Глава 16
Чиста
Когда Бласт открыл глаза, он подумал, что он уже умер и больше ни о чём не нужно беспокоиться. Только острая боль пульсировала в трёх точках его беспомощно распластавшегося тела: меж ключиц, против сердца и в глубине пупка.
Смутный белый облик, струйкой дыма колышущийся перед его глазами, понемногу, после некоторого усилия воли, приобрёл свойства твёрдого тела, которое своими жёсткими пальцами открыло ему рот, заглянув туда. Потом вывернуло веки, пристально рассмотрев глаза. Бласт не стал дожидаться, пока у него станут рассматривать другие места, и рванулся.
Ему казалось, что усилия, которое он применил, хватит на то, чтобы убежать далеко. Но далеко он не ушёл. Сил хватило только слегка приподняться и рухнуть назад.
Костлявая старуха в белом балахоне, поверх которого до пояса свисали седые пряди, и в белых повязках на лбу и на челюсти, так что видна была только щель глаз, неожиданно взрезала себе палец и поднесла к его губам. Отстраниться он не успел!
Невозможно было ожидать, что в хлипком теле, едва держащемся на этих костях, такая горячая кровь! Потом она насильно влила ему в горло какой-то мерзкий коричневый отвар и начала больно массировать виски, затылок и уши.
Жаркая волна колющей боли растопила холод неподвижности в его теле. Жёсткие пальцы разминали его тело и будто разговаривали с каждой его частью отдельно, спрашивая и ожидая правильного ответа. Когда болевые иглы вгрызлись в кончики пальцев на ногах, он почувствовал, что тело слушается его!
Хотя, как он попал сюда и кто была эта старуха, по-прежнему было непонятно.
Мысль о беспомощной волчице с мучительно закатившимися глазами разбудила память. Тут он начал догадываться, кто эта лекарка.
Старуха была совсем дряхлая. Перемещалась она с помощью кривой суковатой палки. И сама была похожа на сухую бесплотную палку: скрюченная, тощая, костлявая.
Она бросила ему какие-то тряпки, это оказалась его одежда, и он заторопился.
Нужно было как можно быстрей доставить ведунью к Петал!
Это очень непросто организовать. Но Бласта вдохновляла мысль, что старуха дала обет безотказного оказания помощи.
Как же доставить её в дом Атея? Она же еле передвигается! Да и у него сил немного…А времени у них - совсем нет! Жрецы уже знают, где искать Петал. Теперь весь вопрос в том, кто скорее попадёт туда!
Одеваясь, он наткнулся на ритуальную гривну в белом шёлковом шарфе, привязанную к его поясу по желанию Петал.
Увидев золотую гривну, ведунья встревожилась:
- Тана в беде?
Она достала золотые пластины карт Таро, их было несколько стопок, а вместе явно больше сотни, и начала их тасовать и по-разному раскладывать. Она долго что-то бормотала, всматривалась в гривну, в глаза Бласта. Потом решительно встала, взяла его за руку и подняла.
Он думал, что никак не найдёт сил последовать за ней, а она ему совсем не подмога. Но старуха властно и сильно повела его, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней в какой-то чулан, потом в тоннель, который, сделав несколько поворотов, вывел их к реке.
Лёгкая лодочка покачивалась в камышах. Старуха клюкой ловко подтянула её, придержала, пока Бласт загрузил в неё своё ещё непослушное тело. Потом ловким, совершенно молодым жестом переступила в лодку и решительно оттолкнулась шестом. Только седые космы развевались на ветру!
В очередной раз Бласт подивился чудным отношениям местных жителей со смертью и её преддверием – старостью.
Он изо всех сил грёб одним веслом. Грёб так размашисто, что ведунье большого труда стоило выравнивать их хлипкое судёнышко. Она озабоченно поглядывала на рассветное небо.
Им во что бы то ни стало надо опередить жрецов! Пока не вышло солнце!
Облака задумчиво бродили по небу, время от времени пробрызгивая мелким дождичком. Но южный ветер не оставлял им надежды, вскоре обещая ясную погоду.
Бласт старался не думать о том, что скоро, совсем скоро небосвод расчистится, и они окажутся на виду у яростных солнечных воронов.
Когда на предательски осветившемся горизонте появились первые крапины вороньей погони, им пришлось резко свернуть в камышовые заросли. Лодка с хрустом рассекла первую преграду, но потом прорываться через плотный сухой частокол становилось всё труднее и труднее.
Бласт, преодолевая болезненную немочь (недавно пережитая смерть, будто не желая расстаться, постукивалась время от времени в него пульсирующим ужасом), яростно проталкивал судёнышко с помощью весла. Весло, в конце концов, конечно же, не вынесло прилагаемых им бешеных усилий и с хрустом сломалось, потянув за собой гребца.
И опять ситуацию спасла старушонка. Мелкими движениями своего шеста она подогнала лодочку к подрытому водой козырьку берега, прикрывавшему косой и неприметный вход в пещеру.
- Здесь есть где укрыться. Всё равно мы не сможем открыто войти в жилище эллинарха Тан-Тагана. А здесь есть более укромный путь. Недоступный солнечным воронам.
