Синдром синяка
Гордей Калистратович гордился тем, что дожил вот уже до седых волос, и все в его жизни было гладко и спокойно. Никогда не скандалил с соседями, был добр с коллегами, не встревал в чужие дела, обходил стороной драки, а когда случалось быть очевидцем дорожного происшествия, с интересом наблюдал за происходящим и после во всех подробностях рассказывал об этом своим знакомым, подчеркивая, до чего доводят необдуманные поступки.
Нельзя сказать, что он тихоня от рождения. В молодости Гордей был видным парнем: красивым, рослым, статным и силушкой не обижен. Мог при случае с тремя парнями справиться. А стал он таким смиренным после одного случая, о котором он всегда умалчивает в своих рассказах.
Как-то на его глазах завязалась уличная драка. Парни не щадили друг друга и уже оба умылись красной юшкой. Но когда он кинулся разнимать их, драчуны влепили ему под левым глазом сочный синяк, который он потом носил две недели. После выяснилось, что пострадал напрасно, бесславно и на потеху очевидцев. Это два закадычных друга доказывали свое право на соседскую девчонку. Вот тогда он конкретно понял глубокий смысл поговорки: « Двое дерутся - третий не влипай. Сами разберутся, кто в чем виноват.» Тем более его никто не просил об этом.
Даже через десятилетия жизненного пути это не забылось, как будто в памяти Гордея поставили сургучную печать. При малейшей угрозе его спокойствию в подсознании проявлялся «синдром синяка». Комплекс неполноценности сковывал его волю к сопротивлению, к принятию решительных мер, когда это требовалось лично от него.
Случалось, Гордея Калистратовича просили поставить свою подпись под актом офисной инвентаризации, он всегда отнекивался. Но потом, сдвинув седые лохматые брови, внимательно вчитывался в текст, шевеля губами, и держал документ так, как будто искал на просвет водяные знаки купюр. Коллеги высмеивали его за такую дотошность и за глаза называли его Кастратовичем. Он в ответ солидно говорил: «Это в мою обязанность не входит. А вдруг что случись, кто будет отвечать? Потом поздно доказывать, что ты заяц, а не верблюд». Этот анекдот стал его любимой поговоркой. Нерешительно ставя свою замысловатую подпись, он сердито вздыхал: « Не хватало еще мне на старости лет попасть за решетку...»
Позиция «Я ничего не знаю, моя хата с краю» часто, как ему казалось, уберегала его от различных нервотрепок. Калистратович был убежден, что, на пример, став «свидетелем», его обязательно затягают по судам. Старался не связываться с правосудием.
Жизнь была к нему благосклонной. Она никогда не поднимала его на гребень волны, но и не опускала ниже ватерлинии. Это его вполне устраивало. Он сроду не жаловался, как другие, на жизненные перипетии.
Недавно, как считает сам, ему повезло: устроился ночным сторожем в одном солидном офисе. Работа спокойная, никто не тревожит. Правду говорят, что есть такая профессия - на работе сидеть. Да к тому же, здесь имеется телевизор. Калистратович с большим удовольствием смотрит детективные телесериалы.
Вот и сейчас он сидит в мягком кресле шефа, вытянув ноги в комнатных шлепанцах. На столе бутылка минеральной воды. Время от времени отхлебывая из горлышка, он увлеченно следит за развитием сюжета сериала «Улицы разбитых фонарей».
В самый напряженный момент вдруг за окном офиса послышалась какая-то возня, грубая брань, глухие удары. Он с досадой оторвался от экрана и выключил внутреннее освещение.
В свете уличного фонаря было отчетливо видно, что две группы парней бьются кольями и всем, что попадает им под руку. Один человек уже лежит, скорчившись на асфальте, но его продолжают пинать ногами. «Вот и в нашем городе, как в Питере, хулиганы ведут разборки» - подумал офисный сторож и взялся было за телефон. Потом положил трубку. «Это не входит в мои обязанности. Начнутся протоколы, свидетельские показания. А я тут причем?» и стал дальше наблюдать за сценой, очень похожей на сериал, который показывают сейчас по телеку.
В доме напротив офиса засветилось одинокое окно. Со двора смело вышла маленькая женщина и стала кричать, чтобы разъяренные хулиганы прекратили драку. Но на нее они даже не обратили внимания. Тогда женщина по мобильному телефону стала громко вызывать милицию.
- Что же ты делаешь, дура! Убъют же сейчас, как свидетеля! – сказал вслух Гордей Калистратович и снова было протянул руку к телефону. Но звонить уже было ни к чему. Хулиганы неожиданно исчезли.
Вскоре подъехала милицейская машина, а за ней и карета «Скорой помощи». Врачи в лучах автомобильных фар осматривали потерпевшего, пытались привести его в чувство. Но что-то не получалось. Через свое темное окно Гордей Калистратович продолжал внимательно следить за действиями врачей. И в тот момент, когда они расстегивали на груди парня сорочку, он увидел хорошо знакомую ему расцветку. Эту красивую сорочку он недавно подарил внуку на день рождения.
Гордей Калистратович трясущимися руками бросился отмыкать двери, чтобы подбежать к внуку. Но было уже поздно. Врачи положили бездыханное тело на носилки и укрыли его черным покрывалом. Красные огоньки «Скорой помощи» скрылись за поворотом. И снова стало тихо, что так любил Кастратович.