Дом у моста

 

1


      Часам к семи вышли на набережную. Перед этим прошлись молчаливо по вечерней улице, тихой и безлюдной: от троллейбусной остановки до первого поворота к реке вдоль жилых зданий с мутными оконцами парадных, - тех зданий, которым исполнилось со времени постройки уже полсотни лет и которые прочно врезались в память сохранившимся фасадом цвета мокрого песка; повернув направо, спустились по крутому взвозу до нижнего яруса набережной к белой ротонде, а как прошли последние постройки - над ними неожиданно появился, будто раскрылся мрачный купол зимнего неба, а впереди нарисовалась  длинная ледяная серая лента Волги, пустынная в это время, изъеденная местами узкими проталинами, темными и кривыми, оттого заметными на общем фоне. Увы! зимой речной простор уныл и скучен. Вдоль вечерних ярусов и на мосту за пристанью уже зажглись фонари, но как одинок их свет, и как безжизненно подчеркнут! Редкого прохожего возьмет желание пройтись по пустынной набережной в такое время, только ветер-странник бродит всюду, ни преград ему, ни конца пути. Возле каменной ротонды ветер слабел, но от его холодного прикосновения немели щеки, и женщина, подняв воротник, прятала в него лицо.
     Мужчина и женщина постояли у ротонды несколько минут. Они смотрели на скованную льдом, покрытую серым снегом Волгу; он – рассеянным скучающим взглядом, она – с волнением и надеждой. И река, и небо, и набережная, и мост, казалось, вдруг ожили от её пристального взгляда, казалось, едва заметно вторили ей.
     Женщина всматривалась в широкий купол вечернего неба, и виделось ей, как мрачный край его сливается с едва различимыми контурами далекого леса, заводскими трубами рабочего поселка противоположного берега реки; как над самой рекой в гуще неба проступают и дрожат размытые светлые пятна - бледные отражения освещенной набережной: желтые фонари пешеходных ярусов, пылающий двойным рядом огней длинный мост через Волгу; и надежда, зародившаяся сегодняшним утром, как эти едва заметные пятна на небе – теплилась сейчас в сердце женщины тихим робким огоньком. Ольга не представляла себе, что неожиданная  встреча с Олегом настолько сильно сможет ее взволновать. Слишком велико оказалось впечатление после долгой разлуки, какое-то сильное чувство продолжало жить в ней самой.
     Прошло несколько лет, и она, казалось бы, уже свыклась с мыслью, что никогда больше не увидится с ним, а сама в тайне, в глубине души, неосознанно, мечтала о похожей встрече, пусть встрече случайной, пустяковой, на которой все равно испытываешь трепетное волнение, как на первом свидании.
     То было особое чувство, которое можно сравнить разве что с чутьем волчицы в глухом лесу, улавливающей слабые запахи и звуки, или с чувством долгожданной радости при виде распускающихся цветов, ростки которых долго холили и лелеяли.
 
        Сегодняшним морозным утром Олег, выходя из высотного здания, расположенного на центральной улице напротив городской площади, в котором размещались крупные торговые фирмы, а на первом этаже почта и телеграф, побежал на мигающий сигнал светофора и неосторожно поскользнулся.
       Неудачно заскользив, он задел случайно проходившую рядом женщину. Перед взором мелькнули расплывчатые пятна: серый цвет пальто, темный мех воротника, светлое лицо. Он коротко извинился и так бы прошел мимо, если бы женщина не назвала его по имени. 
     Олег остановился, и какое-то время всматривался в круглое лицо стоявшей напротив него женщины, различил и ямочки на ее щечках, и маленькую родинку над уголком губ…

     Неужели это та самая девушка, с которой он встречался в институте, знал ее со школы?
… Лицо ее круглое, полное, свежее, про которое обычно говорят кровь с молоком. Женщины такого типа добродушны, у них обаятельная улыбка. 
     Неужели это она  – теперь миловидная женщина, но все с той же прекрасной и открытой улыбкой, от которой появляются столь прелестные ямочки на щечках – стоит напротив и смотрит на него?.. Да, это Ольга и, несмотря на то, что они несколько лет не виделись, она первая узнала его.
       Несколько минут постояли вместе возле пешеходного перехода, коротко поговорили о том, где кто работает, кто как живет. Всем своим видом Ольга выражала неподдельную радость встречи. Она стояла, трогательно склонив голову, придерживая рукой меховой воротничок пальто, прикрывая им шею. Приподнятые воротником сережки – те самые (Олег узнал их), какие она любила носить еще в школьное время, - поблескивали светлой лазурью. Бирюзовые камни в них «талисманы любви», как искренне считала Ольга, должны были привнести в её жизнь кроме любви еще и счастье. Серьги удачно подчеркивали глубину её выразительных васильковых глаз, что минутой назад вспыхнули радостью неожиданной встречи. В эти минуты она не отводила от Олега своего волнительного взгляда. Как много накопившегося и невысказанного в ее душе хотелось ему рассказать, а главное – спросить: когда они снова могли бы увидеться?! Совсем коротко и торопливо поговорили они возле пешеходного перехода. Нескольких минут короткой встречи обоим показалось мало, и они договорились снова встретиться и пройтись по набережной в тот же день вечером, когда оба будут свободны.   
       
