Пятое мая. Заботы. Фантазии. Дема. Поездка на мельницу.
После завтрака, одевшись теплее, так как на улице подул холодный ветер при ясной солнечной погоде, семья вышла из гостиницы. До остановки пришлось шагать четыре квартала вниз, в сторону озера. Выйдя к шоссе, семья перешла на другую сторону, свернула налево, и через пятьдесят метров была возле остановки автобуса. Ждать пришлось не долго. Автобус вынырнул с другой стороны моста через русло Слюдянки, во всяком случае так показалось Басыру. Мост был выше уровня шоссе, дугообразный. Ехать пришлось около тридцати минут. Вначале возле одноэтажных домов, потом через маленькую речку, которая протекала около предприятий строительного типа, потом через микрорайон жилых домов от двух до пяти этажей, дома были слева от шоссе, а справа был большой парк. Выйдя из города автобус обогнул мыс горного хребта, выдвинутый в сторону озера и выехал на ровную дорогу, проходящую через широкое поле, которую с трех сторон обступали горы, а с правой стороны от шоссе, примерно в километре начиналось озеро. Поле имело размеры примерно три на три километра. Автобус остановился почти на середине между выдвинутыми мысами. Здесь семья вышла на остановку.
- Вот и приехали. Видите у подножия горы село? От него влево находится городское кладбище. Туда идет грунтовая дорога. Идемте – сказала Алена, и семья перешла шоссе, спустилась с насыпи и зашагала по мягкой дороге через поле. Метров через сто свой очередной вопрос задал Рустам.
- Почему здесь земля такая? Цвет какой-то светло-коричневый и на глину не похоже, да еще и блестит. Ведь земля должна быть черной.
Басыр тоже с удивлением рассматривал распаханное поле, стараясь найти ответ на вопрос сына и самому понять увиденное.
- И мне это удивительно. Но я читал, что в Африке есть красные почвы. В пустынях желтые и белые, и серые. А эта земля напоминает коричневую глину, но это не глина. Видишь, как рассыпается между пальцами, значит это гумус – природный плодородный слой. Можно было бы подумать, что здесь было болото, ведь цвет похож и на торфяной,или на перегной от навоза. Но я обратил внимание, что и на склонах сопок земля тоже такого же цвета.
- А мне припоминается, что раньше, когда я была маленькой, земля была черной. – сказала Алена. – Я сама иду и удивляюсь изменению цвета земли. Словно перегной навозный рассеяли, только перегноя не видно. Ну а блестит, как и везде, от слюды.
И Лиля сказала свое слово.
- Я смотрю и кажется, что вся земля усеяна маленькими камешками алмаза. Так здесь все блестит. А вот в руках не разглядишь, что это за камешки. Блеск есть, а камешков не видно. Даже не понятно, откуда эти искорки.
- Слюда в почве очень раздробленная, поэтому и не видно. Но в некоторых местах встречаются крупные куски слюды. Будем ходить, и это еще увидите.
Алена взяла из рук Лили почву.
- И мне тоже интересен этот блеск… Но время идет. Нам нужно шагать. Дорога впереди еще долгая. Километра четыре будет. – И Алена первая зашагала дальше.
Через час семья подошла к кладбищу. Алена стала искать могилки. За долгое отсутствие она уже успела позабыть, да и появление новых могилок изменило местность. Кладбище располагалось на пологом склоне хребта, в ложбине, поросшем редким сплошным лесом.
- Нашла, нашла! Идите сюда. – тихо позвала Алена.
Оказалось, что две могилки - отца и матери Алены, находились внутри одной ограды. Взрослые и дети некоторое время молча стояли возле. Алена немного расплакалась. Когда успокоилась, принялась чистить от мусора как внутри, так и вокруг ограды. Басыр тем временем открыл железную банку с краской и размешал краску подобранной веткой дерева. Достал из сумки тряпки и стал вместе с Аленой чистить ограду от пыли и грязи. Закончив это дело, Басыр достал кисточки, отдал одну Алене, и стал красить. Цвет краски оказался ярко белым, блестящим. Алене это понравилось, и она тоже принялась за покраску.
