Может это только сон, а может, нет.
И приходят вновь ко мне мечты.
На ладони у меня растаял след.
И далекий образ твой
Манит и зовет с собой.
Группа «Мираж».
Глава 1.Катя и художник.
Художник знал, что Катя приходит к нему по ночам. Сквозь обрывистый и тревожный сон он слышал, как медленно без скрипа открывается дверь и Катя, осторожно ступая, подходит к кровати. Он ощущал ее легкое дыхание на своем лице. Она наклонялась и разглядывала его, затем садилась, приподняв платье, склонялась над ним и целовала его теплыми губами. Иногда ее губы были холодны, а взгляд неподвижен. Он просыпался, но не хотел открывать глаза, чтобы не вспугнуть ее.
«А вдруг ее нет, и все это мне кажется», - думал он, и если я открою глаза, то видение исчезнет словно сон. Он боялся прервать его. Так и лежал, не открывая глаз, правда, порою, чуть подсматривал из-под ресниц.
Она протягивала руку и гладила его, чуть касаясь пальцами, подолгу задерживая ладонь на его лице. Что-то шептала при этом еле уловимо. Он целовал ее руку незаметно. Она чувствовала прикосновение губ и не убирала руку. Ей это нравилось. Он вздрагивал от ее прикосновений. Она же улыбалась, замечая это, и смотрела ему в глаза подолгу.
Ее посещения длились несколько минут, затем она уходила, также осторожно ступая, почти не слышно.
Как продлить то короткое время радости, которое она дарила ему своим присутствием? Как задержать счастливые мгновения столь драгоценные для него и так печально обрывающиеся. Особенно дорого то, что невозможно вернуть. Он не мог их вернуть.
Не далее, как вчера, она легла к нему в постель и, обняв его, рассказывала, как в детстве она сорвала цветок и до сих пор жалеет об этом: «Я хотела найти еще и обошла все поле, но больше не было. Он был один… Как жалко», - сказала она и повторила. - «Как жалко».
Затем она улыбнулась и поцеловала его. Ее губы были мягкими и теплыми. И так приятно и хорошо ему стало от этого. Хотелось еще и еще, и чтобы она не уходила. Вскоре она прекратила свои ночные визиты. Они превратились для него в воспоминания и от этого стали бесценны.
Вчера она пришла к нему вечером и остановилась возле кровати. На ней было платье из черного бархата, а в руках ваза с цветами.
- Ваша грудь больше не болит? - спросила она.
- Нет, спасибо за внимание.
- Почему вы так на меня смотрите?
- Как?
- Пристально, чрезмерно, слишком откровенно...
- Вы мне нравитесь, поэтому. И вы это знаете.
- Надо же, - она улыбнулась. - Так прямо.
- А вы?
- Что?
- Тоже смотрите.
- А как я еще должна на вас смотреть при таком разговоре?
- Думаю, нам надо объясниться.
- Мы уже объясняемся,- она кивнула на прощание.- Хорошо сказано.
Затем поставила воду с цветами на стол и вышла.
Он застонал и проснулся. Не раз вставал и подходил к мольберту, изображая всполохи красок. Думал: «Может это тот сон, который приснился мне после ее посещения?». Чудные линии, тянувшиеся от центра в разные стороны. Мысленно он разговаривал с ней, и ему казалось, что она отвечает. Он видел ее лицо и глаза, но не мог передать на холсте. Так сложно. Все то, что видел во сне, он пытался изобразить красками.
Яркие цветы, приснившиеся ему, либо просто небо. Но небо иногда так похоже на море! Каждый вечер он менял лист на мольберте, а наутро он оказывался изрисованным. Похоже, он касался его кистью во сне, но ничего не помнил. Ему казалось, что она говорит все то, что он хотел услышать:
- Когда ты бежал, там, в лесу, что ты чувствовал? Ты не думал о том, что можешь умереть?
- Я не помню, о чем думал,- ответил он, подняв на нее изумленный взгляд.
- Вот так просто,- прошептала она, приблизив лицо.- Ты никогда бы не увидел ни этот лес, ни парк, ни деревья, ни солнце на небе. А знаешь, какое оно бывает яркое? И тебе не жаль?
Он ответил ей:
- Я бы никогда не увидел тебя - вот, чего мне действительно жаль, но тогда я не понимал этого.
- Я тоже хочу немного счастья,- продолжила она, обнимая его.- Пусть и такого. А ведь там,- Катя показала рукой наверх.- Ничего нет. Это все сказки про вечную жизнь. Там темнота и пустота. Понимаешь? Поэтому так все цепляются за жизнь, и как больно и жалко ее покидать.
- Но если это правда? Если там лучше?- возразил он.
Она еще раз повторила:
- Там пустота.
Потом начались дожди, как обычно бывает осенью. Бинты сняли, и он подолгу стоял у окна, наблюдая, как капли стекают по стеклу. Он смотрел на сад омытый дождем, на деревья, теряющие листву. Там еще оставались цветы, и они радовали его. Ему хотелось потрогать их, и он спускался вниз, открывал калитку, подходил к ним и дотрагивался.
В один из таких дождливых дней, вечером, Катя пришла к нему с маленьким ребенком. Она держала ребенка за руку, в его же руке был игрушечный медведь, он сжимал его за одно ухо.
- Это кто? Мальчик или девочка?
- Мальчик,- она оправила мокрые волосы, сняв капюшон.
- Откуда он? Сколько ему?
- На дороге нашла, он сидел на обочине. Его мать машиной задавило, третьего дня. Ему года четыре, наверное. Если никто не придет за ним, оставлю себе. Я уже распорядилась сделать детскую в одной из башен.
Мальчик стоял и разглядывал комнату. Он медленно вышел на середину, с любопытством осматриваясь, и тут же поспешил назад к Кате. Он обхватил ее ногу и прижался к ней лицом. Затем посмотрел на художника и улыбнулся. Катя тоже улыбнулась, глядя на него.
- Похоже, вы совсем не хотите, чтобы за ним кто-то пришел?- заметил художник.
- Нет, не хочу. Я привыкла к нему.
- А как его зовут?
- Не знаю. Назову как-нибудь. Хотите вместе имя придумаем? Назовем его, также как и вас – Борис… Боря. Вы не против?
- Нет, не против. Давайте. Он здоров?
- Да. Доктор осмотрел его в первый же день. Он здоров. Две ссадины, один синяк, ну еще колено ободрано, вот, пожалуй, и все.
Мальчик отпустил ее ногу и, отступив назад, схватил ее за край платья и потянул обратно к двери.
- Это он спать хочет,- Катя погладила ребенка по голове. – Всегда спит после обеда.Она повернула к художнику лицо и сказала задумчиво, с таинственным блеском в глазах:
- Он никогда не плачет, очень смышленый. Даже если ему больно. Ни одной слезинки за все это время. Как странно, согласитесь...
- Да, действительно. Видать по всему, что смышленый.
- Какой вы бледный... Перестаньте ходить по ночам,- Катя подошла вплотную к нему вместе с мальчиком.- Я приду к вам этой ночью,- прошептала она.- Вот видите, даже он вас просит,- она кивнула в сторону ребенка. Тот поднял голову и смотрел очень внимательно и серьезно.
Они пошли к двери. Катя наклонилась, подняла игрушечного медведя и, открывая дверь, еще раз посмотрела на Бориса.
После одного из визитов к художнику, Катя встретила доктора. Он шел ей навстречу со своим саквояжем.
- Знаете что, Евгений Степанович.
- Что?
- У меня к вам одно дело. Но об этом после. Давайте-ка отправим нашего Борю отдохнуть куда-нибудь? В санаторий или дом отдыха. Что-нибудь в этом роде. Пусть порисует свои пейзажи и успокоится.
- Да, вы правы. А то он что-то совсем зачах. Наверное, так будет лучше.
- К тому же у меня есть для него еще один заказ. Он вдохновит его, без сомнения.
- Как ваш малыш? И что за дело?
- Спит. Я купила ему конструктор «Лего». Он возился с ним, пока не устал. Успел собрать домик и заснул прямо на полу, у меня в кабинете. Я отнесла его в кроватку и уложила. Наверное, он будет строителем.
- Рад за него. Но вы не ответили, что за дело.
- Мне нужны ваши ампулы. Сейчас сами увидите.
Она проводила доктора в кабинет и подошла к окну. К дому подъехала машина. Из нее вывели человека в наручниках, с мешком на голове и повели в кабинет Кати. Она встретила их со словами:
- Ну, наконец-то! Я заждалась! Сейчас узнаем, что и откуда! А вы, Евгений Степанович, идите к себе и приготовьте шприцы. Пришлите их с кем-нибудь и отдыхайте. Сюда не приходите. Я сама справлюсь.
- Так вот зачем…Он может не выдержать. Это опасно, – доктор попытался возразить, но, не решившись, поспешно ушел.
Один из охранников сдернул мешок с головы человека. Им оказался молодой парень-программист из основного офиса фирмы. Его зовут Саша. На его лице видны следы побоев. Служба безопасности, при обыске, нашла в его вещах номера счетов в зарубежных банках. Он попытался их передать, но не успел. Человека, который должен был их получить, задержать не смогли. Теперь надо выяснить, кому он должен был их передать. Программиста привязали к стулу. Катя подошла вплотную к нему, разглядела его как следует и сказала:
- Саша, Сашенька! Дерзкий! Негодный мальчишка! – она размахнулась и со всей силы ударила его по лицу, - Неблагодарный! Рассказывай все, что знаешь!
Парень повел головой, сплюнул кровь и ответил с ухмылкой:
- Не дождетесь!
- Что?! Ах, ты щенок!– Катя брезгливо взяла его пальцами за подбородок, - Я приняла тебя на работу! А ты, что наделал? Разве мало я тебе платила? Ты получал такие бонусы, о которых другие сотрудники только мечтали. И как ты отблагодарил меня? А?
Саша замычал и улыбнулся, крутанул головой, пытаясь сбросить ее руку со своего подбородка. Затем выдавил презрительно, глядя ей в глаза:
- Сучка ты старая…Бешенная. Тебя так и называют…
Катя отступила на один шаг, вытерла руку платком и произнесла с сожалением:
- Тебе будет очень больно. Ты готов к этому?
Саша пожал плечами и грустно улыбнулся. Сплюнул на пол, стараясь попасть на ее туфли, хихикнул:
- Послушай, что о тебе говорят…
Катя отступила назад и, посмотрев на свои туфли, ответила резко:
- Мне не интересно слушать болтовню разжиревших домохозяек! Разве я такая старая? Катя начала прохаживаться вокруг него, рассуждая:
- Что плохого в старости? Разве я плохо выгляжу? – она удивленно развела руками – Разве дашь мне столько лет, сколько есть на самом деле?
Она оглянулась на охранников. Те согласно закивали головами. Удовлетворенная, она подошла к программисту и взяла его за ухо, покручивая. Саша, скривился от боли, и гневно посмотрел на нее.
- Красота есть и в том, что делает с нами время – продолжила Катя, монотонно-назидательно – Разве седые волосы не красивы?
Она еще сильнее крутанула ему ухо. Саша сжал зубы, чтобы не закричать, зашипел, задергал коленками. Катя продолжила, крепко держа его за ухо:
-Но мне, из-за таких сосунков как ты, приходится их закрашивать. Им, видите ли, это кажется некрасивым. Что с них возьмешь?
Катя отпустила ухо, вытянула руку в сторону и щелкнула пальцами. Один из охранников надел на ее руку перчатку. Саша облегченно вздохнул, но тут же охнул от полученного удара. Голова его бессильно повисла набок. Вошел Евгений Семеныч с ампулами, испугался и говорит с порога:
- Что вы делаете, Екатерина Ивановна?!
Катя обернулась к нему со словами:
- Разбираюсь. Пробую разобраться…
- Вы сошли с ума! – доктор подошел к ней и изумленно посмотрел – У вас руки в крови! Вы же его убьете! Как можно?
- Не надо так реагировать, - ответила она сдержанно – Я же просила вас не приходить сюда. Вы не понимаете. У него нашли номера моих счетов в зарубежных банках. Каково..?
- И это все из-за этого? – искренне удивился доктор – Но позвольте! Из-за каких-то там номеров?!
- Да! Представьте себе! – Катя сняла перчатку и швырнула ее на пол – Для вас это просто номера. Для меня же нечто большее. Это моя работа! Жизнь, которую я этому посвятила!
- Я вас не понимаю! Я думал, что любовь изменит вас в лучшую сторону – продолжил Евгений Степаныч, волнуясь еще больше – Я уеду, сейчас же!
- Никуда вы не уедете! – Катя подошла к Саше и рукой подняла его голову, вытерла платочком кровь, посмотрела внимательно, - Сполосните-ка его. Пусть очухается.
Охранник принес ведро воды и вылил Саше на голову. Тот пришел в себя, завращал глазами, пытаясь понять, что происходит.
- Ну-ну-ну! – Катя хлопнула его ладошкой по щекам – Вот и молодец. Хороший мальчик. Сейчас мы тебе укольчик сделаем. Как комарик кусается? И совсем не больно. Тетенька хорошая…
- Все! Я ухожу! Есть ли у вас сердце?- закричал доктор – Не хочу в этом участвовать!
- Убирайтесь к черту! – Сделав укол Саше, Катя указала доктору на дверь – Только больше мне свои счета не приносите!
- Как угодно, мадам! – Евгений Степанович выбежал, хлопнув дверью.
- Не выпускайте его за территорию! – она сделала знак охранникам – Пусть здесь посидит. Утром будет как шелковый!
- Вот черт! А ведь он был прав! – она потрогала пульс на руке Саши – Досадно! Уберите его. Он больше ничего не скажет. А жаль.
Охранники вынесли тело. Вошел Сергей Иваныч. Окинул взглядом комнату, посмотрел на Катю, заметил следы крови на полу и глубокомысленно сказал:
- Все это вам нравится, как и прежде… Похоже на то.
- Да! – ответила Катя и улыбнулась – Люблю знаете ли… Нравится сам процесс. И потом приятно посмотреть на перекошенную рожу этого предателя.
Катя устало села на стул, вынула сигареты. Стоящий рядом охранник щелкнул зажигалкой. Она посмотрела на него, затянулась и задумчиво произнесла:
- Остается найти его девчонку. Если она еще не сбежала…
Охранник понимающе кивнул головой и вышел. Сергей Иваныч, неторопливо, сделал круг по комнате и остановился:
- Я тоже, признаться, не ожидал от него. Ловкач! Но и мы не лыком шиты!
Катя тут же подхватила:
- Так поступить со мной! Какое коварство! А сколько злобы на лице!
Лицо ее внезапно приобрело растерянно-печальное выражение. Как будто она, наконец, вспомнила, что-то очень важное, то, что долго не могла вспомнить. Задумчиво глядя в одну точку, прямо перед собой, она продолжила грустно:
- А ведь он мне когда-то нравился. Симпатичный, скромный такой…Застенчивый…
- Что теперь от него осталось? ... – сказал Сергей Иваныч таким же грустным голосом и вышел.
- Прошла любовь, завяли розы… – протянул он нараспев из глубины коридора.
Катя, некоторое время сидела, затем бросила взгляд на дверь, за которой скрылись все присутствующие и сказала наставительным тоном:
- А вот и нет! Неправда ваша. Я умею любить, и любима! И сердце у меня есть. Оно просто тверже, чем ваше.
Затем встала, потушила окурок в пепельнице, потянулась, разминая затекшую спину, и тоже вышла.
Надежда – это самая чувствительная
часть души того, кто страдает и
испытывает боль.
Маркиз де Сад «К госпоже де Сад»
(Письма из Венсенна)
20 февраля 1781 г.
Глава 2. Ольга.
Ольга подошла к окну и, приложив руки к лицу, несколько раз провела по нему ладонями. Одиночество и в душе пустота. Она вышла на улицу. Как найти того единственного, что станет дороже всех? Почти каждый вечер она оставляла машину в одном из переулков и ходила одна по пустынным асфальтовым улицам, мокрым и прохладным после дождя, сухим и теплым после жаркого дня. Ее шаги гулко отдавались в полумраке. Такие прогулки повторялись все чаще. Это были шаги одиночества. Как тихо было вокруг, лишь иногда, где то далеко слышался звук проезжающей машины, и тусклый свет фар освещал дальние улицы. Ей было грустно. Иногда эта грусть появлялась внезапно и подолгу не покидала ее. Ольга чувствовала, что она живет в ней, и ощущала ее присутствие ежедневно и ежечасно. «А может он, мой единственный, в это время искал меня и, вероятно, также страдал от одиночества?» ; думала она, пихая пустую сигаретную пачку, попавшую под ноги.
В выходные она совершала свои прогулки и днем. Но днем они были короче и грустнее. Ей казалось, что все ходят парами, а она одна. Ольга чувствовала себя неловко и спешила домой, где было уютнее и привычнее для нее. Там ее никто не разглядывал и не смотрел так оценивающе. Не было этого «ощупывания».
Она лишь видела себя в зеркале. Но странно, отражение успокаивало ее. Она махала себе рукой и улыбалась.
В один из вечеров она почувствовала себя так грустно, что гулять больше не хотелось. Она поехала домой. Чем ближе она подходила, тем увереннее себя чувствовала. С каждым шагом плечи ее распрямлялись, от грусти не осталось и следа. Но все равно, такие происшествия портили настроение, оставляя неприятные впечатления на оставшийся день. Она хотела немного посидеть в тишине своей комнаты, подумать о чем-то хорошем, успокоиться.
Едва она потянула за занавеску, чтобы задернуть шторы, как плотная ткань подозрительно ослабла, а наверху послышался треск. Она отошла назад, чтобы карниз не упал ей на голову. И тут неприятности! Она вздохнула, спустилась во двор и закурила, грустно опустив голову. Сигаретный дым попадал ей в глаза, заставляя жмуриться, пошли слезы.
- Ольга, вы плачете? Вас кто-то обидел?- На нее смотрел один из рабочих, в его руке была большая лейка.
- Вы поливаете цветы?- спросила Ольга, с интересом его разглядывая.
- Да. Каждый день,- он поставил лейку на землю.- Но почему вы плачете?
- Я не плачу, это дым. «Надо же, давно меня никто не жалел, кроме мамы. Непривычно. Это, наверное, о нем она рассказывала».
- Послушайте, вы не могли бы помочь мне в одном деле? - спросила Ольга, глядя ему в глаза.
- Охотно,- тут же ответил он и с готовностью подошел ближе.
«Похоже, я ему нравлюсь». Ей захотелось погладить его, может даже поцеловать. «Довольно мил. С таким не грех и попробовать». Они пошли в комнату.
- Вот, видите? - она показала рукой на правый угол окна, а другой рукой слегка обняла его.- Какая неприятность случилась, мне не сделать это одной.
- У вас есть молоток? – спросил он, разглядывая крепления карниза.
- Конечно. Вон там, за диваном, в деревянной коробке все инструменты – Ольга проводила его, слегка обнимая.
Его тело было мягкое и теплое. Эта теплота шла, казалось, сплошным потоком через ее руку. Она чувствовала, как он дышит, ладонью, на ощупь, даже как билось его сердце.
«А если я обниму его еще крепче, оно забьется еще сильнее?» - подумала Ольга и представила, почему-то птичку в клетке, а рядом кошку с глазами, горящими зеленым огнем. «Птичка - он, кошка - я. Попался, мальчик! Теперь никуда не денешься!»
Он принес лестницу и быстро все исправил.
Она наблюдала за ним в полной готовности, не зная, с чего начать, затем подошла и сказала с выражением:
- Какой вы ловкий! Нам, женщинам, никак не обойтись в этой жизни без мужчин. И в самом деле… Положительно никак! Спасибо, вы так мне помогли.
Он засмущался и улыбнулся.
- Что бы я без вас делала? - сказала она и подошла ближе, качая головой.
- Пожалуйста. Вообще-то ерунда,- он засмущался еще больше, даже покраснел, чувствуя близость ее тела (Ольга стояла вплотную к нему).
- Ах! Иногда все из рук валится, сплошные неприятности,- промолвила она томно, закатив глаза, поправляя волосы.
У нее все горело внутри. Она не знала с чего начать.
- Чем я вам обязана? Одним «спасибо» тут не обойтись, надо обязательно дать какую-нибудь монетку, а то снова отвалится. Примета такая, ведь так?
Он пожал плечами.
- Любишь мороженое? - спросила она, доставая кошелек.
- Да. Кто его не любит. Но есть кое-что послаще, и повкуснее мороженого, - он поднял на нее сияющий взгляд.
- Конфеты? торт? Может, халва? Ну-ка продолжай!
- Нет. Все сладости, какими бы сладкими они не были и как бы дорого не стоили, не могут сравниться с поцелуем такой женщины, как вы! Один поцелуй? Согласны?
