Анна-жена и любовница Гл. вторая окон-ие. Гл. 3, н

Сексуальные позы


В американском фильме «Секс в большом городе», который показывали разные телеканалы, есть такой эпизод: тридцатилетняя женщина встретилась с двадцатилетним парнем. Наутро звонит подруге, утомлённо и счастливо говорит: меня употребили во всех позах — на спине, на боку, он — сверху меня, я — сверху него, и даже — на лице…
Что такое «на лице», не знаю. Возможно, это была шутка.
Подруга, которая всё это выслушала, имела случай переспать также с двадцатилетним юношей. Её впечатление: отдала бы многое, чтобы продлить удовольствие, которое он ей доставил, находясь сверху. Думала, что получила высшее наслаждение. А когда он «пристроился сзади», она получила новую порцию удовольствия.

Кстати, в этом эпизоде есть один нюанс. Партнёры выбирают разные позы. Но суть одна: его член попадет туда, куда должен — в её влагалище. А сбоку, спереди, снизу, напрямую, наискосок, параллельно, перпендикулярно, синусом или косинусом — это детали. То есть речь идёт о так называемом традиционном сексе.
У одной из дам (героини — четыре подруги) появилась проблема. Она бросила клич: «SOS», съехались все подруги. Стали обсуждать создавшееся положение.
Оказалось, парень той даме сказал: мы встречаемся уже достаточно долго, всё у нас хорошо, мы ужё всё попробовали, давай займёмся анальным сексом (кто не знает, анус — это задний проход). Женщина пришла в шоковое состояние, потому и позвала подруг. Сколько было шуток! Мужчинам, их половым членам досталось! Например: если у него член, это не значит, что он должен чувствовать себя героем. И так далее.
«Девушка» оказалась мудрой. Сказала парню, что он поставил её своим предложением в затруднение. Если она ему откажет — он её бросит. Если согласится на анальный секс — будет себя презирать. И она выбирает первое. На что юноша ответил: «А, может, мы будем любить друг друга традиционным способом?»

А дальше шёл потрясающий текст: и они любили друг друга нежно, уважительно, на шёлковых простынях. Меня потрясло слово «уважительно». Оно отлично определяет чистоту любовных отношений мужчины и женщины. Было это слово  в американском сценарии или это словесная находка русских переводчиков, не знаю. Тому, кто это написал, спасибо.

Мужчине кажется, что именно он выбирает позу во время сношения. И он ведомый. Это не совсем так. Он-то может выбрать позу. Но, если женщина уже хоть раз испытала оргазм, она внесёт в любую сексуальную позу свой узор, штришок, орнамент — чтобы испытать наслаждение.
Даже самая застенчивая леди забудет о своих комплексах, стыдливости и станет сексуальной фурией (в переносном смысле слова: доставляющая приятное). Некоторые женщины своё неистовство в момент нарастания блаженства ещё и притупят — некоторым  мужчинам, даже когда они призывают свою партнёршу к полной раскованности в постели, нравится небольшая доля её скромности — как элемент её нравственности и «неиспорченности».
В добровольных сексуальных отношениях всё нравственно: и позы, и слёзы, и крики, и стоны, и фантазия в движениях — только бы ничто не унижало личность.

Хорошее правило в отношениях партнёров: делать, как хочется и удобно, наслаждаться, а потом не разбирать весь сеанс любви, как на собрании: ты сказала это, ты сделал так…
Вот если что-то не получается — это следует обсуждать. Со всей откровенностью. Сексуальные отношения требуют огранки, как алмазы. Огранивать должны оба. Иначе — недомолвки, неудовлетворённость.

У вас половой член не стоит? Или эрекция пропадает «на полпути»? Сходите к сексопатологу. Нет такого специалиста в районной, городской поликлинике? Идите к урологу, обследуйся, возьмите направление в областную (краевую, республиканскую) поликлинику или больницу. Главное — хотеть выяснить причину.
Под лежачий камень вода не течёт. Никто не придёт и не скажет: я решу за тебя твою сексуальную проблему. Вы – живой организм! А у живого организма могут быть болезни, различные спады (не только настроения). Это нормально. Ничего не болит только у мёртвых.
Кто-то из мужчин заливает свое половое «горе» спиртным. От такого «лекарства» член и вовсе обвиснет, превратится в мягкую запятую.
Муж рано «завязал»? Жену месяцами не трогает? Если нет любовницы, с которой он удовлетворяется, значит, надо искать другие причины.
Врачи отмечают, что женатые джентльмены чаще обращаются за медицинской помощью по разным поводам – супруга подталкивает.

Несколько поколений наших мужчин и женщин затюканы и замордованы революцией, голодом, войнами, арестами и ссылками, оттепелью, перестройкой, дефолтами, рэкетом, борьбой за выживание.
Откуда мы знаем, может, «затюканные и замордованные» по наследству передают своим детям что-то такое, что делает их ещё в утробе матери, ещё с момента слияния сперматозоида и яйцеклетки импотентами (сыновей) и фригидными (дочерей)?
Доподлинно известно, что на потенцию мужчин отрицательно влияют физическое переутомление, нервное истощение, депрессия, различные химические вещества, окружающие нас со всех сторон (кто бы мог подумать, что они есть даже в металлической бутылочной пробке, кремах для бритья, бензине и опасны для представителей сильного пола в разном возрасте?), страхи, связанные с работой и карьерой.
В конце концов, мужчина может просто разлюбить женщину.

Есть такой анекдот, а, может, быль:
На приём к сексопатологу приходит мужчина средних лет.
— Доктор, ничего не получается у меня с женой в постели. Каждый раз полное фиаско.
— Не волнуйтесь, поможем, вы ещё молоды.
Начали лечение. Год прошёл — результатов нет. Два — тоже самое. Врач испробовал все методы.
Наконец, он просит пациента:
— Приведите ко мне свою жену.
Привёл. Врач посмотрел и говорит:
— Теперь мне всё понятно. Тут я бессилен.

Мне повезло. Я сразу оказалась в опытных руках Дим-Дима. Вернее сказать, мне попался мужчина с опытным членом.
Сначала у нас было по традиционной схеме: он на мне. Я — на спине.
Будил супруг меня, как женщину, очень терпеливо. Из раза в раз я ничего не чувствовала. Просто подчинялась, делала так, как он хотел. Скажет: ножки шире раздвинь — раздвину. Попросит: поласкай меня — это значит, погладь член, чтобы в нём силы прибавилось. Я и это сделаю. Сначала мне было страшновато брать в руку этот мягкий кусок мяса. Но муж — не любовник на все сто процентов. Любовник не прикоснётся к даме с обвислым «мужским достоинством», он же должен изображать героя. А муж может позволить себе такую «роскошь». Желание зародилось где-то в мозгу, в центре, отвечающем за удовольствия (это только моя гипотеза), а пенис об этом пока ещё не знает, он расслаблен. Но пошли импульсы от обнажённых тел, искры, заработали гормоны, ручка женская ласково прикоснулась и быстрее побежала кровь, заполнила все пещеристые тела члена, он начал выпрямляться. Просто чудо из чудес!

Одно из самых чувствительных мест у мужчины — головка члена. Кожа там тонкая, бархатистая. Несколько нежных движений вокруг головки — и он готов к бою. Мне никогда не хотелось смотреть на член. А мужу хотелось, чтобы я смотрела. Возможно, усиливались его влечение и чувственность.

Первые годы совместной жизни при наших любовных играх я просила не включать свет. А потом расхрабрилась. Хотя занимались мы любовью и под открытым небом, когда свечой было Солнце, и днём дома с незашторенными окнам… И всё же, лучше я себя чувствовала в темноте.
Ласки супруга сначала меня сильно смущали. Он любил сосать мои соски, щекотал их языком, я смеялась: «Присосался, как ребёнок».
Но соски у меня — не эрогенные зоны.
Дим-Дим мог целовать меня всю, особенно в первые годы нашего брака, когда я была молодой, с упругой кожей, от которой исходила энергия, а не запахи увядания. Он целовал меня в губы, шею, живот, переворачивал: «Дай, я поцелую твою розовую попочку».
Поэтому я каждый вечер перед сном тёрла себя мочалкой до дыр. Все места. А ведь жилищные условия у нас поначалу были никудышные, без горячей воды; приходилось исхитряться.

Однажды муж удивил меня. Он раздвинул мне ноги, опустился ниже и стал целовать то, что у женщин называют половыми губами.
Я была в панике. Мне казалось это негигиеничным и неприличным. Попыталась оттолкнуть его, прикрыла лобок и то, что ниже рукой.
Муж сказал: «Глупая, что здесь запретное? Я люблю тебя всю. Ты вся вкусная. И вся, вся моя!» Мы с ним немного поборолись. Он переключился на мои настоящие губы, а целоваться я умела.
И неожиданно я сделала открытие: «Так вот где мои эрогенные зоны!» Самым чувствительным у меня оказались лобок и всё, что ниже.

Потом супруг это «раскусил». Когда у него возникало желание, он подавал мне сигнал: засовывал руку между ног. Знал — не устою.
У женщин эрогенные зоны в разных местах (по рассказам приятельниц и знакомых): на локоточках, подмышками, в области пупка, соски, шея — сзади под волосами, под коленками, на подошвах, вдоль позвоночника, внизу ягодиц… И ещё много где. Этот своеобразный атлас женских эротических зон мужчина может изучать всю жизнь. Если, конечно, он не ленивый. А награда чудесная — вспыхнувшее желание отдаться мужчине и самой его взять. Ради этого можно и постараться.

Когда мы с Дим-Димом поженились, уладив свои учебные дела, я переехала к нему. Мы снимали проходную комнату в двухкомнатной маленькой квартире. Хозяйка досталась нам любвеобильная. Муж её сидел в тюрьме за драку, она его не ждала. Мужчины к ней ходили табунами, через хлипкую стенку мы слышали, как они занимались любовью; женщина стонала, руководила действиями любовников: «Не спеши! Я ещё не готова! Попробуй так, у тебя ни черта не получается! Импотент несчастный!» А потом пьяные мужики в драных майках и в трусах до колен (хорошо, что хоть не голые) ходили мимо нашей кровати в туалет.
Выбора у нас не было. Мы ждали квартиру, а потому терпели.

Пока жили на квартире, секс у нас происходил под одеялом. Потому что в любой момент, даже глубокой ночью мог появиться нежелательный свидетель.
Как-то хозяйка оказалась одна, рано закрылась в своей комнате. Муж не зевал. Только мы сняли одежду, накрылись одеялом, он удобнее на мне разместился, как заскрипели половицы — хозяйка поднялась.
Дим-Дим быстро повернул меня на бок, лёг лицом к моей спине, прижался. И мы затихли, как бы спим.
Хозяйка пошла в кухню (все двери сходились в нашей комнате). Пила ли она там чай или просто сидела, не знаю, но время шло, а она всё была там. В кухне горел свет, и у нас было светло.

У мужа нетерпение — член стоит, но не работает. Если сникнет, то нужно будет поднимать искусственно, что в таких ситуациях не всегда удавалось.
И вот я чувствую, что он сгибает мне ноги в коленях, подтягивает к себе мою попу, поднимает ту мою ногу, что сверху и начинает тыкаться членом — ищет влагалище.
Я дернулась: как такое можно, это же стыдно, сзади, так никто не делает (как будто я тогда знала, кто как делает!)…
Но тут снова зашуршала халатом хозяйка, мы затихли. Когда она выключила свет и ушла к себе, муж удержал меня в той позе. Благополучно «разрешился».

