Заночевав на обратной дороге в большой избе-пятистенке у одинокой бабули в деревне Киселиха, мы долго не могли уснуть. Переговорив о событиях прошедших дней и даже помечтав о будущих совместных путешествиях, мы незаметно перешли на истории о непознанном и загадочном. Поговорили о летающих тарелках и пришельцах; о предсказаниях Ванги и Конце Света; о Гиперборее и Атлантиде. Неожиданно Алексей Михайлович, до этого молча слушавший нас на своей раскладушке, приподнялся на локте и предложил:
- А хотите, я вам расскажу реальную историю из жизни моих сослуживцев? Ее мне рассказала моя жена Лена, ставшая даже непосредственным участником одного события.
Мы, конечно же, дружно согласились. А я, слегка обработав рассказ нашего спутника, предлагаю его читателям…
- Это ты виноват во всем, - Нина Алексеевна старалась, чтобы Лариса за стенкой не слышала их разговор с отцом, но голос ее звенел от волнения и гнева, разносясь по всей квартире, - твой поганый язык!
Отец угрюмо молчал. Он и сам не смог бы толком объяснить, откуда у него взялась эта дурная привычка в разговоре время от времени вскрикивать:
- Жизнью жены клянусь!
- Душою своей клянусь!
- Своей карьерой клянусь!
Звучало это как-то красиво и, на его взгляд, убедительнее любых доказательств. Тем более, когда человек прав, то какая разница, чем клясться?
Жена поначалу к этому относилась, как к вредной привычке любимого мужчины, которую следует просто искоренить. Где строгостью, где шуткой – но со временем она почти добилась, чтобы супруг не клялся ни жизнями, ни душами, ни карьерою. Когда же наступила долгожданная беременность и родители с нетерпением ожидали появления на свет ее, Ларисы, - будущий отец сам, стараясь лишний раз не расстраивать супругу, взвешивал каждое свое слово. Незадолго до родов к ним в гости с Дальнего Востока приехали бывшие сослуживцы и, как это бывает в таких случаях, спонтанно организовалось шумное застолье. Произносились тосты, давались советы, наконец, слово взял сослуживец:
- Зачать и родить нетрудно. Главное – вырастить, уму-разуму научить. Как говаривал мой дед – ты только тогда поймешь, кого воспитал, когда сам станешь беспомощным, как ребенок…
- Будем стараться! – лихо отрапортовал уже порядком захмелевший хозяин дома, - вырастим красавицу-умницу доченьку. Душой ее клянусь!
Над столом повисла гнетущая тишина. Нина Алексеевна побледнела, машинально прикрыв обеими руками живот. Гости неловко прятали глаза. Мигом протрезвевший супруг попытался исправить ситуацию:
- А душа ее будет душою Ангела!
Получилось неловко, театрально, натянуто…
Но опасения суеверной супруги оказались напрасны – роды прошли замечательно во всех отношениях. Малышка родилась очаровательной, крепенькой и удивительно спокойной – в детской палате нянечки поначалу даже теребили ее, так как она не плакала, не кряхтела, а в основном спала. Но по мере взросления девочки тревога все чаще закрадывалась в сердце матери.
Лариса росла, честно говоря, странным ребенком. Вроде тихая и послушная, но иногда она словно сбрасывала с себя маску – и глаза ее, с рождения васильковые, мгновенно темнели в бешенстве. В такие минуты казалось, что еще немного – и она сотворит что-то страшное. Однако эти вспышки исчезали так же неожиданно, как и возникали. Нина Алексеевна не всегда понимала даже, что становилось причиной таких перепадов настроения дочери. Допустим, сделанное замечание или «воспитательные беседы» по поводу оценок в дневнике – это было еще понятно. Но иногда глаза Ларисы начинали наливаться яростью ни с того, ни с сего – так, по-крайней мере, казалось старшим.
В школе отношения девочки с одноклассниками были никакими: дружбы особой ни с кем Лариса не водила, но и конфликтов серьезных у нее там не было. Однажды классная руководительница попыталась привлечь ее к какому-то праздничному мероприятию, но Лариса, не сказав ни слова, просто с этого мероприятия ушла. Ругать ребенка было бесполезно – глаза у нее сразу становились пустыми, словно она умудрялась удирать из своего тела, оставляя пустую оболочку выслушивать вместо себя сентенции взрослых.
