ли перед ним сейчас разыгрывают какое-то представление с непонятными целями, и вот-вот откроется дверь и войдет настоящая Премудрая. А с другой стороны – чего еще ожидать в мире, где все не так.
– А зачем вам… – он подбирал слова, – все это?
– Ты Кащеюшку и три желанья имеешь в виду? – продолжала веселиться старуха. – Надо, значит.
– Это не ответ.
– А это не вопрос. Потому что вопросы здесь задаю только я. А ты волен отвечать, волен не отвечать. Но лучше тебе поговорить со мной. Всем лучше, – опережая его следующий вопрос, сказала старуха. – И зверьку твоему, и Кащею-недотепе, и Горынычу трижды безмозглому, само собой. Думаешь, я не видела, как вы над лесом кружили? Ну не видела. Зато мне тут же обо всем донесли. А иметь кругом глаза и уши это, я тебе скажу, важнее, чем стопроцентное зрение.
Тол был окончательно сокрушен. Василиса-обманщица знала, кажется, все. А он не знал ничего – ни как выбраться из очередного плена, ни какие ключики подобрать к старухе, чтобы она загадала нужные им три желания. И как он вообще мог так опять обмануться, и не сообразить, что старуха – и есть та самая Василиса?
– Знаю, о чем сейчас думаешь-то, – довольно проскрипела старуха.
– Знаете, и знайте себе, – проворчал Тол.
– А ты не груби пенсионерке. Я, может, добра тебе желаю. Хочу сделать приближенным к своему трону. Всяко лучше, чем в школу с ранцем бегать. Мечтаешь ведь быть приближенным к трону, признавайся?
– Было бы о чем мечтать.
– Это пока. А потом захочешь. Все захотят. Со мной лучше дружить, чем воевать, разве ты еще не понял? Да и друзей ты себе нашел, нечего сказать – один врун, а другой ящерица огромная. Головы три, а хвост того и гляди отвалится, – и старуха от души засмеялась этой своей шутке.
– На себя посмотрите, – с явной неприязнью ответил Тол.
– А чего мне на себя лишний раз пялиться? Я что, не помню, как выгляжу?
Тем не менее Василиса подошла к висевшему на стене зеркалу, и принялась усердно перед ним крутиться.
– Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее? – с хохотком спросила она у зеркала.
– Угу, – согласно прогундосило зеркало.
– Ну, конечно, не молодуха, это ты прав, – сказала Василиса, отходя от зеркала, – ну да ведь это дело поправимое. Закажу себе из вашего мира кремов всяких да мазей – у вас каких там мазей только нет, и стану моложе прежнего.
– А хотите мы вам из нашего мира этих кремов сколько угодно принесем? – с плохо скрываемой радостью тут же спросил Тол. – У меня у мамы их полный чемоданчик.
– Хочу, конечно, – рассмеялась старуха. – Но только чтобы это ты принес, а не приятель твой Кащей. Вот к нему у меня пока никаких просьб нет. Но будут. Ой, какие просьбы будут. Так что, побежишь за кремами или обождешь чуток?
И она опять весело рассмеялась.
Тол совсем расстроился и замолчал. Военная хитрость не удалась.
– Я что пришла-то, – наконец сказала старуха. – Выбраться отсюда даже не мечтай, это еще никому не удавалось – запор с той стороны заколдованный, его кроме меня никто не сдвинет. А вот как мой порученец ты отсюда можешь выйти.
– Порученец? – не понял Тол.
– Ну порученец, не знаешь такого слова, что ли? Парламентер, если хочешь слово покрасивее.
– С кем же вы собрались переговоры вести?
– То есть как с кем? С Иваном твоим Елизарычем. Хочу к нему в гости наведаться, но предварительно чтобы ты его об этом в известность поставил, а то мало ли чего сгоряча надумает вытворить.
Тол призадумался. Вообще-то идея хорошая. Если договориться вытащить ее в тот мир, Василиса из вредной станет доброй, из уродливой превратится в красавицу, и все разрешится само собой.
– Но только у меня условие будет – встреча должна пройти ровно на границе между нашими мирами. А то знаю я вас, решите, что перейдя границу, я стану совсем другим созданием – честным и благородным, и будете в бок пихаться. Небось, хотел меня в бок-то подпихнуть, признавайся, – и она опять зашлась довольно противным смешком.
Тол испуганно замолчал. Василиса всякий раз словно читала его мысли. И это было опасно – вдруг она действительно умеет понимать то, о чем другие думают. А ведь Тол может подумать действительно лишнее – о друзьях или Золушке. Вот ведь Василиса говорила, что заколдованный запор с той стороны никто не может открыть, а Золушка утром вошла как ни в чем не бывало. Или это его опять зачем-то обманывали? Поди разбери – правду здесь говорят или врут, когда ложь похожа на правду, а правда на ложь.
В этот момент Толу больше всего хотелось, чтобы Золушка была самой настоящей, чтобы она тогда, утром, говорила правду. Потому что это совсем невозможно – подозревать, что тебя обманывают даже те, кого ты уже почти считаешь своим другом.
Тол страшно заволновался, как бы действительно мыслями не продать старухе важную тайну. Чтобы отвлечься, и не думать, о чем не надо, он решил занять себя чем-нибудь таким, чтобы точно не размышлялось ни о Золушке, ни о Фродике, ни о Горыныче с Кащеем.
– Так пойдешь парламентером-то? – проскрипела старуха.
В этот момент и пришло решение.
– Нет, не пойду-у-у… – на оперный манер, с выражением, пропел Тол.
Когда он запел, в голове сразу же засела только одна мысль – чтобы было похоже на настоящее пение. Совсем недавно мама водила его в оперный театр – она считала, что ребенок должен приобщаться не только к компьютеру, но и к высокому искусству. Толу, в общем-то, в театре понравилось, но только он никак не понимал, для чего в общем-то взрослые и с виду умные люди, хоть и в дурацких париках, вместо того, чтобы говорить нормальными словами, всякий раз норовят спеть. А вот теперь их манера общения показалась ему самой подходящей – пока сосредоточишься, подберешь для ответа подходящую мелодию, ни о чем кроме этого и думать не сможешь. То, что и надо в такой ситуации.
– Ты чего это? – опешила старуха. – Ты давай не балуйся.
«Ага! Не нравится», – возликовал про себя Тол. А вслух озвучил:
– Настроение такое-е-е-е… Душа-а-а пое-о-от, а сердце плаче-е-ет…
– Ты, случаем, не тронулся здесь в четырех стенах? – обеспокоено спросила Василиса.
– Я-а-а здо-о-оров, как никогда-а-а-а… – все также на оперный манер ответил Тол.
– Понятно, дурачишься, – старуха, на удивление, кажется даже не обиделась такой манере общения. – Ну, дурачься, дурачься. Я до завтра подожду. Знаешь, как у нас говорят – утро вечера мудренее. Послушаем, какую песню ты мне утром запоешь.
С этими словами она встала, все также аккуратно пошла к двери, но перед тем как уйти совсем, выкинула штуку, от которой Тол чуть дар пения не потерял. Она вдруг повернулась в Толу и показала ему язык. После чего расхохоталась, и с той стороны двери послышался грохот от задвигаемого запора.
– Так вот оно, проклятье старца-а-а-а… – Тол с мамой смотрел оперу «Риголетто», и ему почему-то из всей оперы запомнились только два момента – песенка про сердце красавиц, которое склонно к измене, и эта вот фраза, когда старый шут вытягивал перед собой руки с уродливо скрюченными пальцами. Когда они смотрели оперу, было не по себе, а сейчас даже смешно. Фраза, как показалось Толу, очень сейчас пришлась к месту. После чего он приступил к исполнению запомнившейся песенки.
– …И к пе-ре-ме-не, как ве-тер мая! – с удовольствием выводил он.
К сожалению, строчек он запомнил немного, и песенка сама собой умерла, толком и не начавшись, а больше петь уже не хотелось.
Тол сел на кровать и стал думать, чего же на самом деле хотела от него зловредная старуха. Непохоже, что все предложенное Толу она на самом деле хотела от него добиться. Даже идея с переговорами с дедушкой явно не была искренней. Хотя, конечно, повидаться с дедушкой было бы здорово, но вряд ли бы его просто так отпустили. Только еще раз надсмеялась бы.
Тол вспомнил, как он сбежал от царского сына и чуть было не стал озираться в поисках лужи с водой, да вовремя себя остановил. Ну какая здесь лужа? Или правда уже не в своем уме? Да и не надо сейчас никуда бежать. Все основные события должны произойти здесь, он это чувствовал. Не зря же он пошел в разведку, да так пока ничего и не разведал.
«Где-то сейчас мой Фродик», – вздохнул Тол, и зачем-то пошел к окну – вдруг он сейчас выглянет, а во дворе или даже на подоконнике сидит ворчливый, но такой замечательный Фродик.
Нет, никто не сидел, никто его не ждал, да и разглядеть уже что-то было почти невозможно – сумерки нагрянули совершенно неожиданно, и на улице было почти темно. Даже прежняя дневная суета стихла сама собой, и наступила абсолютная тишина. В такой тишине пробраться на выручку Толу было совсем невозможно.

Глава 14
Побег

Они появились почти одновременно. Сначала совершенно беззвучно открылась дверь, в которую вошла Зоя – Золушка, державшая в руках небольшую лампу, сразу же осветившую небогатое убранство комнаты, и тут же вслед за ней прошмыгнул Фродик. Другая бы девчонка при виде столь необычного существа запищала как резаная, а эта ничего – даже бровью не повела. Подошла, поставила лампу на небольшой столик и села. Фродик же деловито вскарабкался на подоконник, зачем-то выглянул в окно и только после этого произнес:
– Ну и какая нелегкая тебя сюда занесла? Тебя не учили в школе ни за какие коврижки не разговаривать с посторонними и не поддаваться на их посулы. А мы тебе не говорили об этом пятьсот пятьдесят раз?
– Ну какая же она посторонняя? – попытался было защищаться Тол. – Обычная с виду бабуся.
Но под строгим взглядом Фродика немедленно поправился:
– Ну, может, не совсем обычная, но здесь все такие.
– Ягодки, ягодки, – заворчал Фродик. – знаешь уже где у меня твои ягодки? Вот где они уже твои ягодки, – и он забавно потрепал себя лапкой по шее. Причем, сделал это настолько смешно, что Тол едва не рассмеялся, что было бы, конечно, совсем уж невежливо по отношению к товарищу. Хорошо еще Золушка вовремя вступила в разговор.
– А ты почему на него ругаешься? – возмутилась она. – Человек в беду попал. А ты, вместо того чтобы войти в положение, несешь неизвестно что.
– А ты вообще кто такая? – привычно разошелся Фродик. – Я тебя вижу в первый раз. Может ты сама Василиса, а может, дочка ее или еще того хуже – шпиён. Сидишь тут, наши тайны выведываешь.
– Ну, знаешь! – Золушка вскочила и, едва сдерживая слезы, направилась к двери. Хорошо Тол успел схватить ее за руку, и укоризненно посмотрел на Фродика.
– Вот видишь, что твои неосторожные слова опять натворили!
– А чего она! – ворчливо ответил Фродик.
– А ты чего! Ты для этого сюда пробрался, чтобы рассорить нас?
– Я, чтоб ты знал, жизнью рисковал. А ты тут девичьи нюни вытираешь, – не сдавался Фродик.
– Хватит! – вышел из себя Тол. – Как тебе не стыдно так говорить. Немедленно извинись.
– Как хочу, так и разговариваю.
– Извинись.
– Не нужны мне его извинения, – едва сдерживая слезы, сказала Золушка.
– Да ладно, – неожиданно великодушно признал Фродик. – Ну, может, погорячился, какое слово лишнее вылетело. Я, барышня, не всегда такой. Просто не в том месте мы с вами встретились.
– Ну что, мир? – робко спросил Тол.
– Мир, – тихим, но твердым голосом произнесла Золушка.
– Мир, так мир, – беззаботно добавил Фродик, и, что уж совсем трудно было от него ожидать, ловко перебрался на плечо девочки.
– А ты вообще кто такая? – довольно спросил он, едва лишь уселся поудобнее.
– Ее вообще-то Зоей зовут, – ответил вместо девочки Тол.
– Он меня зовет Зоей, а так я Золушка. А ты кто?
– Я – сам себе голова, – напыщенно ответил Фродик. – Сегодня здесь, завтра там. Сейчас вот помощь вам оказываю…
– Его вообще-то Фродиком зовут, – представил друга Тол. – Какую же ты помощь сейчас оказываешь?
– Ну какую, какую. Посильную… Сидел вот все это время в засаде, а сейчас пробрался, чтобы поделиться своими соображениями.
– ну так делись, – улыбнулся Тол.
– Думаю, что помощь к нам обязательно прилетит, надо только ее дождаться, и увезет нас отсюда куда-нибудь подальше. А вот кто именно прилетит, – Фродик покосился на Зою, – при посторонних не имею права говорить.
– Нельзя мне отсюда подальше, – вздохнул Тол. – Я же так пока ничего и не узнал. Что же, бежать после этого без оглядки?
– А что ты не узнал? – поинтересовалась Зоя.
– Его, Зоенька, в разведку послали, а он бабушкиных ягодок обкушался, да спать завалился, хорошо меня с собой не потащил, еле убежать успел, – принялся на свой манер пересказывать их похождения Фродик.
– Ну что не о том все, – засмущался Тол.
И, опуская ненужные подробности, рассказал Зое все свои приключения с того момента, как оказался в другом мире – и про царского сына, и про Горыныча, и про Кащея, и даже о подловатой мышке не забыл.
Зоя задумалась.
– А что, у вас там все по другому? – недоверчиво спросила она. – А как?
– Сама увидишь, –  уверенно сказал Тол. – Лишь только здесь все закончится, я тебя обязательно к нам приглашу в гости. Познакомлю и с мамой, и с дедушкой Иваном Елизарычем и с собакой Бармалеем.
– А ты уже придумал три желания, которые надо загадать Василисе? – почти шепотом спросила Зоя.
Тол отрицательно замотал головой.
Зоя вздохнула.
– И я тоже представления не имею, хотя знаю Василису получше твоего.
– Слушай, а как ты думаешь, зачем она приходила сегодня днем ко мне? – задал Тол вопрос, который волновал его уже давно. – Ну не в парламентеры же действительно меня уговаривать?
– Да вряд ли, – пожала плечом Зоя. – Она, если захочет, любых парламентеров найдет.
– Тогда зачем?
– Изучала тебя. Решала, как удобнее тебя использовать в своих корыстных целях.
– И что, думаешь, изучила?
– Само собой изучила, иначе бы так просто не ушла.
– Бежать надо, – решительно произнес Фродик.
– Ты что? – изумился Тол. – Не выполнив задания?
– Твое задание сейчас – избежать еще больших неприятностей, – привычно заворчал Фродик. – Чем больше ты здесь сидишь, тем больше вероятность того, что она тебя не только до конца изучит, но еще и завербует.
Слово, конечно, было красивое – «завербует», но смысл его в данной ситуации был для Тола совсем уж отвратительным, и поэтому он решился.
– Ты поможешь нам выйти отсюда? – спросил он у Зои.
– Помогу, – не дрогнув ответила она.
– Тебя с собой не зову.
– Почему?
– Потому что будет опасно. Зачем подвергать тебя ненужному риску?
– А ее ты спросил? – заворчал Фродик. – Может, она хочет рисковать вместе с тобой?
– Он прав, – сказала Зоя. – Я хочу уйти с вами.
– Но ведь…
– Молчи. Еще не хватало с тобой ссориться. Ты помнишь, как еще недавно звал меня с собой?
– Помню.
– Считай, что я поддалась на твои уговоры.
– Хватит уже сюсюкаться, – накинулся на них Фродик. – Время не терпит.
– Да-да, – спохватился Тол. – Бежать, так бежать. Но только запор ведь заколдован.
Тут уже хмыкнула Зоя.
– Ты чего? – не понял Тол.
– Да потому что какая из нее колдунья? И на двери не запор, а так – обычный наговор. Я его рассекретила как от нечего делать.
– Ты? – изумился Тол. – Первый раз слышу, что Золушка может быть еще и ведьмой.
– Не ведьмой, а колдуньей, – поправил Фродик. – Ты что, никак не поймешь в каком мире очутился?
– Я не колдунья, я только учусь, – громко шептала Зоя, пока они аккуратно в кромешной тьме – лампу решили с собой не брать, спускались вниз. – Я умею немножко колдовать, немножко ворожить, немножко заговаривать от всяких болезней, сейчас порчу учусь наводить и снимать. Наводить порчу, оказывается, легче, а вот снимать – иногда замучаешься, особенно если какой самоучка ставил, у него же все не по правилам.
Они выскочили во двор, и забежали за крыльцо.
Прислушались.
Вроде бы ни души кругом.
– А что, здесь охраны совсем, что ли, нет? – спросил он чуть слышно у Зои.
– Так Василиса и на дверях свои заговоры начитала – думает, помогут.
– А ты можешь с ними справиться?
– Я ведь объясняла – я пусть и начинающая, но колдунья. Я все могу.
И они быстренько добежали до входных дверей. Фродик, не дожидаясь, пока откроются ворота, шустро вскарабкался по забору, и оказался по ту его сторону. А Зоя начала тихонько что-то нашептывать и делать пассы руками.
– Скоро? – осторожно поинтересовался Тол.
– Не мешай.
Зоя все также часто-часто произносила непонятные слова. Тол поначалу еще пытался в них вслушиваться, но потом, поняв, что ни одного из произнесенных слов он не понимает, и уж точно ни за что не запомнит, перестал вникать во всю эту тарабарщину и весь превратился в слух – Зоя была так увлечена, что вряд ли услышала бы, задумай кто к ним приблизиться. Но вокруг не было ни души. Обидно другое – заклинание на воротах никак не поддавалось. Зоя уже вся раскраснелась, она говорила все громче, все энергичнее размахивала руками, а запор как был, так и оставался на месте – сдвинуть его было совершенно невозможно.
Надо отдать должное Золушке – все эти неудачи нисколько не вывели ее из себя, она старательно проговаривала одно заклинание за другим, но все ее попытки оставались безрезультатными.
Стало светать.
У Тола все более неспокойно было на душе, и в конце концов его волнения оправдались.
– Ну кто тебя колдовству-то учил? – раздался до противности знакомый голос откуда-то сверху. – Небось, думала, старая совсем из ума выжила, заклинания накладывать разучилась? Да я тебе, дурочке, нарочно какое попроще на комнате загадала, а ты и рада.
Одно из окошек на верхнем этаже было открыто и оттуда довольно смотрела на них Василиса.
– Вот всю ночь тут сижу, на вас зенки свои пялю, все думаю – неужели совсем из ума выжила, какая-то девчонка окажется хитрее, чем мое искусство. Нет, – довольно рассмеялась старуха, – есть еще порох в пороховницах. А вам, молодым, учиться и учиться. Все-то вы торопитесь, все-то думаете, что умнее нас.
Тол замер, ошарашено глядя на Василису, которая, оказывается, все это время спокойно за ним наблюдала, а Зоя еще сильнее, и уже не стесняясь, в голос, продолжала произносить заклинания.
– Ну вы еще полчасика помучайтесь, позабавьте старуху, а потом я стражу позову, – противно засмеялась сверху Василиса. – Пойду только чаю прикажу себе поставить, а то на пустой желудок наблюдать за вами скучно.
Окно опустело.
В этот момент откуда-то из-под земли раздался голос:
– Ну долго еще вас ждать?!
Тол и Зоя опустили глаза вниз и увидели, что прямо под забором прорыта дыра, из которой выглядывал Фродик.
– Вы собираетесь бежать или будете столбом здесь стоять? – привычно заворчал он.
– Мы же не пролезем, – Тол все никак не мог выйти из состояния растерянности.
– Захотите, пролезете.
– Давай ты первая, – предложил Тол Зое, – а я за тобой.
Дыра действительно оказалась чрезвычайно тесной – да и много ли Фродик успел бы нацарапать своими лапками за одну ночь, и все-таки, хоть и с большим трудом, протиснуться в нее было можно.
– Караул! Сбежали!! – донесся до них знакомый противный голос, когда пленники уже были на свободе. Эти вопли лишь придали сил, и они пустились бежать что было мочи, не разбирая дороги.

