С лёгким паром или - операция по ошибке

               
                С ЛЁГКИМ ПАРОМ


     Служил я в Советской Армии на Семипалатинском ядерном полигоне. Зима в Казахстане суровая свыше 40 градусов мороза. Только занятие спортом может как-то  смягчить мороз, поэтому мы каждую минуту на свежем воздухе активно двигались.
     Как-то гоняли мы с солдатами около казармы футбольный мяч. Был небольшой перерыв перед обедом (личное время). Я носился за мячом до тех пор, пока мне не засветили им чуть ниже пояса под живот. Поболело немного, а тут – построение и служба продолжалась. Я уже и забыл про «травму» на футболе, но ночью стал болеть живот, низ живота. Я разбудил санинструктора и рассказал ему о своих ощущениях. Конечно, о футболе мы не говорили. Он пощупал мой живот, я остро реагировал на движение его рук.
     Решил санинструктор (медбрат) показать меня хирургу и среди ночи повёз меня на санитарке ГАЗ-51 в госпиталь с предварительным диагнозом – аппендицит.
     В госпитале ночью дежурил врач-акулист. Спокойный такой подполковник пощупал мой живот, послушал санинструктора и согласился с его диагнозом. Аппендицит!
     Спрашивает меня дежурный врач: потерпишь до утра? А я не знаю, что ответить, вдруг недотерплю, вдруг аппендикс лопнет.… Да и сам врач боялся моего положительного ответа. Мы с ним оба сомневались. Не захотел военврач брать на себя такой ответственности и ночью вызвал из дома хирурга.
Гарнизон не большой, врач – подполковник Цикаридзе прибыл через 15 минут. Весь
злой и раздраженный от прерванного домашнего сна, сразу стал выдавать указания по подготовке меня к операции. Меня раздели и уложили на каталку, кто-то берёт кровь на анализ, кто-то, извините, бреет. Кто-то поставил укол и вот…я в операционной. Переложили меня на какой-то жёсткий стол, привязали мои руки и ноги, яркий свет бьёт в глаза и греет. Молоденькая блондинка – медсестра встала у меня в изголовье и зачем-то ваткой стала протирать моё лицо. Я так растрогался от её нежных прикосновений, что
совсем не почувствовал, что у меня кто-то копается в животе. Никакой боли, но ощущенье неприятное
     Мой покой нарушил резкий голос грузина.  Симулянт! В тепло захотел? Или думаешь, отпуск получить после операции?  И начал трясти перед моим лицом каким-то червяком,
зажатым в пинцет. Никакого аппендицита у тебя, солдат, нет, ты всё придумал, чтоб от службы у нас в госпитале отдохнуть. Это был второй « удар ниже пояса». Да что же это такое?  Я весь привязанный, меня разрезали и по-всякому оскорбляют беспомощного, теперь уже точно,- больного человека. Меня зашили и увезли в палату. Я уже спал. Снились кошмары. За мной гонялся со скальпелем хирург Цикаридзе.
     Будит меня тот же резкий грузинский голос. Просыпайся, герой! Я проснулся в таком испуге, что хотел спрыгнуть с кровати и убежать из этого проклятого госпиталя, чтоб не видеть и не слышать этого грузина, этого палача, бессердечного человека, просто – хама!
Может быть, я всё ещё сплю?   Нет, уже не сплю.
На моей койке сидел грузин и улыбался. Твой аппендикс не воспалён, но он все равно
в организме – лишний. Так что не волнуйся, что я его убрал. Зато дальше можешь жить спокойно, аппендицита у тебя никогда не будет. И начал меня хвалить, как я мужественно перенёс «сложнейшую» операцию под местным наркозом. Как я понравился медсестре-блондинке и т.д. А пацанам скажешь, что тебя пырнули на стрелке бандиты, и будешь героем!   На прощанье он хлопнул ладонью по свежему шву и сказал «будешь жить». Ужас! Солдафонские обычаи. Я от боли чуть не заорал.
     Это сейчас я понимаю, почему хирург так резко изменил своё отношение к больному. Он ведь до операции меня даже не осмотрел и анализ крови ещё не был готов, чтоб  ставить диагноз – воспаление аппендицита. Врач меня уверял, что это хорошо, что удалили даже здоровый аппендикс. Сейчас я точно знаю, что любое хирургическое вмешательство в человеческий организм – приносит ему большой вред.
     Короче говоря, грузин как бы извинился передо мной. Ну и, слава богу. Ко мне в госпитале все стали относиться с особым уважением, особенно медсёстры…
     Я, по сути дела, из больного превратился в пострадавшего от врачей, поэтому мне продлили срок пребывания в госпитале.
     Я уже стал ходить. Помогал санитаркам развозить обеды неходячим. Водил тяжелобольных в туалет и смотрел телевизор в холле госпиталя. Вобщем отдыхал в тепле, когда за окном стужа и морозные ветра.
     Дней через 20 я видимо всем уже надоел и меня решили выписать из госпиталя. А дальше начинается другая история.

