Когда на Новый год Виталька под елкой с разноцветными игрушками нашел коробку с цветными карандашами, то от счастья был просто на седьмом небе. Еще бы! Об этом пацан мечтал весь год. И только благодаря своей любимой мамочке, которая посоветовала ему попросить заранее у доброго Деда Мороза подарок, стоя под открытой форточкой, он стал обладателем такого богатства.
Тимка, его дружок, конечно, тоже получил кучу подарков к этому празднику. И уже на следующий день пришел к Виталику, чтобы ими похвастаться и показать тому язык. Ему Дед Мороз почему-то всегда больше подарков оставлял под елкой. Вот только, почему – было непонятно. И они были всегда на загляденье и всем на зависть.
Но в этот раз с Тимкой вышло все наоборот. Как только он увидел эту чудо-коробку в 54 карандаша, так весь даже мелко затрясся от вожделения и желания обладать таким же подарком. И потерял дар речи на несколько минут.
Он просто застыл над открытой коробкой, глупо улыбаясь, и молча смотрел на радугу цвета. Только его маленькие кулачки сжимались и разжимались, стараясь скрыть огромное желание потрогать их и взять в руки.
Виталик был приятно удивлен произведенным эффектом. Но вдруг…
- Ребята! – обратилась к ним Виталькина мама. – А почему бы вам не порисовать? Виталик, ты разрешить и Тимуру ими попользоваться? А я пока на кухне на обед что-нибудь приготовлю.
Виталька удивленно на нее взглянул, мол, как это возможно? Уж не перегрелась ли его мама у горячей кухонной плиты? Подарок-то ему Дед Мороз принес, а не Тимке. У того и так всегда много кульков и коробок. И он вряд ли в скором времени даст в них поиграть – его дружок был вообще-то жадноватым. Виталику, конечно, тоже частенько хотелось поиграть в его игрушки, но он в таких случаях просто просил вежливо об этом. Но чтобы трястись от вожделения?!... Такого с Виталиком никогда не было.
Закусив от обиды губу, и незаметно смахнув кулаком слезу обиды, Виталик грустно вздохнул, кивнул в знак согласия головой и разложил карандаши и альбомы для рисования на столе. Тимка тут же пристроился на табуретке рядом, поджав под себя ноги.
Виталик искоса наблюдал за своим дружком и за тем, как тот обращается с его новогодним подарком. В душе скребли злые черные кошки собственной жадности. И они своими когтистыми лапами царапали стекло. Звук получался ужасным – хоть уши затыкай.
Если честно, то сейчас ему самому не очень хотелось пользоваться своим подарком. Ведь из нового и красивого он быстро становился старым и царапанным. И, тем более, очень не хотелось позволять это делать еще кому-то. Даже Тимке. Ведь карандаши хоть и длинные, но… такие короткие. И их так мало - всего-то 54 штуки... По большому счету – вообще, мизер! А Тимка – вот поросенок! - всегда так сильно нажимает на них! Так ведь и сломать их можно!
Ну, вот! Началось!...
То Тимке розовый карандаш дай, то голубой… Виталька уже тихо мечтал, чтобы за его дружком пришла, наконец, его мама и позвала того домой на обед. Но тетя Аля, по-видимому, и не думала кормить своего сына.
Витальку даже зло разобрало. Вот, что за мама у Тимки? Ее ребенок, может быть, уже давно хочет есть, даже с голоду, может быть умирает, а ей даже неинтересно знать об этом!
- Тимк! – с надеждой в голосе обратился к дружку Виталик. – А пойдем гулять на улицу? Давай на каток махнем или на горку с санками. А?
Но маленький дружок даже ухом не повел и никак не среагировал. Как будто бы даже ни к нему обращались! Оглох что ли? Вот вредина какая выросла по соседству!
- Тимк! А, Тимк? – опять обратился Виталик. – Вот ты мои подарки увидел, а я твои еще не видел. Пошли к тебе – покажешь мне свои, а?
- Неее. Не пойду! – и Тимка послюнявил карандаш. – Я возьму «желтый-сено», ладно?