Глава 15
Заблудившиеся

Сначала казалось, что их непременно догонят, и это придавало дополнительных сил. Вот-вот должны были появиться преследователи, вот-вот…
Первой сдалась Зоя.
– Больше не могу бежать, – выдохнула она, и уселась на приглянувшийся пенек.
Тол с готовностью упал рядом, облокотившись на березку.
– Не догнали, кажется, – сказал он.
– А может, и не гнался никто? – предположила Зоя.
– Думаешь, опять какие-то Василисины козни?
– Догонишь вас, – вдруг опять словно из-под земли вынырнул Фродик. – Несетесь как угорелые…
– А как мы по-твоему должны бежать – как черепахи?
Вместо ответа Фродик шустро впрыгнул на дерево, и вскарабкался на самый верх. Тол и Зоя с готовность задрали вверх головы и наблюдали за ним, хотя рассмотреть Фродика в густой листве было чрезвычайно сложно.
– Ну что? – крикнул Тол.
Вместо ответа Фродик все так же шустро соскочил вниз и доложил:
– Никого не видно.
– Ну да, можно подумать они с флагом за нами бегут, – сказал Тол. – Так, чтобы их с макушки дерева заметили.
– Залезь, и сам посмотри, – обиделся Фродик.
– Хватит ссориться! – прикрикнула на них Зоя. – Давайте лучше решать, что дальше делать.
– А что делать? Надо к Горынычу с Кащеем идти, – ответил Тол.
– А это куда? – ехидным тоном спросил Фродик.
– Откуда я теперь знаю, я даже не помню, в какую сторону мы побежали. Ты же у нас лучше других ориентируешься здесь, вот и командуй.
– Покомандуешь вами, – заворчал Фродик. – Если бы вы еще слушались, когда вами командуют, а то разговоры одни. Командуй – не командуй, а прок один, непослушайство…
– Я понял, – догадался Тол. – ты и сам не знаешь куда идти.
– Если бы хотел бы, то знал, сами лучше решайте, – Фродик опять подскочил к дереву и вновь полез на макушку.
– Ну и что делать будем? – спросила Зоя.
Тол почесал в затылке.
– Надо как-то пытаться сориентироваться на местности. Я читал, что в лесу мох на деревьях растет с северной стороны.
– И как нам это поможет?
Тол пожал плечами.
– Я даже не представляю, в какой стороне то место, где остались Горыныч с Кащеем. Может, на севере, где мох, а может и на юге – в прямо противоположном направлении.
– Ну и что делать будем?
– О! – обрадовался Тол. – Давай дойдем до края леса, и попытаемся обойти его по периметру. Наши-то где-то с краю леса ждут.
– Если только ждут, а не двинулись тебе на выручку. Этому трехголовому тоже на месте вечно не сидится, – Фродик уже спустился с дерева и не упустил возможности включиться в разговор.
– Беда в том, что если мы побежали в чащу, то до края леса можем и неделю целую идти, – грустно сказала Зоя.
– Ты хочешь сказать. что мы заблудились?
– Может, и так.
Тол помолчал.
– Зато от Василисы сбежали, – наконец сказал он. – Однако если будем здесь бестолку сидеть, она нас обязательно найдет, и все начнется сначала.
– Так куда же нам идти? – растерянно спросила Зоя.
Тол посмотрел на Фродика.
– А я при чем? – буркнул тот. – Вон, у нас колдунья недоделанная появилась, пусть наколдует чего-нибудь.
– Ты слова подбирай, – одернул его Тол.
– Извините, – буркнул Фродик.
– А вообще-то он прав, – сказал Тол. – Может, действительно ты как-нибудь погадаешь, куда нам идти?
– Как же я погадаю? – растерялась Зоя. – У меня ни карт нет, ни свечки, вообще ничего. И потом, я же говорила – только учусь. Ночью у меня еще как-то получается гадать, а днем нет.
– Мы ночи не можем ждать, – заявил Тол. – До ночи нас здесь действительно пять раз найдут. Предлагаю определиться куда глаза глядят, и отправиться в противоположную сторону.
– Почему это противоположную? – немедленно возмутился Фродик.
– Потому что в сказках полагается идти куда глаза глядят. И этот путь, как правило, оказывается правильным. Но раз здесь все наоборот, значит, нам надо в прямо противоположную сторону.
– Не знаю, как у тебя, а у меня глаза на дорогу вообще не глядят, – заявил Фродик. – Я бы еще здесь посидел.
– А я думаю, нам надо идти  в ту сторону, в которую мы бежали, – сказала Зоя. – В конце концов это направление мы уже однажды выбрали. Значит, именно оно нам и уготовано.
Так и решили. Немедленно поднялись и уже не спеша побрели в ту сторону, в которую сразу посмотрели их глаза. Фродик занял свое привычное место на правом плече.
– Может, на камень какой набредем? – предположил Тол.
– Какой еще камень? – удивилась Зоя.
– Ну как же – в сказках всегда на развилке лежит камень, на котором указано, куда можно идти, а куда нельзя.
– Направо пойдешь – коня потеряешь?
– Ну да.
– Не получится. Камень же не просто так возникает, он должен дать путнику точный ответ, и один из них – обязательно про коня. А поскольку мы пешие, то ни на одной развилке камня не будет.
– А что же будет?
– Ничего не будет. Как шли наугад, так и будем идти.
– Жаль.
– Тебе обязательно подсказка, что ли, нужна? А как ты в школе отвечал?
– В школе это другое дело. В школе я за отметки отвечал, здесь же мне никто не поставит за правильное направление ни двойки, ни пятерки.
– Как это не поставит? – подал голос сидевший на плече Фродик. – Сделаешь все как надо, выполнишь предназначение – пять, не выполнишь – два.
– Что за предназначение? – заинтересовалась Зоя.
– Не знаю. Это Фродик, когда я только сюда попал, как начал говорить со мной загадками, так и продолжает. Могу, правда, догадаться, что предназначение – спасти Кащея и оба наших мира от Василисиного нашествия. Но не очень-то в это верится.
– Почему?
– Потому что я слишком еще маленький для таких задач. Не то чтобы мне страшно или не по плечу, – тут же поправился Тол. Все же рядом с ним шла девочка, и перед ней не хотелось выставлять себя трусом, – просто мне кажется, что в таком случае дедушка Иван Елизарыч нашел бы кого-то повзрослее.
– А вот тут ты не прав, – сказала Зоя. – Тот, кто повзрослее, в сказки уже не верит. Или не так верит, как раньше. Поэтому в наш мир ему дорога навсегда закрыта. И послать дедушка Иван Елизарыч и в самом деле мог только тебя, ведь ты будешь воспринимать все происходящее всерьез.
– Ты хочешь сказать. что это действительно мое предназначение – спасти два наших мира?
– Как-то слишком напыщенно звучит – спасти два мира. Я думаю, твоя задача просто помочь своим друзьям, это сейчас и есть самое главное. Тем более, что в нашем мире, к сожалению, никто и не знает, что такое дружба.
– Как это не знает? – возмутился Тол. – А ты? Ты – самый настоящий друг. Ты пришла на выручку тому, кого почти не знаешь, только потому, что он оказался в беде.
– Правда? – страшно обрадовалась Зоя.
– Ну конечно правда. И Фродик тоже настоящий друг.
– Вот уж меня в свои фантазии не привлекай, – как можно более независимо сказал тот.
– Да нет, именно друг. А знаешь почему?
– И почему?
– Потому что ты ни разу не бросил меня одного, и все время оказывался рядом, пусть даже до поры до времени и отказывался помогать мне.
– И не собираюсь больше помогать.
– Да ты уже помог, – улыбнулся Тол. – Кто сделал подкоп под стену, когда мы не могли убежать?
– Да он там уже был, если хотите знать, я только немного землю разгреб. Не собирался я никому помогать, лапы что-то зачесались, вот я об землю-то и поскреб, а получился лаз.
– Не собирался, а помог, это еще лучше. И знаете, что я по этому поводу думаю?
– Что? – спросила Зоя.
– Я думаю, что дружба – это такое состояние, когда ты что-то делаешь для другого не потому, что тебе хочется показать, как ты о нем заботишься, или чтобы тебя похвалили. Дружба – это когда ты делаешь добро своему товарищу, нисколько не задумываясь о том, надо тебе так поступать или нет. Ты просто делаешь, и все, потому что по другому в этой ситуации поступить нельзя.
– Я сейчас расплачусь, – хмыкнул Фродик.
– И правильно сделаешь, – немедленно отреагировала на его ехидную реплику Зоя. – Но только это будут слезы радости от того, что мы все вместе, и мы друг друга уже не бросим, как бы нам ни было трудно.
– Конечно, не бросим, – заворчал Фродик. – По одному в этой чаще мы действительно скоро потеряемся, и так и останемся здесь до скончания века. А значит, хуже себе сделаем.
В лесу действительно становилось все темнее, и не от того, что начинался вечер – солнце еще стояло в зените, а от того, что деревья постепенно становились все выше, трава гуще, и вообще на душе у Тола от окружающей обстановки становилось все тревожнее. Что чувствовала по этому поводу Зоя, он никак не мог понять. В конце концов она колдунья, хоть и начинающая, может, для нее такая обстановка в самый раз. А для него, городского мальчика, воспитанного на сказках и учебниках – нечто из ряда вон выходящее. («Хорошее, кстати, выражение – из ряда вон выходящее, взрослое, надо его почаще применять»).
Зоя же вскоре сама ответила на все сомнения Тола относительно себя.
– Как-то нехорошо вокруг, – сказала она.
– Ты что имеешь в виду?
– То, что какая-то опасность в воздухе витает. Я ее чувствую.
– А я – нет, – как можно более бодрым голосом сказал Фродик.
– Тебе и не положено, – наставительно произнес Тол. – А она специально училась всякие флюиды в воздухе ощущать.
Слово «флюид», неизвестным образом пришедшее на ум, тоже очень Толу понравилось.
– Училась, а не доучилась, – привычно не смог удержаться от ехидной реплики Фродик.
– Ты опять?
– Слова уже нельзя сказать! – совершенно искренне возмутился Фродик. – Ты мне рот не… Ой!
Не договорив фразы, он перебежал с правого плеча Тола на левое, вытянулся в струнку на задних лапках и замер.
Тол и Зоя обернулись в ту сторону, в которую смотрел Фродик, и тоже в испуге остановились – прямо напротив них, в зарослях кустов горела пара зловещих глаз.
– Это кто? – прошептал Тол.
– Волк, – почти беззвучно ответила ему Зоя.
– Мама! – почти шепотом вскрикнул Тол. От волнения у него сел голос.
Если бы рядом не было Зои, он бы, наверное, дал деру, да со скоростью еще большей, чем бежал от Василисы. Но рядом находилась девочка, которая нуждалась в его защите, и он просто замер, не в силах найти выхода из этой ситуации. И бежать нельзя, и на месте стоять глупо. А главное, не знаешь, как защищаться, когда волк нападет.  Том, что он нападет, не приходилось сомневаться – волкам в сказках положено нападать на заблудившихся странников.

Глава 16
Совсем больная девочка

Сколько они так простояли – никто не понял. Может, час, а может, пару минут. Время как-то побежало само собой, отдельно от них, и стало совершенно неважно, сколько минут на самом деле оттикали часы, пока волчьи глаза потухли – по всей видимости, хищник развернулся и потрусил куда-то в чащу.
– Чего это он, нас, что ли, испугался? – довольно спросил Фродик. – Правильно сделал. Я страшен в гневе.
– Кажется, у меня получилось заклинание, – по-прежнему тихо прошептала Зоя. Она тоже еще не отошла от этой встречи.
– Заклинание? – удивился Тол.
– Ну да, заклинание. Мы уже учили заговоры от нападения волков и других крупных хищников, – ответила Зоя. – Но только у меня они никогда прежде не получались. А сейчас вот само собой вышло.
– А может, он просто передумал нами закусывать? – миролюбиво предложил Фродик.
– Вот умеешь ты поддержать человека, – обиделся за Зою Тол. – Не слушай его. Волк убежал, потому что ты правильно произнесла заклинание.
– Наверное, он все-таки прав, – грустно сказала Зоя. – Если это была бы я, то могла бы повторить, что говорила. А я ничего не помню.
– Да ты и не обязана помнить, – не сдавался Тол. – Важно все знать в нужный момент, вот как сейчас было, а потом можешь все выкинуть из головы до следующего раза.
– Лучше бы его вовсе не было, этого следующего раза, – заворчал Фродик. – Связался с вами на свою голову. У меня сердце в пятки ушло, думал, кранты вам обоим.
– А тебе? – чуть ли не в один голос возмущенно спросили Тол и Зоя.
– Я-то ему на что сдался? Меня на один зуб не хватит. И потом, пока бы до меня дело дошло, я бы убежал.
– Вот видишь, – уцепилась за его слова Зоя, – хоть ты и стараешься увести разговор в сторону, но ты действительно испугался за нас. А это значит…
– А это значит, – продолжил Тол, – что чувство настоящей дружбы тебе не чуждо.
– Просто я к вам привязался, только и всего, с вами как-то веселей, – независимо сказал Фродик, спрыгнул с толова плеча и скрылся в тех самых кустах, где только что горели волчьи глаза. Буквально через несколько минут он вернулся.
– Никого нет, – доложил Фродик. – Значит, действительно убежал по своим делам.
– Или готовится напасть на нас сзади, – ахнула Зоя.
– Вот уж действительно у страха глаза велики! – воскликнул Тол. – Чего ему на нас сзади нападать, когда бы и спереди мы с ним ничего не сделали бы. Убежал, даже не думай. И все благодаря тебе.
Тем не менее дальше шагалось уже не так весело. Кругом чудились матерые хищники, змеи и ядовитые тарантулы – в общем, все те, кто не добрались до Тола в темнице у царского сына, теперь готовились совершить свои коварные по отношению к нему действия в этом лесу. Один раз даже показалось, что в стороне промелькнуло некое чудище наподобие динозавра – Тол видел таких в кино. Он, конечно, знал, что динозавры давно вымерли, но то в обычной жизни, а здесь, в Наоборотии, они как раз могли только нарождаться, да еще в самом злобном виде.
Зоя держалась молодцом, ничем не выдавая своего волнения, которое, несомненно, ею тоже овладело. Они только крепко взялись за руки, и шли то и дело оглядываясь по сторонам. Но чем чаще оглядывались, тем страшнее становилось. И тем неожиданнее оказалось, что тропинка вдруг привела к некоей избушке, стоявшей прямо под деревьями.
– Ничего себе! – восхитился Тол. – Здесь, наверное, лесник живет.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Зоя.
– Кому же еще здесь жить? Не мышке же норушке. В каждом лесу должен быть лесник, а леснику где-то надо жить, а раз ему где-то надо жить, значит, именно здесь он и живет, – с убежденностью в голосе изложил свою логическую цепочку Тол.
– А вот это мы сейчас узнаем, – довольно бодро сказала Зоя, легко вбежала на крыльцо и подергала за веревочку дверного колокольчика.
Где-то в глубине избушки раздался жизнерадостный перезвон, на который, правда, никто не откликнулся. Зоя подергала еще раз.
– Ну вы ведь дернули уже за веревочку, – послышался из-за двери слабый голос. Можете входить.
Первым, конечно, прошмыгнул Фродик, за ним внутрь шагнули Тол и Зоя.
Внутри было сравнительно чисто – в том смысле, что мусора нигде не валялось, грязная посуда не была навалена рядом с рукомойником, зато мебель и даже пол были покрыты слоем пыли. Обладателя тихого голоса удалось обнаружить не сразу. Оказалось, где-то в дальнем углу комнаты, подальше от окон, стояла кровать, на которой кто-то лежал. Тол с Зоей подошли поближе, и увидели, что из-под одеяла выглядывает девочка весьма болезненного вида.
– Ты чего это среди бела дня в постели валяешься? – удивилась Зоя.
– Не видите, хвораю, – слабым голосом ответила девочка.
– Чем же ты хвораешь? – проникся чужой бедой Тол. – Может, тебе горячего чаю с малиной сделать или настой какой от трав? А мы даже целебные волшебные заклинания можем прочитать. Да? – обернулся он к Зое.
Та пожала плечами.
– Наверное.
– Ничего мне не помогает – ни травы, ни доктора. Лежу вот здесь чахну одна-одинешенька, – убитым голосом ответила девочка.
– А кто же тебе здесь убирает? – спросил Тол. – Кто приносит еду? Кто, в конце концов, за тобой присматривает?
– Бабушка, – прошептала больная девочка.
– А где же она?
– Ее сейчас нет. Она за пирожками пошла. Только уже давно, и что-то никак не вернется.
– За пирожками?
– Ну да. Я пирожки люблю, вот она пошла за ними в соседнюю деревню.
– И горшочек маслица еще принесет? – насторожился Тол.
– Откуда вы знаете?
– Да уж знаем. А скажи нам, девочка… Нет, не так. А давай, девочка, познакомимся…
– Перед смертью? – тихо спросила она, и спряталась под одеяло.
– Почему это перед смертью?
– Как это почему? – выглянула на мгновение девочка. – Вы же видите, я болею, ничего мне не помогает, лекарств для меня никто не придумал, да, наверное, и не придумывал никто таких лекарств, кому я нужна? Значит, скоро умру, – и по ее щеке скатилась слеза.
Тол даже растерялся, не зная что сказать. Хорошо, Зоя пришла на выручку. Она поправила больной подушку, попробовала ладошкой лобик – нет ли температуры, и слегка строгим голосом сказала:
– Не говори глупостей. Ты же видишь, мы пришли к тебе в гости, и никуда отсюда не уйдем, пока ты не выздоровеешь. Мы будем все это время за тобой ухаживать и присматривать.
– Правда? – девочка, казалось, даже не обрадовалась этим ее словам, скорее расстроилась.
– Ну конечно, правда. Сейчас я скажу нашему другу, чтобы он разыскал в лесу специальные травы, о которых знаю только я, и которые могут тебе помочь. Он их скоро принесет, и мы начнем тебя лечить. Уверяю, что когда придет бабушка, ты уже будешь на ногах.
– Врете вы все, – еще больше загрустила девочка. – Подсунете мне снотворного, я засну, а вы все из дома вынесете, и продадите. А меня придушите, чтобы я лишнего не болтала. 
– Да как тебе не стыдно, – возмутился подобному навету Тол. – Мы тебе помочь хотели, а ты…
– Делайте что хотите, только дайте мне спокойно умереть, – девочка с явной обидой отвернулась к стене.
– Не обращай внимания на эти слова, – тихо сказала Зоя. – С тяжело больными это случается. Им кажется, что весь мир обернулся против них. Наша с тобой задача заставить ее поверить, что это не так.
– Можно тебя на пару слов? – тихо сказал Тол.
– Да говори здесь, она на нас не обращает внимания.
– Давай лучше на крыльце.
– Ну хорошо, сейчас я только скажу Фродику какие травы надо искать, и где.
– Да знаю, я где травы искать, – безразличным тоном произнес Фродик. – Я между этой травы бегаю.
– Ой, а это кто? – моментально повернулась на голос больная девочка.
– Травоносец, не поняла, что ли еще? – ворчливо отозвался Фродик. – Меня обычно используют в конце лета для сбора лекарственных трав, а зимой, за ненадобностью держат на печке, в самом дальнем углу. Да я и сам зимой в спячку впадаю. Зимой же трава не растет, и никакой потребности или надобности во мне нет.
– Ты чего несешь? – изумился Тол. И даже Зоя смотрела на разговорившегося Фродика широко открытыми от удивления глазами. А тот все не унимался.
– Так что если вам надо сена накосить, или овес намолоть, обращайтесь. Первая моя специализация. А вторая – посеять. Но это весной. А летом, конечно, накосить и насобирать. Такая вот моя доля травоносца… Косить, молоть и собирать. Сейчас вот собирать иду…
Тол ошарашено обвел глазами комнату, ища дополнительного подтверждения тому факту, что мир вокруг него окончательно сошел с ума, и первый пал жертвой его друг Фродик. Но тут он кинул взгляд на больную девочку, и, к его удивлению, на ее лице была самая настоящая улыбка. Похоже, вся эта фродикова болтовня произвела на нее совсем другое впечатление, она нашла ее остроумной.
Тем не менее Тол быстро спохватился и опять кивнул Зое.
– Пойдем поговорим.
– Сейчас. сейчас…
Зоя быстро рассказала Фродику какие травы надо принести, тот несколько раз согласно кивнул, и тут же исчез.
– Ну чего тебе? – спросила Зоя, едва появившись на крыльце.
– А ты сама не понимаешь, что ли?
– Нет.
– Ты разве не слышала, что она ждет бабушку, которая несет пирожки и горшочек маслица?
– И что это значит?
– А это значит, что хоть она и не пожелала нам представиться, но зовут ее Красная шапочка. Я повторяю – именно Красная шапочка.
– Это преступление?
– Еще одна шутница. Или ты ничего про эту Красную шапочку не знаешь? Разве ты не в курсе, что в сказке ее проглотил серый волк? Ее и бабушку, а потом прикинулся сам бабушкой, завалился под одеяло и корчил из себя старушку. Это с его-то противной волчьей мордой и клыками. Пока не пришли охотники и не вытащили бабушку с Красной шапочкой обратно.
– Ты хочешь сказать, что мы с волком разговаривали, а не с девочкой?
– Я хочу сказать, что это самая настоящая Красная шапочка. Но поскольку здесь у вас все наоборот, то, значит, не волк Шапочку, а Шапочка волка ест. А также лесных охотников и нас заодно. Это западня, понимаешь? Мы сейчас в дом войдем, она на нас накинется и слопает с потрохами, даже не поморщится.
– Чего же раньше не слопала?
– Может, на нее Фродик так действует, откуда я знаю? Видела, какими глазами она на него смотрела? Ты его сейчас отослала за травами, вот последние препятствия и исчезли.
– А бабушка?
– Что бабушка?
– Она, по-твоему, тоже волками питается, или ею сейчас Шапочка закусит, а может даже закусила?
– Ну нам какое дело до бабушки? Нам бы сейчас от Красной шапочки ноги унести.
– Без Фродика?
– Дождемся здесь, на крыльце, и побежим.
– Не оказав первой медицинской помощи?
– Да из нее такая же больная, как из меня директор школы. Посмотри на ее хитрую физиономию.
– У нее не физиономия, а лицо. И не хитрое, а болезненное. А болезненное оно потому, что сама обстановка в доме такая. Здесь нельзя не болеть.
– Обстановка, говоришь? То есть обстановка всему виной, а охотников и нас с тобой она есть не собирается?
– Конечно, не собирается.
– Ну тогда я ей сейчас устрою обстановочку.
Тол решительно развернулся, попробовал было войти внутрь, но дверь уже оказалась закрыта. Однако не успел он со значением посмотреть на Зою, как та просто протянула руку к дверному звонку, дернула за веревочку, и дверь, как ей и полагается, открылась.

