Новоахтырка. В издании Луганского областного совета «Наша Газета» 31 мая 2011 года напечатана эта статья.
| ПАМЯТЬ | 31.05.2011 |
«Новый порядок». Как это было
Осенью 1941 года немцы вышли на отдельных участках к Северскому Донцу… Для ослабления немецких войск под Москвой, разгрома Донбасской группировки немцев и выхода к Днепру ГКО принимает решение о нанесении удара по немцам войсками Юго-Западного и Южного фронтов в январе 1942 года в районе Лозовой и Барвенково в направлении на Днепропетровск. Для этого с левого фланга Южного фронта скрытно, ночью, по железной дороге из-под Ростова перебрасывались войска на правый фланг фронта.
Подготовка началась 1 января и должна была закончиться к 12 января 1942 года.
Стояли лютые морозы. 5-й кавалерийский корпус (А. А. Гречко) выгрузился на станции Новоайдар. Часть личного состава расположилась в Новоахтырке.
Экипировка кавалеристов была добротной. Валенки, ватные брюки, поверх стеганых фуфаек надевался овчинный полушубок. Сибиряки!
Удивляли низкорослые сибирские лошади.
— Та це не коні, це лошаки, — говорил отец.
Из-за метелей затруднялся подвоз фуража из Новоайдара для лошадей, и они драли «стріху». Колхозники чистили дорогу от снега на Новоайдар.
Только к 18 января была закончена подготовка к операции. За несколько дней до ее начала кавалерийские части из села ушли на фронт.
Операция была скрытной, но в селе говорили, что ушли на «Лозовую».
Как известно, к 31 января операция была бесславно закончена. К Днепру не вышли.
Июль 1942 года… Немецкая военная машина движется на Воронеж, форсирует Дон и поворачивает на юг в направлении Миллерово. Юго-Западный фронт отходит на юго-восток в излучину Дона и к Сталинграду. Южный фронт отходит на юг к Ростову и Кавказу.
Новоахтырка, колхоз «Червоне село», Красносельская МТС, развалины Богородичной церкви с престолом чудотворной иконы Ахтырской Божьей Матери. Мастерские МТС, построенные из кирпича церкви, загружены на сто процентов, так как станция обслуживает, кроме колхоза Новоахтырки, колхозы сел Капитаново, Муратово, Смоляниново, Попасной и Степного Яра.
194 дня Новоахтырка была «под немцем».
12 июля 1942 года — черная для моего родного села дата. 12 июля 1942 года — это 386-й день войны, воскресенье, наши войска ведут бои с противником на подступах к Воронежу, в районе Кантемировки, на Лисичанском направлении. В этот день войска оставили Севастополь. В этот день немцы вошли в наше село.
Канун оккупации, 11 июля 1942 года. Колонны красноармейцев движутся в сторону Новоайдара и Попасной. Раненых везут на воловьих упряжках, отсюда и скорость движения колонны. Немецкие самолеты на бреющем полете обстреливают и бомбят колонну, село. На Хуторе горят хаты Коваленко, Дробота, Курпаса, Кольченко, Головни, Гончарова, Яровой. От бомбежки погибли: Яровой Иван Павлович, Яровой Петр Павлович, Яровая Прасковья, Гончарова, ранен Кольченко Александр Иванович. Яровая Мария Павловна сгорела заживо от зажигательной авиабомбы.
Мы сидим в погребе и время от времени выскакиваем с водой и хлебом. Красноармейцы протягивают руки. Хмурые, усталые, потные, пыльные, идут они от позиций на Север-ском Донце. На спинах гимнастерок отразились соленые волны пота.
К вечеру все стихло, только воют собаки и голосят женщины. Сгорело девять хат. Видны сполохи в сторону Трехизбенки. Идет бой.
Когда стемнело, пришел Миша Ходулей. Решили завтра пойти за малиной. Колхозный сад за нашими огородами. Сторожа нет, значит, можно собирать.
Хорошие у нас в колхозе были садоводы. Малина крупная, красная, желтая, продолговатая, душистая. Вдруг Миша говорит:
— Смотри, пыль под лесом — немцы!
До войны сразу за селом до самой «дибровы» было поле, оно просматривалось до самого леса. Правее, против Щегловы, были песчаные барханы, поросшие красной лозой. Бросили мы собирать малину и побежали домой. На нашей улице — немецкие машины. Солдаты бегают по дворам, собирают «млеко», «яйка», «сало».