Их глаза встретились впервые за все время беседы. Он боялся, что она откажет ему и не мог скрыть волнения, охватившего его, едва он произнес последнюю фразу.
- Ах, ты какой! - сказала Ольга, опустив ресницы.
А сама подумала: «Весь день бы с таким целовалась. Чтоб мне пропасть!».
- Ну, хорошо, - сказала она тихо и добавила еще тише, сделав вид, что тоже взволнована.- Я согласна!
«Да», - подумала она через некоторое время. - «Это не так просто обращать на себя восторженные взгляды, надо предполагать, что за ними может последовать. И быть готовой ко всему. В жизни вообще все непросто».
Их губы сомкнулись. Они поцеловались. Он опустился ниже, целуя ее шею и грудь. И тут же отпрянул.
- Извините, я забылся, мы насчет этого не договаривались. Наверное, уже все? - лицо его покраснело.
- Надо же, какой ты честный! - промолвила Ольга, игриво взглянув на него. - Есть вещи, о которых не обязательно договариваться. Все получается само собой. Одно вытекает из другого, подобно ручейкам, ищущим себе дорогу по весенней нагретой солнцем земле. Они текут себе, куда захотят, весело журча.
Она привлекла его к себе и обняла.
- Вы сводите меня с ума! - зашептал он горячо.
- Это еще не все. Наш звонкий ручеек, только начал свой бег, - зашептала она в самое его ухо. - Я хочу посмотреть, как ты кончишь. Стиснешь зубы или закричишь? Мое тело ждет новых поцелуев! Продолжим. Пусть ласкам не будет конца!
Ольга снова представила себе птичку в клетке и сильнее сжала его в своих объятиях.
И снова они целовались, но это были уже другие поцелуи, решительные, уверенные и более страстные, чем первые. Он закричал, как она и предполагала, и ей пришлось зажать ему рот.
- Тихо, миленький, тихо, - успокаивала она его. - Я не ошиблась в тебе.
Второй раз она уже сделала все сама, свободной рукой продолжая зажимать рот, глядя в глаза. Это утолило ее страсть, но отчасти. Она насладилась, но не в полной мере. Они оба устали. Он устал больше. Это было заметно. Тело его ослабло и стало мягким. Тук, тук - там, в глубине билось его сердечко часто-часто.
- Мой мальчик устал? Давай отдохнем.
Он тут же уснул. Она же обдумывала план дальнейших действий, но на ум как назло ничего не приходило. Ольга повернула голову и посмотрела на него внимательнее. «Когда-то и я так лежала, уткнувшись лицом в мамину мягкую грудь. Совсем как в детстве», - рассуждала она про себя с улыбкой. - «Каждая женщина инстинктивно стремится стать матерью. Это стремление заложено в ней природой с самого детства (куклы есть у каждой девочки). Если у женщины нет ребенка, то она заменяет его чем-то или кем-то: собачкой, кошечкой, мужчиной. В данном случае, мужчина служит объектом заботы и внимания, воспитания, если угодно. Она переносит на него то, что не смогла перенести на ребенка. Учит его, подсказывает, направляет его деятельность в нужную сторону. Эта сторона может быть и неправильной, главное, чтобы женщина считала ее правильной.
На прощание он поцеловал ей руку. Ей понравилось, как он это сделал,- низко наклонившись, посмотрел в глаза. Она улыбнулась ему и кивнула головой.
«Ведь это так приятно, когда тебе целуют руку», -думала Ольга, провожая его взглядом. - «В ожидании поцелуя руку можно вытянуть, можно держать полусогнутой. Иногда даже пальцы трепетно дрожат от прикосновения губ. Но ведь всегда можно отдернуть, если что-то не понравится. Да, все с этого начинается, с невинного поцелуя. Знак признательности и уважения к женщине, простая вежливость, наконец. На самом деле, это лишь повод, чтобы коснуться губами, дотронуться до голого тела. Оба это понимают, каждый по-своему. Я представляю одно, он может другое. Но если наши желания и мысли совпадают? Если мы хотим одного и того же? Зачем оттягивать и к чему притворяться? Играть в «прилично» и «неприлично»? Я могу догадаться по тому, как он смотрит на меня, по выражению глаз. Чего он хочет? И хочу ли я того же, сокращая нам путь до постели, до еще большего прикосновения друг к другу. Необходимо определить, зачем тебе тот или иной мужчина. Навсегда или на одну ночь?
- До свидания,- Ольга помахала ему рукой, видя, что он остановился в дверях, и закрыла глаза: «И далее о поцелуях: Они раздувают огонь страсти, не давая ему погаснуть. Иногда они похожи на озябшую руку, желающую согреться и от этого подбрасывающую дрова в костер».
- А деньги?
- Какие деньги? - она открыла глаза и удивленно посмотрела не него.
- Я думал, вы дадите мне деньги. Не то я все про вас расскажу. Все узнают, какая вы развратная.
Ольга села на кровати, отбросив одеяло, и стала быстро одеваться.
- Ты ничего не скажешь!
- Скажу!
- Нет!
- Посмотрим.
- Ну, так смотри же! - с этими словами Ольга схватила стул и ударила его по голове. Он упал, неловко махая руками и задев за край стола, растянулся на полу. Она подошла, наклонилась над ним, поправляя волосы, сказала:
- Телесные страдания укрепляют дух, не так ли? Думаю, что тебе пойдет это на пользу.
- Вы сумасшедшая, - произнес он, всхлипывая и размазывая кровь из разбитого носа. На его лбу вздулась большая шишка.
- Вам все равно придется мне заплатить!
- Ах ты, вымогатель малолетний! - Ольга схватила его за ворот рубашки. - Ты еще не знаешь, что тебя ждет! - она сжала сильнее, оторвав пуговицу.
- У вас деньги есть, я знаю! Придется поделиться со мной. Отпусти, мне больно! - он попытался отпихнуть ее руку, сжимавшую шею. Глаза его закрылись, он тяжело дышал.
Она молчала, выжидая, отпустив его, время от времени бросая взгляд на свою сумочку, где лежал нож. Вид крови только возбудил и подстегнул ее к дальнейшим действиям.
Но вот он открыл глаза и привстал, опираясь на руки, пугливо поглядывая на Ольгу, прошептал, опустив глаза:
- Мне всегда нравились такие женщины как вы...
- Да ну! Это интересно, продолжай... - она хотела ударить его, но опустила руку. - На! Вытрись! - бросила тряпку со стола.
- Вы мудры и опытны, - сказал он, слегка успокоившись, приложив тряпку под нос. - С расчетливым умом и холодным взглядом полным цинизма и уверенности.
Он замолчал, повернулся, пытаясь встать, но, охнув, остался сидеть в той же позе. Затем нервно рассмеялся и с искривившимся от боли лицом продолжал:
- Такой женщине не скажешь: «Иди на кухню! Там твое место», - он поднял голову и посмотрел на Ольгу затуманенным взглядом. -Вы выше кухонь и стиральных машин, - прошептал он, - вы чище!
- Да ты, я вижу, совсем рехнулся? - Ольга выпрямилась.
- Что? Любви захотелось? Романтики? - он снова рассмеялся.
- Да что ты об этом знаешь? Заткнись!
- Ха! Ха! Правда глаза колет! Что, Ольга, тоска по красивым чувствам покоя не дает?
Не выдержав, она ударила его по лицу.Он уронил голову, закашлялся, выплескивая капельки крови, и продолжил дрожащим голосом, все так же улыбаясь:
- Тоска по красивым чувствам... мешает? Ах! Она покоя не дает…
- Ты выведешь меня из себя, - закричала Ольга и ударила его изо всей силы. Затем еще и еще, била уже ногами, поправляя растрепавшиеся волосы, тяжело дыша.Устало присела на диван. Он лежал неподвижно и смотрел в потолок, не мигая. Не помня себя, Ольга выбежала из комнаты, повторяя: «Что я наделала?» Интересно, а Сергей Иваныч уже ушел или еще на работе? Она знала, что по пятницам он всегда задерживался допоздна, возился в своем кабинете, собирая коллекцию бабочек.
Ольга подошла и посмотрела издали на его окна, там горел тусклый свет.
Она постучала и вошла. Сергей Иваныч сидел за письменным столом и разглядывал что-то в лупу.
- Сергей Иваныч, добрый вечер! - сказала она, постучав и отворив дверь.
Он поднял голову, посмотрел на нее и отложил лупу в сторону.
- У вас бледный вид! Да не тяните же, что произошло? - произнес он, вставая, улыбнулся, но глядя на ее встревоженный вид, убрал улыбку с лица.
- Этот мальчик, новый садовник, я оставила его там лежать...
Сергей Иваныч помрачнел и осунулся.
- Да? Ну, жив, слава Богу, и ладно! - сказал он нерешительно и вопросительно посмотрел на Ольгу.
- Не знаю. А если он умрет? Мне страшно, - ответила Ольга еле слышно.
Сергей Иваныч принялся не спеша прохаживаться по кабинету, сложив руки за спиной.
- Надеюсь, вас никто не видел? Свидетелей не было?
- Он снова вопросительно посмотрел.
- Нет. Ничего.Он облегченно вздохнул, снял очки и, достав платок, вытер вспотевший лоб.
- Никогда не видела вас в очках.
- Возраст, видите ли. Читаю, а буквы плохо вижу, они расплываются, - он облегченно вздохнул, сел на диван и опустил голову. - Неужели все так серьезно? Этого еще не хватало!
- Сергей Иваныч, я не думала...
- Ну что, Сергей Иваныч? Я шестьдесят лет Сергей Иваныч! Ну что же так неосторожно... Вы хотя бы дверь закрыли?
- Я не помню. Так получилось, - ответила она виновато.
- Свидетелей точно не было?
- Нет. Точно.
- Вот и хорошо. Это радует. В конце концов, он был нервным и неуравновешенным, сам виноват. - Сергей Иваныч встал с дивана и подошел к окну. - Ладно, не расстраивайтесь. Вообще-то надо было вызвать скорую, а то как-то нехорошо получается. Оставили, можно сказать... неоказание помощи и тому подобное.
- Я была страшно напугана, не соображала, что делаю.
- Понимаю, понимаю... - он вздохнул, - пойдем, посмотрим, что с ним.
Они вышли и пошли по коридору, по дороге зашли к Екатерине Ивановне.Катя сидела за столом, курила и просматривала бумаги.
- Почему такие напряженные лица? Что-то случилось? - Катя окинула их взглядом, когда они вошли.
- Есть тут одна проблема, - протянул Сергей Иваныч и вкратце рассказал происшедшее.Катя выслушала его, молча, затем закурила и сказала:
- Я знаю, как это бывает. Он стал угрожать, говорил, что все расскажет. Думал, дурачок, что ты ему заплатишь. Здесь, в данном случае, необходимо сразу обрубать все концы. Потом он снова денег попросит, потом еще и еще.
- А если он умер? - тихо произнесла Ольга.
- Ну, умер и умер. Подумаешь, событие, какое! - Катя всплеснула руками. - Что из того?
Она потушила сигарету, посмотрела на Ольгу внимательнее и сказала после недолгой паузы:
- Одним рабочим больше, одним меньше... какая в сущности разница?.. Что вы на меня так смотрите?
- Вы правы, - сказал нерешительно Сергей Иваныч. – Возьмем другого рабочего, еще лучше, чем прежнего.
Ольга смотрела все это время на мать виноватым взглядом.
- Вообще-то меня сейчас занимает совсем другое,- Катя выдвинула ящик стола и нагнулась к нему. - Куда я могла его положить?
- Ах! Вот, последняя выписка из банка.
Некоторое время она разглядывала лист бумаги, который достала из ящика. Затем взглянула на дочь и сказала:
- Все эти гастарбайтеры из глубинки... У них, как правило, семьи.- Катя зло усмехнулась. - Это здесь они притворяются, что не женаты, ищут дурочек, которых можно доить словно коров, чтобы послать побольше денег домой и самим не тужить.
Затем, обращаясь уже к Сергею Иванычу, добавила твердо:
- Идите, посмотрите, что с ним, и сбросьте его в воду. Если не умер, все равно захлебнется. Взгляд ее при этих словах сделался пронзительным и колючим.
- Жалко его, молодой такой, - сказал Сергей Иваныч со вздохом.
- Всех не пережалеете, - ответила Катя. - Ну, все, идите! - она сделала изящный взмах рукой.
Ольга с Сергеем Иванычем вышли и остановились в коридоре, пройдя несколько шагов.
- Знаете, Сергей Иваныч, я не пойду туда, не могу.Ольга отошла в сторону.
- Конечно, вы идите лучше ко мне, посмотрите коллекцию бабочек, - ответил Сергей Иваныч,- попейте кофе, успокойтесь. И чего вы нашли в нем? Связались с мальчишкой...
- Ой, и сама не знаю. Он такой гадкий оказался...
В этот момент мимо них прошла Верочка.
Ольга обернулась к ней:
- Верочка, вы, пожалуйста, не убирайте сейчас мою комнату. Придите вечером. Хорошо?
- Хорошо, хорошо. - Верочка закивала головой, улыбаясь и пошла дальше.
- Знаете что, Сергей Иваныч,- Ольга сделала таинственное лицо.- Я передумала.
- Что?
- Каждый должен хоронить своих мертвецов сам, – сказала она шепотом. - Это где-то у Стивена Кинга я читала, кажется.
Сергей Иваныч удивленно посмотрел на нее.
- Ну, давайте я хоть помогу вам, - предложил он. - Пойдем все-таки вместе. Ей Богу!
Они вошли в комнату. Тело лежало на месте.
- Я даже не знаю, как его зовут, этого мальчика. - Ольга испуганно остановилась и закрыла лицо руками.
- Вы берите за ноги. Я за руки. Теперь это не имеет значения. Необходимо избавиться от трупа. - Сергей Иваныч с готовностью подошел к лежащему и нагнувшись, взял его за плечи.
- Подождите, - Ольга подошла к письменному столу и, достав скотч, принялась обвязывать им тело мальчика, руки и ноги.
- Смотрите! - воскликнул Сергей Иваныч. - Он жив, у него ресницы задергались.
- Вам показалось, - Ольга оборвала скотч зубами и тоже посмотрела.
- Нет, не показалось. Смотрите сами.
- Я так этого не хотела! – Ольга поморщилась – Думала, все закончилось…
Сказав эти слова и изобразив страдание на лице, она достала из сумочки нож, встала на колени и, занеся его обеими руками высоко над головой, вонзила раненому в грудь. Сергей Иваныч отвернулся, не желая смотреть на происходящее. Мальчик дернулся, захрипел, изо рта выплеснулись сгустки крови, и попали Ольге на лицо. Она брезгливо повела головой и, вытираясь рукавом платья, встала.
- И давайте быстрее, - произнесла Ольга вздыхая. - Отнесем его и выкинем в реку прямо у окна башни. Тут недалеко. Зачем еще в лодку грузить?
Они так и сделали.
- А это вы хорошо придумали, - сказал Сергей Иваныч, глядя, как тело плывет по реке.- Действительно. Раз и все!
Ольга закрыла окно и улыбнулась:
- Где же ваша коллекция бабочек? Я хочу на нее посмотреть.
- Извольте! - Сергей Иваныч подал ей руку. – Но сначала зайдем к вашей матушке.
Они вошли в кабинет. Екатерина Ивановна, сидя за столом в той же позе, подняла на них усталый взгляд и сказала, обращаясь к Сергею Иванычу:
- Спасибо. Вы свободны.
Сергей Иваныч вышел, пожимая плечами и оглядываясь. Катя посмотрела на дочь и холодно произнесла:
- Вы преуспели, моя милая. Поздравляю!
- У вас учусь, – ответила Ольга таким же тоном – Я всего лишь поиграла в любовь. Разве нельзя?
Она посмотрела на мать и добавила:
- Вам можно, а мне нельзя?
- Я этого не говорила, - Катя взяла сигарету и щелкнула зажигалкой, разглядывая дочь. – Отчего же нельзя? Можно… Но осторожно.
Ольга сделала неопределенный жест рукой. Воцарилось молчание. Катя прервала его первой:
- И в чем загвоздка? Нельзя было осторожнее? – сказала она раздраженно.
- Ему понадобились деньги. Так получилось, – неуверенно оправдалась Ольга.
Катя притворно удивилась и посетовала, повышая голос, качая головой:
- Неужто? Ах! Бедный мальчик! Ему нужны были деньги…Ай-яй-яй! Как трогательно! Я сейчас заплачу…Прямо, сердце разрывается! – она потушила сигарету и всхлипнула.
- Перестаньте! – выкрикнула Ольга.
- Хочешь знакомиться с мальчиками? – Катя улыбнулась.
- Да, мама! Хочу! А вы пасете меня как школьницу!
- Ты не понимаешь, что это такое!
- Нет, понимаю! Я хочу ехать с ним в машине. И чтобы ветер в окно! И по радио «Ласковый май»!
- Ольга!
- Да, мама…
- Подойди!
Ольга подошла. Катя встала, обняла ее, и крепко прижимая к себе, погладила. Зашептала, нежно трогая ее волосы:
- Почему такие ленточки? Цвет не тот… Он не идет к платью. Попробуй другой оттенок.
- У меня нет…Я искала…
- Посмотри в моей комнате. – Катя отстранила дочь и посмотрела ей в глаза, - Сиреневая коробка. Когда ты была маленькой, то всегда туда лазила.
- А вы меня ругали, – ответила Ольга улыбаясь.
- Потому, что ты не ложила ее на место. – Катя снова прижала Ольгу к груди. – Ну, все. Иди к себе и отдохни. Ты устала. Почитай чего-нибудь.
Они попрощались. Ольга пошла к себе, а Катя, открыв коробку и разложив ленточки для волос на столе, стала сравнивать оттенки и, подобрав похожие, откладывать их в сторону. Время от времени она поглядывала на часы, явно кого-то ожидая. Постучавшись в дверь, на пороге возникла горничная. Следом за ней вошли двое мужчин. Их небритые лица, воспаленные глаза и весь вид говорили о том, что они провели в дороге немало времени, и кроме того, возможно, совсем недавно пережили тяжелые события, отпечаток которых еще не успел сойти с их лиц. Несмотря на усталый вид, они остались стоять, всем своим видом показывая, что хотят сказать нечто очень важное, незамедлительно, безотлагательно и без посторонних. Катя, заметив это, встала, отложив ленты в сторону, и взглядом отпустила горничную, проводившую их. Как только за ней закрылась дверь, один из вошедших сказал:
- Мадам! Мы потеряли два корабля и почти всю команду! Все кончено!
- Что с капитаном? – спросила чуть слышно Катя и внутренне напряглась, боясь услышать страшный ответ.
- Жив! Слава Богу! – подал голос другой – Он не в себе, приедет позже. Наше положение…Оно весьма тяжелое, – он повел головой из стороны в сторону и печально улыбнулся.
- Ну, вот, другое дело. – Катя облегченно вздохнула. – А вы говорите, все кончено, - не сводя с них глаз, она медленно к ним приблизилась и вдруг выкрикнула, выплескивая все, что накопилось внутри:
- Нет, не все! – сжав кулаки, Катя потрясла ими в воздухе. – Найдите корабль! Учтите все ошибки!...Поражение это урок!
Они стоят неподвижно и заворожено смотрят на нее, не решаясь ответить. Один из них, немного помедлив, произнес нерешительно, с сожалением в голосе:
- Мы больше не сможем…
- Сможем! Еще как сможем! – она, быстро сделала несколько шагов, сокращая расстояние, и подойдя к ним вплотную, произнесла с упоением:
- Скоро у меня будет оружие, и я не позавидую ни одному военному кораблю, который осмелится бросить мне вызов! – добавила уже спокойнее – Простите за тон. Вы пострадали, я вижу, и устали с дороги. Мой дом в вашем распоряжении. Вас проводят.
- Да, мадам, уж натерпелись…Почти всю ночь добирались.
- Ступайте и отдохните – Катя плавным взмахом руки отпустила их, позвала горничную.
Глава 3.