     Перед выпиской  я должен принять ванну, получить чистое бельё, сняться с довольствия, получить документы, отполдничать и отбыть в расположение своей части для дальнейшего прохождения службы
     Всё началось с ванны. Это, конечно, лучше общей солдатской бани, Мечтал спокойно полежать в горячей ванной.… Не спеша помыться. Никто не торопит (в госпитале сончас)
и не мешает. Ванная комната закрывается изнутри… Я получил чистое бельё, полотенце и зашел в ванную комнату.
     Был приятно удивлён, когда увидел, что кто-то (видимо медсестра) набрал для меня полную ванну горячей воды, как раз такой, чтоб в ней полежать, помечтать, а уж потом и помыться.
     Не долго думая я разделся и улёгся в ванную. Это было чудо! Такая мягкая вода.… Без мыла пенится. Отмокал я в ванной около часа, чуть не уснул. Покупался, понырял с открытыми глазами.…Но быстро их закрыл, т.к. глаза защипало, и появилась резь. Чтоб намылиться мне не понадобилось мыло, достаточно было мочалкой потереть тело, как я весь уже в пене. Неужели медсестра мне в ванную ещё и шампунь подлила.… В этот момент думалось только о хорошем, возвышенном. Ведь я смывал с себя всю грязь, пот и соль от солдатских перегрузок.  Вспомнил о доме и пожалел, что дома так не мылся, так не наслаждался горячей водой с шампунью. Мне было хорошо. Я как будто вновь родился. Хотелось запеть,…но вместо аккомпанемента я услышал стук в дверь.
     Это была медсестра. Она, почему-то, шепотом спрашивала: сел ли я в ванну или ещё не сел. Я ей кричу: сейчас ополоснусь, оденусь и впущу. Слышу, она вроде зарыдала или смех у неё был такой, но она замолкла и перестала стучать в дверь.
     Я подумал, что действительно увлёкся купанием и пора освобождать ванную комнату для других больных.
     Так как душа в ванной не было, я решил смыть с себя мыло водой из-под крана. Открыл кран, смешал горячую с холодной водой, и…вода ушла в пену и пена в ванной стала расти. Вода в ванной превращалась в пену, ползла через край на пол. Я весь в пене, глаза в пене, в ванной пена, весь пол в пене…
     Не знаю, чем бы этот пенный потоп закончился, если бы я не закрыл краны.
     В комнате воцарилась тишина. Только за дверью кто-то скулил. Я наощупь вылез из ванны, в глазах песок, ничего не вижу. По стенке добрался до вешалки, взял полотенце. Вытер лицо, обтёр глаза, быстро оделся и открыл дверь.
     Медсестра смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в них отражался ужас.
С ЛЁГКИМ ПАРОМ! – сказала она, быстро зашла в комнату и закрыла за собой дверь.
Она смотрела на меня с ужасом и нескрываемым хохотом     Я не мог её понять. Она подвела меня к шкафу, на двери которого висело большое облезлое зеркало.
     Я себя не узнал. На меня из шкафа смотрело какое-то бело-рыжее существо. Не хватало
только рогов и это чудо можно было сравнить с козлом или каким-нибудь бараном, а лучше – со свиным рылом. Брови и ресницы как вата белые, волосы на голове бледно-желтые и просвечивает  розовая кожа головы. На руках, ногах и видимо и в других местах волосы как будто поржавели, цвет ближе к красному. Небритая щетина на щеках
встала дыбом и пожелтела.
     А теперь представьте голову свиньи на базарном прилавке. В зеркале было что-то подобное, только уши покороче да нос – поострее.
     После просмотра этой картины медсестра с глубоким вздохом сказала: Всё! Теперь меня точно уволят!

P.S. Медсёстры и санитарки госпиталя в «мёртвый час», когда больные спят, а начальство – на обеде, договорились покрасить волосы, отбелить. Я ещё раньше обратил внимание, что в госпитале почти весь женский персонал – блондинки.
     Накануне налили они полную ванну горячей воды, влили туда, кто что принёс: перекись водорода, пергидроль или ещё что-то (я думал, что это шампунь). А может быть, там и шампунь была.   Никто не знал, что в этот день меня будут выписывать и пошлют в ванную помыться и переодеться в чистое бельё.
     Стали подходить медсёстры и санитарочки. Что там творилось! Все надо мной смеялись, трогали меня, гладили мои волосы, брови и ресницы. Одна, по смелее, просила показать какой цвет волос получился под штанами…на ногах.
     Наконец, наша медсестра всех успокоила и предложила  сделать мне какой-то макияж, чтоб врачи при выписке ничего не поняли. Подкрасили мне брови, немного ресницы и…всё. А что еще можно сделать…?
И я пошёл  к завотделения за выпиской, это он послал меня в ванную.
     Захожу в кабинет, а он меня спрашивает: что вы хотели, по какому вопросу? Не узнал меня. Но я сделал вид, что ничего не произошло. Ещё пошутил, что всю грязь с себя наконец-то смыл. Врач долго на меня смотрел, о чем-то думал, вспоминал, но потом  почему-то махнул рукой и отдал выписные документы. Яушёл, а он долго смотрел мне в спину. Наверное, задумался о своём здоровье. Он так и не понял, как это я мог отмыться в прямом смысле «добела».

     Юмор продолжался в роте. Меня там тоже не узнали. На службу вернулся совсем другой боец, на больного не похожий. Счастливый, немного пополневший, посветлевший и поседевший молодой человек. Только брови были противные и ресницы. Через месяц вся краска сползла, и никто не заметил, как я стал прежним солдатом.
     Какой там отпуск!? Дали 3 дня на реабилитацию после госпиталя и – в строй!
     Через несколько дней, у меня вновь появились острые боли в низу живота.

     Но, это уже совсем другая история. Зря оппендицит вырезали!