Перекусили и уехали в сторону Новоайдара.
Примерно неделю в селе нет никакой власти. Все затаились. Так было только внешне. А кто-то втайне намечал кандидатуру старосты, начальника полиции, полицейских.
Известно, что Абвер еще до оккупации в населенных пунктах имел свою агентуру, завербованную из антисоветски настроенных элементов.
К этому времени наши ребята вплотную познакомились с арсеналами 74-го укрепрайона. Все, что хочешь: патроны с разрывными, зажигательными, трассирующими, бронебойными снарядами, мины противотанковые и противопехотные, гранаты. Все на позициях и готово к применению. Только нет винтовок, минометов, пушек.
Много ребят погибло, многие стали калеками при разминировании и разборке снарядов. Взрывчатки — тонны!
В круче нижнего ставка был склад противотанковых мин 74-го укрепрайона.
В один из дней безвластья Ходулей позвал меня в лес на позиции 74-го Укрепрайона. На опушке леса окрик:
— Эй, пацаны, как проехать на Капитаново?
— Прямо по дороге, — отвечаем.
На краю леса — конный отряд с Красным Знаменем и фашистской свастикой. В селе слышны пулеметные очереди. Потом мы узнали, что это кандидатам в полицейские немцы дали пострелять на ставке.
Быстро домой!
Во 2-й бригаде сходка, только мужчины — выбирают старосту, назначают начальника полиции и записывают в полицейские.
Оказалось, что в село для установления «нового порядка» вступил отряд из перебежчиков финской войны. 15 января 1940 года Маннергейм дал согласие на создание русских антисоветских формирований. К началу 1941 года эти формирования были переброшены в Германию и вместе с немцами воевали против Красной Армии.
Немецкие захватчики при временной оккупации ими территории организуют в селах свою администрацию (назначают старост, начальников полиции и полицейских). Состав этой администрации подбирается и комплектуется из местного националистического, кулацкого и уголовного элемента и дезертиров Красной Армии. Кто-то становился пособником захватчиков по принципиальным соображениям, кто-то — спасая шкуру. Все это отребье ведет активную борьбу с партийным, комсомольским, советским и колхозным активом и советскими патриотами, оставшимися на занятой противником территории, выдает их службе безопасности, организует поиск партизан, грабит и терроризирует население.
Старостой в Новоахтырке стал Яровой Василь Иванович, начальником полиции — Приходько Григорий Андреевич. Полицейские: Бондаренко Петр Петрович, Журман Роман Иванович, Шевченко Степан Иосифович Яровой Петр, Посмитный Василий, Каширин Николай, Шкирман Пилип Васильевич, Худолей Дмитрий, Конотоп Степан. В сентябре 1942 года Яровой и Приходько еще оставались в селе, один — старостой, другой — начальником полиции. При отправке первой партии молодежи в Германию в октябре старостой уже был Говтян Андрей, начальником полиции — Антонов (из Окнино). При их непосредственной помощи немцы вели борьбу с антигермански настроенными патриотами и выкачивали из населения сельскохозяйственные продукты.
Нижний ставок летом стоял без воды. По дну протекал ручей от спуска верхнего ставка. Ставок немцы обнесли колючей проволокой, поставили пулеметные вышки. Гнали пленных красноармейцев и на дневки и ночевки загоняли за колючую проволоку.
По окрестным селам быстро разнесся слух, что в Новоахтырке останавливаются наши пленные, к колючей проволоке можно подойти и передать продукты. Многие приходили в поисках мужей, сыновей… Ночью были слышны пулеметные очереди, — это военнопленные совершали побег. Среди пленных были и евреи. Их загоняли в верхний ставок, они вынуждены были спать в мокрой одежде. Бежали пленные в сторону Красного Хутора, так как, когда их гнали из Новоайдара к Новоахтырке, они видели, что там растет кукуруза, а в ней можно было спрятаться. Переодевались в гражданскую одежду у деда Филиппа Герасимовича Головни, жившего в крайней хате.