Через час, примерно, покраску закончили. Последние штрихи-мазки осталась выполнять Алена. А Басыр отошел на свободное, открытое место у дороги и присел на камень, оглядываясь вокруг. Солнце давно уже поднялось над хребтом и мягко согревает. Ветра совсем не чувствуется в этой ложбине. Дети тихо прогуливаются рядом.
- Басыр. Я работу закончила. – подойдя сказала Алена.
- Хорошо, Алена. Оставшуюся краску нужно закрыть. Ведь оградку твоего брата еще нужно покрасить.
- Да, конечно. Сейчас пойдем искать его могилку. Она где-то повыше. Вон за тем общим забором. – Алена собрала всё в сумку и опять подошла к Басыру.
- Посмотри-ка со стороны. Лучше стало?
- Да, Алена. Стало светло и чисто. Пусть земля будет пухом здесь лежащим… Идем. Показывай, где брата могилка.
Алена повела по дороге вверх. Скоро подошли к высокой железной ограде, служившей забором нового участка кладбища. Через большие въездные ворота вошли за забор. Очень долго Алена искала могилку брата, но так и не нашла. Видимо надпись стерлась, а это новое кладбище очень изменило облик за последние годы. В конце, уставшая, она сказала:
- Нужно увидеть жену и сына Павлика. Вместе с ними еще раз сюда придем. Они ведь не забыли, наверное. А сейчас идемте домой.
- Хорошо. Алена идем. – Басыр негромко позвал детей. Все вместе вышли на центральную дорожку и направились к выходу.
Вернувшись в гостиницу, семья пообедала ещё Уфимскими продуктами ,доедая последние куски мяса,и, уже успевшее понравиться детям кабачковую икру. Хотя своего хлеба еще оставалось много, за обедом решили, что нужно будет запастись продуктами питания на следующие дни.
Когда закончили обедать и прилегли отдохнуть, в дверь постучали. Это пришла тетя Галя. Она дала ключи от соседней комнаты и сказала, что обе комнаты записали за семьей.
Соседняя комната оказалась угловой. Одно окно выходило на улицу с видом на Байкал, а другое в переулок, с видом в сторону карьера. Видно, поэтому в комнате было очень светло, сухо и уютно. В комнате было две кровати, один диван-кровать, столик, два стула, тумбочка с телевизором, шифоньер у двери. Все свои вещи семья перенесла в новую комнату. Когда переезд закончился, Алена подошла к торцевому окну и заулыбалась.
- Смотрите-ка сюда. Из этого окна так хорошо видно дом моих родителей. Мне даже показалось, что от их дома стало светлее в нашей комнате. Дети, идите сюда, посмотрите. Видите? Как хорошо виден наш домик из этого окна!
Басыр и дети обступи Алену и некоторое время, молча, смотрели в окно.
- Видно, мы хорошие люди, поэтому господь о нас так позаботился. – нарушала молчание Алена.
- Пусть будет так. – ответил Басыр. – Ну и ладно. Давайте немного отдохнем. Ведь устали в дороге.
- А можно включить телевизор – спросил Рустам.
Басыр сам включил телевизор. Показывали мультфильмы. Дети уселись на диване и притихли. Басыр улегся на кровать, что у стенки, так, что хорошо было видно телевизор. Алена стала раскладывать вещи в шифоньер. Когда по телевизору начали показывать новости, Басыр прикрыл глаза и хотел уже вздремнуть, когда услышал сообщение о Башкирии. Басыр сел на кровать и прибавил звук. Из сообщения стало известно, что на Башкирию обрушилась еще одна беда. Ливневые дожди вызвали внезапный большой разлив реки Белой в ее среднем течении. Многие села были затоплены, были смыты посевы с полей, погибли животные, были разрушены мосты, дома и фермы крестьянских хозяйств.
- Вот тебе и на! Что за напасть на нашу землю? В прошлом году возле станции Улу-Теляк сгорели в газовом тумане два пассажирских поезда Новосибирск-Сочи и Сочи-Новосибирск. Тогда это совпадение было более чем странным. Не какой-нибудь товарняк, а именно два встречных поезда в месте своей встречи на этом перегоне оказались в газовом тумане. Это был какой-то рок. Там ведь заживо сгорели более пятисот человек. Было это третьего июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. А в марте этого года отравление воды в Уфе, а вот сейчас наводнение.