Я тогда ещё не испытывала оргазма. Утром ходила с пылающими щеками, на супруга не смотрела, мне было стыдно, словно мы сделали что-то очень неприличное.
А он посмеивался:
— И когда ты станешь женщиной! Краснеешь, как девочка. Ничего стыдного нет между мужчиной и женщиной. А мы муж и жена. Жаль, что у нас нет школ, которые бы готовили девушек в жёны. В некоторых восточных странах девочек начинают просвещать рано и к моменту замужества они знают больше, чем наши женщины.
У него была роль просветителя. Потом мы нередко использовали ту позу — он сзади. Правда, мне она и в будущем не очень нравилась. Но я уже не сопротивлялась — чего не сделаешь для любимого мужчины! Иногда я и сама её предлагала — если уставала и не хотелось двигаться, и когда муж приходил домой навеселе с какого-нибудь кинопросмотра — так я не слышала запаха им выпитого.

Ещё наши позы:
• Я на нём; нанизываюсь на его член, как на штык. А он мне помогает — идёт навстречу. Эта поза нравилась Дим-Диму, он поднимал голову, захватывал ртом мою грудь — то правую, то левую, сосал, целовал; гладил мне живот, ягодицы, бедра. И говорил: «Трудись, дорогая, трудись! А то всё я да я!»
• Я опираюсь на локти и стою на коленях, кажется, это называют — стоять раком. Если бы не моя стыдливость, то в этой позе чувствовала бы себя очень даже прилично. Хорошо чувствовала член, мошонка щекотала мои половые губы. Когда я начала испытывать оргазм, то в этой позе мы с Дим-Димом нередко «разрешались» вместе и были довольны друг другом. Но, несмотря на блаженство, потом я ещё некоторое время ходила, опустив глаза, и старалась не смотреть на супруга. Эта поза трудная для мужчины, он тоже стоит на коленях, и чтобы член работал, то есть попадал туда, где рай, мужу надо было чуть подскакивать. Словом, эта поза для здорового мужчины.
• Я на спине в классическом положении. Но ноги мои вытянуты и высоко подняты, ими я обнимаю спину супруга. Мне эта поза не нравилась лишь из-за одного — мне казалось, что в кульминационной стадии полового акта супруг вгоняет свой член не только в моё влагалище, но и сдвигает мне кишечник, желудок, сердце.
Возможно, это лишь мои ощущения. Если мне это мешало, я снимала ноги со спины супруга, ступнями упиралась в кровать, шире раздвигала колени, подкладывала под попу кулаки. Это было самое приемлемое положение для нас обоих — никаких препятствий, я открывала ему полностью свою вагину (в романах пишут: «Она отдавалась ему вся!»), а он, вогнав «на полную катушку член», ещё умудрялся поднимать мои бедра, чтобы ощущения были сладостнее, острее (почему-то в романах не пишут: «Он отдавал ей всего себя!»).
• Я на краю кровати, таз мой висит. Муж стоит на коленях. Ему эта поза нравилась: «Так я хорошо тебя чувствую», — говорил Дим-Дим, наслаждаясь. Мне тоже было неплохо. Я только боялась свалиться на пол с торчащим во влагалище членом.
• Мы сидим лицом друг к другу, ноги вытянуты. Его член в моем влагалище. Поза удобна для поцелуев, нежных поглаживаний груди, яичек. И для спокойного секса. Мужчина в таком положении не может активно двигаться. Эта поза может быть прелюдией; нацеловавшись, нанежившись, можно перейти в классическую позу.
• Я лежу на боку, одна нога вытянута на кровати. Другую супруг высоко поднял и держит. Он стоит на коленях и пробует, как бы удобнее воткнуть член в расщелину между моими ногами. В таком распятом положении влагалище зияет — члену этого только и надо.
• Мы пробовали заниматься сексом стоя. Получалось. Но это скорее поза для разминки. Из-за разницы в росте, мужу приходилось немного приседать, член то и дело выскакивал, что может нервировать партнёров. В конце концов, Дим-Дим укладывал меня на спину, поднимал ноги и…

Есть такая поза: мужчина стоит, а женщина сидит на его бёдрах, сцепив ноги за его спиной. Думаю, что в таком положении долго держать даму, да ещё и сексом заниматься, может лишь мужчина-атлет. Для блицакта эта поза подойти может; для тех джентльменов, кому хочется и подольше, и чтобы партнёрша участвовала в этом действе активно — вряд ли.

Когда  появились кассеты и диски с, назовём их «учебными», фильмами об эротических позах, вышеприведённая поза (когда дама висит на бёдрах партнёра) – была чуть ли не ведущей. Надо помнить, что в таких фильмах снимаются актёры, там всё понарошку. Если актёр устаёт, съёмки можно прервать, а потом возобновить.
В натуральной ситуации мужчине надо будет потратить  много сил, чтобы удержать на своих бёдрах 50-60 (или больше) килограммов. Он будет пыхтеть, обливаться потом, а  потом и сердце «ёкать» начнёт.
 
Сексуальные подвиги, разрушающие здоровье, зачем они джентльменам? В любых своих делах рациональнее использовать русскую поговорку: тише едешь – дальше будешь.

Наши любовные позы с Дим-Димом — «семечки» по сравнению с теми, что я видела в китайской книге. Не знаю, где супруг её достал, но однажды принёс, торжественно открыл и сказал:
 -  Посмотри, Ан, что делают другие пары в постели. Ты всё стыдишься, меня упрекаешь, что я что-то придумываю. До нас уже всё давно придумали и перепробовали. Мы лишь повторяем, но далеко не всё. Можно только позавидовать китайцам. Они знают толк в этом деле. Посмотри, как тебе эта поза? Давай попробуем!
Конечно, попробовали.

В той китайской книге так переплетены тела мужчин и женщин, что мне казалось — в таком положении невозможно сношение. Но, значит, возможно. Секс — это искусство тел. Когда сплетаются двое, получается архитектурное изваяние. Скульпторы могут отдыхать!

В какой бы позе не сплетались тела, главное, чтобы мужчине и женщине было хорошо вместе, и чтобы положение на любовном ложе выбиралось на демократической основе, без насилия чьей-то воли.
В американском фильме «Моя большая греческая свадьба» перед первой брачной ночью мать говорит дочери-невесте: «Мы, греческие женщины, можем быть ягнятами на кухне, но в спальне мы — тигрицы».
«Тигриного» вам удовольствия, подруги мои! В жизни всё надо попробовать. Сексуальное блюдо очень вкусное. Важно найти партнёра, который умеет его хорошо готовить. Вместе с вами, конечно.

И пока вам интересны мужчины, не расходуйте своё драгоценное время на то, чтобы их понять и «раскусить». В прекрасном фильме (Испания — Германия) «Девушка твоей мечты» ( простите, точно не помню, может, не «твоей», а «моей» мечты?) одна из героинь говорит: «Мужчина, как арбуз. Пока не попробуешь, не узнаешь».
А в рассказе И.А. Бунина «В Париже» джентльмен сетует: «Нет ничего более трудного, как распознать хороший арбуз и порядочную женщину».
Любите, а распознавать арбузы будете потом — на сексуальной пенсии.


Секс — как малоизученная сторона Луны


Возможно, кто-то думает, что сексуальные отношения — просто кувыркания в постели, потом короткий миг неземного наслаждения и всё!
Получить удовольствие — самый частый мотив соединяющихся в половом акте мужчин и женщин (о лесбиянстве и гомосексуализме в моих размышлениях места нет. Не сталкивалась, ничего не могу сказать. Право выбора сексуального партнёра имеется у каждого. Главное — чтобы не попиралось ничье человеческое достоинство, всё бы происходило на добровольных началах, и не нарушались юридические законы).

Долгое время (и не только в СССР) интимная жизнь людей считалась низменной, стыдной, греховной (с точки зрения религии). Разговоры на эту тему признавались пошлыми, неприличными. Книги не выпускались. Когда в 1978 году известнейший учёный, философ, сексолог Игорь Семёнович Кон написал книгу «Введение в сексологию», её не печатали десять лет.
 
Игорь Кон в советское время одним из первых в сознании тогдашнего общества ломал стереотипный взгляд на людей. Доказывал, что просто человека нет, у него есть пол, он — или мужчина, или женщина. А они во многом разные, что непременно надо учитывать политикам, врачам, учителям, родителям и семейным парам. Он продолжает просветительскую работу и сейчас. Его книги, в том числе и позже вышедшая «Мужское тело в истории культуры», есть в библиотеках, возможно, и в «читальном зале» Интернета.

Грешно не сексом заниматься, а быть незнайкой, тупым, как «сибирский валенок», опошлять то, что опошлению ни в коем случае не подлежит.

Игорь Кон написал, что понятие «сексуальное удовольствие» существовало ещё в доисторические времена. Но чувственная сторона половых отношений мужчины и женщины долгое время, если можно так выразиться, находилась в тени более зримого результата этих отношений — рождения потомства. Но всё в этом мире меняется.
Пришёл праздник и на улицу под названием «Сексуальное удовольствие». Даже Всемирная организация здравоохранения стала разделять здоровье людей на репродуктивное (чтобы плодились и размножались) и сексуальное, которое, по убеждению И. Кона, является одной из предпосылок эмоционального благополучия и самореализации каждого из нас в отдельности и пары.

В «Советском энциклопедическом словаре» написано, что половой акт — совокупность соматических (телесных), психических и социальных процессов, в основе которых лежит и посредством которых удовлетворяется половое влечение.
А кроме удовольствия, что даёт половой акт мужчинам и женщинам? Какую новизну придаёт жизни в целом?

Английские ученые как-то провели любопытный опрос. Среди своих граждан  выбрали сто человек по принципу: они выглядели моложе своих лет. Исследователям хотелось выяснить причину такого феномена. Конечно, «старичков» расспрашивали о режиме дня, питании, сне, отдыхе. И что им не давало стареть? Секс! Все ответили, что в сексуальных отношениях не сбавляют темпа, занимаются любовью с таким же желанием и темпераментом, как и в молодости.
Помните, в советское время нам в пример ставили долгожителей с Кавказа? Дескать, вот молодцы: не курят, вино не пьют, работают и в глубокой старости. Наверное, долгожители-мужчины могли назвать и более «легкомысленную» причину — любовь к прекрасному полу. Темперамент кавказских джентльменов известен давно. Может, и называли, но в статистические данные это не попало.
Да и сейчас можно услышать мнение: «Крыша поехала», если шестидесятилетняя женщина завела себе молодого любовника или мужчина в таком же возрасте или старше женился на даме «бальзаковского» возраста.

Кому, какое дело! Не следует злословить по поводу того, что естественно. Сексуальное желание надо утолять так же, как и обычную жажду.
Учёные убеждены в том, что физическая и сердечная любовь снимает нервное напряжение, лечит от стрессов (все болезни, как известно, от нервов, только одна — от удовольствия). Кроме того, экспериментаторы выявили особые вещества — бета-эндорфины и другие, обладающие обезболивающими и успокоительными свойствами. Они-то и наполняют наше тело во время полового акта.
Английские старички и старушки, выбранные для опроса, рассказывали исследователям, что эротические игры позволяют им всегда быть в хорошем настроении, к ним не липнут болезни, они не тратят своё драгоценное время на частое посещение лечебных учреждений, они любят повеселиться в компании и каждое утро встречают с улыбкой. И живут дольше, чем их сверстники, «завязавшие» с сексом очень рано, когда член у мужчин мог ещё хорошо возбуждаться.

А какие проблемы у женщин, чтобы рано «завязать»? Большинству мешает убеждение: в молодости надо сношаться с мужем, чтобы ребёнка родить, благоверного ублажить, на то и супружеский долг существует; после климакса — это уже от лукавого. Женщины просто позволяют увяданию съедать себя.