Глава 17
Спасение Красной шапочки

Тол стремительно ворвался в дом, подошел к окну и отдернул занавески, так что вся комната вдруг оказалась залитой ярким солнечным светом.
Девочка на кровати зажмурилась и с нескрываемым ужасом посмотрела на Тола.
– Вы что делаете? Совсем с ума сошли? Уморить меня хотите?
– Не видишь? Приводим тебя в чувство.
– Мне нельзя солнце.
Тол распахнул окно.
– И сквозняк мне вреден. Я умру раньше времени, и вы будете тому виной. Причем, не завтра, а уже сегодня вечером. Даже через час. В крайнем случае, через два часа, – упавшим голосом добавила она.
– Выкинь ты эту чушь из головы, – сказала вошедшая следом за Толом Зоя. – Все правильно он сделал. Если будешь от жизни прятаться, так и останешься навсегда хворой. Учись радоваться всему окружающему.
– Я думала, вы меня просто обворовать хотите, – осипшим от ужаса голосом пробормотала девочка, – а вы все-таки хотите меня умертвить. Что я вам сделала?
– Ну посмотри, как хорошо на улице, – восторженно воскликнул Тол. – Как пахнет лесными цветами и как красиво поют птицы. – Он прислушался. – Ну пусть даже сейчас не поют, но обязательно запоют позже.
– Над могилкой… – все с тем же ужасом пролепетала девочка.
– Типун тебе на язык! – рассердился Тол. – Хватит чахнуть, немедленно поднимайся, и пошли на улицу, дышать свежим воздухом. А когда вернемся, Фродик уже принесет целебных трав и мы окончательно приведем тебя в чувство.
В это время раздался жизнерадостный звон колокольчика.
– А вот и он! – обрадовался Тол.
А Красная шапочка по инерции крикнула:
– Кто там?
– Это я, твоя бабушка, принесла пирожки и горшочек маслица.
– Бабушка! – обрадовалась Красная шапочка и посмотрела на своих гостей. – Ну, сейчас она вам покажет, как в комнате больной окна открывать!
– Что-то голос у этой бабушки грубоват… – с сомнением произнесла Зоя.
– Еще бы, с набитым-то пузом конечно говорить тяжело… – согласился  с ней Тол. – Пообедала, а сюда за десертом пришла.
– Так вы думаете… – округлились от страха глаза Красной шапочки.
– Что тут думать, конечно, это волк.
– Мало того, что сквозняка напустили, вы еще и волка позвали… – от страха Красная шапочка спряталась под одеяло, так что ее голос стал почти совсем не слышен.
– Так что, внученька, я могу войти? – раздалось из-за двери.
– Сейчас-сейчас, бабушка, – вместо Красной шапочки ответила Зоя. А сама жестами попыталась спросить у Тола, что же делать.
Тот в ответ пожал плечами – а действительно, что тут поделаешь?
– Может, ты опять заклинание прочитаешь? – как можно тише спросил он.
– Да не помню я его. Мне как следует испугаться надо, чтобы вспомнить.
– А сейчас тебе не страшно, что ли?
– С тобой – нет.
– Ну тогда – открывай, – решился Тол. Он вдруг увидел стоявшую в прихожей лопату, схватил ее в руки и шустро спрятался за дверью.
– Дерни за веревочку, дверь и откроется, бабушка, – изо всех сил подражая Красной шапочке крикнула Зоя.
Тол молча занес лопату над головой.
Хорошо, что он все-таки зазевался и не успел ударить. Потому что это действительно оказалась бабушка. Правда, как и все в этом мире, весьма необычного вида. По возрасту вроде как она действительно приходилась шапочке бабушкой, но одета была совсем не по-сказочному, а очень даже современно – в джинсах, ветровке, с косынкой на голове, из-под которой выбивалась довольно легкомысленная прическа.
– Бабушка, – высунувшись немного из-под одеяла, пожаловалась Красная шапочка, – они меня убить хотят.
– Эти? – окинула бабушка взглядом Тола и Зою. – Да куда им. Их самих – на одну ладонь посадить, другой прихлопнуть.
Бабушка критически осмотрела Золушку.
– Ты, я смотрю, колдовскому делу училась. Грибки сможешь приготовить?
– Какие грибы?
– Ну не знаю. Я пока шла, какие росли насобирала, тебе надо съедобные от поганок отделить, приготовить и те и другие, но только в разных кастрюлях. Но только смотри хороший отвар с отравой не перепутай.
– Я не собираюсь никого травить, – возмутилась Зоя.
– Они меня отравить хотели, бабуля, – подала голос из своего угла Красная шапочка. – Уже одного за ядом послали.
– Да молчи ты, – махнула на нее рукой бабушка. – Против волка нам отравки надо сварить, чтоб хоть на время унялся. А то за последнюю неделю три раза уж глотал, окаянный. У меня внучка больная, а я сиди в его брюхе дожидайся, пока охотники этого серого проглота поймают. Только и занята тем, что из брюха волка в деревню за пирожками бегаю. Так ни разу еще пирожки-то не донесла.
– Ты еще и голодная? – посмотрела на Красную шапочку Зоя. Та ничего не ответила, лишь опять спряталась под одеяло.
– Ничего не понимаю, – сказал Тол. – Если у вас здесь все наоборот, то надо, чтобы Красная Шапочка и бабушка гонялись за волком и ели его со всеми потрохами. А за охотниками охотились
– Где ты читал сказку, чтобы в ней волка ели? – удивилась бабушка.
– Волк – он в любой сказке волк, – поддержала ее Зоя. – Иначе неинтересно. И охотники с рыболовами тоже. Их в какую сказку ни пошли, они везде будут одинаковы. Сами с три короба насочиняют, только слушай их.
– Вот-вот, дочка, и наши такие же, – поддержала ее бабушка. – Они меня как из брюха волка вытащат, так по несколько часов потом приходится сидеть и их байки слушать. И не уйдешь, ведь покажешь себя невежей, другой раз и вытаскивать не станут. Правильно я рассуждаю?
– Ну, конечно, правильно – согласилась Зоя. – Всегда надо оставаться вежливым человеком.
Она высыпала содержимое бабушкиной корзины на стол и довольно энергично перебирала собранные в нее грибы.
– Ты что, действительно собралась отравить волка? – ужаснулся Тол.
– Да ладно, отравишь его, – махнула рукой бабушка. – Отоспится недельку под деревом, и опять за свое. Хищник – он и есть хищник, его ничем не возьмешь. А мы пока внучку на ноги поставим. Изболелась уже вся. Не знаю, что с ней делать. Чахнет прямо на глазах.
– Что-то, кстати, Фродика давно нет, – вдруг забеспокоился Тол. – Обычно он быстрее возвращается.
– Да нет, там травы особые, их так просто не найдешь, – успокоила его Зоя. – Я думаю, через час, не раньше вернется.
– Ну, за час здесь еще много чего произойдет, – не подумав, сказал Тол.
И как в воду глядел.
Почти тут же в дверь опять позвонили.
– Кто там? – немедленно высунулась из-под одеяла Красная шапочка.
– Фродик! – обрадовался Тол.
– Это я, твоя бабушка, – послышалось из-за двери. – Принесла пирожки и горшочек масла.
– Нарисовался, серый разбойник, – обреченно вздохнула бабушка. – так и не успели приготовиться. Хоть бы охотники в этот раз не задерживались. Вы бы знали, как скучно в чужом брюхе-то сидеть, – сказала она, потом посмотрела на Зою с Толом и добавила, – Да вообще-то сейчас и узнаете.
– Дерни еще раз за веревочку, дверь и откроется, – с готовностью крикнула Красная шапочка и с нескрываемым злорадством тоже посмотрела на Тола и Зою. – Ну, сейчас вам покажут, за все ваши зловещие замыслы.
Однако дверь открылась не сразу. На крыльце долго топтались, что-то стучало,
– Входите уже наконец, – еще раз высунулась из-под одеяла Красная шапочка.
И только после этого дверь со страшным грохотом отлетела в сторону, и в дом ворвались двое бородатых мужиков с криком «Всем на землю! Вольные охотники!»
Тол с Зоей даже испугаться не успели, а бабушка в сердцах запустила в новых гостей мухомором.
– То вас не дождешься, а то раньше времени прискакали.
Вольные охотники, совершенно ошарашенные, замерли посреди комнаты.
– А где волк? – наконец в явном недоумении спросил один из них.
– Нет пока, – развела руками в стороны бабушка.
– То есть как это нет? – опешил другой охотник. – Мы его еще утром в этих местах видели. Нарочно не спешили, ждали, пока нахулиганит.
– Это у вас нахулиганит называется? – удивился Тол.
– Да уж не подвиги совершает, – опять показала личико из-под одеяла Красная шапочка.
– А может приходил, вас дома не было? – предположил первый охотник.
– Я вообще-то никуда не хожу, потому что болею, – Красная шапочка решила, что бояться пока некого, и временно решила под одеяло больше не прятаться.
– Значит, все-таки поторопились, – расстроился второй охотник. – Ну пошли, что ли, где-нибудь под кустом еще часик посидим, подождем.
– Да куда же вы пойдете? – остановила их Зоя. – Я сейчас суп буду грибной готовить, Фродик вот-вот вернется, вкусных травок принесет, чаю заварим.
– Суп, говорите? – зачесал в затылке первый охотник. – А вы, вообще-то, граждане, кто такие? Предъявили бы, что ли, документики для порядка.
– А то ты не видишь, кто такие, – напустилась на него бабушка Красной шапочки. – Этот вот Иван Елизарыча внук, а эта то ли ведьма начинающая, то ли вообще непонятно кто, не разберешь.
– Откуда вы все знаете, что я Иван Елизарыча внук? – удивился Тол.
– Да уж знаю, что я, первый год в этом лесу, что ли живу?
– Они меня умертвить хотели, дяденьки охотники, – опять пожаловалась Красная шапочка.
Но бабушка на нее цыкнула:
– Хватит глупости говорить! В самом деле, поболела и довольно. Сейчас избу твою проветрим, укрепляющего отвара попьешь, и все. Будешь в здоровую девочку играть.
– Я не хочу в здоровую, – расстроилась Красная шапочка. – Я не знаю, как в здоровых девочек играть.
– Я тебя научу, – повернулась к ней Зоя.
– А ты кто такая, чтобы меня учить?
– В самом деле, – спохватился Тол. – Давайте хоть познакомимся друг с другом.
Оказалось, что бабушку зовут Елизавета Александровна, но Зоя тут же стала звать ее тетей Лизой и Тол, следом за ней, тоже. А охотников – Том и Джерри. Тол, конечно, ничего по этому поводу не сказал, хотя очень хотелось, только подумал про себя, что для таких имен они как-то слишком крупноваты, ну да чего еще ожидать от Наоборотии. Хозяйка дома не пожелала представиться, сказала, что пока она играет в страшно больную и смертельно уставшую ее имя знать не обязательно – его так и так напишут на могильной плите. Пусть она для них останется просто Красной шапочкой.
– А у тебя она хоть есть, шапочка-то эта? – не удержался Тол.
– Да, – совершенно слабым голосом ответила девочка, – где-то там, в прихожей. Вы ее обязательно найдите, и прямо в этой шапочке меня похороните. Только постирайте перед этим. А то она, по-моему уже не красная, а серая от пыли… Давно болею, не до уборки мне, – пояснила она, заметив, как на нее искоса посмотрели не только Тол и Зоя, но даже Том с Джерри.
Тол было направился на поиски серой шапочки, как в дверь опять позвонили.
– Ну наконец-то Фродик вернулся, – обрадовался он.
– Кто там? – дежурно крикнула Красная шапочка.
– Это я, твоя бабушка, принесла пирожки и горшочек масла, – послышалось из-за двери.

Глава 18
Дружеский обед

– Все по местам! – шепотом, но категоричным тоном приказал Том. Или Джерри. В поднявшейся суматохе трудно было разобрать, кто именно отдавал приказания. Красная Шапочка привычно спряталась под одеяло, так что даже кончиков волос не торчало. Бабушка обреченно вздохнула, да так и осталась на месте. Зоя спряталась за спинку ее стула, и беспрестанно выглядывала оттуда, наблюдая за перемещениями Тома с Джерри и Тола.
Вольные охотники сначала стали по обе стороны двери, взяв ружья наизготовку, потом спохватились, что надо взять серого разбойника с поличным и один из них помчался прятаться в шкаф, а другой прыгнул за кровать.
– Так ты откроешь своей бабушке или мне до вечера ждать? –  раздался из-за двери все тот же нетерпеливый голос.
Один Тол к этому моменту никак не мог найти себе пристанища, и, в растерянности еще раз осмотрев комнату, юркнул прямо под одеяло к Красной шапочке. Та испуганно взвизгнула, и немедленно перебежала за спинку стула, примостившись  рядом с Зоей.
– Ты слышишь меня, Красная шапочка? – опять послышалось из-за двери.
– Да слышу, слышу, – крикнула та в ответ из-за бабушки.
– Ну?
– Что ну? – опять выглянула из-за спинки стула, на котором сидела бабушка, Красная шапочка.
– Так можно мне войти или нет?
– А! Ну конечно! Дерни за веревочку, дверь и откроется.
Еле слышно пискнув «Ой!», Красная шапочка тут же спряталась за спинкой и прижалась к Зое, которая, признаться честно, и сама в эту минуту очень боялась. Хорошо бабушке – ее только за последнюю неделю три раза вытаскивали из брюха волка, а ей-то все предстояло первый раз. И никакие заклинания не помогут.
Это действительно был волк. Наверное, тот самый, который сбежал от них еще утром. Остановившись на пороге, он повел носом и смущенно пробормотал под нос:
– Что-то человечьим духом сильно пахнет… Не одна она здесь, что ли?
Сделав пару шагов по комнате он в раздумье остановился и все так же не обращаясь ни к кому пробормотал:
– Охотников, что ли, нелегкая раньше времени принесла? Да нет, выскочили бы уже, не утерпели.
Бабушка сидела замерев на месте, но на нее непрошенный гость не обратил никакого внимания. Он нерешительно подошел к кровати, вспрыгнул на нее и устроился калачиком на самом углу.
– Ты бы, Красная шапочка, выглянула из-под одеяла-то, да спросила, почему у твоей бабушки такие большие зубы, – зевнув, лениво предложил он.
– А мне это неинтересно, – послышалось из-под одеяла.
– Вот как? А почему ты не спрашиваешь, почему у меня такие большие глазки? – довольным тоном задал волк второй вопрос.
– Неинтересно, – не стал оригинальничать под одеялом Тол.
– Что же тогда тебе интересно?
– Зачем ты сюда приперся?
– Да ладно, как будто не знаешь, – волк поднялся, и аккуратно, взявшись зубами за самый краешек, принялся тащить одеяло к себе.
Вскоре показалась довольная физиономия Тола. Серый хищник аж замер на месте.
– Ты кто? – наконец сумел выдавить он из себя.
– Я – Тол, точнее Анатолий Степанович.
– А где Красная шапочка?
– Я за нее.
– Почему?
– Потому что твоя песенка спета.
В это время из своих укрытий выскочили Том и Джерри и наставили дула ружей на волка.
– Лежать, бояться! Мы – вольные охотники! – что есть мочи закричали они.
– Да кто вас боится-то? – махнул хвостом волк. – Просто в гости зашел. Что, нельзя?
– В гости?! – возмущенно подала голос бабушка, и аж со стула подскочила, уперев руки в боки. – Это теперь гости называется?! За неделю четвертый раз на меня покушаешься. Думаешь, все тебе с лап будет сходить? Вот уж дудки!
– Да я даже пирожков ваших не ел, – обиделся волк. – А Красную шапочку и в глаза не видел. Я даже забыл, как она выглядит.
– Дяденьки охотники! – подала голос из-за спинки стула Красная шапочка. – Он меня съесть хотел.
– Да знаем мы, – махнули рукой Том и Джерри.
– Не открутишься! – взял бразды правления в свои руки Тол. – Вы, гражданин волк, взяты с поличным при целой толпе свидетелей. Поэтому во избежание последствий обязаны прямо сейчас дать слово никогда больше так не делать.
– Что не делать? – не понял волк.
– Есть бабушку и Красную шапочку.
– Кого же мне тогда есть? – моргнул глазами волк.
– Никого не есть.
– Так не получится. Я хищник.
– Это где-то не получится. А мы в сказке, и значит, здесь возможно все.
– Ты вообще кто такой? – удивился волк.
– Иван Елизарыча это внук, не понял, что ли? – ответила вместо Тола бабушка.
– Это какого Иван Елизарыча?
– Того самого.
– Я же мог тебя съесть.
– Ты давай не отвлекайся, – чуть громче чем следовало сказал Тол.
До него вдруг тоже дошло, что эта шалость могла обернуться тем, что волк проглотил бы его в два счета, и некому было бы свою миссию выполнять, и к родителям возвращаться. Впрочем, может все и обошлось бы. Судя по всему здесь все как бы понарошку, всех невинно проглоченных потом возвращают, чтобы через некоторое время начать все заново. Нет, пора, в самом деле, положить этому конец.
– Мы остановились на том, что волку необходимо дать слово больше не хулиганить, – повторил Тол.
В этот момент в дверь опять позвонили. Том с Джерри в недоумении переглянулись и посмотрели на Красную шапочку.
– Ты кого-то еще ждешь?
Та пожала плечами и опять спряталась за спинку стула.
– Это Фродик, наверное, – обрадовался Тол. И крикнул волшебные слова, – Дерни за веревочку, дверь и откроется.
Опять на крыльце послышалась возня, и только спустя довольно продолжительное время дверь открылась и на пороге действительно появился Фродик.
– Нет, ну хороши вы… – привычно заворчал он прямо с порога. – Это вам дерни за веревочку, а мне еще до нее допрыгнуть надо. Что, трудно подойти дверь открыть?
– У нас не полагается открывать дверь первым встречным, – высунулась на мгновение из-за спинки стула Красная шапочка.
– А волкам полагается? – проворчал Фродик, – покосившись на совершенно одуревшего от такого количества набившегося в дом народа.
– Он сам пришел, я ему не открывала – опять высунулась Красная шапочка. А охотники согласно закивали головами: да-да, не открывала.
Волк наконец пришел в себя.
– А это кто? – в полном недоумении спросил он, уставившись на Фродика.
– Конь в пальто, – повторил слышанную дома у Тола шутку Фродик.
Слова эти произвели в буквальном смысле сногсшибательное впечатление на волка. Он уселся на задние лапы и в полной прострации обвел глазами присутствующих.
– Ничего не понимаю. Я вообще в своей сказке?
– А то в какой, – высунулась из-за стула Красная шапочка. И тут же пожаловалась, – Дяденька Фродик, он меня съесть хотел, а эти, – показала она глазами на охотников, – застрелить.
– Да будет тебе, – махнул лапой Фродик. – Хотел бы – съел.
Красная шапочка опять спряталась за кресло.
– Ты все травы принес, какие я просила? – наконец вступила в разговор и Зоя, которая тоже никак не могла прийти в себя от творившегося вокруг бедлама.
– Задала ты мне задачку, поносился по лесу точно заяц какой, – привычно заворчал Фродик.
– Так принес или нет? Нам Красную шапочку лечить надо.
– Ой! – выкрикнула из-за стула Красная шапочка. – А уколы тоже делать будете?
– А как же! – не отказал себе в удовольствии слегка попугать вредную девчонку Тол. – У меня и шприц с собой есть. Здоровущий. Сейчас покажу, он куда-то запропастился…
– А вы только шапочкам собираетесь уколы делать? – вдруг забеспокоились вольные охотники.
– Я вспомнила, – с довольным видом объявила Красная шапочка, выходя из-за стула. – Мне ведь в больную надоело уже играть. Я хочу теперь поиграть в здоровую и физически развитую девочку.
– Я что, зря за травами бегал? – возмутился Фродик.
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – в который раз повторил свой вопрос волк и посмотрел на охотников. Но те и сами ничего не понимали. Они поставили ружья дулами вниз, и, опершись на приклады, молча следили за происходящим.
– И правильно, внучка, – поддержала решение Шапочки бабушка. – Мы сейчас сами пирожков напечем – с калиной, с малиной и лесной земляникой. А тебе, – погрозила она кулаком волку, – ничего не дадим.
– Дадим, – махнула рукой Шапочка. – Я теперь добрая, мне хочется, чтобы всем было хорошо.
– По такому случаю неплохо бы, наконец слово дать, – напомнил волку Тол.
– Что ж ты пристал… – рассердился волк.
– А то пирожков не получишь, – поддержала его Зоя. – Ты же спрашивал,  чем будешь питаться. Вот, пожалуйста, тебе пирожки. Тоже еда.
Волк ничего не понимающим взглядом в очередной раз осмотрелся по сторонам, и, сглотнув слюну, спросил:
– А что говорить-то?
– Даю честное благородное слово никогда больше не глотать бабушек, Красную шапочку и всяких прочих живых существ, – сказал Тол.
– Даю честное благородное слово, – с готовностью принялся повторять волк, – никогда больше не глотать бабушек, Красную шапочку и всяких прочих живых существ. А если очень захочется?
– Не захочется, – категорично заявила бабушка. – У нас, как ты знаешь, слово не воробей. Вылетело – так и будет. И ты свое слово сказал. Отдохну хоть на старости лет, – вздохнула она. – Замучил ты меня совсем.
– Я не нарочно, – потупил глаза волк. – Вы же знаете, так полагается. Я – всего лишь жертва сказочных обстоятельств. 
– А нам можно слово дать? – в один голос спросили Том и Джерри.
– Бабушек и Красных шапочек не есть? – удивилась Зоя.
– Ага. Уж очень пирожков хочется. Третий день по лесу шастаем, и все на голодный желудок.
– Да вас, как моим главных спасителей, мы и так пирожками угостим, и маслицем, и даже чаю нальем, – добродушно улыбнулась бабушка. – У нас уже почти все готово.
– Откуда ж готово-то, совсем другими делами все были только что заняты, – сказал на ушко Зое Тол.
Та удивленно на него посмотрела.
– Ты ж в сказке, забыл?
– Пирожки уже вот-вот будут, и самовар закипает. Мигом руки с лапами мыть, – приказным тоном потребовала бабушка.
– И здесь то же самое, – расстроился Тол, но покорно пошел к колодцу. Умываться ключевой водой ему, в общем-то, уже нравилось.