Бласту, двигающемуся какими-то рывками, временами казалось, что его возрождённое тело ведёт себя странно, то опережая само себя, то отставая и млея в бессилии. Ему не хотелось вспоминать свой предсмертный ужас и дикую боль от трёх ножей! Но он никак не мог понять, как же это ему удалось избежать столь неизбежной смерти!
Он не знал, что избежать смерти, одобренной белоглазой богиней ночного колдовства, невозможно… Она всё равно найдёт, как отловить предназначенную ей жизнь…
А пока, в наказание, нож нашёл себе временный приют в другом теле, которое недостаточно позаботилось об исполнении божественной воли … Ни Бласт, ни Чиста не узнали об этом…
Скоро сырая тьма подземелья укрыла их от настигавшей погони.
Глава 17
Барабаны
Тем неожиданней был яркий свет, резко ударивший по глазам за одним из поворотов.
По короткому коридору, пробитому в песчанике то ли людьми, то ли водой, навстречу им шёл невысокий человек с факелом.
- Не бойся, это мой сын Георг, он лучше меня знает эти пещеры, - Чиста остановила насторожившегося Бласта.
- Сын? – трудно было предположить, что у старухи, не имеющей возраста, может быть сын.
- Ну, можно сказать, что сын. Подкидыш. Много лет тому назад я нашла его у своего порога, – голос Чисты еле шелестел. - Ни один человек, знаешь ли, не появляется в нашей жизни случайно… Он совсем не похож на всех наших. Никто так и не понял, откуда он взялся, даже жрецы. Вырос, стал мастером по ритуальным барабанам. Его руки творят немыслимое!
- Кто обучил его этому?
- До него у нас не было таких мастеров. Жрецы обходились другими ритуальными вещами. Зато сейчас не могут без его барабанов, - что-то неопределённое звучало в её голосе: то ли горделивое любование выращенным приёмышем, то ли покорность в следовании предопределённому.
- Здешние жрецы любят экспериментировать, - продолжил разговор подошедший мастер. Его лоб перевязывал кожаный ремешок, и волосы цвета воронова крыла пластами ниспадали на плечи.
- С чем экспериментировать?
- В основном, со временем. Их это особенно увлекает. И они, в самом деле, многого достигли! Не без моей помощи! – в последней фразе прозвучала некая недосказанность.
И Бласт решил воспользоваться случаем хоть что-то прояснить для себя. Иначе растущее ощущение нереальности происходящего угрожало перехлестнуть через край – его бедная голова шла кругом! А ему больше никак нельзя было совершать ошибок! Он уже убедился на себе - в этих краях они грозили смертью! Ему просто жизненно необходимо было выяснить несколько важных вещей! Но кто эти люди? Можно ли им довериться?
- Не подумайте, что я сожалею о вмешательстве в судьбу Петал, - начал он будто наощупь…
- Ты спас её от жуткой участи! – горячо перебил его мастер. Чиста схватила его за руку, будто умоляя не шуметь. Тогда он продолжил гораздо спокойнее:
- Многие осознавали ужас происходящего. Но никто не решался вмешаться! Несогласные просто исчезали. То ли им удавалось сбежать от преследований жрецов. То ли не удавалось, и тогда жрецы всё-таки настигали их…
- И что?
- Они могущественны! Они очень могущественны! И чтобы противостоять им, нужна сила! – мастер с жаром схватил Бласта за плечо. Его факел осветил безумный восторг, исказивший его подвижное лицо. Бласт немного растерялся.
- Мне кажется, вы принимаете меня за кого-то другого! Я не герой! Не борец! У меня нет никакой такой особенной силы! Я совершенно не собираюсь бороться с вашими могущественными жрецами! – Он отцепил от себя пальцы мастера. - Единственное, что мне надо – как можно скорей убраться из этого края вместе с моей любимой! Это всё!
- Именно за это тебе и придётся бороться со жрецами, - в два голоса ответили мастер и Чиста.
- Но почему? Почему мы не можем тихо, никому не мешая уйти из жизни этих людей?
- Жрецы не выпустят из этих земель ни одну Белоглазую Тану! А Петал – лучшая из них!
Чиста, будто пытаясь смягчить впечатление от категоричности Георга, заговорила очень сочувственно.
- Говорят, было предсказание: в этот край придёт Вечность вместе с уходом Белоглазой Таны… Народ вымрет.
Но Георг вмешался в её речь.
- Тогда танаиды приняли решение жертвовать своими Белоглазыми Танами ради спасения края, оставляя их здесь навеки…
- …?
Ноги Бласта подкосились сами собой. Нет, он не устал. Не споткнулся. Он вспомнил слова девушки: «Моя судьба тебе не по силам…»
Чиста присела рядом.
- Произошло это много лет тому назад. Жрецы трёх городов вместе с Георгом задумали создать ритуальный барабан, который можно использовать для экспериментов со временем. Жрецы долго упражнялись в магических заклинаниях, и такой чудо-барабан был создан.
