Пикник Т.А.
Это всего лишь небольшие зарисовки. Откуда они взялись – не спрашивайте, все равно не поймете… Зачем я их написал – остается загадкой даже для меня… Что они обозначают – попытайтесь понять сами…
Изумрудный.
Перелив птичьих голосов и тихое шуршание листвы. Свет едва проходит сквозь листья деревьев. Лес окутан изумрудным полумраком.
Прикрываю глаза. Опираюсь спиной на ствол старого дуба.
Чувствую, как лесной старик дышит каждой веткой и изгибом коры, как сок струится по его стволу к зеленым листьям и те тихо трепещут под слабыми порывами ветра.
Вместе с этими чувствами приходит странное ощущение покоя. Покоя в изумрудной тишине старого леса. Здесь нет людей. Здесь нет животных. Здесь нет пожаров и потопов…
Здесь есть лишь изумрудные травы да разноцветные цветы, пьянящие ароматы да разносящий их ветер, дыхание трав, что смешано с теплом солнца…
Полностью отдаюсь странному чувству покоя и вслушиваюсь в шепот дуба.
Старый великан поет песню.
Это очень странная песня. Она о ручейке, что течет под его корнями. Этот ручеек несет свои воды с высокой горы, что лежит далеко на севере, мимо странных старых холмов и развалин, сквозь изумрудный лес к старому дубу…
Я хочу увидеть его путь. Путь ручейка.
Дуб отзывается. Он соглашается. И я становлюсь его частью. Я становлюсь его соком и устремляюсь к корням…
Небесно-синий
Рев двигателей. Жесткий рывок.
Вокруг сталь. На мне сталь. В руке сталь.
Стальной хищник взмыл вверх. Крылья рассекают бесцветный воздух. Черно-белые приборы равнодушно выдают показания. Солнце белой кляксой отражается на черном стекле кабины.
Штурвал на себя. Мертвая петля. Заход в хвост другому хищнику.
Он такой же, как я. Его мир тоже черно-белая стальная коробка.
Гашетку до упора. Взрыв впереди. Другого хищника не стало.
Безумие. Это безумие сводит с ума. Уже свело.
Не хочу. Не хочу больше. Надоело. Эта сталь. Эта черная кабина. Этот штурвал. Этот костюм и шлем. Эта несущая смерть стальная птица. Эти бесконечные взрывы.
Этот небесный хищник, что пожрал мою душу и тело.
Все надоело.
Отпускаю штурвал. Дергаю рычаг. Срабатывает катапульта. Меня выбрасывает из кабины. Прочь из стальной клетки. Отстегиваюсь от кресла. От парашюта. Срываю шлем. Отталкиваюсь от катапультированного сиденья.
Падаю. В небесно-синее небо. Через белоснежные облака. К теплому желтому солнцу.
Падаю. Нет ни взрывов, ни стали. Только ветер и свобода.
И огромное синее небо…
Безумно-алый.
Грохот, и стреляная гильза падает на крышу. Закатное Солнце приятно ласкает кожу. Вдалеке город пестрит самыми разными красками.
Вечерний город освещают пожары и блики мигалок на уцелевших стеклах небоскребов. Дым застилает его улицы густым удушливым покрывалом…
Звук передергиваемого затвора. Прохладный ветерок приятно треплет волосы. Тепло от нагретой за день Солнцем крыши приятно разливается по телу.
Ветер доносит тошнотворные запахи гнили и разложившихся тел. Тело уже не чувствует абсолютно ничего от смертельной усталости и изнеможения…
Грохот выстрела и звук сменяемой обоймы. Вечернюю тишину незаметно погружающегося в сумерки пригорода не нарушает пение птиц и разговоры прохожих.
Тишина сводит с ума. Она впивается в рассудок острыми стальными крючьями. В гнезде на стоящем рядом дереве гниет труп какой-то птицы, все еще укрывающей собой давно протухшие яйца. Внизу, на улице давно не видно живых прохожих...
Грохот выстрела и звук рассекающей воздух предпоследней пули. Небо над головой окрашивается в самые причудливые тона, а утихший ветер провожает последние лучи Солнца полным штилем.
К застывшему небу, как будто раскрашенному каким-то безумным художником, поднимаются сотни морд заполонивших улицы тварей. Ветер, хоть как-то разгонявший затхлый, мертвый воздух, исчез…
Последний патрон дослан в ствол. Дуло винтовки смотрит в рот. Звук спускаемого курка.
Беззвучный победный рев миллиардов глоток сопровождает последний выстрел, сделанный последним обитателем маленькой голубой планеты…
Печально-серый
Пепел взметается облаками от каждого шага.
Пустой город смотрит на безлюдные улицы черными провалами окон. Серое холодное солнце давно отчаялось пробиться к земле сквозь кружащий в воздухе пепел. Запустение и тишина царят в целом мире.
Крик вырывается из горла. Эхом разносится по городу-призраку.
Тишина в ответ. Здесь мертв даже ветер.
Устало шагаю. Как шагал уже неделю. Одиноко, устало, но с затаенной надеждой. Надеждой что этот город все еще жив.
Пепел под ногами сменился потрескавшимся бетоном. Впереди лестница. Поднимаюсь.
Пролет за пролетом. Выше и выше.
Тридцатый этаж. Крыша.
Панорама города отсюда захватывает дух. Здесь даже есть ветер. Но отсюда так видно, что город действительно мертв. Как и все предыдущие, что я посетил за целый год.
Везде одно и тоже. Мертвые улицы, мертвые дома… мертвый мир.
Лишь серый пепел, асфальт, ржавеющее железо и крошащийся бетон.
Надежды больше нет.
Подхожу к краю и одним движением спрыгиваю вниз.
Бездонно-черый
Лопнувший трос. Индикатор батарей показывает ноль.
Кислорода почти нет. Тишина и тьма. Пустота вокруг.
Падаю в неизвестность. Ни звука, ни движения. Лишь свет далеких звезд. Холодный, пронизывающий свет. Жестоко.
Падаю в вечность. А вечность – это очень долго. Сколько же мне падать? Смогу ли я когда-нибудь завершить свое падение.
Падаю в бесконечность. Ее не объять, не сосчитать, даже не представить. Это просто невозможно. Черно-белый мир. Чернота холодного космоса и белый свет далеких холодных звезд. И ничего сделать ты уже не сможешь. Остается лишь раствориться среди накатывающих волн этой самой вечной бесконечности.