Дышать… Небольшая? – небольшая! – встряска еще никому не помешала. Все, или почти все, – варианты нормы, включая нижнюю границу…
Как оказалось, всего дороже обходится потеря себя. Даже твоя вечная «поливлюбленность» вполне совместима с жизнью. (Спасибо Вертинскому, донес через годы и расстояния, что всегда кто-то имеет тело, но не имеет души, а кто-то имеет и то, и другое, потому что выше (ниже) ростом, лучше танцует (варит суп), и обладает еще целым рядом неоспоримых достоинств). Все это, согласна, сложно. Но – если не нравится – всегда можно уйти, не оглядываясь. А потом, лет через пятнадцать, вспоминать вовсе не того, о ком сердце страдало, надеясь и отчаиваясь. А того, кто, отрицая Ницше, поддержал падающего, случайно оказавшись рядом именно в тот момент, когда был больше всего нужен. Первый и последний раз, вряд ли догадываясь о том, что получил пожизненный абонемент на неограниченный доступ. А, зная об этом, никогда бы не воспользовался, потому что живым человеком – пользоваться – нельзя. «Оно того не стоит» и «Я думаю так же» – восемь слов, которые перевернули мой мир.
; ; ;
Опять август, и я снова не поздравлю тебя с днем рождения. В очередной раз посмотрю на листок с адресом и телефоном. Иллюзия возможности… Возможности еще раз встретиться с тобой, поверившим, не проверяя, в меня, которую сам же себе намечтал. Или – угадал. Хотя, скорее всего – нет, но вдруг остро захотелось соответствовать. Для тебя – для всех – для себя. И даже если ты ошибся, сделать все, чтобы это стало правдой. Старая история о лживом пастушке – настолько же смешна, насколько трагична: ему перестали верить, как только он перестал врать. Мораль: отсутствие правды вполне совместимо с жизнью, отсутствие веры – нет. Может, не стоит вписываться в рамки, забывая об ограниченности целевой аудитории и однозначности перспективы: «Когда желудь спелый, его каждая свинья съест»… А снег уже даже не прошлогодний, а позапрошлогодний. И, скорее всего ты, к сожалению, перерос – как когда-то сбитые коленки и бумажные кораблики – уважение к женщине, с которой был близок, и бережное отношение к чужому личному пространству.