Когда я смотрю из окна моего крошечного домика, кажется что ночь за окнами - бесконечно темна. Кажется, что она - это бездна мрака. Но, задув свечи, роняющие неверные тени на стены, я всегда вижу, что ночь - это целый новый мир, более искренний и тонкий, чем день.
Син - это деревушка затерянная посреди Фангорских лесов. На многие тысячи рин вокруг нет других человеческих селений. Только леса... Бесконечные, первородные и загадочные, заселенные духами и странными созданиями. В большинстве своем они не опасны. Мы, люди деревни, не такие как городские - мы живем в мире с духами, мы не слепы, а потому они редко вредят нам, а иногда даже и оберегают.
Сейчас я живу один. Мой дед умер полгода назад и в моей жизни что-то резко изменилось. Не то, чтобы я стал жить хуже, нет. Все жители деревни помогают мне. Нас всего триста, мы - одна большая семья. Мне приносят еду, дрова, даже подарили немного скотины... Не то, чтобы я грущу о смерти деда. Нет, я рад, что он умер.
На полях загробного королевства ему намного лучше, чем здесь. Там он свободен от всех немочей и болей, которыми страдал тут.
Просто я чувствую... Что сейчас все подругому. Словно новый этап жизни начался резко и неожиданно.
Ночь... Ночь... Ночь... В последнее время каждый вечер, когда деревню накрывает тьма, я смотрю в окно долгие часы подряд. Не знаю, что так привлекает меня, но я просто не могу заставить себя лечь спать, я довожу тело до изнеможения, чтобы сновидения не смели тревожить мой отдых, чтобы я мог просто провалиться в бессознательную безну, не отягощенную никакими образами.
Но сны все равно приходят... Все чаще и чаще... В них я сливаюсь с этими деревьями, становлюсь частью чащи. Я чувствую силу, мое сознание точно распадается на тысячи деревьев. И это - все я. И я поднимаю лес, и он непреодолимой стеной идет на деревню, скрипя древесными суставами в полной тишине черного безмолвия. И все разрушается. Все уничтожено. И корни деревьев пьют сок крови близких мне людей. И распускаются налитые кровью листья. И мне это нравится.
Я не хочу думать об этих снах. Я смотрю в окно. Ветер шумит в кронах деревьев. Такой загадочный и легкий. Их шопот пронизывает ночь. О чем они говорят? Иногда, когда я на грани сна и яви, мне кажется, что я разбираю их слова.
Часы проходят быстро, сливаясь во что-то невообразимое. Голова тяжелеет и глаза смыкаются. Я вновь зажигаю свечу. Ее слабый неверный свет слепит меня, а ночь за стеклом вновь превращается в непреодолимую стену. Я быстро разбираю кровать и раздеваюсь. Мои длинные кудрявые русые волосы свалялись, но мне не хочется сейчас расчесываться. Это дурная примета - ложиться со спутанной головой. Матушка Черника всегда говорила, что спутанные волосы ночью - это спутанные мысли утром. Но я действительно слишком устал.
Я тушу свечу. Маленькая искорка еще тлеет в фитиле, подсвечивая беловатый дым. Я любуюсь этим зрелищем секунду, а потом с размаху кидаюсь на большую и уютную кровать. В ней тепло и приятно, я трусь щекой о подушку, ощущая, наверное, то же самое, что кот старика Клубня, а потом я закрываю глаза.
Почему-то сон приходит не сразу. Я еще долго лежу... В голове возникают видения из прошлого, а скрипы деревянного дома - пугают. По-моему, со смертью дедушки домовой покинул наше жилище, потому что теперь все время что-то скрипит и ломается, да еще и завелись эти мыши...
Шорохи сплетаются в сетку... Паутину. Я играю на поляне с другими детьми. Моя мать приносит мне землянику. Такая красивая. Чары леса дарят невероятную, неземную красоту тем, кто пробирается в самую глубь и возвращается обратно. Но рискуют немногие - вернуться сложно. Моя мама сделала это, чтобы соблазнить отца. Тогда и появился я. Я бегу по лугу... Такой солнечный день. Мне весело и хорошо. почти могу летать. Ветер такой мягкий и нежный дует мне в лицо. Я смеюсь. Ветер клонит кроны деревьев. И вдруг я понимаю, что помимо своей воли все приближаюсь и приближаюсь к гигантскому дубу. Он сучковатый и высохший. Он темный и разрозненный. Я кричу, мне страшно. И вот я - это дуб.
И я снова просыпаюсь. В голове кружиться, а в горле - пересохло. Уже давным-давно рассвело. Снова и снова. Я вижу этот сон... Это пугает.