Глава 19
Опять в дорогу

Пирожков оказалось так много, что даже несмотря на волчий аппетит, который был отмечен не только у волка, но и Тома с Джерри, хватило всем, еще и осталось.
– Да, дружить – лучше чем враждовать, – довольно потирая лапой пузо, сказал волк. – Главное ведь – съел, и никто не будет требовать у тебя добычу обратно. Только вот никак не пойму, что ж мне, теперь, домашней болонкой здесь жить? Не по-волчьи как-то.
– Да и мы без дела остались, – поддержали его вольные охотники.
– А вы переходите в другую сказку, – предложил Тол.
– В какую еще другую?
– Ну, не знаю. Есть, например, хорошая сказка, где серый волк Иван-царевича к Аленушке везет.
– Ты нашего Иван-царевича видел?
– Если честно, да.
– И что?
– Я бы такого тоже не захотел на себе возить.
– В том-то и дело. Местная Аленушка, уверяю, того же поля ягода. Да и в других сказках свои волки есть. Чего я им мешать-то буду?
– А присоединяйтесь к нам. – предложила Зоя.
– К кому это к вам?
– К нам, – обрадовался Тол. – Дело в том, что мы помогаем нашим друзьям, попавшим в беду….
И он достаточно красочно рассказал и про Василису, и про Кащея, и про Горыныча.
– Это какой Кащей? – наморщил лоб Джерри, – который у Синей горы живет?
– Ну да.
– Хороший мастер. Это он мне ружье-то делал. Сколько уж с ним хожу, до сих пор ни одной осечки. Что значит золотые руки…
– А мне дома ремонт организовывал, – добавил Том. – Я как-то во всех этих поклейках обоев и прочем мало что понимаю, без него бы точно не справился.
– Надо действительно поддержать в трудную минуту, – пришли к выводу охотники. – И волка с собой возьмем. Все равно пока ничем не занят. Наверняка и для него дело сыщется.
– Даже не знаю, – засомневался волк, –  Боюсь, на Горыныче не смогу летать, стошнит.
– Можно в кулечек, – робко предложил Тол. – Так в самолетах делают…
Но его перебил Фродик:
– Да кто тебя, хвостатого, на Горыныча-то посадит? Ты на своих четырех лапах быстрее добежишь, чем он летит. А то я не знаю…
– Вообще-то верно, – согласился волк. – Бегаю я быстро, об этом в любой сказке можно прочитать. Только чего ради я один-то буду как дурак туда-сюда носиться, если вы все на Горыныче полетите?
– Вообще-то верно, – согласился Тол.
– Почему один? – возмутилась Красная Шапочка. – А я? Он будет меня на себе возить.
– Тебя? – удивились Тол, Зоя, а за ними и все остальные.
– Тебе нельзя, – категорично заявили охотники.
– Ему можно, а мне нельзя?
– Не в этом дело. У тебя же со здоровьем не все в порядке. Простудишься, заболеешь и правда, чего доброго, умрешь. Кого мы тогда спасать будем?
– Я уже не играю в больную, разве вы забыли?
– Это верно, – согласилась бабушка. – Главное, во что ты сам веришь. Раньше она верила, что вся больная, и кругом одни враги. А теперь наоборот – что сильная и здоровая. Так что обузой вам не будет.
– А какая от тебя польза? – растерялся Тол. – У нас же опасное предприятие.
Красная шапочка обиженно поджала губки.
– Только захочешь быть здоровой, обязательно оговорят.
– Нехорошо так с друзьями поступать, – поддержала ее Зоя. – Друзей не выбирают по принципу полезный он или нет.
– А мы ее еще в друзья не выбирали, – не мог не вставить своего слова Фродик.
– Так выбирайте скорее.
– Нужно время, чтобы подружиться, это ж сразу не делается, – вяло отбивался Тол. – Или ты забыла, как она только что на нас то и дело жаловалась?
– Это было в другой жизни, – Зоя была неумолима.
– К тому же она ведь не одна, – вступились наконец за Шапочку Том с Джерри. – Мы тоже с ней пойдем – телохранителями, охотиться-то пока не на кого. Заодно и Кащею поможем.
– Есть такая охотничья пословица – одним выстрелом двух зайцев убить. Вот это как раз тот случай. И за Красной шапочкой присмотрим, и вам окажемся полезными, и Кащея выручим, – добавил Том.
– Получается, одним выстрелом даже не двух, а трех зайцев убьем, – подвел итог Джерри.
– Вы еще скажите одним махом семерых побивахом, – не упустил возможности съязвить Фродик.
– Мы сказали только то, что хотели сказать, – ответил ему Том. – Если бы мы хотели сказать про семерых, мы про семерых и сказали. Получилось пока только про трех зайцев. А вы что, против нашего предложения?
– Никто не против, – поспешил разрядить обстановку Тол. – Единственное, что хотел бы спросить – а куда мы бабушку Елизавету Александровну денем? Уж она-то точно с нами не пойдет.
– Не пойду, – согласилась бабушка. – Здесь останусь. Надо ведь кому-то за домом присмотреть, пока вас на подвиги потянуло.
– Тебе же скучно тут будет, бабушка. Давай лучше с нами, – великодушно предложила Красная шапочка.
– Это вам скучно, а мне самый раз. Подремлю хоть немного спокойно на старости лет. Знаешь, сколько нервов за последнее время мне попортили? Не знаешь, потому что ты болела, и ничего не видела. А эти тоже, – кивнула она на охотников, – налетят, из пуза вытащат, и поминай их как звали. Или байки их сидишь часами слушаешь.
– Значит, Елизавета Александровна остается главной по дому, – подвел итог Тол, а с нами идут… – он обвел глазами всех присутствующих, – волк, Красная шапочка, вольные охотники.
– Мы готовы, – взяли под козырек Том и Джерри. – Когда прикажете выступать?
– А прямо сейчас и трогаемся в путь, – решил Тол.
– Погодите, погодите, – остановила их бабушка. – А пирожков в дорогу напечь? Вы что, в дороге Красными шапочками собираетесь питаться?
– Ну я ведь уже дал слово, – расстроился волк. – Что опять напоминать-то?
– Бабушка шутит, – успокоила его Зоя. – А пирожки нам действительно в пути не помешают.
Хорошо еще были они в тех местах, где скоро не только сказка сказывается, но и дело делается, и приготовить новую порцию пирожков много времени не заняло. Вскоре они аппетитной горкой высились на столе, источая по дому умопомрачительные запахи. Распихали запасы по рюкзакам и походным сумкам, которых, на удивление, в доме оказалось предостаточно, и наконец, поход начался.
– А вы знаете, куда идти? – аппетитно чавкая пирожком спросила Красная шапочка, сидевшая верхом на волке.
– Вообще-то мы даже не поняли, как здесь очутились, – честно признался Тол.
– В сказках можно действовать таким образом, – рассудила Зоя. – Просто идти куда глаза глядят, и они обязательно приведут тебя в нужном направлении. Тол уже об этом как-то говорил.
– Ну да, вас уже привели глаза один раз, хорошо не съели никого, а то бы и идти сейчас некому было, – проворчал Фродик.
Волк при этих словах бросил в его сторону косой взгляд, но не сказал ничего. Зато пристыдила Фродика Красная шапочка:
– Мы ведь договорились больше не вспоминать об этом.
– Я ни с кем не договаривался, – фыркнул Фродик, и тут же, в несколько прыжков, углубился в лес.
– Я на разведку, – донеслось откуда-то из чащи.
– А он всегда такой вредный? – спросила Красная шапочка, когда Фродика совсем не стало видно.
– Да нет, он только здесь, у вас, немножко изменился, – пошел защищать друга Тол. – Зато он настоящий товарищ, и не раз уже нас всех выручал.
– Я, кажется, знаю, где эта Василиса, – сказал вдруг волк. – У нее еще такой терем в три этажа, а вокруг высоченный забор с остро отточненными вверху кольями?
– Точно! – обрадовалась Зоя.
– Так здесь не очень далеко, я быстро домчусь.
– Это вы быстро домчитесь, – сказал Тол. – А нам топать и топать.
– Да не, и с вами, если напрямки, недалеко. Правда, через пару оврагов надо будет перелезть.
– Ура! – захлопала в ладоши Красная шапочка. – Овраги – это здорово! Супер!
– Нам  не совсем туда, – остановил его Тол. – Нам ведь теперь надо не к Василисе, а соединиться с друзьями – Кащеем и Горынычем. Только как к ним отсюда идти, я точно не знаю.
– А от Василисы сможешь добраться? – спросил Джерри.
– От Василисы смогу.
– Ну тогда идем осторожно к Василисе, а от ее терема отправляемся знакомой дорогой в нужный пункт, – рассудил Том.
В это время из лесу выскочил Фродик.
– Никого, – доложил он. – Но запахи какие-то знакомые, такое ощущение, что мы неподалеку от цели.
– Если напрямки, здесь всего через два оврага перейти, – сообщил Тол. – Мы, оказывается, пока бежали, петляли то и дело.
– Зато очень удачно петляли, – довольно произнесла Красная шапочка. – Иначе мы все не встретились бы, и я еще лежала бы на постели и хворала. А может даже уже умерла бы, – закончила она, тяжело вздохнув.
Первое препятствие преодолели с веселым азартом. Да и овраг был не очень глубокий. Правда, с обеих склонов поросший довольно неприятным колючим кустарником, об который Тол здорово поцарапался. Красная шапочка на свежем воздухе раскраснелась, и совсем не была похожа на ту болезненного вида девочку, которая недавно чахла в постели. Да и волк под ней здорово изменился, в его глазах уже не было хищнического блеска, он как-то особенно трогательно относился к сидевшей на его спине девочке. Ну а охотники вели себя как охотники – степенно вышагивали с ружьями на плечах и все время оглядывались по сторонам, высматривая, не появилось ли добычи на горизонте.
Тол с Зоей шли, взявшись за руки, а Фродик время от времени куда-то убегал, потом возвращался, в общем, вел себя слишком особенно нервно. В другое время Тол бы его уже одернул, но сейчас у него на душе было такое прекрасное настроение, что ему совершенно не хотелось ни с кем ругаться – а то, что Фродик на любое его слово ответит два не приходилось сомневаться.
– А вы знаете, как победить Василису? – спросила Красная шапочка.
– Не победить, а перехитрить, – поправил ее Тол. – Мы ни с кем воевать не собираемся.
– Ну тогда перехитрить.
– Мы решили, что надо заставить ее загадать такие три желания Кащею, чтобы они пропали просто так, и не причинили никому вреда, – рассказала Зоя.
– А что за задания? – оживилась девочка.
– В том-то и дело, что сами задания мы никак не можем придумать, – сказал Тол. – Да, по честному сказать, и времени на это нет – то одно, то другое.
– Можно заставить ее попросить Кащея рассказать какие-нибудь охотничьи истории, – мечтательно предложил Том. – Я, например, очень люблю слушать охотничьи истории. 
– Или, на худой конец, рыбацкие, – поддержал его Джерри.
– А можно даже чередовать – охотничья – рыбацкая, рыбацкая – охотничья, – обрадовалась Красная шапочка. – Мало того, что никому вреда от этого не будет, так еще и сплошная польза. Василисе одна история понравится, она попросит еще, а потом еще. Вот так все три желания-то и сгорят.
– А вы уверены, что Кащей знает охотничьи и рыбацкие истории? – спросил Тол.
– А Василиса захочет его слушать? – поддержала его Зоя.
– Ну тогда думайте сами, – растерялись охотники. – У нас других идей нет.
– И у нас, если честно, тоже, – вздохнул Тол.
Второй овраг преодолели также легко. Обошли стороной Василисин терем, и как можно быстрее пошагали в направлении окраины леса, где располагался лагерь Кащея и Горыныча. Тол с напряжением вглядывался вперед, вот-вот ожидая увидеть речушку. А там уже до изгиба, и вот он, лагерь.
Вскоре Фродик опять исчез, и первым помчался в том направлении, где должны были ждать Горыныч и Кащей. А вскоре вернулся назад совершенно расстроенный.
– Там никого нет, – сообщил он.
– То есть как никого? – несказанно удивился Тол.
Остальные тоже остановились и, совершенно ошарашенные этим известием, уставились на Фродика.
– Вот так – нет.
Увы, весь его внешний вид говорил о том, что это совсем не розыгрыш.

