Каждое мгновение в мире рождается сотни историй. Печальных, грустных, трагичных, веселых, трогательных, счастливых. Но есть еще истории, о которых мало кто – кому рассказывает. Эти не придуманные истории настолько нереальны и настолько личные, что рассказать о них всему миру – значит признаться в своем сумасшествии. Такие истории можно только подглядеть или стать их невольным свидетелем.
Той зимой Майкл приходил в заброшенный парк, в самом центре большого города, почти каждый день. Было странно, каким образом этот клочок леса оказался вне поля зрения местных властей, и как, до сих пор, в нем не наставили закусочных, столиков, и не заселили его десятками торговцев и фриков. Парк был словно заколдован. Скрыт от глаз тех, кого его душа не хотела принимать. Парк хранил себя для особенных людей. И для особенных встреч. Майкл любил это место. Особенно старое озеро, с плавающими, в любое время года, городскими утками. Иногда он приносил им чего-нибудь вкусного и мог долго наблюдать за их шумной, крякающей возней. В субботу утром, Майкл надел свою любимую толстовку, запихал в карманы две большие булки белого хлеба и направился к озеру. Зима в этом году выдалась не особенно суровой. Даже мягкой. Под ногами хрустела прошлогодняя подмерзшая листва, а в воздухе пахло снегом. Майкл, по обыкновению направился к своей любимой скамейке, прямо у зеркальной глади озера, однако сегодня она была уже занята. На скамье сидела девушка. Ее золотисто-рыжие волосы блестели ярким солнечным пятном на фоне застывшего, холодного воздуха и спящих деревьев.
- В твоих волосах зимуют солнечные зайчики, - сказал он, подойдя поближе.
Девушка обернулась. На него смотрели изумрудно-зеленые глаза. Она мягко улыбнулась.
- Привет. Ты прав. Я люблю солнце.
Ее голос был теплым и мелодичным. В нем звенели хрустальные колокольчики и слышался шум ветра.
- Я могу присесть? – спросил Майкл
- Это не моя скамейка, - ответила девушка. – Конечно, можешь. Она отвернулась и стала смотреть на озеро.
Иногда, в нашей жизни происходят вроде рядовые происшествия, которые нам кажутся случайными, и не имеющими никакого смысла. Но через некоторое время ты понимаешь, что случайностей быть не может. Все закономерно, а в случайностях творятся судьбы людей на Земле. Майкл не думал обо всем этом, он просто сел с ней рядом, украдкой вдохнув ее запах. Солнечная девушка пахла цветами и морем. Это открытие было удивительным, особенно когда весь окружающий мир дремал в тесных объятиях нью-йоркской зимы. Они просто сидели, молча, рядом друг с другом, наблюдали за птицами, и за тем, как на землю стал падать легкий, невесомый первый снег. Было тихо. Очень тихо. Изредка вскрикивала ворона, которой наверно снился тревожный сон. А потом она взяла его руки в свои и попросила согреть ее ладони.
- Меня зовут Санса, - сказала девушка, глядя на Майкла сияющими, прозрачными, словно воды Средиземного моря, изумрудными глазами, - меня в детстве так бабушка называла.
Они виделись каждый день. Жизнь Майкла вдруг обрела упругую, плотную наполненность. Санса заставляла его улыбаться. Она приносила солнце в его сердце.
- Ты знаешь, я люблю фисташковое мороженное,- как –то сказала Санса, когда они прогуливались по парку, - когда я была маленькой, мама покупала мне его по праздникам.
- Почему только по праздникам? – удивленно спросил Майкл
- Ну, - замялась Санса – наверно потому, что моя мама помешана на здоровом образе жизни. Девушка мелодично рассмеялась. – Ты даже не представляешь, как мы все страдали от ее ежедневных зарядок по утрам, обливания холодной водой, и от невкусных салатов, которыми она щедро нас кормила.
Санса замолчала, засунув руку в карман Майкла. Она частенько любила это делать.
