Крысолов

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:ФОТОПРОБЫ К ФИЛЬМУ "КРЫСОЛОВ"/КРЫСОЛОВ_ЮОЗАС БУДРАЙТИС,КАРАЛЛИ _ЕЛЕНА АНТИПОВА                КРЫСОЛОВ               

           Сценарий полнометражного художественного фильма
                по мотивам произведений Александра Грина

Титр:
      Как он выглядит - брит или лыс,
     наплевать на прическу и вид,
    но СЧАСТЛИВОЕ ПЕНИЕ КРЫС
   как всегда над Россией звенит!
                И. БРОДСКИЙ


                1.Улица перед театром. Вечер.

Титр:1915 год.
               
 1. Петроград.  Вечер. Идет мокрый снег. Пустая улица перед оперным театром. Мрак скупо блестит точками фонарей. Пролетка подъезжает к  театру. На афише у входа значится: «Роберт-Дьявол»  Опера Джакомо Мейербера. Либретто Э. Скриба и Ж. Делавиля. Партию Изабеллы, принцессы сицилийской исполняет Руна Каралли.»
 Из пролетки выходит Дмитрий Репин, молодой человек в потертом, легком пальто, мягкой шляпе, с белым шарфом вокруг шеи.

                2. В ложе. Вечер.

Дмитрий входит в ложу, садится и с любопытством прислушивается  к первым звукам увертюры.
Внезапно раздается скрип двери в соседнюю ложу, и этот звук заставляет его повернуть голову. В ложу входит Крис Кесьлевский, мужчина лет 35 . У него прямые, огненно-рыжие волосы,  высокий сильно развитый лоб, черные длинного разреза глаза с красноватым оттенком, нос с горбинкой, рот как бы сведенный судорогой - так плотно он сжимает губы, тонкие рыжие усики прямо над верхней губой. Одет он довольно изысканно.
Взгляд Криса заставляет Дмитрия отвернуться.
Начинается опера. Дмитрий сидит в ложе, холодно слушает музыку, невнимательно смотрит на сцену. Он ждет ее выхода. Декорация на сцене изображает двор короля Сицилии. Входит толпа просительниц. И вот на сцене появляется певица, Руна  Каралли. Дмитрий невольно напрягается и подается вперед.
Певице лет 35, но выглядит она моложе - утонченный овал лица с тонкими губами и бледной кожей придают ей загадочность и отстраненность. Среди просительниц Алиса, нормандская крестьянка. Она передает принцессе  Сицилийской письмо.
               
И в ту минуту, когда Руна начинает петь, движение в соседней ложе заставляет Дмитрия вновь обратить внимание на рыжего человека. И он видит, что тот тихо смеется. Это даже не смех, а писк. Крысиный писк.
Крис запрокидывает голову и обнажает маленькие зубки.
Дмитрий поднимается в ложе. Музыка сливается с голосом певицы.
Руна неотрывно смотрит на Криса.
Отсмеявшись, Крис аплодирует – почти неистово, страстно.
Дмитрий смотрит на Руну.
 Внезапно закашлявшись, он вынимает платок и подносит его к губам. На платке остается кровавое пятно.
Что-то в облике певицы заставляет Дмитрия содрогнуться. Что-то вульгарное.
Дмитрий поворачивается к Крису.
Заметив, что Дмитрий смотрит на него, Крис встает в ложе и экстравагантно кланяется.
- Разрешите представиться!- и смеется хриплым и дразнящим смехом.
Почувствовав отвращение, Дмитрий отворачивается.
В этот момент, что-то странное происходит на сцене.
На авансцене появляются три марионетки – горбатый карлик с белым, как мел, лицом, акробат в болтающемся трико и бледная размалеванная певичка с ярко-красными губами.
Дирижер, одетый в стиле рококо – парик, шляпа с пером, - неистово дирижирует.
- Самой нежной любви наступает конец, - полупоет, полушепчет горбатый карлик.
- Бесконечной тоски обрывается пряжа, - подхватывает акробат.
- Что мне делать с тобой, с собой, наконец, как тебя позабыть дорогая пропажа, - издевательски произносит Крис, обращаясь к Дмитрию.
Зал взрывается аплодисментами, кажется, что публика видит совсем не то, что Дмитрий.
И тут прямо над ухом  Дмитрия раздался голос.
- Не волнуйтесь, - произнес голос, - вы скоро проснетесь.
- Но почему?
- Вы в абсолютном бездействии мой друг, - шепчет низкий, источающий похоть голос.
Дмитрий выбегает из ложи. Дверь за ним закрывается, и, уже в коридоре, он слышит, что опера  продолжается.

           4. Гримуборная Руны Каралли. Вечер.

 Отдаленные звуки театра доносятся до Руны как бы сквозь сон: звуки приглушенные, приятные, ибо она часть этой жизни. Певица стирает грим, сидя перед огромным в золоченой раме зеркалом. Отражается в зеркале прелестное гладкое лицо Руны. Но что это - предательский знак, крохотная морщинка, обозначилась в уголке губ.
Руна дотрагивается мизинцем до отражения в зеркале, словно хочет стереть след прошедшей жизни.
Крис входит в гримуборную без стука.
- Извините, я не ошибся, Вы та самая Руна Каралли?
Руна не видит отражения Криса в зеркале. Звук его голоса испугал ее. Она оборачивается. Незнакомец присел без приглашения на краешек софы и вид его не внушает опасения.
-Время так быстротечно. Любая актриса хотела бы выглядеть в жизни, так как на сцене.
- Я искренне признаюсь вам, что не понимаю о чем вы говорите.
- Не бойтесь, я пришел выразить вам  свое восхищение. Извините за отсутствие цветов, в следующий раз я пришлю вам корзину роз.…Разрешите представиться, Крис Кесьлевский, российский подданный, до последнего времени проживал в Варшаве.
- Я признательна, но мне не нравится, когда меня застают врасплох.
- Вам есть что скрывать?
- Как  и любой женщине.…Но вы не очень вежливы.
- Правда, которую все так любят, Вам не нравится правда? Когда люди видят ваше лицо без грима….
- Я … я вас уверяю.
Крис улыбается. Смотрит ей в глаза.
- Право же, я не хотел бы быть человеком, если бы в этом обличье не видел то, что никто не должен знать, но хочется знать всем - тайные страсти и грехи людские.

Крис протягивает Руне фотографию. На ней запечатлены девушка лет девятнадцати и старик. Старик сидит в кресле, девушка стоит рядом, возложив руку на спинку кресла.
Острые мелкие черты, бородка чеховского героя, выдающиеся лопатки и длинные руки, при худом сложении и очках, делающих впалые глаза ненормально блестящими - таким предстает перед нами Брок.

5. Ателье фотографа. День

Фотография «оживает» и мы оказываемся в ателье фотографа.
Брок встает с кресла и направляется к выходу. Девушка следует за ним.
Фотограф отходит от камеры, но, внезапно, как будто усомнившись в чем-то, возвращается и заглядывает в объектив.-
-Господин антиквар, зайдите-с  через неделю, - говорит он Броку из-за аппарата.
 Брок, не обращая на него внимания, оставляет помещение.
Безлюдная улица, стены, обвитые зеленью и обсаженные живой изгородью. Вдоль садовой кованой решетки к калитке довольно торопливо идут Брок и девушка. Через маленький садик поднимаются на крыльцо дома. На входной двери медная дощечка: «Крис Кесьлевский, доктор медицины». Брок стучит три раза. Дверь   открывается. Брок и девушка заходят в дом.
6. Гримуборная Руны Каралли. Вечер.
И снова мы в гримуборной Руны.
-Кто это?- спрашивает Руна, вздрагивая.
-Я не хочу вас обижать - но это ваш муж. Он, кажется,  покинул вас, прихватив с собой дочь и…кое- какие ценные бумаги. Вы так любили малышку!
Руна отстраняет фотографию рукой.
- Нет! Нет! Это дурно, жестоко, как вы могли… кто вы такой…
-Друг. Я думаю, что все будет хорошо, если вы поверите мне. Ну как? Вы верите мне?
Крис обнимает певицу за плечи, наклоняется над ней и внимательно рассматривает отражение Руны в зеркале. Сам он в зеркале не отражается.
Руна смотрит на свое отражение как зачарованная.
- Бедняжка страдала нервной лихорадкой,- вкрадчиво говорит Крис,- Очень серьезный случай. Они совсем недавно возвратились в Санкт-Петербург, извините-с, в Петроград. Я успешно ее лечу. Уже полгода обходится  без припадков, а раньше каждую неделю повторялись. Я вошел в их жизнь, когда они невероятно нуждались в поддержке, и я взялся им помочь.
- Где она?- горячо восклицает Руна.
Крис делает два шага по направлению к двери.
- Вы же сказали, что не хотите видеть их. Ваша дочь не помнит вас. Забыла даже имя. Ради того, чтобы прокормить себя и этого юродивого Брока, она пошла к госпоже Матильде, в Заведение. Чистая душа….
- Что мне нужно делать?- решительно спрашивает певица, - Это отец заставил Сузи торговать собой?
- Значит ли это, что я могу осмелиться вас о чем-то попросить?
 Руна удивленно оборачивается.
- У меня есть один старинный друг, художник, мсье Репин, вы никогда с ним не встречались?

