Фото 10. Бой на «танковом поле»: Атакуют Т-34.
Игорь АБРОСИМОВ
ПРОХОРОВСКОЕ СРАЖЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ АРТИЛЛЕРИИ В БИТВАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
(Продолжение)
Глава I. На пике противостояния.
Глава II. Преднамеренная оборона.
Глава III. Битва началась.
Глава IV. Наступление противника продолжается: Обоянь и Прохоровка
Глава V. Немцы наступают, но стабильность фронта сохранена
Глава VI. Кризис обороны.
Глава VII. На Прохоровском направлении.
Глава VIII. Вторая неделя сражения: Ожесточенность боев не спадает...
Глава IX. Легендарный бой на «танковом поле»: Накануне.
Глава X. Легендарный бой на «танковом поле»: «Надо отдать справедливость противнику - действует слаженно и напористо...»
Глава XI. Итоги: «Тут ни прибавить, ни убавить, - так это было на земле...»
Примечания.
Использованная литература.
Схема боевых действий Воронежского фронта 5 - 13 июля 1943 г - http://www.proza.ru/2011/07/29/1203
Схема операции на Прохоровском направлении 10 -15 июля 1943 г. - http://www.proza.ru/2014/02/12/1065
Глава Х. Легендарный бой на «танковом поле»: «Надо отдать справедливость противнику - действует слаженно и напористо...»
1.
Назначенный для наступления в направлении главного удара 18-й танковый корпус включал в свой состав 110-ю, 170-ю и 181-ю танковые бригады, 32-ю мотострелковую бригаду, 36-й гв. тяжелый танковый полк, 1000-й истребительно-противотанковый полк, 736-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 292-й минометный полк и 1694-й зенитно-артиллерийский полк; В составе 29-го танкового корпуса находились 25-я, 31-я и 32-я танковые бригады, 53-я мотострелковая бригада, 1446-й самоходно-артиллерийский полк, 38-й отдельный автобронебатальон, 75-й мотоциклетный батальон, 108-й истребительно-противотанковый полк, 747-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион и 271-й минометный полк. Всего утром 12 июля в 18-м танковом корпусе в бой готовилось вступить 149 танков (73 - Т-34, 58 - Т-70 и 18 - Mk-IV «Черчилль»), в сооставе 29-го танкового корпуса – 226 танков и САУ (123 - Т-34, 81 - Т-70, 1 – КВ-1С, 11 - СУ-122 и 10 - СУ-76). Между 23 и 24 час. 11 июля бригады корпусов И.Ф.Кириченко и Б.С.Бахарова вышли на исходные рубежи для атаки.
По списку в обоих танковых корпусах вечером 11 июля числилось 422 боеготовных танка и САУ, больше задействованных в бою, так как не менее 47 машин не смогли принять в нем участия из-за состояния техники и задержек в пути. По другим сведениям в бою по аналогичным причинам не смогло принять участие не менее 64 машин. И это вполне понятно. Как уже упоминалось, при выдвижении к исходным рубежам для наступления бронетехника преодолела более 350 км. В ходе длительного форсированного марша немало танков, которые имеют ограниченный моторесурс, были доведены до предремонтного состояния. Поэтому не все машины, что числились в стою, из-за технического состояния могли принять участие бою. Учитывая даже это обстоятельство, советская сторона имела на данном участке фронта более чем трехкратное численное преимущество в бронетехнике. Фактически соотношение бронетанковых сил в нашу пользу было несколько меньшим за счет периодического выдвижения некоторого количества машин на флангах «Лейбштандарта» со стороны соседних дивизий 2-го танкового корпуса СС.
Удар наносился между заболоченной поймой реки Псел на правом фланге и труднопроходимой сильно пересеченной местностью района Сторожевое – Ямки восточнее железной дороги на левом фланге. Вместе с танкистами и мотострелками двух танковых корпусов наступали части 9-й гв. воздушно-десантной дивизии и два полка 42-й гв. стрелковой дивизии.
На левом фланге 29-го танкового корпуса, параллельно железной дороге из района хутора Ямки на Сторожевое наступала 25-я танковая бригада, действовавшая совместно с полком 9-й гв. воздушно-десантной дивизии. Полосу примерно в 2 км между боевыми порядками бригады и основными силами корпуса, развернутыми по другую сторону железной дороги, прикрывала 53-я мотострелковая бригада. Главный удар западнее железнодорожной насыпи до поселка совхоза «Октябрьский» наносили танкисты 32-й танковой бригады, усиленные идущей вслед 32-й танковой бригадой. Бригады 18-го танкового корпуса наступали справа, между поселком «Октябрьский» и рекой Псел. Стрелковые полки 9-й гв. воздушно-десантной дивизии и 42-й гв. стрелковой дивизии должны были закрепить успех и окончательно очистить территорию, уничтожив очаги сопротивления в дефиле между железной дорогой и рекой. К сожалению, взаимодействие между танковыми и стрелковыми соединениями спланировано не было, четких и конкретных задач пехотинцам не поставили.