Глава 20
Военный совет

Они, конечно же, все равно прошли до лагеря и лично убедились в том, что там никого нет. Тол как можно старательнее поглядел по сторонам, но никого, само собой, так и не обнаружил. Приметные березки с трех сторон стояли на месте, речка, как и прежде, делала поворот, а Горыныча и Кащей не было. Лишь только по примятой под откосом траве можно было догадаться, что Горыныч именно здесь и отдыхал в тенечке, дожидаясь возвращения Тола и Фродика. Отдыхал, а потом, наверное, обманом был завлечен в плоен к Василисе.
Тол расстроено сел на первый попавший камень и с тоской посмотрел на Зою. У него на глазах стояли слезы, и он готов был вот-вот расплакаться.
– Пока я там прохлаждался, мои друзья окончательно попали в беду. А я им ничем не помог.
– Ну, во-первых, ты не прохлаждался, – пошла его отчитывать Зоя. – Ты делал очень важное дело.
– Ты меня вылечил, и бабушке тоже очень помог, – вступила в разговор Красная шапочка.
– И меня перевоспитал, – поддержал ее волк.
– А нас, можно сказать, перепрофилировал, – сказали Том и Джерри. – Были мы вольные охотники, а стали вольнонаемными солдатами. За правое дело пришли биться, а для солдата – это первая честь.
– Слышал? – с укоризной посмотрела на Тола Зоя.
Плакать тотчас расхотелось. Однако что делать дальше он не знал, о чем честно и признался друзьям.
– Это не беда, – сказал Джерри. – На то мы и регулярные части, чтобы устроить воинский совет. Ты будешь нашим главнокомандующим…
– А мы при тебе все генералы, – добавил Том.
– Какой из меня главнокомандующий? – грустно улыбнулся Тол.
– Скажу тебе по секрету из нас генералы тоже никудышние, – вспрыгнул на бревнышко рядом с Томом Фродик. – Но это же не значит, что надо паниковать. Верно эти охотники за воробьями говорят-то – совет надо держать.
Том и Джерри чуть было обиженно не ввязались в спор, да вовремя остановились – если начать доказывать, что они не охотились за воробьями, придется признать, что все это время то и дело ловили волка, а это вроде как тоже неудобно – волк теперь свой, в их армии состоит.
– Ну тогда на правах главнокомандующего объявляю наш военный совет открытым, – решительно произнес Тол.
– На повестке дня первый вопрос, – произнесла Зоя, – куда исчезли Кащей и Горыныч.
– Вот неправильно, – остановил ее Фродик. – Так собрания не ведутся. Прежде чем объявить повестку, нужно президиум избрать, председателя, потом секретаря, который за нами будет стенографировать, а потом уже вопросы ставить.
– Не время сейчас в президиумах-то сидеть, – попыталась возразить Зоя, да Фродика разве переспоришь.
– Время не время, а если порядок один раз нарушишь, так и будешь потом нарушать. А это знаешь, к чему приведет?
– Ну к чему?
– А вот к тому! Всю военную кампанию можно запросто профукать.
– Ага? Только из-за того, что президиум не избрали?
– А ты как думала? Это тебе не черную магию разводить, руками махать, это специальная  наука, ее годами учи, всю не постигнешь…
– Подожди, – одернул его Тол. – Поскольку я главнокомандующий, я же, получается и председатель. Так?
– Ну так, – нехотя признал Фродик.
– Секретарем Зоя будет, она все запомнит так, что кроме нее ни один враг о подробностях не дознается. Это и будет наша стенограмма.
– Ну пусть.
– Остается президиум.
– Так это же самое главное! – взвился Фродик.
– Нет ничего проще. В президиум войдут все остальные участники военного совета.
– Так не бывает. Должны быть рядовые слушатели, – Фродик аж хвостом во все стороны забил, так его не устраивало, что он сдает позицию за позицией.
– Тогда тебя из президиума исключаем. Ты у нас и будешь рядовым слушателем.
– Почему это меня? Давай лучше вольных охотников. Они рядовые солдаты, им по уставу не положено в президиуме находиться.
– За плохое поведение, – согласилась с Толом Зоя. – За то что ты всегда хочешь нас всех перессорить.
– Я за порядок, а вы… Если хотите, совсем уйду.
– А вот этого не надо, – остановил его Тол. – Если порядок любишь, должен понимать, что нам сейчас как никогда единство нужно. А потом если не тебя в рядовые слушатели переводить, значит, кого-то другого. А он тоже обидится. И что, вот так все из-за простого процедурного вопроса и разбредемся поодиночке?
Тол даже сам не понял, из каких глубин памяти выплыло это словосочетание – процедурный вопрос, но оно ему ужасно понравилось. Жаль, часто применять его не получится, собрания они устраивают слишком редко.
– Ну и пожалуйста, командуйте мной все кто хочет, – Фродик явно обиделся, но, во всяком случае, остался вместе со всеми, и это уже хорошо.
– Так на повестке дня все тот же вопрос – куда делись Кащей и Горыныч.
– Что, наш Горыныч, кулек подсолнухов, что ли? Это ж каланча пожарная, его должно быть видно за пять километров, – не удержался от реплики Фродик.
– Ну ты потише в выражениях, честное слово, – осадил его Тол. – Хотя в целом ты прав. Горыныча трудно упустить из виду.
– А какой он из себя, Горыныч? – мечтательно спросила Красная шапочка.
– Ты что, змея трехголового никогда не видела? – удивился Том.
– Откуда? В наших сказках одни драконы да орки.
– Как много тебе еще предстоит узнать, – глядя на нее сказал Джерри.
– Узнаем, все узнаем, – решительно объявил волк. – Я теперь ее по всему белу свету прокачу. И дракона будем лицезреть, и черта с рогами, и все что угодно.
– Я думаю, они у Василисы оба, – подумав, с уверенностью в голосе произнесла Зоя. – Им больше некуда деться.
– Так-то так, но это Кащей в ее власти, его она рано или поздно и должна была к себе затащить, а Горыныч-то при чем? Добровольно он к ней не пошел бы.
– Еще как пойдет, – сказала Зоя. – Если не захочет бросать друга одного, обязательно отправится вместе с ним. Да и Василиса, ты же знаешь, на всякие мерзкие выдумки горазда, могла и обманом затащить. 
Все замолчали.
– А давайте я к этой Василисе подкрадусь незаметно, да разорву на части, – предложил волк, – пойдут летать клочки по закоулочкам.
– Нет, это не наш метод, – не одобрил его предложения Тол.
– Да и куда ты один-то? – схватив волка за лапу, сказала Красная шапочка. – Никуда я тебя одного не отпущу. Сгинешь, что я без тебя делать буду?
– Может, мы в разведку по быстрому слетаем? – предложил Том.
– Бесполезно. Мы с Фродиком ходили уже. Эта Василиса такая хитрая бестия, она кого хочешь вокруг пальца обведет. Прикинется какой-нибудь простушкой, а сама в ловушку заманит, да по одному с вами разделается. Нет, нам сейчас как никогда надо держаться друг друга.
Волк с уважением посмотрел на Тола.
– Дело говоришь. Да и рано нам еще к Василисе-то идти. У нас нет ни плана действий, ни оружия, и мы даже не знаем, как ее заставить необходимые для осуществления замысла три желания загадать.
– Разрешите на правах рядового члена собрания предложение внести? – ехидно спросил Фродик.
– Разрешаю, – бодрым командирским голосом ответил Тол.
– И на голосование не будете ставить, давать мне слово или не давать? – добавил еще одну колкость Фродик.
– Обойдемся без голосования, – Тол давно понял, что если реагировать на все провокационные реплики Фродика, не миновать всеобщей ссоры. Поэтому он просто сделал вид, что не заметил его иронической интонации.
– Думаю, прежде всего нам надо место дислокации поменять. Эта явка, извините за выражение, провалена, и не факт что сюда кто-нибудь от Василисы сейчас не нагрянет.
– Предложение принимается, – ответила за Тола Зоя.
– В стенограмму мое предложение внесла? – ехидно поинтересовался Фродик.
– И куда же ты предлагаешь идти? – не обращая внимания на его последнюю реплику, спросила Красная шапочка.
– А туда, где нас меньше всего сейчас ждут – прямо к стенам Василисиной усадьбы. Укроемся в тихом месте, понаблюдаем, оценим как и что, а потом и будем делать выводы.
– Вот можешь, когда хочешь, – обрадовался его словам Тол. – Молодец! Предложение действительно дельное.
– По прибытии наши вольнонаемные охотники караул организуют, а мы с волком приготовлением пищи займемся, – предложила Зоя.
– Это верно, – смутился Тол. – В животе уже точно гудит, а пирожки кончились.
– Тогда распределяем обязанности дальше. Фродик залезет на верхушку самого высокого дерева и будет наблюдать, что во дворе Василисы происходит. У него это здорово получается.
– А мы? – растерялся Тол. – Нам-то с тобой никакого задания, получается, не нашлось. Давай я вместе с Фродиком залезу на дерево и тоже буду наблюдать.
– А потом макушка подо мной обломится и я еще немножко полетаю, – под общий смех пробурчал Фродик.
– Твое главное задание – систематизировать поступающие сведения, – наставительным тоном произнес Джерри. – Ты ведь у нас главнокомандующий, поэтому отвечаешь за каждую деталь операции.
– А я уйду в себя, – решила Зоя.
– Это как? – моментально обернулись к ней все участники военного совета.
– Ну я в том смысле, что посижу в сторонке и постараюсь припомнить что-нибудь ценное из того, чему меня учили. Желательно, конечно, из белой магии, уж очень не хочется быть в будущем глашатаем темных сил.
– Она может, – подтвердил волк. – Как вы меня в лесу-то остановили, до сих пор мурашки бегают. А я ведь не из пугливых.
– Он самый храбрый на свете, – подтвердила Красная шапочка.
– Вот и славно, – обрадовался Тол. – Значит, по прибытии на место каждый из нас уже знает, чем должен заниматься.
– Ну что, посидим перед дорожкой? – спросила Зоя.
– Да и так уж сидим, сидим, вместо того, чтобы делом заниматься, – привычно заворчал Фродик, однако же подчинился общему решению и в полной тишине тоже опустился на задние лапки.
Дорога назад, к Василисиному терему, показалась значительно длиннее, чем  раньше. То ли старуха действительно что-то наколдовала, то ли всему виной была бдительность охотников, которые, преисполненные собственной значимости, при малейшем шорохе останавливали всю процессию, а Фродик тут же с готовностью мчался в лес и обегал окрестности, чтобы оценить обстановку. Однако всякий раз тревога оказывалась ложной – то ли просто какая птица с ветки невовремя взлетела, то ли просто ветер шевелил ветвями деревьев. В ответ на все укоризненные взоры Джерри неизменно поднимал указательный палец кверху и произносил одну и ту же фразу:
– Бдительность никогда не бывает лишней!
С ним нельзя было не согласиться.
Василисин терем вырос так неожиданно, что процессия едва по инерции не прошла в ворота. Хорошо бдительный Том вовремя скомандовал:
– Ложись!
Воинство послушно залегло.
– По-пластунски, в лес шагом марш! – приказал Том.
– Как это по-пластунски и шагом марш? – удивился было Тол, но его строго оборвали:
– Разговорчики в строю!
Пришлось проявить смекалку, и догадаться, что шагом марш по-пластунски это просто значит ползти в сторону как можно быстрее.
Когда все они, оказавшись в безопасности, выпрямились во весь рост, Тол с грустью посмотрел на свои штаны и рубаху:
– Видела бы сейчас меня моя мама…
Однако все мысли о родительском доме улетучились очень быстро. Они уже оказались у цели, и необходимо было не предаваться сентиментальным воспоминаниям, а систематизировать информацию и разрабатывать план предстоящей операции.

Глава 21
Нашествие

Смотри – не смотри, а ничего не происходило. То есть абсолютно ничего.
– Странно, – прошептала на ухо Толу Зоя. – Такого никогда не было. Обычно она дело и себе и всем окружающим легко находила. Такая суета была кругом, а тут словно все вымерли.
– Ты никакого важного для нас заклинания не вспомнила? – спросил Тол.
– И не важного тоже не вспомнила, – со вздохом признала Зоя. И, видя, как расстроился Тол, тут же поспешно добавила, – Я ведь просто не успела доучиться. Ты, вон, тоже, наверное, из школьного курса ничего сейчас не можешь применить.
– Зато у меня по литературе «пять», – только и нашел, что ответить Тол, – и по математике тоже.
– А по физкультуре? – ехидно уточнила Зоя.
– Причем здесь физкультура?
– А при том.
– По физкультуре у меня «зачет», – отрезал Тол. – Давай лучше о деле думать.
– А чего тут думать? – заворчал как всегда неожиданно появившийся Фродик. – Надо подниматься, и идти к Василисе всем вместе. Никого там нет.
– Откуда ты знаешь? – с недоверием посмотрел на него Тол, в душе, впрочем, тут же согласившийся с другом.
– Если бы кто-то был, мы бы давно уже увидели. Нет никого, точно вам говорю. Ушли они в неизвестном направлении.
Подошли, нисколько не маскируясь, Том и Джерри. За ними Красная шапочка подъехала на сером волке.
– Вы тоже так думаете? – спросил Тол у стоявших в полный рост вольных охотников.
– Тут думай не думай, а по всему выходит, что так, – ответил за двоих Джерри. А Том согласно кивнул головой.
– Ну идем, так идем, – согласился с ними Тол, и решительно первым направился к терему Василисы.
Впрочем, червячок сомнения все же терзал его душу, и все это время он опасался, что это очередные Василисины козни, и сейчас, как в кино, в него предательски выстрелят из-за стены, и, конечно, попадут, но неточно. Лишь так, что в дальнейшем он будет лежать раненый, все кругом будут восхищаться его мужеством и самообладанием, а он отважно продолжал бы руководить операцией, проводить военные советы и ставить процедурные вопросы. 
Однако никто так и не выстрелил, а только они подошли к незапертым воротам и сделали первый шаг по двору, как то, о чем прежде лишь предполагали, стало очевидным. Все, кто еще недавно населял этот довольно многочисленный двор, бесследно исчезли.
– Ни Василисы, ни Василиска, – совершенно удивленная увиденным сказала вполголоса Зоя.
– Слушай, а что-то я этого самого Василиска в тот раз и не видел, – с растерянным видом блуждая по двору, спросил Тол. – Он действительно существует или это все выдумки?
– Именно, что существует. Когда они поженились, был первым красавцем на всю округу, рубаха-парень, любое дело в его руках горело. Ну а потом, сам знаешь…
– Не знаю.
– Ну как же? С кем поведешься… Зачах он совсем со своей ненаглядной женушкой, и превратился в никчемного плюгавого мужичонку. Такого, что ни в одну сказку не возьмут. Да его, кстати, и не берут. Вот вспомни хоть одну сказку с Василиском…
Тол почесал в затылке.
– А ведь действительно…
– А ведь когда-то ни одна история без него не обходилась, такие подвиги богатыри с ним совершали, такие битвы были…
– Во дворе никого нет, – доложили подошедшие вольные охотники. – Разрешите произвести осмотр дома?
– Да нет, – остановила их Зоя, – дом я сама осмотрю. Я здесь все знаю. – И, обернувшись к Толу, добавила, – Пойдешь со мной?
– Иди одна. Я должен обдумать, что делать дальше.
С Зоей увязались Фродик и Красная шапочка. Тол остался с вольными охотниками и волком.
– Даже не понятно, насколько давно они тронулись в путь, – расстроено сказал Тол.
– Это-то как раз не секрет, – возразили ему вольные охотники. – Там, в углу, еще тлеют угли от костра. Выходит, последние обитатели дома покинули его часа четыре назад. Мы задержались совсем чуть-чуть.
– Кто же знал? – расстроился еще больше Тол. – Если бы не огибали терем или не тратили времени на военный совет, а сразу пошли сюда, успели бы их застать.
– Ну, знаешь, все предусмотреть нельзя, – утешил его Том.
А Джерри добавил:
– Теперь главное не сожалеть о том, что было, а правильно сделать выводы о том, что будет.
– Знать бы, куда они побежали, догнал бы, и… – мечтательно произнес волк.
– И что? – оборвал его Тол. – Полетели бы клочки по закоулочкам? Ты же слово давал, что не будешь хищником.
– А что нельзя на пять минут вернут все, как было? – удивился волк. – А потом опять слово дам, – и, видя, как Тол ему хочет возразить, быстро добавил, – крепкое слово, на все времена.
– Надо Фродика на разведку отправлять, он в лесу умеет по запахам ориентироваться. Враз направление их каравана определит. Вот куда он запропастился? Когда страшно нужен, никогда его нет.
– Бесполезно, – сказал Джерри. – Скорее всего они не по земле, а по воздуху ушли.
– Это Василиса-то?
– И Василиса тоже. У них ведь Горыныч, забыл? Я так думаю, он их партиями, одного за другим, доставил на место. Потому и костер разводили – небось с утра начал летать, когда еще прохладно. Вот те, кто ждал, и грелись в ожидании.
– Может и так, – с сомнением сказал Тол. – Только это означает, что искать Василису мы теперь можем по принципу «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Растворилась в неизвестном направлении. А с Горынычем она вообще становится недосягаемой. Как только мы ее обнаружим, она просто на другое место перелетит, и все.
– Скорее сюда! – раздался вдруг с самого третьего этажа терема призывный крик Зои и Красной шапочки.
Тол подхватился бежать первым, но уже на входе в дом его обогнали вольные охотники, а уже их – серый волк. На третий этаж взлетели на одном дыхании. Тол, как ни старался, вбежал последним и с лету врезался в спину кого-то из вольных охотников.
Прямо посреди комнаты стояли Зоя и Красная шапочка. Красная Шапочка от ужаса поднесла кулак ко рту и отчаянно грызла ноготь на большом пальце, а Зоя же испуганно смотрела на Тола.
– Что с Фродиком? – первой пришла в голову Тола мысль о друге, потому что его нигде не было видно.
– Он… там… – неопределенно махнула рукой куда-то вниз Зоя.
– Так что случилось? – усиленно озираясь вокруг, спросил Джерри.
– Понимаете… Мы… Было так здорово… А они… А он… Тут… лучше бы я умирала в своей постели в лесу… – сбивчиво пошла рассказывать Красная шапочка, но, видя, что ничего не получается, толкнула в бок Зою. – Давай лучше ты.
– В общем, так, – наконец пришла в себя Зоя. – После того, как мы поднялись на третий этаж, случайно выглянули в окно, хотели посмотреть, что вы делаете, и вдруг увидели, что на горизонте что-то  такое движется. Мы даже сначала толком не рассмотрели, что это.
– А потом пригляделись, и увидели, что это целая орда диких колобков, – округлила глаза Красная шапочка. – Их так много, что аж столб пыли чуть не до макушек сосен подняли.
– Вы колобков испугались? – удивился Тол.
– Можно подумать, тебе не страшно.
– Не, если это дикие колобки, ну их к лешему, – согласились вольные охотники. – С ними поди сладь, когда они как кирпичи. По ним что бей, что не бей, из ружья их тоже не возьмешь.
– Вот уж кто настоящий хищник, – поджал хвост волк. – Это я про клочки по закоулочкам могу рассказывать, а они эти слова приведут в действие, не задумываясь.
– Потому что и думать нечем, – завершила рассказ Зоя. – Снаружи корка, а внутри зачерствевший мякиш.
– Вы с ума тут все с ума посходили? – никак не мог взять в толк происходящее Тол. – Какие из колобков хищники? Хотя постойте, что-то такое мне и Горыныч про них рассказывал…
– Ну! А мы тебе что? – обрадовались охотники. – Горыныч, он разве будет врать?
– Тогда что мы стоим?! – спохватился Тол. – Надо ж ворота запереть, они тогда сюда не вкатятся. А за воротами путь делают что хотят, пока мы на них управу не найдем.
– Ворота Фродик уже должен закрыть, – успокоила его Красная шапочка. – Думаешь, почему его здесь нет? Он первый обо всем догадался.
– Только если это Василисины проделки, в чем я ни на секунду не сомневаюсь, запертые ворота наверняка нам не помогут. Она что-то еще придумала, это точно, – сказала Зоя.
– Не могла же она к колобкам руки-ноги приделать? – с сомнением в голосе произнес Тол.
– Могла и приделать. А могла и еще до чего похуже додуматься, сейчас не время рассуждать.
– Тогда надо готовиться к отражению штурма, – оживился Тол. – Действительно, нечего столбами стоять.
– Все по местам! – скомандовал Джерри.
– А по каким местам? Уточните, – все дружно, даром что уже спускались вниз, посмотрели на Тола.
– Так, – пошел он размышлять на ходу, перепрыгивая через несколько ступенек, – что на горбушку лучше всего действует?
– Вставные челюсти, – предположил волк.
– Молоток, – добавил Том.
– А еще?
– Какие-нибудь заклинания, только я не помню ничего, – на ходу крикнула Зоя.
– Как же вы не догадались? Горячая вода!
И Тол тут же начал отдавать распоряжения.
Зое и Красной шапочке:
– Немедленно на кухню, и поставить кипятить все кастрюли и тазы, которые только найдете.
Волку:
– Обежать весь забор и посмотреть, нет ли где дырок и прочих лазов. Мы отсюда сбежали, потому что сделали подкоп. Как бы и колобки не догадались до того же самого.
Вольным охотникам:
– Готовьте площадки на стенах, с которых будем вести отражение атаки.
Не успел он отдать последнее распоряжение, как прибежал Фродик.
– Ну что? – устремились на него всеобщие взгляды.
– Ворота закрыты, они было побились, побились об них, да на время успокоились, – доложил Фродик. – Только когда я уже уходить собирался какой-то нехороший стук по ту сторону забора послышался.
– Стук? – забеспокоился Тол.
И все дружно бросились назад, на третий этаж.
– Как много их, – удивилась Зоя, осматривая бесчисленное воинство колобков, безрезультатно бившихся о забор, окружавший Василисин терем.
Беспрестанный стук от этих попыток пойти на таран доносился даже сюда, на третий этаж. 
– На нас и десятой доли хватило бы, – констатировал Том, оценив количество нападавших.
– Смотрите, прямо как море вокруг стен, слились в один поток, – поделилась наблюдениями Красная шапочка.
– А это что за такие островки в колобковом море? – приглядевшись повнимательнее, спросил сам себя Тол.
– Где? – переспросил Фродик.
– Да вон там… – показал Тол на какую-то подозрительное возвышение.
– И там… – добавила Красная шапочка.
– А вон еще, – пригляделись повнимательнее охотники.
– Я понял. Это… – перейдя на полушепот, произнес Тол. Но тут же взял себя в руки. – Была команда готовиться к обороне. Все по местам! Промедление смерти подобно!
Все дружно опять бросились вниз.
– Диспозиция меняется! – кричал Тол на бегу.
Зое и Красной шапочке:
– Воду уже кипятить не успеваем, просто наливайте все емкости, какие есть, и выносите во двор.
Вольным охотникам:
– Разводить все костры, какие возможно, в каких возможно местах. И чтоб горели как надо!
Фродику и волку:
– Организовать полный контроль территории! Срочно сигнализировать о появлении посторонних здесь колобков. А они очень скоро появятся!
– Откуда ты знаешь? – также на бегу спросил волк.
– А вы не поняли? Это не островки, а подкидные доски. Лучшее средство штурма для колобков. Один встает на один конец доски, еще двое прыгают на другой – и вот вам пожалуйста – дикий колобок после минутного полета у нас во дворе.
Зоя и Красная шапочка скрылись в кухне. Все остальные также рассредоточились по своим местам. Фродик и волк усиленно бегали по двору, задрав головы кверху, высматривая момент, когда на них посыплются с неба колобки.
Тол, на мгновение замерев, решительно побежал на кухню – помогать девочкам таскать тяжеленные кастрюли с водой. Но тут в очередной раз проявилась полученная Зоей наука. Она очень кстати вспомнила нужное заклинание, так что таскать пришлось лишь пустую посуду, в которой, после нескольких секунд Зоиного колдовства, тут же появлялась вода.
И это оказалось как нельзя более кстати. До начала штурма оставались считанные мгновения.

