На вершинах гор - снеговые шапки. За горами степь. Хоть Мёрлин и говорил, что весной она красива, так то весной, а сейчас.. море жухлой травы и больше ничего! Изредка блеснёт озеро, но вода в нём солоноватая на вкус.
И бурунчики волн от ветра.. Ветра в степи такие, что уши закладывает, когда летишь. Летать на ветру Фильси не нравилось, но он летал. Как же иначе? Лечил скот, чтобы спасти от голода людей. Уже никому из эльфов такая работа не казалась унизительной. Эльфов ждали.
Их помощь принимали с благодарностью: без них люди, которые стали целителями, будучи возвращёнными к жизни Мёрлином на полях жестоких битв, вряд ли справились бы. И радостно было Фильси ощущать себя причастным к большому делу.
Но была и ещё одна причина для радости: в эту осень он заметно подрос и окреп. А когда отряд вернулся домой.. Фильси смог, наконец, посмотреться в зеркало и увидел у себя тёмную полоску над верхней губой.
- Мужаешь, отрок! - хмыкнул Мёрлин. И отправился в кузнечный цех "выгонять дурь из башки". Близость Саны будила в нём известные инстинкты..
Туда Фильси ходить не любил. Смотреть, как Мастер орудует молотом, было не то чтобы неинтересно, а.. страшновато. Иное дело - библиотека, пышно именуемая у эльфов Хранилищем Мудрости Древних. Сей осколок прошлого наряду с великолепной лабораторией чаще всего посещался именно целителями. В Хранилище всем заправляла Мудрейшая. Скрипели перьями писцы, а она переводила с древнего языка..
И язык, на котором Мудрейшая разговаривала с Мастером, Фильси сперва принял за древний, но потом понял, что ошибся. Язык Древних он немного знал. Звуки же этого языка казались мальчику смешными и непонятными. И очень напоминали словечки, временами слетавшие с уст Мастера. Выходит, это его родной язык? Но откуда его знает Мудрейшая?!
Знал бы Фильси, каким способом освоила Мудрейшая чужую речь, он бы удивился ещё больше. Сейчас она не упускала случая поупражняться в русском, а Мёрлин с удовольствием перенял у неё язык Древних. Этот язык принадлежал прошлому: книгам, теснившимся на полках, и большому, полинявшему от времени глобусу.
Когда его крутят, на всё Хранилище слышен скрип!
- Смазать бы старика, - бормочет Мёрлин, - да вот руки не доходят.. Он глядит на материк, что южнее их острова, и хмурится. Он всегда хмурится, если речь заходит о материке.
- Ты собираешься туда? - спрашивает Мудрейшая.
Мёрлин пожимает плечами:
- Да, но не сейчас. Сейчас меня беспокоят эльфийские дела.. И после недолгого молчания признаётся:
- Никак не могу найти общего языка с Аттаилем.
_
Это началось сразу после возвращения Мёрлина с юга. Утром он зашёл на стрельбище.. Над котловиной всходило солнце. С двух сторон ограниченная холмами впадина в восточной части гряды неглубока, дно имеет удобное, ровное и плоское. На дне во множестве стоят мишени: щиты с метками и просто колья, вбитые в землю.
Утром всё это было покрыто инеем. Мёрлин выбрал место, где помягче, и лёг на траву. Стал ждать. Высоко в небе парили лучники, сложно маневрируя: тройки, пятёрки, десятки, повинуясь команде, кружились и разлетались группами далеко в стороны... в мгновение ока опять собирались в геометрически правильную фигуру, чтобы через секунду вновь рассыпаться на тройки, пятёрки, десятки.
Зрелище было увлекательное и, виденное уже не раз, никогда не теряло прелесть новизны. Вот ближайшие две тройки рванулись на цель и - деревянный обрубок подобен стал спине дикобраза, ощетинившись стрелами. Мёрлин рассмеялся и захлопал в ладоши.. К колышку спешат ученики воинов - очистить мишень для следующего налёта.