Борю отвезли в санаторий. Там он предался творчеству и размышлениям. Персонал, поначалу, относился к нему настороженно, считая богатеньким выскочкой, но так, как пребывание его было оплачено щедро, вслух ничего не высказывал. Вскоре, он изменил свое мнение. Были и другие отдыхающие, но в основном люди пожилого возраста, семейные. С директором он сошелся особенно хорошо. Они сразу друг другу понравились и нашли общий язык. Он оказался неплохим знатоком живописи, и им было о чем поговорить, коротая длинные, пасмурные вечера. Естественно, Борис написал его портрет, хотя он и не просил его об этом. Директор был в восторге. Какой добрый, душевный человек! Потом была серия зарисовок, еще портреты. Среди прочих можно выделить: «Женщина, сидящая на скамейке » - (жена директора), « Мужчина с усталым лицом » - (дворник). Ну и все такое. Рассказывать особенно нечего. Сергей Иваныч приставил к нему двух человек. Они жили в соседнем номере и не мешали ему нисколько. Он даже забыл об их существовании, пока, гуляя по парку, не увидел маячившую невдалеке знакомую фигуру, отличающуюся от остальных отдыхающих. Он делал вид, что читает журнал. « Еще бы дырку вырезал, чтобы удобнее было » - подумал художник и засмеялся. Он часто вспоминал Катю, думал о ней и написал ее по памяти. Дотрагивался до ее милого лица, изображенного им на холсте и мысленно, разговаривал с ней. Ее голос звучал у него в ушах и не давал покоя. « Она просто вспыльчива и несдержанна. Что из того? – думал он – « А вдруг она сейчас плачет? У нее никого нет, кроме дочери. Она совсем одинока. Бедная женщина». Причем, совершенно не злился на нее за этот злополучный выстрел. Перед самым отъездом он получил от нее письмо:
« Как Ваше здоровье? Все ли было хорошо? Не сердитесь на меня и простите. Я жертва обстоятельств. Так уж сложилась моя жизнь и ничего уже не изменишь. Слишком поздно. Пожалейте меня. Я так одинока. Если вы действительно любите меня…Приезжайте. Я жду вас. Ваша «К.»»
Он стал готовиться к отъезду.
Глава 4.
Верочка поднялась на второй этаж, открыла кладовку и поставила туда ведро со шваброй. Ей надоело пользоваться вибратором и она, положив глаз на управляющего, захотела привлечь его внимание. Он примерно ее возраста, разведен и как хозяйственный положительный мужчина, давно приглянулся ей.
- Здравствуйте, Верочка, - сказал управляющий, проходя мимо.
- Здравствуйте, Валерий Михайлович. - Верочка широко улыбнулась.
Валерий Михайлович остановился.
- Какая вы сегодня аккуратная, чистенькая, приятно посмотреть.
- Ну что вы. Я всегда такая... Спасибо, - она зарделась.
- Я тут у вас спросить хотел, - выдавил управляющий.
- Да, я слушаю. - Верочка сделала умное лицо.
- Одно пятно не отстирывается на рубашке, может, посмотрите?
- Конечно, давайте посмотрим.
Они пошли по коридору в кабинет управляющего.
- Садитесь вот сюда, Верочка, - он показал рукой на диван.
- Спасибо, - она кокетливо присела, сложив руки на коленях.
- Вы такая нарядная в этом белом переднике, он похож на школьный.
- Да, немного.
- Хотите, я вам кофе сварю со сливками? - предложил Валерий Михайлович, включая кофеварку.
- Ну что вы, неудобно.
- Вы, как этот передник надели, так я вас сразу и узнал. Школу вспомнил. А вы меня не помните?
- Валера? Неужели? Вы здесь? Как неожиданно!
- Да, да, это я, - он улыбнулся. - Вот и ваш кофе!
- Лучше со сгущенкой! У вас есть сгущенка? - спросила Верочка, улыбаясь в ответ.
- Конечно, есть. - Валерий Михайлович оживился, глаза его засверкали, он подошел к окну и сказал с радостным возбуждением:
- Я же помню, как в детстве вы уплетали ее за обе щеки. Помните? Проколешь две дырочки гвоздиком и потягиваешь. Вкуснотища! Вот было время! Куда все ушло?
- Все ушло безвозвратно. Вы правы.
- А помните, как водой обливались из брызгалок? Это было здорово! - он отошел от окна и посмотрел на Верочку с умилением.
- Конечно, помню. Домой приходила вся мокрая и руки в синяках. А мама спрашивала: «Ты что в одежде купалась?»
Управляющий подошел к Верочке и ласково взял ее за руки. Они сели пить кофе и некоторое время молчали, радуясь встрече.
Валерий Михайлович заговорил первым:
- А бегали вы быстрее всех. Я никак не мог вас догнать! - он отхлебнул из чашки и поставил ее на стол. - Давайте лучше на диванчик присядем.
Они сели на диван.
- У вас-то как, Верочка? Как жизнь сложилась?
- Муж меня бросил, негодяй. Двое детей на иждивении... Тяжело.
- Да-а, - протянул он. - Понимаю.
Валерий Михайлович взял руку Верочки и поцеловал ее.
Она попыталась отдернуть руку, но он удержал ее в своей и произнес с чувством:
- А помните, как нам было хорошо вдвоем?
- Жалеете меня? Не надо. - Верочка вздохнула. - Но жалость, если вдуматься, не такое уж и плохое чувство. Вы пожалейте меня, я пожалею вас, и обоим нам хорошо и приятно станет от этого.
- Тогда будем жалеть друг друга! - он обнял ее нежно и ласково.
Верочка прижалась к нему со словами:
- Нас никто здесь не застанет? Мне нужно, чтобы меня кто-то любил, - промолвила она и посмотрела ему в глаза с надеждой. - Это необходимо мне, как глоток воды в иссушающий зной. Чтобы он ждал меня с работы, звонил мне по всяким пустякам, дарил цветы по праздникам, а лучше в обычный будний день, - ее голос задрожал от волнения, - ни с того ни с сего, просто так, по велению сердца. Это ведь так трогательно, до глубины души. Быть желанной.
- Вы всегда были для меня желанной.
Они посмотрели друг на друга с нежностью и вниманием.
Верочка улыбнулась, что-то вспомнив:
- У вас на лице такое же выражение, как тогда в детстве, когда я ударила вас портфелем по голове. Тогда я вас пожалела.
- Пожалейте и сейчас.
- Пожалею, - она погладила его по щеке. - Иди ко мне, мой миленький! Поласкай меня! Поцелуй! Я такая нежная. Ощути мою мягкость и тепло!
- Давненько я не брал в руки шашек! - воскликнул он, поднимая ей платье и снимая трусики.
- А чего так? - Верочка поддалась ему, слегка привстав.
- Ты разбудила мой застывший вулкан. Он полыхает ярким пламенем и вот-вот взорвется!
- Так пусть он взорвется! - крикнула Верочка залезая рукой ему в штаны - Ну! Давай же! Моя киска давно скучает по ласкам. Ну же! Мне так надоело пользоваться вибратором! Где он? Я хочу ощущать его внутри себя!
Он стал наслаждаться, наслаждая ее еще больше. Верочка подняла ноги и перевела взгляд на окно.
- Ах! Ты мой тигренок! Ты же любил наряжаться в костюм тигренка на Новый год? - Она захохотала, обхватив его голову руками, - Где же твоя полосатая шапочка с круглыми ушками?
- Мур, мур, - пропел он, пыхтя. - Дома в шкафу лежит.
- В следующий раз обязательно возьми ее. Она мне нравится! Такая забавная!
Верочка замолчала, чувствуя приближение сладостного момента, и еще сильнее сжала его голову.
- Ах, как хорошо! Не останавливайся. Прошу тебя! Еще немного!
* * *
Через некоторое время в кабинет управляющего зашла Катя.
- Чем вы здесь занимаетесь? Развлекаетесь с моими горничными?
Валерий Михайлович, подтягивая штаны, обернулся, поправил галстук, и испуганно посмотрев на Катю, ответил:
- Мы просто беседовали и все.
- И все? Неужели? - Катя подошла ближе. - Вы поправляете рубашку. Верочка, когда я встретила ее на лестнице, поправляла передник. Какое совпадение, надо же. Вы оба что-то поправляли.
Валерий Михайлович подскочил к столу со словами:
- Вот здесь товарные чеки. Я забыл вам вчера отдать.
- Оставьте! Снимите очки и не мелите вздор! Эти мерзкие стекляшки меня всегда раздражали. Они отсвечивают. Я не вижу ваших глаз. С человеком трудно разговаривать, когда не видишь его глаз. Непонятно, правду он говорит или нет.
- Я говорю правду, - он поправил сползающие очки.
- Если вы их не снимете, то я их разобью! Это очень больно. Стекла врезаются в кожу вокруг глаз, вы можете ослепнуть.
- Хорошо, хорошо, - проговорил он взволнованно, снял очки и положил их на стол, пряча взгляд.
- Теперь принесите мне швабру из кладовки. У вас есть швабра? Или лучше щетку.
- Зачем? Хотите порядок навести? Уборка была утром. - Он хихикнул.
- Да, порядок. Больше морального свойства.
- Вот щетка, но зачем? - он протянул ей щетку.
Катя взяла щетку и стала медленно, глядя ему в глаза, откручивать черенок. Она открутила его, а щетку бросила на пол.
- Вы не посмеете, - управляющий попятился.
- Посмею, еще как посмею, - она замахнулась.
- Куда делся новый рабочий? - пролепетал Валерий Михайлович, отчаянно закрываясь руками. - Я хотел дать ему указания.
- Думаю, он уже далеко, - ответила Катя, помахивая палкой. - Хотите пойти вслед за ним?
- Нет, нет!
Катя ударила его несколько раз, опустила палку и продолжила спокойным голосом:
- Разговоры часто остаются разговорами. Люди не понимают, что они должны делать и главное, как делать. Что правильно, а что неправильно. А палка просто помогает им понять, она все ставит на свои места. Хорошая палка, - она повернула черенок в руке, разглядывая, - она должна быть прочной и не слишком длинной. Одним словом - удобной.
Катя еще раз посмотрела на управляющего:
- Палка хорошая, она мне нравится, а вот вы - нет. Ваше лицо...
- Что?
- Черты лица неправильные, но их можно исправить и сейчас я это сделаю.
- Нет, нет, я все понял.
- Вы все также бегаете по утрам? - она поморщилась и поставила палку к стене.
- Да, а что? Это кому-то мешает?
- Знаете, если бы у вас везде был порядок... Я смогла бы закрыть глаза на многое. Но пока, увы.
- Я обязательно приму к сведению все, что вы сказали.
- Что же, посмотрим, - Катя открыла дверь и повернулась. - Если я приду сюда снова, вы уже не сможете бегать, ни утром, ни вечером. Понимаете?
Валерий Михайлович усердно затряс головой.
Глава 5.
За окном падал пух. Катя сидела в кресле и тихонько раскачивалась, положив на колени теплый плед. Кисти ее рук лежали на подлокотниках и плавными изгибами повторяли их очертания. Она смотрела, как крупные хлопья медленно падали, кружась. Весь парк был уже засыпан этим белым пухом. Деревья замерли, их ветви уже не казались ей такими, как вчера.
Она закрыла глаза и задремала.
«Какой сегодня день, четверг или пятница? Почему он так долго не пишет?» - думала она.
Часы на башне пробили полдень. Катя открыла глаза и зевнула, посмотрела на календарь. Сегодня была пятница. В дверь постучали.
- Войдите, - сказала Катя. Пару раз кашлянула и повторила. - Войдите.
Вошел человек из охраны и сказал:
- Мадам, к нам плывет катер, он, наверное, уже у пристани.
- Это ко мне. Проводите их в кабинет.
Она встала и подошла к окну, расположенному на противоположной стороне комнаты.
Катер как раз подходил к пристани. Показался Сергей Иваныч, он поймал конец веревки, брошенный с катера, и закрепил его на пристани. С катера один за другим спрыгнули двое в брезентовых плащах с капюшонами. Они поздоровались с Сергеем Иванычем и не спеша вразвалочку последовали за ним. Через некоторое время они зашли в кабинет.
- Добрый день. Как добрались? - Катя встретила их, подойдя к двери с сигаретой в руке.
- Спасибо, ничего, здравствуйте, - ответил высокий худой человек, вошедший первым. - Я капитан, а это мой помощник, - он показал на сутулого мужчину средних лет с хмурым небритым лицом.
- Виталий Алексеевич, - представился он и кашлянул в кулак.
Катя поднесла сигарету к губам и медленно затянулась, окидывая взглядом вошедших. Указав им на стулья, она подошла к карте, висевшей на стене, и сказала:
- Согласно данным, здесь, мимо этого острова, - она показала место на карте, отмеченное красным маркером, - пройдет грузовое судно и корабль сопровождения. Все остальное вы знаете. Время примерно от 2 до 4 часов утра. Присядьте, обсудим детали.
Вошел Сергей Иваныч, в его руках была папка и карта, сложенная в трубочку. Он подошел к столу, разложил карту, поставив на края пепельницу и пару зажигалок, чтобы она не свернулась обратно и, держа в руке папку, присел рядом на стул.
- Судно, среди прочего, везет золото и оружие,-продолжила Катя, усевшись поудобнее - мне нужно 100 кг. Не хватает для одного дела.
Капитан покачал головой, глубоко задумался и сказал:
- Нам всем в этой жизни что-то нужно и чего-то всегда не хватает. Тем более золота. Не получится.
- Почему? - удивилась Катя.
- Это невозможно. Команда не поймет. - Капитан встал со стула, сделал несколько шагов и, сложив руки на груди, уселся на диван.
- Есть договор и правила. Вся добыча делится на части - доли. Ваша доля составляет 1/3 добычи.
- А добыча это то, что мы возьмем на судне? - спросила Катя.
- Верно, - вставил помощник.
Помощник и капитан закивали головами.
- Здесь можно курить? - спросил помощник.
- Да, пожалуйста, - ответила Катя.
- Извините, привык бросать окурки за борт.
- Пепельница на столе.
- Забавно, - протянул Виталий Алексеевич, разглядывая пепельницу. Совсем как настоящая!
- Я пригласила вас сюда не для того, чтобы разглядывать пепельницу, - резко сказала Катя.
Виталий Алексеевич засмеялся:
- Вам для исполнения своих планов стоило нанять военный крейсер! Там всего 200 кг.
- Возьмите разницу оружием, - предложила Катя.
- Что я буду с ним делать? На рынке торговать? - Капитан замотал головой.
- Можно уменьшить команду, - предложил помощник.
- Можно, - согласился капитан, - но не желательно. Это раньше на море можно было разбойничать сколько душе угодно. Сейчас не те времена. Корабли сопровождения стали посылать все чаще. И корабли эти - военные. В последний раз я столкнулся с таким в прошлом году. Я хорошо помню этот день. Из всей команды уцелели четверо. Тридцать человек команды! А это были мои лучшие люди. Где я найду еще таких?
- Что за проблемы? - воскликнула Катя. - Матросов можно нанять в любом порту...
- Вы так считаете? - перебил ее капитан. - Что же, пожалуй, да. Но не таких. - Он махнул рукой. - Вам не понять, что такое команда корабля. Сложившийся коллектив. Отношения складываются годами, шлифуются, люди привыкают друг к другу. А вы... «Нанять» - проговорил он взволнованно и встал.
- Ну, это я так, предположительно. Ну, так что же дальше?
- Мы шли с добычей, - продолжал капитан, - огибая вот этот мыс, - он подошел к столу и показал рукой место на карте, - когда из пролива показался корабль. Это был военный фрегат. Он поравнялся с нами и начал стрелять. Внезапно, без предупреждения. Все матросы, которые находились в это время на палубе, были убиты. Мой помощник получил ранение, и разбило снасти. Потом последовал залп из орудий, который просто снес нам рубку. В трюме начался пожар. Мне с уцелевшими людьми удалось спустить оставшуюся целой шлюпку и, скрываясь за полосой дыма, уйти. Я видел, как затонул мой корабль, - он тяжело вздохнул. - Матросы гребли, а я встал во весь рост и смотрел, как корма уходит под воду. Это был один из лучших кораблей, которыми я когда-либо командовал. Хороший, быстроходный, оснащенный по последнему слову техники. 24 узла при попутном ветре! - капитан опустил голову и задумался, добавил со вздохом сожаления. - Такой ход!
- Но теперь у вас новый корабль, ничуть не хуже первого. Не надо так расстраиваться. А вы что молчите, Сергей Иваныч? Скажите ему, - Катя посмотрела на Сергея Иваныча, тот обвел всех спокойным взглядом и сказал:
- Нам действительно не хватает, ну может, не 100, ну 80, это точно. Но в море свои законы. Если они откажутся, неволить никого не будем, - он заворочал глазами и замолчал, уставившись на зажигалку, державшую край карты.
Капитан с помощником переглянулись.
- Хорошо, мы возьмемся, - сказал капитан, садясь снова на диван, - а разницу...
- Разницу возьмем при следующей операции, - добавил помощник. - Но все это можно было решить не приезжая сюда.
- Вот именно! - капитан заерзал на диване:
- Мадам, я не понимаю к чему это собрание? Зачем вы нас сюда вызвали?
- Да, - подхватил помощник. - Я тоже не пойму. Раньше вы сообщали место и время, ценность груза, название корабля и все, а больше нам ничего не надо. - Он пожал плечами и насупился. - А теперь какое-то совещание.
- Может, мне хочется на вас взглянуть, поздравить с праздниками, - ответила Катя. - Да и диван мой вам, похоже, по душе пришелся, удобный.
- У нас полно дел, нам ни к чему такие смотрины, - капитан недовольно посмотрел на Катю и отвернулся к окну.
Тут медленно открылась дверь и на пороге появилась Ольга.
- Мама, - неуверенно позвала она. - Что так долго? У нас гости, а вы ничего не сказали.
- Это моя дочь, Ольга, познакомьтесь.
Капитан встал с дивана, подошел к Ольге и с легким поклоном протянул ей руку:
- Геннадий.
- Ольга.
- Виталий Алексеевич, ; помощник неловко привстал со стула и наклонил голову.
- Может вам принести чего-нибудь? Чай или кофе? - спросила Ольга, оглядываясь.
- Чего вы все чай да чай? Давайте коньяк за знакомство! Пять звездочек, сейчас принесу, - Сергей Иваныч отодвинул стул и вышел.
Через пару минут он вернулся, неся поднос с закуской и выпивкой.
- За знакомство!
Умелой рукой он быстро разлил содержимое бутылки по рюмкам и поднял руку вверх. Глаза его засверкали.
- Давайте выпьем за удачное предприятие! - предложила Катя.
- Да! Конечно!
Все выпили и стали оживленно беседовать.
- А я не знал, что у вас такая взрослая дочь, - сказал капитан, разворачивая конфету.- Вы от нас ее не прячьте!
- Ах! - подхватил Виталий Алексеевич. - Скинуть бы мне годков так 20, хотя бы!
Сергей Иваныч молчал, жевал лимон и улыбался, зорко наблюдая за происходящим.
- Так, так, где наши рюмочки? - он вдруг встрепенулся, выждав удобный момент, и снова разлил.
- За что теперь? За Оленьку, конечно?
- Да, да, безусловно. Она миленькая!
- В следующий раз мы выпьем за капитана, - вставила Катя, стреляя глазками. - Мне сказали, что вы, - она повернулась в ту сторону, где сидел Геннадий, - подрабатываете не совсем хорошим способом. Какой озорник!
- Каким? И кто сказал? - капитан встрепенулся.
- Это не важно, кто, важно каким. - Катя прищурила глаза. - Перевозите наркотики?
Капитан внезапно рассмеялся, задрав голову.
- Ерунда, не верьте! - ответил он, искоса поглядывая на Ольгу, которая в это время развернула шоколадку и, отломив от нее кусочек, положила в рот, наблюдая.
Капитан тем временем продолжал:
- Я отправил на дно десятки судов во всех морях, на которых когда-либо плавал. Но наркотики? Дурь? Вот уж не думал, что меня обвинят в этом! - он поморщился. - Это мелко и грязно. Я никогда не опустился бы до такого. Это позор для моряка!
- Не обижайтесь, Геннадий, это шутка. - Ольга протянула ему кусочек шоколадки и улыбнулась.
- Спасибо, - он улыбнулся в ответ.
- Давайте выпьем за это! - Сергей Иваныч взял бутылку.
- За что? За наркотики?
- Ха! Ха! Опять шутки?
Бутылка тем временем быстро опустела. Ольга встала и, обращаясь к капитану, сказала:
- Возьмете меня с собой?
- Как? Вас?
- Да, меня. - Ольга посмотрела на мать.
Капитан встал со словами:
- Это уже серьезный разговор. Я не могу вас взять просто так. - Думаете, это вам простая прогулка на море под парусами? - взволнованно произнес он. - Вы не представляете, как это опасно!
- Паруса это так романтично, - воскликнула Ольга и, всплеснув руками, подняла голову.
- Я плавал во всех морях и твердо стоял на палубе, когда вы еще под стол пешком ходили, - загудел Виталий Алексеевич.
- Что из того?
- А то, - подхватил капитан и сгорбился над картой, разложенной на столе, - теперь еще опаснее.
- Надеюсь, что передаю свою дочь в надежные руки? - Катя вопросительно взглянула на капитана.