       Теперь они на набережной, задержались у белой ротонды, расположенной сразу после спуска на нижнем ярусе; их привлеки звуки купающихся людей. Слева от ротонды каждый год зимой вырезалась во льду ровная прямоугольная полынья, и каждый год в полынье, в зияющей тьме ледового прямоугольника кряхтя и покрикивая, купались люди. Ольга с изумлением смотрела на энергичных, смелых людей, и, невольно прижимаясь, крепко обняла руку Олега чуть выше локтя. Как странно было видеть зимой на льду, в воде раздетых людей. Кругом все белым-бело, безлюдно, тем более у реки, где морозно и ветрено, где под темным небом особенно сильно ощущается пустынность и холод безжизненного пространства – тут рядом неожиданно двигалась, плескалась в воде небольшая разгоряченная кучка людей, которая что-то выкрикивала, подбадривала себя и смеялась.  Порозовевшие  мужчины и женщины выходили из небольшого фанерного домика, стоявшего на нижнем ярусе набережной и служившим местом для переодевания, проходили  по ледяной дорожке и погружались в ледяную воду. От их розовой кожи шел пар.
- Всегда думала, что их тянет туда, в прорубь, ты не знаешь? – спросила Ольга, съежившись, с мелькнувшим ужасом в глазах.
- Понятия не имею, я бы ни за что не полез, – ответил Олег. Скучное выражение его лица оставалось неизменным.
     Постояв несколько минут, они направились дальше вдоль яруса набережной  по направлению к речному вокзалу и пристани.
     Когда отошли от ротонды, Ольга спросила:    
- Чем ты сейчас занимаешься, у тебя большая семья?
      Олег шагал уверенно, но с какой-то, как показалось Ольге то ли небрежностью, то ли легким равнодушием рассказывал о своей жизни в столице. Он говорил о семье, что его дочке уже два года, и что ему пришлось сменить несколько работ и теперь он работает в крупной столичной фирме, приехал в командировку на пару дней для налаживания поставок сырья, и сегодня поздно ночью у него поезд.
      Всю дорогу от ротонды до речного вокзала и пристани - заснеженной и пустынной, всеми забытой в зимние месяцы Ольга шла под руку Олега. И всю дорогу от ротонды  до речного вокзала она слушала его и мысленно переживала, сосредоточенно думая о своем: неужели тех дней, когда они были вместе уже не вернуть?
       У бетонного причала речного вокзала они остановились. Продолжая крепко держаться за руку, Ольга заговорила о тех днях, когда они оба встречались, так же как сегодня гуляли по набережной, напомнила Олегу прежние встречи, когда они оба учились в школе и затем в институте.
Ольга вспомнила, как они остановились на мосту в такой же тихий, как сегодня, но теплый и светлый летний вечер, и, обнимаясь, ловили губами взаимные поцелуи. Иногда они переходили по мосту купаться на другой берег реки, а иной раз после института засиживались в городском парке, где на скамейке в компании один из друзей играл на гитаре.
- Где он сейчас? - спросила она. - Ты не знаешь? В наше время играть на гитаре в парке такая редкость.
- Кажется, тоже куда-то переехал, - сказал Олег, махнув рукой. 
- Ведь правда же, - сказала Ольга,- как в то время все было  мило, ярко, шумно и празднично–счастливо!
- Удивительно, что ты все помнишь. Давно это было. С того времени в моей жизни все уже несколько раз успело измениться.
     Поглядывая на блики света в узкой темной проталине рядом с пристанью, Ольге припомнился один из солнечных теплых дней, когда она со своей подругой Светкой Платоновой, ребятами из института поехали  за мост, в сторону затона. И вроде бы блики на реке все также ярко мерцали, как и сейчас, но всё-таки по-другому:  было лето, и блики искрились от солнца, а не от искусственного освещения, и  Олег был ее. Как хотелось бы ей снова оказаться там!
      «Зачем же так болезненно ярки воспоминания?! – думала Ольга.  Что несут они собой, кроме желания перенестись в то чудесное время? Неужели не вернуть этого солнечного дня, воздуха, наполненного тем особенным состоянием повышенного чувства жизни, которое она  чувствовала всей своей душой?»


2


       В тот день Олег ожидал их в моторном катере, чтобы всем вместе перебраться  на острова. Острова располагались в пятнадцати минутах езды на моторной лодке, такие поездки они совершали по выходным иногда на день иногда на два. 
       Катер «Прогресс» с подвесным мотором стоял у затона, глубоко разрезав  клепаным дюралевым носом широкий пласт мокрого прибрежного песка. В этом темном разрезе, как и в каждой бегущей волне, по всей Волге сверкала, играла и манила к себе солнечными бликами вода. Свежо пахло высохшей тиной, рекой и песком. Тонкий запах этот появлялся и исчезал вместе с ветром. Гулко доносились звуки работы земснаряда, а со стороны песчаных круч вдоль берега долетал детский смех. На золотистых песчаных кручах резвились мальчишки, они беспрестанно взбегали с шумом на гребни, а затем съезжали по песчаным склонам, веселясь и рассеивая вокруг себя золотистую пыль.
       Ольга сняла плетеные босоножки и ощутила всю нежность прикосновения этого мелкого, сухого и теплого речного песка, в руках который так мило, и так тонко-тонко струился между пальцами. Направляясь к катеру, она прошла  небольшую песчаную дюну и вышла с друзьями к  береговой кромке, на мокром песке которой стали оставаться следы ее босых ног.
   «Кто бы стал обращать внимание на эти мелочи - на какие-то следы на песке, когда вокруг стремительно проносилась счастливая жизнь, увлекая, ослепляя своей молодостью и задором? - подумала Ольга». Теперь эти детали появились вновь и неслучайно. Такого свойство памяти и нашего желания: в определенные моменты переносить нас в прожитые дни, в подробности прошлого. Вот и сейчас, исчезнувшие во времени следы и счастливые минуты жизни, так резко обозначились в памяти, но так грубо контрастировали со следами на снегу, с мрачным зимним небом, что будто бы само время подхватило и перенесло Ольгу назад в прошлое, и она снова оказалась там, и еще раз пережила те чудные мгновения.
      Прибрежная вода затона, где стоял катер, оказалась до того чистая и ясная, что у дна виден каждый камушек, а само дно твердое, ребристое. Внутрь катера забирались по одному, опуская в открытый на носу катера темный люк пожитки, палатки.  Ольга с подругой  устроилась на корме. Олег веслом оттолкнулся от берега, затем прошелся вдоль борта, возникла небольшая пауза, шутки, смех. В какой-то момент резко пахнуло бензином, Олег сделал резкий рывок рукой, взревел мотор – и катер побежал! Ольга с подругой смотрит по сторонам, болтает с ребятами, громко смеётся, радуется чему-то безумно. О чем они смеялись тогда? – разве упомнишь! Просто было хорошо и весело…
      Резво поднявшийся упругий  ветер прижимает ее с подругой к спинкам сидений, за кормой  расходятся гребневидной вилкой волны, горячая струйка воды, охлаждая мотор, бьет в воздух длинной дугой. Ольга смотрит вперед настолько далеко, насколько хватает глазу. Впереди раздвинулись длинной каймой далекие берега, широким простором предстали взору Волжские Дали. Где-то по курсу вначале смутно, а через минуту совсем рядом  проплывает  старый неуклюжий речной баркас. Не успел он поравняться с катером,- как  уже появился позади, за кормой! Волны от катера нагоняют и бьют его массивный  корпус, он же невозмутимо покачивая своим темным деревянным бортом, плавно движется дальше. И неосознанно, из-за впечатлений от летящих вдоль борта искрящихся стрел воды, от рева мотора, долгой и длинной полоски темно-зеленого берега, вдоль которого двигался катер, благодаря радужному настроению и длящегося с утра счастья - предстало  Ольге  то великое и необъятное, о чем она слышала и часто себе представляла:  с необузданным русским размахом, удалью и весельем, затянувшеюся песней, дымком и запахом ухи над водою, вместе со всей своей сердечной тоской, горечью и грустью, и с той бесцельной злобой, какая так страшно сопутствует пьяному угару, со смуглой, грубой кожей лица, потрескавшихся ладоней рыбака - предстало всё то, что мог вобрать в себя и коим является сладостный, блаженный волжский простор.
       От реки и от широкого купола голубого небосвода, сверху и снизу одновременно струился лучистый свет. Свет этот проникал всюду. От его лучей становилось весело, радостно на душе, возникало ощущение счастья, ощущение действительной жизни здесь и сейчас. Солнце ярким слепящим пятном легло на темные воды и рассыпалось кругом по волнам бриллиантовой пылью сверкающих искр. Белесые облака косматые, громадные,  плывущие совсем низко, словно глыбы снежных вершин  – даже они  излучали живительную энергию и светились изнутри живым, внутренним светом. Их огромная белоснежная масса висела прямо над головой и, временами закрывая собой солнце, отбрасывала в воду резкие жирные тени. Облака эти простирались по всему небосклону, куда хватало взора, сбивались у неровных волжских берегов в белокурые гряды, превращались в кружевные полоски и затем таяли где-то совсем далеко в знойной дремлющей полудымке. 
      Впереди  ждали острова, узкие речные протоки, теплая летняя ночь, костры и палатки...
      Катер  продолжал нестись дальше, чуть вздрагивая, разрезая, разбивая на своем пути встречные волны, унося с собою вперед Ольгу, и Олега, и остальных друзей. Ольге казалось, что это вовсе не катер, а сам этот светлый летний день, целый мир, в котором так явно и так остро чувствовалась молодость, увлекал её за собой и кружил голову.
      Была надежда и ожидание прекрасного, того, что никогда не забудется, того, что вот-вот обязательно должно случиться.
     С какой любовью, радостью и легким сердцем, -  вспоминала сейчас Ольга, - тем очаровательным днём она смотрела на Волгу,  и лазурное небо и будущая жизнь представлялась ей счастливой и безмятежной, в любви и радости с любимым Олегом! И спроси ее сейчас, не был ли это самый счастливый день в её жизни, и она бы без сомнения ответила, что это он и был.  Уже тогда без памяти Ольга была влюблена и в то лето и в Олега. Сияющая днем солнечная, а вечером темнеющая полоска густых камышей соседнего заросшего плеса, глубокая тишина, красноватый диска солнца на западе и сизый дымок  костра только усиливали, обостряли их здоровое взаимное чувство любви, так ярко и так бурно проявившееся в те и последующие несколько дней, что они провели  вместе…
   
