Ты такая пугливая, потому что тебе делали больно. Ты сидишь рядом со мной, наши рабочие столы рядом, я привыкаю к тебе. К твоим духам, к твоим усмешкам, улыбкам, к игре глаз. Кокетничаешь ты только с чем-то, что видишь в компьютере. Иногда ты в этой игре бываешь безумно агрессивной, губы твои становятся пунцовыми, глаза яростно блестят. Бывает, что ты мрачно усмехаешься, и это означает, что этот «кто-то» или «нечто» может не ждать пощады.
Со мной ты была никакая, просто вежливая девушка со зрелым мужчиной, ты же сразу определила мой внутренний вес и решила, что я не для тебя. Но я же знаю про тебя почти все. Я знаю не твои тайны, они мне не нужны, я знаю слова, которые ты хочешь слышать, я знаю, о чем ты мечтаешь, я скоро понимаю, что ты в себе считаешь самым красивым.
У тебя аккуратная, красивая попа, ты ее всегда обтягиваешь или джинсами, или юбки у тебя такие, что попа опять же вся на виду, когда ты даже стоишь, то как-то «потягиваешься» немного вперед поясницей, чтобы попа подчеркивалась при этом.
И я начинаю атаку. Я читаю тебе анекдоты про глупых мужчин, про мужчин-скотов, про мужскую тупость, и прочее в этом духе, и ты сначала усмехаешься, через день ты начинаешь улыбаться, потом хихикаешь, и я добиваюсь, чтобы ты хохотала. И ты хохочешь, стискивая зубы, так трудно хохотать, но не сразу же тебе сдаваться?
Ты ненавидишь мужчин, я знаю. Я их тоже не люблю. К чему мне любить потенциальных соперников. Вот у нас уже есть общее.
И ровно через семь с половиной дней нашего общего «сидения» рядом во мне вспыхивает страсть к тебе, к твоему телу, я хочу раздеть тебя, это невыносимо.
И ты начинаешь волноваться, сначала ты не понимаешь, что тебя волнует, но однажды ты встречаешься с моим взглядом и краснеешь…
И вот уже на следующий день ты приходишь праздничная! Ты победила! А я разве спорю?
А вот теперь мы будем ждать, как в засаде. Оба. Тебе еще ничего не нужно. Но ты уже кое о чем подумала. А я думаю об этом всякий раз, когда вижу твои глаза. Может быть, это не случится никогда, а может быть через две недели.