В их кожаной толпе яркий плащ Фильси мелькает крылом экзотической бабочки. Допущенный в эту замкнутую среду благодаря статусу патрона, Фильси всегда был рад возможности побегать и пострелять. А Мёрлину нынче стрелять лень...
- Прохлаждаешься? - молодой весёлый голос Эмиса. Порыв ветра - и вот он уже сам плюхнулся рядом с Мёрлином на траву.
- Ты ко мне , или..?
- Или, - подтвердил Мёрлин, выразительно кивая вверх. Эмис тоже задрал голову:
- Ну тогда жди. Мастер обучает новобранцев...
Эмис - друг, командир второго отряда, родной брат Саны и поверенный в сердечных делах Мёрлина. Круглолицый, ясноглазый весельчак Эмис всегда рад по-дружески услужить, сделать приятное.
- Хочешь пострелять? - и протянет лук и колчан со стрелами. Вот как сейчас. Мёрлин знал: тот не отвяжется! Пришлось покинуть лежбище ради физических упражнений. А лежалось так хорошо! В отместку он превратил в дикобраза ближайший щит. А орава мальцов восхищённо ему подпевала. И Эмис вроде бы похвалил:
- Сносно стреляешь. А я уж хотел поспорить, что ты не попадёшь.
- И на что же поспорить? - заинтересовался Мёрлин. И промазал.. Эмис довольно засмеялся. Потом отобрал лук, заставил сесть.
- А на третий обет, - сказал, таинственно понизив голос и заговорщицки подмигивая. - Дай, думаю, пособлю нарушить. Мёрлин омрачился:
- Шутишь, брат.. Высокая даже разговаривать со мной не хочет.
- Вот коза! - и возведя очи к небу, оба сосредоточились на главном: как муштрует своих новобранцев Аттаиль.
Спустя час ученья закончились. Сотня опустилась на склон холма. Молодые воины возбуждённо спорили некоторое время, кто кого подвёл, потом рявкнул сотник, наводя порядок. Кое-как построившись, они заковыляли в казарму. Мёрлин, глядя на всё это, только посмеивался добродушно. А Эмису было неловко: от выучки не осталось и следа.
- Так то на земле! - утешал его Мёрлин, с сожалением озирая пустое небо. Нет, не пустое. В бездонной синеве одиноко парила фигура эльфа.
- Смотри! - крикнул Эмис. Одинокий летун сложил крылья и камнем рванулся к земле. Он стремительно увеличи вался в размерах.
Мёрлин вскочил, но Эмис удержал его за руку.
- Смотри...
Возле самой земли, так по крайней мере казалось, воздушный акробат задержал падение. Вздулись жилы, мелькнули крылья, алые на просвет от кровеносных сосудов... И вот он скользит на ветряной струе, как лыжник с горки. А на только что пустой мишени гудят и подрагивают три оперённых стрелы!
Бесплатный аттракцион, блин.. - смиряя сердцебиение, пробормотал Мёрлин. К подходившему Аттаилю уже спешил Эмис - сияющие глаза на восторженном лице. "Ага, вот, значит, как..." - подумал Мёрлин, проглотив ругательство. И с должным энтузиазмом выставил большой палец:
- Во!
Аттаиль подошёл, снял шлем и коротко поприветствовал Кайсара. По нему не было заметно, рад он восторгам публики или не рад. Суровое лицо Мастера воинов редко посещала улыбка. Ждёт. А встал на пригорке, чтобы казаться вровень с высоким Мёрлином. Тихий вопрос:
- У тебя дело ко мне?
Не вопрос - утверждение. Словно иначе и быть не могло. Словно исключительно по великой нужде может обратиться к нему эльфийский Кайсар. "А ведь он, этот иезуит напыщенный, прав, - подумал Мёрлин. - По крайней мере, нынче.. Нуждаюсь отчаянно! Но чёрт меня побери, если я знаю, с чего начать."