И ещё одна серьёзная причина: в пенсионном возрасте им нелегко найти себе ухажёра, у которого бы стоял член. Средняя продолжительность жизни российского денди 56 — 57 лет (по некоторым сведениям – ещё меньше). Кто переживает этот биологический возраст, чаще всего, уже никуда не годится, как сексуальный партнёр. У него или хронические болезни, или вместо мочевого пузыря мешочек на животе для сбора мочи, или он алкоголик и ему ничего, кроме спиртного, не надо…

То, что половой акт успокаивает, видно и на глобальном примере. 11 сентября 2001 года террористы разрушили в США два небоскрёба. В шоке был весь мир, наблюдая, как самолёты врезаются в высотные башни. А в каком состоянии пребывали американцы, представить не трудно.
Тогда их врачи предсказали: через год в Америке родится гораздо больше детей, чем обычно. Почему? Люди искали успокоения, хотели отвлечься от кошмара. И нашли их в сексуальных отношениях. Когда через год посчитали количество новорождённых, выяснилось, что прогноз врачей оправдался.

Вот какое могучее народное средство от страхов и стрессов — любовь!

Говорят, что от известного покровителя царской семьи, знахаря Георгия Распутина исходила сексуальная энергия. Старый, как мир, вид энергии!
Получается, что к сексуальным отношениям надо относиться гораздо серьёзнее, что это воспринимается многими нашими гражданами: сняли трусы, соединились, постонали, разбежались и занялись более «важными» делами.

Самый «крутой» мужчина, умный, талантливый в чём-то, востребованный в обществе, известный в мире, с двумя мешками денег по бокам, без секса — слипшийся презерватив? «Висит, как сдутая покрышка», — говорит мужчина о своём члене, не способном в нужный момент востать.

Самая красивая женщина, когда всё при ней, без счастья в физической и сердечной любви — пустышка, нетоптаная курица?
Однако, стоп! Утверждение спорное. Не надо преувеличивать.
Как-то я разговаривала с дамой — сексопатологом. Она читала популярные лекции в разных аудиториях. Однажды ей сказали, что её слушательницами будут… старые девы.
Врач вспоминала со смехом: «Я думала, вот сейчас увижу неухоженных особ, в тёмных мешковатых одеждах, с гладко причёсанными волосами.
Ничего подобного! Нарядно одетые, с макияжем, маникюром, уверенные в себе, реализованные в профессии. Загадка природы! Девами они остались по разным причинам. Кто-то по убеждению — никогда не сходиться (в постели, конечно) с мужчинами. Кому-то не позволило состояние здоровья. Вот такие они, старые девы — сами по себе. И совсем не считают себя ущербными».

Наверное, и среди мужчин есть «старые юноши» — не знаю, какой употребить термин для мужчин — девственников. И это их право.
Жизнь более разнообразна, чем мы о ней знаем.



 


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

С ним

Почему мы стали ссориться?


Русские женщины очень терпеливы. И всё же это не восточные женщины, о покорности которых издавна ходят легенды. На русскую невозможно надеть узду, как на своенравную кобылку.
Они никогда не носили чадру, не признавали гаремов. И всегда были настроены на семью, заранее соглашаясь со всеми её тяготами.
У русской женщины развито чувство долга. И некая покорность судьбе. Однако это уживается в её характере с чувством собственного достоинства, свободой тела и духа, решительностью.

Где-то я подслушала разговор.
— Жена да убоится мужа, — басил вроде бы в шутку мужской голос.
— Да не дюже! — заливисто смеясь, ответила женщина.
В известном отечественном фильме женщина говорит с трибуны: вот стою я перед вами, мужем битая, попами пуганная. Она может терпеть побои, унижения, измены, тяжёлый быт…
До поры до времени. Всё имеет предел и всякому терпению приходит конец.

Мужья не должны испытывать терпение жён. Ни к чему хорошему это не приводит.

Как и в нашей жизни с Дим-Димом.
У нас было как бы две линии нашего совместного бытия с супругом.
Одна — любовь, нежность, секс, наслаждение. И здесь я была королевой, а он — королём.
Другая — быт, ребёнок, работа, проблемы разного характера.
Эта вторая линия касалась больше меня. Здесь я была главнокомандующим. Без армии и подчинённых. Одна во всех лицах и ролях.

Когда мы стали ссориться? Когда я стала возражать мужу.
Долго я ему во всём уступала, даже когда это было во вред всем нам, терпела его раздражительность, частую смену настроения, необязательность.
Я избаловала его своим терпением. И он думал, что так будет всегда. Некоторые его приятели ставили меня в пример своим жёнам.
И напрасно. Они не знали (не подозревал об этом и супруг), что я — это две Анны: внешняя и внутренняя. Внешнюю видели все — деликатную, терпеливую, хорошую хозяйку, всегда с причёской и маникюром, уютную в постели (для мужа), выдержанную, с тихим голосом. А внутренняя — это пружина, звенящая от натуги.

Пришло время, когда однажды Дим-Дим мне сказал:
— Два мужика в доме — это много.
Он имел в виду, что по поведению я становилась другой — не мягкой, слабой, податливой. А суровее, требовательнее. Жизнь заставляла быть такой, ответственность за ребёнка, бытовые дела, от которых пухли руки и гнулись плечи.

Сто с лишним лет назад знаменитый австрийский психиатр и психоаналитик Зигмунд Фрейд сформулировал понятие «сублимация». Под сублимацией он имел в виду один из видов трансформации (превращения, изменения) влечений (либидо) в совершенно противоположные деяния и желания людей. Что представляет собой серьёзный психический процесс.

Вот и я постепенно сублимировалась. Мы прожили с Дим-Димом несколько лет. Конечно, наши сексуальные отношения стали намного спокойнее, что совершенно нормально. Когда мужчина и женщина начинают жить вместе, на них сразу же наваливается столько всяких дел, что им надо лавировать, приспосабливаться, стараться, чтобы они не испортили их любовь, не влияли и не подавляли их либидо.
Я очень старалась, а он — слишком мало.

В европейских, западных, скандинавских странах уже давно существуют «пробные» браки. Мужчины и женщины живут вместе, ведут хозяйство, считаются мужем и женой, притираются друг к другу сексуально. Это проверка на прочность отношений.
Затем они регистрируют свой брак или разбегаются. Без претензий друг к другу. Как правило, в «пробных» браках не заводят детей.

Если бы в советское время практиковались такие неофициальные супружеские союзы, приветствовались бы обществом и государством — я бы не спешила выйти замуж официально. Лучше съесть с мужчиной пуд соли вне официального брака, чем, будучи за ним замужем.
Да, гражданские браки у нас были. За них не наказывали, в тюрьму не сажали. Но женщина в таком браке чувствовала себя неуверенно и неуютно. А если рождался ребёнок, то не все папаши добровольно соглашались его материально поддерживать. Менталитет у многих наших мужчин такой — «давить» на них надо судом, исполнительным листом, месткомом, парткомом (когда они были).

Однажды я прочитала, как спрятался от семьи один джентльмен. Он упросил своего друга-лётчика выбросить его на парашюте в малолюдной части тайги. Имитировал своё исчезновение. Только бы не платить алименты детям. Нашёлся через несколько лет. Наверное, был в шоке от долга, который «набежал», пока он жил в тайге.
В «новой» (после распада СССР) России появился новый закон о семье и браке. В нём признаются гражданские браки. Но, думаю, что женщины всё равно чувствуют неустойчивость отношений в таком неофициальном союзе. Да и называют их неприлично «сожительницы».
«Пробный» брак мне бы очень подошёл.

Официальный брак, на мой взгляд, сразу же даёт ложную самоуверенность и мужчинам, и женщинам. Мужчины считают: «Она моя, никуда не денется. Я могу делать, что хочу». Что-то подобное шевелится и в женских мозгах.

Я хотела жить с Дим-Димом. Хотела, чтобы у нас была благополучная семья. Не просто семья — а гавань, где можно успокоиться, согреться телом и душой после всех дневных забот, быть уверенным, что тебя не бросят и не предадут, а помогут, если в том будет нужда, где будут радоваться твоим успехам.
Но не всё получалось.

У моего супруга, как я это с годами поняла, была не очень сильная воля. На него могли влиять, он легко верил всяким обещаниям, кому-то уступал просто из-за нежелания обидеть, хотя понимал, что этого делать не надо. А потом переживал.
Он купался в многолюдном обществе, как купаются в море.
Таким он был вне дома: уступчивым, снисходительным, незлобивым, дамам целовал ручки, мужчин угощал коньяком, кому-то вставлял в дверь замок, кому-то красил лаком шкаф… Ему льстили, его использовали, все «ходили» в его друзьях.
 Я говорила:
 - Тебя эксплуатируют.
 - Не вмешивайся не в своё дело!
 
 В  голосе супруга появлялись новые для меня нотки – злость и пренебрежение. И цвет глаз начал меняться. Когда Дмитрий злился, глаза его из серых становились почти белыми. Когда я первый раз увидела это превращение, даже поёжилась, так мне было неприятно; «сумно» - где-то я вычитала  это слово, обозначающее тревогу.
 Он  не понимал, что друзей не бывает много. Мне было за него больно и обидно. Все мои предостережения он встречал в штыки. Я была права, как признал Дим-Дим много лет спустя, когда вокруг него — постаревшего и больного — оказался вакуум.
А дома он был совершенно другим. Может быть, та роль, которую он играл в обществе коллег, друзей, родственников, ему не нравилась. Но по-другому он себя вести не мог. Или — не хотел. Истинный свой характер он мог показать лишь дома.

Кто сказал, что лишь женщинам нужны комплименты? Для иного мужчины комплименты — бальзам посильнее, чем любые другие утешители и удовлетворители. Как правило, к таким типам относятся мужчины со средними творческими способностями. И с высоким самомнением.

Самомнение — мина замедленного действия. Она тикает, тикает и звон от этого стоит в ушах окружающих.

Мой супруг был высокого мнения о себе. Он, конечно, об этом не говорил, потому что был светским человеком и знал правила поведения в обществе. Безусловно, ему было чем гордиться, поскольку природа щедро его наградила: хорошими внешними данными, разнообразными талантами — он снимал кино, писал сценарии, рисовал, мог столярничать и слесарничать; его мозг, как губка, впитывал всё прочитанное, услышанное и увиденное; у него была хорошая, насыщенная всевозможной информацией речь. Но мне казалось, что всю нашу жизнь и окружающий мир он видит, как в фильмах — кадрами; он умел придумывать и фантазировать — попробуйте без этого написать литературный и режиссёрский сценарий, снять фильм; не получится…
И, безусловно, он был асом в постели с женщиной.

Но слабой натуре приходится всё время что-то доказывать. Её об этом никто не просит. Никому это не надо. Ей надо. Кажется, так просто — надо быть самим собой. Но она не может.
Слабая натура, как тонкое дерево. Ветер жизни её клонит то к одному человеку, то к другому, к толпе. И всюду ей хочется быть на виду, быть услышанной и увиденной.
Возможно, эта роль ей тягостна и она искренна лишь наедине с собой. Тогда исчезает внутреннее беспокойство, лихорадка, в которой такая натура пребывает каждый день.
Предполагаю, что именно слабые натуры становятся отшельниками. Они устают от самих себя, их иссушает и измождает внутреннее беспокойство, они понимают, что силы неравны, разочаровываются в окружающих, порядком измучиваются и измучивают…
А каково жить с таким человеком! Трудно. Это я узнала, пожив со своим любимым Дим-Димом.