- Как будто, я становлюсь маленькой частью тебя, – говорила она
- Ты и так уже часть меня, Санса, - говорил ей Майкл, прислоняясь губами к ее волосам.
Их встречи были удивительными, полными нежности и легкой тайны. Санса никогда не рассказывала, откуда она. Когда Майкл пытался расспрашивать об ее жизни, она только улыбалась и клала пальчик ему на губы. «Тссс- говорила она, - всему свое время, мой милый Майки». И он не сопротивлялся. Первое время, Санса просто исчезала. Она внезапно растворялась в тишине парка, и ему становилось жутко и одиноко.
«Как у тебя так получается, Санса?»- спрашивал ее Майкл, передавая молочный коктейль, который он специально покупал у входа в парк.
«Как так?» - улыбалась девушка
«Ты как будто растворяешься в воздухе. Даже не прощаясь» - обиженно добавил Майкл
Санса легко рассмеялась, словно весенний ветер, осторожно пробующий на вкус молодую листву. «Я не хочу прощаться с тобой, Майкл, - она проводила пальчиками по его лицу, - я хочу, чтобы наши встречи не имели конца. Понимаешь?» Санса заглядывала в его глаза.
«А вдруг ты призрак, - брякнул Майкл, - вдруг тебя нет, Санса?» Он с тревогой всматривался в темнеющее небо. «Вдруг мне все это снится?» Он обернулся к ней.
«Но ведь я вполне осязаема, - лукаво улыбнулась девушка - хочешь, потрогай?» Санса закрыла глаза и с готовностью поддалась вперед. Тогда Майкл впервые поцеловал ее. В этот момент все вокруг завертелось, безумным, слепящим глаза вихрем, и встало на свои места. Как в калейдоскопе, в который мы в детстве любили заглядывать, и в котором открывали для себя сотни ярких миров. Легкое движение руки и вот беспорядочный хаос разноцветных стеклышек вдруг становится красивым, захватывающим дух, узором. В то самое морозное, февральское утро Майкл, с кристальной ясностью, осознал, что Санса стала ему до боли дорога и желанна. Что она стала смыслом его жизни. Она стала самой его жизнью. Он ошарашено смотрел на нее, улыбался, вглядывался в нее и не мог поверить своему счастью. Теперь Санса не исчезала. Она медленно шла по дорожке и, оборачиваясь, перед тем как завернуть за угол, посылала ему воздушный поцелуй. А он всегда стоял, до последнего ее шага. Стоял и наблюдал за ней. Смотрел на ее хрупкую фигурку и рассыпанные по плечам осколки рыже-золотистого солнца.
Вот уже несколько дней Майкл мучился. В нем созревала, наполнялась соком мучительная потребность рассказать девушке о своих чувствах. Любовь распирала его изнутри, настойчиво рвалась на свободу. Вот уже несколько дней Майкл ходил напряженный, скомканный. Его раздирало напополам – страх, любовь, отчаянное желание выпустить на волю все жаркие, трогательные, искренние слова, которые он, лежа на кровати, повторял про себя. «Я люблю, тебя Санса», - говорил он ей в полутьме своей комнаты, глядя на белеющий потолок, - «Я всегда буду любить тебя». Но когда свет заливал этот мир, и перед ним стояла улыбающаяся Санса, слова застревали в горле горьким комом. Он смотрел на девушку, словно раненный зверь, который молит о помощи, но не может ничего вымолвить. Конечно же, она не могла не заметить странных перемен, произошедших с ее Майки.
- Что с тобой происходит? - спрашивала Санса, - ты окутан страхом и противоречиями.
Он не отвечал. Он не знал, что сказать и волновался, словно первоклассник у доски и дико злился на себя за свою нерешительность. А потом, через пару недель Санса не пришла на встречу.