Перед началом атаки был проведен короткий 15-минутный артиллерийский налет, начавшийся и закончившийся залпом «Катюш». Длительность артподготовки, составлявшая обычно от 1,5 до 2 часов, была сокращена ввиду острой нехватки боеприпасов, а также, не в последнюю очередь, из-за отсутствия реально намеченных объектов для подавления. Все ограничилось неэффективным и маломощным ударом по площадям и ненаблюдаемым целям, который не принес противнику видимого ущерба, не смог сколько-нибудь дезорганизовать систему огня и нарушить управление. Артподготовка была настолько слабой и кратковременной, что в журнале боевых действий 29-го танкового корпуса осталась следующая запись: «Атака началась без артподготовки занимаемого рубежа противника... Это дало возможность противнику открыть сосредоточенный огонь по боевым порядкам корпуса...»
Использование танковых частей в наступлении, подобно атаке под Прохоровкой, шло в разрез с тем, чему учили и что требовали директивы по боевому применению бронетехники. Поэтому возможность введения в бой танковых корпусов на непрорванном участке обороны, на участке, где оборона не была даже предварительно подавленна или хотя бы существенно ослаблена артиллерийским огнем, сама возможность такого поворота событий, с трудом осознавалась командирами перед началом боя под Прохоровкой.
Знаменательно, что накануне, днем 11 июля в своем распоряжении командир 18-го танкового корпуса генерал-майор Б.С.Бахаров написал: «С 21.00 11.07.43 г. все части должны быть готовы к движению в исходный район для ввода в прорыв». На самом деле танковые бригады, подойдя к переднему краю противника, натолкнулись на непреодолимую стену огня. Как показало развитие событий, перед бригадами танковых корпусов армии П.А.Ротмистрова, не обеспеченных необходимой пехотной и артиллерийской поддержкой, по сути дела была поставлена задача самостоятельно обеспечить прорыв тактической полосы обороны с последующим развитием успеха путем введения в прорыв второго эшелона. Справиться с этими задачами наличными средствами было совершенно нереально.
2.
Силы атакующих выступили последовательно, так как недостатки в планировании боя и управлении войсками, а также условия пересеченной местности препятствовали нормальному вводу в бой на узком участке фронта более 370 танков и САУ. Атаку 29-го танкового корпуса с 8.30 утра возглавили 63 боевые машины 32-й танковой бригады полковника А.А.Линева и наступавшие западнее железной дороги 69 машин 25-й танковой бригады полковника А.К.Володина, поддержанные 19 САУ 1446-го самоходно-артиллерийского полка капитана М.С.Лунева. С залержкой на час и более пошли вперед 67 танков 31-й танковой бригады полковника С.Ф. Моисеева и пехотинцы 53-й мотострелковой бригады подполковника Н.П.Липичева вместе с артгруппой.
На правом крыле силами 44 боевых машин 181-й танковой бригады подполковника А.А.Пузырева и 39 машин 170-й танковой бригады подполковника В.Д. Тарасова при поддержке 19 танков «Черчилль» 36-го гв. тяжелого танкового полка подполковника И.С.Митрашенко атаковал 18-й танковый корпус. Во втором эшелоне корпуса двигалась 32-я мотострелковая бригада подполковника М.Е.Хватова с артгруппой, вслед за ней развочивались 38 танков 110-й танковой бригады полковника И.М.Колесникова.
Командиры не только танковых батальонов, но и бригад наступали в боевых порядках своих подразделений и частей. Следует отметить, что 32-я танковая бригада А.А.Линева, в отличие от других, была полностью укомплектована танками Т-34. Уже по этой причине ее пустили в бой первой и на решающем направлении, на нее возлагались особые надежды. Во всех же остальных бригадах до половины и более общей численности составляли легкие танки Т-70, обладавшие крайне ограниченными возможностями. Совершенно нерезультативная артиллерийская подготовка, а также другие обстоятельства, рассмотренные выше и то, о чем рассказать еще предстоит, сводили к минимуму возможный успех танкового удара.
В связи с тем, что местность оказалась изрезана балками, местами заболочена, а исходные позиции передовых бригад были, как и положено, отодвинуты от передовой, находясь примерно в 3 км и более за окопами нашей пехоты, ввод танков в бой проходил с большими временными интервалами. К тому же танкопроходимые места перед линией обороны стрелковых батальонов были заминированы, причем снять мины не везде успели либо опасались это сделать, поэтому танки пропускали через проходы, возле которых дежурили саперы. [X-1] На некоторых участках, форсируя минные поля или выбирая сравнительно удобный по условиям местности путь, бригады шли колонной, рота за ротой. Ввод и развертывание батальонов в каждой бригаде затягивались, подразделения вступали в бой последовательно. Стремительного и массированного танкового рывка, на который рассчитывали, не получилось.
