К полудню я уже был на правом берегу. Подъем по крутым улочкам под палящим летним солнцем быстро надоел. Но, увы, ни лошади, ни знакомого извозчика в третьем городе у меня не было, поэтому приходилось везде ходить на своих двоих.
Подъем еще усложнял тот факт, что старая брусчатка, которой были вымощены улицы, отшлифовалась за долгие годы. Поверхность некогда грубых камней стала настолько гладкой, что, казалось, сотри пыль и уведешь собственное отражение.
Народу на этой улице почти не было. Только две молоденькие девушки прогуливались под ручку, прикрываясь от палящего солнца ажурными зонтиками. Меня чуть ли не тошнило от этой их утонченности. Исхудалые тела, сушеная рыба и то толще. Я бы охарактеризовал их как дохлых скелетин в юбках. Все эти жесты, взгляды, пади даже смех они вычитали в ученых книжках по этикету. Нет, определенно, читать вредно.
- Сударь, а почему вы седой. – Я совершенно не ожидал, что они со мной заговорят, это противоречило всем нормам светской беседы, которые они наверняка знали. Вопрос сказать честно меня несколько озадачил. Я и знакомым то на него никогда не отвечал, что уж про остальных говорить. Пальцем я чуть приподнял поля своей шляпы, что бы в поле моего зрения оказались не только худые ручки и ножки, но и головы.
Лучше бы я шляпу оставил на месте. Смазливые напудренные личики, с челом, не созданным для раздумий, как говорит Говард. Пушистые светлые кудряшки искрились на солнце. Им бы на витрину – так вылитые куклы.
- Что же вы молчите, к вам Фейли обращаются, это не вежливо.
- Я не знаю этикета, - совершенно честно ответил я, - и цвет моих волос уж вас-то точно не касается.
Я хотел было пойти дальше, но они синхронно как танцовщицы загородили мне дорогу. Ладно я добрый, а других не о том спросишь так, и поплатиться не долго.
- Как грубо. – Протянула одна, что была чуть повыше и надула губы. – Что же вам, ответить сложно.
- Нам ведь просто интересно, - вдруг добавила другая. Я только сейчас заметил, что она стоит дальше своей подруги, а пальцами крепко впилась ей в запястье. Боится.
Фейли привстала на носочки и начала шептать на ухо другой:
- Пойдем отсюда, он странный.
- У меня отличный слух, - я перенес вес на правую ногу, либо они прямо сейчас сбегут либо этот разговор затянется.
- Подслушивать не хорошо, - сказала та, что выше, покачивая головой как фарфоровый болванчик.
- Дык, говорите на чистоту и мне подслушивать не придется, – я развел руками. - Чего вы от меня хотите? Вам заняться больше нечем?
- А если и нечем? – проговорила вторая, хитро сузив глаза, и снова чуть отступила назад, за подругу.
Мне надоели эти фокусы. И без них дел полно. Я резко пошел вперед, к той, что была пониже, она отступала, но слишком медленно. Высокая Фейли, кажется, не ожидала моих активных действий и стояла как столб. Я схватил девушку за руку, а носом почти коснулся ее щеки. Резко пахнуло приторным ароматом дорогих духов.
- Милая Фейли, идите с миром и не трогайте на пустынных улицах странных персон. – Девушка смотрела на меня ошарашено, но молчала, только чуть приоткрыла рот и приподняла брови. Я крепко сжимал ее руку и мог ощутить, как ускорился у нее пульс, а запястья начали нервно подрагивать. – Вас до добра не доведет такое желание новых ощущений.
Я отошел на шаг назад. Высокая наконец собралась с силами и что было сил ударила меня по щеке.
- Хам! – вскрикнула она и потащила подругу вниз по улице, та бежала как неуклюжая собачка на поводке.
- А у вас красивые глаза, такие серые, как луна. – Напоследок воскликнула она.
Я ощутил отчаянный порыв удариться головой о стену. Эта дурочка когда-нибудь нарвется на неприятности и подруга ее не спасет.