Два жреца держали свои магические бубны из человеческих черепов. Один – прошлое, другой – будущее. Гиер – самый могущественный и влиятельный из них, проводил обряд воссоздания мига настоящего между ними.
- Это было самое трудное, - с энтузиазмом вмешался мастер. -- Настоящее неуловимо. Оно балансирует между зреющим и сбывшимся. И поймать его так трудно! А без этого мига устойчивости невозможна работа ни с прошлым, ни с будущим!
Ведунье опять пришлось остановить его шумный рассказ. Её голос едва был слышен.
- Для поиска этого мига раз в год на двухчерепном барабане расстёгивали кожаные ремни и складывали обе кожаные поверхности друг к другу, окропив их жертвенной кровью. Целый день весеннего солнцестояния жрецы служили ритуал перерастания зреющего в сбывшееся. Утром на пустой череп натягивали новую кожу.
- Подожди, а чей череп, чья кровь? Чья жертвенная кровь?
- Жертвенная кровь должна быть самая дорогая…
Уточнять Бласт не решился. Да и лицо Петал, постоянно всплывая перед глазами, толкало его двигаться вперёд. Он встал.
- Так при чём здесь таны?
Старуха тоже поднялась, опираясь на клюку, и продолжила рассказ. Но не о танах…
- Ритуальный барабан вышел таков, что на всех обрядах необходимо было ударять чётко попеременно по обеим поверхностям. Иначе время останавливалось или начинало опережать себя.
- Тогда среди зимы могла разразиться гроза, а на ветках с плодами вдруг могли расцвести цветы, - неожиданно засмеялся Георг.
- Или вдруг могли появиться люди из другого времени, - низко наклонив голову, тихо проговорила Чиста.
Мастер пристально взглянул на неё.
- У каждого из нас своё предназначение. Главное – понять его и не пытаться переломить. Только свою судьбу сломаешь, - дальнейший рассказ Георг повёл сам.
- Мы испытывали барабан, вызывая сезон дождей после засухи или ранний приход весны в бескормицу. Ничего хорошего из этого не вышло. Происходил ещё больший перекос от этих вмешательств в волю богов.
Но жрецы настаивали на продолжении экспериментов. И мы нашли способ заглянуть в несвершённое, не торопя его наступление! Это случилось двадцать лет тому назад. Но к этому надо было быть готовым. От того, что жрецы увидели, двое из них погибли, а третий сошёл с ума. Потом долго болел и даже не мог проводить обряды. Чиста заглядывала к нему.
Когда он поднялся после болезни, тогда всё и началось. Жрец сказал, что на наш край скоро наступит Вечность. Тановы земли будут опустошены из-за белоглазой танаянки.
- Ну, не совсем так, - вмешалась тихим голосом Чиста. - Это уже жрецы всем так это подавали! У моего народа, и правда, иногда рождаются настолько светлоглазые девочки, что их называют белоглазыми. У них особенная склонность к колдовству. Как будто белоглазая богиня ночного колдовства покровительствует своим дочерям. Прежде это было большой редкостью, и это считали красивым и ценным, пока не услышали предсказание выжившего жреца.
- Ага, выжившего из ума! – мрачно добавил Георг. - Жрецы трёх тановых городов долго совещались. Было решено обхитрить предсказание и самим творить Вечность: всех белоглазых превращать в камень! Это назвали жертвой дракону времени.
- Какая дикость! Какой ужас!
- Да, многих это привело в ужас. Тогда из земель Тана уехали многие, целыми семьями, тайно, ночью, боясь жрецов.
- Но почему этот дикий ритуал коснулся беременных? Я видел эти камни! Превращены беременные! Это вдвойне ужасно!
- А это из-за вмешательства жреца Беловодья. Правда, он хотел как лучше. В споре он настаивал, что истинный путь в Вечность – это плодородие, и продолжение жизни. И лучшее воплощение этого – женщина. Он не ожидал, что Гиер предложит для верности превращать в камень беременных белоглазых танаянок! Потом их стали называть «белоглазые таны». А чтобы сделать процесс управляемым, придумали целый ритуал. Ты видел его.
- И даже принял участие… Но погоди-ка! А что ты сказал о том, что никто не знает, каким на самом деле было предсказание? И что это только трактовка жрецов, вернее одного из них. А вдруг он что-то неправильно понял? Или сделал неверные выводы?
- Тебе мало твоих неприятностей? Ты хочешь добавить? За такие мысли быстро потеряешь голову с этими мыслями.
Туннель закончился тупиком. Бласт не успел растеряться.
Чиста, бормоча что-то, прошлась пальцами по стене. Камень, шурша, сдвинулся, и они смогли протиснуться в щель.
Мастер Георг остался за стеной.
Глава 18
Георг
- Я не виноват в этом! – Георг корчился в пыли, под ногами обозлённых подмастерьев, так и оставшихся подмастерьями, в отличие от него.
- Ты что, правда, не понимаешь, что это не важно, виноват ли ты? Или ты просто злишь нас? – каждое слово было сопровождаемо нешуточным пинком.
- Просто мы тебя не хотим!
- Как это?