Басыр сидел огорченный, задумчивый, после своих высказываний. Алена присела на стул, обратилась к мужу.
- Ты, Басыр, словно все предвидишь. Вот и сюда приехал, словно знал о предстоящих событиях.
- Да нам бы в Уфе это наводнение ничем бы не помешало. Ведь Уфа на высокой горе стоит.
-Нет. Все равно. Вероятно, качество воды в водопроводе опять ухудшилось после этого наводнения. Я уже давно замечаю. Ты всегда правильную дорогу выбираешь. А если какое-нибудь дело сделаешь, для других не понятное, после оказывается, что ты вовремя все сделал.
- Это, кажется, есть у меня немного. Но у меня недостаточно сил, чтобы сделать те дела, о которых думаю. Вот, например, у меня есть такая мысль. Разрешить использовать внутри городов велосипеды, веломобили и электромобили. Тогда и воздух был бы чистым. Все заводы закрыли бы до тех пор, пока не были бы установлены очистные сооружения достаточной надежности и, чтобы технология была бы такой, чтобы отходов производства почти не оставалось.
Для работы на полях изготовил бы дерижабли-комбайны, диражабли-трактора, или же комбайны и трактора на основе более совершенных воздухоплавующих, воздухоходных аппаратов. Тогда земля не была бы так сильно загрязнена дорогами и утрамбована машинами. Кроме того, можно было бы собирать урожай в любую погоду.
Еще одна мысль есть. Наладить выпуск ветряных и солнечных электростанций, установить их в каждом селе или даже в каждом доме, и в селе ,и в городах, чтобы провода не закрывали небо как паутиной. Да и вообще нужно бы обеспечить не только автономную независимость каждого дома от источников энергии, но и чтобы у каждого человека в кармане была бы маленькая электростанция, которая могла бы служить и вместо спичек, и вместо костра, и как источник питания для индивидуальных телефонов безграничного радиуса действия.
- Ты опять фантазировать начал. Хватит уж. – Алена сделала вид, словно сердится. Рустам засмеялся, обратился к матери:
- Пусть рассказывает. Интересно ведь. Если было бы так, как он рассказывает, тогда было бы очень хорошо жить.
- Ладно. Ты тоже туда же. – отмахнулась Алена.
- Ты Алена не смейся. Вот увидишь, придут такие времена, когда мои мечты станут явью. Если я об этом только мечтаю, то у других людей хватит сил, чтобы воплотить подобные идеи в жизнь.
Басыр высказал последние слова несколько рассержено, чуть повысив голос, после чего лег, отвернувшись к стенке.
- Вот еще. Уже и рассердился. Хватит тебе дуться. Ну-ка подвинься к стене. Я ведь тоже устала. К тебе хочу лечь.
Алена растормошила мужа за плечи. Тот отодвинулся. Тогда Алена легла рядом и обняла мужа со спины. Рустам выключил телевизор и лег на кровать возле торцевого окна. Лиля устроилась на диване.
Вечером за ужином Басыр предложил план на следующий день. Нужно было закупить продукты: консервы, колбасу, хлеб, сыр, молоко и все остальное. Кроме того, нужно было разведать столовые, кафе и закусочные. Возможно, там удобнее было бы обедать. А вечером нужно было сходить в гости к мачехе Алены. Её дом был рядом – за магазином, что возле гостиницы. Нужно было и семью покойного брата Алёны посетить, но это отложили на послезавтра. После ужина играли в карты и смотрели телевизор, щелкали кедровые орехи. А когда собрались спать Басыр опять начал вспоминать своё детство.
Комнату словно закачало на волнах – на волнах времени.
- Я не знаю, как это у меня в памяти остались такие разные воспоминания. Иногда мне кажется, что я вспоминаю даже как пил молоко из материнской груди. Помню, как отец достраивал дом в Дёме, когда мне было два с половиной года. Моего братишку Раиля носили на руках то мама, то мать отца - бабушка Фатыма, пусть ей земля будет пухом. Помню тот день, когда еще подпол был открыт, и в окнах ещё стекол не было. Тогда из-под пола вышла какая-то черная змея. Мать и бабушка завизжали:
- Мухамет! Иди сюда скорее! Не дай бог детей укусит.