      Поскрипывает под ногами снег, кружатся снежинки. Олег снова рядом. Он улыбается, то и дело кивает, соглашаясь с ней, с её по-детски наивным, частым и коротким вопросом: «Ты помнишь?!», смахивает рукой снег с ее плеча.      
      Да, ему пришлось переехать в другой город. Да, он не звонил, не объявлялся несколько лет, но сегодняшней встречи, прогулки как прежде вдвоем было достаточно, чтобы она, снова увидев Олега, поняла, что простила. Простила и его, и свои годы ожидания, и его упорное молчание после неожиданного переезда в столицу. Но кто бы мог знать, сколько чувств, кипело в душе этой женщины! В эти мгновения она любила и ненавидела его одновременно, но, в конце концов, все же отдалась более глубокому, все еще живому в ней первоначальному давнему эмоциональному чувству, которое вновь заставило встрепенуться ее мягкое сердце и сейчас стремительно повлекло за собой. Кто бы мог подумать, что сила любви настолько была велика в ней, что время устремилось вспять, в те дни, когда они были вместе. Ольга задумалась, спрятала озябший нос в меховой воротник.  «Ведь мы так еще молоды, у нас вся жизнь впереди, мы еще можем быть вместе» – мелькало у нее в голове. Боже мой! взяв вечером его руку, она вновь испытала почти забытое чувство первой любви, точно такое же, какое она переживала в то время, когда они встречались: и на катере, и на  Волге, и  у нее дома, -  точно такое же острое, волнующее чувство, которое вернулось к ней сегодняшним утром.
      Всплеск той нежной любви так остро и так ярко пробудился в ней душевным беспокойством, нервным напряжением, что Ольга  уже  ничего не могла с собою поделать.  Ослепленная этим чувством, она, в тайне призналась себе, что согласна на все, лишь бы снова оказаться с ним.
      Осмысливая все это, Ольга некоторое время шла молча. Слегка склонив голову набок, она смотрела своими ясными бирюзовыми глазами на Олега, а затем взяла и пригласила его к себе. Ее приглашение прозвучало так совершенно естественно, что любому человеку стало бы понятно: ей абсолютно все равно, как это выглядит со стороны, как об этом могли бы подумать другие; и Олег, поднявшись к ней, ощущая любовь с ее стороны, считая себя успешным мужчиной, остался с Ольгой наедине.


