Попытки русских выручить свои окружённые корпуса.
Знаменитый русский историк, генерал Н. Головин ещё в 1907 г. написал работу под заглавием "Изследование боя; изследование деятельности и свойств человека, как бойца". В ней, на основании подробного анализа, автор пришел к выводу, что даже в современную эпоху царства техники каждый бой кончается не исчерпанием материальных средств борьбы, но актом чисто психологическим, а именно: отказом от борьбы одной из сторон.
Именно с этой точки зрения и много лет спустя объясняется им позорная сдача в плен генерала Клюева и его войск:
«Что было перед ген. Клюевым? У Егерсдорфа и Пухаловен части 1-ой германской бригады, у Реушвердера и Гр. Данкхейма части 2-ой герм. бригады. На фронте 15-ти верст у немцев было не более 6-7 пехотных баталионов при 7-8 батареях. Эти силы не превосходили сил ген. Клюева, на подкрепление которого могла подойти еще левая колонна, шедшая лесом недалеко к северу. В огневом же отношении силы ген. Клюева превосходили неприятельские: у него в колонне было не менее 20-ти батарей. В условиях, которые создавались для 1-го германского корпуса нашим наступлением, с юга на Нейденбург 17/30 августа, волевая устойчивость ген. Клюева несомненно увенчалась бы успехом.
Немцы бы разступились.
Но такова уже участь боев. Спасается лишь тот, кто претерпел до конца».
Попробуем разобраться, КАК остальные русские войска пытались спасти окружённые центральные корпуса 2-й Армии.
Прежде всего, интересно ЧТО ЖЕ ДЕЛАЛОСЬ в ШТАБЕ С-З ФРОНТА, которому и были подчинены 2-я и 1-я русские Армии, действовавшие в Восточной Пруссии:
Н. Головин описывает это так:
«Пока разыгрывалась трагедия гибели ген. Самсонова и его войск, оперативные отделы Штаба фронта и Ставки продолжали пребывать в непонимании сложившейся обстановки. В этом отношении очень интересно проследить разговоры по аппарату, имевшие место в дни 15/28 и 16/29 между начальником штаба С.-З. Фронта ген. Орановским и генерал-квартирмейстером Ставки ген. Даниловым, т. е. между лицами прежде всего ответственными за составленные оперативные расчеты.
В делах (дело №0 Северо-Западного фронта; распоряжения Верховного Главнокомандующего. Оперативное отделение. С 17 июля по 18 августа 1914 г. имеется такой разговор, происходивший 15/28 августа, т. е. в день окончательной катастрофы армии генерала Самсонова. Генерал Данилов спрашивает мнение генерала Орановского, нельзя ли немедленно начать переброску какого-либо из корпусов, например, II-го из состава С.-З. фронта в Варшаву. На возражение ген. Орановского, что II-ой корпус находится на фронте Ангербург-Арис, ген. Данилов ответил: "Но ведь нельзя оставлять на правом берегу девять корпусов, когда весь интерес в дальнейшей операции на левом берегу Вислы".
- Обратите внимание на вопиющее незнание руководителями штаба Фронта РЕАЛЬНОЙ обстановки в Восточной Пруссии. В РАЗГАР катастрофы 2-й Армии идут вялые обсуждения вопроса не перебросить ли II-й арм. корпус (пассивно стоявший у Летцена) аж под Варшаву!!! О том, что во 2-й Армии Самсонова назревает РАЗГРОМ никто из фронтового руководства ещё не знает;
«16/29 августа после получения в штабе фронта телеграммы ген. Самсонова о тяжелом положении 2-ой армии и перерыва связи в разговоре по аппарату между ген. Орановским и ген. Даниловым обстановка оценивается так :
Ген. Орановский: "... Генерал Самсонов сегодня неожиданно заявил, что снимает аппарат и уезжает из Нейденбурга в Гогенштейн руководить действиями XV и XIII корпусов. Таким образом, связь с ним порвана. Величайшее опасение вызывает у меня положение дел 2-ой армии. Отход I-го корпуса к Млаве, а, может быть, и за Млаву не в достаточном порядке и отсутствие сведений за целый день, что происходит с XIII, XV и VI корпусами, меня безконечно тревожит при полной невозможности с ним снестись, так как он сам эту связь прервал".