- Говорили мы тебе, чтобы быстрее подпол закрыл, чего ждал?
Отец, наконец, нашел лопату и искромсал змею.
А тот дом в Дёме очень был похож на дом твоих родителей здесь. И стоял точно так же на углу переулка и улицы. Только крыльцо было со стороны улицы. А здесь со стороны переулка. Помню как однажды сидели с отцом на крыльце того дома, ели арбуз ,и ждали маму с бабушкой. Папа был чуть пьян и ругался, что дома мы одни остались.
А вот как мне запомнилась поездка на мельницу с дедушкой Абдуллой.
- Вот это последний круг хлеба. Больше муки нет, даже блины испечь. Что же мне, по соседям идти за мукой? Сколько можно ждать, чтобы ты на мельницу съездил? Может мне самой поехать? Что ты молчишь? Абдулла?
Это так кричала бабушка на дедушку. А он пил чай и, оставив блюдце отвечал:
- Хватит меня упрекать! Ты уже целую телегу упреков свалила на мою голову за эту неделю. Вот же на столе все есть: каймак, мед, яйца, молоко, чай. Даже если без хлеба посидишь, еда есть. Ты же сама прекрасно знаешь, что мельница не работала. Я тебе уже говорил, что сегодня обещали пустить мельницу. Дай спокойно поесть. Позавтракаю и буду запрягать лошадь.
А тут и я встрял в разговор.
- Дедушка! Я тоже поеду с тобой. Я хочу посмотреть, как наше зерно будут молоть.
- Еще и ты на мою голову. Посмотри на улицу, какой сегодня холод. Вот-вот дождь начнется. Лучше уж с бабушкой оставайся.
- Нет. Я хочу с тобой. Ты же обещал брать меня с собой. – Начал я хныкать, огорченный отказом. Бабушка заступилась за меня:
-Возьми его с собой. Что он будет у меня под ногами путаться. У меня и без него по дому делов много. Одену его потеплее, не замерзнет.
- А-а! Разве с вами можно разговаривать! Ладно. Спасибо за чай. Я наелся. Бисмилла рахман рахим! Аминь! – Дедушка провел ладонями возле лица и вышел из-за стола. Одел шляпу и вышел из маленькой комнаты в сени, плотно прикрыв за собой дверь.
- Я тоже наелся. Спасибо бабушка. Я тоже пойду во двор. – сказал я.
- А что нужно сказать после еды?
- Аминь! – сказал я, повторив движения рук деда, и стал спускаться со скамейки.
- Иди, иди. Только близко к лошади не подходи.
Я вышел из-за стола, с трудом открыл дверь и вышел в сени.
- Дверь за собой закрой! – услышал я голос бабушки.
Пришлось вернуться и, прикладывая значительное усилие, закрыть непослушную тяжелую дверь.
Дедушка уже выводил лошадь светло-коричневой масти со звездочкой белого цвета на лбу из амбара.
- Сейчас напоим лошадь, а потом будем запрягать, – и дед подвел лошадь к ведру с водой. – Пей, пей, Звездочка. – И дедушка стал легонечко посвистывать, поглаживая лошадь за спину. Когда лошадь напилась, дедушка взял ведро и выплеснул воду, а пустое ведро повесил на плетень. Потом взял лошадь под уздцы и стал заводить между оглоблями телеги. Лошадь заупрямилась, но властный окрик и твердая рука заставили подчиниться. Пока дедушка одевал на лошадь хомут, дугу, подводил постромки, цеплял оглобли, я все время лез ему под руку, путался под ногами. Дед только покрикивал на меня:
- Стой подальше, ведь у меня на спине глаз нет. Ведь наступлю ненароком… Не лезь к лошади, не дай бог лягнет.
Наконец лошадь впряжена, и дедушка подвел ее к крыльцу. Вынес из чулана и положил на телегу два мешка с зерном.Я нетерпеливо сную вокруг телеги и говорю:
- Дедушка, а ты дашь мне лошадью управлять?