7. Квартира Аносова. День.
Аносов, грузный мужчина, лет пятидесяти, задумчиво скребя бороду, зевнул, сказав: «Так, так…»- и стал барабанить по столу красными пальцами. – Вы, это, ее сторгуйте. Пятнадцать процентов дам, а что меньше двухсот – ваше.
Напротив него сидел Дмитрий Репин пил чай, ел ветчину, хлеб с маслом, яйца, был голоден, неловок, говорил с набитым ртом:
- Я не уверен в законности приобретения книги Броком.
-А вы о законности не думайте, любезный, это моя забота. Ваша же…да, впрочем, вы и сами знаете.
- Я могу рассчитывать на комиссионные?
-Ну, я дам вам рублей тридцать…
- Я знаете,  не люблю снег, мороз. Эскимоские радости чужды моему сердцу.
Амосов опять поскреб в бороде, с ухмылкой окинул взглядом Дмитрия: - Да-с, ботиночки у вас того-27-ми Градусов не вынесут. Пожалуй, прибавлю червонец. Больше – с не могу. Да вы всеравно их на оперу потратите!
Дмитрий взял  деньги, неторопливо вышел в прихожую, оделся.
Было около одиннадцати утра, морозно и безнадежно светло.

  8. Квартира антиквара Брока. День.

Брок одет в длинный серый пиджак, черные брюки и коричневый жилет. Жидкие волосы его, приглаженные, но не везде следующие покатости черепа, торчат местами назад, горизонтально, словно в разных местах он заложил грязные перья.
-Я к вам, сказал Дмитрий, переступая порог комнаты. Позвольте, однако, прежде всего, согреться.
- Что, мороз?
- Да, сильный мороз…
Брок закрыл дверь, бросился на пыльную оттоманку, где, облокотясь и, скрестив вытянутые ноги, поддернул повыше брюки.
-Я вас внимательно слушаю, господин художник.
Посмотрев влево, Дмитрий увидел, что книга лежит на низком столике, стоящем у окна.
-«Кладовая крысиного короля» Эрта Эртуса, - говорит Брок, видя, куда смотрит Дмитрий.- Величайшая вещь!
- О том особая речь, но что вы взяли бы за нее?
- Что это? Купить?
- Ну-те!
Брок вскакивает и, став перед столиком, нерешительно поправил очки на переносице.
- У вас столько и денег нет.
- Найду. Я потому и пришел, чтобы поторговаться.
- Да и зачем она вам. Я насколько знаю, вы никогда не интересовались оккультными книгами.
В дверь постучали.
Брок кинулся к двери. - Это вероятно дочка вернулась.
В комнату впорхнула девушка лет шестнадцати. Обняла отца  руками за шею, поцеловала в щеку и весело защебетала.
Дмитрий, смутившись, такому внезапному проявлению любви дочери к отцу, поспешил раскланяться.
- Я зайду завтра.
. 9. Сенная площадь. День.
Фургон, запряженный двумя лошадьми,  едет через площадь рысью.
Малолетка, разносящая шляпки и платья в картонках роняет свою ношу под самые ноги лошадей, хочет схватить, но падает, и в то же мгновение пара подков превращает ее невыспавшееся личико в кровавую массу. Дмитрий подходит к месту катастрофы тем же ровным ленивым шагом, каким все время и шел.  Машинально останавливается, задержанный оравой разного уличного сброда, толпившегося возле бледного, как известка погонщика. Девочка лежит у его ног, лицо ее, густо запачканное грязью,  раздавлено. Дмитрий видит только багровое пятно с выскочившими от боли глазами и светлые вьющиеся волосы. Сбоку валяется опрокинутая картонка. Толпа страшно шумит, выражая свое негодование.
 Среди толпы Дмитрий заметил густобрового, сутулого старика в высокой войлочной шляпе. На старике  старое ватное пальто табачного цвета, а в сморщенном ухе  серьга.
Трое полицейских с трудом удерживают несколько мещан, желающих немедленно расправиться с погонщиком.
- Девчонка служила у мадемуазель Жижи и несла шляпку знаменитой певице Каралли,- говорит, всхлипывая, одна из любопытствующих дамочек.
 В это мгновение пальцы цыгана касаются Дмитрия, находят его руку и сжимают ее. Он подтягивает Дмитрия к себе.
Цыган: - Сейчас рано, или поздно, как хотите. Найдите книгу. Он уже пришел и принес надежду. Путь Освободителя томителен и его ждут во множестве городов.
Дмитрий отдергивает руку, словно обжегся.
Цыган растворяется в толпе.
Постояв секунд пять, художник двинулся дальше.
10.Улицы города и Развалины. День.
Дмитрий идет по тротуару мимо угрюмых домов. Останавливается, опускает руку в карман, чтобы закурить, и вытаскивает желтый кожаный мешочек, очень туго завязанный. Удивленно ощупывает мешочек, подбрасывает его в руке. Замечает в стороне развалины и направляется к их снежным прологам по холму из сугробов и щебня. Здесь валяются тряпки, замерзшие нечистоты, просветы чередуются с простенками и рухнувшими балками. Он забирается поглубже, садится на кирпичи, развязывает желтый мешочек и вытряхивает на ладонь несколько монет. Дмитрий углубляется в свое занятие – смотрит и перебирает золотые монеты. Неожиданно он высыпает их в снег и собирается уходить.
В шагах  десяти, среди тени, стоит человек без шапки. Он нагнул голову и опустил руки. Его зубы блестят. Из-за его затылка идет вверх черная прямая черта, конец ее скрыт верхним краем амбразуры.
Дмитрий делает шаг по направлению к человеку. При ближайшем рассмотрении черта оказывается веревкой обвязанной вокруг потолочной балки, а самоубийца им самим.
Дмитрий пристально смотрит …в свое собственное лицо и, не отводя взгляда, собирает монеты и утрамбовывает их в мешочек. Прячет мешочек во внутренний карман пальто.
Миновав всего лишь один квартал, Дмитрий подходит к двухэтажному особняку – заведению мадам Матильды. Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен в ложнорусском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице.