- Девочка хочет приключений? - Виталий Алексеевич потер щетину на подбородке и тоже вопросительно взглянул, но уже на Ольгу. - Ну что же, мы сможем предоставить ей такую возможность.
- Ей нужно проветриться и потом она настаивает, - продолжила Катя. - Она все равно от меня не отстанет. Я знаю это.
- Женщина на корабле... - Виталий Алексеевич задумался, - это может быть к худшему, а может и к лучшему, - произнес он, уставившись на пепельницу-шлюпку. - Забавная вещица, совсем как настоящая. Откуда она у вас? Клянусь всеми веревками на своем судне! Никогда такой не видел.
Все разошлись, остались только Ольга с капитаном.
Некоторое время, они, молча, смотрели друг на друга, понимая, что их оставили наедине специально, чтобы они объяснились. Но никто не смог первым нарушить молчание. Ольга достала сигарету и щелкнув зажигалкой, подошла к двери.
- Что-то хотите добавить? - она кокетливо обернулась, взявшись за дверную ручку.
- Вы красивая, - сказал капитан, волнуясь.
- И это все? - она удивленно подняла брови.
- А что еще я должен сказать? Что вы хотите услышать?
Ольга вскинула ресницы и лукаво взглянула на капитана.
- Этого мало, - промолвила она разочаровано, поднесла сигарету к губам и медленно, не отводя от капитана взгляд, затянулась, оставив на фильтре яркий след от помады.
- Я хочу услышать что-то еще, что-нибудь необычное. Интригующее признание... - она улыбнулась. - Одно слово, может безумное, твердое и в то же время нежное, ошеломляющее, вселяющее уверенность и в то же время откровенное.
- Вы питаете меня надеждой, ; капитан снял фуражку и добавил растроганно. - Я буду стараться.
- Все идет от души, милый мой капитан. Из горячего сердца, охваченного пламенем.
Ольга еще раз затянулась и подошла ближе к капитану. Она протянула руку с сигаретой к его лицу и сказала, сопровождая слова томным взглядом:
- Видите на фильтре след от моих губ?
- Да, вижу.
- Такой же след я оставлю на вашей щеке сегодня вечером, если вы не против.
Капитан задрожал, лицо его порозовело.
- О! - воскликнул он в смущении и опустил голову. - Я давно не был с женщиной. Простите мой простой язык и обхождение. Я отвык рассыпаться в любезностях и не умею делать комплементы.
Он заволновался, рука его смяла фуражку.
- Мои руки огрубели, они привыкли сжимать штурвал, а не руку женщины. Делать комплименты для меня непривычно и тем более рассчитывать на взаимность от такой девушки, как вы.
- Я знаю, - ответила Ольга, одарив капитана чарующей улыбкой. - Но есть простые слова, которые трогают намного больше и проникают в глубину души гораздо чаще, чем сказанные льстиво и по шаблону. Я умею их различать.
Она, протянула руку к его лицу и нежно провела по щеке, чуть касаясь пальцами.
- Мое сердце для вас открыто, - промолвила она, - и слова ваши приятны и с волнением ожидаемы.
- Спасибо, - выдохнул он с облегчением и, закрыв глаза, поцеловал ее ладонь.
Ольга положила руку на его плечо.
- Я чувствую, как вы дрожите. Что с вами? От одного моего прикосновения. Что же будет потом?
- Не знаю... Вы сводите меня с ума.
Он вздохнул и отвернулся.
Я никогда так не волновался. Лучше бы я погиб в том бою с фрегатом. Если я не оправдаю ваших надежд? Я беден. Все деньги, которые я зарабатываю, я посылаю своей матери и сестре. Мне ничего не нужно. - Он замотал головой. – Раньше не было нужно. Но теперь все изменилось в один миг. Я знаю, для чего живу.
- Я полагаю, вы достаточно награбили на судах? Конечно, не без помощи моей матушки. Говорят, вы бесстрашный и самоотверженный. Но, почему сейчас вы так пугливы? Куда же делась ваша храбрость? От нее не осталось и следа.
- Бывают такие минуты, которые все меняют в жизни. Наверное, наступила такая минута.
- Вы полагаете?
- Да, если, конечно, вы не привыкли играть с мужчинами как с мобильным телефоном.
- Ах, Геннадий! Вы иногда можете быть дерзким.
- Простите. Это все печальный опыт. Я буду ждать вас на корабле до захода солнца, если вы решитесь.
Сказав так, он, наклонив голову, вышел. Ольга пошла к себе. После убийства рабочего, она не могла избавиться от налета тягучей тоски на лице. Впала в депрессию. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, она замечала это выражение, и прогоняла его. Спустя некоторое время, оно появлялось само собой, и она ничего не могла с ним поделать. Но теперь, расставшись с капитаном, и посмотрев в зеркало, она не увидела ничего похожего. На ее лице сияла сдержанная улыбка, которая обычно появляется на лицах женщин, когда мужчина, который им нравится, делает им комплимент. Приятное глазу, выражение милого торжества с налетом таинственности. Особенно тогда, когда кроме них, никто этого не видит и не слышит. Вот так произошло и сейчас. Он поселил в ее душе надежду. Надежду на будущее. На все то, о чем она так долго мечтала.
Капитан входит в свою комнату и видит там Катю. Он в недоумении останавливается в дверях:
- Добрый вечер… – произносит он растерянно.
Катя, стоя у окна, поворачивается и отвечает тихо:
- Ну, что вы застыли? Закройте дверь и садитесь вот сюда – она показывает ему место возле себя и садится сама.
- Я полагал вы у себя. Уже поздно – он смотрит на нее настороженно - выжидающе.
- У меня к вам дело – произносит Катя, таинственно глядя на него – Да не бойтесь. Я вас не съем… Садитесь черт вас дери! – вдруг выкрикивает она.
Гена поспешно закрывает дверь и садится на указанное ею место. Катя внимательно смотрит на него и продолжает:
- Я совсем не против ваших с моей дочерью отношений. Пора бы ей стать взрослой и определиться…
- Давайте ближе к делу – обрывает ее Гена – Думаю, что вы пришли сюда не по этому вопросу.
- Хорошо. Извольте. Вы должны достать для меня документы. Они в кейсе, у одного чиновника на яхте. В пятидесяти милях отсюда. Это очень важно для успешного проведения нашей операции с золотом. И вообще…Заодно подтвердите свою репутацию.
Подумав, Гена отвечает:
- У меня мало людей. Там есть охрана?
- Есть, немного. Впрочем, Сергей Иваныч обеспечит вас всем необходимым и даст исчерпывающую информацию. Мне нужен только кейс, все остальное ваше. Ну как? Договорились?
Катя вынимает бумажку, и плавно помахивая ею в воздухе, говорит:
- Этот перевод я отправлю вашей маме, как только получу от вас ободряющие известия с борта яхты, которую вы захватите. Разве не справедливо?
- Согласен.
- Возвращайтесь с победой!
******
Тихая гладь океана. На большой яхте отдыхают люди. Женщины в бикини расслаблено лежат на шезлонгах, кто-то сидит за столиками и выпивает. Звучит приятная музыка, официанты разносят напитки. К яхте подходит катер с вооруженными людьми. Они прыгают на палубу и пытаются захватить судно. Женщины поднимают с шезлонгов удивленные лица, официанты замирают, стихает музыка. Поднимается суматоха, слышатся возгласы возмущения, сменяющиеся недовольным ропотом. На яхте присутствуют высокопоставленные чиновники, видные бизнесмены и депутаты, мэр с супругой. Телохранители, находящиеся при них хватаются за оружие, но опасаются применять его, чтобы не зацепить отдыхающих. Пассажиры продолжают негодовать. На палубе появляются два пирата. Один, корча зверскую рожу, держит капитана яхты за шиворот, приставив к его виску пистолет. Другой, тащит супругу мэра. Схватив ее за волосы, и злорадно улыбаясь, он тычет ей в лицо пистолетом. Капитан яхты выглядит жалким и напуганным. Супруга мэра плачет. К ним подходит пират и вынимает из кармана капитана яхты ключи, а жену мэра пугает и передразнивает. Среди пассажиров раздаются крики отчаяния. Охрана бросает оружие. Пиратами командует молодой капитан Гена. Он звонит Кате и докладывает ход операции, получает советы от Сергея Иваныча.
Пираты выводят пассажиров и команду на палубу и, отобрав у них телефоны, сгоняют в кучу, как стадо овец. Многих пассажиров они видели по «ящику», и давать им пинки, доставляет невыразимое наслаждение. Они показывают друг другу пальцами на знакомые лица и смеются.
Катя и Сергей Иваныч волнуются, они переживают, что Гена слишком молод и может провалить дело, высказываются, спорят. Катя знает, что не все поручения, которые она даст, понравятся капитану, но это он выполнит с особым усердием. В этом она уверена. На яхте находятся люди, из-за которых он лишился военной карьеры. Не именно из-за них, то точно из-за таких же, как они. Гена ненавидит этих людей и все, что с ними связано. Они придумывают законы и управляют миром. Он не вписался в их компанию со своими представлениями о чести, добре и справедливости. Он шел по дороге жизни уверенно, с гордо поднятой головой и твердой походкой. А они столкнули его на обочину, лишили уверенности. А тут еще больная мать с сестрой инвалидом. Он окончил морское училище, с отличием и поступил на флот. Ему прочили большое будущее. Перспективы быстрой карьеры уже маячили перед ним, но тут за один досадный инцидент его выпирают из флота. Девушка отворачивается от него. Перед ним закрывается дверь в светлое будущее, но Катя открывает другую дверь, не хуже, а может и лучше чем первая. И он благодарен ей за это. Сергей Иваныч подкупив офицера, выясняет о Гене все и рекомендует его Кате. Катя преследует свои цели. Ей нужен капитан корабля, на которого она может положиться. Гена подходит на такую роль. Он не смоется с награбленным. Катя оплачивает лечение его матери, а сестру отправляет в санаторий. Выслушивая ободряющие доклады Гены и не только него, о ходе операции, Катя и Сергей Иваныч ободряются.
Капитан пиратов подходит к одному депутату и забирает у него кейс. Тот возмущается: «Ты знаешь, кто я такой!?». Капитан оборачивается и дает ему в морду. Над толпой пассажиров проносится вздох. Депутат падает, а из толпы выскакивает разодетая кукла на высоких шпильках, подбегает к депутату и театрально склоняется над ним. Двое пиратов обыскивают каюту капитана яхты и открывают сейф, другие наводят шмон в пассажирских каютах, забирая все ценное, третьи приводят в негодность рацию и орудуют на палубе. Женщины снимают с себя украшения, мужчины отдают бумажники и часы. Ограбив яхту, пираты прыгают в катер. Катер отплывает. Один из пиратов держит яхту под дулом пулемета.
Узнав, что дело сделано, Сергей Иваныч наливает коньяк, а Катя идет к себе. Она звонит по телефону: «Гена, как ваши дела? Отлично!». Капитан пиратов убирает телефон в карман. Катер, на котором он стоит, несется с большой скоростью. Сидящие в нем пираты разглядывают драгоценности и роются в отобранных вещах. Дело сделано.
Глава 6.
Утро. Катя откинула одеяло, и нехотя спустив ноги, стала искать тапочки. Она плохо спала. Мысли о художнике возвращались к ней снова и снова. Она разговаривала с ним в одном сне, в другом колотила нерадивую служанку. Катя придерживается строгих правил и жесткой дисциплины. Прислуга в доме давно уже почувствовала это на своей шкуре. Катю ненавидят за чрезмерную жестокость, но уважают и боятся. Но художник не игрушка, которую можно поставить в угол. Катя поняла также и то, что она, возможно, всю жизнь ждала, чтобы кто-нибудь сказал ей именно такие слова, которые говорил Боря и не в порыве страсти, обуреваемый похотью, в постели по ночам, шепча бессвязно, а при свете дня, рассудительно и внятно. И если она отмахнется, то это никогда больше не повторится. Остаток жизни она проживет одна в этом доме или в другом, и состарится, раздавая пощечины служанкам, и вероятно разобьет об головы своих рабочих не одну бутылку из-под шампанского, и ей за это ничего не будет. Но разве это главное? Рано или поздно дочь покинет ее и заживет своей жизнью. Она давно тяготится наставлениями матери и хочет делать все по-своему. Катя поняла это внезапно и так отчетливо, как никогда раньше. Она останется совсем одна. Именно почему-то сейчас, в это мгновение, когда она протянула ногу, чтобы обуть тапочек, перед ней открылась суть происходящего. Она и раньше задумывалась об этом, но не так явственно, как в эту минуту. Вошла горничная. Катя повернула к ней сонное лицо и спросила:
- Вы сделали то, что я просила?
- Да, мадам. Ваши платья готовы. Они в гардеробной.
- Я не про это – Катя скривила губы.
- Конечно. Он здесь. Позвать?
- Позовите.
- Сию минуту, мадам – она склонилась в поклоне и быстро вышла.
Катя подошла к зеркалу и отрешенно - безразлично, посмотрела на свое отражение. Затем натянула чулки, долго выбирала подвязки, поменяла платье. Вошел Боря и плотно закрыл дверь.
- Мадам! Я так торопился – он подошел ближе, упал на колени и стал целовать ее руки.
Катя подняла его и прижала к своей груди. Сказала взволнованно:
- Перестаньте меня так называть! Мы же договорились … Послушайте, как бьется сердце! Я так долго ждала вас, что потеряла счет времени. Какой сегодня день? Четверг или пятница? Все перепуталось…
- Ах! Какая разница, какой день? Я так сильно люблю вас! Все эти дни я думал только о вас и ни о чем более … И вот я здесь. У ваших ног. Что может быть прекраснее на Земле? Видеть вас, думать о вас. Обнимать вас!
- Милый мой художник! – она прижала свои ладони к его лицу, заглянула в его глаза – Мне так много надо сказать вам. … Но все потом. А сейчас, целуйте меня. Целуйте всю! Я ваша!
- О! Какое блаженство – он целует ее лицо и грудь.
- Да! Да! Вот так! Теперь ниже – она опустила его голову и подняла платье – Я вся дрожу! – Катя, увлекая за собой художника, упала на кровать и, откинув голову, развела ноги. Затем вздохнула и, закрыв глаза, зашептала, что-то бессвязно. Ее тело задрожало.
----
Катя поправляет прическу перед зеркалом. Художник полощет рот возле умывальника. Он вытирается полотенцем, застегивает пиджак и подходит к ней со словами:
- Вы не сказали, что у вас месячные…
Катя посмотрела на него и грустно ответила:
- Какие мелочи. Они почти закончились – она кокетливо ему подмигнула – Что за пустяки? Ну, в самом деле? Не будьте букой!
Катя провела пальчиком по его лицу и чуть касаясь, погладила шею, спросила:
- Помните тогда, в первый раз? Как это было?
Он поднес ее руку к своим губам и поцеловав много раз, каждый пальчик, ответил:
- Никогда не думал, что такой маленькой ручкой можно вытворять такие чудеса.Поразительно!
- Вы слишком долго сидели в беседке.А ведь есть вещи и поинтереснее пейзажей.Не так ли?
- Да, но творчество. Для меня это очень важно… – Боря запнулся, затем продолжил с волнением – Вдохновение это стихия, как море в шторм! Сильный ветер, внезапно, ни с того ни с сего. Он налетает и все вокруг меняется в тот же миг. Мир становится другим, за какие-то секунды все изменяется.
- Понимаю. – Катя участливо кивнула головой. – Это такое особое ощущение, состояние души. Вы много работали в санатории? Судя по количеству папок, которые вы с собой привезли, у вас накопилось немало картин. А еще ранние работы, о которых вы упоминали.
Она подошла к Борису и, положив руки ему на плечи, посмотрела в глаза:
- А почему бы нам не организовать выставку? Вы когда-нибудь выставлялись?
Боря, смотря ей в глаза, смутился и, опустив голову, произнес сдержанно:
- Очень сложно. Реклама и все такое. Меня никто не знает.
- Я возьму это на себя! – Катя подошла к телефону и набрала номер.
Быстро договорившись с одним из своих знакомых по бизнесу, и оставив художника отбирать картины для выставки, она поспешила в оранжерею. Взглянуть, как всходит рассада, посаженная ею накануне. Подойдя к месту, она ужаснулась и всплеснула руками:
- Кто мог сделать такое? Бедная Королева ночи!
Неподалеку маячила фигура нового садовника, недавно принятого на работу. Молодой мужчина вскапывал грядки. Он оглянулся и, увидев Катю, побледнел и затрясся.
- Так вот, кто растоптал мои бедные тюльпаны! – закричала Катя.
Бросив инвентарь, садовник попытался сбежать. Но не тут-то было. Его поймали возле ограды и поволокли во двор, где стояла бочка с водой. Крепко держа за ноги, окунули в нее с головой несколько раз.
- Ну, хватит! Довольно! – скомандовала подошедшая Катя – А то заболеет и работать не сможет. А мне нужны здоровые рабочие.
Садовника отпустили. Он поднялся и, дрожа, стал снимать мокрую куртку. Один из охранников дал ему подзатыльник. Садовник выронил куртку и, пригнувшись, испуганно посмотрел на него.
- Надеюсь, ты запомнишь этот урок, и больше не будешь топтать мои цветы – сказала Катя строгим голосом.
- Никогда не буду! – он закивал головой – Простите, мадам!
- Как тебя зовут? – Катя подошла ближе – И не вздумай убегать в следующий раз! Тебя все равно поймают.
- Андрей… – он, с опаской поглядывая на охранника, поднял куртку.
- Ну вот, что, Андрей, - продолжила Катя – Считай, что тебе повезло. У меня еще остались луковицы. Ты идиот, болван безрукий. А теперь повтори.
- Я идиот. Болван… Зачем вы меня унижаете? – Андрей вдруг распрямился. Поднял голову, посмотрел Кате прямо в глаза – Это доставляет вам удовольствие? Увольте и все!
- Это просто. Слишком просто – возразила Катя. Она заметила крестик на его груди, висевший на простой нитке и добавила:
- Веришь в Бога?
- Да.
- Бог тебе не поможет, так же, как не помог однажды мне, – она задумалась на минуту, погрузилась в свои мысли и, сделав несколько шагов, произнесла уверенно, с чувством:
- Люди придумали Бога, потому, что не знали, откуда взялось солнце, море, небо и Земля. Но теперь-то мы знаем… Ну да ладно. Не будем больше ссориться.
Катя, считая инцидент исчерпанным. Повернулась и пошла по тропинке, бросив на ходу:
- Дайте ему водки! И теплое одеяло. Пусть согреется!
Глава 7.
На площадку перед домом приземлился вертолет. Из него вышел человек с портфелем. Это профессор Владимир Павлович. Последние годы он занимался разработкой оружия и достиг на этом поприще весьма неплохих результатов. Он приветливо помахал рукой и стал отдавать команды людям, вынимавшим из грузового отсека ящики, похожие на гробы.
Катя пошла ему навстречу. Они встретились, словно старые друзья.
- Добрый день! - сказала Катя. - Мы давно вас ждем.
- Здравствуйте, Екатерина Ивановна! - он улыбнулся.
- Как завершились ваши испытания, Владимир Павлович?
- Удачно, мадам, на редкость удачно!
- Это вон те ящики? - она повернулась в сторону вертолета – Недурно!
- Да! Мои ненаглядные, они вам понравятся. Вот увидите. Мне удалось увеличить скорость в два раза! Представляете? Такого не удавалось никому.
- Там есть видеокамеры?
- Конечно... Ба! Кого я вижу? - он обернулся в сторону приближающейся группы людей.
- Женя?
- Это наш доктор, Евгений Семенович, - представила Катя. - Вы знакомы?
- Профессор? И вы здесь? - лицо доктора помрачнело.
- Мир тесен, как видите. Недовольны встречей?.
— Мы заканчивали с вами один институт, вместе ходили на лекции. Но вот мои научные труды служат медицине, а ваши для убийства людей, - доктор посмотрел на профессора с укоризной и добавил. - От таких встреч мало радости. Мы многого добились в этой жизни на научном поприще. Только я лечу людей, - он поднял указательный палец, - а вы их убиваете! - и опустил его вниз. - Если бы мне сказали об этом раньше, я бы ни за что не поверил. Стыдитесь!
- Вот и не подумаю! - Владимир Павлович оглянулся по сторонам и стал нервно помахивать портфелем. - Не стыдно ни капельки! - сказал он, волнуясь.
Доктор снял очки и грустно посмотрел. Он достал носовой платок и, медленно протирая линзы, произнес, сопровождая свои слова взглядом полным печали и осуждения:
- Я так и знал, что вы человек без чести и без совести.
- Перестаньте! - Владимир Павлович досадливо махнул рукой. - Каждый из нас занимается своим делом.
- Вот именно, - вставила Катя. - Мне совсем не интересно слушать вашу перепалку.