Майкл приходил в парк каждый день в течение полугода. Зима сменилась весной, а ей на смену пришло лето. В парке буйным цветом расцвели кустарники и деревья, и утки спасаясь от ярких солнечных лучей, прятались в зарослях камыша, а когда солнце было милосердным, нежились на песчаном берегу, распушив свои перья. Майкл словно онемел. Приходить на место их встречи теперь стало для него ритуалом. Почти культом. Он часами сидел на их скамейке, кормил уток, которым Санса дала свои имена, и ждал. Все его существо теперь жило только одним неистовым, безумным, сжигающим дотла желанием найти ее. Он упорно не допускал мысли о том, что больше никогда не обнимет свою солнечную девочку. Майкл, словно одержимый, искал Сансу. Он практически ничего не знал о ней, и в сотый раз проклинал себя за недальновидность. Как можно было так легкомысленно себя вести! В первое время, он обзвонил все больницы города, а затем, холодными от страха пальцами, сжимающего все нутро, набирал номера телефонов городских моргов. Он расклеивал объявления, и даже нанял частного детектива. Когда Майкл рассказал ему свою историю, детектив посмотрел на него как на сумасшедшего, но за дело все-таки взялся. Правда через несколько месяцев бесплодных поисков он пришел к Майклу и сказал, что никакой Сансы с рыжими волосами в городе Нью-Йорк не существовало никогда. И вернул все деньги до копейки. А еще через полгода Майкл потерял надежду, что когда- либо увидит ее вновь.
Весной следующего года друзья Майкла заставили его взять билеты на самолет до Мадрида. Там, за тридевять земель эксцентричный приятель Майкла, со смешной фамилией Голдфиш, женился на сумасшедшей, смешной пуэрториканке с испанскими корнями. «Она веселит меня и у нас будут красивые дети!», - приговаривал Голдфиш, рассказывая о своей будущей жене. Свадьба должна была пройти в небольшом рыбацком городке на юге, где, как утверждала невеста, до сих пор сохранились потомки цыганских волшебников. К этому времени Майкл уже мог смотреть на других девушек. Да-да. Именно смотреть, фокусировать на них свой взгляд, а некоторых даже снимать на ночь. Правда, это не приносило ему никакого удовольствия. Это был пластмассовый секс без чувств, без оргазма. Майкл чувствовал себя инвалидом. Эмоциональным инвалидом, не способным на сильное, рвущее тебя на части и дающее тебе смысл жизни чувство. Никогда ранее он не ощущал себя столь потерянным в этом мире.
Поездка была веселой, впрочем, как и сама свадьба. Шумная и разноликая толпа друзей не давала Майклу заскучать. Они возились с ним, таскали его в пабы и клубы, на экскурсии и постоянно знакомили с девушками – блондинками, с глубокими, как Северное море, голубыми глазами, страстными брюнетками, с оливковой кожей и точеными фигурами. Иногда Майкл поддавался соблазну, и падал в пропасть с головой, в отчаянной попытке сбежать от себя и от Сансы, которая прочно поселилась у него внутри. В предпоследний день перед отъездом домой Майкл решил прогуляться по городку в одиночестве. Ему было необходимо принять какое-то решение. Ему нужно было понять, как жить дальше. Здесь, на другом конце земли, он должен был поставить точку для себя. Потому, что больше так жить было невозможно. Он должен был остановить разливающуюся внутри себя пустоту. Майкл бродил по старым мостовым и узким улочкам и незаметно вышел на набережную, сплошь усеянную туристами и местными жителями.
В жизни никогда ничего не происходит случайно. Любая наша мысль, любой сильный порыв, идущий из самого сердца не остается незамеченным в большой небесной канцелярии, где трудолюбивые ангелы скрупулезно фиксируют каждое мгновение нашей жизни. Нить, единожды образовавшись между двумя людьми, прочная как сталь и невидимая, словно паутинка в свете солнца, не оборвется. И рано или поздно приведет вас друг к другу. Даже, если вы никогда до этого не встречались в реальности. В толпе праздногуляющих Майкл увидел ярко-рыжие волосы и изумрудные глаза. Его сердце учащенно забилось, а мозг стал вопить «Санса!». И вот, Майкл несется вслед этим солнечным зайчикам, которые больше не прячутся в холодном нью-йоркском воздухе, а смело играют в ее волосах, заливая своим янтарным светом все окружающее пространство. Майкл словно обезумел. Расталкивая людей, он бежит к ней, ничего не соображая, четко зная – на этот раз он ее больше не упустит. И не отпустит. Никогда. Еще немного, и он сойдет с ума от счастья.