Ген. Данилов: "Отсутствие связи с Самсоновым, конечно, тяжко, но ведь у него пять корпусов, и едва ли неудача там может иметь решающее значение, особенно если Ренненкампф не будет заниматься Кенигсбергом, на что, к сожалению, есть признаки, а заслонившись от него, поторопится войти в оперативную связь со 2-ой армией"..
Эти два разговора чрезвычайно характерно обрисовывают методы оперативных расчетов наших высших штабов в начале войны. Преобладание фантазии над оценкой реальностей обстановки и чрезвычайная требовательность к войскам. В самом деле: ген. Данилов, на основании одного нашего нерешительного в стратегическом отношении успеха у Гумбинена, не считается с тем, что операция в Восточной Пруссии еще не решена, что для решения ее нужно, чтобы армия ген. Самсонова решительно выиграла завязавшееся 10/23 августа сражение и что для одержания победы в решающий период времени в решающем данную операцию месте нет "лишних войск". Мы уже знаем, что эта самая тенденция привела к тому, что 2-я армия, к началу своего решительного сражения, имела вместо 15-ти пехотных дивизий всего 9, да и из этих 9-ти дивизии для решающих действий в руках Самсонова было оставлено всего 5. Предположения о будущем в такой мере обгоняли потребности текущей минуты, что общий характер стратегического руководства принимал характер какой-то фантазии, оторванной от той действительности, в которой приходилось работать нашим доблестным войскам...
Во второй армии числилось пять корпусов, по эти корпуса разбросаны веером на 120 верст, а армия, благодаря ошибочно выбранному стратегическому направлению, подставляла свой левый фланг и тыл неприятелю. Дальше. Ген. Данилову известно, что армия Ренненкампфа в составе 6,5 пех. дивизии направлена еще 13/26 августа к Кенигсбергу; две дивизии II-го корпуса направлены ген. Жилинским на усиление армии ген. Ренненкампфа; ген. Данилов еще накануне пытался их убрать назад. Подачу помощи ген. Самсонову он формулирует более, чем условным языком: "Особенно, если Ренненкампф не будет заниматься Кенигсбергом, на что, к сожалению, есть признаки, а, заслонившись от него, постарается войти в оперативную связь со 2-ой армией".
А что же Ренненкампф, которого ныне принято обвинять в том, что он «не пришёл на помощь Самсонову»?!
Н. Головин отмечает:
«К вечеру 15/28 августа фронт 1-ой армии находился на линии : Растенбург-Шипенбейль (II-ой корпус); 1-ая кавалерийская дивизия у Сантопен; Клиденберг - Шенбрюк-Георгенау (IV корпус); кавалерия ген. Хана-Нахичеванского (2-ая и 3-я кавалерийская дивизия) у Ландсберга, остальные части 1-й армии на фронте Фридланд-Велау и далее по Дейме, с 1-ой гвард. кавалерийской дивизией у Мюльгаузена и 2-ой гвард. кавалерийской у гр. Баум.
Как видите, ген. Ренненкампф уже повернул на помощь к ген. Самсонову, но ему оставалось пройти разстояние, равное по воздушной линии в 90 верст от того района, где 16/29 и 17/30 происходила уже агония. Слова ген. Данилова "поторопиться" крайне характерны; когда высшие штабы делают промахи, они всегда настаивают на необходимости "торопиться".
- Ренненкампф помочь Самсонову НИКАК НЕ МОГ в той ситуации. Для того, чтобы пройти (с боем) 90 верст по лесисто-болотистой местности прусского ТВД ему потребовалось бы, В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ, дня 3-4. ВСЕ БОИ окружённых войск к этому времени уже ДАВНО ЗАКОНЧИЛИСЬ, а вот войска 1-й Армии прямо с марша – попали бы под удар, находившихся на пике славы и куража, победоносных германских корпусов 8-й Армии Гинденбурга;
- единственное, кто на деле могла бы облегчить положение гибнувших корпусов 2-й Армии – это многочисленная русская конница. В 1-й Армии было целых ПЯТЬ дивизий русской кавалерии, в том числе ВСЯ русская ГВАРДЕЙСКАЯ КАВАЛЕРИЯ!!!