Опустив голову, она стала не спеша прохаживаться и, обернувшись к профессору, спросила:
- Вы христианин?
- О, да!
- Я так и думала. Религия всегда давала толчок научным исследованиям... Сергей Иваныч, займитесь грузом. Его надо погрузить на катер.
Несколько человек возились возле ящиков.
Сергей Иваныч подошел к ним и стал давать необходимые указания:
- Боеголовки не трогайте! Я сам их проверю. И осторожнее, осторожнее.
- Давайте испробуем торпеды в деле! - воскликнул профессор, потирая руки, и подошел к ящикам.
Сергей Иваныч в ответ показал рукой в сторону Кати и доктора, которые прохаживались неподалеку. Профессор подошел к ним и услышал фрагмент разговора:
- Вы не понимаете.
- Все я прекрасно понимаю, - ответила Катя. Но нельзя остановить неизбежное, - она посмотрела на подходящего профессора и сказала. - Вы преуспели. Поздравляю. Сколько я вам должна?
- Я бы хотел испытать их в море. Не на полигоне, а в океане. Это было бы здорово!
- Как же вам не терпится! - доктор покачал головой.
- Опять вы мне морали читаете.
- Моя ученая степень меня обязывает...
Профессор злорадно расхохотался:
- А пациент то ваш давеча умер на операционном столе! Да, да, в больнице, где вы работаете. Думаете, я не знаю?
- Причем здесь этот случай? Он попал в процент, к сожалению, - ответил доктор недовольно.
- Ах, процент... - протянул профессор. - И этот мальчик, о нем еще в газетах писали, тоже процент?
- Он умер у меня на руках. Я хотел помочь ему, видит Бог! Я старался! Я берусь за такие операции, которые другие врачи не делают и считают их безнадежными.
- Ну, оправдывайтесь, оправдывайтесь. От этого легче не становится, - профессор закивал головой.
- Да перестаньте вы, в самом деле! - Катя развела руки в стороны. - Вам надо помириться.
К Кате подошел Сергей Иваныч и зашептал на ухо:
- Девчонка этого парня-программиста, скрылась. Никаких следов.
Она, строго взглянув на него, ответила резко:
- Найдите! Родственники, дети. Возьмите и потрясите хорошенько. Вам подсказать, как это делается?
- Нет, мадам! – он отходит в сторону.
- А ваши опыты над обезьянами? - не унимается профессор. - Ни одна из них не выжила. Ни одна!
- Ну, знаете ли. Это для опробования лекарственных препаратов. На благо людей, так сказать.
Профессор с ехидной ухмылкой подошел вплотную к доктору и спросил:
- Какими еще препаратами вы их напичкали? Накачали и оставили умирать в клетках. Бедные животные! Вот где бесчеловечность! Я хотя бы честен. Против чужого оружия я выставляю свое, чтобы сохранить баланс. А вы попросту издеваетесь над беззащитными животными, которые не могут за себя постоять. И закончим этот разговор!
- Да и в самом деле. Вы меня оба утомили, - сказала Катя. - Пойдемте лучше в столовую.
Они зашли в столовую и стали рассаживаться.
- Может, коньячку? - предложил Сергей Иваныч, бросив взгляд на Катю.
- Сегодня не до того, - ответила Катя недовольно.
- Вы, Сергей Иваныч, пообедайте и погрузите торпеды на катер. Наши вчерашние гости уже ждут. Они их и испробуют.
После обеда Катя спросила профессора:
- Чего вы так доктора не жалуете? Он даже обедать не стал, обиделся.
- Это долгая история. Лучше вам не знать.
- Да расскажите, интересно же.
Они вышли во двор и стали прогуливаться по парку, беседуя.
- Он у меня девушку увел, еще давно. Не могу ему простить, - начал Владимир Павлович.
- Ах, вот как? Печально, печально.
- Грустная история. А вы как? Все одна?
- Нет. Уже нет. Раньше я привыкла быть одной, и меня это вполне устраивало с одной стороны, а с другой, не знаю...
- Нам надо прощаться, - профессор опустил голову и добавил:
- Но что-то не хочется, честное слово. Скоро прилетит вертолет. Моя миссия выполнена. Я оставляю вам оружие, над которым работал долгие годы. Таких торпед нет ни у кого в мире. Я упорно трудился и вот результат.
- Да, спасибо. Результат превзошел все ожидания. Я смотрела видеозапись. Теперь попробуем сами. Вам переведут всю сумму на ваш счет завтра же. А вот и вертолет!
Профессор подвинулся ближе к Кате и легонько взял ее за локоть:
- Я хотел вам сказать еще в прошлый раз, - он протянул ей визитку. - Позвоните мне как-нибудь.
- Боюсь, что вы уже опоздали. Мне есть, кому звонить. Но спасибо, все же. - Катя улыбнулась.
Профессор пошел к вертолету, оглядываясь на ходу. Катя смотрит ему вслед с грустной улыбкой на лице. У самого вертолета он остановился и крикнул:
- Пусть будет запасной вариант! Всегда должен быть вариант «В».
*******
Верхушка милиции не хочет усиления Катиной группировки, а прикормленные ею начальники не имеют решающего влияния на ход событий. Зная ее вспыльчивый характер, это может привести к необратимым последствиям. Им нужна послушная девочка. Подкупленные садовник, и горничная выбыли из игры. Милиция посылает опытного агента, который прячется под личиной нового садовника. Это Андрей – молодой худощавый мужчина крепкого телосложения, умный и опасный. Он должен добыть информацию о секретном оружии, разработкой которого занимается ученый Владимир Павлович, входящий в группировку Кати, а если ему удастся похитить образец – еще лучше. Новый садовник-агент строит из себя простака и работягу. А сам приглядывается, запоминает план дома, количество охранников, начало и конец смен. Он регулярно выходит на связь и докладывает обстановку. После инцидента с растоптанной им рассадой, который он тщательно спланировал, ему удается войти в доверие к обитателям дома. Прислуга его жалеет, а охрана над ним посмеивается, считая доходягой. Его никто не подозревает. Он вошел в доверие и может приступить к выполнению операции. Делая беспечный вид, он вскапывает грядки. Проходящий мимо охранник запускает в него гнилым яблоком. Андрей корчит глупую гримасу и падает на землю, закрываясь руками. Охранник хохочет. Катя видит это из окна и жалеет нового садовника. Она просит Сергея Иваныча урезонить охранников: «Оставьте парня в покое! Сколько можно!». Андрей, притворяясь забитым, и подавленным прячется в сарае. Но когда его никто не видит, он преображается. Прислонив ноги к стене сарая, стоит на руках, делает упражнения, скинув грязную робу, окунается в бочке с водой, той самой в которую его когда-то окунали. Виден великолепный торс, под загорелой кожей играют мускулы.
Андрей делает вид, что трудится в поте лица. Он хорошо играет свою роль. К предстоящей операции все готово. Он знает расположение комнат в доме, привычки охранников и как пройти, не попав на видео. На дороге его ждет машина. Близится вечер. Проходящий охранник снова запускает в него на этот раз гнилым помидором. Андрей бросает грабли и притворно испугавшись, прячется в сарае. Он ложится на койку и закрывает глаза. Темнеет. В доме стихает суета. Все готовятся ко сну и забираются в свои теплые постельки. Андрей открывает глаза, встает, прячет за пояс пистолет и нож, и прислушиваясь, выходит из сарая. Он пробирается в подвал. Там на складе лежит привезенное профессором оружие. Дежурный охранник выходит из темноты и окликает его. Прикинувшись дурачком, агент приближается к нему.
– Что ты здесь делаешь? – Охранник пинает его ногой и хватает за шиворот. Андрей выкручивает ему руку и ломает шею, тащит тело в кусты, приговаривая:
- Доиздевался, паскудник! Теперь моя очередь.
Затем спускается в подвал и душит охранника дремавшего на стуле. В туалете слышится спуск воды из бачка. Второй охранник открывает дверь и, столкнувшись лицом к лицу с Андреем, падает с ножом в сердце. Но агенту не везет. На складе находится Катя, и он не знает об этом. Она пришла взглянуть на новые арбалеты, купленные ею накануне, и задержалась. Катя слышит шум, гасит свет и прячется за дверью. Входит агент. Катя бьет его фонарем по голове и включает свет.
– Вот черт! – ошарашенный агент, опираясь о стену, выхватывает пистолет и направляет на Катю.
Она выбивает оружие, и пистолет падает, проваливаясь сквозь решетку коллектора. Ударить себя третий раз Андрей не позволяет. Он перехватывает руку Кати и бьет ее в живот. Катя бессильно повисает на его руке. Он толкает ее к стене и снова бьет. Катя падает, ломая мебель, и старается восстановить дыхание. Он подходит, грубо переворачивает ее на спину и срывает пояс с ключами вместе с куском платья. Видны розовые трусики и белое беззащитное тело, оно содрогается. Он улыбается, открывает сейф и осматривает ящики, достает техдокументацию. Катя поднимает голову, косится на ящики с арбалетами, и наблюдает за агентом, сплевывая кровь. Рядом со своей рукой она замечает шомпол от пистолета. Падая на пол, она опрокинула ящик, на котором он лежал. Зажав шомпол в руке, она закрывает глаза. Андрей торопится. Забрав все нужное, он подходит к Кате, наклоняется и жадно разглядывает ее.
- Ну, вот, пожалуй, и все, – говорит он – Попрощаемся? Я не знал, что вы здесь и убивать не хочу, честное слово. Это работа и ничего личного.
Катя открывает глаза и произносит со вздохом:
- Ну, так не убивайте. Я хочу жить. Как и все, те, кого вы убили, убрали, ликвидировали. Как там у вас называется? Свяжите, оглушите. Вы успеете уйти. Чего вы боитесь?
- А если не успею? – он поднимает ее туфлю, слетевшую с ноги, и подносит к лицу, вдыхая – О! Немного с горчинкой! Какая прелесть! – целует.
- Жалкий извращенец! – она хохочет, снимает оставшуюся туфлю и протягивает ему – Возьми другую!
Андрей бросается на нее, хватает ее за горло и начинает душить. Катя вонзает шомпол ему в шею со словами:
- Я дала тебе шанс! Ты не захотел им воспользоваться!
Он встает и делает безумные глаза. Катя бежит к ящикам, где лежат арбалеты, достает и заряжает один из них. Со свирепым выражением лица он идет за ней. Она спускает курок. Стрела бросает его на пол. Катя склоняется над ним и трогает торчащую в его груди стрелу. Андрей стонет. Она знает, кто его послал и ей все равно, что он скажет. Она даже ни о чем его не спрашивает. Ей просто нравится эта игра. Она снова дергает стрелу и смотрит ему в глаза. Андрей пытается схватить ее за руку, но силы покидают его. Наконец ей надоедает играть. Она хватает стрелу обеими руками и вынимает. Агент умирает, устремив на нее скорбный взгляд. Входит Сергей Иваныч с охранниками:
- Однако же вас угораздило! – он помогает Кате подняться – Я подозревал, что он не так прост. Все равно внезапно получилось.
- Ничего. Кто же знал, – отвечает Катя – Пойду, приведу себя в порядок. Скоро выставка. Надо быть в форме, – она уходит прихрамывая.
Утром, Боря, видит Катю немного не в себе. Работая на пленэре, он пробует разную технику письма и спешит поделиться с ней впечатлениями. Он спрашивает подошедшую Катю:
- Что случилось? У вас синяк на шее.
- Ничего. В саду за ветку зацепилась.
- Вы что-то не договариваете. Поделитесь со мной.
- Зачем вам это знать? Только расстроитесь накануне выставки. Да и говорить не о чем. Давайте лучше ваши картины обсудим. Это гуашь? Вода в стакане для того, чтобы краски разводить?
- Нет. Акварель. Краски я уже развел, а вода в стакане, чтобы кисти споласкивать.
- Вы почти закончили? – Катя внимательно вгляделась в рисунок. – Мне кажется, здесь теплицы не хватает.
- Верно. Я не стал ее рисовать. Задача другая.
- Я хотела сказать вам, очень важное…
Катя замолчала, глядя на него пристально, затем придав своему голосу нужную глубину и серьезность, с соответствующей интонацией, продолжила:
- Жизнь - сложная штука. Да вы и сами это знаете. Мне нужен человек, с которым я смогу прожить остаток своих дней и в радости и в печали. Вы подходите мне, и я вижу вас таким. В своей жизни я перепробовала много мужчин и скажу, что ценю вашу искренность. Я запомнила те слова, что вы мне говорили. Они вошли в мое сердце и поселились там навсегда, и я бы хотела каждый день видеть перед собой человека, который их произнес. Всегда видеть. Понимаете?
Он отвел кисть в сторону, изменившись в лице, побледнел. Наконец, пытаясь преодолеть охватившее его состояние, ответил волнуясь:
- Хотел вам сказать… Предложить себя… – пытаясь сдержать подступившие слезы, замотал головой – Не смог. Думал мы не пара. Вы особенная… - он взглянул на Катю и утвердительно кивнул – Не такая как все.
- Я пытался забыть вас – продолжил он, подняв брови и рассеянно глядя на мольберт, - не смог. Я вас хотел, с того самого дня, когда первый раз вас увидел. Я страдал. И потом до боли.
Бросив кисть на палитру, отложив все в сторону, он опустил голову и сжал губы. Она вынула платок и поднесла к его лицу, приговаривая:
- Ну не надо так расстраиваться. Я причинила вам боль, но все прошло. Все хорошо – она промокнула легким движением слезы на его щеках. Сказала ласково:
- Мне не раз приходилось причинять мужчинам боль, но я никогда не вытирала им слезы, но теперь мне хочется это сделать. Наверное, это только для вас.
Катя внезапно сильно прижала Борю к себе и поцеловала в губы, страстно, с чувством, как только могла. Затем отпустила, стерла помаду с его губ и произнесла уверенно:
- Считайте, что это предложение. Раз вам никак не решиться. Я пойду, распоряжусь, чтобы ваши картины, те, что собраны, в машину погрузили.
Она уходит, держа спину прямо и стараясь не хромать. Спустя некоторое время, к художнику подходит Вера, смотрит на мольберт и говорит:
- Красиво рисуете!
- Спасибо! Стараюсь – отвечает успевший прийти в себя Боря.
- Вам повезло, молодой человек, – продолжает Вера доверительным тоном. У нее до вас было много мужчин и все ее добивались. А вы так сразу ей понравились. Такое редко бывает.
- Думаете? – Борис вопросительно смотрит на нее, отложив кисть.
- Я не думаю. Я давно с ней и знаю. Вы не смотрите, что она немного не в себе бывает. У нее судьба такая тяжелая. Сын с мужем погибли. Так она теперь в каждом подозрительном их убийцу ищет.
- Вот те на! А она мне об этом ничего не рассказывала.
- Она не любит об этом рассказывать. Вы если что пожалейте ее лишний раз, подыграйте ей. Так лучше и легче будет для вас обоих.
- Хорошо. Конечно.
*****
Ольга собирается в дорогу. Выбирая платья, она прикидывает их перед зеркалом и откладывает в сторону, торопится, нервничает. Катер ждет у пристани. Гена, волнуясь, прохаживается по палубе и смотрит на берег. Появляется Ольга с сопровождающим ее охранником, несущим чемодан.
- Хорошо, что мы будем вместе! – восклицает Гена обрадовано – Как же я рад!
- Я тоже! – Ольга, поддерживаемая охранником, идет по трапу. Гена подает ей руку и помогает ступить на палубу. Он берет чемодан и, поблагодарив охранника, ведет Ольгу в каюту.
- Располагайтесь. Здесь все, что нужно. Через пару часов мы будем у корабля. Виталий Алексеевич уже там и ждет нас. Мне пришлось задержаться по одному важному делу.
- Знаю, знаю, как вы секретничали с моей мамой. Куда-то пропали на целый день. А я хотела погулять с вами в саду. Что-то секретное было?
- Да так ерунда. Обычное дело.
Ольга садится и сложив руки на коленях осматривает каюту.
Глава 8.Ольга и капитан.
Мне как бы впервые открылось, какое хрупкое, нежное создание женщина. Помогая ей спуститься по трапу, я взял ее за руку, и меня поразило, какая это маленькая, нежная ручка.
Джек Лондон «Морской волк»
Утро. Капитан стоит на передней части палубы и напряженно смотрит вдаль. Он вспоминает:
«Ровная поверхность моря. На дальнем плане два силуэта кораблей, один горит. Моряк в рваной грязной тельняшке тащит раненного товарища. Гена с другим моряком спускают с поврежденной надстройки раненого штурмана. На палубе лежат трупы, видны языки пламени, стелется черный дым. Суетятся несколько моряков, они спешат погрузиться с борта корабля на катер. Гена с изможденным лицом отдает распоряжения и помогает. К нему подходит его помощник-старпом, парень лет 25-ти, небольшого роста, крепкий. Он останется, и будет прикрывать отход товарищей. Они сердечно прощаются, понимая, что больше не увидятся. Катер отходит. Старпом грустно смотрит им вслед, поворачивается к другому кораблю и преисполненный решимости бежит в один из нижних отсеков.
Капитан другого корабля с важным видом стоит на мостике и смотрит в бинокль на горящий корабль. Он уверен в победе. После короткой перестрелки его хорошо вооруженному кораблю удалось подбить корабль противника и вывести его из строя. Скоро с пиратами будет покончено и сделает это он. Он станет героем, о нем напишут в газетах, дадут продвижение по службе. Он сделает то, что до него никому не удавалось! Предвкушая триумф, капитан поднимает микрофон и предлагает сдаться. Дает на размышления пять минут. Несколько солдат возятся возле скорострельной пушки.
Старпом бьет кувалдой по замку поврежденного механизма, от напряжения под тельняшкой вздуваются мускулы. Ему удается сделать задуманное. Он бежит в торпедный отсек, готовит торпеды к выстрелу, и оттащив мертвого торпедиста, прицеливается. Под его ногами плещется вода. Оторвав от прицела потное лицо, он крутит настройки приборов и зловеще улыбается.
Под прикрытием дыма, заслоняясь корпусом горящего корабля, катер с ранеными моряками пытается уплыть. Понимая важность ситуации, оставшиеся в живых моряки, с волнением наблюдают за кораблями.
Пять минут истекают. Капитан на мостике смотрит на часы и повторяет ультиматум. Он подносит к глазам бинокль и видит, как в носовой части горящего корабля открываются два отверстия. Они расширяются как диафрагмы, извергая из своих недр две торпеды. Сигарообразные тела падают в воду и быстро приближаются подсвечиваемые солнцем. Капитана охватывает страх. Он маневрирует, пытаясь уклониться, пушка стреляет.
Старпом, оглушенный взрывом, хватается за голову. Второй взрыв валит его с ног. Он умирает с чувством выполненного долга. На его окровавленном лице застывает блаженная улыбка. Капитан видит уходящий катер и показывает на него рукой. Пушка стреляет. Один из моряков падает за борт, Гена хватается за плечо и сползает на палубу катера. Его перевязывают.
Из-за близкого расстояния между кораблями и необычно большой скорости выпущенных торпед, капитану не удается удачно сманеврировать. На одном из работающих мониторов видны две быстро приближающиеся точки. Торпеды врезаются в борт. Взрыв.
Спасенные моряки на катере встают, кто не может, поднимает голову. Всем хочется посмотреть на зарево. Они радуются. Штурман с перебинтованной грудью лежит на дне катера и смотрит в небо. Сквозь бинты сочится кровь. Гена спрашивает, видит ли он зарево. Тот молчит. Гена склоняется над ним, трогает его и закрывает ему глаза. Палубу заволакивает дым.
Ольга подошла к нему и, коснувшись его руки, оторвала от тяжелых воспоминаний. Она спросила:
- Вы ничего не ели на завтрак. Почему?
- Не хочется. Хорошо, что доктор с вами, у нас нет судового врача.
- На вашем лице так редко появляется улыбка. Вы всегда такой хмурый,особенно в последнее время.
- Радоваться пока нечему, команда что-то замышляет, - он повернул к ней лицо и грустно посмотрел. - И вообще все идет не так. Я это чувствую, как хороший механик чувствует машину и может по звуку двигателя понять, где неисправность. Так и я чувствую корабль. Когда все события происходят в открытом море, вдали от суши,- продолжил он с тревогой.- Все концентрируется. Понимаете? Ненависть, злоба, отчаяние... Представьте, все эти чувства в квадрате?
- Да, мне тоже что-то не по себе. Как-то муторно и страшно. Там внизу эти матросы так иногда на меня смотрят, жутко становится... А каждое утро я вижу вас здесь.
- Я любуюсь.
- Природой?
- Да.
- Но тучи такие темные, небо хмурое и вообще холодно. - Ольга поежилась.