- И скулы у вас тоже красивые, - прокричала мне она в след, - только вы седой и противный.
Оставалось только посмеяться. Скулы у меня может и красивые, не спорю, да только вот одна из них болит после такой оплеухи. Надеюсь, когда-нибудь они напорются, например, на братьев Роут. Тогда посмотрим, какой я на их фоне, добрый, вежливый и обходительный.
Я потер ушибленную щеку, все-таки сил в этой сушеной треске оказалось куда больше, чем показалось вначале. Главное что бы синяк не появился, а то у меня кожа бледная, чуть что и сразу видно. А я не готов ходить с синей рожей.
Я быстро зашагал вверх по улице. Солнце уже поднялось высоко и неприятно припекало мне голову, даже шляпа не спасала. В руке у меня еще остался браслет, снятый с девушки. Надеюсь, она подумает, что потеряла его до встречи со мной, а иначе могут возникнуть проблемы.
Слева кричали чайки и далеко внизу, петляя среди трущоб четвертого города текла река. Справа, выше и выше вздымались тяжелые каменные остовы домов, крепостная стена, а в самые небеса врезались шпили княжеского замка.
Я свернул в проулок. Куда-то сразу исчез шум ветра, и смолкли крики птиц. А нависающая тень двух верхних городов угнетала замкнутую обстановку. Ненавижу темноту. Я шел быстрее, а проулок петлял. Стало как то мертвенно тихо, пустынно, даже вездесущие крысы куда-то делись. Вскоре впереди забрезжил свет, чему я был несказанно рад. Снова послышался шум ветра, стук колес и звон подкованных копыт, звук города, который я так люблю.
- Хлеб, свежий хлеб! – истошно кричала пышная дама с длинными черными косами. Аромат выпечки подтверждал ее слова, но голод может потерпеть, а мой портняжка уйдет, если я не приду вовремя. Я быстро перебежал улицу и юркнул под навес с овощами. За ним скрывался еще один переулок, такой же темный и тесный, как и все в третьем городе.
- Тор, наконец-то, - прокашлял кто-то у меня над правым ухом. Я поднял голову. В окне виднелось веснушчатое лицо портняжки. Он указал пальцем на дверь, спрятавшуюся в проулке. – Иди туда, сейчас открою.
Ждать долго не пришлось. Скоро дверь скрипнула на ржавых петлях, а я, войдя, оказался в тесном коридоре.
- Следуй за мной. – тихо промолвил портняжка, и исчез в темноте.
Я повиновался, хотя идти пришлось на ощупь. К счастью коридор был узкий и без ответвлений. Пальцами я чуть касался стен – равномерно гладкие, без дверей, без углублений.
- Не отставай, тут недолго забудлудиться. – Я хмыкнул. Он явно обо мне был низкого мнения, если думал, что я не способен найти пути в одном коридоре. Но неожиданно стены закончились и руки ощутили пустоту. Пришлось снова полагаться на зрение. Кажется, мы попали в ту комнату, где сидел портняжка, пока ждал меня. Справа за занавесками виднелось окно, выходившее в проулок, впереди светлели только узкие щели. Той стеной дом выходил на большую улицу, но окна были закрыты ставнями.
- За мной, Тор, за мной. – Портняжка торопил меня, дергая за рукав, в его голосе явно слышалось волнение и спешка. Парень был весь на нервах, дрожал неестественно и, судя по шороху рубахи, постоянно озирался.
Мы снова оказались в тесном коридоре. Он оказался короче предыдущего и почти сразу перешел в лестницу. Я чуть не навернулся через первую ступеньку, хотел было ругнуться, да подумав об излишней осторожности моего проводника, промолчал. Хотя портняжке следовало меня предупредить.
Лестница оказалась выше, чем я думал сначала, не поворачивала, не имела площадок и дверей, и должно быть, вела на самый чердак. Я не ошибся. Вскоре впереди меня раздался скрип, портняжка открыл дверь и, наконец, мои глаза увидели свет. Я немного пошатнулся от такой быстрой смены освещения, хотелось закрыться рукой, отступить, но этого было делать нельзя.