Я поднимаюсь с кровати. Тело немного затекло, а голова кружится от резкой смены позы. В глазах вдруг резко темнеет, словно снова наступила ночь... Несколько секунд я почти ничего не вижу, а потом краски дня вдруг вновь проявляются.
Вот примерно в этот момент темноты, когда кровь резко отлила от глаз, я вдруг и решил сходить к Ирисе. Она была лекаркой, ведуней. Лечила всех деревенских травами с помощью лесных духов. Я осторожно оделся, аккуратно гребешком расправил каждую прядь, умыл лицо холодной водой, стоявшей в большой кадке возле дома и отправился на самый край деревни, в дом, стоявший ближе всего к лесу, чтобы увидется с ней.
Деревня проснулась. Все было как обычно - приветливые лица машущих мне людей, роса на цветах, мягкая трава, яркое солнце, крепко построенные домики, похожие друг на друга, но каждый с неуловимым отличием, садики с целебными травами и репой, маленький, но чистый ручеек... Все это казалось мне каким-то нереальным, слишком уж неестественным, чем-то выдуманным, не могущим существовать в реальности. Черная полоска леса, огораживающая все со всех сторон словно напоминала мне об этом. Все - как плод фантазии.
Я стою перед домом Ирисы и переминаюсь с ноги на ногу. Я всегда немного робею перед этой безумно красивой женщиной. Ей уже давным-давно за сорок, но она невероятно, нечеловечески прекрасна. Духи леса даровали ее волосам легкость и объем, коже - нежность, глазам - блеск, налили ее грудь силой, дали невероятный запах притягательности и соблазна.
Я берусь за большое железное кольцо с выгравированными защитными символами и аккуратно стучу в некрашенную дверь. Через минуту Ириса распахивает дверь и на меня обрушивается травяной запах зелий, чуть слышный запах духов и еще один, самый волнующий - ее тела.
Она улыбается мне.
- Луч? Здравствуй. Вот уж не ожидала увидеть тебя, заходи скорее, а то напускаешь в дом кикиморят, - шутит она.
Я неуверенно шагаю и замираю, пока она закрывает за мной дверь.
- Это... Я пришел посоветоваться, - не очень слушающимся меня после молчания голосом начинаю я.
- Ну конечно! - говорит она и кладет свою нежную руку на мою голову, - пойдем-ка в ту комнату, не в сенях же нам разговаривать.
Мы проходим мимо бесконечных связок засушенных трав и оказываемся в маленькой и чистой комнате. В углу стоит алтарь покойников, на нем куряться благовония, на стенах висят картины, красивые пейзажи. Я сажусь на маленький удобный стул, а Ириса опускается в кресло.
- Ну, рассказывай, - как заправский психолог начинает она. Даже руки как-то так ставит на уровне лица, как делают психологи на консультациях.
- Я... - начинаю я, запинаясь, - я... вижу странные сны в последнее время.
- Какие?
- Словно я сливаюсь с лесом, стоновлюсь им, а потом разрушаю деревню.
Ириса улыбается::
- И это все? Или есть еще что-то?
- Да нет, все, - говорю я, - просто это действительно меня беспокоит, я не могу нормально спать.
- Я бы на твоем месте не волновалась по этому поводу, - улыбается она и касается рукой моей руки. Я вздрагиваю от ощущения ее тепла.
- Знаешь, - продолжает она, - раньше, когда я была так же молода, как ты, мне тоже все время снилось, будто меня кто-то толкает со скалы, я даже боялась спать, думала, что это знак чего-то плохого, предзнаменование зла. Но я повзрослела, сны перестали сниться, а ничего дурного так и не было. Я знаю чем тебе помочь. Подожди несколько минут.
Она грациозно встала и вышла в сени. Я остался один в тишине комнаты. Дым от алтаря причудливо клубился под потолком и я завороженно наблюдал за его переливами.
Через несколько минут Ириса вернулась с небольшой темной скляночкой.
- Держи, - сказала она, - это отвар из корня валерьяны. Я ращу его в своем саду. Он поможет тебе легче заснуть.
Я беру запыленный пузырек и неумело благодарю. Не то, чтобы Ириса убедила меня, нет, в моей душе все еще живет какое-то мерзкое отчуждение и неприятие. Но мне стало легче. Намного.
Я возвращаюсь домой.
Отвар помогал. Засыпать с ним действительно было намного легче. Вот только дурнаые сны никуда не уходили. День за днем они оставались моими неотступными спутниками. Я почти перестал разговаривать с людьми. Я все время видел их лица искаженными смертной гримассой. Точно я их убил только что, во мне. Замкнутый и необщительный более чем когда либо прежде, я проводил дни, приводя в порядок хозяйство и дом. Обо мне беспокоились, но связывали это с грутью по деду.