Пожалуй, хорошо организованный стратегический рейд по немуцким тылам ТАКОЙ массы конницы мог бы внести сумятицу и панику в работу железных дорог, снабжение войск и функционирование тыловых служб и учреждений. НО НИЧЕГО толком так и не было сделано. А ведь кроме 5 кавалерийских дивизий 1-й Армии Ренненкампфа, русские имели ЕЩЁ ТРИ кавалерийские дивизии (4, 6 и 15) в составе 2-й Армии Самсонова!!! Да кроме этого – корпусные кавполки, знаменитые казачьи части.
Для сравнения – немцы имели в Восточной Пруссии всего ОДНУ кавалерийскую дивизию и то – она была занята в боях против центральных корпусов 2-й Армии Самсонова. Плюс несколько эскадронов «эрзац-резервной кавалерии» (!!!) в корпусах. И это – всё.
НО германская кавалерия действовала на редкость активно и удачно, чего не скажешь о нашей блестящей кавалерии. Почему так получилось – тема отдельного разговора.
Н. Головин тоже считал, что ключ к спасению гибнувших центральных корпусов был в активизации «откатившихся» фланговых корпусов 2-й Армии:
«Спасти ген. Самсонова могла только помощь, пришедшая с юга. Немедленное энергичное наступление, имевшее бы целью обратный захват шоссе Нейденбург-Мушакен-Виленберг, шоссе, по которому торопливо выдвигались немцами части, отрезывающие центральные корпуса армии ген. Самсонова, являлось единственным и в то же время действительным средством.
Изучающего эти трагические минуты агонии центральных корпусов ген. Самсонова поражает то бездействие, которое проявляется в этом отношении со стороны штаба фронта. Зная о перерыве связи со штабом 2-ой армии, он не принимает до 17/30 августа никаких мер для того, чтобы взять непосредственно в свои руки управление фланговыми корпусами армии. Простая логика могла бы подсказать, что при создавшейся группировке и с перерывом связи штаба армии со штабом фронта у первого должна была также порваться связь с I-м и VI-м корпусами. Факт перехвата нашей Брест-Литовской радио-станцией нешифрованных оперативных телеграмм штаба 2-ой армии к своим корпусам мог бы тоже вызвать безпокойство штаба фронта...»
Теперь посмотрим, КАК спешили на помощь своим фланговые корпуса 2-й Армии:
ДЕЙСТВИЯ VI КОРПУСА
Н. Головин описывает их следующим образом:
«Мы знаем также, в каком состоянии морального разложения находился в эти дни VI корпус. Высшей же воли, которая дала бы толчок этой ослабевшей воле, не проявлялось. В результате VI-й корпус, который ко времени получения вышеприведенного приказания ужо отошел от Ортельсбурга к юго-востоку, пребывает в бездействии до утра 17/30 августа, когда его части начинают наступать на Ортельсбург.
В этот день утром штаб фронта делает единственную робкую попытку возстановить нарушенное 15/28 августа руководство фланговыми корпусами армии ген. Самсонова. В 11 часов утра 17/30 августа ген. Благовещенский получил телеграмму ген. Орановского, в которой приказывалось оказать содействие ген. Самсонову, ведущему бой на фронте Гогенштейн-Нейденбург; при этом сообщалось, что 1-му корпусу приказано занять Нейденбург. VI-му корпусу приказывалось сосредоточиться у Виленберга и действовать в связи с командиром XXIII-го корпуса ген. Кондратовичем с целью обезпечить правый фланг и тыл ген. Самсонова; 4-й кавалерийской дивизии двинуться на Пассенгейм. "Кроме того" говорилось в телеграмме: "Главнокомандующий приказал выслать летчиков, найти местонахождение ген. Самсонова в районе Гогенштейн-Нейденбург-Едвабно и передать ему словесно настоящее распоряжение".