Утром немцы с полицаями устраивали облаву…
Наши леса – не белорусские леса. От опушки возле Новоахтырки до Донца всего километров двенадцать, а от Кряковки до Боровского — 24 километра. Перед оккупацией райком сформировал партизанский отряд с дислокацией в этом лесном массиве. Состав отряда и его численность мне неизвестны. Известно лишь то, что партизан Александр Александрович Цуцуянов (учитель математики в нашей школе) приходил на явочную квартиру Елены Кипаренко за продуктами. Было нарушено правило конспирации — в квартире Кипаренко поселилась мать Цуцуянова. Полицейские или «доверенные лица» выследили, арестовали Кипаренко и Цуцуянову и повесили. Партизанский отряд выдал пастух, который стал полицейским, Шкирман Пилип Васильевич. Из Старобельска я получил письмо: «Не знаю, где было пастбище. Помню, тот пастух, который ночью явился за мотоциклом, пас коров возле ставка. Он видел моего отца…»
Летом 1942 года в селе ходили слухи, что партизан выдали пастухи. Я это слышал. А в полиции служил только один пастух — Пилип Шкирман. По наводке пастуха немцы с полицейскими окружили и уничтожили партизанский отряд. Жив остался только наш учитель математики Александр Цуцуянов. После освобождения Западной Украины от немцев Цуцуянова направили на борьбу с бандеровцами.
Все жители села от 15 лет и старше должны были зарегистрироваться в управе и ходить на работу. Наступала жатва. Косили, молотили, веяли и отправляли зерно в Новоайдар на станцию, а оттуда… Все было, как и раньше в колхозе «Червоне село»: бригады, наряды… Только трудодней не писали. В это время староста Яровой дал негласную команду кладовщику часть зерна раздать колхозникам. Что и было сделано. Подойдя к группе девушек, которые веяли зерно, он сказал:
— Девчата, будуть забирать в Нимеччину, ховайтеся, идить на рудники.
Многие ушли в соседние села к родственникам и знакомым, за Донец. Некоторые остались дома. 72 человека из села было угнано в Германию. Отправляли 6 и 24 октября со станции Новоайдар в вагонах для скота. Ехали под вооруженной охраной десять суток. В дороге давали «вонючий суп» и двести граммов хлеба. Освободили угнанных в мае 1945 года части Красной Армии и союзные войска. Каждый возвратившийся из Германии прошел фильтрационный лагерь, был допрошен органами НКВД, собственноручно писал объяснительную записку с описанием периода времени от повестки об отправке в Германию до возвращения домой. На каждого заполнялся «опросный лист», в котором надо было ответить на семнадцать вопросов. В вопроснике был пункт, где надо было указать «кто из немцев (венгров, румын и др.) руководил насильственным угоном, кто им помогал. Просмотрев опросные листы новоахтырцев, я получил список одиннадцати полицейских села Новоахтырка.
Надо отметить, что из всего Новоайдарского района было угнано в Германию 819 человек, наши 72 человека составляли 8,8 процента от всех угнанных. Постарались староста Андрей Говтян и начальник полиции Антонов (из Окнино) для Германии.
Однажды к нам пришла крестная, Галина Яковлевна Луговая, и сказала, что начальник полиции Приходько (он был ее племянник по сестре) сказал, что Вера, моя сестра, включена в списки молодежи для отправки в Германию.
Темной ночью, по дождю, мы с Верой ушли в соседнее село Капитаново. Я вернулся домой, а Вера оставалась в Капитаново, пока группу молодежи не отправили в Германию.
Когда полицейские пришли за Верой, мать им ответила, что та ушла на рудники менять хлеб.
Начальником полиции немцы назначили Григория Приходько. В селе, до оккупации, его не было. По годам он должен был находиться в действующей армии. Значит, дезертир.
В полицаи записались одиннадцать человек. Они участвовали в облавах по поимке военнопленных, разгроме партизанского отряда, конфискации имущества (коров, свиней) в пользу немецкой армии. Надо отметить, что Приходько предупреждал молодежь об отправке в Германию. К осени 1942 года немцы назначили нового начальника полиции Антонова, а Приходько ушел с немцами.
Самое отвратительное преступление фашисты и их пособники совершили при отступлении.
19 января 1943 года полицейские Иван Каширин, Пилип Шкирман, Петр Бондаренко, Кузьма Гречишкин и еще два полицая из Смоляниново и один из Денежниково расстреляли девять жителей Новоахтырки. Вот имена расстрелянных: Анна Мищенко, Варвара Семикобыла, Григорий Головня, Иван Головня, Михаил Толстопятенко, Иосиф Яровой, Стефан Журман, Давид Журман, Анна Курпас, Галина Гавина.