3

      Ольга жила, как прежде, в том же доме с высоким подъездом напротив моста и Олег облегченно улыбнулся, что идти не далеко. В этом доме, расположенном через дорогу от верхнего яруса набережной, он бывал не раз, часто приходил сюда прежде. Вот и теперь, затушив сигарету, Олег бегло взглянул из окна на расплывчатое сияние фонарей и подумал тоже, что сегодня у ротонды: «Пожалуй, набережная – единственное достойное место этого провинциального богом забытого городка».  Из квартиры хорошо видны освещенные плавные изгибы моста, его полукруглые, зияющие мглой пролеты, а рядом с опорами и ближе к берегу тонкие длинные полыньи на реке, – зима в этом году не балует крепкими морозами. 
        В полумраке комнаты на столе тускло светится циферблат его наручных часов, а за окном в лучах фонарей падает мелкий снег. Так же медленно, почти незаметно падал снег утром, когда Олег выходил из высотного здания делового центра. Подумав, что не осталось никаких дел, которые могли бы удерживать его в этом городке, Олег мысленно вернулся к Ольге и к тому странному стечению обстоятельств, что снова оказался в ее доме. «Надо же, после стольких лет, - он усмехнулся той короткой улыбкой, которая появилась после его переезда в столицу, - она меня узнала, пригласила… и, черт побери, если я что-нибудь в этом понимаю!    
 Совсем недавно было утро, незаметно падающий снег, неожиданная встреча, тихий вечер; и вот теперь ночь и Ольга, - такая же прекрасная, как много лет назад. Всё также чувственна и утончённа… Впрочем, какой вздор. Вся эта романтика далека от жизни. Всё дело случая и не более». 
        Он подошел к столу, на котором находился компьютер, стояла высокая хрустальная ваза для цветов, надел свои часы, и снова глянул в окно. Ветки тополей на набережной едва шевелил ветер. Олег удивился тихой февральской ночи, и что странно: сильного и студеного ветра у реки не было, какой обычно дует на Волге зимой.   
       Вернувшись в комнату, Ольга включила свет. Увидела Олега у окна уже в темном вельветовом пиджаке, который, пока они были вместе, висел на спинке стула. Стоило ей отойти на минуту, как он уже собрался!  Для нее он всегда будет Олежек, а она навсегда хотела бы остаться Олюшей, только его Олюшей, как он когда-то ее называл. Впрочем, она и сейчас являлась таковой для мамы, для подруг и для мужа, но последнее обстоятельство для нее в данный момент не имело никакого значения. 
       Олег, рослый, с густой темной шевелюрой стоял спиной к ней, готовый к немедленному отъезду. И при виде всей его собранности и решительности, при мысли, что настал прощальный момент, и она его снова не увидит, у нее сжалось сердце. Чувства к нему трогательные, волнительные переполняли ее, и она не знала, куда себя деть. 
        Ольга в халатике, русоволосая с пышной прической подошла к нему, высокому, широкоплечему, успешному, ласково и нежно обняла его сзади и прислонилась щекой к спине. «Может можно еще все изменить?!» – мелькнула одна из тех мыслей, что возникли у нее с того момента, как она увидела его сегодня. 
        Олег почувствовал, как ее рука легонько скользнула вверх по спине и плечу, затем Ольга, приподнявшись,  поцеловала его в его выбритую щеку у седеющего виска и  шагнула вперед, направляя к нему свое посвежевшее лицо, ожидая ответного поцелуя.   
- Пора, – сказал он в пустую холодную ночь за окном.
      Как удивительно тиха февральская ночь сегодня. За окном безветрие, не гудят тревожно провода, лишь слышно в комнате, как непривычно громко идут настенные часы.      
- Как жаль… как быстро идет время: вот тебе уже пора на поезд, - она сильней сжала его руку, и прижалась.  «Мне кажется, я могла бы так стоять с ним вечно», - подумала она и добавила:
- Твой мобильный телефон зарядился, вижу, ты уже собрался. Может быть, мне все-таки поехать проводить тебя на вокзал?
- Нет, - словно очнувшись, резко сказал он. – Думаю, это лишнее… - Олег  повернулся к Ольге, - мне будет спокойнее, если ты останешься.
- Вот и ты уезжаешь и пропадешь, как тогда, - с дрожью в голосе сказала Ольга, отпуская его руку и отходя от окна. – И опять я остаюсь без тебя… Мне кажется, мы больше никогда не увидимся. А как бы я хотела, чтобы ты остался и никогда не уезжал! 
– Мы прекрасно провели это время.
– Если бы ты тогда не уехал! - воскликнула она, -  мы были бы сейчас вместе.
– Возможно... Но все изменилось. Я устроился на работу в Москве, отличную работу, ведь не мог же я упустить случая переехать. Мы уже говорили об этом. И потом, - он посмотрел на нее будто с укором, – ты вышла замуж, и даже если бы я захотел, мне не было никакого смысла сюда возвращаться.  Когда я узнал, что ты вышла замуж, - добавил он, - я не стал беспокоить тебя.
–  Вышла замуж?! Но это было только через два года, как ты переехал!  - с ужасом воскликнула она.  – Через два года!
    Она заходила по комнате.
– Я не представляла себе, как долго тебя не будет, не знала, когда ты вернешься и вернешься ли вообще. Ты не писал, не звонил, не приезжал, совсем пропал. Не могла же я ждать тебя вечно? Понимаешь ли ты это?
– Вот и я женился.

     Оба на минуту замолчали.
     В разговоре Ольга почувствовала укор в том, что первая вышла замуж, но как ей было поступать? Бросится искать его? Но куда? в другой город? Она бы поехала, если бы знала, что нужна ему.
    Два года она не находила себе места, ни на кого не обращала внимание. Она была молода и привлекательна. Ольга чувствовала внимание, искреннее чувство к себе будущего мужа, когда он ухаживал за ней.  В то время чувство внимания для неё так было необходимо, так важно было знать, что кому-то нужна. В итоге она вышла замуж, серьезно не задумываясь почему: скорее всего из-за чувства благодарности и чувства взаимной симпатии. 
     Но вот сейчас судьба решила дать им обоим с Олегом шанс, и она поняла это. Ольга хотела донести свои откровенные чистые, как роса чувства до своего единственного мужчины, которого она сильно любила и не могла без него жить.

