Встреча
Уже с давних пор она в шутку называет себя Божьим одуванчиком. Маленькая, щупленькая, с легкими серебристыми колечками волос, в светлом халатике она любила сидеть в плетеном кресле в своей цветочной оранжерее. Здесь светло, тихо и тепло, только слышно как жужжат пчелы. Как раз то, что нужно одуванчику, перевалившему за 100 лет. Сейчас она сидела в кресле неподвижно, с закрытыми глазами. Не то дрема одолела, не то глубоко погрузилась в воспоминания. Вот тут она и услышала мягкий голос, не знакомый, но как будто давно ожидаемый.
- Ты звала меня. И вот я здесь,- сказала смерть 100-летней старухе.
- Ага, тебя дозовешься. Двадцать лет жду, но ты видать брезгуешь моим приглашением. Сколько друзей, знакомых и родных давно посетила. Мне уже общаться не с кем. Молодым неинтересно с древними. А нас, долгожителей единицы остались, да и те разбросаны по всему свету. Несправедливо получается. Людей в расцвете жизни сотнями косишь. А тех, кто зовет тебя, стороной обходишь.
Смерть не перебивала старуху, понимала – надо дать ей высказаться напоследок. Старуха долго укоряла смерть в ее неправедных делах.
- За что губишь арабов, израильтян, почему Садата Хусейна лишила жизни безвременно?
Смерть не выдержала такой напраслины и возмутилась:
- Я оставляю долго жить только избранных людей, чтобы они наконец поняли, что смерть не виновата в массовой гибели людей. Их загубили палачи, а не мы – черные ангелы смерти. Все видели по телевидению истинных палачей, надевавших на Хусейна петлю особого устройства, видели и тех, кто командовал из-за моря этой казнью. Нужно, светлая ты душа, понимать разницу в том, как приходит смерть, а как «трудится» палач, совершая казнь невиновного человека. От сотворения мира и поныне смерть не выступала в роли палача. Её работа похожа на действие акушера: тот принимает новорожденное тело, а смерть принимает душу вновь преставленного.
Люди сами назначают палачей, всегда страдают от их злодейства, а последствия приписывают смерти и пугают ею взрослых и детей. Меня изображают скелетом с косой, свирепым существом, хотя меня никто не видел и не может увидеть.
- Не прикидывайся невидимкой, я ведь тебя вижу. Вот же стоишь ты, красивый юноша цветом предрассветной ночи. И вовсе не страшный, как тебя рисуют,- сказала старуха.
- Это только ты меня видишь, а другие не видят.
- Почему же?
- Да потому что у каждого своя смерть, как и свой ангел-хранитель. Ты видишь сейчас своего ангела?
-Вижу, он стоит рядом с тобой и своим крылом отгораживает меня от тебя. Это он спасает меня от смерти.
- Это заблуждение. Ангел-хранитель спасает не от смерти, а от пули, от огня, от колес автомашины, от крутой волны, от бандита, от происков дъявола. От смерти не спасают, она так же естественна, как сама жизнь,- объяснил черный ангел.
- А почему у него белые крылья, а у тебя черные?
-Так устроено бытие. День белый, яркий, а ночь черная, бархатная, обворожительная. К концу дня люди уже ждут ночи для умиротворения. А утро – как новое рождение. Старые уходят тихо и спокойно, а новорожденные встречают жизнь криком восторга…
- Вот…Ты слышишь крик новорожденного? – спросил ангел – хранитель.
- Слышу,- прошептала старуха, не открывая глаз.
- Это родился твой пятый правнук.
- Как я счастлива! – вымолвила она, и на ее реснице нанизалась росинка. – Душа так и рвется из груди,- почти беззвучно прошептала она и чуть заметно встрепенулась.Божий одуванчик медленно-медленно протянул руки, передавая ангелам что-то невесомое. Они приняли последний вздох души и…
Старуха открыла глаза. Перед ней на лепестках розы сидели две бабочки, повернутые головами друг к другу. Казалось, они о чем-то совещались. Старуха подумала, что уходить ей еще рано, надо увидеть правнука и пожелать ему долгих лет жизни. Она легонько дунула на бабочек. Они вспорхнули и вылетели из оранжереи.