- А вот так!
- Мы не хотим тебя! В этом месте и в это время! Пойми это, наконец!
- Ты нам мешаешь! Ты здесь лишний! Уберись сам, пока тебе не помогли убраться!
- Куда же я пойду? Мне некуда идти!
- Значит, тебе помочь найти, куда?
Следующий удар пришёлся в глаз.
- Теперь видишь?- голову разорвало на искры…
Остальные удары были просто болью без места…
…Над ним сжалилась нищая безумная старуха с седыми лохмами волос, неряшливо торчащими из-под грязной повязки. Она сгородила над ним навес из веток и принесла воды…
…Они исключили его из своей реальности. Ему здесь нет места. Как он устал ходить из одного города в другой! Эта дорога становится бесконечной! И его нигде не ждут!
Но для чего-то же он послан в этот мир! Нужно только сосредоточиться и понять, для чего?
Очень болит голова…
В ней косыми слоями ходят и хозяйничают какие-то люди…
Пусть они перестанут топать и говорить!..
Особенно мучительны их ритмичные завывания!..
Опять этот лик светлоглазой волчицы! Глаза раскосые, узко поставленные, дикие! Зовёт его!
Я схожу с ума! Это несомненно!..
…Ну, ничего, не надо пугаться! Попей воды!..
Кто это пришёл? Нищая старуха? Нет, волчица!
…Она снится ему с детства. С тех пор, как однажды к нему, совсем ещё малышу, оставленному матерью-жницей под стогом, бесшумными тенями подошла стая волков.
В память чётко врезались только безумные вопли размахивающей серпом матери. И взгляд волчицы.
Почему он так уверен, что это была волчица? Непонятно. Но он уверен в этом так же, как и в том, что именно она оберегла, отстояла его, беспомощного, от своих собратьев.
Её умный светлый взгляд с тех пор часто снится ему.
Но сегодня как-то всё по-другому. Тревожно…
Он мучительно сдавил свою бедную голову. Светлоглазой волчице грозила опасность! Но она не осознавала её! Шла навстречу ей добровольно, как зачарованная! И ждал её каменный холод!
Спасти! Отстоять её! Так, как когда-то она спасла его, беспомощного! Иначе этот светлый взгляд не даст ему покоя до конца жизни!
Но он не будет спешить и суетиться! Надо всё хорошо обдумать! Только бы не болела голова!
Первое. Ему нигде не удаётся стать своим, куда бы он ни приходил… Вывод?
Второе. Она, явно, не из этих мест. Но это не пугает его. Сегодня ему нет места в этих землях. Вывод?
Третье. Его барабаны всё равно лучше! Что бы ни говорили эти ничтожества! Его барабаны помогут ему! Эти ремесленники, эти тупицы избили его, потому что его барабаны лучше, и они не могут тягаться с ним!
Да, ему дана свыше сила, которая порой пугает его самого. Его барабаны способны жить отдельной жизнью. И давать жизнь. И, к сожалению, смерть. Но это жизненный баланс. Это он изменить не в силах. Зато он в силах изменить другое.
Но недавно он заметил странное.
Барабаны, изготовленные из черепов, уносят во времени!.. И так похожи на эти каменные капсулы на горах…
Но об этом пока молчок… В этом надо разобраться…
Хотя в движении во времени нет ничего особенно странного. Время - это то же пространство. Только в мыслях, в голове. А раз мысль может быть материальной, предметной, то в движении тот же ход!
Поэтому нужны черепа. Черепа не проблема там, где много воюют. Проблема – разделить время на внутреннее и внешнее!
Теперь для его головы это будет главная задача: сначала научиться перемещаться в своём личном возрасте, молодеть и стариться; а потом он приступит к самому трудному – к внешнему времени.
И он найдёт свою волчицу. Его новые друзья из катакомб помогут.
Нужны только силы дойти до них.
Помоги ему Господи!
Глава 18
Чиста и Петал
Петал они застали бессильно распластавшейся в той же позе.
Бласт возблагодарил Кайроса, что с ней ничего плохого не произошло за время его отсутствия. Хотя с ним самим успело произойти столько, что кое-кому могло хватить на целую жизнь!
Что-то внутри сдерживало его пристально всматриваться в лежащего зверя. Он приметил только ту же белёсую кромку полуоткрытых глаз, мощный клык меж чёрно-атласными губами да бурые пятна крови по всей шерсти… Этого хватило, чтобы умоляющим взглядом буквально атаковать Чисту!
Старуха бегло осмотрела волчицу, провела над её телом открытыми ладонями, будто грелась над огнём. И начала торопливо доставать из своей котомки пучки трав, мелкие разноцветные бутылочки и комочки чего-то, завёрнутого в тряпочки. Потом решительно попросила всех выйти вон.
Вскоре из дома через отверстие в кровле начали столбом подниматься белые дымы. Гудящие щелевые звуки, ритмичные и завораживающие, производили странное действие.
- Давай подождём здесь,– Атей указал Бласту на соседнее строение.
