Милицейская служба сродни армейской тем, что в любое время суток надо быть готовым к действию. Единственная разница в том, что армия не дает времени на раздумье и на выбор между «можно» и «надо». В армии есть только принцип «надо», доведенный до автоматизма.
Но есть общий полезный навык – постоянно отсчитывать время в секундах, минутах и часах. Шаканов так и жил. Хотя порой и хотелось расслабиться, отключиться от повседневности.
В это утро как будто бы не ожидалось ничего экстренного, и Кондрат Кондратьевич по давней привычке встал рано и собирался на службу, чтобы уделить хотя бы час тому труднейшему делу, которым вот уже пятый месяц был занят и он, и весь горрайотдел.
Дело было срочным: разыскивался насильник, надругавшийся над одиннадцатью малолетними девочками. Это дело держало в напряжении всех – и милиционеров, и жителей Ермака.
Задача была «зубодробительная»: подонок хорошо конспирировался и, казалось, был неуловим, потому что не оставлял следов и улик. Нужно было в сотый раз перечитать показания всех потерпевших и извлечь из них хотя бы самую маленькую зацепку.
Жена уже хлопотала на кухне – грела чайник, подложила в тарелку свежих баурсаков и позвала завтракать. Шаканов направился в кухню. И тут как-то особенно зазвонил телефон. «Опять…», - поморщился Шаканов, но заглушил в себе некоторое недовольство. Чутьё подсказывало – звонок был связан с делом о насильнике.
Брать трубку не хотелось, но рука против воли сама потянулась к ней. Часы на руке показывали половину седьмого. Хорошо, что не полтретьего. Спасибо, что хоть в этот раз дали поспать… И так заснуть удалось часа в два…
Звонили из дежурной части по городу Ермаку:
- Поручено доложить вам, товарищ Шаканов. В туалете автостанции обнаружен труп девочки. Возраст приблизительно 6-7 лет. Оперативная группа выехала на место. За вами отправлена машина.
И без того серый рассвет показался сумеречным. На душе стало погано. Много повидал опытный инспектор угро, но такие случаи всегда отзывались болезненно.
- Что? Снова? – сочувственно спросила она.
Шаканов со скорбным выражением на лице посмотрел на жену и только кивнул.
- Да, карагым. У этой сволочи опять поднялась рука на невинного ребёнка.
На сборы хватило минуты. Жена успела сунуть ему в руку свёрток с баурсаками и карамельками. Выйдя из дома, он сел в ожидавшую его «Волгу». Водитель молча тронул с места, и машина понеслась по центральной улице Ермака.
Пока ехали к автостанции, Шаканову вспомнилось недавнее. В начале (в феврале) 1973 года он был начальником третьего городского отделения милиции Павлодара, и его вызвал к себе начальник областного УВД Дюсенов.
- Товарищ генерал-майор, майор милиции Шаканов, - начал было рапортовать он.
- Отставить церемонии, не на параде, - прервал его Марат Дюсенович и отложил бумаги. - Садись, Времени мало, будем кратки. Принято решение направить тебя, Кондрат Кондратьевич, на новый участок работы и на новую должность. Вот приказ, назначаю тебя заместителем начальника Ермаковского горрайотдела по оперативной работе. Он сам запросил именно тебя, учитывая твой опыт работы. Обстановка тебе известна, не лучше, чем в микрорайоне МДС. Два дня тебе на передачу дел, с первого марта приступай. Надо помочь товарищам навести в Ермаке и районе порядок. Думаю, что ты справишься.
Шаканов молча расписался на приказе и козырнул. Армейская выучка и тут сказалась в нём: Шаканов принял своё назначение, не рассуждая, как любой солдат правопорядка, каковым он всегда считал себя. До него доходили разговоры о его новом назначении. Но он не ожидал, что это будет так скоро.
Дюсенов тепло посмотрел на своего «протеже». Хороша протекция – бросать младшего сослуживца чуть ли не в пекло.
- Как ты знаешь, в Ермак наехало много новосёлов, среди которых немало криминального контингента, строившего ГРЭС и ферросплавный завод. Много условников, вольнопоселенцев. Понадобился твой опыт, поскольку ты работал в угрозыске, получил навык руководства оперативной работой. А это хорошая практика. Да пора тебе расти дальше, четырнадцать лет, как-никак, отдал делу.
Когда водитель остановил «Волгу» около автостанции, Шаканов оторвался от воспоминаний. Выйдя из машины, он задел ботинком край белёного бордюра, но не обратил на это внимания, поглощённый обстоятельствами нового происшествия.