День за днем... День за днем... Я все больше терял чувство реальности. Я уже не знал точно, кто я - юноша, живущий в деревне Син, или всесильный дух леса. Сон и реальность стали равноправны в моем сердце.
Однажды я понял, что больше не могу так. Есть лишь одно место, где я получу ответы - это лес.
Тогда я, не откладывая, собрал в рюкзак еду и воду, ножи и лекарственные травы и в тот же день отправился в лес.
Странное это было ощущение - стоять на самом краю деревни, а потом вдруг делать шаг в лесной полумрак. И я шел и шел. Тени лесных созданий мелькали между стволами, я видел и маленьких животных. Лес был совсем не страшным, скорее - загадочным.
Стволы деревьем окружали меня повсюду, со всех сторон. Мне все казалось, точно они наблюдают за мной. Какой-то лесной дух пытался заманить меня в ловушку игрой огоньков, но я не поддался, я же не ребенок все таки. Маленькие духи-девочки витали между верхними ветками и весело смеялись.
Я шел и шел вперед. Лес становился все глуше и темнее. Все больше было лесных ягод. А потом вдруг исчезли все духи леса, стало безупречно тихо. Я даже остановился на мгновение. Тут меня пробрал страх: он рассыпался по спине холодом, отозвался в коленях, руках, в животе... Но я собрал волю в кулак и пошел вперед. У меня было чувство, словно я прорываюсь куда-то, вспоминая что-то давно забытое. Безумное де жа вю. Интересно, что сказала бы об этом Ириса - мой психолог.
Воздух становился все вязче и вязче. Казалось, им уже нельзя дышать. Все вокруг пронизывала какая-то странная, очень низкая инфразвуковая вибрация. Неба не было видно. Только переплетение веток и фосфорицирующих полусвет обманных мхов.
Шаг за шагом. Шаг за шагом. Я шел и шел вперед. Это было как мучительное пробуждение от сна, как выползание из бреда, когда у тебя температура под сорок.
Я чувствовал, как все тело переполняется чем-то странным и на меня наваливается еще один, новый мир. Словно я перехожу куда-то. Я чувствовал, что я на грани между двумя реальностями, смутно видел черты чего-то передо мной. Мне было страшно, но я шел и шел... Шаг за шагом. Я просто больше не мог остановиться.
А потом я вдруг вздохнул и понял, что вынырнул. А потом понял, что я - сумасшедший.
Я лежал на кровати. Во всем теле - пронзительная слабость. Пронзительный звон в ушах пронзает реальность.Пронзительное... Все такое пронзительное...
В руку вставлена капельница. Где-то вне поля моего зрения пищит апарат, измеряющий мой пульс. Деревня разрушилась... Деревня разрушилась. И я смотрю в трещины в потолке. Так проходит около часа.
- Эй, тут ваш отравленный пришел в себе, - кричит медсестра где-то далеко. Через несколько минут передо мной возникает врач.
- Ну что, - наглотались грибов? Еле вытащили вас из бреда. Мозг чуть не разрушился, - заботливо говорит мне врач, трогая мой влажный лоб.
- Две недели провалялись без сознания, мы уж думали, что вы не выживете, все таки интоксикации была на крайнем уровне, а вы вот - молодцом, богатырский организм. Вы уж больше не пробуйте кончать с собой, мы в вас столько сил вложили.
Я слышу и не слышу его. Пока он говорит, где-то там, на задворках моего внимания, в голове блекнет вся моя жизнь в деревне, разрушаетсяы на части, теряет цельность, забывается. Мне хочется кричать и плакать от того, что я не могу остановить это. Вместо нее вливается и вспоминается другая, настоящая, темная и беспросветная. Хочется выть и плакать. И из моих глаз начинают течь слезы.
Врачь замечает это и говорит:
- Ну, полно вам. Что это вы? А, хотя, нет, плачьте, плачьте. Знаете сколько токсинов со слезами выводится? Так скорее оклемаетесь. И он встает и выходит.
А я остаюсь один с двумя разбитыми жизнями, потерявшими всякую цельность... Как же хочется побежать куда-то, чтобы так же, как я вышел из той жизни в лесу вырваться из этой... Мне кажется, что онат оже сон, фантазия... Да, по моему, именно об этом я и думал, когда глотал один за одним горькую массу грибов там, на крыше...
И я закрываю глаза и пытаюсь вырваться, но вместо этого погружаюсь в сон без сноввидений.
Святослав Леонтьев.