Это был отличный дом, целиком посвящённый книгам и свиткам, хотя и совсем без окон, согласно здешним обычаям. Множество ценнейших пергаментов и папирусов, сложенных и скрученных, в специальных ячейках и на полках украшали его. Здесь были даже листы китайской бумаги – удивительные своей белизной и прозрачностью. Уступая желанию хозяина, Бласт посмотрел на свет сквозь один из них.
- Это моя библиотека, - с некоторой гордостью в голосе проговорил Атей. – Здесь есть всё необходимое, чтобы не одичать в этом диком краю. Чем я могу развлечь дорогого гостя? С удовольствием предложил бы тебе партию в шатранг, но не в наших интересах приглашать ещё двух необходимых игроков.
Прекрасно исполненная доска для игры в шатранг с просторным полем из чёрно-белых клеток была приготовлена к бою. Игроки должны были располагаться с четырех сторон доски и играть фигурами фиолетового, белого, зеленого и красного цветов.
Атей с явным сожалением коснулся шатранговых фигур.
- Но зато нашим возможностям отвечает игра в домино! Мистическая игра – что ни говори! Не случайно в ней 28 костяшек! Они соответствуют 28 лунным стоянкам! Эта игра угодна Белоглазой Богине!
Они успели сыграть пять партий, в которых Бласт проигрался вчистую. Но это было не удивительно: все мысли его были только с Петал. Он достал фигурку любимого бога Кайроса и всю её заставил светильниками и душистыми курениями, так что от запаха ароматических смол разболелась голова.
Сумеет ли Чиста помочь ей? Судя по тому странному знакомству, которое у них состоялось, старушка была могучая.
Бласт почему-то не хотел обсуждать с Атеем свои похождения в стане жрецов. А тот не спрашивал. И судя по тому, что он вёл себя крайне суетливо и не смотрел в глаза, отсюда надо было скорее убираться.
Заглянула Чиста и позвала их вернуться.
Петал лежала вся в белом, и на лице её не было ни кровинки, так что светлые глаза девушки выглядели ярко-голубыми. Она была очень слаба, и стало очевидно, что на отплывающий с минуты на минуту корабль они уже не успевают.
Но Бласт был так счастлив её выздоровлением, что не планировал ничего. Он не мог насмотреться на неё. Сел на циновку возле постели и тихо перебирал её милые короткие пальчики, целовал круглые ладошки, так похожие на лапки. Перстень с головой волка был на своём месте.
Вдруг на белое покрывало упала густая капля крови. Бласт недоумённо посмотрел на свои руки, руки девушки и даже на камышовую кровлю дома у себя над головой. Что это? Откуда?
Зато Петал поняла всё сразу: «Тебя что, коснулась смерть? Мой перстень не ошибается!» - И в самом деле, на пасти оскалившегося волка подсыхала кровь… Ему не хотелось тревожить её, и он перевёл разговор на ритуальную гривну.
Бласт отвязал шарф с гривной от пояса и положил ценную вещицу на столик рядом. Почему-то ему казалось, что для Петал это важно. И она поблагодарила его, легонько прикоснувшись губами к руке.
- Чиста, скажи, ты ведь можешь видеть, кто украл белый камень из гривны? Кто сломал равновесие жизни и смерти?
- Вижу… Взяли его белые руки… Но они как в грязи, под серым налётом…
- Я же говорил, что это Гиер! – неистовствовал Бласт. – А серый налёт – волчья шерсть! Мы пойдём в его логово и вернём белый камень! Если для тебя это так важно, пойдём и вернём! Я всё ради тебя сделаю!
Чиста смотрела на них с пониманием, печально качая головой. Руки её задумчиво перебирали тонкие золотые энигмы карт Таро.
- Погадай нам, Чиста! – слабым голосом попросила Петал, - что нас ожидает?
- Таким, как вы, я гадать не в силах, вам нужен сам Протей!
Чиста начала собирать свою котомку. Но Петал так умоляюще смотрела на старуху, что та сняла свои карты со шнура и начала причудливо тасовать, выбирая отдельные и прочитывая напевно.
Бласт не вслушивался в то, что говорила Чиста. Её внимательно слушала Петал, а он чутко впитывал все эмоции, проявляющиеся на её бледном лице, и тотчас они находили отражение в его бурной мимике. Поэтому сам он совсем не встревожился от слов гадалки. Он был готов выгнать её только за то, что она опечалила Петал. Но она остановила его.
- Как мне поступить, Чиста?
- Не тревожься так, милая. Не всё в нашей власти. Порой нас ведут боги – нравится нам это или нет. Огонь, вода и камень - были, есть и будут независимо от наших усилий. А наша задача - правильно понять своё предназначение и следовать ему.
Наконец старуха ушла, забрав свою котомку. Простилась внимательным взглядом и почтительным поклоном им двоим.
Тёмный узел из угла у двери она забрала в последнюю очередь – так, чтобы уже ни на кого не взглянуть.
На низеньком столе у постели Петал осталась одна золотая карта с изображением крылатого волкоголового змея, держащего во рту свой хвост – аркан 22, он же 0.
Атей и Петал обречённо смотрели на золотую пластину. Они явно знали больше, чем Бласт.