Виталька чуть не врезал от злости тому по затылку. Мало того, что домой не хочет идти, мало того, что все карандаши исслюнявил, так еще и самый любимый Виталькин цвет выбрал – «желтый-сено».
Такое странное название они с Тимкой придумали уже давно – еще для старых карандашей. Это был карандаш с очень светлым желтым грифелем, похожим на цвет соломы с поля. Наверное, правильнее было назвать «желтый-солома», но такое название никому из них не понравилось, поэтому они и придумали то, чем теперь было жалко делиться с дружком.
- Нельзя! – встал в позу Виталик – Мне он самому сейчас очень нужен, - сказал мальчик и стал не спеша рисовать огромное солнце.
Тимка отложил свой розовый карандаш и, высунув кончик языка, стал наблюдать за художествами своего старшего дружка.
- Солнышко нарисуешь, потом дашь мне? – опять сделал попытку завладеть желтым цветом Тимка. – У меня оно тоже на картинке есть.
- Неее. Сегодня не дам. Завтра… Может быть… Я потом еще буду подсолнухи рисовать – целое поле, а потом желтых пчел, - и Виталик послюнявил кончик грифеля, чтобы цвет на рисунке стал более ярким.
- А как же я? Мне же для радуги тоже нужен этот карандаш, - заныл Тимка.
- Никак. Рисуй пока другие полоски – вон сколько еще в коробке цветов, - и Виталик опять с увлечением стал водить карандашом по бумаге. – Ты еще черную полоску не рисовал.
- А разве у радуги есть такая? – Тимка задумался.
- Есть, - Виталик кивнул. – Там и не такие еще есть, - соврал он, не моргнув и глазом.
Малыш громко вздохнул и стал рисовать то, что посоветовал ему старший друг. Черный цвет ему не очень нравился, да и с розовым он плохо сочетался. Но если в радуге такой цвет есть, то его нужно нарисовать – Виталька ж лучше знает.
Увлеченные своим делом, они даже не услышали, как в дверь позвонили, и на пороге появилась Тимкина мама.
- Господи! Слава богу! – прошептала она Виталькиной маме, когда та увела ее на кухню. – Я уже не знала, куда и деться. С этими подарками он так нас замучил, что не знала, куда и бежать. Послала его к Виталику. Не очень он вас тут замучил?
- Да, ладно…, - махнула мама Галя рукой. – Все нормально. У меня такая же ситуация, - она бросила в кастрюлю нарезанную морковку. - Так хоть сидят и молчат до поры до времени. Скоро вот обед сварю – кормить их буду.
- Здрасьте, тетя Аля! – Виталик неожиданно появился на кухне. Он все-таки услышал, что у них дома появились гости, и вышел из дверей комнаты. – Ма! Скоро там у тебя сготовится? Уже есть хочется! Аж в животе урчит!
- Иди-иди! Скоро уже, - и она попыталась вытолкать сына за дверь. – Вы там порисуйте еще немного. Я вас позову. А у нас тут взрослые разговоры. Брысь отсюда!
- Ма! – Не унимался сын. – А вот смотри… На улице я видел много разных голубей – и серых, и белых и даже желтых. А скажи мне… А вот синие голуби есть?
- Я не знаю…, - мама удивилась такому вопросу. – У нас я не видела, но, может быть, где-то в других местах и есть синие голуби. А почему именно синие?
- Ну, ма! Ну, как ты не понимаешь? - Виталик даже разозлился на свою непонятливую маму. – Ну, не могу же я рисовать белого голубя на белой бумаге! Его же не будет видно!
- Ну, так ты обычного нарисуй – серого! – дала дельный совет его умная мама.
- Ага… Серого… Надоело уже рисовать и серых и желтых, - Виталик был явно раздосадован. – Хотел вот сегодня синего нарисовать, а ты говоришь, что таких не бывает.
- Я не сказала тебе, что синих не бывает. Я лишь сказала, что у нас таких нет… А, может быть, в Австралии или в Африке таких полным-полно. Я ж там не была.