- По-вашему любоваться природой можно исключительно в хорошую погоду?
Он выставил одну ногу вперед и, взявшись рукой за поручень, продолжил, все также глядя на горизонт.
- В любой погоде есть своя красота. На что можно смотреть особенно долго?
- На огонь, на воду... - Ольга задумалась.
- Точнее на море и причем в любую погоду! - он оживился, глаза его заблестели. Было видно, что такая тема ему нравится, и он готов обсуждать ее сколько угодно.
- Даже в шторм?
- Это особенная красота. Вода и небо. Они соединяются на линии горизонта. Иногда между ними нет разницы, нет границы и четкой линии. Сначала тихо и светит солнце, что вполне соответствует вашим представлениям о хорошей погоде. Но вот появляются тучи, их все больше. Они заполняют все небо и заслоняют солнце. Небо темнеет, а вместе с ним темнеет море. Ветер крепчает, одну за другой он накатывает волны, они с шумом разбиваются о борт корабля, будто хотят опрокинуть его в яростном порыве. Какое буйство стихии! Скрипят и гнутся мачты. В это время молнии с треском расчерчивают черное небо, и идет дождь. Стена дождя вместе с ветром. Ледяные брызги обжигают кожу, и внутри все переворачивается, сжимается сердце и трепещет душа. Я нахожу в этом прелесть. Для меня море это все.
- Мокро и холодно.
- Вы не понимаете. В этом есть красота.
- Скажите, Геннадий, у вас есть мечта?
- Есть. Хочу уйти на покой. Надоело все. Куплю дом на побережье, где-нибудь в Испании или во Франции, чтобы каждый день смотреть на море. Видеть его. Но это стоит денег.
- Вы уже столько награбили. Неужели не хватает?
- Все деньги я отправляю матери и сестре, себе оставляю лишь малую часть.
- Капитан, вы грабите суда, это отвратительно.
- У каждого своя работа, - он улыбнулся, скрестив руки на груди. - Надо же как-то зарабатывать. Моя работа связана с риском и морскими путешествиями. Она ничуть не лучше и не хуже остальных. И потом я привык к этому.
- К чему привыкли? Убивать беззащитных людей?
- Почему беззащитных? С чего вы взяли? Думаете, у них нет оружия? - проговорил он взволновано и сплюнул за борт.
- Вы любите золото? - спросил Геннадий. - Только честно. Ну, говорите: «да» или «нет».
Ольга опустила голову и улыбнулась.
- Какой странный вопрос... Конечно, да.
- Тогда возьмите, - он протянул ей горсть, полную золотых украшений. - выбирайте, можете все взять, мне не жалко. Вот кольцо с алмазом, вот агат.
- Откуда они у вас? Так много... Неужели... Вы сняли их с людей?
- Да, откуда же еще. Мертвецам они ни к чему. А таким красивым девушкам, как вы, очень даже хорошо будет.
- Я не возьму, неприятно, - она отвернулась.
- Тогда я выкину в море, - он протянул руку за перила.
- Нет, не надо. Покажите еще, - она взяла его руку и повернула к себе. - А камни-то как сверкают! Смотрите, вот это кольцо.
- Это платина.
- Мне оно нравится. Я возьму его. Можно?
- Берите что хотите.
- Да. Красивое, и без камня. С узором. Там какой-то знак или символ. Буква «А». Что означает?
- Не знаю, - он пожал плечами. Знаю, что хорошо, если без камня.
Ольга надела кольцо на средний палец. Вытянула руку и отвела в сторону. Растопырив пальцы, легонько ими покачала.
- Расскажите же откуда?
- Пойдемте лучше в каюту. А то ветер крепчает.
Они спустились вниз.
- Садитесь вот сюда, сейчас я сварю вам шоколаду, - он завозился над плитой, готовя.
- Это было в прошлом году. Один раз мы подплыли к океанскому лайнеру. На его борту была надпись «Виктория».
- Это тот, что пропал в море. Ушел и не вернулся. Я читала в газетах.
- Ну да, наверное, - Геннадий протянул Ольге чашку. - Осторожно, горячий.... Я не читаю газет.
- Ну, так вот, - протянул он и сел рядом. - Мы поднялись на палубу. Капитан лайнера сразу понял, что нам нужно и сам открыл сейф. Там были деньги, немного, несколько десятков тысяч долларов. Мы забрали их и, поблагодарив его, пошли по кораблю, заходили в пассажирские каюты и под дулом пистолета снимали с женщин украшения, у мужчин отбирали бумажники. Признаюсь честно, увлекательное занятие, - он блаженно улыбнулся, откинув голову на диван, и продолжил. - На верхней палубе был шикарный ресторан, полный посетителей. Все столики были заняты. На сцене танцевал человек с глупым лицом в костюме зайчика, но вот уши у него были слишком длинные, по-моему. Мы пошли обходить столики, продолжая свое занятие. Нас все боялись и с готовностью выворачивали карманы. На лицах читался страх. Я постоянно смотрел на лица. Тут мы подошли к одной паре.
«Не мешайте нам праздновать Новый год!» - сердито сказала женщина с большим бюстом, снимая украшения. Мужчина в сером смокинге демонстративно встал, достал бумажник и небрежно бросил его на пол со словами: «Берите деньги и проваливайте». Затем он сунул руку в карман и высыпал на пол горсть монет. На зло нам, в издевку. Ото всюду, на нас смотрели недовольные лица.
Один из наших бросился было поднимать деньги, но я остановил его и показал пальцем на наглого джентльмена в смокинге: «Пусть поднимет». «И не подумаю!» - ответил тот.
Я направил на него пистолет. Он замер и дернулся ко мне со злобным видом. Но наш рулевой оказался проворнее, он схватил со стола бутылку шампанского и разбил об его голову. Тот упал лицом вниз. «Мерзавцы! Грабители!» - заголосила дама и бросилась к лежащему.
Зайчик на сцене перестал подпрыгивать и остановился, сделав испуганное лицо. Стихла музыка. На нас смотрели со всех сторон с ненавистью. «Сейчас я устрою вам Новый год!» Я словно взбесился. Сделал знак ребятам. Они схватили елку и забросили ее в бар под общий хохот. Потом мы сели в шлюпку, отплыли на корабль и выпустили торпеду во всех этих людей в дорогих костюмах, в белого зайчика с глупым лицом, в даму с наглым джентльменом. Давно я не испытывал такого удовольствия.
- Вы ограбили их, а потом убили. Это ужасно. - Ольга заглянула капитану в глаза.- Неужели вам нравится убивать?
Геннадий, не выдерживая прямой взгляд Ольги, отвернул лицо в сторону, делая вид, что разглядывает что-то на линии горизонта. Лицо его посуровело и стало хмурым.
- Вы не ответили мне, - Ольга продолжала настойчиво смотреть, видя, что он прячет глаза. - Вам стыдно своих поступков?
- Иногда да, бывает.
- Капитан, проходим коралловые рифы! - крикнули откуда-то сверху.
Услышав эти слова, Геннадий сразу улыбнулся. Лицо его изменилось в один миг, перестав быть хмурым. Ольге показалось, что оно даже порозовело.
- Вы видели кораллы под водой? - спросил Геннадий, радостно улыбаясь.
- Они похожи на цветы?
- При свете солнечных лучей, проникающих сквозь глубину. «Коридоры чудес» как говорил Жак Иф Кусто. Фантастический рай подводного мира!
- Наверное, очень красиво, там, под водой?
- Еще бы! Тысячи разноцветных бликов сверкают, они перемещаются и никогда не стоят на месте. Коралловые замки. В их лабиринтах снует множество рыб причудливой формы и окраски. Заросли морских лилий и актинии в подводных джунглях. Удивительный мир, в который погружаемся словно в сказку, и она не перестает тебя удивлять необычной жизнью глубины.
- Все это, конечно, хорошо, - заметила Ольга, выслушав рассказ,- Но вот история с лайнером оставила плохой отпечаток, согласитесь.
Геннадий вздохнул и пожал плечами.
- Все мы когда-нибудь умрем, рано или поздно.
- Вы так спокойно говорите об этом?
- Я привык, это моя работа. Каждый устраивается в этой жизни как может. Золото вечно и через год и через 100 лет, оно останется золотом нетленным. Оно будет вселять уверенность. Чем больше золота, тем больше уверенности в настоящем и завтрашнем дне. Вы видели когда-нибудь золотые слитки?
- Не припомню.
- О! Такое чувство! Внутри все переворачивается, когда дотрагиваешься до него. Сначала смотришь восхищенно, некоторое время... Чистый блеск на гладкой поверхности металла... А какое оно тяжелое!
- Вы так много испытали в своей жизни!
- Чем больше испытываешь чувств ежедневно, тем полнее становится жизнь. От этого и жить интереснее.
- Несомненно.
- Вот взять хотя бы вас. Что в голове у большинства женщин? Кастрюли, поварешки и грязное белье, еще какие-то проблемы, часто те, которые они создают себе сами. Что называется на пустом месте.
- А что у меня в голове?
- У вас голова ясная, вы свободны от кастрюль и поварешек.
- Вы не справедливы к женщинам. Может для них это и есть смысл жизни. Стирать и готовить?
Капитан глухо засмеялся и ответил:
- Это всего лишь необходимость, которой они вынуждены ежедневно заниматься, потому что их вынудили другие и они разрешили им так сделать. Постепенно, сами того не замечая. Как различить тот момент, когда женщина превращается в домохозяйку? Если, конечно, она сама этого не хочет. Что же она увидит, придя домой? Кучу немытой посуды! А ведь она хочет другого.
- Говорят, вы совсем не пьете? Я ни разу не видела бокал или бутылку в вашей руке, как у этих матросов. Они, наверное, спят в обнимку со стаканом.
- Значит, говорите, плохой осадок остался?
- Да, нехорошая история. Дался вам этот лайнер, я почти забыла.
- На таком лайнере, должно быть не менее сотни человек команды. Подумайте - сотня! Это как минимум. У офицеров есть оружие. Они могли противостоять нам и при желании выкинуть за борт. Но они этого не сделали. Не было у них такого желания. Потому, что каждый думал о том, как спасти свою шкуру. У нас же была цель. Мы одна команда - единое целое. А ведь нас было восемь! Где те отчаянные ребята? Мои храбрые моряки? Мне так их не хватает! - воскликнул он. - Человек у штурвала - вот герой!
В отчаянном жесте он простер руку за борт.
- Они там! Их кости белеют на дне моря! Глаза их жен и детей, наполненные печалью, устали смотреть вдаль. Они никогда их не дождутся! Никогда! Я снимаю перед ними шляпу, - он повернулся к борту и торжественно поклонился.
- Ну, а насчет выпивки, вы преувеличиваете, - сказал он через некоторое время, успокоившись.
- Да они пьют, я знаю. Это помогает им расслабиться, такова их сущность. Да и команда теперь не та, совсем не та, - он досадливо махнул рукой. - Я тоже раньше пил, но бросил, после одного случая.
- Что же за случай с вами произошел? Давно? Расскажите.
- Года три назад, точно не помню. Вы будете смеяться, если расскажу.
- Не буду, обещаю.
- Ну, хорошо, слушайте... Как-то раз мы отмечали удачный поход. Гудели всей командой в кают-компании. Дальше я набрался и смутно помню: зачем-то сел в шлюпку, мы всегда так делали, знаете, веселье и все такое. Спускали шлюпки, чтобы купаться. Ну вот,- продолжил он задумчиво, - сел и стал грести веслами. Зачем? Не помню. Может с помощником поспорили, может просто так... Очнулся я на острове. Маленький, крохотный такой островок посреди океана. Поднял голову, лежу на песке, ноги в воде. Шлюпки нет. Я испугался, вскочил, стал кричать, руками размахивать. Корабля нигде не видно. Я забегал по острову. Чуть с ума не сошел. С тех пор как рукой сняло. Избавился я от выпивки. Вечером меня ребята мои с острова сняли. Всю округу проверили. ... Хотите экскурсию по кораблю? Вы не везде бывали. Я проведу и покажу вам.
- Хорошо.
Они спустились вниз.
- А это что за помещение? - спросила Ольга.
- Торпедный отсек, - ответил капитан, - вот знакомьтесь, это наш торпедист, - он взял ее за локоть, подвел к одному из матросов, возившихся возле торпедных аппаратов.
- Михаил, - тот повернул к Ольге лицо со шрамом на щеке.
- Но ведь такая торпеда может взорвать целый корабль! А как же люди?
- Когда я смотрю в прицел, для меня не существует ничего, только цель. – ответил человек со шрамом – Мне все равно, кто там или что. Нажимая на «пуск» я не испытываю ни сострадания, ни жалости. Раньше мне иногда становилось неловко после того, как я убивал. Теперь прошло и я больше не переживаю. Не знаю, - он пожал плечами. - Может быть потому, что корабль слишком далеко. Я вижу лишь его силуэт. Я не могу видеть людей, не имею возможности. Да это и к лучшему. Иначе мне бы снились их лица, наверное. Я не знаю, кто там: женщины, мужчины, может, дети. Хорошо, что я их не вижу.
- Михаил, вы верите в Бога? - спросила Ольга.
- Не знаю, - он удивленно посмотрел на нее, - странный вопрос. Конечно, как все.
- Ну, тогда вам просто кажется, что верите! - воскликнула Ольга. - Истинная вера заключается в милосердии к ближнему, в сострадании. Кто так не считает, вера того не истинна, это лишь подобие веры.
- Да вас тянет пофилософствовать? - Михаил развернулся к ней, бросив свое занятие.
- Как сказал Фенимор Купер, - вставил капитан, наблюдая. - «Ходить в церковь еще не значит быть хорошим человеком». Я склоняюсь к этому суждению.
- Конечно, оно вам ближе, - ответила Ольга. - Вам легче ссылаться на фразы известных писателей для оправдания собственных поступков.
Михаил презрительно надул губы и фыркнул:
- Знаете, что я вам скажу, милая барышня.Такие как вы любят Бога на красивой картинке, стилизованного, такого, какой им больше нравится: в белоснежных одеждах, испускающего сияние, улыбающегося и с нимбом на голове. А вот я запомнил его другим...
- Каким же?
- Вызывающим жалость и сострадание! В терновом венце, измученного, и израненного, с болью во взгляде. - Михаил встал, жестикулируя, и продолжил с жаром:
- Еще ребенком, приходя в церковь, я всегда плакал, глядя на распятие и даже придя домой еще долго не мог успокоиться. Его лицо стояло у меня перед глазами полное печали и страдания. Я бы хотел быть с ним и не дал бы ему умереть, даже ценой собственной жизни!- закончил он и отвернулся.
- Да, печальная получилась экскурсия, - сказала Ольга. - А откуда такие вкусные запахи?
- Как откуда, из камбуза, конечно. Вот мы туда сейчас пройдем и посмотрим, что там готовит кок. Там вам больше понравится.
Они прошли на кухню.
Возле большой плиты возился человек в белом халате с шапочкой на голове. Он обернулся и кивнул головой.
- Вы кок? - спросила Ольга, разглядев его.
- Да, а что?
- Это Сергей, - представил его Геннадий.
- Надо же, никогда не видела кока, ну разве, что в фильмах.
- Можете посмотреть, - ответил Сергей. - Я как раз хотел посоветоваться, что на второе, есть выбор: курица или котлеты?
Ольга задумалась. Вошел Виталий Алексеевич.
- Не знаю. А вы что посоветуете, - спросила его Ольга.
- Вот пришел посмотреть, все ли в порядке, не задерживается ли обед.
- Не задерживается, не задерживается, - проговорил кок и отошел к столу. Там на разделочной доске лежали чищеные луковицы. - Сейчас буду резать лук, вам лучше уйти, а то плакать станете.
- Ну ладно, пойдем, - сказал капитан, - он сам решит, что на второе. Вы, Ольга, погуляйте сами по кораблю, а мы с помощником пойдем в рубку.
Они разошлись. Ольга походила по палубе и встала у левого борта, о чем-то думая. Через некоторое время она заметила доктора, подошедшего сзади. Он смотрел на воду и молчал.
- Здравствуйте, Евгений Семенович.
- Здравствуйте, Оленька, - он вздохнул и промолвил. - Я не ожидал, что вы такая...
- Какая?
- Шуры-муры с капитаном крутите.
- Я?
- Да, вы. Я сам видел. И до чего же вы договорились?
- Я просто спросила его и все. Перестаньте.
- Это все пустое, - доктор снова вздохнул. - Я так и знал. Если вам нравится капитан, то так и скажите. Зачем давать мне надежду?
- Я не давала.
- Давали. Знаю я эти половинчатые намеки. Из половинок складываются целые части,- доктор нахмурился.
- Давно меня никто не ревновал. Хорошо. Скажу вам откровенно. - Ольга пристально посмотрела ему в глаза. - Вы производите впечатление усталого человека. В том смысле, что от жизни усталого, а мне больше подходит капитан с его романтической душою.
- Конечно, куда мне с ним тягаться? Он моложе меня и сильнее физически.
- Вы наш славный доктор! И тоже очень нужны, нам всем. - Ольга ласково погладила его по плечу.
Евгений Семенович улыбнулся и сказал:
- У меня есть чудесное средство! Вылечивает насморк в два счета и никаких побочных эффектов.
- Спасибо. Буду знать.
- Как видите, роль доктора я играю отменно.
Ольга кивнула головой и рукой показала вверх.
- Сморите, бабочка.
Доктор поправил очки и поднял голову.
- Это большой павлиний глаз - ночная бабочка, - сказал он через некоторое время. - Как быстро темнеет. Уже вечер.
- Какая большая, словно птица! - воскликнула Ольга и встала на носочки, смотря вверх.- А вот еще и еще!
- Они летят на запах самки. Он их привлекает, - медленно проговорил доктор, задумчиво потрогав пальцами лоб. - Причем расстояние можно измерять десятками километров.
- Как интересно! Брачный полет бабочек. Никогда такого не видела.
Доктор, глядя на восторженное лицо Ольги, продолжил монотонно, как на лекции:
- Самка насыщает своим запахом место, на котором сидит: листья, ветки, цветы. Мельчайшие частицы пахучего вещества разносятся ветром на огромные расстояния по округе. Самцы летят, преодолевая их, именно на то место, где сидела самка, даже если ее там уже нет. Мы проплываем мимо группы островов, видимо бабочки оттуда.
- А как рождаются бабочки? Откуда?
- Из кокона. Сидят неподвижно некоторое время, в зависимости от вида. И все они готовы.
- Да вы с удочками? - сказала Ольга, видя, что Евгений Семенович готовится к рыбалке.
- Вы любите рыбу? могу поймать для вас чего-нибудь.
- Попробуйте. Не откажусь. - Ольга встала рядом, держась за поручень.
- Морской окунь, жаренный, тушенный с луком. Вкусно! - доктор облизнулся.
- Ах! Так захотелось! Смотрите, клюет!
- Помогите мне вытянуть. Возьмите подсадником. Поможете?
- Какой большой! Не сорвался бы. Не упустите.
- Она озорно засмеялась.
- Как только голова покажется, подносите снизу. Подводите.
- Как бьется! Здоровый! Капитан, а вы как насчет рыбы? А вы, Виталий Алексеевич?
- Спросите кока, пусть рыбу приготовит.
- Спросите сами, а то он со мной не разговаривает, обиделся. У нас не осталось мороженого? Такая жара. Хочется что-то холодного. Может, у вас с капитаном в холодильниках чего-то завалялось?
- Вы выпили весь лимонад из бара в кают-компании. - Ольга улыбнулась.
- Нечего было лазить по холодильникам, - вставил капитан недовольно, - Вот кок на вас и обиделся.
- Я искал лед, - ответил Виталий Алексеевич, - мой закончился. Что ему, льду жалко?
- Нет, не жалко! - из окна камбуза высунулась голова кока. - Просто я не люблю, когда в моем хозяйстве кто-то копается.
Доктор засмеялся, держа удочку, и вдруг чихнул:
- Апчхи! Ох, извините, - он достал платок и вытер нос, затем еще раз чихнул, повернул покрасневшее лицо и сказал жалобно:
- Этот морской ветер такой холодный. Меня насквозь продуло.
- А что вы там делали, на палубе ночью? - спросила Ольга с улыбкой.
- Да это все художник звонил. Говорит: «Такие звезды. Красиво!» Вот и насморк в результате. А вы знаете, что Екатерина Ивановна заказала ему картину, большую, во всю стену.
- И что он?
- Рисует день и ночь. Звонит мне и радуется, рассказывает, что она ему коробку прислала полную всяких сладостей. Он доволен.