«Я нашел тебя! - кричит он ей. «Где ты была все это время? Почему ничего не сказала мне?». Майкл порывисто обнимает ее.
Рядом с ней незнакомые ему люди. Они пытаются оттолкнуть его, они думаю, что он сумасшедший или просто вор. Девушка успокаивает их, и начинает говорить. На ломанном английском.
Он говорит ей «Санса? Какой у тебя смешной акцент появился. Как ты?». Он с нежностью смотрит на нее, замечая россыпь тонких морщинок у нее под глазами. Девушка удивленно вскидывает бровь:
«Откуда Вы знаете, как меня называла бабушка в детстве?»
«Ты сама мне рассказала об этом», - Майкл неуклюже улыбается. Она внимательно смотрит на него, и привычным жестом, словно пытаясь вспомнить, проводит рукой по его лицу. Но что-то неуловимо меняется. Майкл не может понять что именно. Его нутро вдруг пронзает острая, боль, а в ушах нарастает гул, словно рокот приближающегося цунами. Он чувствует, что силы неумолимо покидают его. Майкл понимает - что-то происходит не так. Она мягко говорит ему:
«Прости, но я в первый раз вижу тебя. И это удивительно, что ты знаешь мое имя».
Он прикладывает палец к ее губам, призывая замолчать. «Нет, Санса, нет. Ты разыгрываешь меня!», - с облегчением восклицает он. «Точно, это шутка. Прости, я не сразу понял, просто я очень-очень рад, что нашел тебя – он вновь широко улыбается, глупо, немного по- детски. Девушка качает головой. «Нет, я не шучу, ты очень смешной американец. Ты ведь из Америки?», говорит она ему, легко улыбаясь в ответ. Майкл кивает головой. Он все еще борется. Он все еще не сдается.
«Помнишь, мы гуляли, каждый день на берегу озера, помнишь? В нашем маленьком парке в Нью-Йорке. Мы даже уткам имена давали, помнишь?»- он отчаянно заглядывает ей в глаза, словно пытаясь пробить брешь в ее воспоминаниях, словно от этого зависит его жизнь. Он берет ее за руки, волнуется. «Помнишь, там была уточка, маленькая такая, ты назвала ее Принцессой Хромоножкой, потому, что она была изящная, гордая и немного прихрамывала?» - он с надеждой смотрит на нее, почти с мольбой, и со скрытым страхом ждет ее ответа. Санса улыбается. В ее глазах жалость и растерянность. Она не знает, что ей делать с этим странным чужестранцем, внезапно вынырнувшим из толпы, принесшим с собой запах неизведанных земель и свет чужого солнца. Она смущенно качает головой. «Как тебя зовут?»- спрашивает она его, осторожно, словно боясь причинить ему страдание. Он ошарашено смотрит на нее. Все происходящее кажется ему диким, гротескным сном. Сюрром, бурлеском. «Майкл, - сдавленно произносит он. - Меня зовут Майкл, моя Санса».
«Майкл, - говорит девушка, осторожно высвобождая свои руки из его ладоней. - Я никогда не была в США», - Она гладит его, словно успокаивая плачущего ребенка, - я даже за пределы Испании никогда не выезжала. Мне очень жаль». В ее глазах проносится боль.