- А ты что же, так поедешь? Иди, скажи бабушке, пусть теплее оденет.
А она уже сама несет шаль. Сложила шаль треугольником, накинула мне на спину, скрестила два конца на груди и завязала узел на спине.
- Ну,вот ,теперь не замерзнет. – сказал дедушка, поднял меня и посадил на мешок с зерном на телеге.
- Я хочу сидеть впереди. – упрямлюсь и лезу на передок. Уселся и говорю:
- Дедушка, дай мне вожжи.
- Подожди. Выедем на улицу, там и дам. – говорит он. А я ною:
- Нет! Я сейчас хочу. Я сам хочу выехать со двора.
Дедушка не выдержал и отдал мне вожжи.
- Только не дергай прежде времени. Когда выедем из ворот, тогда и дергай левую вожжу. – сказал дед, садясь рядом со мной на передок.
Лошадь, неспеша пошла за ворота. Когда передние колеса выехали из створа ворот, я почувствовал себя уже на улице и стал тянуть левую вожжу. Дед стал меня удерживать.
- Рано еще. Не дергай вожжи, ворота сшибешь.
Но мне показалось, что лошадь наедет на сруб колодца, стоящего напротив ворот посередине улицы. С высокого журавля над колодцем свисало ведро, что усиливало близость колодца. Первое понукание лошадь не послушала, видимо ,сама зная, когда ей поворачивать. Но я стал дергать сильнее и настойчивее. Лошадь нехотя пошла влево. Телега своим задним колесом сразу уперлась в левый столб от ворот и остановилась, чуть не вывернув столб из земли.
- Что ты делаешь, проказник. – прикрикнул дед на меня, выхватывая из моих рук вожжи. Больше ни разу не дам тебе вожжи. Слазь с телеги. Останешься дома.
Я заплакал:
- Нет. Я поеду с тобой. Я же правильно сделал. Дернул, когда вышел из ворот. Иначе на колодец бы наехал.
- Ты еще и оправдываешься! Надо ведь, чтобы вся телега выехала, только потом поворачивать. – сердился на меня дед. А тут вышла из дома бабушка.
- Что ты кричишь, старый дурак! Первый раз дал ему вожжи, да еще в воротах. О чем сам думал?
- Ладно. Ты что встреваешь? Иди в дом. Сами разберемся.
Дедушка прошел во двор, оттянул телегу чуть назад и отодвинул от столба. Вышел, сел на передок и легонько вывел лошадь на улицу.
- Ладно. Сиди уж, - сказал он мне. – Только держись, не упади.
Утро все еще хмурилось сонливо-серыми облаками. Казалось, что вот-вот заморосит дождь. Дед скрутил самокрутку и закурил. Взял в руки вожжи.
- Но-о! Звездочка, поехали. Надо поспешить. Уже слышно, что мельницу запустили. Значит, завтра свежий хлеб будем кушать. И бабушка меньше ругаться будет.
Лошадь легко побежала к центру села, где слева стоял магазин, а справа были клуб и школа. Рядом с магазином мы свернули влево, на широкий проулок, который заканчивался плотиной через речку и водяной мельницей. За плотиной был подъем на возвышенность, которая тянулась параллельно реке по обе стороны, на сколько хватило взгляда. Сегодня эта возвышенность и все вокруг показалось мне серыми от нависших туч.
А неделю тому назад, когда мы в первый раз приезжали сюда на мельницу, было солнечно, и склоны сияли сочно-зеленым цветом молодой травы. И народу тогда было много. Они собрались смотреть, как вода пошла поверх плотины, и ждали, что плотину прорвет. Тогда мы не смогли с дедом обмолоть зерно, потому - что мельник стал спускать воду из пруда, чтобы спасти плотину.
А на этот раз народу много не было. У мельницы стояла всего одна телега. Его хозяин уже начал молоть привезенное зерно. И мы на этот раз довольно быстро вернулись домой со свежей мукой.
- Ну, все что ли? Закончил свой рассказ? – спросила Алена.
- Да. На сегодня хватит. Давайте спать. – сказал Басыр, видя, что и дети тоже уже хотят спать.