Глава 9
Двое суток свирепствовал шторм. Гигантские волны обрушивались на нас, заливая судно водой и раскачивая его. С началом ночи море умерило свой напор, и пошел дождь. Сплошная стена дождя, за которой в нескольких шагах невозможно было различить лицо человека. На черном небе сверкали молнии. Лишь на третий день все стихло, и солнце неуверенно выглянуло из облаков. Затем небо полностью расчистилось. Доктор с капитаном вышли на палубу, через минуту к ним присоединилась Ольга. Корабль тихо покачивался. Непонятно было плывет он или стоит на месте.
- Проверьте курс, - сказал капитан помощнику.
- Идем по курсу, строго по курсу. Ночью мы отклонялись на пару градусов, но сейчас строго, - ответил Виталий Алексеевич, разглядывая мачты.
- Я распорядилась, чтобы все спиртное выкинули за борт, - сказала Ольга.
- Так и есть, - помощник утвердительно кивнул головой. - Все выкинуто!
Он, проходя мимо камбуза, сунул голову в окно и прокричал:
- Эй, кок? Что у нас на обед? Ты где?
- Здесь! - послышалось из глубины кухни. - Пельмени с овощами на обед.
- У нас нет овощей... Какие еще овощи?
Виталий Алексеевич убрал голову из окна. На ее месте показалась недовольная голова кока. Она проговорила, щурясь от солнца:
- А морковь? Разве не овощ? Лук тоже овощ.
- Ну ладно. - Виталий Алексеевич махнул рукой и зашагал в развалочку, бормоча с сожалением. - Лучше бы уху сварил, рыбья твоя голова...
Голова кока убралась вглубь камбуза.
- Сам ты рыбья голова!
Вот подул слабый южный ветер и на мачтах спешно подняли паруса. Геннадий с Ольгой ушли на корму, а доктор, пошатываясь, стал пробираться к себе в каюту.
- Меня укачивает, не могу долго находиться в море, - пожаловался он. - Страдаю от морской болезни, пойду к себе, принесу чего-нибудь и полежу на койке.
- Давайте и мы спустимся, - предложила Ольга. - Пойдемте ко мне, теперь я сварю вам шоколаду.
Они стали спускаться по ступенькам. Ольга сказала:
- Вы так меня разглядываете, я чувствую, как вы смотрите в спину.
- Я готов смотреть на вас всю жизнь. Не могу оторвать взгляд. А можно разгладить складочку на вашем платье? - попросил Геннадий, когда они вошли в каюту.
- Какую?
- Вот здесь, - он присел на корточки и протянул руку. - И снять ниточку... Вот эту.
- Спасибо, я не заметила... Мне приятно. Какой вы внимательный. Ольга погладила его по голове легонько. - Что вы, капитан, поднимитесь.
Геннадий поднялся и сказал, глядя ей в глаза с чувством:
- Это так сложно. Я привык один и тут вы, неожиданно, внезапно, как ангел с небес.
- Обнимите меня, - попросила Ольга и взглянула в глаза Геннадию долгим взглядом, полным нежности.
- Вы просите об этом сами. Значит, я нравлюсь вам! Раньше я мог позволить себе такое только в мечтах, - проговорил он дрожащим голосом. - Дотрагиваться до вашего тела, гладить ваши волосы, целовать руки.
- Почему же только руки? - Ольга гордо вскинула голову и лукаво посмотрела на Геннадия. - Теперь ваши мечты сбудутся. Я разрешу вам все... Будете целовать меня всю. Все тело! - она сказала эти слова на выдохе и закрыла глаза. Затем заметила:
- Бедный мой капитан, вы так страдаете от избытка чувств. Как же я хочу... как хочу.
Ольга бросилась к капитану на шею со словами:
- Так излейте их на меня!
Они крепко обнялись, не замечая ничего от радости, охватившей их в тот же миг. Ольга продолжила, но громче:
- Дождь, ливень! Пусть он хлынет! Я хочу в нем искупаться, в вашей любви ко мне и окунуться в нежность.
Геннадий гладил ее волосы и целовал лицо. Ольга понизила голос и почти плача сказала:
- Он омоет меня с головы до ног. Ласкайте меня без устали, милый мой капитан. Я так долго мечтала об этом.
Она вдруг опустилась на колени, выскользнув из его объятий, закрыла лицо руками и стала раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая чуть слышно:
- Что со мной? Зачем я все это вам говорю? Зачем? Простите меня.
Геннадий поднял ее и сказал:
- Вы рассказали мне так много. Теперь я знаю, какая вы. Не жалейте о словах. Прошу вас. Мы так похожи. Здесь нет ничего стыдного и плохого. Я как будто начал жить с нового листа.
Они обнялись и вышли на палубу.
- Смотрите, небо потемнело! - воскликнула Ольга. - Давайте встанем под дождь!
- Пусть хлынет вода с небес! - капитан поднял руки. - Она омоет нас, очистит наши мысли, наполнит сердца благородством!
И грянул ливень. И еще долго они стояли, мокрые и счастливые.
- А вдруг нас поразит молния?
- Тогда бежим вниз! В мою каюту, - крикнул капитан.
Ольга взяла полотенце и стала вытирать капитана, а он вытирал ее.
- Вы пробудили во мне то, что я раньше никогда не чувствовал. Теперь мое сердце забилось, я живу другой жизнью вместе с вами!
Геннадий достал из шкафа две рубашки, одну протянул Ольге:
- Возьмите, она сухая.
Они оделись, легли на кровать и закрылись одеялом.
- Капитан, а где вы будете встречать Новый год?
- Нигде. Я его уже давно не встречаю.
- А почему? Это же праздник.
- Праздники перестали доставлять мне удовольствие. Я не получаю от них той радости, что испытывал когда-то. Все праздники они там и остались - в детстве. Вот тогда было действительно интересно. Елка, подарки и все такое. Торжественно, увлекательно.- Я помню что-то из прошлого, - он посмотрел на Ольгу, и улыбка озарила его лицо. - Совсем другой Новый год. Радостный... Там женщины в пышных платьях, красивые украшения. Большая елка. Или она казалось мне большой? Много игрушек. Так весело, там было все по-другому! Мама подарила мне зайчика, белого. Она положила его под елку, как будто это Дед Мороз. Но я- то знал, что это она, понимал, хоть и маленький был.
Он замолчал, вздохнул и растроганно произнес:
- Я плакал от радости! Она купила его на последние деньги! Мы жили в бедности, в лачуге на берегу моря. Мама хлопотала по хозяйству, а отец ловил рыбу. Один раз он ушел в море и не вернулся. Рыбаки подобрали пустую лодку на одном из островов. С тех пор для меня закончились все праздники. Я перестал их воспринимать таковыми.
- Ну, это неправильно лишать себя праздников. Разве не интересно ждать, когда часы пробивают полночь? Свечи, шампанское?
- Не интересно. Для многих это лишний повод попрыгать вокруг стола, уставленного закуской и выпивкой. А на утро больная голова. Деньги куда-то улетучились... Чего его встречать? - он махнул рукой и продолжил с грустной улыбкой. - Новый год и сам придет. Новые проблемы, заботы, суета сует. Для меня, что 31 декабря, что 1 января - все едино. А вы, значит, считаете, что ваша жизнь лучше, чем моя из-за праздников? Она полноценнее, интереснее?
- Ну, я не считаю. Мне кажется, вы обделяете сами себя, отбираете у себя какую-то часть жизни, которая, без сомнения, могла бы принести вам немало счастливых минут и сделать вашу жизнь действительно полноценнее.
Капитан ответил с горькой усмешкой на лице:
- Это, смотря из чего исходить, когда рассуждаете об этом. Как считать эту полноценность. Где критерий? Определение? Каждый делает то, что ему нравится или стремится к этому, как может. От всего, что нас окружает, надо получать удовольствие, по мере сил и возможностей.
- Возможности зависят от полноты кошелька? Прямо пропорционально, как, по-вашему?
- До определенной степени. Я знаю много людей богатых, но несчастливых. Конечно, если считать копейки каждый день, о каком ощущении полноты жизни можно говорить?
- Значит, счастлив тот, кто привык довольствоваться малым и получать максимум положительных эмоций?
- Что-то вроде... Вот посмотрите на кока, когда он возится на кухне. Он всегда что-то напевает, улыбается. Счастливый человек, по-своему.
- Может, он просто дурак?
- Так говорят те, кто завидует счастливым людям, их состоянию. Они не имеют этого и потому насмехаются. Что еще им остается? Как в басне: «Лиса и виноград». Лиса не смогла достать виноград и тогда она сказала, что он зелен, чтобы хоть как-то успокоить себя.
- Однако вы спорщик, какой. Но с вами интересно говорить, все же. А женщины? Какое место они занимают в вашей жизни? Вы знакомитесь с женщинами?
Капитан задумался и ответил не сразу:
- Раньше я пробовал. Если не считать увлечений в юности. Ничего не получилось. Очень сложно.
- Ну да, - заметила Ольга. - Если бы это было просто, то все ходили бы парами.
- Что верно, то верно. Я говорил нежные слова, ухаживал и все такое. Ну, может не так настойчиво, как им хотелось. Меня всегда что-то останавливало. Не знаю почему, может, потому что все они не были похожи на мою мать? Может поэтому. Не знаю...
Немного подумав, он продолжил:
- Существует немало женщин, которые считают, что мужчины должны их добиваться, дарить цветы, ухаживать, ждать возле подъезда в любую погоду. Бесконечные звонки по телефону, приглашения в ресторан, театр и т. д: «Ах, это опять вы?». «Ну, не знаю, я так занята». «Я подумаю...». «Может быть». «Я не говорю: «нет», но я и не сказала: «да». Вот примерный набор фраз, который можно услышать. И потом женщины моего возраста, они все занимаются воспитанием и содержанием детей и в сущности ничего им больше не надо. Они сами себя обманывают, рассказывая сказки про любовь, либо попросту не знают чего хотят. И все бы хорошо. Да вот беда! Денег не хватает. Это настоящая проблема! Кружки для ребенка, еда, одежда, да и самой хочется хорошо выглядеть.
- Где же теперь все эти женщины?
- Думаю, проклиная всех и вся, тащат сумки, полные продуктов вверх по лестнице.
- А друзья? Где ваши друзья?
- Они все погибли в неравном бою.
- Вам трудно об этом говорить?
- Да. Нынешняя команда не та, они мне как чужие. Остались несколько человек, на которых я могу действительно опереться в трудную минуту. Помощник, что-то замышляет.
- Вы устали?
- Да, немного.
- Давайте, посмотрим телевизор.
- Я редко смотрю телевизор. Чушь всякая. Неинтересно. Иногда включаю «Дискавери», когда показывают море, животных, путешествия разные.
- Ну, посмотрим «Дискавери», - Ольга привстала и протянула капитану пульт. - А «Водный мир» с Костнером в главной роли не видели?
- Нет.
- Они включили телевизор и, взявшись за руки, продолжили беседу.
- Все эти мальчики в телевизоре со смазливыми личиками иногда такие дураки! - Ольга засмеялась.
Они, весело переговариваясь, продолжали:
- Геннадий, а когда вы спите, какие вам снятся сны? - спросила Ольга.
- Лучше просто Гена. Разные снятся.
- И про море?
- Про море тоже.
- Конечно. А как вы узнаете про следующий рейс? Вам звонит моя мама или Сергей Иваныч?
- Почта в ноутбуке. Я читаю и узнаю все, что нужно. Время, координаты, ценность груза, название корабля, всю необходимую информацию.
- А где в это время ваш корабль?
- Как обычно, в дрейфе. Однако уже поздно. Давайте спать. Завтра мы выйдем на нужное место.
- Тогда я утром уйду к себе, а сейчас останусь, - спросила Ольга.
- Конечно, оставайтесь, я не решился сам попросить. Я буду рад.
Ольга ушла поздно ночью.
Утром в дверь каюты постучали:
- Капитан, вставайте! Мы в нужном месте. Прямо по курсу виден корабль сопровождения и потом ночью, что-то произошло.
Геннадий вышел в коридор и увидел напуганную Ольгу.
Она сбежала по ступенькам и бросилась к нему на грудь.
- Что с вами? Вы так напуганы.
- Эти матросы... Они, кажется, пьяные.
Показался Виталий Алексеевич.
- Не обращайте внимания на них. Они как дети. Увидят конфетку и сразу руки тянут: «Дай, дай». Любят сладкое.
- Не ходите больше в ту часть корабля, - капитан погладил Ольгу по спине и сказал, обращаясь к помощнику:
- Утихомирьте своих людей! Не то я сам это сделаю.
- Не извольте беспокоиться, они больше не будут.
- Виталий Алексеевич кивнул в сторону напуганной Ольги, со словами:
- Не надо было их дразнить, милая барышня. Они же дети.
Помощник направился на корму и сделал знак своим людям. Он зыркнул на них:
- Быстро обратно в машинное отделение! Смотрите за приборами и никуда не высовываться без моей команды! Рыбьи головы!
Ольга с капитаном спустились в торпедный отсек.
- Давайте не будем стрелять первыми, - предложила она. - Там столько людей.
- Что, страшно? - человек со шрамом оскалился, смотря в оптику. - Людей жалко?
- Да, жалко, - твердо повторила Ольга. - Мы должны быть милосердными.
- А я бы отправил их на дно, честное слово, всех на дно! - забубнил он, поворачивая прицел. - Сейчас мы зайдем в туман и атакуем!
- Капитан, а вы, что скажите? - Ольга повернулась к нему.
- Стрелять в нашем положении необходимо первыми, чтобы упредить ответный огонь. Там мощное вооружение. Они сделают из нас решето, и мы пойдем ко дну. Он прав.
- Вы даже не успеете позвонить маме, - подхватил торпедист.
- Виталий Алексеевич, классифицируйте цель, - обратился капитан к подошедшему помощнику.
- Запросто, - ответил тот, глядя на Ольгу, подошел к компьютеру и нажал несколько клавиш на клавиатуре.
На мониторе четко отобразился силуэт корабля, стоявшего на горизонте, он очертился ровной красноватой линией и замигал.
- Военный фрегат. Как будто тот самый... Тот самый, - проговорил капитан, задумчиво глядя на монитор. - Давайте войдем в пролив и встанем вон в ту бухту, а когда он приблизится, дадим задний ход, повернем лево руля и выпустим торпеды.
- Чтобы приблизиться, - продолжил Виталий Алексеевич, - он должен обогнуть мыс и тогда он будет вынужден повернуться к нам правым бортом. Учитывая скорость торпед и расстояние до цели, выстрел будет удачным.
- Делайте, как сочтете нужным, - обиженно сказала Ольга, - но зачем стрелять первыми? Я считаю, что это неправильно.
- Это всегда так, - Михаил посмотрел на капитана, ища поддержки. - Сначала предупредительная очередь по воде, затем... Зачем ждать?
Он оторвался от настроек приборов и, сжав руки в кулаки, посмотрел решительно:
- А я перестал их жалеть! В моем сердце нет милосердия, оно иссякло...- Его правый глаз при этом подергивался.
- Это у меня после... - он ухмыльнулся, затем его лицо вновь приобрело суровое выражение. - Проклятье! - воскликнул он. - У меня на глазах убило моего брата! Мы росли вдвоем и всегда были вместе. А теперь его нет... Он там, в море, - он показал рукой в сторону иллюминатора. - Я даже не смог его похоронить!
Он сел на стул, закрыл лицо руками и заплакал. Ольга подошла к нему и стала утешать.
- Я всегда боялся этого. Каждый день и час, каждую минуту... Всегда, - проговорил он взволнованно, размазывая слезы по щекам, и тяжело задышал. Затем продолжил сбивчиво, подняв голову:
- Мы играли с ним в одни игры. У нас даже игрушки были общие. Большой дом на западном побережье... Я боюсь заходить в его комнату. Мама сказала оставить там все как есть, все вещи, как будто он должен вернуться. Так легче.
Он печально улыбнулся и вздохнул:
- Кажется, вот, вот откроется дверь и он войдет. Похлопает по плечу, спросит: «Как дела? Почему такой хмурый?». Простые слова. Он говорил их каждый день. Я часто не замечал этого, не обращал внимания, не понимал, как они дороги мне. Теперь он никогда их не скажет. Кто мне вернет брата? - он встал и обвел глазами присутствующих.
Все молчали, лишь помощник протянул глуховато:
- Да-а! Моряки умирают в море. Оно становится их последним пристанищем. Я сам закрыл глаза его брату. Вот этой рукой и видел, как все произошло, - он закашлялся, подняв кулак, и продолжил. - Снаряд пробил обшивку и ударил его в грудь.
- Не надо меня жалеть! - моряк со шрамом взмахнул руками. - Моего брата не вернешь. Я знаю это, но все равно не могу успокоиться. Он стоит у меня перед глазами, весь этот вечер, когда все произошло. Я проживаю его снова и снова, по минутам и думаю: «Что я сделал не так? Что можно было сделать, чтобы он остался жив?» Не могу себе простить,- он отрицательно закрутил головой. - Но я же не знал? Что я мог? Что? - повторил он, глядя безумными глазами.
Надо было стрелять первыми, - вставил помощник. - И тогда тоже, мы упустили момент, удобный для атаки и все из-за проклятой гуманности, - он обернулся в сторону Ольги. - Скажите это тем, кто погиб, они там, в море остались. Их тела уже обглодали рыбы. А вы стоите тут в своем платье с возмущенным лицом и смотрите презрительно.
- Но есть морская конвенция. - Ольга отступила назад. - Извините, я не знала, что у вас так все произошло.
- Откуда вам знать, - капитан кивнул в сторону военного корабля. - Для меня это лишь ненавистная мишень, проклятый силуэт вражеского судна. И я пущу его на дно завтра же с вами или без вас! Это верно, когда все хорошо. Благородство и все такое. Вам приятно так рассуждать. Вы любуетесь собой в этот момент. Воздев руки с пламенным взглядом.
- Но там тоже моряки. Их дома ждут семьи! - воскликнула Ольга.
Капитан рассмеялся:
- Они знали, на что идут, - сказал он сквозь смех. - Каждую минуту на земле кто-нибудь погибает. Прибавим один корабль к этому скорбному списку.
Он перестал смеяться и сказал серьезно:
- Нас всех дома ждут семьи. И что? Не надо вкладывать в эти слова особый смысл. Вы так произносите эту фразу, как будто говорите что-то особенное, за рамки выходящее.
Ольга сникла, и стал прохаживаться, рассуждая:
- Там их десятки, сотни. Я не могу брать на себя такую ответственность. Гибель стольких людей ляжет пятном на мою репутацию.
- Ну и что? - подал голос Виталий Алексеевич. - Невидаль, какая! Идите к себе в каюту и смотрите телевизор. Мы все сделаем сами, как не раз приходилось. Только не пугайтесь, если они начнут стрелять, и не обессудьте. Я свободен от совести. Она не гложет меня по надуманным предлогам.
- Вы похожи на чудовище в облике человека. Где ваша честь и достоинство? - Ольга печально посмотрела не него.
- Перестаньте кривляться! - ответил Виталий Алексеевич взволнованно. - Чушь, какая! Мне нужно золото и я его добуду любой ценой. Во что бы то ни стало. Я знаю в данный момент только это. И для меня это важнее ваших рассуждений о чести и достоинстве... Вы забыли о золоте?
- Нет, не забыла. Но так... Такой ценой. Я не знаю...
- Зато я знаю. Первый раз всегда нелегко. Потом пройдет. Вы слишком близко все это воспринимаете. Болезненно. Так не надо. Будьте холоднее. Добавьте темный тон, - говорил он монотонно-успокаивающе, провожая ее до дверей.
Их догнал капитан у самого порога:
- Я провожу вас дальше, это наши дела и лучше вам в них не вникать. Ни к чему, только расстраиваться будете.
Едва они вошли в каюту Ольги и расположились поудобнее, как послышался грохот.
Капитан обхватил Ольгу руками и увлек в угол каюты.
- Они нас обстреливают! Надо переждать, пока выйдем из зоны, - заговорил он, обнимая ее. - Будьте здесь и никуда не выходите, я скоро приду.
Он встал и, пригибаясь, побежал к двери.
- Не вставайте и не подходите к окнам! - бросил он на ходу, не поворачиваясь.
Ольга замерла. Она слышала, как пули стучали по обшивке, затем вылетели стекла из окон, засыпав ее осколками. Она закрыла глаза и закрылась руками, выжидая.
Капитан уже был в торпедном отсеке.
- Ну что?
Михаил повернул лицо и ответил:
- 10 секунд и первая достигнет цели, а вторая, - он посмотрел на приборы, но ответить не успел. Послышался грохот где-то наверху и корабль содрогнулся всем корпусом.
Капитан зашатался, но устоял на ногах.
- Прямое попадание, - сказал он.
- Есть! - Михаил улыбнулся. - Обе взорвались, хотите взглянуть на зарево? Похоже, мы попали им в крюйт-камеру, судя по масштабу взрыва.