При введении в бой танковых бригад первого эшелона более массированно, а не последовательными волнами, три с половиной сотни боевых машин смогли бы нанести чувствительный удар по обороне эсэсовцев. Конечно, с большими потерями, но задача была бы выполнена. Противотанковых средств в этом случае просто бы не хватило для эффективного противодействия, а большое количество танковых пушек могло нанести непоправимый ущерб обороне противника и смять его боевые порядки. Во всяком случае, немцам не предоставлялась в этом случае возможность уничтожать атакующих по частям. Тем более, пыль, выхлопные газы и усиливающаяся задымленность поля боя, резко ухудшая видимость, снизило уже в самом начале возможности ведения прицельного огня на значительных расстояниях и мешало противнику реализовать боевые качества своей противотанковой артиллерии и танковых пушек. Этим шансы на успех во многом повышались, хотя преимущество ведущих прицельный огонь с места, с окопанных позиций, перед идущими в атаку всегда остается.
Уже при выдвижении бригад, до развертывания в боевые порядки, танки попали под сильный прицельный огонь, а на подходе к линии обороны стали нести тяжелые потери. В то время, как танковые батальоны и бригады последовательно втягивались в бой, танки, вошедшие в соприкосновение с противником ранее, уже были подбиты или горели. В 32-й танковой бригаде, возглавившей наступление вдоль железной дороги на мощные узлы сопротивления поселка совхоза «Октябрьский» и ставшей позднее широко известной высоты 252.2, полностью были уничтожены две направляющие роты 2-го танкового батальона капитана А.Е.Вакуленко в составе 26 Т-34.
В обстановке реального боя ввод большого количества боевых машин не может не отличаться от идеального. Однако, в данном случае ситуация в этом отношении сложилась особенно неблагоприятно. Танкистам 32-й танковой бригады на рубеже перед совхозом «Октябрьский» пришлось из-за условий местности разворачиваться в полосе не более 900 м. На таком узком участке повести в атаку даже танковый батальон, не ограничивая возможностей для маневра боевых машин при высокой скорости следования, весьма затруднительно. Поэтому танковая бригада шла в наступление несколькими группами, скученно, не используя скоростных возможностей машин. Темп наступления падал, вероятность поражения артогнем возрастала. Если в этот решающий период боя на оборонительные порядки эсэсовцев был бы обрушен артиллерийский огонь тяжелой артиллерии, скорректированной наблюдателями, следующими в радийных танках в боевых порядках бригады, вот тогда еще можно было рассчитывать на успех.
Проблема подавления обороны эффективным огнем артиллерии в любом случае является необходимой составляющей успеха, вне зависимости от условий развертывания и проведения атаки, но приобретает особую актуальность, когда условия эти складываются неблагоприятно. Как уже говорилось, артиллерийской поддержки атаки, важнейшего элемента артиллерийского наступления, танкисты были лишены, она даже не планировалась. Помимо неудачного выбора направления атаки, которое не позволяло эффективно ввести в бой крупные танковые силы, и недооценки возможностей противотанковой обороны противника, отсутствие спланированного участия достаточно мощной артиллерийской группировки стало непосредственной причиной неудачного хода наступления.
Несмотря на крайнюю ситуацию, танковые экипажи до конца выполняли свой долг. Политотдел 32-й танковой бригады позднее докладывал: «В боях 12.07.43 г. проявили героизм экипажи 1-й и 2-й рот 2-го танкового батальона. Несмотря на поджог их танков, экипажи горящих танков шли вперед, вместе с танками горел и экипаж. Ни одна машина не вернулась назад, не покинула боевого поста, все стремления были направлены на выполнение боевого приказа».
Группе из 15 танков, половине боевых машин 1-го батальона 32-й танковой бригады во главе с командиром майором П.С.Ивановым, удалось углубиться в оборону противника. Пользуясь плохой видимостью, под прикрытием лесополосы, в обход совхоза «Октябрьский», перед которым захлебнулась атака 2-го батальона, атаковавшего в первом эшелоне бригады, группе Иванова удалось пройти вдоль железной дороги и ворваться в поселок совхоза «Комсомолец». Но успех развить не удалось. К месту прорыва командование 2-го танкового корпуса СС перебросило дополнительные силы, в т. ч. из состава правофланговой дивизии «Рейх», на поселок обрушился удар немецкой авиации. Танкисты вместе с мотострелками 53-й мотострелковой бригады Н.П.Липичева, также прорвавшимися к поселку «Комсомолец», заняли круговую оборону и несколько часов сражались в полном окружении. Почти все танкисты погибли в неравном бою, сам комбат сгорел в своем танке. В результате бой за поселок «Комсомолец», носивший самый ожесточенный характер, окончился тем, что мотострелкам, понесшим большие потери, пришлось отступить. [X-2]
Между тем, лично наблюдая за ходом боя и не видя иного выхода, командующий армией и находившийся рядом с ним в яблоневом саду у кирпичного завода под Прохоровкой, на наблюдательном пункте 29-го танкового корпуса, начальник Генерального штаба не желали останавливаться ни перед чем. Не имея возможности организовать достойную артиллерийскую поддержку, которая смогла бы подавить противотанковую оборону противника, П.А.Ротмистров требовал от командира 32-й танковой бригады А.А.Линева, который наступал в боевых порядках атакующих, массировать танки и посылать под убийственный огонь свои танковые роты.