Внезапно, ее пронзает мысль. Скорее даже знание. Она понимает, что этот странный юноша, смотрящий на нее с такой любовью, о которой она только могла мечтать, и о которой она всегда мечтала – не врет. И возможно они действительно любили друг друга и кормили уток в далеком нью-йоркском парке, и она целовала его губы и смотрела, как он смеется над ее шутками. Возможно, все это было. Но в какой –то другой, лучшей жизни. Ведь говорят, же что существует множество миров, и мы, при очень сильном желании, можем даже пройти через врата и оказаться в том мире, в том измерении, где наши мечты обретут плоть? Ведь, когда ты чего-то очень сильно хочешь, вся Вселенная помогает тебе в этом. Ведь, хотя бы во сне, но мы можем летать.
Санса смотрит на него, на этого прекрасного незнакомца, она плохо понимает английский, и просто, улыбаясь, слушает, как он ей рассказывает чудесную историю их любви, которая была где-то далеко, за океаном, когда-то, и возможно даже с ней. Она гладит его по лицу и понимает, что перед ней стоит тот, о ком, она писала в своем дневнике, когда ей было 16. Сейчас, спустя годы перед ней стоит тот, кого она рисовала в своем альбоме, на скучных уроках в школе. Кого любила всем сердцем, с кем хотела провести свои дни. Он стал немного старше, и, конечно же, его зовут не так, как она предполагала в своих мечтах. И он американец… Но боже, она никогда не смогла бы спутать этот взгляд. Взгляд, в котором отражался весь мир, заключенный в ней одной. Для него она была всем миром. Она была его дыханием, его смыслом. А сейчас, она стала свидетельницей конца этой прекрасной и красивой вселенной. Мир рушился у нее на глазах. Его мир. Красивый, величественный, он постепенно сгорал, превращаясь в пепел. И она ничего не могла с этим поделать. Только, жалко улыбаясь сквозь слезы, гладить его по лицу.
Он замолк. Они смотрели друг на друга в полном молчании, казало, что и мир вокруг замер, словно кто-то нажал кнопку паузы. Майкл с ужасом осознал, что любимая Санса не обманывает его. Она действительно никогда не была в Штатах и никогда не гуляла с ним на берегу озера. Она никогда кормила с ним уток, и не ела мягкий, розовый зефир на скамейке под тонкой ивой. Он смотрел на нее и понимал, что между ними стоят какие неизведанные, мощные и невероятно древние, силы которым подвластно многое. И которые сейчас, возможно нехотя, возможно вслепую, сыграли с ними двумя злую шутку. Что это было? Что происходило все эти долгие месяцы? Майкл не мог ответить на этот вопрос. Он был раздавлен. Он стал точкой пустоты.
К ним подошел молодой мужчина с ребенком около трех или четырех лет. Он что-то сказал Сансе на испанском, вопросительно глядя на Майкла. Ребенок потянулся к ней, капризно протянул «ма-ма». Санса широко улыбнулась, подхватив его на руки.
«Майкл, познакомься – это мой муж Хорхе и мой сын Чед». Майкл заставил себя улыбнуться, пожал протянутую руку и даже потрепал малыша по голове. «Прощай, любовь моя, - сказал Майкл Сансе. - Я буду любить тебя всегда». Он порывисто обнял ее, прикоснулся губами ко лбу и ушел. Растворился в пестрой, разноликой толпе. В этот момент он умер. Майкл четко и хладнокровно понимал, что именно в это же самое мгновение умерла и Санса. Та самая, его любимая Санса, ладошки которой он согревал в холодные нью-йоркские вечера.
-Кто это был, - недовольно спросил Хорхе.
- Это был мой самый лучший и самый любимый сон, - тихо произнесла Санса, глядя, не отрываясь вслед ушедшему Майклу, - а теперь его больше нет».
Каждое мгновение на земле рождаются истории. Непридуманные истории, которые слишком невероятны и слишком личные, чтобы о них можно было рассказать миру. Каждая такая история может подарить тебе крылья или отнять твою жизнь. О таких историях принято умалчивать, и их можно лишь подсмотреть или стать невольным свидетелем.