Дело в чём? Природа беспокойства, которое он испытывал, требовала либо укрепить его подозрения, либо их опровергнуть. Он с недавних пор начал ощущать: что-то готовится, опасное, потому что исходит от руггов. А поскольку от руггов - жди войны. И Мёрлин пришёл к Аттаилю, чтобы убедить - его? себя? - в реальности ощущаемой опасности. Были бы у него на руках факты..
- Ругги этой осенью не добились военных успехов, так? - вслух рассуждал Мёрлин. - Так. Кстати, благодаря отрядам спасателей.
Аттаиль примиряюще поднял руку:
- Я помню, кто это предложил - объединить целителей и воинов в несколько подвижных отрядов. Ты, Кайсар. Должен признать, идея себя оправдала. - Аттаиль слегда поклонился и вопросительно взглянул на Мёрлина.
Тот решил и дальше идти путём логики.
- Ругги не добились военных успехов, а для них это.. непереносимо! И я обращаюсь к тебе, Аттаиль, и к тебе, Эмис, первейшим знатокам военного дела. Как бы вы поступили на месте руггов. Наверняка сменили бы тактику. Придумали бы что-нибудь этакое.. неожиданное. Например, попробовали нападать зимой..
- Тебе что-то известно? - резко напрягся Аттаиль.
- Нет, но..
И "первейший знаток военного дела" облегчённо вздохнул.
- Всё-таки ты чужак здесь, Мёрлин.
Приобняв Мёрлина за плечи, он обратил его лицом к оголившейся чаще на противоположном берегу озера:
- Видишь? Деревья сбрасывают листву.. зима обещает быть суровой. Ругги не решатся затевать бои, утопая в снегах.
Своего Мастера поддержал и Эмис:
- Да они зимой смирные, ругги. Сидят себе тихо в урочищах, ублажают женщин. А ещё дуют эль под баллады своих менестрелей, воспевают подвиги.
- Ну, теперь им воспевать нечего! - заметил Мёрлин. - Благодаря нам, им досталось больше позору, чем славы.
Аттаиль устал спорить.
- Хорошо. Что ты предлагаешь?
- Организовать патрулирование.
- Круглосуточное?
- Да.
Аттаиль задумался.
- Нет, это нереально, - наконец сказал он. - Крылья обморозят и ку-ку.. И потом.. воины, это тебе не целители. Кто у нас владеет искусством дальней связи? Я да Эмис, ну.. из сотников трое.
Эмис жалобно надул щёки.
- Да, дружище Мёрлин! Что же, нам пятерым летать, сопровождать патрули? Сутками летать, из месяца в месяц?
- И я бы мог летать, даже в одиночку, - пообещал Мёрлин.
- Вот и летай один, - вдруг взорвался Аттаиль. - А воинов моих не трожь!
И зашагал прочь, оскользаясь на заиндевелых камнях, прямой, колючий, неприступный. От кромки воды донеслось насмешливое:
- Если тебе нечем заняться... ну, не знаю, изучай, как другие целители, мелких тварей в лаборатории.
- Спасибо за наставления! - в тон ему отозвался Мёрлин.
Вот и поговорили. Добряк Эмис остался утешать Мёрлина. Его жизнерадостная натура органически не принимала ссор.
- Мастер сердит на тебя, - объяснял ему Эмис. - Ты с первым отрядом почти не летаешь, всё со мной да со мной. Мастеру это обидно.
- А тебе? - невольно улыбнулся Мёрлин.
Эмис важно надул щёки:
- Мне нет! - и сам засмеялся, сверкая белыми зубами. - Ты же знаешь, как я тебя люблю!
Но погрустнел на минуту:
- Вот и Мастера я люблю..
Размолвка с Аттаилем кое-чему научила Мёрлина. "Не пытайся убедить другого в том, в чём сам не убеждён," - сказал он себе. И отправился к.. руггам.