Глава 22
Битва с колобками

Наконец они полетели.
Первый из объявившихся с воздуха колобков просто плыл по воздуху, он парил как птица, наслаждаясь тем состоянием, которое, казалось бы, колобкам испытать не суждено. Если бы  у него были руки, он бы широко их раскинул, и запел бы какую-нибудь красивую песню вроде «Мы учим летать самолеты-ы-ы…» или «Раскинулось море широко-о-о-о…» Но он не мог раскинуть руки, он не знал красивых песен, поэтому он просто летел, крутился вокруг своей оси и время от времени была видна его хищная улыбка. От этого оскала Толу стало не по себе. На миг представилось, что они вряд ли смогут справиться с существами, которых небезосновательно опасались все здешние обитатели.
Но организованная им защита сработала как надо. Зоя с Красной шапочкой вовремя подставили кастрюлю с водой и колобок плюхнулся прямо в нее, так что брызги полетели во все стороны. Волк, на которого тоже попало немного воды, брезгливо встряхнулся, и шустро побежал в другую сторону, где как раз готовился к посадке очередной колобок. За несколько метров до приземления он дал колобку такого пинка, что тот отлетел прямиком в костер. Запахло жареным хлебом. Колобок вылетел из огня почти тут же и с криком «Ой, мамочки! Подгорел!» начал носиться по двору. Вскоре к нему присоединилась еще парочка угорелых – это Тол вспомнил навыки футболиста, и хорошими ударами с лета (настоящие мастера говорят в таких случаях – с подъема или «щечкой», это уж как на ногу мяч ляжет) тоже отправил хищников прямо в огонь.
Вскоре во дворе завертелась настоящая кутерьма. Колобки с неба все прибывали, и Красной шапочки с Зоей приходилось трудиться не покладая рук – всплески воды раздавались со всех сторон. Беда только, что кастрюли, ведра и тазы слишком быстро оказались забиты размокающими колобками, и пустая тара грозила вот-вот закончиться.
В этот момент Красная шапочка крикнула «Я сейчас», метнулась в сторону кухни и вернулась с огромным казаном. В руках она его никак не могла удержать, поэтому просто надела на голову и шла выставив вперед ладони, чтобы не налететь на какое-нибудь препятствие.
– Молодец! – похвалила ее Зоя, сразу поняв весь замысел подруги, и тут же наполнила казан водой, а охотники стали хватать кастрюли и тазы, доверху набитые разбухшими колобками, и вываливать их в один общий казан. Пустую посуду они тут же возвращали Зое, и она наполняла ее заново водой.
– Эх, прокричал Том, – сейчас бы этот котелок на огонь, хлебного супчика похлебали бы!
– Успеем еще, – крикнул ему в ответ Джерри.
Однако время бежало, а число перелетавших через забор колобков не уменьшалось.
– Да сколько же их, в конце концов?! – в отчаянии, но так, чтобы было слышно ему одному, простонал Тол, вытирая пот со лба. И тут же особо толстый колобок шмякнулся ему по голове. Тол аж присел от испуга, но, похоже, и колобок не сразу понял, что происходит. Тем более, что по двору с отчаянными воплями носилось уже несколько отрядов угоревших его собратьев. Они периодически наталкивались друг на друга, и тут же в испуге меняли направление бега, не забывая оглашать всю округу отчаянными воплями.
Отлетевший от Тола колобок сориентировался первым. Он развернулся и попытался с наскока вцепиться в ногу. Не тут-то было! Тол применил финт, которому его во дворе научил Петян, успел ногу убрать – так что колобок лишь клацнул зубами по воздуху и проскочил дальше, а Тол, даже не разворачиваясь, наподдал сопернику пяткой, так что тот отлетел к самому забору.
– Ах вот ты как! – вскричал разгневанный колобок и стремительно пошел в новую атаку.
Но и Тол уже был готов к продолжению схватки. Когда колобок приблизился к нему вплотную, он чуть подпрыгнул, подошвой одной ноги слегка катнул колобка в одну сторону, потом подошвой другой ноги катнул в другую (профессиональные футболисты и простые болельщики называют такой прием финтом Зидана), и, приземлившись, произвел рассчитанный удар по совершенно ошарашенному таким развитием событий колобку – тот, перелетев по дуге весь двор, шлепнулся в маленькую мисочку, стоявшую в самом углу и обреченно закачался на поверхности воды.   
– Браво! – закричали следившие за этой борьбой Зоя и Красная шапочка и даже захлопали в ладоши.
Тол сразу и не вспомнил, как именно должны реагировать отличившиеся футболисты, когда им аплодируют красивые девочки, поэтому он просто приветственно помахал в ответ.
Колобки к этому моменту неожиданно иссякли. С той стороны забора, правда, еще слышался какой-то шум, но желающих воспользоваться подкидной доской находились единицы и нейтрализовать их труда не составляло.
Единственно, страшную сумятицу продолжали производить носившиеся по двору угорелые колобки. Они, правда, ни на кого не бросались, но очень путались под ногами – того и гляди об них можно было споткнуться и упасть.
– Выпустить их, что ли? – спросил у вольных охотников Тол. – А то голова  скоро от их воплей заболит.
– Да пусть бегут, они еще долго ни к кому не смогут приставать, – согласился с ним Джерри.
Фродик подскочил к воротам, подпрыгнул к задвижке и аккуратно отодвинул ее в сторону. Ворота спустя несколько секунд пошли разъезжаться сами. Впрочем, первыми в них вбежали те колобки, что оставались снаружи, но увидев обезумевшую от ужаса толпу подгоревших собратьев, устремившихся им навстречу, тут же ретировались, и разбежались в разные стороны.
Тол самолично подошел к воротам, захлопнул створки, и, обернувшись к друзьям, продекламировал с довольным видом:
– От бабушки ушли, от дедушки ушли, от волка с лисой ушли, а от нас убежали!
Тут послышался шум из казана, стоявшего посреди двора.
– А нас?
– А мы?
– Отпустите, мы больше не будем! – доносились оттуда жалобные крики.
Тол аккуратно заглянул внутрь и увидел огромную кучу разбухших диких колобков. Впрочем, как раз на диких они в этот момент походили менее всего – скорее на мокрых куриц.  Воды в казане уже почти не было – она вся впиталась в тех, кто еще недавно готов был разорвать их на клочки.
– В самом деле, как с ними будем поступать? – растерянно спросил он.
– С этими-то как раз все ясно, – ответила Зоя. – Их можно выпустить без всякой опаски.
– Думаешь?
– Ну конечно. Сам посуди. Они раньше были черствые и хищные. А теперь они мягкие, размокшие и добрые, какие из них воины…
– Но ведь они в конце концов зачерствеют.
– Это еще не скоро…
– И потом, у каждого должна быть возможность исправиться, – вступился за колобков волк. – Я вот тоже сколько ошибок раньше в жизни совершил. И хотя со мной нещадно боролись, но при этом терпели. И вот вам пожалуйста – я совершенно переменился. Раньше Красная шапочка меня боялась, а теперь я ее первый друг и защитник. И они обязательно исправятся. Правильно я говорю? – опустил голову в казан волк.
Оттуда немедленно послышались крики:
– Правильно!
– Мы уже исправились!
– Кто старое помянет…
– Ну, может, вы и правы, – нерешительно произнес Тол.
И первым схватился за казан, чтобы его перевернуть. К нему тут же присоединились вольные охотники, и общими усилиями казан вскоре повалился на бок, и оттуда, довольно вслед за маленькой лужицей воды, вяло перекатываясь, поплелась армия поверженных колобков.
Лишь только в дверях один из них развернулся, злобно посмотрел на Тола и процедил сквозь зубы:
– Ну, мы еще встретимся…
После чего исчез за воротами.
– Нет, вы видели, каков? – возмутился Фродик. – Этого надо было до конца мочить, не жалеть.
Тол перевернул первую попавшуюся кастрюлю и присел на нее. Только сейчас он почувствовал, что все-таки страшно устал во время битвы с колобками.
– А я еще подумала, – сказала Зоя, – чего это Василиса дала нам так просто в свой терем войти – на ворота заклинания не наложила, или какую другую каверзу не подстроила. А она, оказывается, с колобками каким-то образом сговорилась. Рассчитывала, наверное, что они нас на верхний этаж загонят и мы так и будем там сидеть до скончания века.
– А здорово ты их, – восхитился Джерри, обращаясь к Толу. – Научишь паре приемчиков?
– Да я еще толком сам не умею, как-то само собой получилось, – засмущался тот. Хотя про себя подумал, что мальчишки во дворе его финты тоже бы оценили. И вообще он вдруг почувствовал, что страшно соскучился по дому, по родителям, по ребятам во дворе, пусть даже они называют его Профессором, все равно.
– Не грусти, – почувствовала перемену его настроения Зоя. – Если уж мы колобков победили, с которыми в лесу все боятся связываться, то и с Василисой как-нибудь справимся. Нас-то вон сколько.
– Только где ее искать, эту Василису…, – вспомнил о главной проблеме Тол.
– Как то есть где? – удивилась Зоя. – Тут никакого колдовства не требуется, чтобы понять. Какова ее ближайшая цель? Подобрать ключики к твоему миру. Через кого можно туда проникнуть?
– Через дедушку Иван Елизарыча, – тут же сам продолжил Тол. – Как я сам не догадался?
– Ну вот, видишь. Все не так плохо, как тебе кажется.
– Тогда выступаем немедленно! – Тол энергично поднялся с кастрюли, почувствовав, что усталости как не бывало.
– Как это выступаем? – возмутилась Красная шапочка. – А посуду за собой убрать?
– Чего ее убирать, если это Василисина забота, – тут уже и вольные охотники не сдержались. – По большому счету мы здесь в гостях, а гостей не заставляют ни посуду по дому таскать, ни, тем более, ее мыть.
– Хочу вам напомнить, что это мы все эти кастрюли сюда притащили, а не Василиса. Вы что хотите – после себя бардак оставить?
– Ну какой это бардак? – попытался пошутить Том, – Это просто поле битвы.  Предоставим разобрать трофеи местным жителям.
– А вы забыли, что это мы мирные жители и есть? – вступилась за подругу Зоя. – Мы не воевать с Василисой идем, а приструнить ее. А значит и это все, – она сделала рукой в воздухе воображаемый круг, – нельзя рассматривать как поле битвы, а всего лишь как временный беспорядок. Я тоже не согласна, чтобы обо мне сказали, что я неряха, и не люблю убирать за собой, – однако, увидев явно недовольные лица Тола и вольных охотников, добавила. – Вы можете поступать как хотите, и даже посидеть в сторонке, а мы все равно сделаем по-своему.
На этих словах Зоя и Красная шапочка решительно развернулись, и, отчаянно гремя, начали стаскивать кастрюли и тазы на кухню.
– Нехорошо как-то получается, они работают, а мы на них смотрим, – первым сдался Джерри.
– Да уж, пошли помогать, никуда не денешься, – поддержал его Том.
Тол послушно поплелся следом за ними, хотя он только что дал себе слово ни за что не потакать девчоночьим капризам. Он тоже считал, что все надо оставить как есть. В конце концов не сами же к ним прибежали дикие колобки, их Василиса подговорила, вот пусть за свои козни и расплачивается хотя бы тем, что придется наводить порядок в собственном дворе. Будет ей лишний урок.
Посуду они втроем перетаскали довольно быстро. Но на этом, конечно, все равно не закончилось. Зоя с Шапочкой взялись мыть валявшиеся по земле кастрюли, а охотников и Тола отправили подметать крошки от колобков во дворе.
– Я первый в мире главнокомандующий, который будет по земле метелкой махать, – попробовал было возмутиться Тол, да его никто и слушать не стал.
– Не будешь мести, уйду немедленно к Красной шапочке, буду у нее в избе жить, – категоричным тоном объявила Зоя.
Пришлось опять подчиниться.
И все-таки Тол и охотники были вознаграждены за свою покладистость. Ведь они первыми увидели то, на что еще недавно не могли и надеяться. Вернее, первым увидел Том, он толкнул в бок Джерри, а тот, в свою очередь, Тола.
В тот момент когда стало ясно, что это не обман зрения, подбежали Фродик и волк. Фродик тут же юркнул в сторону и вскоре вернулся вместе с Шапочкой и Зоей.
– Мы как раз посуду домыли, – вытирая руки о фартук, сообщила она.
Но Зою никто уже не слушал.
Тяжело взмахивая крыльями, по небу, приближаясь к ним, летел змей Горыныч.

Глава 23
Раненый Горыныч

– Вот вы где! – довольно произнесла первая голова сразу после приземления.
– Уж и не чаяли вас найти, – добавила вторая.
– А Кащеюшка-то наш – тю-тю… – грустно завершила это приветствие третья.
– Что значит тю-тю? – не понял Тол.
– То и значит. Уволокла его с собой Василиса проклятая. Обманом опять завлекла, да уволокла. Вот оно как в жизни-то бывает, Анатолий Степанович.
– Погодите. Давайте обо всем по порядку.
– Ну, по порядку, так по порядку.
Друзья полукругом стали вокруг Горыныча и принялись слушать. Горынычевы головы поначалу дежурно попрепирались, кому рассказывать, но в конце концов слово было предоставлено первой голове. Она-то и поведала все, что произошло, пока Тол ходил в разведку.
Кащей и Горыныч некоторое время просто сидели в лагере, окруженные березками, но потом это бесцельное занятие им наскучило, и на другой день Горыныч ни с того, ни с сего предложил покатать Кащея вокруг леса, а тот согласился, хотя не большой любитель полетов в воздухе-то был, если честно. Мутило его во время полета.
– Вот-вот, и я того же боюсь, что мне худо будет, – закивал волк.
Горыныч с интересом посмотрел на него, не понимая, в какой это сказке он давал обещание серому хищнику покатать того на себе. Но ничего не сказал, продолжил рассказ.
– Словно бесенок какой внутри сидел, честное слово, – видно, не в первый раз уже изумилась вторая голова. – И понимаем, что глупая затея, а сделать ничего не можем. Вот хочется полетать, и все тут.
– Василисины козни, больше некому, – констатировала Зоя.
– А вы, девочка, кто? – с подозрением посмотрела на нее первая голова. – Что-то от вас Василисиным теремом пахнет…
– Это Золушка, она некоторое время действительно жила у Василисы на правах ученицы, а сейчас с нами, – успокоил Горыныча Тол. – Не отвлекайся.
А дальше было так. Не успели Горыныч с Кащеем сделать несколько кругов над лесом, как словно какая-то страшная сила потянула его приземлиться в Василисином дворе.
– Уж как мы только ни сопротивлялись, – горестно вздохнула третья голова, – ни в какую, влечет что-то туда, и все.
– Вот змей – он и есть змей, – не удержался от реплики Фродик. – Три башки, и все без мозгов. Трудно было сразу подальше улететь? А то не понимали, что происходит?
– Если честно, подозревали что-то такое, но думали, просто стечение обстоятельств, – зная характер Фродика, не стала с ним спорить первая голова. – Решили, полетаем еще немного и само обойдется.
– Это, получается, стоило нам убежать, как она сразу за Кащея взялась, – догадался Тол.
– Подожди! – остановила его размышления Зоя. – Сейчас важнее узнать, что дальше было.
Ну а дальше все было совсем просто. Едва только Горыныч приземлился, как Кащей спрыгнул на землю и сам пошел в терем к Василисе. О чем они там говорили – неизвестно, но больше его увидеть не удалось. А к Горынычу спустился Василиск…
– Так значит, он все-таки существует… – не удержался Тол.
– Было бы кому существовать, – сморщилась вторая голова. – Так, мужичок с ноготок, образно выражаясь. Да и от мужичка с ноготок больше пользы – он хоть мальчика-с-пальчик в узде держит, не дает ему помногу шалить, а от Василиска вообще никакого толка.
Ну, с ноготок не с ноготок, а власть в тот момент над Горынычем имел такую, что тот его слушался беспрекословно. Видно, опять без чьего-то колдовства не обошлось. Сначала отвел его на задний двор, навесил уздечку и привязал к какому-то столбу.
– Сенца нам словно корове какой кинули, – с обидой добавила третья голова.
У столба Горыныч простоял до недавнего времени, никто на него даже внимания не обращал. А как раз сегодня утром пришла сама Василиса. Критически осмотрела змея с макушек до кончиков лап и спросила:
– В полете кочевряжиться не будешь?
– Мы ничего ей не ответили, слово даем – ничего, – тут же прокомментировала третья голова. – Но она и так все поняла.
Да и обмануть Василису действительно трудно. Почувствовала она, что во время перелета Горыныч может взлететь совсем высоко, где сила колдовских заклинаний может не действовать, а потому решительно хлопнула в ладоши, и тут же объявился Василиск.
– Кащеюшку с собой забираем, а этого – в расход, – приказала она.
– Как это в расход? – не понял Василиск.
– Ну как? Крылья, что ли, ему подрежь, пусть по земле скачет. Змеям вообще положено по земле ползать, а не по воздуху летать. Раз с нами не хотят быть, надо страховаться, чтобы он не переметнулся в другой лагерь. Небось, с косолапым никто связываться не захочет.
Отдав распоряжение, Василиса ушла, и Горыныч замер в ужасном ожидании. Исполнение василисного приказа для него означало только одно – смерть. А Василиск, проклятый, куда-то запропастился, долго его не было, но наконец пришел – с огромной пилой. Подошел, и, потупив глаза в землю, видно остатки совести-то еще сохранились, тихо сказал:
– Ты, это, извиняй, если что. Приказали мне.
– Как будто если сделаешь гадость не по своему желанию, а по чьему-то приказу она от этого перестанет быть гадостью, – не выдержала Зоя.
Горыныч на ее слова только вздохнул.
– Вы бы знали, что мы пережили за это время, – сказали все головы хором.
– Как же ты, то есть вы, то есть… неважно, спаслись? – наперебой пошли спрашивать Том и Джерри.
– Ну как? – ответила за всех первая голова. – Военную мы хитрость применили, а как же…
– Это я, я придумала, – с энтузиазмом включилась в разговор третья голова. – Я придумала, а осуществили все вместе.
– Она, она, придумала, что говорить, – согласилась вторая голова.
Когда Василиск подошел, Горыныч вдруг подогнул лапы, и завалился на бок, так что одна голова болталась, привязанная за уздечку, где-то вверху, а две остальные лежали, закрыв глаза, на земле. Василиск суетливо забегал вокруг, потом, махнув рукой и бросив пилу на землю, отвязал Горыныча, чтобы удобнее было его на бок повернуть и потянулся за пилой. В этот самый момент Горыныч моментально ожил,
– Невелика хитрость-то, а сработала! Потому что на таких простаков, как этот Василиск, только простые вещи и действуют, – хвастливо заявила первая голова.
Одна беда – Горыныч уже взмахнул крыльями, чтобы взлететь, как Василиск все-таки махнул пилой, и задел крыло, оставив на нем глубокую зазубрину.
– Вот почему ты летел как-то… неловко, – сказала Зоя.
– С подбитым-то крылом, – с укоризной ответила ей вторая голова.
– А ну, покажи-ка рану, – приказала Зоя.
– А это не больно? – осторожно поинтересовалась третья голова.
– Не больнее, чем раньше.
Зоя тщательно осмотрела крыло и наконец объявила:
– Это не беда, мы твои раны быстро вылечим. Сейчас только Фродику задание дам.
Удивительное, кстати, дело – если на Тола и всех остальных Фродик ворчал по-прежнему, то с Зоей последнее время не спорил никогда и ни при каких обстоятельствах, а лишь только она пыталась его утихомирить, подчинялся беспрекословно. Вот и сейчас молча выслушал, какие травы надо срочно доставить, и, ни слова не говоря, исчез.
– А что это он не сказал тебе ничего в ответ? – удивленно спросил Тол. – Я бы в ответ на такую просьбу много чего наслушался бы.
– Так она же не определившаяся, – ответил за Зою волк. – По нашим представлениям, не принадлежит ни этому миру, ни вашему, вот он и не знает как себя с твоей Золушкой вести.
– Да не забивай ты себе этим голову, – безразличным тоном сказал Джерри. – Здешние законы и нам иногда так просто сразу не понять. Может, еще когда сюда попадешь, тогда будешь дальше их изучать.
– Да я еще вроде вас и не покинул.
– Покинешь, немного осталось. Ничего Василиса с тобой поделать не сможет.
– Откуда вы знаете?
– Да уж знаем, – ответил  за Джерри Том. – Мы еще про тебя охотничью историю сочиним, и будем всем у костра рассказывать.
– Про тебя и про волка, – добавил Джерри.
– А про меня? – капризно спросила Красная шапочка.
– А ты будешь слушать, – наставительно произнес волк, – и извлекать из этого рассказа уроки. А то попадешься еще кому-нибудь на удочку, будешь выспрашивать почему у тебя, бабушка, такие большие зубы да такие большие руки… Доверчивая ты слишком, я тебе скажу.
– Я уже ученая, – отрезала Красная шапочка. – Но хочу, чтобы меня сейчас же вставили в охотничью историю.
– Про тебя уже есть одна сказка, – как можно мягче возразил волк.
– Еще хочу.
– Ну хорошо, будет и про тебя история, – согласился Джерри. – Ты у нас будешь не Красной шапочкой, а девочкой с голубыми волосами…
– И будет у тебя не волк, а собака, – продолжил Том.
– Пудель. Собака будет породы пудель.
– Почему это пудель? – удивился волк. – Лучше кавказская овчарка.
– Потому что пудель – самая умная из собак, – ответил Джерри. И тут же добавил, – не считая волков, конечно.
– Ну это само собой, – согласился тот.
– А какие приключения ждут девочку с голубыми волосами? – обрадовано спросила Красная шапочка.
– Она найдет себе принца, – решил Джерри.
– Ученого принца, – предположил Том. – Он будет хорошо учиться в школе и вырастет в крупного ученого.
– Заработает много денег, вложив их в нужное предприятие, – предположила Зоя.
– У него будет много друзей, в том числе среди животных, – добавил волк.
– И крепкое тренированное тело, – внесла свою лепту первая голова.
– Богатая фантазия, – добавила вторая.
– Длинный нос, – завершила описание третья.
– Почему это длинный нос? – возмутились сначала две первых головы, а за ними и все остальные.
– Раз богатая фантазия, значит, любит совать нос куда не надо, а короткий нос и куда надо не засунешь, – рассудила третья голова.
– Ну и пусть длинный, – согласилась Красная шапочка. – Это даже оригинально. Представляете – богатый принц с длинным носом, пудель черной масти…
– Я не говорил, что он обязательно черный, – возразил Джерри.
– Ты не говорил, а я так решила. Пудель должен быть черный. И я – с голубыми волосами и в красной шапочке…
– Да… – с привычной мечтательностью согласилась третья голова. – Это будет сказочно красиво.
– Погодите, – остановил общий полет фантазии Тол. – Уже есть такая сказка.
– Ну да, – кивнула Красная шапочка, – конечно есть. Про меня. Ты ведь в ней был уже.
– Да не про тебя, а про девочку с голубыми волосами и парня с длинным носом. Сказать вам как его зовут?
– Да при чем здесь твой парень? Ведь девочка с голубыми волосами – это тоже я, разве ты не слышал? Конечно, про нее уже есть сказка – та, которую скоро сочинят вольные охотники. Если когда-нибудь к нам вернешься, обязательно ее послушаешь.
Тол было хотел продолжить спор, да никак не мог подобрать правильных аргументов, а тут и Фродик вернулся, и все моментально забыли про сказку охотников, и захлопотали вокруг Горыныча. Красная шапочка, схватив пучок трав, который ей вручила Зоя, быстро исчезла на кухне, вольные охотники бережно поддерживали раненое крыло Горыныча, пока Зоя что-то над ним нашептывала, и смазывала все новыми и новыми отварами, которые то и дело приносил с кухни от Красной шапочки волк.
Все три головы лежали с закрытыми от удовольствия глазами и наслаждались общей суматохой, возникшей вокруг их персоны.
Но вот наконец Зоя выпрямилась, посмотрела на Горыныча и тихо попросила:
– Пошевели крылышком.
Горыныч послушался.
– Ну что? – осторожно спросила Зоя. – Не болит?
Горыныч еще раз аккуратно пошевелил крылом, потом вдруг резко вспорхнул вверх, на огромной скорости сделал круг над теремом и приземлился на прежнем месте.
– Как новое, – довольно доложила первая голова.
– Никаких болевых ощущений, – добавила вторая.
– Вы просто кудесница, – резюмировала третья.
И все с ней согласились.

