В "Трёх мушкетёрах" герои романа, которых на самом деле было четверо, выбрали своим девизом слоган "Один за всех - и все за одного!" Правда, у Дюма в оригинале было с точностью до наоборот: "Все за одного - и один за всех!" Дюма в романе очень впечатляюще описал, как четверо здоровых мужиков, следуя своему девизу, методично и со вкусом расправились с несчастной и потому стервозной женщиной. Ну что ж, французы - они и суть французы.
Но то Дюма, который никогда не мог понять эту варварскую Россию и который, путешествуя по ней, судя по его же путевым заметкам, однажды "пил чай с тамбовским губернатором под развесистой клюквой" - откуда и пошло известное выражение. У русских же, как я это усвоил ещё в раннем детстве, было прямо противоположное правило, выражаемое известными словами: двое дерутся - третий не мешай. Или, в рифму: двое в драке - третий в сраке. А ведь корни этого обычая уходят в самую глубокую древность.
Ещё в 10-11 веках существовало правило, предписывавшее князьям, возглавлявщим встретившиеся противные войска, сражаться прежде всего друг с другом один на один. В "Слове о полку Игореве" упоминается князь Мстислав Храбрый, "который зарезал Редедю перед полками Касожскими". Случился этот поединок в 1022 году во время похода Мстислава против алан, вызов был послан касожским князем Редедей. По чётким правилам того времени, соперники боролись без оружия, и лишь поверженного противника разрешалось добить, что и сделал русский князь.
Тогда русским повезло, а вот в 1223 году в битве на Калке между русско-половецким и монгольским войсками этот принцип оказал нашим медвежью услугу. У нас тогда было принято, чтобы и в большом сражении каждый бился только с одним своим противником, нападать несколькими на одного считалось нечестным. У монголов же закон Ясы карал смертью того, кто не оказал своему товарищу помощь в бою. После жестокой трёхдневной битвы русские и половцы были полностью разгромлены и почти уничтожены.
А через 13 лет состоялся и поход Батыя на Русь, во время которого соблюдавшие древние обычаи князья не пожелали объединиться, и каждый бился только сам за себя. В результате Русь была покорена и 250 лет платила дань. Но и в Куликовской битве 1380 года кровопролитное сражение началось со смертельного поединка инока Троице-Сергиева монастыря Александра Пересвета с татарским богатырём Челубеем. Сражение, как известно, кончилось победой Дмитрия Донского над Мамаем и положило начало освобождению Руси от татаро-монгольского ига.
С давнего же времени на Руси известна и такая форма юридического решения, как судебный поединок, называвшийся "поле", первые свидетельства о котором в русских источниках относятся к 11-12 векам. Такие поединки были узаконены Псковской и Новгородской Судными грамотами, Судебником Ивана 4-го, Стоглавом и практиковались вплоть до 17 века, Соборное уложение 1649 года о них уже никак не упоминает. Инициатором отмены судебных поединков долго выступала Русская Православная Церковь, пока наконец её усилия не увенчались успехом.
В романе А.К.Толстого "Князь Серебряный" красочно описывается такой судебный поединок между боярином Морозовым и князем Вяземским. Причиной поединка стали приставания Вяземского к жене Морозова Елене, назначен поединок был царём Иваном Грозным, желавшим гибели боярина. В день поединка соперники выехали друг против друга на конях в красивом и дорогом вооружении, которое очень подробно описывает Толстой. Судьи-"бирючи" дают сигнал к началу поединка, но в этот момент Вяземский, внезапно ослабев из-за открывшихся ран, падает с коня.
Морозов подходит к упавшему Вяземскому с обнажённой саблей, желая в соответствии с правилами добить его, но бирючи их разнимают. На поединках правилами разрешалось выставлять вместо себя наймитов, чем и пользуется Вяземский, назначив таковым опричника Матвея Хомяка. Не желая биться с недостойным противником, Морозов выискивает замену и себе, при этом оказавшийся поблизости разбойник Митька узнаёт в Хомяке похитителя своей невесты и высказывает желание биться ним. Отказавшись от сабли, Митька получает для смеха оглоблю и ею убивает Хомяка. Читать всё это безумно интересно.