- На это стоит посмотреть, - ответил капитан, открывая люк и выходя за переборку.
Корабль снова тряхнуло, Геннадий схватился за поручень и замер.
- Похоже, капитана зацепило! - крикнул подошедший доктор. - Давайте перенесем его в каюту, помогите мне, - обратился он к подошедшим матросам.
Капитана перенесли в каюту и положили на кровать.
- Евгений Семенович, ранение тяжелое? - спросила Ольга, наблюдая, как он расстегивает капитану рубашку.
- Принесите мой саквояж из каюты, - он повернул к ней озабоченное лицо и добавил - легкое задето, поторопитесь.
Ольга вышла и вернулась с саквояжем.
- Спасибо, теперь выйдете, мне не нужна помощь. - Евгений Семенович склонился над капитаном.
Ольга вышла и стала прохаживаться по коридору, волнуясь. Несколько раз открывала дверь и спрашивала: «Ну как?»
- Все в порядке, я скоро закончу, - отвечал доктор.
Наконец он вышел, поправил очки и, вытирая платком вспотевший лоб, сказал:
- Я вытащил пулю и перевязал его. Ему нужен покой. От нас теперь ничего не зависит, только он сам. Зайдите к нему, - он отступил в сторону, пропуская Ольгу, и закрыл за ней дверь.
Ольга вошла, села на край кровати и спросила:
- Хотите чего-нибудь?
- Да, хочу, - тихо произнес капитан, закрывая глаза. - Маленький домик на берегу моря... Хочу быть там с вами и видеть вас каждый день. Больше мне ничего не надо...
Он замолчал. Ольга наклонилась и поправила одеяло. Посидела еще некоторое время и вышла, заперев дверь на ключ.
На корабле суетились матросы, они устраняли последствия обстрела, убирая раненых и убитых. Из камбуза вынесли тело кока. После осмотра корабля Виталий Алексеевич распорядился спустить катер. Справа по курсу показалось еще одно судно.
- Скажите капитану, что я сам разберусь с кораблем, а вы идите следом, не теряя нас из вида, - сказал он оставшимся на палубе.
Он сам с четырьмя матросами спустился в катер. Они отчалили и стали подплывать к чужому судну.
Виталий Алексеевич крикнул, увидев капитана на палубе:
- Что капитан, подали сигнал бедствия?
- Да. Скоро здесь будет военный корабль и тогда вам не поздоровится.
- Нет, не скоро. Ближайший в 100 милях отсюда и к тому времени, как он сюда доберется, вы уже будете спокойно лежать себе на дне... Я сделаю вам такую дыру под ватерлинией,- он стукнул кулаком по обшивке. - Даже шлюпки спустить не успеете, судя по усадке вашей посудины.
- Помогите-ка мне подняться, - крикнул он ближайшим матросам, стоявшим на палубе.- Подайте руку!
Ему помогли. Виталий Алексеевич подошел к капитану и сказал вкрадчиво:
- Послушайте, моряки не должны ссориться, - он положил руку ему на плечо и продолжал:
- Отдайте нам груз добровольно.
Капитан отрицательно замотал головой и сдвинул брови.
- Нам не нужно оружие. Оставьте его себе. 10 ящиков, плоские такие, очень тяжелые. Вы знаете, где они лежат... А? - Виталий Алексеевич испытующе посмотрел на капитана и нахмурился. - Если нет... - продолжил он с угрозой в голосе, тогда я отправлю вас на дно. Здесь не так глубоко, мы на отмели, до берега далеко. Простой пловец сможет закрепить канат на любом из этих ящиков. А мы их найдем, будьте уверены, и поднимем на борт! Вы знаете, что в них, - Виталий Алексеевич увлек капитана, прохаживаясь по палубе. - Давайте отойдем на нос. Матросам ни к чему слушать наш разговор. Они не знают, что в ящиках. Пожалейте их. Течение здесь быстрое и вода холодная. Вряд ли они доплывут до берега. Неподходящее место для купания.
Капитан молчал все это время и, наконец, сказал:
- За груз я отвечаю головой. Если те ящики, о которых вы говорите, здесь, то вы вряд ли их найдете. Впрочем, можете попробовать.
- Хотите погеройствовать? - Виталий Алексеевич убрал руку с плеча капитана. - Хорошо,- он посмотрел в сторону своего корабля.Его силуэт четко выделялся на горизонте. В это время у него зазвонил телефон.
- Ой! Кто-то звонит. По-моему, это вас!
- Меня? - капитан удивленно посмотрел на Виталия Алексеевича.
Тот пожал плечами и протянул ему мобильник.
Капитан, не переставая удивляться, взял телефон, поднес его к уху и отошел в сторону.
- Сашенька! А где мама? - он оглянулся. - Со мной все хорошо. А вы где? - он оглянулся еще раз. - Связь прервалась! - воскликнул он, волнуясь, и подошел к Виталию Алексеевичу.- Где они? Куда вы их увезли! Я неделю не могу до них дозвониться! - он взял его за грудки и потянул к себе.
- Не волнуйтесь. Они в надежном месте. Как только мы погрузим эти проклятые ящики на наш корабль, то сразу же отвезем ваших родных обратно. Туда, откуда привезли. Я человек слова! Не сомневайтесь и уберите руки.
- Хорошо, - капитан опустил голову и вздохнул. - Я покажу место.
Виталий Алексеевич обернулся к своим людям, ожидающим в катере:
- Эй, ребята! Быстро сюда! - он махнул рукой.
Доктор с капитаном стояли на борту, ожидая, пока причаливает катер.
- Все в полном порядке! - сказал Виталий Алексеевич, поднимаясь по трапу. - Вот видите доктор, мы все делаем, чтобы избежать насилия.
Евгений Степанович недоверчиво осмотрел катер и повернулся, восклицая:
- Но зачем весь этот спектакль? Вы бы все равно отняли золото. Так или иначе.
- Кто знает, на какой стадии он согласится? Судно слишком большое, знаете ли. Мы не можем его долго обыскивать. Их там человек пятьдесят, по меньшей мере, надо полагать.
На любом корабле есть столько мест, где можно спрятать хоть черта в ступе. Тем более на таком. А так сразу в десятку.
- Ну, тогда позвоните, чтобы его жену с ребенком освободили.
- Ничего, перебьется. Вот посплю часок. Подальше отплывем и тогда... - он зевнул и пошел к своей каюте, говоря на ходу:
- Эй, на вахте! Держите курс ровнее. Вот я вам, рыбьи головы!
Прошел день, наступил вечер.
В матросском кубрике шло собрание.
- Девчонку за борт! - предложил один.
- И доктора туда же! Капитану конец, - зашумели еще несколько.
Виталий Алексеевич открыл дверь и сказал у порога:
- Тише вы, рыбьи головы! С доктором я разобрался, а капитан сам умрет, он еле дышит, можете посмотреть.
- Мы хотим забрать свою долю, - послышалось откуда-то сбоку.
Виталий Алексеевич повернулся:
- Кто хочет забрать? - процедил он презрительно, открывая бутылку, и тут же присосался, отхлебывая. - Что за гадость вы пьете? - Он поморщился.
- Я хочу. Девчонку за борт давно пора, зачем она нам?
- Ты сюда выходи, сынок, хочу на тебя посмотреть. Из угла вышел матрос, совсем молодой.
- Когда я брал тебя на судно, то не ожидал, что ты такой дурак, - Виталий Алексеевич ещё раз отхлебнул из бутылки и поставил ее на стол. - За девочку можно взять выкуп - хорошие деньги. Ее и пальцем нельзя трогать. А ты что? Разве не дурак?
- А что с золотом? - послышались голоса.
- А что с ним? С ним ничего, оно лежит себе на корабле в полной сохранности и пусть лежит. Ну, возьмете вы свои доли и что? Куда поплывете?
- К заливу! Поплывем к заливу!
- К какому заливу! Военные корабли рыщут по округе, проверяют все суда, а они к заливу собрались, - он хлопнул по столу рукой. - Я вам такой залив покажу, рыбьи головы. А ну марш по местам!
Тем временем, Ольга, озираясь по сторонам, зашла в каюту капитана и присела на край кровати.
Капитан открыл глаза и улыбнулся:
- Пришли навестить?
- Как вы себя чувствуете?
- Скверно... Мне не дожить до утра.
Он попытался улыбнуться еще раз, но вместо улыбки на его лице возникла гримаса боли. Ольга достала платок и поднесла к его лицу, бережно вытирая капельки пота на его лбу.
- Какой вы слабый. Я не оставлю вас. Надо сменить повязки и...
- Не надо ничего менять, бесполезно. Я все равно умру и песенка моя спета.
- Не говорите так. Надо надеяться на лучшее. В эту ночь я останусь с вами, буду ухаживать. У доктора еще остались лекарства.
- Послушайте, Ольга, вы порядочный человек и хорошая, добрая женщина. Но помочь мне вы ничем не сможете. Они придут ночью, чтобы прикончить меня. Я их хорошо знаю. Это глупо, погибнем вдвоем. Какой с того прок? Не спорьте, - он отрицательно покачал головой.- Если хотите мне чем-то помочь, тогда возьмите. - Дрожащей рукой он достал из-под матраца сложенный листок и протянул ей. - Отправьте мою долю моей матери и сестре. Вот адрес. Сделайте это для меня. Вот тогда вы мне поможете.
Он отвернул голову и закашлялся. Рука его, сжимавшая листок, ослабла и разжалась, листок выпал. Ольга нагнулась, подняла его и спрятала за вырез платья.
- Я все сделаю, - она кивнула головой.
- Идите к себе и отдыхайте. Не спите этой ночью, заприте дверь и не открывайте окон. Будьте готовы ко всему.
- Хорошо.
- Я распорядился, чтобы ящики с золотом отнесли в вашу каюту еще прошлой ночью. Будьте начеку. Не дайте им погубить себя. И вот еще что... Возьмите. Там в шкафу, с левой стороны, коробка. Она вам пригодится.
- Спасибо.
- Вы так похожи на свою мать. Наверное, я люблю вас. Удивительно, как легко все это говорить, когда умираешь... И еще... - добавил он, еле слышно. - Когда я умру, закройте мне глаза сами, своей рукой. Я не хочу, чтобы кто-то другой касался моего лица. Только вы...
- Ну что вы. Я попробую найти доктора, и мы вместе придем к вам. - Она встала.
Закрыв каюту капитана на ключ, Ольга пошла к себе и легла, предварительно закрыв окна. Она пролежала несколько часов, борясь со сном и прислушиваясь, но, наконец, веки ее сомкнулись, усталость одолела и она погрузилась в сон.
А какой ужасной борьбы мне стоил сон в последнее время! Как счастливы те, жизнь которых проходит без страха, без ужасов, для которых сон является благословением ночи и ничего не доставляет им, кроме сладких сновидений. Вот я лежу в ожидании сна, лежу, как Офелия в пьесе, с венком на голове и вся в цветах.
Брэм Стокер «Дракула»
Ей снилось, будто бы она с капитаном, обнявшись, стоит на палубе, а корабль подплывает к острову, окутанному белыми облаками. Сказочный остров посреди океана, освещенный солнцем. На нем растут диковинные деревья, ярко зеленые, усеянные чудесными цветами. Цветы растут, их полным-полно, отовсюду исходит их благоухание. Она подходит к ним и они, раскрывая листки, тянутся к ее рукам, колыхаясь от ветра, касаются ладоней.
Она улыбается, поднимает голову и видит множество птиц. Они поют и их пение столь мелодично, что доставляет ей невыразимое наслаждение и радость. Но где же капитан? Он тоже сошел на берег вместе с ней. Она зовет его по имени, но нигде не находит. Как странно.
В коридоре послышался шум. Ольга оторвала голову от подушки и взглянула на часы. Они показывали 3 часа.
Внезапно дверь каюты стала сотрясаться от ударов и толчков. Замок не выдержал и она открылась. В каюту ввалился матрос, он включил фонарик и стал обшаривать стены, озираясь. Ольга вскочила с кровати и, взяв со стола пистолет, несколько раз выстрелила. Матрос отпрянул, схватившись за шею, и грузно упал рядом с входной дверью. Он застонал, сквозь пальцы его руки, сжимавшей шею, пульсировала струя крови. В ту же минуту в проеме показался силуэт. Следующий матрос, сделав шаг, тут же поскользнулся на пятнах крови и растянулся рядом. Он ударился головой о дверной косяк и замер. Из-за двери высунулись несколько пар рук, они схватили упавшего за одежду и мгновенно втащили обратно в коридор. Раздался голос Виталия Алексеевича:
- Мы хотим забрать нашу долю. Вот и все. Мы вас не тронем. Обещаю. Слово моряка! Любите пить кофе по утрам?
- Да, люблю, и что? - ответила Ольга.
Она быстро пододвинула стол к двери, закрыв проход.
- Вы не доживете до утра. Уверяю вас. Если мы не договоримся. Клянусь всеми веревками на этом судне!
- Ой! Ой! Как вы меня напугали! А где капитан? - Ольга вынула обойму и тут же вставила другую.
- Он умер этой ночью.
- Врете! - она передернула затвор.
- Нет. Я сам видел. Зачем мне врать? Послушайте старого моряка, девочка, - он сделал знак сгрудившимся возле него остальным матросам и прошептал. - Попробуйте через окно, обойдите ее по левому борту. - Затем продолжил громче и отчетливее:
- Я плавал во всех морях и служил на судах, когда вас еще на свете не было. Рядом со мной трое, наверху еще двое. Все здоровы и сильны. У вас нет никаких шансов. Возьмите свои наряды, а нам отдайте золото. Наша доля увеличилась после того, как вы убили этого беднягу. Кто будет оплачивать похороны? Мы спустим шлюпку для вас и плывите на все четыре стороны. Куда хотите. Вы богатая девочка и мама ваша не бедствует. Вам и так хватит. Оставьте нам золото. Зачем оно вам? Мы простые бедные моряки и тоже хотим пожить в свое удовольствие.
- Мерзавцы! - Ольга встала и прижалась к стене. - Вы убили доктора.
- Отнюдь! Он сам напоролся на нож.
- Негодяй! Болтаться на виселице, вот ваш удел!
- Ну, это вы зря. Я хочу дожить до глубокой старости и вам того же желаю.
В это время наверху послышался шум и выстрелы. Виталий Алексеевич испуганно завертел головой, спросил:
- Как там поживает ваша матушка?
- Хорошо, спасибо.
- Она любит кататься одна на машине, а дороги такие скользкие. Это опасно. Я могу послать людей. Тогда будите ходить к ней на кладбище каждое воскресенье.
Он раскатисто засмеялся.
- Ах ты, старый разбойник! – крикнула Ольга.
Она выстрелила в дверь несколько раз. Пули пробили дерево, сделав в нем дыру, и засыпали Виталия Алексеевича щепками и осколками стекла. Он втянул голову в плечи и съежился.
- Что, не нравится? - промычал он, отряхивая щепки. - Вы не уйдете отсюда живой. Зачем умирать в таком возрасте? Это неправильно. Давайте договариваться, наконец, - он резко встал и навалился на дверь. Ольга испуганно отступила. Виталий Алексеевич ввалился внутрь и, цепляясь за стенку, успел выстрелить и зарычал:
- Надо было тебя раньше прикончить! Рыбья голова-а-а!
Он сделал пару шагов, пошатываясь и, закатив глаза, упал на пол.
- Ольга! Это я, - послышался голос сверху.
По лестнице спускался Сергей Иваныч с пистолетом в руке.
- Кажется, мы вовремя! Получили тревожный сигнал от доктора и сразу сюда. Вы ранены?
- Спасибо всем! Я уже думала все, конец. Руку зацепило, - воскликнула взволнованно Ольга со слезами на глазах. Они обнялись.
На палубе стоял вертолет, его винты еще слабо вращались.
Прошло полгода
Загородный дом. Полдень.
Ярко светило солнце. Катя, спускаясь по ступенькам, раскрыла веер и, помахивая им, произнесла:
- Ах, какая невыносимая жара! Пусть немедленно включат фонтан. Я хочу прохлады!
К ней подошел управляющий.
- Где наш художник? - спросила она его. - Он так долго спит? - и весело засмеялась.
- Разбудите его. Мне не терпится с ним поговорить. Пусть нам принесут чаю в беседку.
Две горничные наперегонки побежали в дом и привели заспанного художника.
- Ах, извините, всю ночь рисовал, - сказал он, протирая глаза.
- Так,так. А мое платье готово? - Катя сложила веер и направила его в сторону управляющего. - Спросите у портного, когда будет готово мое платье с кружевным воротником.
- Мадам, оно еще не готово.
- Как? - она удивилась и топнула туфелькой. - Я заплатила вперед, пусть поторопится!
- Милый мой друг, - она обернулась к художнику с улыбкой. - Вы опять ищете вдохновение?
- Уже нет. Я нашел его в вас прошлой ночью.
- Да-а?.. Прелестно... Я рада, что вы довольны и не станете больше убегать.
- Нет. Что вы? Как можно? Вы вдохновляете меня подобно звукам музыки. Вы словно солнце на небе днем и луна ночью.
- Вот видите, я все-таки нашла способ убедить вас.
Катя раскрыла веер и стала медленно прохаживаться, сделав возле художника полукруг, она вдруг остановилась и, повернув лицо, щурясь от солнца, спросила:
- Как вы думаете, что я сегодня надела, чулки или колготки?
- Право же, я затрудняюсь. Откуда мне знать?
- Угадайте. Ну! - она выставила одну ногу вперед и приподняла платье. - А теперь? Ну, что вы такой бука? Не отворачивайтесь. Ужель и пошутить нельзя.
Катя легонько стукнула его веером по носу и, увлекая за собой, побежала в сад, говоря на ходу:
- Давайте играть в прятки? Сергей Иваныч будет водить, а мы сейчас спрячемся. Я знаю одно место, - она схватила художника за руку и зашептала, - где нас никто не найдет.
- В самом деле?
- Точно! Вы опять всю ночь ели конфеты? – Катя покачала головой.
- Что вы. Я всю ночь рисовал.
- Рассказывайте. Рассказывайте... У вас воротник в шоколаде.
Эпилог
На пристани взрывается катер. Спецназ окружает дом Кати. Сергей Иванович с охранниками, отстреливаясь, кричит Боре с Катей, чтобы они уходили:
- На шоссе в кустах стоит джип! Попробуйте прорваться к морю! – он зажимает рану рукой и добавляет виновато – Мой просчет!…Не доглядел!
Во двор въезжает броневик, крутит башней, прицеливается. Ольга бежит в детскую за мальчиком, чтобы увести его в подвал. Спецназовец в маске наводит гранатомет и стреляет. Граната разрывается внутри дома. Ольга падает, прижимая к себе обугленного ребенка. Катя с Борей, пригибаясь, бегут мимо детской и видят ужасную картину. Боря, в сердцах хватает у убитого охранника автомат, ругается и стреляет во двор. Крупнокалиберный пулемет броневика отвечает ему длинной очередью. Рама и обстановка комнаты разлетаются в щепки. Боря успевает пригнуться. Катя оттаскивает и увлекает его к входу в подвал. Они спускаются и через подземный ход выходят в кусты за ограду. Мимо проходит цепь спецназовцев. Джип с Катей и Борей (Катя за рулем) мчится по шоссе. Его настигают милицейские мигалки. Другие машины перегораживают дорогу. Завязывается перестрелка. Боря с Катей, бросив разбитую машину, поднимаются на холм. С другой стороны холма виден скалистый обрыв к морю, слышится плеск волн и крики чаек. Они останавливаются на вершине. Патронов нет, помощи тоже, милиция прячась за валунами, подбирается все ближе.
- Ну, вот и все! – Катя, осторожно ступая, подходит к самому краю и смотрит вниз.
- Это конец. Нам крышка! Понимаете? – она, заглянув Боре в глаза, берет его за руку и сжимает ее.
- А если? – Боря делает жест рукой, показывая на приближающиеся фигуры.
- Нет! Я не сдамся! – твердо отвечает Катя – Идите! Вам ничего не будет. Пройдете, как свидетель. Вы чист.
- Я не брошу вас!
- Даже не стреляют! – говорит Катя, оглядываясь – Живыми хотят взять. Хрен вам! – вытянув руку в сторону, она показывает фигу.
- Меня все равно убьют, я знаю – говорит она. А вы живите. Рисуйте свои картины. Вы такой талантливый!
- Мне незачем жить без вас! - Боря отрицательно крутит головой – И это не конец! Это начало новой жизни, в которой мы будем вместе! И никто не разлучит нас! Никогда!
Они целуются в последний раз и решают умереть вместе. Взявшись за руки, прыгают вниз. Над ними пролетают чайки.