Помню нашу первую ссору.
До замужества я вела дневники, мои записные книжки были заполнены понравившимися стихами, чьими-то изречениями, анекдотами, интересными случаями из жизни известных людей.
С первых дней совместной жизни у нас с мужем появились маленькие нежности — мы ходили, взявшись за руки, что служило предметом шуток у наших друзей (а, может — зависти); если он куда-то уезжал, я его провожала на вокзал и ждала, пока не скрывался из виду поезд; когда он уходил на работу, а я оставалась дома, мы целовались, потом я выходила на балкон, чтобы помахать ему рукой, он обязательно оглядывался…

Как-то утром, смотрю, ходит боком (чтобы быть подальше от меня), хмурится. Едва поел, резко отодвинул стул. На меня не смотрит…
Поначалу я была покладистой, неконфликтной женой.
— Дим, что случилось? Ты чем-то расстроен? — спросила и подошла к нему, чтобы обнять.
— Ничего не случилось, — он снял мои руки с плеч, — я тороплюсь.
— Ты уйдешь, а я буду думать весь день, в чём провинилась. Что я сделала не так?
— Ты слишком молода… Не понимаешь меня.
— Молода, но не молоденькая. Я не хочу никаких тайн между нами. Обиды способны накапливаться. Зачем нам это? Скажи, причина твоего плохого настроения — я?
— Я трудно нахожу общий язык с бабами. Отсюда и мои проблемы.
— Но я не баба. Я — женщина. И твоя жена. А ты — мой муж. Любимый.
— Лучше уйду. А то сейчас взорвусь…

И ушёл. Я вышла на балкон. Он не оглянулся. Я стояла и вдруг почувствовала, как задвигался в моём животе наш ребёнок. Наверное, слушал нас, слушал, решил, что мы — глупые люди и начал делать зарядку. Или переживал за меня.
Через некоторое время на окне в кухне я нашла свою записную книжку. Она была открыта на страничке с выпиской из книги. Смысл выписанного: страдания не облагораживают.

Эта запись была сделана задолго до нашего знакомства с супругом. Он не раз подчеркивал, что за свои тридцать пять лет немало повидал и настрадался. Мучеником он не выглядел. И я лишь молча его выслушивала. И он, и я за свою жизнь уже успели сделать вывод: нет человека, у которого бы не было проблем. К тому же, не так давно закончилась опустошительная война и её отголоски виднелись на всём, что окружало людей, и на самих людях.

Когда человеку хочется прицепиться к чему-то и «ущипнуть» кого-то, он всегда найдёт повод.

Позже в книге Г. Мунблита «Рассказы о писателях» я прочитала мнение Михаила Зощенко. Он говорил автору книги:
— Помните наши с вами давние разговоры о литераторах, полагающих, что, заставив своего героя страдать, они представляют его читателям с самой что ни на есть выгодной для него стороны? Так вот, чем больше я живу на свете, тем непоколебимее убеждаюсь, что нет на свете, если не считать жестокости, ничего более отталкивающего, чем человек, щеголяющий своими душевными язвами…

Вечером Дим-Дим вернулся домой притихший, и с цветами. Мы молча поцеловались. Молча поужинали. Я неважно себя чувствовала, и мне хотелось быстрее лечь.
— Спасибо, — сказал супруг. — Всё было вкусно. Ты бледная?
— Устала. Ничего особенного не делала, а сил нет.
— Это всё наш мальчик забирает у тебя силы. Ты посиди здесь, — муж устроил меня в кресле, обложил подушками. — Мне тебя сегодня очень не хватало, Ан. Прости меня, — стал на колени, прижался ко мне. — С фильмом не получается. Я нервничаю. И тебе, бедной, достаётся. Ты меня простишь, дорогая девочка моя?
— Давай забудем то, что случилось утром. Не надо нам страданий — облагораживают они или нет. Не думала, что чужие слова в записной книжке могут тебя так задеть. Я тебя совсем не знаю.
— Ты меня не знаешь? Не может быть, — рассмеялся Дим-Дим и по своему обыкновению полез рукой ко мне за пазуху. Освободил из лифчика грудь и стал целовать.

Ну что ты с таким сделаешь! Творческие люди пребывают в постоянном поиске — это своего рода озноб. И в сексе они такие же (во всяком случае, таким был мой супруг) — желание накатывает на них импульсами, волнами, внезапно.
У них не так, как у большинства — «добропорядочных» — граждан мужского пола. Пришли домой, надели тапочки, сытно набили животик, посмотрели телевизор, почитали газету, почистили зубы, облачились в пижаму, сладко позевали, обняли супружницу… Всё не торопясь, по порядку, с расстановкой.
А здесь вихрь, всполохи, тайфун!
Надо ли говорить, что примирение завершилось в постели?

Правда, сначала муж вымыл посуду. И на него, и на меня грязные тарелки, вилки-ложки действовали, как на быка — красная тряпка (выражение Дим-Дима). Он так говорил, но не утруждал себя мытьём посуды. В тот раз он чувствовал себя виноватым и хотел мне угодить.

Потом мы вместе мылись под душем.
Раньше мы любили понежиться в горячей ванне вдвоём, от наших жарких объятий пол заливался водой. Но в ванне мы только баловались, а любовью не занимались. Распаренные и распалённые бежали на кровать.
А вот под душем мы пытались это делать. Не очень удобно, но что-то получалось. Я ставила одну ногу на край ванны и в этой «журавлиной» позе мы соединяли свои, далёкими предками обожествлённые, органы. Вода щекотала кожу. В такой любовной прелюдии что-то есть возбуждающее!

Моя беременность сделала нас осторожными. Супруг вычитал, что с водой ко мне может попасть инфекция и через влагалище перейти к ребёнку. Мы этого боялись. Поэтому под льющейся водой ласкали друг друга, Дим-Дим легонько протирал всё моё тело намыленной мочалкой, осторожно обмывал животик… Иногда муж испуганно отдёргивал руку:
— Смотри, что это?
Под кожей моего живота чётко обозначался бугорок.
— Это локоток или кулачок, — я поглаживала живот, бугорок исчезал, но мог тут же появиться в другом месте — ребёнок резвился.

Так и хочется вспомнить анекдот, не помню, где вычитанный или услышанный:
Женщина переносила беременность. Прошли все сроки, а роды не наступают. Врач советует ей:
— Съешьте большую порцию мороженого.
Съела. Никакого результата.
Тогда врач говорит:
— Пойдёмте, я посмотрю, что нам покажет УЗИ.
Доктор включил аппарат, смотрит и смеётся.
Ребёнок делает зарядку и приговаривает:
— Ничего, перезимуем! Ничего, перезимуем!

Желание и пламенный темперамент Дим-Дима давали о себе знать.
— Так бы и вонзился в тебя, — говорил он, сживая мои ягодицы. — Хочется в рай… В твой рай.
— Здесь скользко. Я боюсь.
— Я понимаю, Ан. Сейчас я тебя вытру, и мы пойдём в спальню.
Он вытирал моё тело, и в этом тоже было много эротического. Особенно, когда он добирался полотенцем до лобка.
— Ан, да не сжимай ноги! Я же хочу вытереть. Чтобы там у тебя было сухо. Ты уже беременная, а всё меня стесняешься, ноги сжимаешь, рукой прикрываешься… Я тебя уже всю видел.
Его рука с полотенцем оказывалась у меня между ног, он страстно надавливал. Меня тоже охватывало желание. Если бы у меня был член — он бы встал и стоял, как у мужа.

Постель мирит. «Ночная кукушка перекукует», — говорила моя приятельница. Это точно.
И всё же лучше, если постель — просто ложе любви, а не помост для примирения и раскаивания.

Да, в наших отношениях постепенно появлялись трещинки. Как в любом браке. Кстати, когда Дим-Дим злился на меня за что-нибудь, то цедил сквозь зубы: «Хорошее дело браком не назовут».
Вот такая противоречивая натура: с одной стороны он не мог обходиться без женщин, а с другой — не умел с ними ладить.
Трещинки появлялись по разным причинам. Например, одна из них — его работа. Он снимал документальные, научно-популярные фильмы. Процесс этот, как правило, был очень растянут. Две части фильма готовились больше года. Возможно, в этом была особая политика кинематографических чиновников: все при деле, пока готовятся фильмы — и творцы, и бездельники.

Небольшое отступление

Безработицы в СССР как бы не было. Как и секса. Люди моего поколения помнят, как обвиняли в тунеядстве поэтов, писателей, художников — всех, кто где-нибудь не работал. Труд дома не признавался. А сколько людей просто отсиживали положенные рабочие часы; кто-то вязал, кто-то читал, а кто-то «забивал козла».

Примеры? Пожалуйста. В 1964 году в Ленинграде осудили поэта, будущего лауреата Нобелевской премии Иосифа Бродского … за тунеядство. Смысл осуждения: писать стихи — это не работа. Приговор: пять лет. Отсидел полтора года. Украденное у человека время, часть жизни.
Впрочем, вспомним великого Александра Сергеевича Пушкина. Царь сослал зубоскала-поэта на юг. И он там инспектировал уничтожение саранчи.
Умом государство не понять — ни царских времен, ни когда строили социализм и пугали весь мир всеобщим коммунизмом.

А чем просиживание стульев было чревато для семьи? Дети маялись на продлёнках в школе, на пятидневке — в детских садах или жили в интернатах (один из первых секретарей ЦК КПСС призывал народ: «Мы настроим много школ-интернатов и там будем учить и воспитывать ваших детей, а вы работайте, работайте!»), бегали по улицам с ключами на шее. Мама и папа работали. Вечером все возвращались к пустым кастрюлям.

Изъяны государственного отношения к семье — как ячейке общества — сказывались на характере людей. Мужчины быстро сдавались от переполнявшего их чувства безысходности, становились пассивными, начинали пить. Женщины — всё более воинственными. Бремя маленькой зарплаты, «битвы» в магазинах, более выраженная ответственность за семью, детей — вот причины закаливания женской воли и мускулов.

…Растянутость подготовки фильмов (как и других производственных процессов — например, строительство жилых домов) была связана с плохой материальной базой киностудий, устаревшей техникой, возможно, как начали говорить в двадцать первом веке — нецелевым использованием денег, выделенных на кино.
Дим-Дим не мог спокойно на всё это смотреть. Мне кажется, если бы ему дали возможность, он бы снимал, монтировал, озвучивал в сто раз быстрее, чем делал это тогда. Его кипучей, деятельной душе были противны и противопоказаны рутина, застой, медлительность. А ещё он страдал от некомпетентности вышестоящих руководителей кинодела («чинодралов» — супруг часто повторял это слово) — от директоров киностудий до союза и министерства. Не секрет, что нередко руководящие должности занимали люди, выдвинутые по комсомольской или партийной «линии» — много их было таких, как Бывалов из кинофильма «Волга-Волга», или Огурцов из «Карнавальной ночи».

Все своё творческое недовольство, производственные сбои, нервозность Дим-Дим приносил домой. Приходил хмурый, на нас с сыном не смотрел, нашей жизнью не интересовался, закрывался в своей комнате, спал или читал.
Конечно, мне его поведение не нравилось. Мы-то с сыном причём, если директор — дурак!
Вторая причина ухудшения наших отношений — моя работа. Время шло. Когда нашему сыну исполнилось два года, я определила его в ясельную группу детского сада.
Видит Бог: с болью в сердце водила я нашего малыша в то казённое учреждение. Он цеплялся за мои ноги, плакал. Я постоянно опаздывала на работу, потому что не могла оставлять его в таком состоянии, ждала, когда он успокоится. Наши бабушки жили в других городах, на няню у нас не хватало денег.
Я против того, чтобы так рано отрывать ребёнка от мамочки. Но у нас не было другого выхода. И я пошла работать.
Не от хорошей жизни, как говорят. Один Дмитрий не в состоянии был нас содержать.

Другая бы пилила мужа: «Что ты за мужик! Не можешь заработать приличные деньги, чтобы хватало на нормальную жизнь. Какое мне дело, как? Думай! Ты же глава семьи».
Я не пилила. Интеллигентная женщина не может позволить себе такие выпады против супруга. Он мне не обещал «золотые горы». Хоть мы и не венчались в церкви, не клялись перед алтарём быть рядом друг с другом и в радости, и в горе, я и без того знала: если Дим-Диму будет плохо — я буду с ним, помогу, как смогу.