11. Заведение мадам Матильды. День.
В передней  стоит чучело медведя и держит в лапах позолоченное блюдо для визитных карточек. В танцевальном зале паркет, на окнах багрово-красные тяжелые шторы и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала в золоченых рамах, камин. Дмитрий входит в зал, когда часы над камином показывают три. В заведении мадам Матильды пусто. Художник с удивлением смотрит по сторонам.
Появляется китаец в синем  жилете, белых чулках и с косой, и кивком головы дает понять, что бы Дмитрий следовал за ним.
Входит швейцар заведения  и зажигает лампы по стенам залы. Часы над камином показывают шесть.
Китаец проводит Дмитрия в Голубую спальню.
12. Голубая спальня. Вечер.
Маленькая спальня, с одним окном, голубыми обоями, бледно-голубым висячим фонарем; на туалетном столике круглое зеркало в голубой кисейной раме, на одной стене олеографии, на другой ковер. Вдоль стены широкая металлическая кровать, заправленная канаусовым одеялом с чистыми подушками. Рядом – стул.
Входит девушка очень похожая на ту, что мы видели вместе с Броком у фотографа, запирает за собой дверь на крючок и садится на краешек кровати.
- Ты давно здесь? – спрашивает художник.
- Недавно, всего третий месяц.
- А сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
- О, какая молоденькая! А как же ты сюда попала?
Девушка придвигается ближе к Дмитрию, целует его в шею.
- Если это должно случиться, то пусть случится, - шепчет она.
Дмитрий вздрагивает. Только сейчас он заметил на столике книгу Эрта Эртуса « Кладовая крысиного короля».
Девушка: - Пусть это случится, пусть это все закончится.
- Я спасу вас, у меня есть деньги, много денег. Я заплачу мадам Матильде. Я люблю вас, - шепчет он возбужденно в ответ.
Девушка: - Он не позволит.
Дмитрий: Кто?
Девушка: - Освободитель. Ему благоприятствует мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда он собирает крыс  под знаком таинственных превращений. Они действуют как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они обманывают блеском одежд своих и лживыми обещаниями. Я дам вам одну книгу, когда вы прочтете ее, то все поймете, / протягивает книгу./ А теперь уходите! Послушайте меня и уезжайте из города.
Внезапно  лицо девушки отдаляется, становится смутным видением, затягивается прозрачным туманом.


 13.Царскосельский вокзал. Вечер.

Дмитрий проходит под Часовой башней и дальше - мимо дорических колонн, поднимается наверх по лестнице и, через вестибюль, выходит на платформу.

Сразу же подходит поезд. Народ бежит вдоль состава. Какая- то старуха в платке, с корзиной в руках пошла по платформе, выкрикивая: - Пирожки
Безногий инвалид просит милостыню, постоянно сплевывая на платформу. Толкнув его, задыхаясь, пробегает толстяк с саквояжем в руках, опаздывает. Мальчик лет восьми, вцепившись в руку матери, хнычет: не пойду, пусти!
Пошел состав. Камера удаляется от платформы, от поезда, взмывает вверх.  Небо мутится  снегопадом. Голые ветки деревьев дрожат на ветру. Луны почти не видно. Шпалы промерзли, идти по ним трудно. Но Дмитрий, переступая со шпалы на шпалу, идет. Одной рукой придерживает шляпу, идет. Кроме шума ветра в его ушах отчетливо звучат слова:- А ты знаешь, что никогда не вернешься?
Вдали, в точке пересечения рельсов, возникает черный ком и начинает быстро расти.
 - Репин - слышит Дмитрий сзади, - Дмитрий Николаевич, ты ли это?
То ли ветер шумит, то ли призрак - иначе как объяснишь эти слова
Но Дмитрий оборачивается. Навстречу стремительно летит поезд с потушенными огнями.
Тянется до самого неба бескрайнее снежное поле. Мир вокруг погружается в темноту.
Шумит ветер, приносит, откуда- то издалека обрывки песни, протяжной, похожей на вой            голодного волка, да только откуда ему взяться в поле под Петроградом.
Лежит на насыпи Дмитрий.
- Как по волге матушке, по реке кормилице, все суда с товарами, струги, да ладьи…

14.Больничная палата. Утро.

Титр: 1921 год.

Человек в белом халате стоит у раскрытого окна.
Дмитрий лежит на кровати в больничной палате. Он натянул одеяло до подбородка, при этом его голые пятки торчат наружу.
Зрелище напоминает покойницкую.
Дмитрий (еле слышно): - Не могли бы вы принести мне кислого молока?   
Врач: - Видите ли, кислое молоко... Вам нельзя.
Врач берет со столика стакан с водой и подает Дмитрию.
Дмитрий пьет. Через полупрозрачное дно стакана со стекающими каплями воды он видит, как врач точит бритву. Испугавшись, Дмитрий залпом выпивает воду и ставит стакан возле кровати, на пол.
Врач, наточив бритву, разводит мыло в оловянной кружке и, поставив кусок некогда большого зеркала на подоконник, начинает брить себе щеки.
Врач: - Сегодня ночью скончалось пять человек. Вам повезло. Как вы себя чувствуете?
Дмитрий: - Вяло и трезво.
Врач (неожиданно весело): - Великолепно сказано: «Вяло и трезво». / Ранит щеку бритвой / Черт…сегодня мы вас выписываем. Вещи получите на складе.
Дмитрий натягивает одеяло на голову.

15. Больница. Перед окошечком кладовщицы. День.

Дмитрий получает свои вещи. Старуха-кладовщица медленно подает их в окошко, монотонно перечисляет вещи и их количество.
Старуха-кладовщица: Пальто осеннее – одно. Шарф белый - один. Шляпа мягкая - одна. Деньги – один рубль. Кому сейчас царский-то нужен. Все!
Дмитрий: - Но у меня была еще книга,…кажется.
Кладовщица: - Что вы мне голову морочите, вот же все записано.
Дмитрий: - Но это очень важно.…Это очень редкая книга… Я не помню…
Кладовщица: - Кажется! Не помню! Не помните, а пристаете.…Вот же все записано. Не было никакой книги.
Дмитрий стоит в растерянности.
   



16.Пустующие палаты Центрального Банка. Ночь. 

Темно. Раздается визг крысы, и затем выстрел. Выстрел разрывает темноту, на мгновение, осветив лицо стрелявшего.
 Голос Старика: Да зажгите, наконец, свет. Выключатель справа от вас.
Вспыхивает лампочка, одиноко висящая на шнуре посреди пустой комнаты с ободранными обоями, кое-где они еще клочьями свисают со стен.
В комнате двое - старик, нелепо одетый, в соломенной шляпе, грязном плаще, правой рукой он прижимает к груди несколько луковиц и  каравай хлеба и Дмитрий, в летнем пальто с поднятым воротником. Старик что-то замечает в углу комнаты и направляется туда. «Что-то» оказалось огромной мертвой крысой. Старик поднимает крысу за хвост.
СТАРИК: Я знал одного фокусника, у него был фокус с крысой…
Дмитрий заходится в кашле.
СТАРИК: …так вот, он брал дохлую крысу, растворял ее в стакане с водой и залпом выпивал.
ДМИТРИЙ: Ты все сочиняешь…
Старик подходит к раковине и бросает туда крысу. Крыса легко проскальзывает в узкий водосток.
 СТАРИК: Клянусь вам!
Дмитрий опускается по стене на пол.
ДМИТРИЙ:  И я могу здесь остаться? Ты не смеешься, старик?
Старик:- Кто сказал, что я смеюсь?
Дмитрий: - Но ведь это же Ватикан! Разве тут никто не живет? Или, может быть, сюда приходят?.. А если так, то не отправит  ли меня дворник в полицию?
Старик:- Это пока. Тем более что дом недалеко.
  Пауза. Дмитрий колеблется.
Старик: - Эх, вы! Ему предлагают роскошные апартаменты,  а он отказывается! Кому рассказать!..
Дмитрий: -  Хорошо, я согласен, согласен! Я просто... Не здоров... Но скажите, это не галлюцинация? Мне это не снится? Вы  не исчезнете?

За стеной раздается шорох.
СТАРИК: Тсс! Что это?! Пойду, посмотрю.
Старик уходит.

17. Петроград. Улица города. День.