Разумеется, судебный поединок в те времена был как бы узаконенной дуэлью, но собственно дуэли начались сразу же после отмены судебных поединков. Принятый в 1715 году императором Петром 1-м 139-й воинский артикул строго запрещал дуэли между офицерами под угрозой повешения обоих участников. Дуэли получили широкое распространение среди дворянской молодёжи при Екатерине 2-й, издавшей в 1787 году "Манифест о поединках", которым участникам и секундантам назначались наказания от денежных штрафов до пожизненной ссылки в Сибирь.
Однако, несмотря на эти запреты, в первой половине 19 века дуэли в России распространились очень широко, и никто за них уже почти никак не наказывался. Такие дуэли были описаны в "Евгении Онегине" А.С.Пушкина и "Герое нашего времени" М.Ю.Лермонтова, да и сами же авторы этих произведений пали жертвами на дуэлях. При военном министре П.С.Ванновском в 1894 году дуэли между офицерами были уже не только не запрещены, но высочайшим указом признаны полезными для укрепления боевого духа армии, а в ряде случаев - просто обязательными. Именно такая дуэль была описана А.И.Куприным в повести "Поединок".
В 1855 году в рассказе "Севастополь в мае" Лев Толстой писал: "Мне часто приходила странная мысль: что, ежели бы одна воюющая сторона предложила другой – выслать из каждой армии по одному солдату? Желание могло бы показаться странным, но отчего не исполнить его? Потом выслать другого, с каждой стороны, потом 3-го, 4-го и т. д., до тех пор, пока осталось бы по одному солдату в каждой армии (предполагая, что армии равносильны и что количество было бы заменяемо качеством). И тогда, ежели уже действительно сложные политические вопросы между разумными представителями разумных созданий должны решаться дракой, пускай бы подрались эти два солдата – один бы осаждал город, другой бы защищал его".
И далее: "Это рассуждение кажется только парадоксом, но оно верно. Действительно, какая бы была разница между одним русским, воюющим против одного представителя союзников, и между 80 тысячами воюющих против 80 тысяч? Отчего не 135 тысяч против 135 тысяч? Отчего не 20 тысяч против 20 тысяч? Отчего не 20 против 20-ти? Отчего не один против одного? Никак одно не логичнее другого. Последнее, напротив, гораздо логичнее, потому что человечнее. Одно из двух: или война есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания, как у нас почему-то принято думать".
В 20 веке дуэли в России сходят на нет - по причине коренного изменения социально-политических реалий, не оставивших места отстаиванию личной чести какими-либо способами вообще. Искореняется и такая многовековая русская народная забава, как кулачные бои "стенка на стенку". Да, но где же здесь поединок-то, в этой общей драке? Но дело в том, что и кулачные бои велись по строгим правилам, и сам строй "стенка на стенку" при всегда равном числе соперников позволял каждому участнику бороться только с одним противником. Ломать строй и нападать несколькими на одного строжайше запрещалось.
Тем не менее, традиция драк один на один, без вмешательства третьих лиц, остаётся и в СССР - но лишь в детской среде. Одна такая, правда, не состоявшая драка описана, например, в "Кортике" Анатолия Рыбакова. Но в советской литературе мы находим уже и прямо противоположную тенденцию - например, в повести "Тимур и его команда" Аркадия Гайдара. Но это всё же литература, а в реальной жизни принцип невмешательства третьих лиц в драку двоих действовал у мальчишек неукоснительно очень долгое время, чему я сам свидетель.