Глава 24
Один за всех, и все за одного

Поскольку Горыныч выздоровел, решили Василису догонять на нем. Только волк наотрез отказался подниматься в воздух, и заявил, что быстрее добежит на своих четырех лапах. Само собой, с ним осталась и Красная шапочка.
Прежде чем взлететь, им двоим что-то долго объясняли вольные охотники, волк согласно кивал головой, но по всему было видно, что в данную минуту он более был занят не чьими-то полезными советами, а желанием во что бы то ни стало обогнать Горыныча. И действительно – стоило охотникам присоединиться к остальным и слегка поерзать на змеевой спине, усаживаясь поудобнее, как волка с Красной шапочкой и след простыл.
– Думает нас обогнать, – усмехнулась первая голова.
– Наивный, – добавила вторая.
– Трудно ему будет, – слегка расстроилась третья. – Там овраг на овраге, и тропка все время петляет. А напрямки не срезать – кусты.
– Лишь бы Шапочку не потерял, – сказала Зоя, старательно всматриваясь в макушки деревьев – Ну, в смысле не шапочку с головы красной шапочки, а саму шапочку. А то с валится, а он в горячке и не заметит.
– Заметит, – не согласился Тол. – он за ней как за зеницей ока следит.
Горыныч, доверху нагруженный пассажирами, взлетал подозрительно тяжело, зато, едва набрав высоту, помчался так, что стало ясно – волку вряд ли по силам с ним тягаться. Толу привычное уже чувство полета чрезвычайно нравилось – встречный ветер бил прямо в лицо, что только подчеркивало то обстоятельство, что они мчатся навстречу новым приключениям. Вольные охотники сидели. Преисполненные собственной значимости. Крепко держа в руках свои ружья, а Зоя держалась совершенно независимо, как будто летать на Горынычах – самое привычное для нее занятие. С другой стороны настоящая колдунья, хоть черная, хоть белая, и должна, наверное, вести себя подобным образом – как будто ничего не происходит.
Однако, пролетев какое-то время, Горыныч вдруг подозрительно закашлялся и первая голова объявила:
– Техническая посадка для устранения временных неисправностей.
– Что случилось? – набросились с расспросами все пассажиры разом, как только спрыгнули на землю.
– Да, не волнуйтесь, – пошла утешать первая голова. – Мы ж после болезни только. Сейчас немного отдышимся и дальше полетим. Вы можете перекусить пока.
– Какой перекусить?! – заволновался Тол. – И так уже сколько времени потеряли. Там Василиса, наверное, свои военные действия открыла, а мы еще в пути.
– Да не, – успокоил его Джерри. – Если б что случилось, мы бы и здесь почувствовали. Здесь же особый мир, любое потрясение отдается в каждомиз нас.
– Ну так и нечего ждать, когда мы все это почувствуем, – стоял на своем Тол. – Решили лететь, значит, надо лететь, и никаких гвоздей.
– Да нет, все правильно, – согласно зацокали языком охотники. – Отдых, он и Горынычу нужен. Особенно после травмы.
– Да еще когда кой-кого не хочется обижать, – заворчал Фродик.
– Кого это кой-кого? – вдруг стало доходить до Тола. – А ведь я, кажется, догадываюсь, что это за таинственный кое-кто, которого не хочется обижать.
– Ну а знаешь, так и нечего кричать об этом на весь лес, – остановила его первая голова. – Сколько шума из-за того обычного пит-стопа и того, что раненый больной Змей, только вставший с больничной койки, задумал немного перевести дыхание.
Однако отдыхали действительно недолго. Первая голова переглянулась со второй, обе согласно моргнули глазами и дали команду пройти на посадку. Путники быстро залезли на спину и полет продолжился.
Летели быстро. Однако едва начали снижение, как из лесу показались волк с Красной шапочкой. 
– Эх, – расстроился он, глядя вверх, – все-таки не обогнал.
– Не переживай, – заворчал Фродик, слезая на землю, – ведь и мы не прибыли раньше тебя. Нагоняетесь еще. Это трехголовое чудовище все равно летать толком не умеет, иначе давно бы здесь был.
Все, кто был на драконе спрыгнули на землю и растянулись на травке. Все же долгий перелет утомил даже стойких вольных охотников, не говоря уже об остальных. Красная шапочка принялась увлеченно рассказывать о подробностях своего путешествия, а Зоя в ответ о том, что они видели сверху, с высоты драконьего полета.
– Как-то вы все на удивление спокойны, – изумился Тол. – Такое впечатление, что Василису мы уже победили, и есть время поговорить друг с другом. А мы ведь с ней еще по-настоящему и не сталкивались. Колобки – самое малое, что она может придумать. Нас ждет еще тысяча неприятностей.
– И с чего, по-твоему, она начнет? – обернулся к Толу волк.
– Ну, не знаю. Какие-нибудь полчища ядовитых змей нашлет.
– Не то, – скептически оценил идею Джерри. – Здешние змеи неядовитые и неагрессивные. Их даже если заколдуешь, все равно никакого устрашающего воздействия не получится.
– Ну тогда пауков, саблезубых тигров вышлет нам навстречу, да мало ли что ей еще в голову придет.
– Уже пришло, – с тревогой в голосе сказала Зоя. – Вы ничего не чувствуете?
– Нет, – также заволновались вольные охотники. – А ты?
– Мне кажется, появился какой-то сильный запах, – сказал Тол. – Приятный, правда, не какое-нибудь там ОВ – отравляющее вещество.
– Это не просто запах, это жасмин. Василиса сделала так, что вокруг распустились цветы жасмина, и сейчас у нас страшно разболится голова, и чем дольше мы будем оставаться здесь, тем сильнее будет запах. Вот уже. Чувствуете?
– Ну да, – поежился Тол. – Такое ощущение, что в голову напихали целый мешок с маленькими гвоздями и они там прыгают в разные стороны. Это становится невыносимо.
– Мне плохо, – захныкала Красная шапочка. – Я ведь уже не играю в больную, а такое ощущение, что никому до этого нет дела.
– Вспомни какое-нибудь заклинание, – так, чтобы не слышали другие, попросил Тол Зою. – Ты же всегда в таких случаях вспоминаешь нужные заклинания.
– Не могу. Я уже ни о чем, кроме того, чтобы уйти отсюда подальше, думать не могу. Извини…
– А я же говорил, что в дороге пригожусь, вы не верили, – вдруг довольно заявил волк. – На меня, как на хищника, хоть и бывшего, этот ваш жасмин не действует. Так что давайте, грузитесь по одному, я вас отсюда на себе вынесу.
– Первыми – девочек, – успел еще вымолвить Тол, и схватился за голову, больше он ничего не мог сказать, и вообще перестал понимать, что происходит вокруг. Ему не было так плохо даже в тот день, когда температура неожиданно подскочила до 39 и пришлось вызывать «скорую помощь». Тем более, что тогда рядом были родители, а сейчас он за главного, и от него зависит здоровье его спутников. Правда, в данную минуту не только от него, но и от волка. Тот со своей задачей справился быстро, отнес по очереди друзей далеко в сторону от этой зловредной поляны, начав, конечно, с девочек. Тол потребовал, чтобы его волк перенес в последнюю очередь.
Спустя какое-то время они начали приходить в чувство. Тол, едва снова смог ощущать себя и то, что происходит вокруг, вскочил на ноги, и начал осматривать своих товарищей. Зоя также уже почти пришла в себя, Красная шапочка жалостно морщилась, но тоже, кажется, шла на поправку, даже по привычке не жаловалась на здоровье. Фродик лежал, смешно подрагивая лапками. А вольные охотники, как настоящие солдаты, уже чистили свои ружья.
– Кого-то нет, – все еще морщась от боли, – сказал Тол. – Где Горыныч?
– Он потерял сознание, а вытащить его с поляны своими силами я не могу, – с сожалением признал волк.
– А мы в этом деле тебе не помощники, – с горечью констатировал Тол. – Нам на это поле дорога закрыта.
– Придется оставить его там, – сказала подошедшая Зоя.
– Это невозможно.
– А что ты предлагаешь? Вернуться на поляну и начать все заново?
Тол замолчал. Он никак не мог согласиться с тем, что Горыныча придется оставить, хотя разумом и понимал, что другого выхода нет.
– А это не опасно? – наконец спросил он.
– Не думаю. Как только Василисе придется переключить внимание на что-то другое, магия перестанет действовать, запах жасмина улетучится, и он проснется.
– Проснется, не увидит никого из нас, и поймет, что мы его предали.
– А если останемся здесь – значит, сохранили дружбу?
Тол в растерянности пожал плечами.
Подошла Красная шапочка.
– Надо идти. Обязательно надо идти, а с Горынычем действительно ничего уже не поделаешь. Если вы не против, я с ним останусь. Посижу вот здесь, в сторонке, пока он не придет в себя. А когда очнется, все ему расскажу.
– Но ведь здесь страшно! – изумился Тол.
– Страшно, – согласилась Красная шапочка.
– И скучно.
– Скучно. Но я все равно останусь. Ведь кому-то надо остаться.
– А нам надо идти дальше, – крикнули с другого конца поляны вольные охотники. – Время дорого. Неизвестно еще что ждет впереди, а до захода солнца хочешь – не хочешь, надо преодолеть большую часть пути.
Тол тяжело вздохнул. Ему пришлось принимать нелегкое решение.
– есть такая поговорка: один за всех и все за одного, – наконец сказал он. – Недавно мы были один за всех, а теперь все будем стараться за одного – Горыныча, который остался на поляне. Чем быстрее мы победим, тем быстрее он придет в себя. Значит, все дело в нас, а не в нем. – И, обращаясь к Красной шапочке, добавил. – Не скучай. Мы быстро.
– Надеюсь, что быстро. А то я здесь со страха помру, – улыбнулась она.
Потрепав на прощание волка по загривку, Шапочка скомандовала:
– А теперь вперед! Шагом марш!
Путь однако оказался не таким простым, как казалось.
Уже через полчаса впереди послышался странный грохот.
– Это еще что такое? – удивился Тол.
Все остановились.
– На колобков не похоже, – сказали охотники.
– Да и не будет Василиса два раза подряд один и тот же прием использовать, – согласилась с ними Зоя. – У нее фантазия богатая, наверняка, еще что-то придумала.
– Узнать бы что, – растерянно сказал Тол, не зная что предпринять – то ли затаиться, и узнать причину грохота, то ли смело идти навстречу новым опасностям.
Опять стало тихо..
– Ну так и есть, – наконец с тревогой в голосе сказал Джерри.
– Думаешь? – понимающе переспросил Том.
– А ты прислушайся.
– Да что происходит? – заволновалась Зоя. – Ума не приложу, откуда взялся весь этот страшный грохот. А ведь вы, похоже, обо всем догадались.
– Тут и думать не надо, – ответили вольные охотники. – Это чайники.
– Какие еще чайники? – удивился Тол.
– Обычные: железные, фарфоровые, стеклянные, даже, наверное, и электрические.
– Самые умелые воины в наших краях, – добавил Том. – Нет таких искусств на свете, в которых бы они ни были сильны.
– И что, победить их нельзя?
– До сих никому еще не удавалось.
– Это вам не колобки, – погрозил неизвестно кому пальцем Том. – командует ими огромный Титан, за связь отвечают электровеники, а пленников допрашивают какие-то тостеры. Говорят, делают это настолько горячо, что еще никто не смог устоять и не выдать военной тайны.
– Как назло я действительно не помню ни одного заклинания, хотя что-то было такое против этих чайников, – с горечью сказала Зоя.
– Зато нам не надо беречь военную тайну, – утешил ее Тол. – Потому что все наши тайны и так хорошо известны – мы идем биться с Василисой, а других тайн и целей у нас нет.
Грохот тем временем приближался, и становился с каждой минутой все громче – как будто впереди двигалась не какая-то посуда, а отряд самых настоящих рыцарей. Закованных в латы.
– А вы уверены, что это именно чайники? – вполголоса спросил Тол.
– Мы ж охотники, мы любой звук в лесу должны понимать.
– Да-а-а, ребята, тут нам водичка не поможет, – проворчал Фродик. – Они сами кого хочешь кипятком обольют.
– Но нельзя же вот так просто сложить руки и ждать, когда тебя затопчут неизвестно кто. Должен быть какой-то выход, – с надеждой посмотрел на своих спутников Тол.
Охотники переглянулись.
– Тут такое дело… – сказал Джерри, и замолчал.
– Короче, пошли мы… – продолжил вместо него Том.
– Куда это пошли? – не в силах была поверить услышанному Зоя.
– Как куда? В сторонку куда-нибудь.
– Попробуем мы их увести за собой, – добавил Джерри. – Чайники они хоть умеют много, и воины отважные, что уж говорить, а соображают с трудом.
– Туповаты, в общем, – пояснил Том.
– Пока до них докатит, что не за теми охоту ведут, надеюсь, уже поздно будет.
– Но ведь это опасно, – сказала Зоя.
– Вот потому мы и идем вдвоем, чтобы никого больше не подвергать опасности. В конце концов, мы ведь теперь не просто вольные охотники, а вольнонаемные солдаты, и должны исполнить свой солдатский долг.
– Не вдвоем, а втроем, – поправил волк. – Я тоже с вами пойду. – Мало ли что приключится, ранят кого, или ногу подвернете, я помогу перебраться на безопасное расстояние. Да и в бою стою десяти, хоть даже и с чайниками, сами увидите.
Охотники опять переглянулись.
– Втроем, так втроем, – наконец сказал Джерри.
– Один за всех! – воскликнул Том.
– И все за одного! – продолжили волк и Джерри.
– Удачи вам! – оглянувшись, прежде чем уйти. Сказали охотники и волк. – Путь к Василисе открыт. Здесь она где-то затаилась. Но теперь уже все зависит от вас. 
– А мы пошли, – добавил Джерри.
С этими словами волк сорвался с места и помчался навстречу гремящим чайникам.
– Будет уводить их к болотам, – быстро перекинулись словами вольные охотники и тоже исчезли.
Зоя, Фродик и Тол с грустью посмотрели им вслед. На глазах Зои стояли слезы, да и Тол готов был вот-вот разреветься.
– А еще говорят, что в наших местах нет настоящей дружбы, – сказала Зоя.