Пленение частей средней колонны (ген. Клюева) произошло в течение 17/30 августа в районе дер. Садек. На карте так называемого немцами "Танненбергского сражения", изданной в 1921 г. с объяснениями, составленными архивариусом фон-Шефер с предисловием самого фельдмаршала Гинденбурга , показаны красными цифрами число пленных, согласно "немецкому счету", захваченных в различных районах поля сражения. Из нее мы увидим, что у самого Садека стоить цифра 10.000, и в двух верстах к югу от него у Реушвердер еще 10.000. Несомненно, что эти цифры относятся к колонне ген. Клюева. Невольно задаешь себе вопрос: состоялось бы это пленение, если бы Главнокомандующий С.-З. фронтом, вместо того, чтобы требовать от ген. Ренненкампфа телеграммой № 3020 от 14/27 августа совершенно запоздалое движение на помощь ген. Самсонову, проявил бы свою волю, взяв под непосредственное руководство оторвавшиеся от ген. Самсонова VI корпус. Подобное вмешательство являлось долгом вождя. Исполнение этого долга требовало не простой переписки по телеграфу, а командирования из своего штаба к командиру VI корпуса лиц, снабженных полномочиями для введения в русло общей операции этого "отпавшего" корпуса. В первых главах настоящего труда мы сделали упрек нашему высшему командованию и высшему Генеральному Штабу в неподготовленности к вождению
высших войсковых соединений. Одной из первых причин являлся тот дух чиновничества, который царствовал в наших центральных военных учреждениях. Этот дух передался и на поля сражения. Он являлся величайшим тормозом в ходе операций, и по справедливости следует отнести упрек, который иногда адресуют к нашим войскам о малой их маневренной способности, целиком к нашим высшим управлениям. Таким образом, "воля Главнокомандующего" Сев.-Зап. фронта потеряла трое суток с 14/27 до 17/30 август", пока она не оказала свое влияние на VI корпус. Но и тут она выразилась лишь в посылке телеграммы.
Итак, штаб фронта не принял никаких мер для контроля исполнения командиром VI корпуса с полной энергией отданного Главнокомандующим приказа. Это чисто чиновничье бездействие доходит до такой степени, что в донесении в Ставку вечером 18/31 августа встречаются следующие слова:
"... О положении 2-ой армии к вечеру 18/31 августа сведений нет. Можно предполагать, что I-й корпус ведет бой у Нейденбурга, а VI-ой между Виленбергом и Мышинцом..."
Из той же карты ф. Шефер мы увидим цифры 4.000 у Канвизена, 1.000 у Мальгафена, 4.000 у Куцбурга и 11.000 у самого Виленберга. Эти цифры относятся к левой колонне, шедшей под общим командованием начальника 36-ой пех. дивизии ген. Преженцова. Пленение главной массы этой колонны (цифры 4.000 у Куцбурга и 11.000 у Виленберга) происходит 18/31 августа, Таким образом, если бы VI корпус продолжал бы свое движение на Виленберг, колонна ген. Преженцова была бы спасена. Но воля Главнокомандующего Сев.-Зап. фронта сдала при первом же приближении к реальностям жизни. Она не сумела проявить даже небольшую настойчивость, чтобы спасти остатки тех героев, которых так безразсудно гнала в авантюру».
А вот какие интересные детали наступления VI корпуса приводит Н. Евсеев:
«Боевым действиям 6-го арм. корпуса и приданной ему 4-й кав. дивизии предшествовала переписка между командиром корпуса ген. Благовещенским и командиром 4-й кав. ди-визии ген. Толпыго, характеризующая полное отсутствие оперативного кругозора высшего командного состава и недобросовестное отношение со стороны его к порученному делу.