- О! Да ты прямо, как художник рисуешь! Настоящий Пикассо! – Тимкина мама увидела рисунок Виталика. – И даже лучше! У тебя хорошо получается. Просто, замечательно!
Виталькина мама тоже взглянула одним глазом на творческий порыв своего ребенка. Мда… На рисунке была изображена какая-то цветная доисторическая страсть – не то зеленый предок дикой собаки Динго, не то хвостатая лягушка Буцефал в кривом зеркале. Почему ее ребенок решил, что у него голубь получился? Где он здесь увидел птицу?
А Виталику было приятно, что его похвалили. Еще бы! Он всегда в душе завидовал Сережке из его старшей группы в детском садике. Тот рисовал лучше всех. Даже лучше воспитательниц. Ребята так и прозвали его – Художником. Но вот сейчас и Виталик получил свой кусочек признания и славы. И оказалось, что это очень приятно. Почти также, как сладкий леденец на палочке.
- А у меня есть еще один рисунок – подсолнухи. Я сейчас покажу Вам его, - и Виталик умчался в комнату за своим альбомом для рисования.
- Вот никогда не понимала этого Пикассо, - Тимкина мама пожала плечами и замотала головой. - И до сих пор не понимаю. Что в нем люди находят? Наши дети куда лучше рисуют. Неужели ЕГО мазню можно назвать искусством? Или мы стали глупыми?.. И это стоит миллионы?
А Виталька, вбежав в комнату, застал Тимку на месте преступления. Тот без разрешения в его отсутствие схватил карандаш «желтый-сено», весь его исслюнявил и, зажав в кулаке, с упоением рисовал свое дурацкое солнышко у себя в альбоме.
- Я убью тебя! – фальцетом заорал на Тимку Виталик. – Я же сказал тебе, что его нельзя брать! Он мой!
Маленький Тимка до жути перепугался и выпустил желтый карандаш из рук. Тот покатился по гладкому столу и упал на пол.
Ба-бах! И длинный грифель сломался.
КАТАСТРОФА!
И тут Тимка понял, что сейчас его будут бить. Возможно даже, что ему не миновать смертной казни.
- Мама! – заорал он и, не дожидаясь расправы, схватил свой альбом и побежал вокруг стола на кухню. Только там сейчас можно было найти спасение у Виталькиной мамы.
Следом за ним с поломанным карандашом в руке бежал Виталька. И он догнал бы противного Тимку, не будь на кухне их мам.
Их орущих и рыдающих растащили по разным углам, а потом и вообще по разным квартирам.
Виталька до конца вечера был в трауре. Слезы обиды и жадности лились из его глаз в два ручья. То, что карандаш его мама заново поточила, было ни в счет. Он же теперь был безнадежно испорчен! Посмотрите на него, люди добрые! Его любимый карандаш «желтый-сено» короче всех остальных на целых два пальца. К тому же, пока мама его точила, то тоже сломала его пару раз. Грифель внутри карандаша был настолько хрупким, что при падении поломался в нескольких местах. Его скоро даже в руках невозможно будет держать – таким коротким он стал. Ужас! А все противный Тимка! Весь Новогодний подарок испортил!
Ночь Виталик спал плохо. Ему снился Тимка, который нарочно брал его карандаши и с наслаждением ломал их. Один за другим. Хрясь! И один большой красный карандаш превратился в два маленьких. Хрясь! И синих карандашей тоже стало два. И так далее. И в том же духе. При этом его маленький дружок нагло смотрел Витальке в глаза и ехидно улыбался. Виталька кричал «НЕТ» – и просыпался в поту. И так несколько раз за ночь.
А утром он заболел. Голова жутко болела, его сильно трясло, а температура зашкаливала за 39 градусов.
Мама Галя вызвала на дом врачей, которые настолько торопились на вызов, что приехали только после обеда. «Скорая помощь» всегда была скорой на помощь! Даже в советские времена.
Осмотрев ребенка и, выписав, кучу каких-то порошков-таблеток, они укатили прочь. Хорошо хоть, что уколами не стали мучить! Виталька их до ужаса боялся.