Следом, но со значительным двухчасовым временным интервалом, «Октябрьский» атаковала 31-й танковая бригада С.Ф.Моисеева. Она вошла в бой, когда бригада Линева была уже остановлена, потеряв половину машин и исчерпав тем самым свой наступательный потенциал. В 31-й бригаде, направляя деятельность командира, с утра находился командир 29-го корпуса И.Ф.Кириченко. Бригада атаковала без всякой артподготовки и, лишенная прикрытия с воздуха, подвергалась к тому же интенсивным бомбардировкам и штурмовкам групп пикировщиков Ju87 и двухмоторных истребителей Me110. Точно выполняя приказ, не обращая внимание на обстановку, полковник С.Ф.Моисеев повел бригаду тем же путем, что несколько часов ранее шли танкисты 32-й танковой бригады. И точно так же был остановлен с большими потерями.
Танкисты Моисеева не стали прорываваться, обходя высоту 252.2 слева, как сделала это группа майора С.П.Иванова, уклоняясь таким образом от огня вражеской артиллерии из района совхоза «Октябрьский». 31-я танковая бригада пыталась охватить оборону противника справа от высоты. Вероятно, командир бригады не хотел или опасался уклонится на сравнительно значительное расстояние от направления атаки, предписанной сверху. В результате атакующие, оказавшись между высотой и поселком совхоза, в 1 км от позиций противотанковой артиллерии противника в поселке, подверглись сильному фланкирующему огню и понесли потери. Переломить ситуацию не удавалось, атака была остановлена. Развить успех группы майора С.П.Иванова не получилось.
Примерно такая же картина наблюдалась и на правом фланге в полосе 18-го танкового корпуса, где наступали батальоны 181-й танковой бригады А.А.Пузырева и введенная в бой следом 170-я танковая бригада В.Д.Тарасова. Почти в самом начале атаки 181-я танковая бригада была обстрелена с фланга из совхоза «Октябрьский», поэтому развернулась на совхоз, оттянув на себя часть сил артиллерии, которая противодействовали танкистам бригады А.А.Линева. Когда значительная часть танков 32-й и 181-й танковых бригад была уже подбита или горела, в бой вступила вслед за 31-й танковой бригадой С.Ф.Моисеева 170-я танковая бригада. Несмотря на понесенные потери, поворот танкистов корпуса Б.С.Бахарова на «Октябрьский» позволил добиться некоторого успеха. Лишившись только за первые 2,5 - 3 часа наступления до половины состава бронетехники, танковым корпусам совместно с пехотой в результате многократных атак удалось потеснить эсэсовцев на несколько километров.
Почти пять часов танкисты и мотострелки совместно с бойцами 42-й гв. стрелковой и 9-й гв. воздушно-десантной дивизий штурмовали поселок совхоза «Октябрьский» и соседние с ним высоты. Твердое убеждение П.А.Ротмистрова в необходимости овладеть районом «Октябрьского» любой ценой привело к тому, что здесь было подбито и сожжено не менее 125 танков и САУ. Оборонительные порядки 2-го танково-гренадерского полка СС, насыщенные противотанковыми средствами, подкрепленные танками выдвинутого к поселку 1-го танкового полка СС, которые вели огонь с места и с дальних расстояний, продемонстрировали образцы устойчивой обороны. Как, впрочем, и на других участках наступления на «танковом поле». «Надо отдать справедливость противнику - действует слаженно и напористо...», - констатировал Ротмистров, наблюдая за боем и обращаясь к находившимся рядом с ним командирам.
Поселок совхоза «Октябрьский» несколько раз в ходе ожесточенного боя переходил из рук в руки. Боевые порядки 32-й, 31-й, 181-й и 170-й танковых бригад, а также стрелковых частей перемешались, единое управление было потеряно. Линейные танки, лишенные радиосвязи, действовали обычно по принципу «делай как я», ориентировались на командирские машины, которые могли связываться по радио с командованием и хоть как-то разобраться в обстановке. При ограниченной видимости и скоплении большого количества войск подобные действия были затруднены, бой превратился в столкновения отдельных групп, каждая из которых действовала по своему усмотрению, нанося удары по противнику, который оказывался в направлении их продвижения.
В разгар боя дело доходило до полной потери управления, т.к. визуальнаое наблюдение, ввиду сильного задымления, пелены выхлопных газов и запыленности было нарушено, а многие командирские танки выбыли из строя. Огневые средства противника в первую очередь сосредотачивались именно на машинах с антеннами. В 32-й танковой бригаде, например, выбыли из строя все командиры танковых рот и один из двух командиров батальонов. Поэтому командиры батальонов и бригад, а также Кириченко и Бахаров точно не представляли реальную обстановку и не имели возможности отдавать распоряжения подчиненным. Наладить управление с помощью офицеров связи также не удавалось, в этой обстановке они гибли, не выполнив поставленных задач.