Улица перерыта ямами, заполненными грязной водой. Идет мокрый снег. Грязь под ногами. Трое рабочих копают яму. Один из них вылавливает из ямы крысу, зацепив ее сучковатой палкой, напоминающей багор. Старший, в драных ватных штанах и почти новой гимнастерке с удивлением наклоняется над крысой.
РАБОЧИЙ: Мать твою, никогда не встречал ничего подобного.
Неожиданно, второй рабочий, стоящий справа с поднятой лопатой в руках, делает шаг в сторону и кричит.
РАБОЧИЙ: Стой не двигаясь!
Крыса чудовищно раздувается наподобие шара. И оживает. Она прыгает в сторону и смотрит на окружающих ее людей красными глазками. Рабочий опускает лопату на спину крысе и рассекает ее надвое. На лице рабочего появляется выражение смертельного ужаса.
Мгновение ему кажется, что он рассек человека.
18. Пустующие палаты Центрального Банка. НОЧЬ.
Не дождавшись старика, Дмитрий встает, тихо подходит к двери, через которую тот вышел, открывает ее почти беззвучно и решительно шагает внутрь. Дверь сама закрывается за ним.
Кабинет с двумя дверьми, камином и телефоном. Мебель почти отсутствует; единственное, на что можно сесть, это- диван без ножек; обрывки срезанной кожи, пружины и волосы торчат со всех сторон. В нише стены помещается высокий ореховый шкаф. Дмитрий дергает дверцу- шкаф заперт. Подняв стальную линейку, Дмитрий вводит ее конец в скважину против замка и, нажав, тянет в сторону. Защелка, прозвенев, отскакивает, шкаф, туго скрипя, раскрывается. Из-под корзины, стоявшей на верхней полке, с визгом выскакивает и шлепается на пол огромная рыжая крыса. Дмитрий судорожно отдергивает руку.
В шкафу шесть полок. Пятая и шестая полки шкафа заняты четырьмя большими корзинами. В них сыры, колбасы, окорока, горы яиц, консервы.
Дмитрий встает на колени. Ниже он обнаруживает сахар, ящик с чаем, дубовый с медными обручами бочонок, полный кофе, корзины с печеньем. Две нижние полки заставлены бутылками вина.
Дмитрий поднимается и ударяет по шкафу, сторонясь.
- Крысы ушли тыльной стороной шкафа в щели стены - раздается голос. – Где ваш друг?
Дмитрий оборачивается на голос.
 В углу комнаты сидит Крис, на этот раз он одет во френч, в красноватом его глазу - монокль.
Дмитрий:-     Я один.
Крис: Но я слышал…
За стеной раздается шуршание, смутно напоминающее шепот двух или трех собеседников одновременно. Взгляд Криса мечется по направлению звуков, но тут же вновь упирается в лицо Дмитрия.
Дмитрий:- Мерзкие твари, почему правительство не пришлет сюда санитарные группы и не очистит всю эту клоаку!
Крис: - У крыс здесь столько ходов и нор - есть, где спрятаться.
Дмитрий: (неуверенно) – Да…видимо…да. В этом все дело.
Он делает шаг по направлению к двери.  Крис преграждает уму путь.
Крис: Нет не в этом. У крыс тоже есть важные дела…по очистке города от людей. Вы голодны?
Дмитрий: Да, очень.
Крис: - Я понял это по полкам с едой. Тогда вот ваши запасы. Я позабочусь о том, что бы их ни тронули Murinae и Mus desum anus.
Дмитрий:- Кто вы?
Рука Криса ложится на локоть Дмитрия и сжимает его.
Крис:- Я - не Цербер. Да и вы - не Эней. Вы что-же, ничего не помните?
Дмитрий: - Нет. У меня амнезия. Меня нашли без сознания на железнодорожной насыпи недалеко от города и отвезли в больницу. Я провалялся там три месяца, они кололи мне морфий, но, вы понимаете, у меня нет дома, а старик сказал, что я могу жить здесь один.
Крис перемещает свою руку за спину Дмитрия и легонько подталкивает его вперед.
Крис: - У вас странные представления о времени. Какой, по-вашему, теперь год?
Дмитрий: - Я не уверен, но, кажется 1920.
Крис: -  Пойдемте! Я  вас кое с кем познакомлю.
Три лестничных марша выводят их за кулисы театра.

19.Гримуборная  Руны Каралли. Вечер.
Руна готовится к вечернему спектаклю. Камера медленно приближается к гримерному столику. Руна рассматривает себя в зеркало. В зеркале рядом с ее лицом  появляется лицо Дмитрия.
Крис:- Вы, наверное, не помните, но я  давно обещал вас познакомить с моим другом, художником. Разрешите представить - Дмитрий Репин. Совершенно неожиданно я обнаружил его в одном интересном месте. Вообразите, он решил жить в Центральном Банке.
Руна поворачивается к вошедшим, смотрит на Дмитрия с наивным вниманием и, вытянув руку, касается кончиком пальца воротника его рубашки. На ней, как и на воротнике пальто, нет пуговицы.
Руна:- Вам следует застегнуться!
Дмитрий: - Что это, в самом деле.…Как будто бы со мной это уже было!
Сосредоточенно и важно дыша Руна наглухо соединяет края рубашки вместе с пальто белой английской булавкой.
Руна:- Я вас тоже будто видела где-то.
Дмитрий: Где? Где?
Руна:- Впрочем, глупости! Это я так….
Дмитрий:- Я ваши глаза точно где-то видел! Может быть во сне.
Замечает на столике уже знакомую нам фотографию Брока с дочерью.
Словно задыхаясь, рвет на себе ворот и на шее, возле раскрывшейся булавки, появляется две маленькие капельки …

20. Сенной рынок. День.
…крови.
- Извините, я вас поранила,- говорит Сузи, привстав на цыпочки и пытаясь скрепить края рубашки Дмитрия английской булавкой.
 Внимательными, серо-синими глазами Сузи напоминает свою мать, Руну. И еще, тем как она задумчиво, без улыбки опускает свои длинные ресницы.
 На ней маленькие, вполне приличные башмачки, юбка, доходящая до носка, суконный жакет, старенькие теплые перчатки с голыми подушечками пальцев. Под мышкой она держит книги.
Справа от них стоит старуха в бурнусе и старой черной шляпе со стеклярусом. Тряся головой, она протягивает узловатыми пальцами пару детских чепцов, ленту и связку пожелтевших воротничков. Холод и мокрый снег, валящийся над головами толпы вдали тучами белых искр, придают зрелищу отвратительный вид. Усталость и зябкость светятся во всех лицах.
Протискивается сквозь толпу молодой рабочий, бросив оценивающий взгляд на Сузи.                Грузная баба, проходя мимо, бормочет: « Телячьи нежности».
- Ну вот.- Девушка критически смотрит на свою работу и хмыкает.- Все. Идите гулять.
Сузи отходит к арке ворот разрушенного корпуса рынка.
Дмитрий продолжает наблюдать за ней.
Мужчина в синих очках и галифе подходит к Сузи и покупает у нее книгу.
 Сузи возвращается к Дмитрию, рассеянно помахивая фальшивой бумажкой, всученной меж другими осмотрительным покупателем.
- Никто не знает, что я ношу продавать книги,- несколько оживившись, говорит она.- То есть, я не краду их, но беру с полок, когда отец спит. К нам пришли…кто – то донес, что мой отец прячет золото. А мы все продали тогда, почти все. У нас не было хлеба, и дров, и керосина. Вы понимаете? Однако мой отец рассердится, если узнает, что я сюда похаживаю. И я похаживаю, понашиваю тихонько. Жаль книг, но что делать? Слава богу, их много…. И у вас много?
Дмитрий: Нет. Не думаю, что бы их было много.
Он нежно берет ее руку, прижимает к своей груди.
Дмитрий: - Как вас зовут?
- Облава!!!- Кричит мальчишка-беспризорник, давно уже ошивающийся рядом с Сузи и Дмитрием. Толкает Сузи под локоть и, выхватив деньги, скрывается в толпе.
Кажется, что Сузи не очень расстроена.
- Сказать недолго, - отвечает она, с жалостью глядя на Дмитрия, - только зачем. Впрочем, запишите наш  телефон: Может быть, я попрошу вас продать книги.
Дмитрий записывает номер телефона на ладони. В это время их обступает и разъединяет побежавшая от конной облавы толпа. Сузи роняет книги и, когда Дмитрий их поднимает, девушки уже нет.
Одна из книг называется «Кладовая крысиного короля».