- Не упади, Тор, а то костей не соберешь, тут лестница крутая. – Веснушчатый паренек, схватив меня за рукав, втащил в комнату.
- Я уж заметил, - из интереса, держась за дверь, я глянул вниз. Явно больной архитектор это строил. Сразу за дверью начинаются ступени, причем, идут без остановки этажа на два или три. Жуть.
- Проходи, располагайся, - портняжка указал на плетеное кресло справа от двери. Комната, кстати говоря, оказалась уютной. Светлые стены, небольшими аккуратными стопками сложены ткани, маленькая кровать в углу застелена, большое полукруглое окно, доходящее до самого пола чистое и прозрачное.
Паренек, заметив как я рассматриваю обстановку гордо выгнул спину.
- Я сам здесь все привел в порядок, раньше тут жили летучие мыши, но хозяин разрешил мне жить здесь, если я не буду шуметь и попадаться ему на глаза.
Сразу стало ясно, что он меня так торопил.
- Молодцом, хорошо тут обустроился, - я довольно кивнул, и присел в предложенное кресло.
- Я старался, - все тем же гордым тоном произнес портняжка. Сам тем временем вынул из сундука, спрятанного под кроватью, стопку вещей, перевязанных бечевкой. – Вот, тут все, что положено иметь слуге. – Он начал перебирать одежду, словно бумажные деньги, по ходу описывая где, что и для чего это надо. – Туника нижняя, легкая, туника верхняя, тяжелая, будет жарко - не снимай – этикетом не положено…
- Знаю, - протянул было я, но видимо зря.
- Не перебивай, я спешу. Итак, туника верхняя; брюки - могут тереть, но тут я не помощник – ткань дешевая, хоть и выглядит не плохо; чулки, туфли с пряжкой, все как обычно… - Дальше я не слушал, слово «чулки» привело меня в такое замешательство, что у меня снова начал дергаться левый глаз. Я не готов носить чулки! Что я баба что ли?
- А без них никак нельзя? – думаю даже у смертельно больного, после оглашения диагноза голос звучал бодрее.
- Без кого? Без пояса? – Я что-то прослушал, пока думал о чулках.
- Без этих, белых – я ткнул пальцем в ненавистную часть моего будущего гардероба.
- Без чулков? – портняжка, кажется, был почти оскорблен. – Все слуги в богатых домах носят чулки! Или ты хочешь щеголять своими волосатыми лодыжками?
- А у меня красивые лодыжки, - сказал я, игривым тоном. Паренек меня насмешил, видать, он питал к чулкам какой-то особый трепет. – И ноги у меня не очень волосатые. Я ж блондин, на мне не видно. – Я поднял ногу, и чуть потянул на себя штанину.
- Дурак ты, поганка. – Он всунул мне в руки вещи, и открыл дверь. Нет, ну он точно обиделся. Во всем виноваты чулки.
* * *
Портняжка вывел меня на улицу куда быстрее, чем завел в дом. Удивляюсь, как он вообще не столкнул меня с лестницы, наверно был такой соблазн, учитывая, что я шел перед ним.
Из дома он меня почти что вытолкнул, и не сказал ни слова. Если бы знал его недавно - подумал бы, что у меня появился новый кровный враг. Но портняжка парень отходчивый, хоть и обижается порой на пустяки.
Обратно я решил пройти через рыночную площадь – быть может, увижу пару слуг с верхнего города, посмотрю на их чулки, а может и на волосатые лодыжки. Я прижал сверток покрепче и пошел по шумной улице.
Идти было сложно. С одной стороны прилавки, с другой улица, по которой то, гремя, проносились повозки, а то, хлестая направо и налево проезжал вельможа на породистом скакуне. Но, как не странно, я люблю этот город.
Шум, суета, высокие стены домов, сжатых, как рыбы в бочке – все это мой мир, моя стихия, где я чувствую себя свободным.