Сначала моя зарплата была мизером, «слезами» в нашем семейном бюджете.
Но я взрослела, набиралась житейского и профессионального опыта, наблюдала за жизнью других семейных пар. Анализировала, копила всё в своей головке.
Я менялась. А муж этого не видел. Он относился ко мне, как и в начале нашего брака: когда снисходительно (баба-курица), когда журил, как отец, воспитывал (этого не говори, тому не улыбайся, туда не ходи, так не одевайся), «давил» своим возрастом, образованием (хотя я тоже не церковно-приходскую школу закончила), профессией, богемностью…

О, мужчины, изображающие из себя мужей-воспитателей, мужей-отцов! Если бы вы знали, как тщетны ваши усилия. Воспитывать бесполезно, кого бы то ни было.

Воспитывать женщину — то же самое, что учить цветок расти; она уже рождается мудрой. А дальше её жизнь зависит от цепи обстоятельств.

Воспитывать мужчину — то же самое, что крутить лопасти ветряной мельницы против ветра. Он всё равно пойдёт своей дорогой, даже если вихри будут сбивать его с пути.

Ещё хорошо, если мы пытаемся понять друг друга, мотивы поведения, настроения, поступков. Но и это зачастую бесполезное дело.
Согласна с Грэмом Грином, который рассуждает устами своего героя в романе «Тихий американец»: «И зачем только мы так стараемся понять друг друга? Не лучше ли признаться, что это невозможно; нельзя до конца одному человеку понять другого: жене — мужа, любовнику — любовницу, а родителям — ребёнка. Может быть, потому люди и выдумали бога — существо, способное понять всё на свете».

Нормальные мужчина и женщина, образовав брачный союз, должны просто приспосабливаться друг к другу, осваивать друг друга, как осваивают целину, обустраивать свою совместную жизнь, как обустраивают новую квартиру. Причем, ту квартиру, где лишь стены и нет пола, обоев, мебели, сантехники…
Всем ли нам (и мужчинам, и женщинам) приходит в голову такая истина: мой избранник (избранница) до встречи со мной прожил двадцать или тридцать лет; за это время он выработал свой стиль поведения, убеждений, принципов; у него образовался свой круг друзей и знакомых; у него есть какие-то семейные традиции; он составил планы на свою будущую жизнь…
И вот он влюбился, встретив меня. И я его полюбила. Мы женимся. Но и у меня до него в сундуке жизни тоже накопились привычки, желания, увлечения, планы.

Как правило, встречаются люди совершенно разные. Редко, когда у супругов что-то совпадает, допустим, профессия. И то хорошо!
Уже первые дни совместной жизни могут показать, насколько муж и жена разные. Она — соня, любит потянуться в постели, а он просыпается чуть свет; она любит порядок, чтобы все вещи лежали на своём месте, а он — всё разбрасывает; он обожает свою маму, а ей почему-то сразу не понравилась свекровь… Вроде бы, мелочи. Но и мелочи отравляют жизнь. А потом будут выявляться несовпадения покруче.

И что же делать? Полностью от себя самого отказаться? Постараться подчинить себе другую половину? Нет, не «ломать» друг друга, а потихоньку приспосабливаться друг к другу, с уважением относиться к индивидуальности другого, не давать унижать себя.
Жизнь показала, что если кто-то из супругов попадёт «под каблук» другого, то никакой радости это не дает ни тому, кто под каблуком, ни тому, чей каблук.

Мой Дим-Дим этого не понимал. Возможно, ему мешал предыдущий опыт. Он прожил в гражданском браке (об этом он тоже не сказал мне до женитьбы) с женщиной старше его лет на шесть-семь. Не знала долго подробностей, но что-то было в их союзе не так, если он с такой легкостью сбежал от неё. И так стремительно женился на мне. Чтобы отрезать все нити, связывающие их?

И вдруг я получаю от неё два длиннющих письма. В них такие сюжеты для сериалов о любви и изменах! А главный герой – мой супруг.
Но мы уже были женаты. Не бежать же сразу от мужа из-за его прошлого. Надо было хотя бы дать ему рассказать, что было и как. Мне не в чем было винить себя. Он выбрал меня, а не я его. Значит, знал, что делал.
Права Агата Кристи: у старых грехов длинные ноги.

Две ночи Дим-Дим объяснялся. Днем мы разбегались каждый по своим делам: он на киностудию, я — в институт.
Сидела на лекциях, а в голову ничего не лезло. Думала: «Зачем он скрыл от меня эту женщину? Если бы я знала о её существовании, то подумала бы — выходить ли мне замуж так скоропалительно.» Но в нашем романе так много было завлекательного и Дим-Дим, по его уверениям, был свободен, как ветер. Аргумент очень сильный. Кому из женщин он не понравится!
 
Интересно, сколько джентльменов уже умудрились сравнить себя с ветром? Российских, без сомнения, наберётся процентов девяносто девять.

Это такая игра. Мы все играем. Всю свою жизнь. Дома, на работе, в магазине, на улице, среди друзей и врагов. И даже во сне у нас есть какая-то роль. Словом, игрунчики. Если мы это поймем, то играя, будем позволять делать это и другим.

Итак, Дим-Дим был свободен, как ветер. А я до него не состояла ни в гражданском, ни в официальном браке. И он мне нравился.
Чем не интрига для мелодрамы! Он уехал в командировку (и нашёл меня) из квартиры, где жил с гражданской женой и вернулся туда же (уже женившись на мне). Может, и «спал» с ней, когда вернулся из той командировки (никогда этого не узнаю, но предполагаю), чтобы смягчить разрыв. Она нашла в его портфеле мои письма.

Я никогда не шарила по карманам, сумкам, ящикам письменного стола, записным книжкам мужа. Моё убеждение: чем меньше знаешь — тем лучше спишь. Что надо, то всплывёт само. Ведь самое тайное рано или поздно становится явью. Так что, подруги мои, не тревожьтесь, не травмируйте себя заранее — наживёте лишь преждевременные морщины.

Две ночи, пока супруг оправдывался и рассказывал почему бросил ту женщину, я слушала, закутавшись в одеяло до подбородка. Наговорившись, он обнимал меня.
— Ан, девочка моя, зачем мы говорим о прошлом? Я влюбился, как только увидел тебя… В том ресторане. Ты была неотразима: точёный профиль, белая кожа. Белизна твоей кожи на фоне чёрных волос — это восхитительная картина. Говорю тебе, как киношник, художник. Ты выделялась среди ресторанной публики элегантностью, сдержанностью. А уж я в ресторанах побывал немало, многое видел. Сразу понял, что ты не та девица, которая ловит мужчин; у тебя развито чувство собственного достоинства.
— Речь ведь не обо мне. О себе я сама всё знаю. И ничего от тебя не скрывала, — я отодвигалась от него, расцепляла его руки. — Неужели нельзя было объясниться по-хорошему с женщиной? Вы же прожили так много лет вместе. Что же, она не заслужила твоей откровенности? Ты же её обманул! И меня.
— Я уходил от неё и раньше, жил у друзей, спал на диване в монтажной киностудии… Она меня находила, убаюкивала.
 
 Вот так: когда мужчины от нас уходят, они перестают называть нас по имени, по имени-отчеству, женой или бывшей женой; мы для них теперь «она», «ей», «её».

— Интересно. Я думала, что убаюкивают детей. А что, можно и мужчин убаюкивать? Это для меня новость. Интересно, какие колыбельные надо петь!
— Можно! Ещё как можно! Некоторые женщины владеют такими приёмами, что ахнешь.
— Не верю. Что же это за мужчина, если его можно чуть ли не спеленать, как младенца? Ты возвращался, потому что любил свою жену.
— Да мы последнее время жили как кошка с собакой! Какая любовь! Если бы я её любил, то не смотрел бы на других женщин.
— Разврат какой-то. Мне такое не понять. Когда вы стали жить вместе, что-то же вас соединяло. А что разъединило? Я хочу это понять. Только поэтому спрашиваю. Если бы не её письма со всеми подробностями вашей жизни, я не была бы втянута в историю ваших отношений. И ты в её письмах совсем не младенец, которого можно убаюкать. А жестокий и неверный. У меня такое чувство, словно я тебя у неё украла.
— Что за глупые мысли приходят в твою прекрасную головку! Я сам всё сделал, чтобы ты меня украла. Не волнуйся на этот счёт.
— И всё же, что вас разъединило? Хоть на чужих ошибках не учатся, но, может, что-то полезное для себя я услышу.
— Ты так выражаешься, словно, тебе пятьдесят лет и ты многое уже пережила. Умная, как утка!
— Уходишь от разговора.
— Если бы ты знала, как мне не хочется ворошить прошлое! Я лежу с молодой красивой женщиной. Хочу тебя, как самый пылкий любовник. А ты задаёшь мне вопросы, которые убивают у меня все желания.

Я отодвинулась от него ещё дальше, плотнее закрутилась в одеяло — чтобы не было ни малейшей щёлочки для его рук.
— Упрямая! Хорошо. Сейчас я выверну себя наизнанку. Слушай. Сначала у нас всё было хорошо. Учились вместе, жили в общежитии. Были молодыми, горячими. В общежитиях люди быстро сходятся. Там ведь все и всё на виду. Часто устраивали вечеринки, пили самое дешёвое вино. Редко было что-то поприличнее — если приносили мальчики или девочки из богатой семьи.
Я никогда не напивался до чёртиков — нет у меня такого пристрастия. Но пьяным бывал. А в таком состоянии мужчине хочется любви. И если девушка не против — почему и нет! Я — не бесполый ангел. Не скрываю — люблю женщин. Нормальный мужчина и должен их любить. Иначе это не мужчина, а пародия. Мультипликация.
Некоторые наши студенты женились. А большинство — сходились и расходились. С обидами. Или без них. Мы с ней привыкли друг к другу. Она была старше, опытнее, опекала меня. Окончили институт, не разбежались, стали жить вместе. Вот и всё.
Та девушка… Но она не была девственницей, как ты. У неё до меня был то ли муж, то ли друг. Она меня зацепила своей красотой, умом, темпераментом.
 
И было ещё одно, более важное: она ценила меня, как творческого человека. Я мог часами рассказывать ей о своих замыслах, о революциях в киномастерстве, которые я предполагал устроить, как только начну работать в кино. Она меня понимала и поддерживала. Никогда не убивала у меня надежду. Не говорила: «Фантазёр! У тебя ничего не получится. Много уже было и до тебя таких, а чем закончили!».
Я просто парил в творческих небесах от её слов:
- Ты очень талантливый. Я верю в тебя!

У неё был сильный характер. Мужчина позавидует. Такие женщины мне нравятся. Но им лучше ходить с мужчиной в друзьях. С ними, как с жёнами, очень трудно. Словно с мужиком живёшь. Не поплачет, руками не всплеснёт, как это обычно делают бабы… Каменная! Да, а в постели — огонь!

Я зажмурила глаза. Крепко, крепко. До сих пор я воспринимала своего супруга и ту даму, не как мужчину и женщину, а как двух людей, которые жили в одной квартире, а потом и разъехались.
И только теперь до меня дошло, что и они занимались любовью; он целовал её груди, раздвигал ноги, вводил свой член (сколько раз за более, чем десять лет вместе с годами учебы!) в её влагалище. И делал то же, что и со мной.

И то же тело, тот же член, те же руки, те же губы теперь рядом со мной!

Я быстро нарисовала себе эту картину. Почувствовала, как пересохло во рту, и к горлу подступил комок тошноты, словно, я отравилась недоброкачественной пищей.
Супруг что-то почувствовал, повернулся ко мне (до этого он уже быстро ходил по комнате, размахивал руками, как будто дирижировал своим прошлым):
— Что с тобой? Ты стала такой бледной.
— Принеси мне, пожалуйста, воды, — тихо попросила я.
Мне так хотелось, чтобы в этот миг надо мной, как в сказке, пролетела добрая фея, взмахнула бы волшебной палочкой и стёрла бы из моей памяти всё, что я сейчас услышала.