В детстве я дрался много и часто, чуть ли не каждый день - а не драться было никак нельзя, товарищи таких не то чтобы презирали, а просто игнорировали, даже не вели с ними никаких "взрослых" разговоров. Но правило "двое в драке - третий в сраке" соблюдалось тогда очень и очень строго, чего не понимали многие родители, почему-то считавшие такие эпизоды не честной борьбой, а "коллективным избиением". И не помню случая, когда бы в драке один на один я кому-то уступил - несмотря на своё не слишком богатырское физическое развитие. Просто я очень рано понял, что в драке главное отнюдь не сила, а скорее ловкость и умение, но в первую очередь - внутренний настрой, твёрдое намерение бороться со всей силой и до конца, не сдаваться и не просить пощады.
Устраивали мы во дворе и коллективные бои на палках: насмотревшись фильмов, разыгрывали этакие живые сцены сражений "спартанцев" и "римлянов" - да, так и говорили, не "римляне", а "римляны". Но тоже со строгими правилами: равное число участников с каждой стороны, нескольким на одного не нападать, палкой по голове не бить и в глаза не тыкать и т.п. - и что самое главное, всё это опять же неукоснительно соблюдалось всеми! Было и ещё одно всегда и всеми соблюдавшееся правило - лежачего не бить! Однако я не помню, чтобы кто-то злоупотребил этим правилом и во время драки лёг нарочно. Нет, все бились по силам до конца, пока не становилось явным преимущество одного. И ещё одно правило: при появлении первой крови любая драка немедленно прекращалась!
Когда же всё это стало меняться, когда все эти благородные правила стали терять свою ценность? Пожалуй, в 1977 году, о чём я ещё расскажу. Но что тут было причиной - разве только то, что я вступил во взрослую жизнь, где эти детские правила считались несерьёзными? Нет, вряд ли только это. Давно уже я замечаю, что наши дети просто-напросто не дерутся, так какие же тут могут быть правила? Моя жена работает учителем в начальных классах - и давно уже не вспоминает драк между учениками. И сам я одно время преподавал физику в Лицее, и потому тоже знаю школьную жизнь изнутри - и не припомню, чтобы на переменах сейчас творилось то, без чего в наше время ни одна перемена не обходилась.
Скажут: так это же хорошо, что наши дети не дерутся! Мда? Это хорошо, если и во взрослой жизни им никогда драться не придётся. А если, не дай Бог, приведётся вступить в самый настоящий, а не компьютерный бой - как они тогда будут вести себя? Не получится ли так, что они, не усвоив в детстве на практике правила честной борьбы, будут либо малодушно прятаться, либо открыто зверствовать? Причём одно не лучше другого, а ведь можно ещё и скрывать своё малодушие, громко выкрикивая ура-лозунги, да и зверствовать можно скрытно и пряча следы преступлений. А сколько мы сейчас видим вокруг себя и трусов, призывающих к войне других, но самих косящих от армии, и таких, кто не только оправдывает военные преступления, но и объявляет виновных в них героями!
Итак, в 1977 году я поступил в МВТУ им. Н.Э.Баумана и мы, студенты, как водится, стали устраивать совместные пьянки-гулянки. И вот однажды устроились мы в небольшом буфете Дворца Культуры и стали пить водку с пивом, а к нам подсела ещё одна компания. Слово за слово - кто-то на кого-то за эти слова обиделся, и было решено выяснить отношения в туалете путём поединка между мною и одним из их компании. По пьяни дрались зло и яростно, он оказался тоже не слабаком, у меня лоб быстро покрылся фингалами, а у него так же быстро пошла кровянка из носа. Но вот, когда мой противник рухнул на спину, случилось мне дотоле незнакомое и непонятное: его товарищи втроём свалили меня и стали совместно и методично бить ногами. А потом ещё сняли с меня часы и моим же ножиком очень серьёзно разрезали мне руку. Мои же друзья были тоже так изумлены этим вопиющим нарушением всех правил, что даже не сообразили вовремя за меня вступиться.