    Успокоившись, она подошла к нему, посмотрела ясными бирюзовыми глазами  в его, как ей всегда казалось, мужественное лицо, нежно коснулась седины у его виска, шепнула:
– Я действительно до сих пор люблю тебя.
   И они поцеловались тем долгим поцелуем, который обычно связывает влюбленных людей.
– Я знала, что мы снова встретимся. Я чувствовала, что рано или поздно, это случится. Все эти годы я помнила о тебе, у нас всё впереди.
– Пора, – равнодушно, как ей теперь показалось, сказал он.
– Мы еще сможем быть в месте, – бросилась к нему она и обняла его снова.   
– В наших силах все изменить. Я бы могла... ради тебя, ради нашей любви … – ее глаза кроме надежды и любви выражали теперь решимость. Она была готова поехать с ним прямо сейчас.
– Если ты попросишь, я готова все оставить, бросить и уехать с тобой куда угодно.
– Не говори глупостей! – смутившись ее твердого взгляда и отстраняясь от нее, воскликнул он.
– Ты знаешь, это невозможно, так сложилась жизнь и довольно об этом, – отмахнулся он и продолжил:
– Я не собираюсь и не хочу ничего менять в своей жизни, –  и удивленно посмотрел на нее:
– Мы ведь не давали никаких обещаний?
   Она молчала.
– Не дури, - сказал он уже мягче, – у нас обоих семьи, у меня дочь, не надо принимать поспешных решений, тем более они не самые удачные. Мне пора ехать, подошло такси.
  Ольга стояла, безвольно опустив руки, Олег направился в коридор.
  Провожая, у входной двери, она посмотрела на него тем редким взглядом, в котором отражаются сразу несколько смешенных чувств: и боль, и грусть, и все тоже волнение, и вспомнив о чем-то важном, для неё необходимом, Ольга с волнением произнесла:
– Как зайдешь в вагон и устоишься – обязательно позвони или пришли сообщение. Ты ведь записал номер моего мобильного и электронную почту?
– Конечно.
«Он может ещё вернуться, - рассеянно подумала она, закрывая за ним дверь». И всё-таки она продолжала любить его в этот момент так, как никогда и никого уже больше в своей жизни не полюбила.


4


   Олег с прямой спортивной осанкой легко и бодро сбежал по парадной лестнице и сел в такси, которое поджидало его у подъезда, и всю дорогу до вокзала смотрел, как вдоль вытянутой пустой и темной, местами горбатой дороге мелькали по тротуарам желтые пятна фонарей, неказистые однотипные дома провинциального губернского города.
    Большинство домов – одноэтажные, деревянные в этот поздний час стояли с закрытыми ставнями; некоторые из них вросли в землю по самые окна, с покосившимися и сгнившими   деревянными косыми заборами с тугими щеколдами со стороны двора. Темные переулки, в которых сквозила пустота и неопределенность, кривые заборы в островках света продолжали мелькать то тут, то там. И от этого мелькающего безобразия  хотелось поскорее избавиться, уехать и больше не видеть, и Олег, предвкушая скорейшее свое возвращение в столицу, в квартиру жены на Кузнецком, в прекрасном настроении продолжал размышлять, каким чудесным образом завершилась его очередная поездка, каким прелестным, позабытым развлечением оказался сегодняшний вечер - последний вечер его командировки.
    Его недавние любовные переживания все еще были сильны, и постоянно возвращали его к ней – к этой женщине – забытой им, о которой он вспомнил только вчера, у перехода.  Как все было давно, как все изменилось, но кое-что осталось прежним! Мысли его всецело были заняты ею, и сам он еще помнил ее прикосновения, как и подаренную ему прежнюю близость.
 «У нее все еще крепкое тело, хотя немного полнит в бёдрах, - думал Олег. Но какой взгляд, какая страсть! Она, как и прежде, так же нежна,  но какая все-таки немного чудная.  Говорила о разводе.  Не слишком ли я был строг с ней, прощаясь?»  – спросил он себя. Это был единственный вопрос, который его беспокоил.
   Но вспоминал ли он былые дни с таким же трепетом и благоговением как Ольга?
   Нет, он думал о том, что все изменилось и все уже в прошлом: юношеские страсти, прогулки на теплоходе, пляж, поцелуи на мосту; в прошлом и Ольга: эмоциональная, как  все женщины, - скоро сама забудет об этой случайной встрече, забудет об этом маленьком ночном приключении. Да именно так – приключении! Ведь это всего лишь встреча двух, пусть и любивших когда-то людей, случайная приятная встреча старых знакомых и тот самый случай, когда никто никому ничего не обязан. 
     «Через неделю вернется домой ее муж - нефтяник, о котором она так толком ничего и не сказала, как впрочем, он тоже о своей жене, и жизнь придет в свое привычное русло. А еще через пару дней она забудет обо мне. Все придет на круги своя», -  и с этой мыслей, с этим утверждением текущей жизни, тот смутный осадок от последнего с ней разговора, некоторого выяснения отношения, которого он терпеть не мог, теперь рассеялся. Командировка позади и в графике поездок на стенде в офисе напротив его фамилии  будет стоять еще одна заветная галочка.
       В такси на пути к вокзалу его клонило ко сну, глаза слипались. Олег ехал в легком благостном настроении, смотрел сквозь дремоту вперед, на летящую дорогу, и улицы этого провинциального губернского города становились теперь расплывчатыми  пестрыми лентами, светящимися каким-то безжизненным тусклым светом. Постылый город, как Олег его называл и от которого он несколько лет назад  вырвался, теперь снова исчезал. 
       Уже в поезде, устроившись в купе вагона,  Олег откупорил бутылку пива и, прикрыв глаза, в телесном расслаблении лениво достал мобильный телефон и, сладко зевая, отправил Ольге короткое сообщение: шаблонную фразу, сохраненную в черновиках - одну из тех, которые в командировках отправлял своей жене: «Все нормально. Я на месте». И через пару минут Олег Дмитриевич в прекрасном расположении духа, расстелив белье, заснул сладким сном.         
 

