Притча
Их было много, и каждый творил то, чему и был обучен. Они любили свое дело, отдаваясь ему всем сердцем, и всей душой, с радостью.
И увидел это правитель мира. Созвал он совет, рассказав ту беду, что печалила его. И согласился совет с доводами правителя.
Каждый из мастеров своего дела был оторван от работы – и отослан в дальние земли. Их были сотни, и они отходили от города, со своим скарбом, веря воле правителя, и его советников. Так было надо – знали они, и шли с радостью того, что принесут свои знания тем, кто был слаб и мал.
Но, были и те, кто сомневался в воле правителя, и шел с болью о покинутых землях. Они не собирались и дальше творить, решив просто обжиться на новом месте.
Мастеров не все приняли с радостью. Кто-то умирал в битвах – даже будучи гениальным... просто вовремя рядом оказывался мастер профессионального убийства. Кто-то не мог вырастить удивительные плоды, или даже позволить землям родить так, как они способны – потому что рядом находился мастер чахлости, что забирал у земель их силу... Каждому из них противостояли. Каждого ждали испытания.
И увидев это, правитель усомнился в своем решении, вновь создав совет. И совет решил, что правильнее всего будет – оставить мастеров там, за границей их владений, позволяя им рождаться и умирать, пока каждый не поймет себя настолько, что сможет стать только смотрителем, под ласковой дланью которого и будет жить то племя, или та страна, которую выбрал каждый. А тех, кто вредил, кто использовал свое мастерство с целью, помешать другим – признать отступниками.
Так появилась религия. А мастера навсегда оказались привязаны к тем землям, на которые ушли. Века прошли, но люди не смирились с тем, что среди них растут те, кому удается все делать лучше, правильнее, ярче... Они сжигали поэтов, и распинали художников, жгли лекарей, и ненавидели фокусников. Их мир, их привычный уклад – нарушили, заставив принять мастеров, что им сообщили те же мастера предательства и злокозненности, и тех, кто слишком сильно был не похож на других – убивали.
Прошло еще столетие, и мудрый правитель, мастер власти – пришел на трон в одной из стран, и повелел отменить указ об убийствах. Слух разошелся по всему миру и мастера, едва осознав себя – шли к нему, ища защиты. В ту пору, еще молодые, верные слову правителя души мастеров надеялись изменить мир, и действительно его меняли. Так им было сказано. И они делали это с любовью и радостью...
Но, века сменялись веками, люди – людьми, а пастыри оставались теми же. И усталость стала сопровождать их. Мудрый правитель, увидев это – вновь созвал совет, на котором решалось, стоит ли оставлять память веков тем, кто меняет тела? И совет постановил, что память столетий – слишком жестока в этих странах, и надо лишить ее мастеров, оставляя только любовь к своему делу...
Многие после такого приказа, даже родившись – не понимали, что они мастера. Но, делали свое дело. Ваяли, строили, растили, готовили... Их стали называть профессионалами. Хотя, по сути, они и оставались мастерами.
Но, были и те, на кого давила память веков. Они жили, вспоминая свой дивный край, свою страну, свои прежние жизни, и трудились только потому, что такой была воля правителя. И, с каждым годом, с каждым воплощением, уставали все сильнее, превратившись в старцев, с покрытой пеплом душой.
Таких правитель забирал назад, высылая к ним посланцев, что просили вернуться. Только счастья и радости в глазах вернувшихся – не видел правитель.
Прошло еще несколько столетий, и мастера угасли. Им не хотелось творить, или они творили сумасшествие. Память веков, отобранная у них – лишила их силы, и права действовать самостоятельно. Мир, взращенный руками гениальных людей – замер. Не к чему было стремиться, нечего было желать. Каждый махнул рукой на свое любимое дело, только для того, чтобы выжить...
И вновь Правитель созвал совет. Но в этот раз он был мрачен. Его желание сделать мир лучше – обернулось если и не полным крахом, то поражением. И, решив на совете, что прошлые мастера изжили себя – он послал молодых. Те были уверены в своих силах, ярки, точны в действиях. Но, они были юны.
Мастера, получив себе помощь – передавали свои умения, став наставниками. Но, мало кто из юных, принимал эту помощь, решая действовать на свой страх и риск. Так было удобнее. Так хотелось! И вновь мир воспрянул, начав совершенствоваться, пока и эти не состарились настолько, что пришлось правителю высылать новых мастеров, забирая из мира старых, уже сделавших свое дело.
Правитель знал, и ожидал, что ему зададут этот вопрос. Поэтому, когда пришли все старые мастера, спросив его – он ответил прямо:
- Так надо. Я не щажу вас, не щажу ваши сердца, не потому, что слаб, и мне нужна власть, а потому что вы все, и те, кто убивал, и те, кто уничтожал других мастеров – делали по-своему, мир лучше. Вспомните, каким он был хотя бы столетие назад, и вы поймете.
Мастера на то и были мастерами, что оценили заботу правителя о мире, вспомнили, на какие земли они пришли, и что успели сотворить. Но, ни один из них не высказал желания вернуться...
А там, за гранью, старели, выбиваясь из сил, те, кто был послан следом, и новые мастера шли им на помощь, делая свое дело, или просто – живя, своею жизнью делая мир лучше, или хуже. Они разделились на наставников, смотрителей, и юных. Каждый знал свое дело, постепенно дорастая до уровня старцев, и уходя к правителю. Но, с каждым столетием, все меньше мастеров принимало слова – «так надо» - за чистую монету, и все меньше их уходило к людям.
А те, кто оставался в стране благоденствия – те, старые, прошедшие мир от края до края – были им примером – что станется, когда пройдут века.
- Видимо, не такой я умный правитель, раз создал такое... – пробормотал мастер правления и, созвав совет своих мудрецов, а так же, всех старых мастеров – выдал решение: - Я даю власть вам, мои мастера. Вы имеете право делать то, что делал я.
И тогда с места поднялся мастер слова, и прервал речь правителя.
- Не будет экивоков, мастер власти. Я скажу прямо – только ты – имеешь силы править всеми нами. И мы согласны повиноваться тебе. Что на твоем месте сделает плотник, или слесарь? Чем будет править художник, или поэт? Чему учить – мастер лжи, или мастер порока? Ты говорил, что каждому отведено свое место? Вот и правь. Вечно. А мы – мы как-нибудь сами.
И правитель устало опустился на кресло. Он понял. Понял то, что теперь, до скончания веков, останется единственным правителем. И будет видеть глаза этих людей, что устали от жизни, и будет знать, как убил в них тягу к мастерству. Вся его идея показалась ему – мелочной. Хотя он и видел, что мастера сотворили с миром.
Он устал. Но, никто, ни единый, ни множество, не поддержали его. Как он сказал «так надо», так и ему говорили теперь.
А бездна, вековечная бездна, смотрела на этот мир с равнодушием, блистая недоступными звездами, и делая вид, что ей все одно, покорят ли ее мастера, или нет. Да и мастеров осталось в мире не так уж много. Дети только. А этим детям, с памятью, сокрытой за щитами правителя – придется еще расти и расти, прежде чем что-то сдвинется с места.