  21. Гримуборная Руны Каралли. Вечер.
Вокруг электрической лампочки сгущается желтая масса. Уже не  видно проволочной раскаленной петли и вдруг лампочка трескается звуком выстрела; осколки стекла разлетаются вокруг, причем один из них попадает в волосы Дмитрия, и на пол проливаются пламенные желтые сгустки, как будто сбросили со сковороды кипящие яичные желтки. Это вмиг выводит Дмитрия из оцепенения.
Сгустки мгновенно потухают.
Крис:- Я вижу, вы вспомнили. Могу я предложить вам шампанское?/ подает  Дмитрию высокий бокал/.
Дмитрий пьет. И сразу же теряет сознание.
Крис открывает золоченый подсигар, достает сигарету, прикуривает и бросает спичку …
22. Пустующие палаты Центрального Банка.  Ночь.
Спичка, прогорев, с шипением падает в лужицу воды, набежавшую с потолка возле ног Дмитрия, сидящего в уже знакомой нам комнате возле стены.
Открывается дверь, входит старик.
Старик:- Извините, я задержался - искал, где бы прокипятить воду. Сейчас мы поедим, и я уйду.
Дмитрий: - Но что мне делать?
Старик: - Быть одному. Оставьте других в покое, ни они вам, ни вы им, По-совести, не нужны.
Дмитрий: - Вы предлагаете мне стать эгоистом.
Старик:- Это не эгоизм, а чувство собственного достоинства. Вот я знаю, что выгляжу как нищий. Но я богатый нищий. Во всем мире у меня есть один любимый поэт, один художник  и у каждого из них по одному самому лучшему для меня произведению. Этого достаточно; никто не променяет лучшего на худшее. Теперь скажите, где ужас жизни?
Дмитрий: - Да ты философ, старик!
Старик: - Я не всегда был сторожем в библиотеке.  Когда-то я был деловым партнером

Брока, антиквара и мецената. А теперь кто Брок? Оскар Иенсен. Крысолов. Истребление
Крыс и мышей. Может, слышали.
Дмитрий сжимает ладонями виски. Кажется, он что-то вспомнил.
Дмитрий: - Н-Нет. Нет.
23. Библиотека. День.
Длинная комната, уставленная вдоль стен стеллажами с книгами, потолок настолько огромен и тяжел, что кажется, вот-вот с глухим стуком рухнет.
Крис / на нем гимнастерка и кожанка/ смотрит вверх и устало устраивается в кресле. Он начинает говорить, но его собеседника пока не видно.
Крис: - Как нам стало известно, вы храните у себя запрещенную белогвардейскую литературу, листовки. Я уполномочен произвести у вас обыск.
В доказательство своих слов он достает из кармана штанов какую-то бумагу, разворачивает ее и приставляет к носу…Брока.
Брок сильно постарел, осунулся. Нос заострился, щеки впали; тусклые, бесцветные глаза и клочки седых баков на бледном лице. Направленный вперед подбородок погружен в когда-то голубой, а теперь выцветший шарф.
Брок смутно различает на бумаге широкую подпись с печатью, дату.
Брок: - Это недоразумение. Это библиотека! У меня здесь сто пятьдесят тысяч книг!
Крис: - Я буду откровенен. Мне нужна КНИГА. Именно за ней я пришел сюда. Я знаю, она у вас. Отдайте ее мне добровольно.
Брок: - Какая книга?
Крис: - Бросьте дурака валять. Вы знаете не хуже меня, что я имею в виду книгу Эрта Эртуса « Кладовая крысиного короля».
Брок: -  Это очень редкая книга, издана в Германии четыреста лет назад. Автора сожгли на костре в Бремене, как еретика. И у меня ее уже нет.
Крис /срываясь на крик /: - Но она моя! Отдайте!!!
Брок: - Ваша?
Крис внезапно успокаивается.
Крис: - Вы читали «Человек толпы» Эдгара По? Там об одной немецкой книге хорошо сказано, что «es lasst sich nichtlesen» - она не позволяет себя читать. Вы понимаете, о какой книге идет речь! Что будет, если ее прочтут. (Кричит). Неверно! Неправильно! Слова – это черви, змеи, крысы! Если я не получу ее, книга останется без защиты! Вы понимаете, чем это может кончиться?
Брок: - Понимаю! Вы что, возомнили себя учителем?
Крис: - Я обучаю страху смерти. Она меня притягивает. Вчера мы расстреляли около двухсот человек в лесу, за оврагом. Я пришел ночью и раскопал их. Все эти пиджаки, галстуки, холодные глаза. Мертвые глаза. Моя подземная армия пополнилась. Скоро в городе не останется ни одного живого человека. Берегись, крысолов: как бы новая королева мышей не загрызла малютку принцессу! Берегись!
За стеной слышатся беготня и топот, будто от тысячи лапок, и сотни блестящих глазок смотрят  сквозь щели в полу.



24. Улица перед заведением мадам Матильды. Вечер.
Горбун-извозчик подъезжает к каменному двухэтажному особняку. Над крыльцом горит красный фонарь. Окна плотно закрыты ставнями.
Из пролетки выходит Крис, он снова изысканно одет по моде начала 19-го века. За ним следует  пожилой человек, одетый по-мещански. У него строгое, худое лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые брови, один глаз заметно выше другого.
Мещанин стучит кулаком в дверь.
Их впускают не сразу. Сначала в тяжелой двери открывается изнутри небольшое четырехугольное отверстие, и в нем на несколько секунд показывается чей-то внимательный глаз. Потом дверь раскрывается.

25. Заведение мадам Матильды. Вечер.
К ним выходит хозяйка заведения, лет сорока, в черном платье, с короткими волосами, в ушах серьги, во рту сигарета в мундштуке. За ней толпятся «барышни» одетые в открытые бальные платья, опушенные мехом, некоторые в маскарадных костюмах.
Хозяйка (с улыбкой): - Что вам угодно, господа?
Крис: С тех пор как ты умерла, Матильда, ты перестала узнавать друзей. Как мы и договаривались, я привел к тебе знакомого, его надо обслужить по высшему разряду. Мещанин с деловым видом подходит к самой крупной во всем заведении женщине - остзейской немке Марте.
- Пойдем! - командует он коротко и мотает решительно головой на дверь.
Он и  не замечает, что у обитательниц заведения пустые мертвые глаза.
Крис:- Чудненько! А как поживает наша новенькая?
Хозяйка:- Она не от мира сего! Словно и не здесь, а еще среди живых. Девственна и чиста, страшно робкая. Не понимаю, зачем вы ее привели.
Крис: - Хорошо, проведи меня к ней.
Хозяйка: - Ван проводит вас.
Китаец тянет Криса за рукав.
Крис уходит с китайцем.

26. Голубая спальня. Вечер.
Экран заполняет рыжее пальто Криса. В руках у него трость с огромным набалдашником в виде головы крысы.
- Не бойтесь. Я ваш друг, меня послал ваш отец, - обращается он к находящейся в комнате Сузи. – Мне от вас ничего не надо. Вот порошок/ протягивает небольшую коробочку/, вдохните его, вам станет гораздо легче.
Сузи стоит в ночной сорочке возле кровати и явно выглядит растерянной. Как будто надеется, что Крис передумает и уйдет.
Крис поворачивается к окну и приподнимает краешек занавески тростью.
Небо затянуто тучами.
Крис молча смотрит в окно. Потом поворачивается к кровати.
Крис: -  Бал кончился, разъехались гости, хозяин остается один. И мрак одевает залы
Сузи лежит на животе, уткнув в подушку обрамленное сгибом руки лицо.
Крис поднимает трость. Раздается глухой звук удара.
Крис склоняется над телом, шепчет, почти у самого уха:- Однажды, может быть, сегодня, ты умрешь, как умерли все эти люди!
Крис целует Сузи, его слюна смешивается с кровавой слюной, выступающей у нее на губах.
Крис: - Это будет великое дело Освободителя!
Он подходит к окну.
Пустынная улица. Идет мокрый снег.

27. Танцевальная зала в заведении мадам Матильды. Вечер.