Подъехал городской прокурор, и, вылезая из машины, тоже задел ботинком бордюр. Поприветствовав друг друга, он и Шаканов направились к оперативникам, которые обследовали место происшествия. Один из них оторвался от осмотра и доложил:
- Двое мужчин ожидали рейсовый автобус, обнаружили рано утром труп девочки 6-7 лет в туалете. Вон они курят.
Мужчины нервно затягивались, ломали сигареты и снова закуривали. Шаканов представился и задал вопросы:
- Как вы обнаружили труп девочки, в котором часу это произошло?
Мужчина в полосатой рубашке с короткими рукавами, в тёмных брюках и туфлях, был немного побойчее.
- Мы отсюда по утрам едем на работу, - хмуро ответил он. – Было шесть часов, мы зашли в туалет. Я заглянул в очко и вижу: там что-то вроде куклы. И говорю Ивану, напарнику моему: смотри, чучело, что ли? Или кукла большая? Он посмотрел туда и побелел весь, руки затряслись. Какая, говорит, кукла; глаза-то разуй пошире, это же ребенок… выскочили мы, как ошпаренные, да быстрее к телефону, звонить в милицию. Вот и всё.
Иван только кивал головой. Видно было, что он пережил большое потрясение.
- Вы его не трогайте. У него дочка такого же возраста, вот и переживает.
- Хорошо, пока никуда не отлучайтесь
Шаканов спросил судмедэксперта, который уже закончил предварительный осмотр:
- Что можете сказать?
- Такой же случай, как предыдущие одиннадцать. Только в этот раз ребёнок ещё и задушен. - ответил тот. – Причём девочка изнасилована до и после смерти.
Двенадцатая жертва… Шаканов на миг почувствовал себя бессильным и опустошённым. Насильник словно издевался. За пять с лишним месяцев, с регулярностью раз в 10-15 дней кто-то насиловал малолетних девочек. И вот теперь этот гад убил…
Шаканов и прокурор обсудили ситуацию. Разговор получился тяжёлый. Прокурор кусал губу, посматривал в землю.
- Смотри-ка, Кондрат, - крякнул он. – Ботинки как у нас разукрасились. У меня левый, у тебя правый.
На черном кожзаменителе четко выделялись ярко-белые полоски извести. На секунду Шаканову показалось, что это где-то уже видел. Мысленная картинка быстро мелькнула в памяти и тут же пропала.
Кондрат Кондратьевич поехал в отдел. От размышлений об увиденном никак не удавалось отделаться. В сердцах он стукнул кулаком по панели «Волги». Водитель удивлённо покосился на майора, но промолчал.
Как только Шаканов зашёл в свой кабинет, снова завертелось колесо неотложных дел. Об эпизоде с двенадцатой жертвой тоже надо было докладывать в областное УВД, в Алма-Ату и в Москву. Именно для работы по делам по изнасилованию несовершеннолетних был установлен прямой телефон УУР МВД Казахской ССР и ГУУР МВД СССР. И Москва, и Алма-Ата каждый день теребили звонками, интересуясь ходом расследования и спрашивая, какая практическая помощь нужна.
Спустя несколько часов он докладывал первому секретарю Ермаковского горкома партии Аркадию Степановичу Малышкину и председателю горсовета Бошаю Агимбетовичу Агимбетову. Выслушав его сообщение, первый секретарь горкома сокрушённо сказал:
- Картина неважная. Только-только успели с Лысенко разобраться, а теперь ещё какой-то маньяк завелся. - Помолчав немного, он добавил. - В городе очень неспокойно. Люди боятся по вечерам из дома выходить. Рабочие на ферросплавном готовы остановить смены из-за этих преступлений. В очередях только и говорят, что милиция даром хлеб ест. Не хватало ещё, чтобы люди вышли на демонстрацию из-за того, что ваши работники никак не могут поймать преступника или преступников. В деле Лысенко только два эпизода было, а тут уже двенадцать! Двенадцать, - с нажимом говорил Малышкин, - а это последнее ещё и с убийством. А вы ищете, ищете... – В пальцах Малышкина с хрустом сломался карандаш, и он с размаху бросил обломки на пол.
Все прятали глаза. В «верхних» инстанциях напряжение было не меньше. Досталось всем: и заместителю начальника областного УВД Ивану Леляку, и начальнику УУР МВД Казахской ССР Константину Бесперсову, и работникам областной прокуратуры Эдуарду Гращенкову и Валентину Ломаеву, - всем, кто в той или иной мере был причастен к раскрытию этих преступлений.