Отметим, что пехота противника, находясь в обороне, не считаясь с потерями, держалась очень стойко, не бросала позиции при проходе через нее атакующих танков и не отходила, когда на опорный пункт или в окопную систему врывались атакующие. Пехотинцы твердо знали, что оставить полевые укрепления и начать отход на виду атакующего противника означает подвергнуться куда большей опасности уничтожения, нежели продолжить обороняться. Отражая атаку, солдат использовал имевшееся в его распоряжении весьма совершенное вооружение и снаряжение, и совсем не просто оказывалось окончательно сломить его сопротивление. В полной мере стойкость в обороне может быть отнесена к гренадерам=эсэсовцам.
Из-за нарушения управления войсками, не получив информации о захвате опорного пункта в совхозе «Октябрьский», советские штурмовики подвергли своих танкистов бомбовому удару и обстреляли их из бортового оружия. Вслед за «дружественным огнем» бригады 29-го и 18-го танковых корпусов и пехотинцы испытали на себе в течение часа бомбовые удары Люфтваффе. Однако, несмотря на контратаки немцев, «Октябрьский» остался в конце концов за советскими войсками. После 13.30 они полностью овладели этим узлом обороны, эсэсовцы отошли в юго-западном направлении. Однако, есть данные, что только после 17.00 удалось окончательно закрепиться в поселке совхоза и на высоте 252.2, где заняли оборону первоначально подразделения 42-й гв. стрелковой дивизии, смененные затем 9 гв. воздушно-десантной дивизией. В этом положении рубеж обороны находился все последующие дни.
Левофланговая 25-я танковая бригада полковника Н.К.Володина 29-го танкового корпуса в полном составе, с бойцами 9-й гв. воздушно-десантной дивизии на броне, шла в наступление восточнее железной дороги в направлении урочища Сторожевого. Преодолеть оборону боевой группы 1-го танково-гренадерского полка она не смогла. Наступавшие не получили необходимой артиллерийской поддержки ни во время артподготовки, ни в ходе атаки. При этом почти половина из 69 танков, участвовавших в бою, состояла из Т-70. Огнем с дальних дистанций с заранее занятых укрытых позиций, который 45-мм и 76-мм танковые пушки подавить не могли, дивизион штурмовых орудий StuG.III за несколько минут нанес бригаде громадный урон. Батарея СУ-122 и батарея СУ-76 1446-го самоходно-артиллерийского полка, поддерживавшие атаку бригады и шедшие в 400 м позади, выдвинулись вперед и были расстреляны на открытой местности, лишившись всех боевых машин. После этого, потеряв еще несколько танков, остатки бригады вышли из боя. Немногим более 20 танков, сохранившиеся в строю, предприняли позднее еще одну атаку, но, встретив сильный огонь противника, вновь отошли на исходные рубежи.
В результате было потеряно подбитыми и сожженными 55 танков (31 – Т-34 и 24 – Т-70) – 80% от общей численности 25-й танковой бригады утром 12 июля. Потери в личном составе превысили 320 чел., из них убито и пропало без вести 140. Это самые крупные потери личного состава, которые понесли в тот день танковые бригады обоих корпусов. Комбриг полковник Володин получил тяжелую контузию и был отправлен в госпиталь. Такова оказалась цена неподготовленной безрассудной атаки, проведенной без артиллерийской поддержки, обернувшейся неоправданными тяжелыми потерями.
На правом фланге, куда во второй половине дня переместились боевые усилия 18-го танкового корпуса, к 15.00 частями под командованием Б.С.Бахарова – 181-й и 170-й танковыми и 32-й мотострелковой бригадами, 36-м гв. тяжелым танковым полком, а также подразделениями 42-й гв. стрелковой дивизии Ф.А.Боброва была очищена Андреевка, превращенная противником в узел обороны. При этом танки и мотострелки 110-й танковой бригады, выдвинутой для наращивания усилий из второго эшелона, прикрывали корпус с фланга, действуя вдоль реки Псел.
Несмотря на упорное сопротивление разведывательного батальона и сильный артиллерийский огонь, в том числе противотанковых самоходов «Мардер» из состава противотанкового дивизиона, а также гаубичных орудий левофланговой дивизии 2-го танкового корпуса СС «Мертвая голова» с высот, захваченных на правом берегу реки Псел, 170-я и 181-я танковые бригады, глубоко, более чем на 6 км, вклинились в оборону противника. Остановить стремительное продвижение танкистов, которые шли с десантом на броне из бойцов 32-й мотострелковой бригады, удалось далеко не сразу. Прорвавшись на позиции артполка «Лейбштандарта», они уничтожили в огневом бою несколько гаубичных расчетов.