Но ни порошки в бумажных пакетиках, ни разноцветные таблетки не помогли. К вечеру стало только хуже. Жар не спал, температура подскочила вверх еще на градус, а сам Виталик впал в беспамятство. Он лежал весь мокрый во влажных простынях и бредил.
Белый плюшевый Мишка, которого когда-то подарила Витальке на день рождения мамина подруга, и пластмассовый розовый Пупс, ростом и комплекцией походивший на маленького голенького ребенка, стояли, как живые перед его глазами. Они грустно улыбались и ручками манили его к себе, приглашая пойти с ними вдаль по дороге из желтого кирпича. И все дети знали, что эта дорога приведет их в Изумрудный город.
- Добрый Гудвин поможет тебе! – в два голоса увещевали Витальку плюшевый Мишка и розовый Пупс. – Он тебя вылечит вкусным сиропом, а потом подарит тебе новую коробку карандашей. Ты не печалься. Хочешь поиграть? На! – и они протянули ему зеркальце с дырочкой и блестящую металлическую трубочку. - Все у тебя будет хорошо! Мы это знаем!
- А вы зачем к нему идете? – в свою очередь спросил их мальчик.
- А мы хотим попросить у Гудвина живую душу и долгую-предолгую любовь. Нам обидно и грустно… Дети нас забывают, когда вырастают. А мы же живые! Мы – совсем не игрушки! Нам тоже нужны и друзья навеки и их бескорыстная любовь.
И они пропали в белом свете…
Виталька проснулся от солнечных лучей в его окно. Он попытался поднять голову, но тут же опять уронил ее. Нестерпимая боль пронзила его голову. В его правом ухе поселилась нестерпимая боль.
- Мама! – только и смог прошептать Виталька. – Помоги!
Его мама будто бы почувствовала, что ее мальчик проснулся, и заглянула в комнату.
- Ну? Ты как? – она погладила его по головке. – Тебе лучше?
- Нет, - пробормотал Виталик и слегка покачал головой. – Мамуля! У меня так голова болит, что сейчас отвалится. И в ухе кто-то все время стреляет.
Мама приложила свою ладонь к его лбу.
- Температура еще есть, - она вздохнула. – Я уж и не знаю, что подумать… Может быть, у тебя отит? Завтра сходим к ухо-горло-носу. Записаться только нужно…
Весь день Виталик страдал от нестерпимой боли в голове. В ухе стреляли немолосердно. По-видимому, кто-то там начал войну. Даже Тимка, который пришел навестить своего больного друга, не сильно улучшил ему настроение. Они попытались было поиграть в настольную игру про Незнайку, да только толку было мало. Виталик никак не мог сосредоточиться на игре. Ему никак не удавалось сосчитать количество точечек, которые выпадали на двух зеленых кубиках. А Тимка был еще маленьким и еще не умел считать.
Сыграв с горем пополам всего один раз, Виталик упал головой на подушке и отправил Тимку домой.
День прошел ужасно. Даже не помогли жареные семечки, которые он так любил. Любое движение челюстью отдавалось сильнейшей болью в голове и правом ухе.
Ночь он опять провел в полудреме. Его мама тоже не спала – почти все время просидела у его кровати.
А утром она укутала его получше и повезла на санках в больницу. Виталькина голова и ухо болели немилосердно. Любая кочка на земле тотчас отдавалась очередной порцией ярких искр в его глазах.
Слезы боли катились по его щекам и застывали льдинками под подбородком.
- Мама! – кричал Виталик. – Мамуля! Потише, пожалуйста. Я не могу больше! Не прыгай так сильно по кочкам. Мне очень больно!
Мама и так старалась выбрать дорогу поровнее, но это не всегда получалось.
Слава богу, что больница была всего лишь в четырех домах от них. Доехали быстро.
Когда они входили в вестибюль, то Виталька уже просто орал во весь голос. Сдерживать себя он уже не мог.
Очередь к ухо-горло-носу обернулась на звонкий мальчишечий крик и уже через минуту, не в силах его слушать, милостиво разрешила пройти бедолагам в кабинет без очереди.