5


       Ольга закрыла за Олегом дверь. Несколько минут постояла у окна, скрестив на груди руки, обнимая себя, ощущая  вокруг разлитое  одиночество. В душе, внутри себя ощутила резкую боль, словно дал о себе знать болезненный нерв.  Как же стало безумно тихо!  Лишь настенные часы над столом рядом с книжным шкафом мерно отсчитывали время. И представить страшно, что время целого мира ограничивалось каким-то круглым белым циферблатом со стрелками, вне которого пустота и неопределенность. Безразлично смотрела Ольга из окна на привычно блистающий огнями мост. Все эти годы и город, и река, и мост, и фонари на набережной сливались в одно томительное ожидание, в надежду когда-нибудь возродить прошлое: яркое и веселое – теперь перемешенное с чувством неуверенности, какой-то неопределенности в его возрождении. Сколько ожиданий связано с этим мостом, сколько лет раздумий! Сколько раз зажигались огни на мосту напротив окна – столько раз она вспоминала лето, острова на реке, столько раз думала об Олеге. Но сегодня вечером, после того как Олег ушел навсегда и мост и набережная, и огоньки в полынье, и катер, и речной песок из памяти прошлых дней - все стало безразлично, все стало никчемным: все стало каким-то другим, далеким, чуждым. Ольга понимала: прошлых милых дней, проведенных с Олегом уже не вернуть, но все-таки мысль эту она упорно отвергала и не хотела принимать сердцем. 
   Она накинула шаль и прошла в спальню. 
«Ты знаешь, это невозможно, так сложилась жизнь, ничего не хочу менять», - продолжали звучать в голове его слова.  И так жутко вдруг стало, при мысли, что ничего уже не изменить, так резко контрастировали его слова с теми чувствами, которые она к нему испытывала, с ее мечтою-надеждой. «Нет, он не может так просто уехать, не сможет забыть все, что между нами было, - думала Ольга, он обязательно позвонит и вернется!»
     И в ожидании звонка от него, в подтверждение своей мечты-надежды, для самой себя, для  своей искренней и глубокой любви, она достала из шкафа старый, с потертым корешком альбом, и принялась перелистывать страницы со школьными фотографиями.  Она листала настороженно вся в ожидании звонка, с чувством внутреннего напряжения, никак не успокоившись, не смирившись с тем, что Олега рядом нет. Отыскав снимки его и себя – вынула их, разложила перед собой и несколько минут подробно рассматривала. Оба темненькие, у него серьезное выражение лица. Вспомнила, как часто говорили подруги  про них в школе, какая она счастливая, как похожи они сами и как подходят друг к другу их имена: Олег и  Ольга. В то время она думала, что любовь всегда заканчивается браком, и что в семейной жизни нет места   равнодушию. Прошло безвозвратно то прекрасное школьное время, и теперь она, наверное,  никому не расскажет, даже близкой подруге, и даже не покажет виду, почему охладела к делам мужа, готовке у плиты, и что сегодня изменила мужу. Равнодушна, что уже пятый час ночи и пора ложиться спать. Равнодушна многое к чему.
     Посмотрев фотографии, не убирая их, Ольга вынула потемневший от долгого хранения за обложкой фотоальбома сложенный лист бумаги, развернула его.
    Это была школьная записка, в которой Олег в десятом классе писал о своей любви к ней.  Она держала ее в руках и читала знакомые строки того, кто был воплощением ее мечты.   Внизу, в самом конце листа, было написано стихотворение. Она читала записку с самого начала, с первых слов, и постепенно нижние строчки становились размытыми, и Ольга не могла их разобрать. Через секунду на лист упали крупные  капли и, отворачивая в сторону лицо, прислонив к влажным глазам руку, она вздохнула и наизусть прочла эти расплывчатые последние строки:

«О, обрати свой взор на небо!
И вспомни дивную мечту, –
Свою заветную, как падающую с неба,
 Далекую, горящую звезду».

   В этот момент неожиданно зазвонил мобильный телефон.
 «Это  Олег!», - подумала она. 
 Ольга вздрогнула и заметалась.
 «Неужели все-таки позвонил?» - мелькнула мысль. И надежда еще сильнее, чем адреналин запустило сердце биться чаще. «Вдруг он решил вернуться?» и это слово «вдруг» рисовалось ей с такой искренней радостью и счастьем, с таким трепетом, будто вся её будущая жизнь зависела теперь от этого слова, от того судьбоносного, что немедленно последует за ним. Какие сладостные мечты исходили от этого слова! Какая жизнь таилась в нем! 
     Музыка вызова играла где-то рядом...
     Только недавно она держала телефон в руках и вот - он пропал! Какая незадача! «Олег звонит сейчас, хочет сказать что-то важное, а она – глупая ; никак не может найти телефон, не может поднять трубку. Вдруг он  подумает, что я уже сплю, и отменит вызов?» – со страхом подумала она.
    Глухо продолжала играть музыка вызова. Мобильник должен быть совсем рядом, где-то среди фотографий...
    В нетерпении Ольга смахнула карточки, и они, перемешавшись, разметались по кровати, вместе с фотоальбомом попадали на пол. Стараясь нащупать телефон, Ольга суетно водила вокруг руками. Наконец из складок бордового покрывала выскочил звучащий прямоугольный предмет.
    Ольга кинулась к трубке...
- Да! Алло, алло, слушаю! – с волнением громко произнесла она, и чуть было не назвала имя, которое вертелось у нее на губах.
    Но кто это говорил?..  Муж?
    Нет, - в трубке звучал незнакомый голос! 
    Звонили из нефтяной компании.
- Ваш муж погиб... Авария на станции. Взрыв кислородного баллона во время газосварочных работ….
- Что??!
- Крупный пожар как следствие взрыва... трое погибли.  Все произошло мгновенно, никого из них спасти не удалось. Мы сожалеем...  и далее, далее следовали слова соболезнования.
Огонь! Пожар! Вспышка и пустота, и острая боль. Ее душевная боль!