Мужчины не должны рассказывать своим жёнам, как у них было в постели с другими —  предыдущими жёнами или любовницами. Каждое слово об этом — яд. Врачи правильно говорят — слово способно ранить или убить, как кинжал.
И дамы не должны рассказывать своим мужьям, как у них было с другими.
Что было — то уплыло. Так и в любви. Смотрите вперёд, а не назад. То, что случилось раньше — уже не ваше.
Все мы — супруги — несём свой крест и восходим на свою Голгофу.

Конечно, можно было даже не читать полученные письма. Мудрецы говорят: человек силен своим неведением, что день грядущий ему готовит, каково его будущее. Если бы я не прочитала тех писем, то не узнала бы так много о прошлой жизни своего супруга.
Но любопытство! Тоже сильное чувство.
Потом я жалела, что не выбросила их в мусорный ящик. Тогда бы мой супруг был бы для меня просто мужчиной с одним неудачным браком. И не было бы тех мучительных ночей, моих раздумий и сомнений. Надо признаться, что я и так уже мучилась — ведь он же от меня скрыл, что был женат.
И теперь я всё время думала: какой же сюрприз из прошлого Дим-Дима ещё ждёт меня?
С годами я научилась усмирять своё любопытство. Хорошо это или плохо, не знаю. Но мне такая тактика поведения подходила. Вне всякого сомнения, именно потому наш брак с Дим-Димом продержался так долго.

Беспрекословно ли я верила присланным мне письмам? Нет! Любая история (и не только семейная), в которой участвуют двое или больше, будет рассказана так, как каждый из них её увидел и понял. Есть люди заинтересованные, чтобы «утопить» другого или других и выгородить себя, показать, что все были плохие и нечестные, а он один был порядочным.

Во все времена люди писали мемуары. Рассказывали о работе, государственном устройстве своего времени и, конечно, о возлюбленных. Прочитав мемуары, эти возлюбленные или плевались, но ничего не предпринимали, или «в пику» писали свои воспоминания о жизни с таким-то (такой-то). Описание жизни одной и той же супружеской (или любовной) пары в этих двух книгах никогда не совпадает. Обязательно в них он — чёрт, а она — ангел во плоти; она — Баба Яга, а он — кроткий, как ягнёнок и преданный, но не понятый…

Почитаемый в обществе человек (любого пола) — это два человека. У него два образа. Один — для посторонних людей. Другой — для близких, семьи. В этом есть какая-то загадка: почему один и тот же человек такой разный в семейной среде и вне её? И почему в нём так много жестокости по отношению к самым близким?

Впрочем, не только какими-то талантами выделяемый человек, но и абсолютно все люди имеют, образно говоря, двойное дно.

А на что способна обиженная, брошенная женщина, одному Богу известно. Тем более, брошенная так коварно, как это сделал со своей подругой мой разлюбезный супруг. «Уверена, что она сгустила краски, — думала я, вздрагивая то ли от слёз, то ли от озноба. — Ей нужно было просто выговориться, вот она и написала мне письма. Она мне завидует! Какая женщина не будет завидовать той, к которой сбежал её муж! Она хочет нас поссорить. Если мы поссоримся, она будет надеяться, что он вернётся к ней. Ты, Ан, знаешь о страданиях брошенных женщин только по литературным произведениям. Раньше ты думала: «Какие страсти, переживания, месть… Неужели и в жизни так?» Получается, что так.

 Что же мне делать?
Пусть всё идёт своим чередом! Хорошо, что я вспомнила эти слова моей бабушки. Она была мудрой женщиной, верующей, всех утешала, всех обогревала и свою уверенность, что всё должно идти своим чередом, вселяла в других».
Кому-то кажется, что лишь слабый пол — обиженный мужем или любовником, брошенный, способен на письма, в том числе — и на анонимные, на месть, на раскрытие разных тайн своей бывшей половины (некоторые даже могут рассказать, как он пукал, чавкал, рычал во время сношения, не менял несколько дней трусы… придумать можно всё, что угодно). О своих «бывших» пишут и мужчины.
Не знаю, есть ли в мире такая статистика: кого больше среди брошенных — мужчин или женщин? Предполагаю, что среди «пострадавших» больше прекрасного пола. Причин множество, как звёзд на небе.

Посмею высказать своё мнение. Мужчина по своей биологической природе полигамен, то есть ему нужна не одна женщина, а много. Сколько? На сколько у него хватит сил — его члена, прежде всего. В его половых железах непрерывно вырабатываются сперматозоиды. Зачем-то же они нужны — миллионы!
Каждый мужчина смог бы обсеменить сколько угодно женщин за свой долгий детородный период жизни. Но человеческому обществу нужна гармония. Анархия в любом деле разрушает, а не созидает. Поэтому-то из века в век вырабатывались правила поведения людей; вот именно писаные и неписаные законы и сдерживают мужчин, не дают им вовсю разгуляться.
Но, видно, что-то такое внутри мужчин сидит, что толкает их на официальные и гражданские браки, адюльтеры (с лат. яз. — «обесчещивать»; в мир; — супружеская измена), на большое количество случайных встреч (случайных и кратковременных)…
Обольстительный комплекс Казановы есть в каждом мужчине. Очевидно, если бы у них была возможность, они бы занесли в свой кадастр (лист) всех женщин, до которых дотянулись бы их руки — чтобы обнять, потрогать, пощупать… Хорошо это или плохо? Ни то, ни другое. Женщинам просто надо смириться — другими наши мужчины быть не могут. А выбора у нас нет.

Вот так я себя успокаивала.
Супруг принёс мне стакан сока. Я выпила залпом, словно, у меня был жар.
— Детка моя, что с тобой? Ты заболела? — муж положил на мой лоб руку. — Температуры, вроде, нет. Но ты дрожишь. Понял! — он стукнул себя по голове. — Какой же я осёл! Довёл тебя до такого состояния своими откровениями. Прости меня, Ан. Я не знал, что ты такая впечатлительная. Дорогая моя жёнушка, я только твой. Давай забудем обо всём и обо всех. Что было в моей жизни, то ушло и не вернётся. Ты должна понять: я старше тебя, больше прожил. Давно не девственник. Мальчики быстро расстаются со своей невинностью. Им просто нечего терять, кроме чувства стыдливости, и то, только на первых порах.
Да, у меня были женщины. Покажи мне пальцем на самого юного мужчину, у которого бы не было сексуального опыта. Нет таких. Если бы твоим мужем стал не я, а другой и у него было бы такое прошлое.
Если тебя это расстраивает, забудь. Есть только ты и я. Я люблю тебя. Это главное.
А сам всё пытался вылущить меня из одеяла — я была закручена, как личинка бабочки в коконе.

Добрая фея надо мной не пролетела. Но зато я попала в объятия сына бога сна Морфея (и этот мужского рода) — мгновенно уснула. Просто отключилась. Может, супруг ещё что-то говорил, но я уже ничего не слышала. Помню, что пообещала сама себе — больше к тем письмам не возвращаться. Да и не смогла бы — они исчезли.

Дим-Диму не повезло — будущее показало, что я тоже — женщина с сильным характером.
«Мягкотелой» женщине долго не продержаться с мужчиной, слабым «на передок». Хорошо, если у него будет лишь этот недостаток.

Когда я стала возражать мужу? Когда мне надоела его опека.
Если мужья хотят иметь жён — домашних хозяек (не помню, кто пошутил: если есть домашние хозяйки, значит, существуют и дикие), они не должны выпускать их на работу. Работайте, дорогие, трудитесь в поте лица, чтобы хватало на всю семью. Тогда вам удастся дольше удержать жену дома. Не навсегда, конечно, если не будет веской причины находиться дома — она выйдет. И найдёт себе дело.
Пахнет феминизмом? Феминизм — всего лишь борьба женщины за свои права. Она имеет много прав, в том числе, и работать. Если хочет. Странно, что за одну и ту же работу слабому полу могут где-то платить меньше, чем представителю сильного пола. Разве это справедливо?
Если подобные решения принимают мужчины, стыд им и позор. Из женского чрева выходят, а туда же!
Я против воинствующего феминизма, уничижения мужчин, сведения с ними счётов (не по делу).
Есть женщины домоседки, есть женщины — непоседы.
Во мне присутствует и то, и то. Моё убеждение: пока ребёнок (дети) маленький, мать должна быть дома. Малыша можно отдать, допустим, после трёх лет в детский сад, но не на полный день, а на несколько часов — чтобы он учился общаться со сверстниками, воспитательницами. А остальное время он должен быть с мамочкой и папочкой.
Детство пробегает, а не проходит.
Убеждена, нежность, забота родителей помогают детям быть здоровыми, уверенными в себе. Они ещё успеют покрутиться среди чужих людей. Потом найдётся немало особей, которым захочется их обидеть. Им придётся сражаться с проблемами, опасностями. Пусть хотя бы детство будет (по возможности) безоблачным.
Дети не растут сами по себе. «И растёт ребёнок там не по дням, а по часам», — это только в сказке. Нужно будет очень, очень много трудиться, когда в семье появится чадо.
У работающей матери не хватает времени и сил на сына (дочь). Всё впопыхах, всё по команде: «Быстрее! Шевелись! Что ты копаешься? Я опаздываю!».

Если бы Дим-Дим мог содержать меня и сына хотя бы до его школьного возраста, я не пошла бы работать. Не хотела делать профессиональную карьеру в ущерб карьере матери.
Мы всегда жили скромно (моё поколение просто «травили» пролетарской скромностью. И кто? Кто не знал, что это такое, и жил совсем не по-пролетарски). Я не требовала у мужа шубу из шиншиллы, украшений с бриллиантами. Речь шла о деньгах на нормальную жизнь, приличное питание.

Итак, я пошла работать. Молодая женщина вышла из дома. Что это значит? Она выполняет свою работу, подчиняется начальнику, общается с сослуживцами — мужчинами и женщинами, начинает жить по законам этой субкультуры.
У неё меняется стиль одежды, появляются новые слова, изменяется режим её жизни; на нее всё и все влияют. Это происходит само собой, без её желания.
Вышедшая из дома женщина — уже другая женщина.

В России встречают по одёжке, провожают по уму. Любая леди расскажет о реакции в коллективе на её внешний вид. Если женщина хочет производить хорошее впечатление, она должна быть индивидуальностью и в одежде.
Внешний вид играет, пусть не главную, но и не последнюю роль. Это то, что в кино называют ролью второго плана. За неё, между прочим, «Оскара» дают.
У меня никогда не хватало денег на приличную (точнее — модную) одежду. Когда в советских магазинах не продавали, а выбрасывали, можно было, потомившись в очереди несколько часов, что-то более-менее приличное купить. Для себя я в очередях не стояла — не было у меня тех часов. Выручало фарцовство.
У знакомой были родственники — то ли поляки, то ли венгры. Несколько раз в год они умудрялись переправлять в Москву сумки с товаром. Чего там только не было и всё красивое (по меркам того времени и для «изголодавшихся» женских глаз). За фарцовку можно было угодить в тюрьму, поэтому знакомая предлагала вещи только постоянным клиентам. Я была среди них.
У неё можно было что-то взять и в кредит. Только благодаря венграм (или – полякам) я была прилично одета. В коллективе ходил слух, что у меня есть родственники за рубежом. Что тогда было небезопасно. Но где надо, знали, что за рубежом у меня никого нет. Если кто и «стучал», то напрасно. Хочется верить, что таковых среди моих знакомых не было.
Много вещей купить я не могла. Что-то заказывала шить портнихе. А потом комбинировала одежду так, что могло показаться: опять у неё обновка.

