До этого я видел ее пару раз.
Одетая как профессионалка, проституткой она не была.
Около моего дома, несколько лет назад, в бывшем общественном туалете, открыли ресторан. Мало кто помнит, что изначально здесь был сортир. Хозяева, вокруг здания туалета построили веранду, потом возвели второй этаж. Позже приляпали пристройку, где разместилась бильярдная. Так что, выглядит все весьма презентабельно.
В новом русском стиле.
У входа паркуются навороченные тачки, пацаны с жирными пальцами трут за счастливую жизнь, а она курит дамские сигаретки, чуть в стороне.
Красные бархатные туфли на двадцатисантиметровых каблуках, с округлыми носами. Потом, очень долго длинные ноги в черных колготках. Черная юбка в ладонь шириной, белая водолазка, красная помада, светлые волосы до плеч. Днем и ночью солнцезащитные очки. Вообще, довольно академично одетая дама, если бы не колготки-сетка, придающие ей некоторую игривость.
Я на остановку хожу мимо этого ресторана. Иногда рано утром, бывает, что и поздно вечером. И вижу ее периодически. Вижу и радуюсь. Зовут даму – Вика. Ее какой-то пупс позвал однажды из машины:
-- Вика, ты идешь?
Так я узнал ее имя.
А пупсу она не ответила. Бросила сигарету на землю и зашла в помещение. На пороге у нее подвернулась нога, и она чуть не упала. Удержалась, схватившись за дверь.
В следующий раз, я увидел ее в одно из своих поздних возвращений с работы. Шел, курил, не думал ни о чем, то есть, думал, конечно, но сейчас не вспомнить. Увидел огонек сигареты. Она стояла на своем обычном месте. Когда я проходил мимо, обратилась:
-- Привет.
-- Привет – автоматически ответил я и слегка притормозил.
-- Ты «Манон Леско» читал? – она затянулась.
Я немного растерялся, но ответил:
-- Читал. Давно.
-- А-а.
Вика отвернулась чуть в сторону и выпустила дым. Я понял, что разговор окончен, и пошел дальше.
Потом она не попадалась мне на глаза, что-то с полгода.
Закончилась осень, рано темнело, выпал первый снежок. Бывший туалет призывно светился огнями и пахнул шашлыком из рыночной баранины.
В одно из воскресений, идя за сигаретами, я увидел девушку в короткой норковой шубке, и сразу узнал. Никем другим она быть не могла. Те же бесконечные ноги, но не в туфлях, а в сапогах, светлые волосы и темные очки.
-- Привет – поздоровалась Вика.
-- Привет – ответил я.
-- Слышал, проезд подорожал?
-- Да.
-- И как?
-- Что?
-- Да все тоже.
Бросила сигарету, поежилась и зашла в ресторан. Причем здесь проезд – подумал я тогда – не может же она мотаться на маршрутках. В такой одежде, на таких каблуках (хотелось сказать – в таком виде), в маршрутке? Неудобно же.
Кожаный салон Ауди ее тема.
Кончилась зима, Вика, если и встречалась мне около заведения, то заговорить не пыталась, я – тоже. Заходил в бильярдную: сгонять пару партий со старинным приятелем, недавно освободившимся в очередной раз. Как-то спросил, не знает ли он Вику, приятель ответил – нет.
Время шло.
Еще только один раз мы обменялись несколькими словами. В мае месяце, в своем традиционном прикиде, она только вышла из дверей, а я ступил на тротуар, граничащий с рестораном.
Погода была на изумление.
-- Я вчера летающую тарелку видела – сообщила Вика без предисловия.
-- Привет.
-- Я знаю.
-- ?
-- Они сказали, что пора.
Вытащила свои сигареты и прикурила.
-- Почему ты не спрашиваешь, что пора?
-- Что пора?
-- Улетать. И я знаю как.
-- Как?
-- Пойдем, покажу.
Она взяла меня за руку и повела за ресторан, бывший туалет. Туда, где он, своим исподним, граничил с забором и железными гаражами. На каблуках Вика была выше меня на голову, и я чувствовал себя рядом с ней неловко. Мы пролезли сквозь забор, пригнувшись, взобрались по тропинке и подошли к первой из металлических коробок. Вика отпустила меня и кистью руки, с длинными красными ногтями, толкнула калитку незапертых ворот.
Я сощурился, зайдя со света в темноту. Споткнулся о какую-то железку. Она снова схватила меня чуть повыше кисти.
-- Смотри.
В свете, падающем из открытой калитки гаражных ворот, я увидел.
Небольшая, буквально, одноместная летающая тарелка. Серебреного цвета, как и полагается. Краями упирается в стены гаража, сверху стеклянный (плексигласовый?) фонарь. Вроде бы, какая-то надпись темной краской на поверхности.
Я сморгнул. Закрыл рот. Засмеялся.
Вышел на воздух и потопал по своим делам. Надо было еще сфотографироваться на новый паспорт. Годы идут быстро и незаметно.
Время, что прикидывается рекой – главный оппозиционер. Меняя паспорта, мы отмечаем этапы. Гороскопы бессильны, и я, пока иду в фотоателье, думаю. О том, что спастись можно, стоит только ходить одним и тем же привычным маршрутом. С работы и на работу. За сигаретами и обратно. Мимо ресторана и остановки, где тормозят не троллейбусы и машины пупсов новой формации, а летающие тарелки. И маленькие зеленые человечки, приветливо смотрят на нас в иллюминаторы.
А мы на них.
Больше я Вику никогда не видел, хотя и часто вспоминал.
Не исключено, что она, все-таки, улетела.