Ввиду серьёзности положения областное УВД сформировало бригаду. В неё включили самых опытных оперативников Вячеслава Запайщикова, Валерия Коновалова, Виктора Коваленко, Николая Бурана. На круглосуточное патрулирование направили курсантов межобластной школы милиции. Работали без отдыха. Но пока всё было безрезультатно.
Шаканов упрямо искал зацепку. Он чувствовал, что она совсем рядом, почти на виду. Помогла жена, хорошо знавшая все подробности дела, так как работала рядом, в том же горрайотделе.
- Кондрат, вы перечитайте показания пострадавших девочек. Я вот заглянула в дело, просмотрела пару страниц. Детская память выдаёт такие детали, которых взрослые часто не замечают, Кстати, там есть рисунки одной малышки.
А ведь верно! Четырехлетняя девочка, которую пьяный изверг Лысенко заманил в свою квартиру, не могла рассказывать, но зато нарисовала дом, подъезд и квартиру. И когда Лысенко задержали и предъявили на допросе рисунки, тот не стал запираться и сразу же сознался. Всё решила маленькая деталь: девочка нарисовала кошку-копилку, стоявшую на комоде, и её нашли при осмотре квартире на том же месте.
Но Лысенко был арестован в марте, и на его счету было только два изнасилования несовершеннолетних, Сидел он в КПЗ в ожидании суда. Значит, это кто-то другой или другие. Но где они или он? Шаканов чувствовал, что где-то рядом...
- Давайте ещё раз изучим документы, - сказал он коллегам, - и «свежим» глазом перечитаем показания потерпевших по делу второго насильника. Сориентируемся на детскую память и выберем мелочи, которые замечают только дети.
Оперативники снова зарылись в протоколы, а у Шаканова состоялся нелёгкий разговор с родителями Ирочки. Когда они ушли, Кондрат Кондратьевич долго молчал и смотрел перед собой. Опустив глаза в пол, он заметил белую полоску на своём ботинке и нагнулся, чтобы клочком бумаги стереть извёстку.
И вдруг словно что-то вспомнил. Из кипы папок он вытащил одну, раскрыл её, порылся и впился в один из листков. Это был простенький детский рисунок, на котором простым карандашом ребёнок изобразил маленького и большого человечков. У большого рубашка была зачерчена полосками, а ботинки закрашены так, что на них выделялись белые пятнышки.
«Бог ты мой!», - мысленно ахнул Шаканов. – «это же девочка нарисовала себя и насильника!». И распорядился срочно собрать бригаду оперативников.
Когда все собрались, Кондрат Кондратьевич сообщил:
- Коллеги, зацепка нашлась! – и показал рисунок, найденный в деле. – Как вы помните, попытка создать фоторобот не увенчалась успехом ни в одном из одиннадцати случаев. Дети давали разное словесное описание портрет преступника. Но одежда..
Листок пошёл из рук в руки. Оперативники рассматривали его и реагировали по-разному. Общим было сомнение: где же здесь зацепка?
- Ну как же вы не видите? Девочка описала одежду. Полосатая рубашка, вон даже воротник особенный, как у свитера…
- А-а, водолазка в полоску! – озарила кого-то догадка. – и черные туфли с белыми вставками! Такие продавались в местном универмаге!
- Да! Остается выяснить у продавцов, кто покупал в марте такую обувь и водолазку. И ещё раз опросить свидетелей.
Оперативники разошлись. Через два часа новые показания уже были у Шаканова на столе. Взрослые свидетели подтверждали, что практически во всех случаях неподалеку от места преступления видели молодого мужчину, на котором были черные туфли с белым клином и водолазка с черными полосками. Работники универмага смогли припомнить покупателя и дали некоторые приметы – рост, черты лица, цвет волос и глаз
Так что найти подонка – дело времени и мастерства. Оставались считанные дни. Трудность была в том, что насильник всё знал о поисках (город буквально гудел). Он видел усиленные патрули милиции на ермаковских улицах, видел, что навешиваются замки на двери подвалов, замечал, что участковые обходят дом за домом и беседуют буквально с каждым жильцом. И затаился...
Опера «пахали» ещё неделю. И нашли. В донесении кратко сообщали: «...по ул. Строительной... проживает дважды судимый Николай Макаров, приметы которого подпадают по данные работниками магазина и у которого имеются туфли с белым клином и водолазка с черными полосками.
В беседе со своим знакомым он, Николай Макаров, высказал опасение, что если его возьмут, то ему грозит «вышка». Этого знакомого тихо «взяли» на дому, нашли у него фотографию Макарова и на время изолировали.