Крис спускается в зал.
В зале полно гостей и девиц. Мещанин тоже здесь. Он наполняет стакан водой из графина в обществе полураздетых девиц. Девицы смеются.
Молодой цыган бренчит на гитаре.
Крис сажает одну из девиц на колени, и его пальцы ласкают внутреннюю поверхность ее бедер. Девица вырывается и кусает его за палец. Крови нет.
Никто не замечает, как сверху спускается бледная Сузи и останавливается возле вазы с цветами.
Цыган поет романс «Пара гнедых»:
 Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредете вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит.
Были когда-то и вы рысаками
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых! Пара гнедых!..
Крис на диване в окружении девиц. Та, что укусила его за палец, все еще сидит у него на коленях.
- Ты, должно быть, думаешь, что я такая безнадежная дура,- щебечет девица. – Глупый ревнивец.
Крис:- Сегодня ночью ты должна поработать телефонисткой на телефонной станции. Я договорился.
Крис улыбается и только сейчас замечает Сузи. Он достает коробочку с белым порошком. Порошка совсем немного-на одну порцию.
И в этот миг Сузи делает шаг в сторону и задевает локтем вазу с цветами. Ваза медленно, как во сне, разлетается на тысячи кусочков на паркетном полу.
Цыган поет:
Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама,
Опытных в дом привлекала из моды,
Более нежных сводила с ума.
Таял в объятьях любовник счастливый,
Таял порой капитал у иных;
Часто стоять на конюшне могли вы,
Пара гнедых! Пара гнедых!
Взгляд Сузи останавливается на большом куске стекла. Она опускается на пол, вытягивает руку, что сможет достать до куска стекла; она подтягивает его к себе вытянутым пальцем.
Крис хохочет.
Цыган поет, аккомпанируя себе на гитаре:
 Грек из Одессы, еврей из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал –
Каждый искал в ней любви и забавы
И на груди у неё засыпал.
Где же они, в какой новой богине
Ищут теперь идеалов своих?
Вы, только вы и верны ей доныне,
Пара гнедых! Пара гнедых!
Сузи берет кусок за его основание, поворачивает к себе острым вертикальным осколком. Она наносит удар быстрым резким движением вниз. Осколок глубоко вонзается в ее запястье.
Крис переворачивает стоящий перед ним столик и пытается тростью достать до руки Сузи и выбить у нее стекло.
И тогда девушка наносит удар – вниз и кверху.
Кровь наполняет ложбинку между грудями и растекается по полу причудливыми узорами.
Лица улыбаются ей, потом их черты сливаются и начинают исчезать.
Сузи: - Вот я и проснулась.
Ноги и руки Сузи дергаются, все слабее и слабее, пятки стучат по полу и замирают, упав на разбитое стекло.
Кровь на полу течет быстрее, превращается в большую лужу.
Сузи лежит, уставившись в потолок. В ее зрачках отражается наклонившийся над ней Крис.
Крис:- Ну почему ты не хочешь умереть там. Смерть прекрасна. Здесь покой, вечный покой.
28. Больничная палата. Утро.
 Сузи открывает глаза и с удивлением смотрит на человека у окна. Он в белом халате, что-то рассматривает на улице.
На улице солдаты греются у костра.
Сузи натягивает одеяло до подбородка.
Сузи: - Вот я и проснулась! Где я?
Врач поворачивается к Сузи.
Врач: - Вас, барышня, нашли без сознания на улице. Думали – тиф. Но все обошлось.
Сузи проводит рукой по волосам. Они коротко острижены.
Врач: - Да…вот только волосы.
Сузи: - А мой отец – знает?
Врач: При вас не было документов. Скажите имя и адрес.
Сузи: - Пятая линия, девяносто семь. Оскар Иенсен – крысолов.
Врач выходит из палаты.
29.Пустующие палаты Центрального Банка. Вечер.
Дмитрий входит в свое жилище, в комнату с камином. Не снимая пальто, он ложиться на диван. Засыпает.
Просыпается он внезапно и в изумлении осматривается, не понимая, где он находится. Звонит телефон. Насколько возможно быстро, он поднимается и уже более уверенным шагом направляется к телефону. Снимает трубку.   
Дмитрий (удивленно): -  Алло!
В трубке раздаются короткие гудки.
Дмитрий в отупении смотрит на аппарат и медленно опускает трубку. Постояв в задумчивости, он снова снимает трубку и подносит к уху.
Узлы спутанных проводов, отзываются снопами электрических искр. Часть проводов переплетена с гирляндами ламп, облепивших стену над камином. Дмитрий поворачивает ручку 3 раза. Получает звонок.
 Голос из трубки: - Центральная.   
Дмитрий: - Сто семь двадцать один
 Голос из трубки: - Звоните.
Дмитрий звонит несколько раз, вызывая соединенный с ним номер.
Получив ответный звонок, Дмитрий снимает трубку с крючка, подносит к уху. 
Лампочки вспыхивают и гаснут с характерным звуком.   

30. Телефонная станция. Вечер.

На телефонной станции уже знакомая нам проститутка ,преобразившаяся в телефонную барышню соединяет Дмитрия с номером: 1-08-01.

31.Пустующие палаты Центрального Банка. Вечер.         

Дмитрий прислоняется к стене. В трубке слышится звук, напоминающий шорох сухих листьев под ногами. Постепенно нарастая, звук приобретает свой ритм – скрежет коготков по паркету. 
Голос Сузи: (сквозь помехи)- Это я пробую. Говорю в недействующий телефон. Ты слышал, как прозвенело? (строго) - Кто у телефона?
Дмитрий (почти кричит): - Я! Тот, который говорил с вами на  рынке и ушел английской булавкой. Я продавал  книги. Вспомните, прошу вас! Я не знаю вашего имени, но скажите,  что это вы!

32. Квартира Крысолова. Вечер.

 Сузи разговаривает по телефону. В дверях спальни стоит Крысолов с мышеловкой в руке.

Сузи (удивленно): - Чудеса! Постойте, не вешайте трубку. Я соображаю. Отец, видел ли ты что-нибудь подобное?/   Пауза. / - Я припоминаю эту встречу. Но я не помню о какой... булавке вы говорите. Ах, да! Я и не знала, что у вас такая крепкая память... Но это странно - наш телефон выключен. Что произошло? Откуда вы говорите?   
 Голос Дмитрия: - Хорошо ли вы меня слышите? 
Сузи: - Да, вполне.
Голос Дмитрия: - Я не знаю, как долог будет наш разговор, поэтому сообщите - только не откладывая! - ваш адрес. Я не знаю его.   
Сузи: - Зачем? Ну, хорошо, запишите мой адрес: пятая линия, девяносто семь, квартира одиннадцать. Только зачем? Зачем  вам понадобился мой адрес? Я, откровенно скажу, не понимаю. После болезни я почти не выхожу из дома. Так что заходите как-нибудь... Мы будем вас...

33. Пустующие палаты Центрального Банка. Вечер.

 Голос в трубке постепенно ослабевает и последние слова уже совершенно не слышны
Трубка молчит. Дмитрий отрывает ее от уха, осматривает и кладет на место. После этого он медленно сползает по стене и с трудом переводит дыхание. Прикрывает глаза.
Телефон наклоняется вперед и вываливается из стены. Секунду болтается на проводах, а затем падает на пол.
Стоя перед упавшим телефоном, Дмитрий слышит за дверью шаги и негромкие голоса.
Он удивленно оглядывается.


34. В театре. День.
В двенадцать часов Руна Каралли поднимается на сцену театра. Актеры непринужденно стоят кто где. Руна расцеловывается с актрисами и просто, по- дружески улыбается актерам. Режиссер, сухопарый мужчина лет сорока, учтиво представляет ей тех, кого она не знает.
И вдруг совершенно ясно Руна Каралли видит Криса. Он стоит спиной к ней, и о чем- то беседует с пожилой актрисой.
Руна:/режиссеру/| - Вы забыли представить мне исполнителя роли Гнора.
Режиссер: - Ах да, извините. Это наш  тенор товарищ Крис Кеслевский. Рекомендован Еленой Константиновной Малиновской из управления академическими театрами.
Крис поворачивается к залу лицом и холодно улыбается.
Режиссер:- Начнем с финальной сцены. Встреча Гнора и Кармен после восьми лет разлуки.
Не занятые в сцене актеры спускаются в зал. Начинается репетиция.

Крис-Гнор склоняется к ногам Руны - Кармен, обнимая их ревнивым кольцом  вздрагивающих рук.
Руки Руны - Кармен упираются ему в голову, отталкивают ее, хватают и обнимают.