Однако, развить наступление от Андреевки в направлении совхоза «Комсомолец», с целью выйти в тыл «Лейбштандарта», корпусу не удалось. Танкистам, тем, кто выжил, пришлось отойти к Андреевке. В этом маневренном многочасовом бою погиб командир 170-й танковой бригады подполковник В.Д.Тарасов, командир 2-го батальона 181-й танковой бригады капитан А.С.Скрипкин, был тяжело ранен командир 1-го батальона майор Е.Г.Гарибян. Таким образом, этот, самый глубокий, как и другие прорывы вглубь обороны, были локализованы и отбиты с немалыми потерями.
К концу дня возможности для дальнейшего наступления были практически исчерпаны, бригады, в которых осталось по 10 - 15 танков, были вынуждены перейти к обороне. Закрепляясь на достигнутых рубежах, они с помощью полков 9-й гв. воздушно-десантной и 42-й гв. стрелковой дивизий отбивали контратаки противника. При этом 18-й танковый корпус корпус, который совместно с полками 42-й гв. стрелковой дивизии продвигался вперед на правом фланге наиболее успешно, пытался атаковать вплоть до 19 час. 30 мин. В середине дня, считая, что от дальнейшего наращивания усилий на этом участке зависит успех всей операции, П.А.Ротмистров направил к Б.С.Бахарову начальника штаба армии генерал-майора В.Н.Баскакова с приказом активно атаковать врага. Однако, дивизия «Лейбштандарт» и поддерживающий ее сосед слева - дивизия «Мертвая голова» не дали возможности добиться желанного перелома.
3.
Артиллерийская поддержка атаки и обеспечение боя в глубине обороны противника проходили на «танковом поле» совершенно неудовлетворительно. В отчете штаба артиллерии 5-й гв. танковой армии упоминается о действиях лишь одного из трех дивизионов 678-го гаубичного артиллерийского полка, приданного армии, который огнем двух батарей 122-мм орудий поддержал 29-й танковый корпус в районе совхоза «Октябрьский». Как уже отмечалось, к поддержке танковой атаки не были подключены в должной мере артиллеристы стрелковых дивизий, действующих в полосе наступления. Они решали огневые задачи в интересах «своих» частей и подразделений. В том же отчете указывается, что командующий артиллерией 42-й гв. стрелковой дивизии в ходе боя «вопросы взаимодействия с командующим артиллерией 29-го тк принял только к сведению и отклонил всякую взаимопомощь и связь информацией». Известно, что только один из артиллерийских дивизионов артполка 42-й гв. стрелковой дивизии (батарея 122-мм гаубиц и две батареи 76-мм пушек) поддержал атаки 18-го танкового корпуса, наступавшего совместно со стрелковым полком этой дивизии.
Подавление узлов обороны и противотанковых средств ложилось, в основном, на танковые пушки и на самоходные установки из 1446-го самоходно-артиллерийского полка, который потерял к концу дня большиство боевых машин. Отметим, что САУ появившиеся в частях Красной Армии только в 1942 г., впервые применили в более-менее широких масштабах только во время Курской битвы.
Легкие и средние САУ предназначались для ввода в прорванную полосу обороны и артиллерийской поддержки пехоты и танков в ходе боя в глубине обороны противника. Возможности СУ-76, вооруженной качающейся частью 76-мм пушки ЗИС-3, были сильно ограничены тем, что САУ имела лишь противопулевую бронезащиту и не отработанную до конца силовую установку. Средняя СУ-122 вооружалась качающейся частью полевой 122-мм гаубицы М-30 с раздельно-гильзовым заряжанием, что снижало ее противотанковые возможности не столько ввиду характерной для гаубиц невысокой начальной скорости снаряда и недостаточно настильной его траектории, сколько ввиду низкой скорострельности. Использование указанных САУ для артиллерийской поддержки легких и средних танков при атаке на хорошо организованные оборонительные порядки противника, подкрепленные танками и насыщенные противотанковой артиллерией, давали ограниченный эффект.
Танковым корпусам и наступающей в их полосе пехоте содействовали постоянно несущие большие потери в личном составе и вооружении подразделения двух истребительно-противотанковых и двух минометных полков из состава корпусной артиллерии. Возможности такой поддержки были невелики. Количество выдвинутых минометов не превышало в первые часы боя 30 – 40 ед., несколько большим было количество пушек истребительно-противотанковых полков, но среди них было немало маломощных 45-мм. Прорыв к совхозу «Комсомолец», который вслед за танками группы майора С.П.Иванова удался бойцам 1-го батальона 53-й мотострелковой бригады, о чем уже упоминалось, стал возможен, благодаря огневой поддержке корпусного 271-го минометного полка майора В.И.Рыжикова. Полк развернулся в передовых боевых порядках всеми тремя дивизионами, и расчеты более трех десятков 120-мм минометов огнем с близкого расстояния буквально проложили дорогу через позиции эсэсовцев наступавшим мотострелкам. Что касается основного состава артиллерийской группы АДД, то ввиду отсутствия системы вызова и корректировки огня, отработанной практики маневра огнем, она оказала слишком слабое влияние на ход боя.