Когда Бласт вышел проводить старуху. А Атей, оглянувшись на дверь, с жаром бросился к Петал.
- Петал! Бласт не ведает, что творит, он всегда был легкомысленным, но ты! Ты ведь Тана!
- Чего ты хочешь? – девушка задала вопрос, но, похоже, ответ она знала.
Атей перепуган и не находит сил скрыть это. Приседая от страха и подскуливая, он буквально затряс её.
- Ты знаешь! Так почему ты так спокойна, Петал?
Истерично смахивая слёзы и с трудом справляясь с судорогой лица, он схватил золотую карту и замахал ею.
- Кольцо замкнулось. Всё кончено. Ты этого хочешь? Ведь ты в силах повлиять на это! И все будут спасены!
Не сдержавшись, завизжал, со страхом оглядываясь на дверь.
- Тебя специально выращивали для принесения в жертву! Почему ты увиливаешь от своего долга?
- Не боишься ответа? - девушка угрюмо, повернулась к нему.
Атей даже отшатнулся. Но Петал уже овладела собой и готова противостоять ему.
- Не бойся. Смотри мне в глаза. Я покажу тебе то, что у меня на уровне интуиции – три вероятности развития ключевого события. А вывод сделаешь сам.
Она рывком вздохнула, сконцентрировалась, сморгнула, будто очищая взгляд. Ему, уже сожалеющему об обострении ситуации, остаётся только с настороженностью всматриваться в её немыслимо светлые глаза.
Атей вваливается в круговерть пира в Тан-Аиде и видит, как Бласту, идущему с кубком в руке, пересекает путь весёлая амазонка на коне, манит его. Бласт прыгает в седло. Они радостно хохочут. Но, разворачиваясь и уезжая, он оглядывается и вдруг встречает взгляд Петал…
Кубок катится с серебряным звоном…
Бласт падает с коня…
И всё повторяется…
Атей во второй раз вваливается в круговерть пира в Тан-Аиде. На пирующих обрушивается ливень. Жертвенники гаснут. Участники ритуального действа разбегаются. Бласт забегает под ближайший навес и кого-то сбивает с ног. Поднимает под руки, встречается взглядом, это Петал…
Кубок катится с серебряным звоном…
Петал пытается вырваться…
И всё повторяется…
Атей в третий раз вваливается в круговерть пира в Тан-Аиде. На этот раз Бласта, идущего с кубком в руке, берёт под руку сам Атей. Радостные объятья, Атей уводит Бласта от пира, зовёт в гости в свой город.
Но по пути их обгоняет всадник с девушкой впереди. Бласт встречает взгляд Петал…
Кубок катится с серебряным звоном…
Бласт пришпоривает коня, пускается в погоню…
И всё повторяется…
Атей, запыхавшись, будто только что пробежал весь путь от Тан-Аида до Тан-Амазона, снова видит перед собой Петал, лежащую всю в белом. Она щурится.
- Ещё?
- Довольно. Я понял, - Атей хмур. Не удалось ему повлиять ни на Бласта, ни на тану. Петал почти жаль его.
- Как видишь, я не увиливаю. На этом этапе я просто не в силах ничего изменить. Как никто не обретёт того, что ему не предназначено, так никто не избежит уготованного судьбой. Так учил нас Гиер.
- Гиер имел в виду другое.
- Глупец! Гиер учил нас не жизни, а взгляду на жизнь!
Торопливо входит Бласт. Снаружи слышен шум. Уловив его, Атей становится категоричен.
- Вороны собираются возле моего дома, прошу вас покинуть мой город.
Пока Петал, преодолевая слабость, торопливо собиралась, Атей заискивающе пытался объяснить Бласту своё решение.
- Я не в силах защитить вас, пойми. Тебе ничем не поможет, если с вами погибну и я. Но я могу помочь вам иначе. Тебе, кажется, понравилась моя китайская бумага? На этом листе я написал письмо. Греки строят причал в Тан-Аиде. Руководит ими мой брат, - Атей помахал полупрозрачным листом, просушивая чернила.
Петал вцепилась в просвечивающиеся письмена волчьим взглядом, способным в центре зрения увеличивать изображение. Увиденное ошарашило её. Растерянная, она перевела взгляд с дружелюбно улыбающегося лица Атея на лист бумаги в его руке. «Советую сдать их жрецам», - эту фразу ни с чем спутать невозможно!
Крайне довольный собой, Атей в последний раз взмахнул листом, предлагая Бласту прочитать, прежде чем он запечатает написанное. Но Бласт, конечно же, из благородства отказался.
Последние минуты особенно мучительны из-за неоднозначности взаимных чувств. Бласт молча смотрел в лицо Атея, мысленно подбирая слова, подходящие к случаю, пока между ними не встала Петал: «Пора!»
- Как ты нас выведешь?
- От них можно спастись только путями, им недоступными, Петал это знает. Вороны не увидят вас под землёй.
- Но под землёй нас увидят другие, а под водой – третьи, - Петал сдвинула брови.