Крис - Гнор/поет/: - Молчи,  дай умереть мне здесь, у твоих ног. Я не могу удержать слез, прости меня. Что было со мной? Сон? Нет, хуже. Я еще не хочу видеть твоего взгляда, Кармен; не подымай меня, мне хорошо так, я был твой всегда.
Руна-Кармен наклоняется к целующему ее платье человеку. Мгновенно и чудесно изменяется ее лицо: прекрасное раньше, оно  теперь более чем прекрасно, — радостным, страстно живущим лицом женщины. Как дети, они садятся на пол, не замечая этого, сжимают руки, глядя друг другу в лицо, и все, чем жили оба до встречи, становится для них пустым.
Руна-Кармен/поет/: -  Гнор, куда уходил ты, где твоя жизнь? Я не слышу, не чувствую ее.… Ведь она моя, с первой до последней минуты… Что было с тобой?
Крис-Гнор поднимает Руну-Кармен высоко на руках, прижимает к себе, целует в глаза и губы; тонкие сильные руки ее держат его голову, не отрываясь, притягивают к …мертвым глазам.
Крис-Гнор: Кармен, настало время доиграть арию. Я шел к тебе долгим любящим усилием; возьми меня, лиши жизни, сделай, что хочешь, — я дожил свое. Смотри на меня, Кармен, смотри и запомни/ теперь он снова стал Крисом/: Как вам много дано! Как вы мертвы! Как надо вам умереть! 
   Говоря это, Крис не видит ее. Закрыв глаза, он двумя острыми клыками  впивается Руне в шею. Тонкая струйка крови бежит по шее певицы. От ужаса она широко распахивает глаза. Облик Криса кажется ей совершенным, остальное – люди, стены, люстры, кресла уходят из фокуса, расплываются.
  Открыв глаза, Крис опускает обмякшее тело Руны на пол.
Крис:- Что ж, моя работа в том и заключается, чтобы заставить каждого исполнителя  играть  как  можно  лучше.

35. Пустующие палаты Центрального банка. Вечер.
Дмитрий стоит перед упавшим телефоном и слышит за дверью шаги и негромкие голоса. Он удивленно оглядывается и… бросается  к двери с протянутыми руками. Тут же отшатывается, закрывая лицо.
 Свет сияет , швыряя из дверей в двери всю доступную глазам даль. Становится светло, как днем.
 За ближайшей стеной женский голос говорит: «Идите сюда». Затем звучит тихий, задорный смех.
Дмитрий проходит из дверей в двери высоких больших комнат с чувством человека, ступающего по первому льду. Вокруг просторно и гулко. Едва покидает он одни двери, как видит  впереди и по сторонам другие, ведущие в тусклый свет далей с еще более темными входами. На паркетах грязным снегом валяется бумага. Ее обилие напоминает картину расчистки сугробов.
 Прямо от двери Дмитрий ступает по  зыбкому хламу бумаги, достигающему высоты колен. Бумага во всех видах, всех назначений и цветов.  Она осыпями взмывает у стен, висит на подоконниках, с паркета в паркет переходят ее белые разливы, струясь из распахнутых шкафов, наполняя углы, местами образуя барьеры и взрыхленные поля. Содержимое тысяч шкафов выворочено перед глазами. Взгляд разбегается, подавленный размерами впечатления.
 Взглянув на  вечерние стекла огромных окон, Дмитрий видит то деревья канала, то крыши двора или фасада Невского.
Слышатся голоса, хохот, треск лестниц, скрежет коготков.
- Сюда, за дверь, - говорит голос.
За дверью никого нет. Матовые шары и люстры блестят под потолком, среди черных окон. Сверху доносится звон разбитого стекла.
Дмитрий поднимает голову и видит, как что-то темное падает вместе с осколками.
Дмитрий/кричит/: - Кто здесь? Я хочу видеть!
В зеркале, висящем на противоположной стене комнаты, Дмитрий внимательно переводит взгляд от пустоты к пустоте.
- Идите, идите скорей, - зовет голос.
Дмитрий бежит из комнаты в комнату, все больше запутываясь в лабиринте комнат.
Голос: - Идите за мной. Еще немного и мы у цели.
Дмитрий видит перед собой спину, исчезающую за дверью.
На секунду ему кажется, что это Руна Карелли.
Дмитрий отступает, сдерживая дыхание, с облегчением видит узкую боковую дверь в тени выступа, почти заваленную бумагами. С трудом он оттягивает дверь и протискивается в образовавшуюся узкую щель. Проходит вперед по довольно тесному проходу и замечает справа от себя отверстие в стене – форточку, заделанную грязным стеклом. Она возвышается над головой на расстоянии поднятой руки. Немного далее стоит переносная двойная лестница,  из тех, что употребляются малярами при белении потолков.
Неожиданно множество шагов раздается глубоко внизу.   К ним присоединяются звуки инструментов – резко пиликает скрипка, виолончель, флейта и контрабас протягивают вразброд несколько тактов.
Дмитрий осторожно перетаскивает лестницу к форточке, взбирается на нее и, прильнув к стеклу, пытается заглянуть вниз.
36. Центральный зал банка. Ночь.
 Дмитрий смотрит в центральный зал банка, но не может видеть его внизу, окошечко это выходит на хоры. Совсем близко нависает пространный лепной потолок; балюстрада, является по этой стороне прямо перед глазами, скрывая глубину зала, лишь далекие колонны противоположной стороны виднеются менее чем наполовину. По всему протяжению хор - ни души, меж тем как внизу по всему огромному залу расставлены накрытые столы. Среди массивных колонн фигурки присутствующих на пиру кажутся крохотными.
За одним из столов сидит Крис. Рядом с ним – Руна Карелли в театральном платье и справа горбун-возница с набеленным лицом. И все смеются.
Стол, за которым они сидят, очень длинный, и большая часть скатерти, свободна от тарелок и бокалов, белоснежно искрится.
Крис: - Госпожа Карели, спойте же нам!
Руна: - Но я не хочу! Я скоро проснусь!
Крис: - Станьте одной из нас, и я тотчас искуплю свою вину. Простите меня за этот укус./ Трогает две маленькие дырочки на шее у руны /. Станьте нашей королевой, и я покажу ваше царство. Здесь тысячи ходов и лазеек, где бы вы не находились ничего с вами не случится, и никто на вас не поставит ловушку. Там, над головой, что-то происходит, а вам до этого не будет никакого дела, и ни о ком не надо думать. А если вдруг мыслям вашим станет тесно и вам захочется простора, стоит только копнуть, поскрести и, пожалуйста, все готовы открыть вам душу, потому что мы окружены роскошью, едим и пьем довольно и имеем все в изобилии. Золото и серебро, драгоценные камни – все это есть под землей. И все это будет твоим!
37.Убежище. Ночь.
Яркий свет зала проникает сквозь стекло, удерживаемое двумя согнутыми гвоздями. Дмитрий отворачивает гвозди и выставляет заграждение.
Смех, возгласы, кашель, звук передвигаемых стульев, звон посуды заполняют пространство. Музыка играет кафешантанную пьесу.
- Он умрет!- слышит Дмитрий неизвестный голос, идущий снизу.- Вот адрес: пятая линия, девяносто семь. С ним его дочь. Это будет великое дело освободителя. Сегодня ночью все должно быть окончено. Ступай и осмотри ход. Если ничто не угрожает Освободителю, Крысолов мертв, и мы увидим его пустые глаза.
- Привет Освободителю, - ревом возглашает хор голосов. – Смерть Крысолову.
Отзвуки проходят долгим воем и стихают.
  Свет мгновенно гаснет, музыка мгновенно умолкает, и крик ярости опережает Дмитрия в слепом беге по узкому пространству. Дмитрий ударяется грудью в ту дверь, которой проник сюда. С  необъяснимой силой он сдвигает одним порывом заваливающий ее хлам и выбегает в  коридор. За окнами начинается рассвет с его первой мутью, указывающий пространство дверей. Дмитрий  пробегает одним скачком короткие лестницы и пустынные переходы.
  Мечется, кружась на одном месте, принимая покинутые двери за новые.
 Забегает в тупик.
 Дмитрий слышит торопливые переходы сзади и спереди, - этот психически нагоняющий шум, от которого невозможно скрыться. Он раздается все ближе и ближе с неправильностью уличного движения, иногда так близко, как бы обещая ежесекундно обрушиться  наперерез. Дмитрий ослабел, отупел от страха и беспрерывного грохота гулких полов.
 Но вот он уже несется среди мансард. Последняя лестница упирается в потолок квадратной дырой, и Дмитрий проскакивает по ней вверх с чувством занесенного над спиной удара.
 Очутившись в душной тьме чердака, он немедленно обрушивает на люк все, что смутно белеет по сторонам.  Это оказывается грудой оконных рам, двинуть которую с размаха может лишь сила отчаяния. Они лежат, застряв вдоль и поперек, непроходимой чащей своих переплетов. Дмитрий бежит к далекому слуховому окну, в сером пятне которого виднеются бочки и доски. Путь  изрядно загроможден. Он перескакивает балки, ящики, кирпичные канты стен среди ям и труб, как в лесу.
  Вылезает в окно и пробирается к воронке водосточной трубы. За далекой крышей стоит розовая, смутная тень; дым из труб не идет, прохожих не слышно. Труба шатается; ее скрепы трещат, когда Дмитрий начинает спускаться; на высоте половины спуска ее холодное железо оказывается в росе, и он судорожно скользит вниз; едва удерживается за перехват. Наконец, ноги нащупывают тротуар.
Дмитрий пускается бегом по направлению к реке.

