***
Она неуверенно подошла к человеку в дорогом костюме, сидящему на скамейке перед зданием федеральной налоговой и перебирающему какие-то бумаги.
Он поднял на неё глаза.
Она – Здравствуйте.
Он – Привет если не шутишь.
Она – Вы в бога верите?
Он (серьёзно) – А бог в меня верит?
Она (растерявшись) – Бог любит всех.
Он – Я не то спросил. Я спросил – Бог в меня верит?
Она (неуверенно) – Бог любит всех.
Он – Понятно. Сколько тебе лет.
Она – Двадцать семь.
Он — Живёшь на что?
Она – Я при церкви. Проповедую.
Он – Спрошу конкретнее, сколько получаешь?
Она – Но, ведь милостыня… Мне хватает.
Он (рассматривая на стройной фигуре убогую одежонку и старые, стоптанные, мужские ботинки)
- Хватает на что?
Она – На еду.
Он – Живёшь, чтобы есть?
Она (испуганно) – Нет! Я проповедую.
Он (грустно вздыхая) – Понятно. Чему учишь?
Она – (выдаёт заученный текст о Боге, бессмертной душе и любви ко всем).
Он – А есть, что от себя, своё. Чтобы захотелось поверить.
Она (растерянно) – Я говорю только, что велят.
Он — Говорите, что велят, живёте как скажут. Разве после этого можно чему-нибудь учить?
Она — Вы мне не верите?
Он (удивляясь чистоте её внимательных глаз) – Я тебе доверяю.
Она – То есть верите?
Он – Нет, доверяю.
Она – А в чём разница?
Он – Доверие это то, что происходит до веры.
Она — Вы наверно Адвокат?
Он – Обобщим. Я юрист.
Она (вдруг) – А как живёте вы? То есть я хотела спросить – На что?
Он – Зарабатываю на том, что бы привести в соответствие хорошее и плохое. Когда циник, когда лицедей.
Она — (присаживаясь на край скамейки) – Это как? Обманываете людей?
Он – Ложь уже существует, когда я появляюсь. Я только для каждого определяю дозу.
Она (разглядывая свои ботинки) – Разве так можно.
Он — Я так живу. Как Сталкер. Хожу в закон, ищу артефакты.
Она (поправляя выбившуюся прядь светлых, вьющихся волос) – И вам не страшно?
Он – Страх не дан, чтобы бояться, страх дан, чтобы быть аккуратным.
Она (понизив голос до шопота) – И вы действительно верите, что Бога нет?
Он (улыбаясь) – Ну как же нет, пиво — это еще одно доказательство того, что Господь существует и любит нас и хочет, чтоб мы были счастливы.
Она (прикрывая ладошкой рот и опустив голову скрывая выражение глаз) мягко и неподдельно улыбнулась.
Он (внутренне ощущая исходящую от неё чистоту) – Ты очень симпатична, слушаю тебя, смотрю на твои огромные, армейские ботинки и не могу сопоставить два этих факта.
Она — Сдвинув пятки, развернула носы ботинок в стороны, и по детски сморщив нос, улыбаясь, произнесла — Чуть великоваты.
Он – У тебя есть телефон?
Она (с детской непосредственностью) – Да, но нам не позволяют.
Он – Значит не всё потерянно. Оторвав от листа бумаги угол, написал номер своего телефона и протянул ей.
Она – А можно я сейчас наберу.
Он — Набирай.
Она (достав допотопную модельку телефона с тусклым зелёным экраном) – У нас на сестёр он один, берём с собой, когда в город идём. Мало ли что.
Он (глядя в экран своего зазвонившего телефона) – Да, это словно ниточка с жизнью.
Она — Щуря смеющиеся глаза, заглянула к нему через плечо. Определился?
Ощутив неожиданное чувство счастья, когда её лёгкое дыханье, коснулось его щеки, он неслышно произнес – Да, я определился.
Она — С улыбкой вскинув голову, сладко вдохнула тёплый, весенний воздух. Никак не научусь проповедовать. Больше сама слушаю.
Он – Уметь слушать, дар редкий.
Она (поправляя застиранную полотняную юбку непонятного цвета) - Мне идти надо, скоро обед.
Он – Макароны дают?
Она (рассмеявшись) - Да, сегодня макароны.
Он (рассмеявшись в ответ) – Это святое.
Отойдя на несколько шагов она обернулась, словно запоминая его.
Это были доли секунды, но он видел, как в её лучистых, серых глазах блеснула надежда.
Глядя в след лёгкой, удаляющейся фигуре, он уже понимал: - Жизнь изменилась…