О подозреваемом собрали все сведения. Самое главное - было выманить его из дома. Николай Макаров из дома выходил редко, а если и выходил, прихватывал с собой заряженный обрез и к нему 32 патрона. Операцию разработали до мелочей. Требовалось учесть все детали, от которых зависит жизнь оперативного работника. Главное, чтобы не подвели работники почты, которые послали по адресу Макарова извещение о денежном переводе, якобы пришедшем на его имя. Насильник должен был «клюнуть»
Когда все было обговорено, Шаканов и сказал:
- Сверим часы. Теперь всем отдыхать, до начала операции осталось пять часов.
Никто домой или в гостиницу не пошёл Бригада разошлась по кабинетам, и каждый прикорнул, где смог. Шаканов же остался у себя и в сотый раз перебрал и перечитал все бумаги в деле о серийном насильнике-педофиле.
На исходные позиции выдвинулись, когда стемнело. Около дома Макаровых скрытно рассредоточилась «наружка» В доме с насильником проживали его мать и брат. Оперы, наблюдавшие за домом, сообщили, что никто никуда не выходил. И вот, наконец, поступило донесение: «Макаров вышел из дома и направляется в сторону почты». Все шло, как задумано.
...Макаров вышел на улицу, внимательно осмотрелся. Ничего подозрительного. На него никто не обращает внимания. Водитель в машине, несколько прохожих разного возраста. Поправив под курткой обрез, он неторопливо отправился на почту. «Сто рублей - деньги немалые, - думал он по дороге. - Интересно, кто из корешей по зоне вдруг вспомнил о нем и решил вернуть долг? Да черт с ним, кто! Самое главное - деньги. Сейчас они ой как нужны. Пора срываться, а то менты идут по пятам. Того и гляди, заметут. Он толкнул дверь почты и вошел...
- ...Первый, первый, Я пятый, пятый. Объект на месте. Какие будут указания?
- Пятый, я первый. - Голос Шаканова звучал ровно. - Действовать строго по плану!
- Вас понял.
Толкнув дверь и войдя в помещение, Николай внимательно осмотрелся. В зале никого не было, и это его успокоило. Он предъявил паспорт и корешок извещения, и через минуту держал в руках бланк, который надо было заполнить. Он сел за стол, стоявший неподалеку, и взял ручку... И хотя сидел напротив двери, но на какое-то мгновение отвлекся, чтобы заполнить бланк. Оперативникам этого было достаточно...
Он не заметил, как стремительно распахнулась входная дверь, и двое молодых людей прыжком добрались до Макарова. Ему заломили руки за спину, и он лицом ударился о стол. Опера быстро обшарили одежду, вытащили из-под куртки обрез и из карманов патроны.
От металлического щелчка наручников Макаров пришёл в себя, дёрнулся, но его снова оглушили, ткнув головой в столешницу. Очнувшись, Макаров завыл, как волк в капкане. Его тащили к машине, а он выл и выл...
Шаканов еле сдержался, чтобы не плюнуть в поддонка, когда того привели утров ему в кабинет. Мельком взглянув на него, он брезгливо бросил:
- Подготовьте к этапированию в областной центр.
Новости в рабочем посёлке разносятся мгновенно. Уже после обеда город знал, что сотрудники милиции задержали человека, который в течение нескольких месяцев терроризировал Ермак. Начались звонки, пошли представители от рабочих коллективов. И хотя дел было невпроворот, Шаканов никому не отказывал.
Да и сам он испытывал большое облегчение от того, что трудная работа сделана, что дети могут спокойно гулять по улицам, что родители за них могут не бояться, что снова светит солнце и можно радоваться жизни. И что никакой Макаров больше не изнасилует ни одного ребенка, и ни одного ребенка не убьёт.
В камере смертников следственного изолятора уже сидел Николай Лысенко. Его судили раньше и приговорили к исключительной мере наказания - расстрелу. Он рассылал кассационные жалобы во все инстанции, из которых приходил одинаковый ответ.
Когда он узнал, что в тюрьме содержится и Макаров, то сумел передать ему записку, в которой просил Николая взять на себя и те два изнасилования несовершеннолетних, которые совершил он, Лысенко.
И Макаров, понимая, что терять ему всё равно «зелёнкой лоб помажут», взял преступления Лысенко на себя. Но областная прокуратура в ходе расследования вновь проверила все факты, доказательства, и в помиловании Лысенко было отказано. Через год он получил своё в соответствии с приговором. А Макаров предстал перед судом.
- Суд над Макаровым проходил тяжело, - вспоминал потом полковник Кондрат Кондратьевич Шаканов. - Длился он не один день. И нам приходилось уже охранять самого подсудимого, чтобы не свершился самосуд. В итоге его постигло то же наказание – Макарова тоже приговорили к расстрелу.