- Да, но не сразу. На это им нужно время. Поэтому вам необходимо поторапливаться. Вам нужно попытаться попасть на «Афон» или в Тан-Аиде, когда там будут загружать золото или, в крайнем случае, в Тан-Амазоне, во время погрузки рабов. Другого выхода для вас я не вижу. Только так вы можете выбраться из земель Тана. Если вас поймают жрецы…
Словом, лучше, если вас не поймают жрецы…
Бласт не хотел слушать, что будет, если их поймают жрецы. Он видел перед собой бледное лицо Петал, и в нём поднимался бойцовский жар. Он не знал, как он выкрутится на этот раз. Но был уверен, что будет биться за Петал до смерти. Лишь бы она продолжала смотреть на него такими же, заголубевшими, будто оттаявшими глазами! Лишь бы она больше не говорила о том, что должна умереть и это её долг!
Атей провёл их вниз по ступеням в подвал, где было оборудовано просторное хранилище. Здесь было сухо, прохладно и хорошо пахло сушёными фруктами. Объёмные амфоры, вдетые по греческому образцу одна в другую, разновеликие глиняные горшки, короба и мешки. По бокам ниши, затянутые рядном. В одну-то из них он и пригласил своих гостей.
Чулан был тесный и тёмный. Атей с досадой копошился в углу, на что-то ругаясь сквозь зубы. Бласт держал Петал за руку. Но только он собрался спросить её о самочувствии, как пол под ними дрогнул и рухнул вниз. Чулан оказался коробом, спускающим их вниз. Бласту встречались такие в Греции, но он не ожидал, что цивилизация достигла и этих земель.
Бласту, так недавно летающему в небесах, ощущение холодка в пятках было очень неприятно. Он, бросив вещи, обхватил Петал и прижал её к себе. Она положила голову ему на плечо, и он был готов молиться любым богам, лишь бы это счастье не заканчивалось…
Волосы девушки пахли полынью и цикорием. Этот горько-сладкий запах вошёл ему в самое сердце.
Атей явно не одобрял его выбор, но молчал…
Клеть дрогнула и остановилась. Атей вышел вместе с ними во тьму шахты. Взял факел, обмакнул его в чёрную жижу в плошке, поджёг. Осветился длинный, затянутый плёнками паутины ход.
- Дальше пойдёте сами. Если будете держаться всё время правой стороны и избегать поворотов, из которых раздаётся шум, выйдете наружу через пещеру Ноготь Аида. Петал её должна знать. Постарайтесь попасть на корабль быстрее, чем вас обнаружат. Мне пора возвращаться. Это возьмите с собой.
Атей надел на Бласта свой плащ и застегнул застёжку-фибулу на плече.
Прощальное объятие не было крепким.
Глава 20
Пещера
Если бы пару месяцев тому назад Бласту сказали, что он, с его способностью «влипать в истории» может влипнуть в такую!... историю, он счёл бы это злобным желанием запугать его…
Как спастись от жрецов?
Как добраться до причала и передать письмо, если на них объявлена охота?
Как попасть на «Афон»?
В конце концов, согласится ли капитан рисковать всем - ради сомнительного предприятия спасти их?
Вопросы множились. Ответов не было.
Рядом не было ни отца, который всегда ругал, но и всегда выручал; ни Долиха, который, шутя, способен был поддержать самую его безумную идею.
В этой безвыходной ситуации приходилось рассчитывать только на себя, никто не выручит. Это было непривычно.
Факел был тяжёлым и коптил.
Бласт решительно взял Петал за руку, но так было неудобно продвигаться по шахте, тут и там обильно занавешенной хлопьями паутины. Паутину с внутренним содроганием обирал он другой рукой. Рук не хватало.
- Не бойся за меня, я буду рядом, - Петал забрала у него котомку с припасами, и они кое-как двинулись вперёд.
Коридор шахты уходил резко вниз, и порой приходилось просто скатываться на подаренном Атеем плаще, доверяясь стремительному потоку отработанной породы.
Их путь пересекали многочисленные боковые коридоры. Попадались и простые промоины – щели между пластами породы, вымытые подземными реками, потом изменившими русло. По одним струилась вода, по другим она вдруг уходила в щели, а то опять выходила им под ноги.
Несколько раз они натыкались на свисающие сверху корневища деревьев. Это было особенно странно: корни тоже имели свою крону, зеркальную надземной, – раньше они как-то не задумывались над этим... Воистину, в мире соблюдается некий баланс!
Они старались на всех развилках, по совету Атея, придерживаться правой стороны. Но однажды попали на звездообразный перекрёсток, ходы из которого вели во все стороны, в том числе вверх и вниз. Прежде чем сделать выбор, решили передохнуть.
Как только затихли шумы, создаваемые их шагами, подземье начало проявлять себя, живя собственной жизнью. Оно издавало множество странных, пугающих звуков: то похожих на бурчание кишок, то на хлопанье крыльев, то на хрипы задыхающегося… Они старались отвлекать друг друга, но внутренне стыли от ужаса…
Бласт дрожал ещё и от холода и, подумав, … снял плащ, чтобы закутать Петал. Она благодарно прижалась к нему щекой. Он заботливо окружил её объятьями и попытался согреть, целуя её застывшие руки. Девушка так растрогалась от его заботы, что голос её задрожал.