Глава 25
Последняя схватка

Путь к Василисе тем временем был открыт. Фродик привычно бежал впереди, то и дело ныряя в кусты, высматривая нет ли какой опасности, но очень скоро он вернулся насовсем к Толу и шустро взобрался по нему на плечо.
– Как дома, – улыбнулся Тол.
– Однако это неспроста. – сказала Зоя. – Наверняка мы приближаемся к Василисе.
– Нет у нее больше ни колобков, ни чайников, – попробовал успокоить ее Тол.
– У нее еще есть какие-то задумки, – ответила Зоя, – точно тебе говорю, не могут не быть. Не колдовством, так еще каким-нибудь коварством будет на нас воздействовать.
Как ни ожидали они рано или поздно встретиться с Василисой и не торопились ей навстречу, а когда она вдруг оказалась на их пути, опешили и остановились. Да и  было от чего – Василиса явилась расфуфыренная как самоварная кукла – в кокошнике и длинном, до пят, платье. Увидев Тола с Зоей, она гостеприимно раскинула в стороны руки:
– Какая встреча! А я уж вас заждалась! Сколько можно?
– Ври больше, – не скрывая своей недружелюбности, – ответил Тол.
– Нехорошо, мальчик, со старшими так разговаривать. Чему тебя в школе учили?
– Меня в школе много чему учили.
– И старшим хамить?
– Вы сами начали, – возмутилась Зоя.
– А ты вообще помолчи, ренегатка! Пригрела я себе змею на груди! Чуть что она хвостом вертанула и сбежала с первым встречным.
– Что вы такое говорите? Нет у меня никакого хвоста.
– Ну нет, так будет. Пошли, что ль, раз явились, гости дорогие?
– Куда? – не понял Тол.
– Тащить корову из пруда, – достаточно грубо ответила Василиса. – Кащеюшку, конечно, проведать. Небось, думаете злая Василиса друга вашего верного к себе в плен взяла, всякие гадости заставляет делать, а самого голодом морит? А я вот, верите, с тех пор как он у меня, а вы исчезли, ни одного желания еще не использовала, – всхлипнула она. – Ни одного! Все о вас, горемычных, думаете. Бегаете по лесам-то, а там зверье одно кругом. Волки! Они знаете как Красных шапочек-то едят? Аж за ушами трещит. О чем это я? Ах да. Про Кащея. Вот сами ступайте и спросите у него – кто кого эксплуатировал: я его или он меня. И зверушку свою с собой возьмите, нечего ей одной по кустам шариться. Пусть тоже свой вопрос задаст. Накопилось, небось, у вас вопросов-то ко мне. По глазам вижу, что накопилось….
Фродик – удивительное дело – никак не прореагировал на обидное слово «зверушка», как сидел на плече Тола, так и сидел.
– Идете или нет? А то сбегу сейчас, будете потом за мной по всей округе гоняться, басни сочинять, какая я вредная и злокозненная, и как встречи с вами избегаю. Кащей-то по вам ой как соскучился, недавнол аж мне жаловался. А я ему говорю: что ж, пойду приведу тебе твоих друзей сердечных.
На последней фразе Тол сломался.
– Пойдем, что ли? – нерешительно посмотрел он на Зою.
– А пойдем, – легко согласилась та.
По дороге Василиса все развлекала их всякими прибаутками да дурацкими стишками. Уболтала так, что Тол на время забыл о своей подозрительности и даже несколько раз улыбнулся. Зоя же вроде бы тоже улыбалась, но по тому, как крепко она сжимала всю дорогу его ладонь, Тол чувствовал, что она напряжена, и изо всех сил старается сохранять спокойствие.
Оказалось, Василиса раскинула палаточный лагерь неподалеку. Здесь, так же, как у нее во дворе, шла постоянная бестолковая работа – куда-то носили бревна, пилили дрова и постоянно стучали топоры. Лагерь, впрочем, был он не большой и не маленький. Учитывая грандиозность замысла, скорее все же маленький – просто из-за постоянного хождения туда-сюда разного народу казалось, что он густонаселен. Поймав удивленный взгляд Тола, Василиса тут же пояснила:
– Да мне и не нужен никто. Кащеюшка, да вы оба. Зверушку вашу пинком под зад отсюда отправлю, а вы ой как пригодитесь.
– Мы тебе слова никакого не давали на сотрудничество, – гордо заявил Тол.
– Ой-ей-ей, нужны мне ваши слова. Я допреж вас наколдовала, что тот, кто по моему приглашению в лагерь придет, тот будет мне беспрекословно подчиняться. А кто ко мне в лагерь только что пришел? Вы и пришли. Извольте исполнять колдовство. Неопределившаяся-то твоя, небось, не сообразила, что еще и такое колдовство бывает. Вот что значит учиться чему-нибудь и как-нибудь. Не бери с нее пример ни за что, она тебя только плохому научит.
Тол хотел было возразить и сказать. что Зоя – самая лучшая и умная на свете девочка и вдруг почувствовал, что не может и языком пошевелить.
– Зачем? – только и смог выдавить он из себя.
– Извини, голубчик, по-другому не могла, – захихикала Василиса. – Мне до тебя как такового дела никакого нет, но в твоем присутствии мне сподручнее с хранителем переговоры вести. Все посговорчивее будет, черт упрямый.
– Я опять в плену? – выдавил из себя Тол.
– Я бы сказала – ты, наконец, на своем месте, – еще более гадко улыбнулась Василиса.
– Но если вам нужен только я, может, вы отпустите моих друзей?
– Тебе ж сказали – зверушка мне твоя не нужна, а к этой противной девчонке у меня свои счеты. Она у меня попляшет.   
Василиса хлопнула в ладоши и появился некий плюгавенький мужичок.
«Наверное, это и есть тот самый Василиск», – подумал Тол.
– Приведи-ка сюда друга нашего сердечного, – скомандовала Василиса.
Вскоре перед пленниками оказался Кащей. Он вначале явно обрадовался, увидев Тола, но, поняв, что тот тоже в плену сразу же погрустнел.
– Скажи им, что тебя никто не неволил, и ты всю жизнь мечтал мне помогать в моих стратегических замыслах, – приказала Василиса.
– Да, – односложно ответил Кащей.
– Скажи как надо, – заупрямилась Василиса. – Полным предложением, что ты как на экзамене.
– Мне действительно приятно, что я могу помочь такой замечательной правительнице всех миров и галактик, – покорно согласился Кащей.
Поднялся легкий ветерок.
Тол загрустил. Эх, совсем сломала Кащеюшку коварная судьба в лице этой вот потенциальной владычицы мира.  Хорошее, кстати. слово – потенциальной. Жаль, сейчас было совсем не до красивых слов.
– Останешься здесь, – обернулась к Зое Василиса. – Будешь смотреть за порядком. Это-то тебе можно поручить? Не сбежишь? А мы сейчас пойдем обо всем договариваться с Хранителем. Небось, внучка под удар не будет подставлять.
И опять зловеще рассмеялась.
Ветер усилился, и по еще недавно чистому небу вдруг побежали небольшие тучки.
– Я не хочу вам помогать, – сказала Зоя.
– Конечно, не хочешь, – рассмеялась Василиса. – Как только ты вспомнишь хоть одно заклинание в мою пользу твой выбор будет сделан, и ты навеки останешься злой колдуньей. Будешь наводить страх на всех живущих и заставлять трепетать еще не родившихся. Разве не это истинное предназначение избранных? Ты – Избранная. Тебе пора это понять. Таких мальчиков по ту сторону речки – не сосчитать. А таких как ты – единицы. А может даже ты одна и есть во всем мире. Надо только распахнуть свою душу, и обнять ею весь мир, и тогда он покорится тебе. С моей помощью, конечно, – вдруг спохватилась Василиса.
– Она не хочет, – крикнул Тол.
Его уже было плохо слышно, потому что кругом завывал ветер, облака переросли в свинцовые тучи, которые вот-вот грозили разразиться страшным ливнем и вдобавок ко всему невесть откуда налетели целые стаи черных как смоль воронов. Они усыпали все деревья в округе, а те, кому не хватило веток, просто вальяжно разгуливали по земле или кружили в небе и беспрестанно каркали. Сквозь всю эту какофонию пробивались только два голоса – Василисы и Зои. Но вдруг послышался крик Кащея.
– Прости меня, Анатолий Степанович! Я не хотел никому зла. Нелегкая попутала. 
– Не у того прощения просишь! – вдруг крикнула Зоя. – Проси у нее. Я вспомнила! Прости – это же волшебное слово, которому подвластно все на свете.
Василиса расхохоталась еще громче.
Ветер грозил вот-вот превратиться в бурю, по небу сверкали всполохи молний. Черные тучи воронов поднялись с насиженных мест и стали кружить у них над головами, не переставая пугать всю округу своим мерзким карканьем.
– Так проси у меня прощения! – довольно крикнула она. – Немедленно проси!
Кащей с ошалевшим видом смотрел кругом, не в силах понять, что ему делать дальше. Зоя давала, конечно, хороший совет, но эту девочку он видел впервые в жизни и это просто могла быть очередная западня.
Тол зажмурился, не желая смотреть на то, что творится кругом.
Фродик вцепился в его плечо всеми своими коготками, которые пробились до тела даже сквозь рубашку. Но Тол сейчас не чувствовал боли. Он не чувствовал ничего. Он понимал – сейчас, в этот самый момент все решится. Произойдет что-то такое ужасное, что нельзя будет потом исправить.
– Простите меня! – наконец-то решился Кащей.
– За что? – немедленно вцепилась в его слова Василиса. – За что просишь прощения?
– За то, что соврал помимо своей воли, за то, что смелости не хватило признаться в этом сразу же, за то, что своих друзей втравил в это опасное предприятие.
– Еще! – требовала Василиса.
– За то, что из-за меня им столько пришлось вытерпеть.
– Еще!!!
– За то…
– Молчи! – изо всех сил крикнула Зоя. – Теперь немедленно замолчи!
Однако Кащей уже не мог остановиться.
– За то, что вписал в эту сказку мальчика из большого мира…
– Как его зовут?! – требовательно закричала Василиса.
– Его зовут…
– Что ты делаешь!? Немедленно возьми себя в руки! – что есть мочи закричала Зоя, пытаясь перекричать шум ветра, зловещее карканье и противный хохот Василисы.
– Его зовут Тол – Анатолий Степанович, – все-таки помимо своей воли завершил Кащей.
– Ты слышишь? – обернулась Василиса к Зое, – Он сказал!
– Мы погибли, – прошептала Зоя. – Он действительно сказал.
И повернулась к Толу.
Тот, ничего не понимая, переводил взгляд с Зои на Василису, а с Василисы на Зою.
– Что происходит? – спросил он еле слышно.
Но Зоя, странное дело, его поняла.
– Мы погибли, – сказала она.
– Погибли?
– Кащей передал свое проклятье на тебя. На самом деле он был Василисе плохим помощником в том мире. Зато с тобой у нее все получится. Тем более, что Иван Елизарыч не захочет воевать с родным внуком. Такой вот замысел, который, к сожалению, я слишком поздно поняла.
– Ничего нельзя исправить?
– Нет.
Тол растерялся…
– А как же Фродик? – вдруг спросил он.
Зоя пожала плечами.
– Я даже не знаю, что будет со мной. Я не хочу превращаться в черную колдунью.
– И я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
Зоя грустно улыбнулась.
– Должен ведь быть какой-то выход?
– Ну конечно, – послышался все перебивающий хохот Василисы. – Выход всегда есть. И он там, в ста метрах отсюда, где брод через реку и граница между двумя мирами. Мы все к этому выходу сейчас направимся, за исключением противной девчонки, конечно. Ты слышишь меня, Золушка? Ты останешься здесь и будешь ждать, что я тебе прикажу после того, как стану владычицей мира!
На землю упали первые тяжелые капли дождя. Странное дело, вдруг запахло свежестью – той, которая обычно бывает после хорошей грозы.
– Я не Золушка, а Зоя.
– Это ты будешь потом вспоминать, если захочешь, кем ты могла бы стать, не случись всего этого. Но реки не бегут вспять, и песочные часы нельзя пересыпать обратно – хоть одна песчинка да потеряется. Так что не надо судить о том, чему не суждено сбыться.
– Это ведь относится и к тебе! – крикнула Зоя.
Василиса обернулась.
– Не говори ерунды! Остаешься здесь за старшую и цени доверие.
Но, видно, что-то она прочитала в глазах Зои, и вдруг, это стало видно всем, забеспокоилась.
– Ты что задумала, противная девчонка? Ты знаешь, что это смерть нам обоим?!
– Знаю! – крикнула Зоя и вскинула вверх руки.
Над землей неслись слова заклинания, ни одно из которых Тол, как ни старался, не смог потом вспомнить. Дул ветер, который трепал волосы Зои, и делал ее лицо каким-то особенно красивым. «Она очень красивая и необычная девочка», – с гордостью думал Тол, глядя на Зою. Лицо Василисы перекосилось от злобы, но сделать она ничего не могла, лишь, схватившись за голову, молча смотрела на Зою.
А потом опять сверкнула молния и ударил такой гром, что все присутствующие решили, что действительно пришла вселенская катастрофа.
Но после этого неожиданно стало тихо.

Глава 26
Опять у дедушки

Стаи воронов как прилетели неизвестно откуда, так и улетели неведомо куда. И вообще вдруг на поляне практически никого не осталось. Бродил как неприкаянный плюгавый мужичок, затравленно озираясь по сторонам, сидел на бугорке Кащей, горестно взявшись за голову, и в нескольких шагах от Тола безжизненно лежала Зоя. Василисы нигде не было видно. Так же как бесследно исчезли все следы ее палаточного лагеря.
Тол совершенно растерянно смотрел на лежавшую без движения Зою, и совершенно не знал, что делать. У него вообще еще не было в жизни опыта, чтобы надо было приводить в чувство кого-то из близких ему людей. Фродик изо всех сил прижался к Толу, и тоже не говорил ни слова. 
Земля неожиданно вздрогнула.
Тол обернулся.
Ну конечно, это прилетел Горыныч, на которого перестал действовать Василисин жасмин. С него тут же спрыгнула на землю Красная шапочка.
– Ур-р-р-ра-а-а-а!!! – восторженно закричала она. – Гол! Наши победили!
– Победили, да не совсем, – вздохнул уже справившийся со слезами Тол.
– Никак без нас управились? – спросила тем временем первая голова.
– Молодцы! – добавила вторая.
– А нас что-то сморило, – пошла оправдываться третья.
Тол посмотрел на Горыныча, на Шапочку, но, боясь разрыдаться, ничего не стал говорить и лишь показал рукой на лежавшую Зою. Горыныч вразвалочку подошел к ней, осмотрел свысока и горестно сложил крылья.
– Тут мы бессильны, – сказал он хором. – Здесь даже колдовство не поможет.
На поляну выбежал запыхавшийся волк,
– А что с ней? – спросила Красная шапочка, даже не обратив внимания на появившегося наконец ее дорогого товарища.
Тол пожал плечами.
– Хорошо, если просто обморок или спит.
– Да нет, – сказал обнюхавший Зою с головы до ног волк. – Похоже, она умерла.
– Умерла? – не мог поверить Тол.
– Ну или почти умерла. Во всяком случае той Зои, которую мы  знали, уже точно не будет. Я так понимаю, она вспомнила нужное заклинание, и тем самым спасла всех, кроме себя.
– Примерно так, – согласился Тол.
Наконец вернулись и вольные охотники. Они тоже посмотрели на Зою, потом на всех окружающих и ничего спрашивать не стали – все было ясно без слов.
– Так бывает, – вздохнул Джерри. – Иногда для того, чтобы спасти всех остальных кому-то приходится жертвовать жизнью.
– Но почему Зоя, почему не я?! – Тол, казалось, опять готов был разрыдаться.
– Потому что твое предназначение было спасти оба наших мира, а ее – поставить в этом приключении последнюю точку.
Тол сделал несколько шагов и в отчаянии опустился на бугор рядом с Кащеем, так же, как он, схватившись за голову. Потом вдруг ему пришла в голову шальная идея, и он с нескрываемой надеждой посмотрел на всех остальных.
– Но ведь во всех сказках есть живая и мертвая вода. Что если мы сейчас пойдем искать источник?
– Бесполезно, – ответил Том. – На вид живую от мертвой воды не всякий знаток отличит, для этого надо быть такой ведуньей, как Зоя.
– А напутаешь, еще хуже может выйти, – добавил Джерри.
– Да и оживишь, что толку, – горестно сказал сидевший рядом Кащей. – Это вчера она была неопределившаяся, а теперь она однозначно черная колдунья.
– Пусть так, – не сдавался Тол. – Пусть будет черная, зеленая, серо-буро-козявчатая, но она должна жить дальше! Разве вы этого не понимаете?
Все горестно потупили взоры.
– Это… – нерешительно произнесла первая голова. – Твоя миссия окончена, прощаться надо.
– Прощаться? А как же Зоя?
– Мы уж сами здесь решим, ты иди, – сказали вольные охотники. – Твой срок в этом мире истек, и тебе нельзя больше задерживаться. На самом деле нельзя. А с Зоей может быть еще и встретишься. Всякое в жизни бывает.
– С какой Зоей? – нерешительно спросил Тол. – С черной колдуньей?
– С какой-нибудь да встретишься, – ответил за всех волк. – Ты пойми, сказки бывают и с грустным финалом. Тебе попалась именно такая.
Тол горестно посмотрел на своих друзей, с которыми столько пережил за последнее время, и, не разбирая дороги, медленно побрел к броду. На его плече сидел верный друг Фродик. Тол  почему-то думал, что на том берегу его будет ждать Иван Елизарыч или хотя бы пес Бармалей. Но нет, никто не встречал отважных героев, из-за которых погибла замечательная девочка Зоя. Правда, когда Тол открыл дверь в избу, сразу же почувствовал потрясающий запах домашнего обеда. И тут же навстречу Толу вышел Иван Елизарыч.
– А мы-то тебя только через час ждали, – несказанно обрадовался он.
– Дедушка! – в свою очередь обрадовался Тол. – Как же давно я тебя не видел!
Тут и Бармалей набежал, принялся облизывать всех подряд – дедушку, Тола и даже Фродика. Тол было удивился, что ворчливый Фродик в ответ на такие нежности ни разу ничего не сказал, а потом вдруг вспомнил, что сказка кончилась, и Фродик теперь опять будет нем как рыба. Естественно, сразу же вспомнилась Зоя, и настроение упало окончательно.
Дедушка, заметив перемену на лице внука, не стал ничего расспрашивать, а тут же усадил за стол, и только после обеда стал допытываться, что же все-таки происходило с Толом в Наоборотии. Вернее, он назвал этот мир как-то по другому, но Тол для себя уже решил именовать его именно так, и к другому названию прислушиваться не стал.
Пришлось рассказать все – сначала про мышь-обманщицу, вероломного царевича, Кащея с Горынычем, Красную шапочку. Когда дошла очередь до отражения атаки колобков дедушка смеялся как ребенок, так что в конце концов и самому Толу стало смешно. Ну а потом и до развязки дело дошло.
– Да-а-а, – сказал дедушка, – жалко девочку-то.
– Разве этими словами можно высказать все, что я сейчас думаю? – горестно признался Тол. – Мне ее так не хватает.
– Ты, знаешь, ложись-ка поспи. – неожиданно предложил Иван Елизарыч. – Утро-то оно вечера мудренее. А ты столько пережил, тебе надо силы-то восстанавливать.
– И то верно, – согласился Тол. – Сейчас, только умоюсь с дороги.
Он сам, без дополнительных напоминаний, отправился к колодцу, сполоснулся до пояса холодной водой и только потом пошел на сеновал. Дедушка сказал, что после дальней дороги лучше всего отдыхается на свежем воздухе и под аромат настоящего сена. Иван Елизарыч был уже здесь, и поправлял подушку, на которой должен был спать Тол.
– Засыпайка-то не нужна теперь? – озорно подмигнул он внуку.
– Не нужна, – также улыбнулся тот. – А скажи, дедушка, как думаешь, что стало с моими спутниками?
– Я же хранитель, поэтому и предполагать не буду, и так все знаю. Кащей на Горыныче вернулся к себе домой, сделал какие надо выводы на будущее, чтобы впредь не попадаться. Красная шапочка вернулась к бабушке, и заживут они мирно и счастливо.
– А волк?
– И волк вместе с ними. Будет их охранять, а они его холить и лелеять.
– А вольные охотники?
– На то они и вольные. Я так думаю, подадутся в какую-нибудь другую сказку. А то и свою охотничью историю сочинят – охотники да рыболовы большие на это мастера. Так распишут, мало какому сказочнику подобное в голову придет.
– Еще вопрос можно?
– Про Зою? Я не могу тебе на него ответить.
– Ну тогда про меня. Откуда ты узнал, что я сумею справиться со своим заданием?
– Ну, прежде всего, я тебе никакого задания, если помнишь, не давал. В том-то и дело, что ты должен был проявить самостоятельность и суметь справиться с трудностями без посторонней помощи. Помнишь, я к соседке твоей заходил? Вот про это я с ней и советовался. Конечно, можно было и у родителей спросить, но, во-первых, родителям свойственно идеализировать своих детей, а во-вторых, зачем их лишний раз тревожить? Зная твою маму, могу предположить, что она бы себе столько кошмаров напридумала, что ни за какие коврижки не отпустила бы тебя со мной.
– Это точно, – согласился Тол.
– И потом я ведь тоже за тобой наблюдал. Ты мальчик умный, но нерешительный. Тебе нужен был толчок, чтобы ты начал проявлять свою самостоятельность. Вот как с футболом. Так что во всех отношениях ты был самой подходящей кандидатурой. А самое главное – справиться со всем мог лишь тот, кто искренне верил в происходящее. Потому что разубеждать или убеждать кого-то, сам понимаешь, времени уже не было. В общем, давай отдыхай. А то мама посмотрит на тебя, и не узнает – скажет, совсем ее сына здесь в лесу уморили, и больше сюда не отпустит.
Рядом с Толом уютно примостился Фродик, присутствие друга окончательно успокоило, и он заснул крепким беспробудным сном без всяких сновидений. Именно таким сном и полагается спать настоящим богатырям, справившимся с тяжелой задачей. Проснулся Тол от того, что солнечный лучик стал отчаянно бить в глаза. Он попытался перевернуться на другой бок, но настырный лучик каким-то хитрым макаром тоже извернулся, и зашел с другой стороны. Тол прикрылся ладонью, но так лежать стало совсем неудобно и он против своей воли открыл глаза.
Открыл, и тут же опять зажмурился. Ущипнул себя за руку, и опять раскрыл глаза. Нет, это был не обман зрения. Перед ним сидела девочка неописуемой красоты. И эта девочка была Золушка, то есть Зоя. Та самая Зоя, которую он уже не чаял видеть в живых.
– Ну ты и соня, – засмеялась она. – Скоро вторые сутки пойдут, как ты спишь.
– Ты как здесь оказалась? – удивленно спросил Тол.
– Так же, как и ты. С помощью Иван Елизарыча.
– То есть?
– Он, пока ты спал, сходил на тот берег, взял меня на руки и просто перенес в этот мир.
– Как же я сам не догадался этого сделать? – схватился за голову Тол. – Ну я дура-а-ак…
– Да нет, ты бы не смог. По нашим законам обычный человек это не может сделать, только Хранитель – такой, как твой дедушка. Но не это главное.
– А что?
– То, что там я стала злой колдуньей. А здесь буду…
– Доброй феей?
Зоя расхохоталась.
– Какой ты все-таки мальчишка! В этом мире нет места сказкам. Я здесь буду просто обычной девочкой.
Тол улыбнулся.
– Это все враки. Ты всегда будешь самой прекрасной и самой необыкновенной. Это я тебе говорю: Тол – победитель Василисы и Василиска.
Зоя засмеялась.
– А вот рыцарским романам в этом мире хоть маленький уголок, да имеется. Будешь моим рыцарем по имени Тол – победитель Василисы и Василиска.
– Нет, оно будет выбито у меня на щите. А зови меня, пожалуйста, как обычно. Мне так больше нравится.
В глаза опять ударил солнечный зайчик. Но уже не от зеркальца, которое Зоя по-прежнему держала в ладони, а от самого настоящего солнца, которое взлетело уже высоко-высоко, и один из его лучиков проник сквозь крышу, и добрался до Тола.
– А что же мы тогда здесь сидим? – вдруг спросил он. – Ты ведь еще не была в нашем мире?
– Нет.
– И не видела настоящий не сказочный мир, где есть место настоящей дружбе?
– Ну, вообще-то дружить теперь умеют и у нас… Хотя ты прав, с вашим миром я еще совсем не знакома.
– Ну так айда! Ты увидишь, он не менее чудесен, чем ваш.
Тол и Зоя, как и полагается настоящим героям, взявшись за руки, тут же убежали куда-то в лес. Рядом с ними заливисто лаял Бармалей, а на плече Тола сидел, вцепившись в рубаху всеми четырьмя лапами, молчаливый теперь Фродик.
Хранитель Иван Елизарыч сидел на завалинке перед домом и хитро улыбался.