6


     Что-то внутри оборвалось… будто лишилась части себя... Прошло несколько минут после звонка, тихих спокойных, как темная зимняя ночь за окном. Лишь настенные кварцевые часы секундной стрелкой напоминали о себе, по-прежнему звучно отсчитывали секунды. Ольга сидела на краю кровати среди рассыпанных перевернутых в беспорядке  фотографий, продолжая держать в руке трубку. Она старалась сообразить, что же все-таки произошло. Машинально подняла с пола фотоальбом и положила его на колени. Мобильник в руке коротким гудком сообщил о принятом сообщении. Она все еще приходила в себя после страшного разговора, мельком взглянула на полученное сообщение от Олега и отложила телефон в сторону. Минуту сидела неподвижно, в эмоциональном отупении, ничего толком не сознавая. В душе ее что-то происходило, что-то болезненно тянуло и жгло изнутри каленым железом.
     Она сидела сосредоточенной и неподвижной. Что произошло?  В голове стучало и пульсировало, а перед глазами появлялось только одно: взрыв… пламя пожара... и голос, звучащий из трубки повторял вновь и вновь: «погиб, погиб, ваш муж погиб!».  Картина эта стояла перед глазами, являясь лишь визуальным образом произошедшего, тогда как внутреннюю перемену с собой, Ольге еще предстояло понять.   
     Муж Ольги работал инженером в нефтяной компании, уезжал на монтаж системы на месяц-два, а бывало и на полгода. Редко когда запуск происходил по плану, обычно приходилось задерживаться. И это Ольгу  устраивало.
     Она тщетно пыталась вспомнить, когда именно стала равнодушна к мужу, который заботился о ней, купил машину, установил дома компьютер, и провел интернет специально для нее, дав тем самым возможность развлечения и общению с подругами.  Вспомнила, что муж всегда звонил по вечерам, интересовался, как она. Вспомнила его вчерашние слова, что договорился с начальством о новом графике работы и теперь мог дольше бывать дома...   
     Как она могла забыть это?  И теперь этот человек, который все эти годы терпеливо любил, заботился о ней, превратился в пепел?! С щемящим сердце ужасом она почувствовала себя виноватой перед мужем.
   Ольга повалилась на кровать. Прямо на фотокарточки, на альбом и мобильный телефон. Вся  замужняя жизнь показалась ей ненастоящей, каким-то длящимся несколько лет обманом, в которой обманывала именно она.
   Теперь она сожалела, что никогда не увидит его, всегда входящего домой с легкой улыбкой и выражением лица, будто в чем-то виноватым перед ней. Не почувствует его руки, когда он, всегда внимательный, проходя на кухню, обнимал,  вручал букет цветов и целовал в плечо и шею, а она машинально ставила цветы в ту вазу, что пустеет сейчас на столе у окна. И такое отношение к ней самой Ольгу просто устраивало!
     Именно его повышенное внимание в первые дни их знакомства, когда она только присматривалась к нему, как к человеку, - именно оно послужило основной причиной, что Ольга согласилась выйти за него замуж. 
     Все  устраивало в отношениях. Она понимала, что нужна ему, чувствуя с его стороны заботу,  сама с чудовищным равнодушием  жила с ним  все эти годы. Ужасный факт этот ее теперь поразил. Все эти годы она жила своей мечтой, своей иллюзией любви. Мечта эта владела ею, ослепляла.  Ей вполне было достаточно только того факта, что муж ее любил. Она продолжала жить с ним, поскольку так было надо, так было заведено.  Днями, когда он бывал дома, Ольга  поверхностно обсуждала с ним что-нибудь житейское, а сама в этот момент думала о другом человеке.  И сейчас Ольга впервые почувствовала что-то странное, что-то совсем нехорошее, темное, страшное, что коснулось сейчас ее. Все, что ее окружало вокруг, что было недавно близким, неожиданно стало бесконечно далеким, недосягаемым.
     Ольга посмотрела на их общий портрет на столе. Ее улыбка на семейном портрете сейчас выглядела жалкой и неуместной. До темноты в глазах стало страшно от сознания, что осталась одна, и показалось, что никого рядом никогда не будет. Мысль, что виновата она сама,  жгла ее изнутри.      
    Как быть дальше? Ольга поднялась с кровати. Можно ли скрыться от своих мыслей, убежать от себя самой? Хотелось вырваться от щемящего чувства вины. Хотелось выхода, любого разрешения напряженной ситуации. Скрыться! От себя! от обстановки… На улицу!

    Ольга была в том состоянии, когда мысли, чувства, эмоции переплетались в единый клубок, и окружающее пространство, и время тоже втягивались в этот бесконечно растущий шар и тонули в нем, грубо связывая остатки оборванного прошлого и настоящего: и Олега, и любящего мужа, и зимний вечер, и мост, и мерцающие огни набережной… Распутать этот сложный клубок  в данный момент она не могла.  В прошлое, которое она в себе сохранила, в прекрасное, милое прошлое, в котором она продолжала жить, о котором продолжала мечтать, за какие-то несколько минут ушла безвозвратно вся ее жизнь, а будущее представлялось ей смутной, какой-то далекой неопределенностью. 

      На улице продолжал падать редкий снег, во мгле ночи сияла огнями набережная и мост на реке. Глаза у Ольги распухшие, но как бы она ни силилась, как ни старалась, - не могла заставить себя расплакаться. Слезы куда-то все подевались.
   Ольга, набросив на себя пальто, выбежала в каком-то беспамятстве из дома, побежала вперед по дороге навстречу Волге. Бирюзовые серьги-талисманы раскачиваются, касаясь щеки, обжигают холодом зимы.
      И снег, и холодный  ветер летят в лицо. Снежинки, попадая в ее бледное лицо, тают, превращаются в капли, и капли эти мгновенно обжигая холодом, слезами текут по щекам. 
      Но только Ольга вышла на свежий морозный воздух, как все мысли, о которых она размышляла, растерялись, разлетелись куда-то. Клубок сомнений, секундой назад не дававший ей покоя и мучавший ее, распался сам собой, пропал, исчез в небытии, и осталась лишь одна горечь от  непонимания произошедшего.
      Ноги сами собой несут вперед. Ольга спускается по ступеням к набережной, узкая дорога ведет  на мост. И вот она уже идет по мосту, то и дело останавливается – рыдает и плачет, и только повторяет фразу за фразой:  «Почему все так?  Господи!.. Зачем же все так произошло?!»