После этого драться мне очень долго не доводилось, даже в лихие 90-е, которые многие считают временем разгула криминала. Но зато в благословенное путинское время завелась в нашем городе группировка молодых отморозков, только что вернувшихся с зоны. Для своих сходок они облюбовали "Мини-кафе", где тогда обычно собирались и мы, местные поэты, а в тот вечер я сидел там вместе со своей подругой-поэтессой. Уж не знаю, за что они на нас обиделись - но по их специфическим понятиям обидеться можно было на кого и за что угодно. Когда я пошёл провожать подругу домой, они вшестером вышли на нас из темноты - и опять наземь, и опять ногами. Причём и подругу тоже - а это уже что-то беспредельное даже по всяким понятиям. Подруга отделалась лёгкими синяками, я у меня шрам на левой брови держится до сих пор.
Немного спустя они же ночью подкараулили меня одного втроём, один вдарил мне с размаху битой по ноге, другой сильно толкнул в спину, а третий сорвал с плеча сумку. Первая мысль у меня была: сейчас догоню и наваляю всем троим! Сгоряча вскочил - а левая перебитая нога подвернулась в суставе. Потом месяца четыре был в гипсе, но всё срослось очень удачно, на мне вообще всё заживает как на собаке. Самое интересное, что сумку, где были самиздатовские сборники моих стихов, они потом вернули мне вместе со стихами, подбросив в подъезд - такие вот благородные разбойники. Последний раз я увидел их в том же "Мини-кафе", где мы отмечали день рожденья одной, но другой уже, поэтессы. Они меня узнали сразу, даже проговорили мою фамилию, но скоро покинули кафе - видимо потому, что мы тогда оказались в численном превосходстве. Вскоре они пырнули кого-то ножом - и тогда милиция взялась за них основательно.
Так вот древняя русская традиция исчезла напрочь прямо на моих глазах, и никто о ней уже не помнит и не знает. Теперь юные скинхеды-нацисты считают, что древняя русская традиция заключалась как раз в том, чтобы подстеречь вдесятером одного "инородца" и коллективно (чтобы повязать кровью всех) нанести ему множественные ножевые ранения, от которых он и скончается. Теперь героями открыто провозглашаются не отдавшие свою жизнь за Родину, а такие звери-нелюди, как Буданов и Младич. Вообще же я думаю, что нынешний разгул терроризма (один на всех) и экстремизма (все на одного) во многом вызван несомненно уже, увы, состоявшейся утратой понятий о правилах честной борьбы. Как говорил Цицерон: "О времена, о нравы!" Честное слово, в наши времена нравы были хотя и не менее (может, даже более) жестокими, но несравненно более благородными, красивыми что ли! Хотя о чём это я?..
А завершить мой рассказ я хотел бы стихотворением Андрея Добрынина в тему.
Андрей ДОБРЫНИН
Когда враги меня застигнут
Вдали от дома где-нибудь,
Внутри себя затрепещу я,
Но выпячу цыплячью грудь.
Я чую близкую опасность,
Хоть виду и не подаю.
Зачем я сделался поэтом,
Дурак, на голову свою?
Сейчас меня собьют на землю,
Начнут ботинками лягать
И вновь знакомые упрёки
Передо мною выдвигать.
Что, мол, не так я сочиняю,
Как сочинять обязан был...
Тут важно проявить смекалку
И сразу притушить их пыл.
Тут важно пересилить ужас
И смело бросить им в лицо:
"Не подфартило вам, ребятки,
Я - Джон Кровавое Яйцо.
Я обожаю глотки резать,
Кишки наружу выпускать,
А недорезанные трупы
В своё хранилище таскать.
Сейчас я должен крови выпить,
Такой уж у меня режим..."
И кто-то, самый слабонервный,
Заголосит: "Братва, бежим!
Чувак психованный, ребята,
Я опознал его лицо -
У нас он типа Чикатило,
Он - Джон Кровавое Яйцо".
И побегут враги позорно,
Петляя в лиственной тени...
Поэтов лучше, бля, не трогать,
Психованные все они.