Как я выглядела в тридцать с небольшим хвостиком лет, покажу на примере.
Муж взял путёвки на две недели в Дом творчества кинематографистов в Болшево. Лето в разгаре. Когда спадала жара, на крыльце показывался Леонид Утёсов. В то время там жили ещё его дочь и зять. Утёсов болел, я не видела его гуляющим в парке. А на крыльце вокруг него тут же образовывалась компания, и не умолкал смех — Леонид Утёсов своим характерным баском рассказывал байки.

Перед отдыхом портниха сшила мне несколько вещей, в том числе сарафан. Я сама придумала фасон. Он был из неяркой коричневой ткани с мелкими розовыми цветочками. До щиколоток; каре, открывающее мою длинную шею и чуть-чуть — совсем не мощную грудь. В талию. Спереди по всей длине пуговицы. Оборочки внизу, на плечах и вокруг каре. Волосы я подняла высоко, открыв лоб, шею, уши. Хорошо загорела. Спина прямая. Нигде ни одной жировой складочки.
Вот в таком наряде, довольная жизнью иду в полдень из парка. Поднимаюсь на крыльцо. Компания затихает. И в тишине я слышу голос Леонида Утёсова: «Она как индийская статуэтка».
Эта похвала помогала мне распрямлять плечи, когда мне было трудно.

Кроме внешнего вида, в коллективе важно найти и правильный тон в отношениях с сослуживцами разного ранга. Я никогда не плела интриги. Во-первых, не интересно. Во-вторых, сталкивать людей лбами — не мой стиль поведения. И никому не завидовала.

Интрига и зависть — если не родные, то точно уж, двоюродные сёстры. Они никогда не были моими подругами.

Если мне нравился по каким-то параметрам человек — я отвечала ему доверием и искренностью. Если чем-то настораживал — была с ним вежливой и корректной. До тех пор, пока он меня не задевал, не обижал, не высмеивал, не возводил на меня поклёп. Когда подобное случалось, я сначала должна была убедиться, что именно тот человек и именно то говорил и делал. Убедившись, говорила ему в глаза то, что знала.
Слухи — вещь коварная. Им нельзя поддаваться. Слух — один из способов разведки. Кому он выгоден, тот смотрит, а как будет реагировать она (он). Таким путём проверяется ваш характер: сильны ли вы духом или податливы, как воск;  из вас можно будет лепить, что захочется, или – нет?

В каждом трудовом коллективе есть, по крайней мере, два лагеря единомышленников. Каждый считает себя правым и тянет остальных в свою сторону. Я никогда не примыкала ни к какому лагерю. На мой взгляд (и по моим наблюдениям, а работала я в разных коллективах и у меня приличный трудовой стаж), оппозиционные группировки в коллективах создают люди с чрезмерной амбицией, воинствующим честолюбием, некомпетентные в деле, которым занимаются (интригой они отвлекают внимание от себя), в чём-то несостоявшиеся в личной жизни…

Есть несколько важных правил поведения в любом трудовом коллективе (неважно, это ткацкая фабрика, школа или министерство).Обращаюсь к дамам, но, возможно, и джентльменам будут интересны мои выводы:
а) не рассказывать о личном;
б) не дружить домами;
в) если вам доверили тайну — не выдавайте;
г) не заводить служебных романов, если замужем;
д) не идти на поводу у большинства; жизнь показывает, что и один — в поле воин;
е) даже, если остаёшься одна  в каком-то споре — за или против, найди в себе мужество быть стойкой  в отстаивании своего мнения; потом это с лихвой окупится;
ё) не заискивать перед начальниками всех рангов, не вести себя так, чтобы думали: её можно использовать для побегушек или — она  легко станет служебной любовницей. Если уж любовницей, то только, если вы влюбитесь в своего шефа, а он – в вас;
ж) работать добросовестно, развиваться, выдавать идеи, если таковые требуются; к компетентному человеку даже враги относятся с уважением;
з) есть любители учить других жить, не позволяйте этого по отношению к себе; возьмите на вооружение шутку Ильфа и Петрова: «Не учите меня жить!»;
и) не бойтесь спорить (не путать — с ссориться) с кем бы то ни было, но по делу, аргументировано, вежливо; пугливых в коллективе могут терроризировать; споры на отвлечённые темы — о политике (если ваше учреждение не гос- или другая дума, редакция газеты или журнала), семейной жизни известных людей и прочем таком, не уместны на работе, это пустая трата времени.

Постепенно я сама выработала свой стиль поведения среди людей. И, само собой, разрывалась между работой, мужем, ребёнком, магазинами, кухней, прачечной…
Редкий мужчина не хочет видеть свою жену «нежной и слабой» — в смысле — покорной, не возражающей, не упрекающей, не зудящей, покладистой.
Мой супруг начал меня ревновать к работе. А как же! Жена уходит на целый день, и чем она там занимается? Как будто, он не знает, чем люди занимаются на работе.
— Ты что, юбку укоротила? — как-то спросил он у меня. Спросил не вовремя. Утром самая запарка — ребёнка разбудить, накормить, помочь одеться, в школу проводить; самой что-то съесть, одеться, на работу не опоздать; а ещё мужу завтрак приготовить.
— Да, укоротила. В короткой легче догонять трамвай и подниматься по ступенькам.
— Остришь! Ты и губы по-другому красить стала.
— Дим-Дим, ты мне лучше сейчас помоги. Или иди ещё поспи. Ты ведь пойдёшь сегодня во вторую смену.
— Ты, Анна, становишься резкой. И чужой.
— Дорогой мой супруг, лучше спроси у меня, как я себя чувствую. Я тебе отвечу: как марафонец на дистанции. Не порть нам всем настроение. Ворчишь, как старик (да, это был мой промах — сказать ему такое слово).
— Конечно, на работе у тебя все молодые. Поэтому ты так прихорашиваешься.
— Нашёл время для ревности. И молодые есть, и старые. Больше женщин. А прихорашиваюсь я для себя — прежде всего. И для тебя — моего супруга. Если я буду лохудрой, скажут: «И как муж её такую любит!» А ты ведь меня любишь! Ладно, дорогой, не будем ссориться. Мы побежали. Завтра суббота и у меня есть план, как нам отдохнуть втроём.
Лёгкий поцелуй и мы с сыном за порогом.

Дим-Дим работал в разные смены. Иногда у него был долгий творческий простой. Когда он был свободен, я просила его проводить сына в школу, пообщаться с учителями, посмотреть, как ребёнок (его желанный сын) там себя чувствует. В ответ: раздражение, целая тирада: «Я работаю, как проклятый. Что я, не могу отдохнуть? Тебе, что трудно завести ребёнка в школу? Пять минут всего…»
И я поняла: бесполезно! Мне не переубедить мужа, что быт, ребёнок — не только «бабское» дело. Он предпочитал болтаться без дела по кабинетам киностудии, чем сходить в школу на собрание, постоять в очереди за какими-нибудь продуктами.
Я смирилась. Вот такой достался мне муж.

«Повседневная жизнь идёт своим чередом — это многих спасает от безумия» (Грэм Грин).
«Брак — это смертельный поединок, вступая в который супруги просят у неба благословения», — такой вывод сделал Оноре Бальзак в своей книге «Физиология брака».

Случались у нас с супругом разговоры и серьёзнее.
Чем-то я ему не угодила. Но ведь семейный дом — не армия. И хоть я без всякой присяги признавала, что муж — мой генерал, но не должна же я была всякий раз отдавать ему честь: «Так точно, товарищ генерал! Будет сделано, товарищ генерал!»
   Однажды поздним вечером, сузив глаза до щёлочек, Дмитрий сказал:
— Ты меня никогда не понимала. Вот что значит среда!
— На что ты намекаешь, милый? На то, что я родилась в маленьком городке? Так и ты — не в Москве и не в Париже. А в ещё более заштатном городе, чем мой.
Вот я читала сыну сказку Андерсена «Гадкий утенок». Полезно и взрослым внимательно почитать. У Андерсена есть слова: «Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца». Я, как и многие, не знаю своих далёких предков. Может, среди них были императоры, жрецы, люди искусства… Или просто уважаемые граждане своего времени. Ты же эту среду имеешь в виду — родословную! В той же сказке Андерсен пишет, что, когда гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя, он был невыразимо счастлив, но ничуть не возгордился — доброму сердцу чуждо высокомерие.
— Что ты хочешь этим сказать, моя дорогая?
— Ты больно уж кичишься, что закончил ВГИК, что стал режиссёром. Это прекрасная профессия. Редкая. Но почему ты подчёркиваешь, что принадлежишь к какой-то чуть ли не высшей касте? Смешно.
— Издеваешься? Да, я горжусь, что работаю в кино. Но кичиться! Нет!

— Со стороны-то виднее. Такой флёр вокруг тебя — как паутинка. Среда тебе моя не нравится! Столько лет молчал, а теперь заговорил.
— Не давай повода.
— Не будем превращать наш дом в зал для проведения собраний. И смешивать служебную и семейную жизнь.
— У меня не получается. И у тебя — тоже.
— Нет, Дим-Дим, я не смешиваю. Не позволяю себе. Даже, если очень хочется. Как только я закрываю служебную дверь, перестаю думать о работе. А если мне надо что-то доделать, делаю это ночью, когда вы, уже сытые и умытые, спите.
— Так что же, я не могу тебе — жене рассказать, что у меня не получается на работе, что расстраивает?
— Буду рада, если ты мне расскажешь. Но ты же отмахиваешься, когда я спрашиваю: «Ты не поймёшь!» А ты попробуй. Только без предубеждения. Без ёрничества: все бабы-дуры. Не хочешь нормально со мной разговаривать о кино, о том, что тебя волнует, не надо. Но ты и меня не хочешь слушать. Мне надо с тобой посоветоваться, а ты кривишь губы, мол, нашла, что обсуждать.
— Мне не интересно, чем вы занимаетесь в своей конторе. Да и времени нет. Всё в спешке. И зачем ты пошла работать? Твоя зарплата ничего не решает.

— Ещё как решает! Я перестала у соседки брать взаймы трёшку за несколько дней до твоей получки. Жена режиссёра брала деньги у работницы почты!
Я не хочу, чтобы пропадал мой диплом. Он мне достался очень тяжело. Вперемежку между кормлением ребёнка грудью, стиркой, магазинами, обедами. Ты даже не заметил, как я закончила институт. Я всё делала сама, не жаловалась. Не отвлекала тебя от творчества. В нашей группе в институте были замужние и женатые. Рассказывали, как им помогали муж или жена. Мне же стыдно было признаться, что мой супруг даже попыток не делал, чтобы изредка по собственному почину присмотреть за малышом, в магазин сходить…
— Это женское дело.
— У мужчин тоже две руки и две ноги. Растить ребёнка — только женское дело? В какой книге ты это вычитал? В каком фильме ты это увидел? Не говори своим коллегам — засмеют.
Я, кажется, начинаю понимать, в чём дело. Ты любишь только себя. В этом проблема, почему ты не ладишь с женщинами. Тебе жаль тратить время на нашего сына. Кино важнее? Какая глупость! Сыночек наш такой интересный. Ты хоть одну его фразу записал в своей записной книжке? Ты - как пустое яйцо. Наша попугаиха Гаша несёт такие яйца — внешне нормальные, а внутри — ни белка, ни желтка, ни зародыша.