В ночь с 29 на 30 августа командир 4-й кав. дивизии выдвигался в район западнее Ортельсбурга, но, встретив германские заставы и не желая вступать с ними в бой, в 5 час. 30 августа вернулся, не выполнив возложенной на него задачи.
Едва части дивизии начали расседлывать коней, как от командира корпуса было получено распоряжение о наступлении корпуса и 4-й кав. дивизии на выручку окруженнных
центральных корпусов армии. Получив приказание командира корпуса, ген. Толпыго в 6 ч. 20 м. пишет пространный рапорт, в котором сообщает, что дивизия была под седлом с 13 час. 29 августа до 6 ч. 30 м. 30 августа, имела столкновения с противником, что выполнить возложенную на дивизию задачу она не может...
Командир корпуса снова требует участия 4-й кав. дивизии в бою. В 7 ч. 35 м. ген. Толпыго вторично доносит, что дивизия не может вести наступление. Лишь в 10 ч. 00 м. командир 6-го корпуса заставил 4-ю кав. дивизию изготовиться к выполнению боевой задачи.
В общем, для того чтобы заставить подчиненное войсковое соединение выполнить боевую задачу, требовались троекратные приказы, уговоры и, наконец, угрозы.
Пока велась переписка между командиром корпуса и командиром 4-й кав. дивизии, части 16-й пех. дивизии в 7 час. 30 августа повели наступление на Ортельсбург.
Развернув все четыре полка в одну линию на фронте в 6 км и ведя артиллерийскую подготовку до 13 час., 16-я пех. дивизия в 14 час. выбила несколько рот пехоты, занимавших восточную окраину города.
Заняв Ортельсбург в 14 час., части 16-й пех. дивизии получили приказание командира корпуса отступить в Липовец, т. е. совершить отход на юго-восток от Ортельсбург а на 14 км, чтобы отсюда вести снова наступление, но уже в направлении на Вилленберг.
Чтобы понять способ тактического и оперативного мышления командира 6-го арм. корпуса ген. Благовещенского, мы приведем его донесение, которое разъясняет сущность задуманного им маневра, а также характер мер, принятых им для выручки соседей и командующего армией ген. Самсонова.
В 7 ч. 55 м. ген. Благовещенский послал начальнику штаба фронта следующее донесение:
"Для отыскания ген. Самсонова послан разъезд в Неиденбург, для связи с 13-м корпусом послан разъезд в Хоржеле. Сведений пока нет. Веду бой у Ортельсбурга, рассчитываю отойти на линию Липовец, Радзинен со штабом корпуса в Фюрстенвальде, чтобы
действовать в направлении на Видленберг. Пока со стороны Вилленберга противника не обнаружено" .
Этот наивный документ свидетельствует не только об отсутствии у ген. Благовещенского и его штаба умения вникнуть в обстановку, организовать бой, но даже умения орга-низовать поиски соседей.
Между тем, 4-я пех. дивизия, направленная для наступления на Вилленберг, после полудня овладела Реблау, Боркен, а в 19 час. подошла к восточной окраине Вилленберга. Знакомый нам по панике в районе Менсгут командир бригады ген. Нечволодов, назначенный за начальника авангарда, на этот раз действовал хорошо.
Услышав гул боя прорывавшихся у Вилленберга войск, ген. Нечволодов с 16-м пех. полком и двумя батареями двинулся на выстрелы. По дороге к Вилленбергу ген. Нечволодов получил донесение от корнета Жуковского, сообщавшего из Вилленберга о наличии противника на северной окраине Вилленберга, а также о том, что он нашел несколько солдат 30-го пех. полка, 6-го драг. полка и казака из конвоя командующего армией.
Это донесение, очевидно, вдохновило ген. Нечволодова и дало ему импульс к действиям. Его колонна через несколько часов могла решительно облегчить прорыв окруженных войск, предотвратив капитуляцию остатков 13-го и 15-го арм. корпусов.