После того, как группы советских танков углубились в оборону «Лейбштандарта», основные силы 1-го танкового полка СС, выполняя роль «пожарной команды», действовали в маневренных столкновениях. Первый танковый бой состоялся в ходе первой атаки на совхоз «Октябрьский». Советские машины столкнулись тогда с танковой ротой «Лейбштандарта», развернутой непосредственно в боевых порядках пехоты, и вынудили ее отойти, подбив три машины из семи и потеряв несколько своих. Однако, вслед за этим Т-34 попали под огонь танков противника, выдвинутых на позиции, расположенных примерно в 800 м в тылу, а затем были ими атакованы.
По всей вероятности, именно этот танковый бой, носивший по сути дела локальный характер, в котором участвовало одновременно не более трех десятков танков 32-й танковой бригады, оставшихся к тому времени в строю, а также подходивших в ходе боя машин 31-й танковой бригады, а с другой стороны примерно столько же немецких танков, мог наблюдать Ротмистров с командного пункта в двух километрах от Прохоровки. Позднее он охарактеризовал его как «небывалое по своему размаху встречное танковое сражение», положив начало столь живучему мифу. Маневренные боестолкновения второй половины дня со значительно ослабленными в первые часы боя советскими танковыми бригадами были менее масштабными.
Пользуясь преимуществами в тактико-технических характеристиках машин и лучшей выучкой экипажей, действуя огнем с дальних расстояний и будучи при этом практически неуязвимыми, широко применяя тактику танковых засад, эсэсовцы избежали серьезных потерь, причинив значительный урон советским танковым бригадам. При этом основные потери, как уже подчеркивалось, были нанесены атакующим танкам огнем противотанковой и полевой артиллерии, хорошо организованной в единую систему. Высокая насыщенность огневыми средствами дополнялась эффективным огнем танковых пушек, стрелявших с укрытых позиций и с больших расстояний.
Не всегда обращается внимание на одно существенное обстоятельство, о котором было уже упомянуто, повлиявшее на боеспособность наступавших частей 5-й гв. танковой армии и 5-й гв. армии на «танковом поле». Войскам уже к середине дня просто нечем было стрелять. Экипаж Т-34 принимал в танк один боекомплект – 77 выстрелов для 76-мм пушки, причем 29-ый и 18-ый танковые корпуса располагали в районе сосредоточения только 1,5 боекомплектами. Не лучшее положение было и в стрелковых частях. Артиллеристы в полках 42-й гв. стрелковой дивизии имели утром 12 июля по 0,5 боекомплекта на 76-мм и 45-мм пушки (70 и 100 выстрелов соответственно), 0,4 боекомплекта на 120-мм миномет (32 мины) и 0,7 боекомплекта на 82-мм миномет (84 мины). Именно нехваткой боеприпасов, кстати, объясняется малая активность артиллерии стрелковых дивизий при поддержке атакующих частей и подразделений. При этом давно было известно, что в напряженных боях расход боеприпасов доходил до 3 и более боекомплектов, но обеспечение ими в ходе боя не отвечало его напряженности.
Во второй половине дня интенсивность огня заметно снизилась не столько из-за потерь боевых машин и вооружения, сколько ввиду отсутствия боеприпасов. Танкисты, не выходя из боя, покидали танки и собирали снаряды в подбитых машинах, чтобы хоть как-то обеспечить себя. Нечего и говорить, что нехватка боеприпасов, в первую очередь артиллерийских, привела к резкому снижению боевых возможностей войск в последующие дни. Артиллеристы считали каждый снаряд, необходимая огневая поддержка пехоте и танкам в этих условиях не оказывалась. Срочно организовать восполнение истраченных запасов до необходимого минимума оказалось задачей нереальной.
4.
Картина боев в ходе Прохоровского сражения не будет полной, если мы не остановимся на роли авиации. Ситуация на «танковом поле» с самого начала, еще в ходе подготовки к атаке и проведения артиллерийской подготовки, осложнилась отсутствием авиационной поддержки. Авиационные соединения 2-й воздушной армии генерал-лейтенанта авиации С.А.Красовского, входившей в состав Воронежского фронта, а также привлекаемые силы 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта, в соответствие с отчетом, составленным позднее Управлением ВВС Красной Армии, «были ограничены с утра неблагоприятными погодными условиями». Позднее, когда погода улучшилась, авиация почти целиком нацеливалась на другие участки фронта, где создалась реальная угроза прорыва противником боевых порядков советских войск. Тем более, за предшествующую неделю боев 2-я воздушная армия понесла большие потери. В строю, несмотря на поступавшие пополнения, осталось только 96 штурмовиков Ил-2, треть от исправных 280 машин, имевшихся на начало операции в составе двух дивизий 1-го штурмового авиационного корпуса генерал-лейтенанта В.Г.Рязанова и 291-й штурмовой авиационной дивизии полковника А.Н.Витрука. Как уже упоминалось, именно Ил-2 с первых дней боев на Курской дуге наиболее эффективно использовались для непосредственной поддержки наземных войск.