- Знаешь, меня очень многому учили. Говорят, моё искусство колдовства велико, Белоглазая Богиня благосклонна ко мне. Но у меня ощущение, что пропущено главное.
- Мне интересно, что считаешь главным ты…
- Движение сердца. Которое спутало всё, что было до тебя.
- Ты сожалеешь об этом?
- Нет. Но моё сердце просто пополам! С одной стороны – спокойная привычка, что мои белые глаза - это тавро жертвы. А с другой – беспокойный страх угадать любовь к тебе, совсем незнакомому. Что будет со мной?
- С нами, родная, с нами, - целуя её глаза, Бласт пытался и себя убедить, что всё не так уж плохо, пока они вместе.
- С нами…
- Моё бедное зимнее сердце! Какая тьма за твоим светлым взглядом! Ну, ничего! В Элладе много солнца! А чтобы туда добраться, тебе нужны силы!
Они подкрепились овечьим сыром, который показался ещё вкусней, когда выяснилось, что его мало.
- Ничего, будем просто меньше есть! – Бласт изо всех сил старался бодриться. – Наш Сократ говорил, что есть надо, чтобы жить, а не жить, чтобы есть!
- Да я не о еде беспокоюсь. Я могу долго без неё обходиться. Что нас ждёт? – Петал была печальна. – Нам не пробраться на твой корабль! Нас сразу схватят жрецы! Какое наказание они придумают для нас?
Бласта от тревоги спасала необходимость заботиться о любимой. Но сейчас их могло спасти только чудо.
К чуду последними событиями жизнь подготовила его основательно, и это привело его к несвойственным для него размышлениям.
- А что это старуха говорила о каком-то Протее? И почему она пыталась отказаться от гадания?
- Она имела в виду разный вес времени. У некоторых людей он бывает очень значительным, неподъёмным для гадания. Очень ответственно бывает не ошибиться! Только Протей умеет безошибочно прорисовать любое будущее. Только ему по силам всё. Так, как он, ни один жрец не сумеет.
- Так давай обратимся к нему!
- Я никогда этого не делала. Не думаю, что сумею. Да и для этого многое необходимо.
- Давай попробуем? Чем я могу помочь тебе в этом?
- Кажется, необходимы камень, вода и огонь.
- Камня здесь достаточно. Факел пока горит. А воды я тебе добуду.
Бласт собрал ладонями капли со стен пещеры и, пару раз ободрав локти и колени, смог принести Петал в горсти немного жидкости.
- Мало, очень мало воды. Огня, думаю достаточно. Больше всего у нас камня. На него и понадеемся, - Петал тоже загорелась надеждой узнать будущее и увериться, что у них с Бластом оно есть!
Она энергично расчистила небольшую площадку возле скального выступа. С одной стороны укрепила факел. С другой - поставила Бласта с его водой. На площадку сгребла горку каменной крошки, тщательно выбрав и отбросив в сторону крупные камни. Сосредоточившись и посерьёзнев лицом, решительно взялась за перстень на своём пальце.
Её светлый взгляд исподлобья стал каким-то потусторонним, не человеческим... Наклонив голову, она начала, ритмично притопывая, выговаривать ритуальный заговор. Бласту стало жутко, и он пожалел, что они затеяли это. Но было уже поздно.
Вода с яростным шипеньем улетучилась из его рук. Огонь дрогнул и погас.
За последние дни Бласту пришлось вынести немало. Но когда в кромешной темноте из завихрившейся каменной крошки начал складываться зыбкий облик круглолицего старичка, он решил, что свихнулся.
Старичка основательно корёжило. Он был явно недоволен столь вольным обращением со своей особой. Бласту как-то всё это показалось опасным.
Петал дрожащими руками продолжала ритуал. Торопясь, она задала вопрос, ради которого они затеяли это.
Самое удивительное, что собранный из каменной пыли старикашка явно услышал вопрос. Он передёрнулся и…
… и гадко захихикал! Он издевался! Бласт схватил крупный камень, чтобы пугануть это жуткое создание. Но тут щека пыльного старца начала осыпаться струйкой песка. Остатки лица продолжали смеятся и смеялись, пока не ссыпались совсем… В заключенье последняя пыль была презрительно дунута им в глаза, после чего наступила полная тьма.
Факел вспыхнул сам собой. А Бласта бросило в пот, будто вода из его ладоней, ушедшая на сотворение гадкого старикашки, плевком бросилась ему в лицо. Перед ними никчёмно лежала та же кучка каменной крошки…
Петал, обессиленная и расстроенная до слёз, сидела, бессильно свесив тонкие руки.
- Вызвать Протея не проблема. Удержать невозможно! Как же удержать? Да ещё заставить отвечать!
- Давай подумаем об этом по пути! – Бласту было жаль её от всей души. Но, в то же время, становилось жутковато от её какого-то нечеловеческого взгляда во время этого странного ритуала …