38. На мосту. Рассвет.
На мосту стоят рогатки. Вдали, у противоположной стороны набережной, черный буксир натягивает канат барки.
Дмитрий перескакивает рогатку и одолевает мост в последний момент, когда его разводная часть начинает отходить щелью, разнимая трамвайные рельсы.
Его летящий прыжок вызывает у сторожа отчаянный бранный крик.
Взгляд Дмитрия мелькает по блеснувшей внизу щели воды.



39. Конногвардейский  бульвар. Утро.
Дмитрий  быстрым шагом идет по Конногвардейскому  бульвару. Его обгоняет девушка, мельком бросает на него взгляд с выражением усилия памяти. Она хочет пробежать дальше, но Дмитрий мгновенно узнает ее силой внутреннего толчка, равного восторгу спасения. Одновременно звучит его окрик и ее легкое восклицание, после чего она останавливается с оттенком милой досады.
Девушка: - Но ведь это вы! Как же я не узнала! Я могла пройти мимо, если бы не почувствовала, как вы всполохнулись. Как вы измучены, как бледны!
Великая растерянность, но и величайшее спокойствие осеняют Дмитрия. Он смотрит на ее  потерянное  лицо с верой в сложное значение случая, со светлым и острым смущением. Он  так ошеломлен, так внутренне остановлен ею в стремлении к ней же.
Дмитрий: - Слушайте,  я спешу к вам. Еще не поздно…
Она перебивает его, отводит в сторону за рукав.
— Сейчас рано, — значительно говорит она, — или поздно, как хотите. Светло, но еще ночь. Вы будете у меня вечером, слышите? И я вам скажу все. Я много думала о наших отношениях. Знайте: я вас люблю.
Происходит подобное остановке стука часов.
Дмитрий со вздохом выпускает сжимавшую его, маленькую, свежую руку и отступает.
 Она смотрела на него с лицом, готовым дрогнуть от нетерпения. Это выражение искажает ее черты, — нежность сменяется тупостью, взгляд остро мечется, и, сам страшно смеясь, Дмитрий грозит пальцем.
Дмитрий: - Нет, ты не обманешь меня! Она теперь спит, и я ее разбужу. Прочь, гадина, кто бы ты ни была!
40.Перед квартирой Крысолова. Утро.
Дмитрий перелезает ворота, опасаясь стучать, чтобы не привлечь новой опасности,  обходит дверь и дергает звонок третьего этажа.
  Через дверь  тревожный мужской голос спрашивает: - Что вам надо?
Дмитрий смотрит на вывеску небольшого размера, над которой висит звонок. На ней  написано:
«КРЫСОЛОВ» Истребление крыс и мышей. О. Иенсен. Телеф. 1—08—01.
Дмитрий: - Мне нужен крысолов Иенсен. Вопрос жизни и смерти.
 За дверью женский и мужской голоса заспорили, впустить ли Дмитрия или вызвать милицию.
Дверь все-таки открывается
  41. Квартира Крысолова. Утро.
Сузи впускает Дмитрия в квартиру. Он устало падает в кресло.
Девушка подходит к двери спальни и прислушивается.
Дмитрий пытается приподняться в кресле, но Сузи делает предупредительный жест оставаться на месте.
За дверью раздается оглушительный треск, затем крик.
- Хальт!- кричит кто-то.
Из спальни выходит Крысолов в сером халате, протягивает отступившей Сузи небольшую доску, на которой, сжатая дугой проволоки, висит огромная, перебитая пополам черная крыса.
Ее зубы оскалены, хвост свешивается
Крысолов: - Вы видите так называемую черную гвинейскую крысу. Ее укус очень опасен. Он вызывает медленное гниение заживо, превращая укушенного в коллекцию опухолей и нарывов. Этот вид грызуна редок в Европе, он иногда заносится пароходами. «Свободный ход», о котором вы слышали ночью, есть искусственная лазейка, проделанная мною около кухни для опыта с ловушками различных систем; два последних дня ход этот, действительно, был свободен, так как я с увлечением читал Эрта Эртруса: «Кладовая крысиного короля», книга, представляющая собой отменную редкость. Ваш рассказ…
Дмитрий: - Следовательно, я рассказал уже все, с чем пришел сюда. Но когда?  Приняли ли вы меры? Знаете ли вы, какого рода эта опасность, так как я не совсем понимаю ее?
Сузи: - Меры?  О каких мерах вы говорите?
-  Опасность…- начал старик, но остановился, взглянув на дочь. - Я не понимаю./
 легкое замешательство/.
 Все трое  обмениваются взглядом ожидания.
Дмитрий: - Я говорю,  что вам следует остеречься. Кажется, я уже говорил это, но, простите меня, я не вполне помню, что говорил. Мне кажется теперь, что я был как бы в глубоком обмороке.
Девушка смотрит на отца, затем на  Дмитрия и улыбается с недоумением: «Как это может быть?»
Крысолов: - Он устал, Сузи. Я знаю, что такое бессонница. Все было сказано; и были приняты меры. Если я назову эту крысу,/ он опускает ловушку к ногам с довольным видом охотника/, — словом «Освободитель», вы будете уже кое-что знать.
Дмитрий: - Это шутка,  и шутка, конечно, отвечающая занятию Крысолова.  Вы шутите, так как не думаю, чтобы этот «Освободитель» принес вам столько хлопот.
Сузи: - Он не шутит, он знает.
Крысолов: - Пусть за меня скажет вам кое-что об этих вещах Эрт Эртрус.
 Крысолов выходит и приносит старую книгу в кожаном переплете, с красным обрезом.
Крысолов: -  Вот место, над которым вы можете смеяться или задуматься, как угодно.
…"Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого ума. Оно также обладает тайнами подземелий, где прячется. В его власти изменять свой вид, являясь, как человек, с руками и ногами, в одежде, имея лицо, глаза, и движения подобные человеческим и даже не уступающие человеку, — как его полный, хотя и не настоящий образ. Крысы могут также причинять неизлечимую болезнь, пользуясь для того средствами, доступными только им. Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком таинственных превращений, действуя как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой, удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают; окружаясь роскошью, едят и пьют довольно и имеют все в изобилии. Золото и серебро есть их любимейшая добыча, а также драгоценные камни, которым отведены хранилища под землей».
-Но довольно читать, — говорит Крысолов, — и вы, конечно, догадываетесь, почему я перевел именно это место./Пауза /.    Вы были окружены крысами.
 Мебельные чехлы  блестят усиливающимся по окну светом, и первые голоса улицы звучат ясно, как в комнате.
 Лица девушки и ее отца отдаляются, становятся смутным видением, застилаемым прозрачным туманом.
 «Сузи, что с ним?» — раздается громкий вопрос Крысолова.
 Девушка подходит к Дмитрию, прикладывает ладонь ко лбу.
Сузи:-  Он спит.
Крысолов: - Главное Освободителю не удалось найти себе Королеву.
Блестящие бусинки глаз наблюдают за ними сквозь щель в полу.

                КОНЕЦ.













                .