— Ты совсем уже договорилась, милая. Что же я, по-твоему, пустоцвет?
— Дим-Дим, знаю одно, до твоего плеча, чтобы опереться, я не могу дотянуться. Когда хочу это сделать, ты чуть ли не на цыпочки поднимаешься, только бы я не дотянулась. Любому ты можешь подставить своё плечо. Но не мне. Парадокс! Твои друзья постоянно тебя хвалят: ради кого-то куда-то поехал и что-то «выбил», кому-то помог на даче… Я улыбаюсь и говорю: «Да, мой муж — добрый и отзывчивый человек».
— Ан, давай прекратим эту дискуссию. Мы поссоримся. Знаю, дорогая, что ты устала. Может, тебе взять отпуск? Или брось работу. Зачем же так надрываться. Я что-нибудь придумаю, чтобы у нас было больше денег.
— Отпуск мне сейчас никто не даст. Да и не поможет он мне. Моя усталость становится хронической. Лечить её надо, прежде всего, любовью и заботой.
— Я тебя люблю, дорогая. Сильно люблю. Ты что, этого не чувствуешь?
— В этом я не сомневаюсь. Пока. А работать буду. Сначала начала работать ради зарплаты. А теперь у меня появились идеи, хочу их реализовать.

Я себе с горечью призналась: у меня нет тыла. Если ты меня бросишь, не хочу остаться беспомощной.
— С ума сошла! Почему я тебя брошу? Зачем бы я на тебе женился, если бы не хотел прожить с тобой оставшиеся мне годы!
— Женская интуиция. Конечно, я не хочу, чтобы ты нас — меня и сына — бросил. Но жизнь полосатая… Как-то прочитала об одном американском миллионере. Раз в неделю он надевал костюм клоуна и шёл на улицу развлекать людей. Когда у него спросили, зачем он это делает, богатый мужчина ответил, что с его предприятиями всегда что-то может случиться. И у него должен быть шанс заработать на хлеб.
Тот американец — большой молодец. Я тоже хочу быть уверенной в завтрашнем дне. Ничего плохого в этом не вижу. Жизнь непредсказуема.
— Меня ты уже списываешь?
— Ты всегда в моих словах ищешь подвох. Нет его. Просто здраво рассуждаю. Я пошла работать, прежде всего, потому что на твою зарплату, на твои постановочные, которые ты получаешь раз в два-три года, мы жить не можем. Сын растёт, ему больше надо вещей, его надо куда-то вывозить, чтобы он видел мир и развивался.
Мы живём в суровом климате, нам нужно много одежды, обуви — на все времена года. А посмотри на нашу мебель. На телевизор без слёз смотреть нельзя, я уже устала вызывать мастера, чтобы его починить.
— Надо тебе было выходить замуж за принца. Он бы тебя всем обеспечил.
— Принцев на всех не хватит. Ты мой принц. Как ты помнишь, мы женились по взаимному желанию. Я тебе в жёны не набивалась, не хватала тебя за ноги и не просила: «Стань моим мужем!»
Я сильная. Хочу, чтобы у нас была хорошая семья. Помоги мне. Хотя бы просто не допекай вечным своим недовольством.
Вижу, что ты много работаешь, но почему-то денег домой доносишь немного. Я на кухне, как кудесник — из малого должна готовить завтраки, обеды и ужины, и чтобы было сытно и вкусно. Посмотри, как я умудряюсь всё рассчитывать, чтобы постельное бельё у нас было красивое,  чтобы были приличные шторы на окнах. Если гости нагрянут — у меня всегда есть, что на стол поставить.

  Пока мы выясняли отношения, я приготовила постель. Позвоночник меня уже не держал, гнулся от усталости. Мне хотелось только одного: лечь, положить все свои косточки на душистую простыню, закрыть глаза. И чтобы была тишина, чтобы никто над ухом не зудел, не говорил  мне, что я из какой-то не такой среды, и прочие глупости.
  Но Дмитрию надо было выговориться. Или – оправдаться? Ругал себя: «И что я ляпнул о среде!»? Нет, он не ляпнул, сказал, что думал.

   Увы, даже самые образованные люди порой скатываются до поведения торговки семечками на базаре!

— Анна, ты меня всё упрекаешь и упрекаешь. Что же мне, воровать пойти? Не обучен.
— Не хочу тебя ни с кем сравнивать. Но я же вижу, как живут твои коллеги, к которым мы ходим в гости. Но телевизор, мебель — это не главное. Уверена, у нас они будут, и получше.
Мне важен покой в душе. Ты на меня всё время давишь, учишь, критикуешь. Не надо этого делать, супруг мой. Я - не твоя крепостная. Ты работаешь. И я не лентяйка. Вас обслуживаю. Не жалуюсь. А до замужества я хорошо жила и без твоих нравоучений.
Давай помогать друг другу, а не мешать. Что страшного в том, что я работаю? Замужние женщины, может, только на Востоке не работают — там это не принято, мужья умудряются обеспечивать семью. А для советских гражданок — это норма. Советским Союзом управляют мужчины. Вот вы и устроили такую жизнь для слабого пола.
— Ты права, Ан. Что-то я завёлся. Давай поменяем тему. Пойду, посмотрю, спит ли сын. Если спит, то…

И Дим-Дим посмотрел на меня так, как лишь он умел смотреть: из сощуренных от улыбки глаз струились лучи. Разумеется, пока мы спорили, он меня мысленно уже десять раз раздел и столько же всунул свой член в моё влагалище. Небось, к сыну пошёл весь в мурашках от возбуждения. Потому и вернется через секунду. А вот на меня ссоры действуют по-другому: расхолаживают.

Весь этот наш сыр-бор мог происходить и в постели. Сначала бурная любовь. С жаркими поцелуями и нежными словами шепотком. И со всеми стонами (почему-то их называют «сладкими») — и его, и моими.
В начале нашей супружеской жизни я стеснялась выдавать свои ощущения — от его рук, губ, члена. А он — нет! Что значит — мужчина без комплексов. Потом поняла, что мужу хочется, чтобы я как-то отзывалась на его ласки. И перестала подавлять стоны, вздохи, если позволяли условия.

Когда много лет спустя, уже в 2003 году, увидела отечественный фильм «Кукушка», то поняла героиню по имени Кукушка. Отправляясь с парнем в домик, она предупреждает, что кричит во время того самого и чтобы он не пугался. И понёсся стон над лесом и озёрами!
Дим-Дим оценил бы эту находку режиссёра. И не надо никаких голых тел, поз, кадров самого полового акта, чем заполнены зарубежные и российские фильмы (а как же нам без подражания, тоже ноу-хау!). Крик всё рассказал: ей, женщине, хорошо с мужчиной.
Отлично её понимаю. Я так не кричала под мужем (или — на нём). Нередко условия не позволяли: стены в городских квартирах слишком тонкие. А очень хотелось покричать от восторга; или повыть, или громко, с удовольствием постонать.

Много ли радостей в нашей земной жизни, от которых хочется, не сдерживаясь, попеть-покричать? М-м-а-а-л-л-о-о!

Дим-Дим надел халат на голое тело и пошёл в другую комнату, где спал сын. Вернулся с двумя бокалами, наполовину заполненными вином. Тут же снял халат, сдёрнул с меня простыню и поставил на мой живот бокал.
— Холодно, — притворно запротестовала я.
— Где холодно? — муж поднял бокал и начал целовать мой живот, — сейчас отогрею. — С ума можно было сойти от этой суперласки.
Мужчины, запомните: животик вашей подруги — чувствительное место, пробуждающее у неё желание заняться с вами любовью. Не упустите этот шанс!
— Сын спит?
— Как новорожденный.
— Раз ты принёс вино, давай выпьем за тебя.
— За меня?
— Да, мой принц. Я ещё толком не поздравила тебя — ты сделал прекрасный фильм о композиторе. Когда фильм принимали, я сидела в зале и слышала хорошие отзывы. Мне было приятно, что так говорили о моём муже. Я горжусь тобой. Мне тоже фильм понравился. Тебе удалось музыку сделать героиней картины.
Хотя уже ночь и не стоило бы пить, но я выпью за тебя с радостью. Не напрасно ты столько дней и ночей пропадал в монтажной и на озвучении.
— Ах, ты моя очаровательница! Спасибо. А я выпью за себя и за тебя — мою союзницу…
Мы выпили.
— А теперь покажу, как я люблю тебя.

Меня всегда удивляло, что Дим-Дим не стеснялся своей наготы. А я старалась при нём не ходить в одеянии Евы. Сначала стеснялась. Прежде чем лечь в постель, выключала свет, забиралась под одеяло. Без лифчика, но в трусиках.
Написала «трусики» и вспомнила: в годы советской власти красивого женского белья в магазинах не было. Кружева на нём появились, когда уже советская власть догорала.
Да, мы живём в суровом климате и тёплые вещи нужны. Но то, что предназначается женщинам, должно быть изящным, удобным. Панталоны я никогда не носила, они мешали моей лёгкой походке. Шила удлиненные юбки из толстой ткани, носила капроновые чулки (колготки появились позже), они на морозе чуть ли не прилипали к коже, но форс держать надо было. В молодости всё можно.

Если мы с супругом были настроены заняться любовью, он сразу снимал всю одежду. Я оставляла трусики. Надо же дать мужчине поработать! Дим-Дим тут же пытался стащить с меня эту, с его точки зрения, совсем ненужную вещь. Я сопротивлялась. Это была игра.
Женщине, сколько бы она не прожила с мужем, не следует развешивать на виду у супруга своё бельё. Одевание-переодевание — интимный процесс и мужчина не должен быть свидетелем.
Побольше тайн, загадок… Они лишь разжигают воображение мужчин. Нашим мужьям (и любовникам) вовсе не обязательно знать о нас всё!

Интересно, доживёт ли когда-нибудь ВСЁ население богатой России до того времени, когда жильё будут измерять не по количеству комнат и метров, а по количеству спален, как в других странах?

Пока я была замужем, мечтала о своей спальне. Увы! Спальня у нас с супругом была одна, общая. Какой уж тут личный интим!
Ссоры и примирения, равнодушие и страстные любовные ночи — всё у нас с Дим-Димом было, было, было…
И всё имеет свой конец.

«Война» между мужчиной и женщиной — это детские игры. И мы играем. Остров амазонок на одном из континентов, куда запрещён вход мужчинам… Отказ от супружества — как стиль жизни… Разводы…
Это лишь жалкие попытки перехитрить Творца. А перехитрить Творца невозможно. Он создал две особи разного пола, чтобы они, сходясь хоть на миг, хоть на многие годы, рождали себе подобных, чтобы продолжался род человеческий. Это и есть вечный двигатель жизни на планете Земля. Всё! А где появляются новые люди — во дворце, в «хрущёвке», в семьях, где много денег или там, где их вовсе нет — для Творца неважно… Он дал людям свободу жизни. И снабдил важным душевным багажом — заповедями. Для упрочения нравственной жизни.
Однако, если Творец — наш отец, а мы — его дети, мы и относимся к нему, как к земному отцу: не внемлем советам, поступаем по-своему. И он отступился. Что хотите, то и делайте. Хоть любите друг друга, хоть — ссорьтесь и мучайтесь. Будьте верными или изменяйте...
Что посеете — то и пожнёте.

Возможно, в тот период нашей совместной жизни мой Дим-Дим переживал то же, что и Алексей Вронский — один из героев романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина»? Анна ушла от мужа и вместе с любовником отправилась путешествовать по Европе.
Что чувствует Анна?
«Чем больше она узнавала Вронского, тем больше она любила его. Она любила его за его самого и за его любовь к ней. Полное обладание им было ей постоянно радостно. Близость его ей всегда была приятна».
Что чувствует Вронский?
«Вронский между тем, несмотря на полное осуществление того, что он желал так долго, не был вполне счастлив. Он скоро почувствовал, что осуществление его желания доставило ему только песчинку из той горы счастия, которой он ожидал. Это осуществление показало ему ту вечную ошибку, которую делают люди, представляя себе счастие осуществлением желания… Он скоро почувствовал, что в душе его поднялись желания желаний, тоска…».

Вот так! Человек никогда не бывает доволен тем, что у него есть; теми — кто рядом. Почему? Может быть, кто-нибудь когда-нибудь ответит на этот вопрос.