В штабах 6-го корпуса и 4-й пех. дивизии держались, однако, других взглядов на роль корпуса. Капитан Рудский в журнале военных действий так описывает эти взгляды:
"Ввиду отсутствия значительных сил противника бой был прекращен, в корпус начал отходить от Ортельсбурга двумя колоннами: 16-я пех. дивизия через Липовец, а 4-я через Радзинен. …4-я пех. дивизия была остановлена тогда, когда ее походная застава подходила к г. Вилленберг, потеснив заставу противника.
Штаб корпуса остановился в д. Фюрстенвалъде, куда прибыл в 9 ч. вечера" .
Однако, ген. Нечволодов, понимая правильно обстановку, потребовал от начальника колонны главных сил 4-й пех. дивизии немедленного движения к Вилленбергу, но последний, прежде чем исполнить это приказание, запросил командира дивизии ген. Комарова. Ген. Комаров, не вникая в суть дела, приказал главным силам оставаться на месте, а ген. Нечволодову с авангардом отойти от Вилленберга. Получив это приказание ген. Комарова, Нечволодов с негодованием вернулся к Ленску.
Что же касается действий 4-й кав. дивизии, по поводу которых было много исписано бумаги, то они свелись к тому, что с 15 час. дивизия развернулась в боевой порядок у Вав-рохен с целью прикрытия отхода 16-й пех. дивизии, спокойно маршировавшей от Ортельсбурга. Простояв у Ваврохен до наступления темноты, дивизия с разрешения командира корпуса ушла... за линию своей пехоты, прибыв туда на ночлег после полуночи.
В общем 6-й арм. корпус вследствие неправильного использования, начав помогать выходу 13-го и 15-го корпусов из окружения, свою задачу завершил предательски. Корпус не пошел на выручку, хотя авангард 4-й пех. дивизии ген. Нечволодова достиг цели действий, но был остановлен у Вилленберга и возвращен назад».
Прямого предательства, конечно, не было, но СУТЬ действий русских «полководцев» VI арм. корпуса Н. Евсеевым названа ПРАВИЛЬНО. Про суворовкий призыв «Сам погибай, а товарища – выручай!» - тут и речи не шло, понятное дело.
Посмотрите, КАК действовала в этот день наша 4-я кав. дивизия:
- Получив боевой приказ о выступлению к Ортельсбергу, кавалеристы ночью, наткнувшись на немецкие заставы и НЕ ЖЕЛАЯ ВСТУПАТЬ В БОЙ, вернулись на исходные позиции, НЕ ВЫПОЛНИВ БОЕВОЙ ЗАДАЧИ!!!
После этого командир VI арм. корпуса ген. Благовещенский ещё ДВАЖДЫ приказывает этой кавдивизии начать наступление, а в ответ получает от её командира генерала Толпыго пространные рапорта об усталости людей и лошадей...В результате, для того чтобы заставить подчиненную дивизию НАЧАТЬ выполнять боевую задачу, ген. Благовещенскеому по требовались троекратные приказы, уговоры и угрозы. Пока наши генералы этак переписывались, время шло и шансов на спасение окружённых становилось всё меньше и меньше. (Если бы вместо пустых разговоров и записок, были приняты крутые меры против этаких генералов, может быть и вся история 1-й Мировой войны и Российской империи пошла бы иначе).
- При энергичном ведении наступления колонна Нечволодова могла ОБЕСПЕЧИТЬ ПРОРЫВ окруженных войск генерала Клюева. Вместо этого, в результате пассивности и безинициативности генералов Комарова и Благовещенского, он получил приказ отступить. Апофеозом этой попытки наступления служит запись в журнале боевых действий «Ввиду отсутствия значительных сил противника бой был прекращен, а корпус начал отходить (!!!) от Ортельсбурга двумя колоннами».
Тут сложно что-либо даже комментировать: ввиду отсутствия противника (!!!) перед наступающим на выручку своих окружённых войск VI арм. корпусом, он... прекращает бой и начинает отходить на исходные позиции!!!
НИКАКОЙ ПОМОЩИ от VI-го корпуса наши окружённые и гибнувшие войска НЕ ДОЖДАЛИСЬ...
На фото: германцы в наступлении под огнём
http://www.proza.ru/2011/06/20/283