- Ну-с… Что у нас? – пожилая женщина в белом халате и с каким-то зеркальцем на голове усадила Виталика на стул. – На что жалуемся?
Мама горестно развела руками.
- Вот… Не знаю даже, что у него. Голова и ухо сильно болит. В руки мне не дается. Не спит уже которую ночь. Ну, и я вместе с ним.
Врач долго церемониться не стала - просто повернула вопящего Виталика на крутящемся стула к стене, направила свет лампы в его ухо. Потом она очень внимательно стала в него смотреть через круглое зеркальце с дырочкой по самому центру.
Потом она придвинулась еще поближе, вставила в ухо мальчику какую-то блестящую металлическую трубочку и громко произнесла:
- Вся с вами ясно, молодой человек!
- Что ясно? – испугалась мама. – Что-то серьезное?
- Щас мы, наконец, это и узнаем, - медленно проговорила врач. – Только сейчас будет немного больно. Но ты же – мужчина. Ты потерпишь, да? Мужчины ж не плачут. Так?
- Так…, - прошептал Виталик и заранее стал всхлипывать, готовясь к самому худшему.
- Ну вот…, - почти пропела басом женщина-врач. – Ты же обещал не плакать., - и она залезла в его ухо длинным пинцетом.
- Я не плачу, - прошептал Виталик и сильно-сильно зажмурил глаза.
И тут же вскрикнул. Его будто бы током ударило. Боль пронзила стрелой все его тело и куда-то стремительно улетела.
Виталик открыл глаза и прислушался к своему организму. Ура! Боли не было. Все прошло!
Он широко улыбнулся и посмотрел на маму.
А мама в этот момент с интересом рассматривала то, что ей показывала пожилая женщина. Она пинцетом держала сантиметровый кусочек грифеля из цветного карандаша.
- «Желтый-сено…», - только и смог прошептать Виталик и прикрыл ладонью рот.
- Ты что… В ухо его засовывал? – спросила мама строго.
- Я не помню, - прошептал Виталик и в испуге посмотрел на женщину-врача. – По-моему, у меня тогда ухо чесалось. Я его и захотел карандашом почесать. А когда его вынул, то грифеля уже не было. Я подумал, что он на пол упал и искать его не стал.
Он почему-то подумал, что его сейчас будут немилосердно ругать.
- Ну, и слава богу! Все обошлось малой кровью, – громко сказала врач. – Вот из-за этого кусочка карандаша Ваш ребенок и мучился. В следующий раз будьте осторожнее. Хорошо, что ребенок барабанную перепонку не повредил. Мог бы слуха лишиться.
И врач протянула Виталику трофей.
- На! И больше такого не повторяй такого! – и она улыбнулась. – А сейчас – ать-два! Беги домой! И чтобы я тебя у себя в кабинете больше никогда не видела!
Они поблагодарили врача и довольные и радостные поехали домой. По такому случаю они купили в магазине несколько пирожных с кремовыми розочками по 22 копейки и напились чая.
Мама даже не стала ругать Виталика. Что толку-то? Он и сам все понял. А уж настрадался-то как! На всю жизнь запомнит.
Виталик посмотрел на шкаф. Там сидели и пылились его Пупс и плюшевый Мишка. Они подарили ему во сне то замечательное зеркальце с дырочкой и блестящую трубочку. Именно благодаря им он опять стал веселым и здоровым.
Мальчик подвинул стул в шкафу, достал своих старых друзей и крепко-крепко обнял их.
- Спасибо… Спасибо вам. Вы меня спасли, - прошептал негромко он и он посадил их себе в изголовье кровати. – Вы мои навеки. Честное слово!
А еще Виталик решил, что он никогда… НИ-КОГ-ДА!!!... не будет Пикассо! Чтобы так страдать да мучиться из-за каких-то цветных картинок? Чуть не умер от этого! Нет уж! Лучше он будет Робертино Лоретти! Там только голос нужен. А этого у Витальки не отнять – затыкайте братцы уши!