Трех человек повесили: Елену Кипаренко (35 лет), Прасковью Зинюкову (68 лет), Антонину Курпас (24 года).
Над расстрелянными долго глумились…
Галина Гавина выжила.
Осенью 1943 года в нашем сельском клубе было выездное судебное заседание военного трибунала войск НКВД по Ворошиловградской области. Судили одного полицейского. Выжившая Галина Гавина выступала свидетелем. На этом суде был и я. Зал был набит под завязку. Приговор о смертной казни через расстрел зал встретил аплодисментами.
Бывший председатель колхоза Иван Курпас пришел домой во время оккупации. Говорил, что попал в плен, бежал из плена и пришел домой. Работал кузнецом. Полицаи включили его в расстрельный список. Дальний родственник его жены служил в полиции и сообщил ей об этом. Курпас намеревался бежать, но не успел, надел только чистое нижнее белье. Пришли за ним полицаи и стали рыться в сундуке, брать вещи. Они так увлеклись мародерством, что не заметили, как Иван Андреевич вышел из комнаты в сени и дальше на улицу. Босиком, в нижнем белье, по снегу, в мороз бежал в Смоляниново по садам и огородам. Полицейские забрали жену Анну и расстреляли.
При отступлении полицаи пополняли свой продовольственный запас. Хата Давида Журмана стояла рядом со второй бригадой, где была сельская управа и полицейский участок. Отец двух сыновей-красноармейцев, ушедших на фронт, — прекрасная кандидатура для реквизиции коровы. Пришли в хлев к Давиду Тимофеевичу и увели корову. Надев старые валенки, взяв «налыгач» в сенях, Давид Тимофеевич пошел во вторую бригаду. Стояла фура, а к ней на веревке была привязана его «Зорька». Недолго думая отвязал «Зорьку», оставив веревку полицаям:
— Пусть вас повесят на этой веревке.
Привел корову домой в хлев, положил свежего сена и собирался пойти за водой, попоить корову. Во двор вошли три вооруженных полицейских, забрали корову, Давида Тимофеевича и сына Стефана. 19 января 1943 года их расстреляли вместе с другими односельчанами. Его расстреляли в старом овчинном полушубке и старых подшитых валенках. Прошло почти 70 лет, а в моей памяти осталась картина: сани-розвальни, пара лошадей, в санях лежит убитый человек с окровавленной головой… Все это я видел собственными глазами, так как был в это время возле 2-й бригады.
Головню, Мищенко, Семикобылу, Толстопятенко расстреляли за то, что они были членами ВКП(б). А за что расстреляли завхоза школы Ярового и тракториста Головню – вопрос.
22 января 1943 года. Рано утром кто-то громко стучит в дверь. Мы, дети, еще спали, мать возилась у печки. Это Агафья Мироновна, моя тетка, сестра матери, прибежала с Хутора. Говорит:
— Открывайте — наши пришли! На машинах, с автоматами, в полушубках. Поехали ко второй бригаде, им Микорлаша дорогу показывает.
Один миг, и я уже бегу ко второй бригаде. Не стреляли, не бомбили. Только потом мы узнали, что немцев добивают в Сталинградском котле.
Тот же Микорлаша подошел к бойцам и сказал, что со стороны Крутого в село едут две лошадиные упряжки, а на них немцы. «Студебеккер» с бойцами по Кучанивке поехал навстречу.
Через несколько минут послышались выстрелы. Четыре итальянца или румына везли на подводах радиостанцию. Отстреливались. Их всех убили. Где похоронили, не знаю.
Советские войска дошли до Донца и даже освободили Лисичанск. Немцы на Донце оказали упорное сопротивление. Лисичанск сдали, и фронт стоял на Донце до первых чисел сентября 1943 года.
Владимир КОРНИЕНКО.
Об авторе.
Владимир Корниенко родился в селе Новоахтырка Новоайдарского района Луганской области. Закончил Днепропетровский химико-технологический институт. Прошел путь от инженера-механика до заместителя начальника всесоюзного объединения «Союзосновхим» Мин-удобрений СССР. Живет в Москве.
(Из этических соображений фамилии пособников оккупантов изменены.)