Проблемы начались с появлением в семье второго ребенка. Мальчик родился болезненным, беспокойным, и жизнь в семье превратилась в бесконечную беготню вокруг наследника под аккомпанемент его почти постоянного плача. Лариса – на тот момент третьеклассница – помощницей оказалась никудышной. Подойдя к кроватке с младенцем, она словно цепенела, в упор уставившись на захлебывающееся криком существо, и не двигалась с места. Ребенок мгновенно затихал и только время от времени странно попискивал. В один из таких моментов Нина Алексеевна накричала на дочь за то, что она не вынесла грязный подгузник, и вот теперь на кухне она срывала на муже накопившуюся усталость и тайный стыд за свою несдержанность с Ларисой.
- Ниночка! Ну, ты же – взрослый человек. Кандидат физико-технических наук. Откуда у тебя берутся такие бредовые мысли? Ты что, хочешь сказать, что из-за меня наша Ларочка выросла слегка странной?
Супруга раздраженно отмахнулась:
- Иди лучше к ребенку – слышишь, как он заливается? Как же я от вас ото всех устала!
В это время Лариса, слышавшая каждое слово родителей, криво усмехнулась и кивнула своему отражению в зеркале…
Отрешенность девочки, ее какое-то ленивое равнодушие ко всему, что происходило вокруг, стало всерьез беспокоить Нину Алексеевну. Тем более, что чем старше становилась Лариса, тем заметнее проступала ее нелюдимость. И однажды ее мать не выдержала и позвонила своей приятельнице:
- Привет, Лена! Слушай – я вот что тут подумала: Ларке моей явно нужен объект, о котором она будет заботиться. Я тут классиков по детской психологии проштудировала – так все они советуют для раскрепощения ребенка завести дома какое-нибудь животное.
- Нина! Я поняла твою мысль, но мне не совсем ясно – чем я-то могу помочь?
- А ты не могла бы прийти к нам как-нибудь вечерком с Максом?
Услышав кличку своего кота, Лена машинально взглянула на него, уютно расположившегося на своем любимом кресле. Огромный, патологически инфантильный, да к тому же уже и немолодой, «британец» Макс вряд ли мог кого-то расшевелить. Лена уже даже не помнила, когда он последний раз сделал больше десяти шагов по своей инициативе.
- Ну, не знаю, - с сомнением протянула она, - ты же знаешь, что он почти древний у меня. Какой смысл в том, что он вместо моего кресла полежит час на вашем?
- Я тебя очень прошу – я просто хочу посмотреть реакцию Ларочки на животное в доме, - Нина Алексеевна продолжала дергать Судьбу за хвост.
… Дотащив недовольно урчащего в "переноске" Макса до чужой квартиры, Лена с облегчением выпустила кота на свободу. Он тут же с оскорбленным видом попытался рухнуть прямо под ногами у хозяйки, но легонько и настойчиво подталкиваемый, поплелся изучать новые метры жилплощади. Хозяин дома и младенец интерес у кота не вызвали. Как и интерьер гостиной и кухни. Лена с Ниной Алексеевной следовали за ним по пятам в предвкушении первых минут удивления и умиления Ларисы, когда она увидит это «очаровательное явление» на пороге своей комнаты. И вот Макс, наконец, доковылял до точки назначения. Женщины замерли…
Лариса подняла глаза от книги, которую она читала в этот момент. Кот застыл на месте. Внезапно шерсть на загривке инфантильного «британца» вздыбилась. Он выгнул спину и зашипел – зашипел страшно и отчаянно, как не шипел никогда за десять лет своей жизни. Глаза Ларисы превратились в два черных провала. Лену обдало холодом, будто она нечаянно заглянула в Бездну Ужаса. Верхняя губа ребенка приподнялась, и кривой полуоскал превратил ее лицо в отвратительную маску. Кот взвыл и совершил невероятное: одним прыжком с места «старичок» оказался на голове низкорослой Нины Алексеевны и, оттолкнувшись, раздирая в кровь ее лицо, Макс рванулся к входной двери. Крик боли матери, утробный вой кота под дверью, плач разбуженного младенца… Всю эту какофонию неожиданно перекрыл негромкий смех девочки с васильковыми от рождения глазами…
Окончание путешествия
http://www.proza.ru/2011/06/17/400