     В жутком смятении Ольга оказалась на мосту и то странное чувство, которое  зародилось в ней с тех пор, как она узнала о смерти мужа, и которое она не могла до сих пор понять сама, сейчас ясно предстало перед ее глазами. Она смотрела на зимнее небо, и к этому небу хотелось вытянуть руки.  Это мрачное  небо хотелось разорвать, сорвать прочь,  и добраться, дотянуться  до солнца, до его доброго тепла, ощутить рядом, скорее прижаться к нему и согреться.
      Под мостом поблескивает стальным бездушным светом холодная талая вода полыньи, какая-то неясная тень скользит по ней и, останавливаясь, пристально глядит на Ольгу.  Нагнувшись с перил моста, Ольга тупо смотрит на блестящую серебром рябь, и темное это чувство тянет ее вниз – будто сам дьявол тьмы влечет ее к себе. Наверное, так ощущают на себе притяжение смерти.  Ужас и страх охватывает ее, и он же останавливает. Но можно ли уйти прочь? и, если можно, то куда?
    Проезжающие в машинах люди видят, как в ярком свете фонарей, у перил моста мелькает   бледное круглое  женское лицо. Все еще находясь в каком-то недоумении, женщина  с удивлением рассматривает что-то зажатое в своей руке…
    На клочке бумаги было всего лишь несколько фраз  и списанное Олегом из какой-то книжки, а теперь расплывчатых в воде чернил четверостишие.
    Не понимая, почему она  всё еще продолжает судорожно сжимать уже намокший клочок   бумаги,  отчего записка все еще находится у нее, Ольга,  будто избавляясь от чего-то мелочного, жалкого, лишнего, –  швыряет записку вниз с моста в темноту, туда, откуда поблескивает стальным бездушным светом холодная талая вода полыньи.  Дышать и  идти становится легче.
      Возвращалась домой обессиленной. Еще на мосту Ольга поняла, что ее любовь, о которой она мечтала ; все это время была с ней, все время рядом, а она так глупо обманулась в своем стремлении, в своей мечте личного счастья.  Теперь только поняла насколько была слепа, теперь поняла  кроткую и спокойную любовь своего мужа. Правду говорят, что бывает поздно, когда начинаешь ценить то, что уже прошло. 
     Оказалось, она глубоко любила только одного человека. И любовь эта оказалась роковой.
     Хмуро и холодно продолжало смотреть на неё широкое темное небо. Равнодушно мерцали  стальным блеском блики в темных проталинах и полынье на реке за мостом.  Сияние огней в холодной мгле было безлико,  без права на возврат к прошлому.
     От прежних чувств и прошлого не осталось и следа.


7


      С того вечера прошло много лет. Ольга вышла замуж за человека интересного, способного увлечь за собой; их взрослый сын недавно поступил в институт. Прошлое Ольга старается не вспоминать, как впрочем, и об Олеге тоже.
      Пожалуй, кроме сына она в глубине души так сильно никого не любит. Даже своего нынешнего мужа. Она мила и добра с ним, разделяет его увлечения, но никогда уже не разгоралась в ее душе столь безоглядная, всепрощающая глубокая любовь, какой она пылала прежде, на какую была способна. Жить только  для себя Ольга не хотела, но и бросить всю себя на алтарь для другого мужчины – уже не могла, хотя осталось  доброй и нежной женщиной, заботливой женой. Искренняя любовь к мужу уже не была столь глубока и жертвенна, какой она могла бы стать. Изменилось что-то в ее характере. Появились в характере  Ольге  Петровны некоторые, едва заметные, черты сдержанности и холодности. В общении это проявлялось в коротком, даже несколько сдержанном выражении чувств, но ее энергичная натура требовала выхода эмоциям и потому те, кто хорошо ее знали, и даже нынешний муж, нисколько не удивились ее новому увлечению. В особенности тому, что она – любительница лета и солнца, ежегодных поездок на море стала увлекаться обливаниями холодной водой на свежем воздухе в любую погоду.
         Довольно часто и зимой её можно было встретить с другими такими же одержимыми людьми на набережной. Даже в мороз Ольга Петровна регулярно выходит на набережную, встречается с ее новыми знакомыми и окунается в выбитую во льду прорубь. Взгляд ее перед тем как войти в воду каждый раз бывает напряженным, а, поднимаясь по короткой лестнице из воды, она улыбается, глаза ее блестят. Она выходит бодрая, веселая, окруженная паром, чувствуя всем телом, как внезапно возникший острый холод превращается  в тепло и разливается жгучим, тягучим, словно янтарный мед жаром по всему телу. Иногда этот жар постепенно исчезает, иногда приобретает форму, преобразуясь в душе в условные огненные шары. 
       Хорошенько растираясь полотенцем, она, по мере того как согревалась и как у нее успокаивалось бешено колотиться сердце, во всем теле чувствует расслабление и долго-долго сохраняет  ощущение разлитого внутреннего тепла и удовлетворения.  Её сдержанность и холодность исчезают сами собой.  Возникает новое внутреннее чувство гармонии с этой студеной водой, снежной непогодой, холодным невзрачным зимним небом, с окружающим миром.  Оглядываясь назад, на темную воду в прорубе, всегда странно бывает при мысли, что эта жуткая ледяная вода может нести человеку огненный заряд энергии, бодрости, чувство гордости собой. Но раз, испытав это, понимаешь, что оно так и есть!       
        Ольга Петровна проходит в маленький деревянный домик (он все еще находится на набережной у моста) – особом мире любителей зимнего закаливания, одевается, присаживается на лавку. Из небольшого расписного чайничка наливает душистый чай, улыбается, разговаривает, шутит со всеми. Своеобразный мир этого эмоционального общения разных людей, Ольга Петровна понимала и разделяла всем сердцем.
       Иногда фанерная дверь домика раскрывалась, впуская внутрь полураздетых людей, и тогда в дверной проём заглядывало ночное зимнее небо, река, охваченная льдом, знакомые зимние огни, проблески талой воды на льду. В этот момент худшее отступало, а вместе с ним пропадала горечь прошлых ошибок, исчезала горечь утраты прежних чувств, они замещались на новые светлые, более полные и радостные чувства…
       Удивительно казалось, как раньше из-за них - даже самых прекрасных воспоминаний можно страдать и мучиться. Человек чувственный, эмоциональный мог бы просто сойти с ума. Воспоминания нельзя стереть из памяти, нельзя удалить, как отдельный файл. Их можно заменить переживаниями. Новыми, яркими, волнительными. И чем новые переживания будут сильнее и ярче, тем будет легче на душе.
 …Ольга, продолжая ощущать в себе убаюкивающее тепло и благость жара, чувствовала себя уютно, спокойно, как в любой иной солнечный летний день. Она радостно улыбается, и родинка-мушка при этом на ее щечке забавно приподнимается. Многие считают, что в этот момент Ольга Петровна выглядит особенно привлекательно.  И они правы! Хотя юные мечты давно исчезли, она смогла сохранить в себе простое чувство радости полноты жизни, сохранить в себе внутренний лучистый свет и выглядеть помолодевшей лет на десять.
      Когда-то любимые ее бирюзовые сережки, (о магическом влиянии бирюзы она так много в свое время читала, в силу которой верила),  лежат теперь в шкатулке на самом дне среди прочих украшений. Даже без них Ольга чувствует себя полностью счастливой, свободной, искренней в своей любви к миру, к людям, что ее окружают.

************
 
Черновик написан в январе/феврале 2007
Закончен в июне 2011