Особенно болезненной была потеря экипажей. Летчик-штурмовик 820-го штурмового авиационного полка сержант Н.И.Пургин, получивший боевое крещение на Курской дуге и ставший позднее Героем Советского Союза, вспоминал: «Полк на переформировку не отводили. Перегонщики пригоняли новые самолеты, а с училищ приходили новые летчики. Потери были такие, что после трех дней июльских боев на задание с дивизии смогли поднять только шестерку. А на четвертый день опять был полный полк, и так - все время». [X-3] Можно себе представить, каков был уровень боевого мастерства вчерашнего курсанта, или летчика, прибывшего на фронт из запасной авиабригады, прошедшего теоретическую подготовку и налетавшего самостоятельного всего по 6 часов, а иногда и того меньше.
Штурмовики, а также бомбардировщики, использованные крайне ограничено, по-прежнему снижали эффективность своей боевой работы из-за многочисленных недостатков, характерных для организации и применения нашей авиации. Сказывались, в частности, не только слабая подготовка летного состава, но и низкий уровень управления. Авиационное командование в полной мере не научилось управлять подчиненными силами в ходе крупного и длительного сражения, развернувшегося на большом пространстве. Ошибочные удары по своим, «дружественный огонь», неоднократно испытанный частями и подразделениями на поле боя, о чем уже упоминалось, лишь пример из этого ряда. Наряду таким ударом, нанесенным в районе совхоза «Октябрьский», известно, что штурмовики 1-го штурмового авиакорпуса неоднократно бомбили и обстреливали боевые порядки 2-го Тацинского танкового корпуса и командный пункт его командира полковника А.С.Бурдейного. Происшествия подобного рода непосредственно на переднем крае или вблизи от него из-за динамичного изменения обстановки еще могут быть хоть как-то объяснены. Но чем, как не следствием утери управления и отсутствия налаженной штурманской службы при низком уровне летной подготовки пилотов стал воздушный удар, нанесенный группой из 8 штурмовиков по железнодорожной станции Кривцово, находящийся в тылу, восточнее Обояни, примерно в 15 км от линии фронта?
Между тем, если с утра активность вражеской авиации была невысокой, то к середине дня над полем боя начали действовать группы немецких самолетов численностью до 30 бомбардировщиков штурмовиков в сопровождении до 10 – 15 истребителей. Боевые порядки 18-го и 29-го танковых корпусов четко ограничивались хорошо просматриваемыми с воздуха ориентирами, рекой Псел и железной дорогой, а также урочищем Сторожевое по другую ее сторону. В условиях слабого прикрытия истребительной авиацией [X-4] и крайне неэффективных действий зенитно-артиллерийских средств [X-5] противнику удалось добиться определенных успехов. Сильный удар был нанесен по войскам на «танковом поле» между 12 и 14 час., когда под бомбежку попала колонна 110-й танковой бригады и 32-й мотострелковой бригады. Как уже упоминалось, в поселке совхоза «Октябрьский» группы Ju87 и Me110 в течение часа бомбили и обстреливали наши боевые порядки, не встречая противодействия со стороны истребительного прикрытия.
Не следует, однако, преувеличивать возможностей как немецкой, так и советской авиации в части ударов по танкам и войскам, занявшим полевые укрепления либо по танкам, рассредоточенным на поле боя в ходе атаки. Если находившиеся вне укрытий либо не успевшие укрыться войска несли потери, то данных о более-менее значительных потерях бронетехники от авиаударов на Прохоровском поле нет. При этом известно, например, что 1-я танковая армия Катукова за все две недели оборонительной операции, испытав на себе многократные воздушные удары, потеряла в результате только 2% танков от их общих потерь. Танки и САУ, а также войска, занявшие оборонительные рубежи, поражали артиллерийские снаряды, а что касается бронетехники противника, то здесь большую роль сыграло также минное оружие. Авиация при этом, безусловно, сковывала действия бронетанковых сил и пехоты, оказывала сильное психологическое воздействие.
Не будет ошибочным утверждение, что артиллерийская поддержка и в случае применения авиации продолжала оставаться той решающей силой, которая позволяла войскам успешно выполнять поставленные перед ними задачи как в наступлении, так и в обороне. При этом она оказывала свое влияние не только на ход наземных столкновений, но была крайне необходима для отпора воздушному противнику. Опыт войны показал, что зенитная артиллерия в случае ее грамотного оперативного применения, не обязательно поражая вражеские самолеты, организованным заградительным огнем была способна воспрепятствовать прицельному бомбометанию и обстрелу наземных целей, прикрывая тем самым войска с воздуха. Там, где такое прикрытие создать не удавалось, наземные войска несли неоправданные потери.
(Окончание следует)
Примечания [I-1] - [IX-6] – см. http://www.proza.ru/2011/07/29/1203
Примечания [X-1] - [XI-9] – см.http://www.proza.ru/2014/02/12/1065
Использованная литература - см. http://www.proza.ru/2011/06/16/555
Окончание - см. http://www.proza.ru/2011/06/19/1276
Начало очерка - см. http://www.proza.ru/2012/06/22/933