Я знаю законы этого мира, знаю подводные течения и опасные мели. Не сыскать другого такого места, где бы я чувствовал себя так же комфортно. Только здесь я ощущаю свою силу, только здесь мое сердце бьется по-настоящему. Меня настигает какой-то лютый голод, азарт, ненасытное желание. Руки будто не слушаясь меня, достают из карманов прохожих монеты, как шулер, достает из рукава карты.
И больше всего меня радует то, что в этот момент я вижу их лица, их глаза, такие наивные, задумчивые, или неожиданно одарившие меня своим вниманием. Я им приветливо улыбаюсь, а они отворачивают головы, будто я зачумленная собака. Другие же наоборот, улыбаются в ответ, иные даже поворачиваются, следят глазами, и думают, что я им улыбнулся только по тому, что они небесные создания. Глупые. Я просто ворую их деньги.
Настроение у меня как-то само собой улучшалось. К тому же полуденный зной спал, а солнце медленно, но верно погрузилось в мягкие тучи, налетевшие с запада. Сумерки пришли быстрее, чем положено, подарив городу приятную прохладу. Не смотря на то, что до заката оставалось еще много времени, казалось, что вот-вот стемнеет, а вечер всегда был моим любимым временем. По дневному теплый, но в воздухе уже чувствуется прохладное дыхание ночи, и моя темная душа как-то сама собой просится наружу. В глаза только и кидаются, что серьги с жемчугом, и серебряные броши, а в ушах как перезвон колоколов на празднике слышится позвякивание монет в кошельках и карманах. Но на сегодня мне, пожалуй, хватит. Я взвесил рукой пригоршню монет в кармане. Точно хватит.
Довольный уловом, и днем в целом, я медленно шел к новому рынку. На улицах порядком прибавилось народу, и как не странно большинство не местные. Загорелые и румяные, сразу видно выходцы с южных берегов. Намечались пышные празднества – дочери графа исполнялось тридцать лет – брачный возраст. А это значит, что к ней начнут свататься женихи – кто же не хочет породниться с графом? Пусть роднятся. Главное, они приезжают во всем своем блеске, показывая себя во всей красе, и во всем богатстве, а как следствие – мне работа.
Дурно конечно, что мой заказчик не сказал заранее о деле. Есть риск, что я не смогу сделать все тихо, а сделаю как обычно, но он этого почему-то не хотел.
Погрузившись в собственные мысли, я совсем не заметил, как дошел до площади. Новый рынок, как и всегда, был полон жизни. Полноватые Феллы расхваливали свои зеленые пруньи и недоспелые груши, купцы, выпятив животы, ловили взглядом в толпе покупателей, а они в свою очередь непринужденно прогуливались, не зная, кто обокрадет их в следующую минуту – нечестный на руку продавец или мои милые коллеги. Как не странно, их я в толпе видел сразу – вон в толпе мелькнул рыжий Хефин, а там, в проулке, выискивая кого-то глазами, стоит Силин. На такую большую и людную площадь как-то маловато.
Силин чуть махнул мне рукой - знак приветствия, заодно говорящий, что опасности нет. Я только поднял руку к шляпе, что бы ему ответить, как неожиданно почувствовал, что кто-то тянет мой кошелек, пришитый к поясу. Денег там, конечно не было – я носил его, скорее, для интереса, - возьмется ли меня кто-нибудь обокрасть или нет. Среагировал я почти моментально, воришка не успел, и пикнуть, как я крепко схватил его руку. Я хотел было прижать его к стене, но он мне не позволил. Вернее его рост. Я парень не низкий, я бы даже сказал высокий, очень, а меня пытался обокрасть ребенок. Такой маленький смуглый мальчик с волосами цвета моей соломенной шляпы. Он мне даже до груди не доставал.
Мои брови как-то сами собой поползли вверх, оглядывая это невинное создание. К счастью никто не заметил происходящего, иначе бы наверняка поднялся шум. Мы стояли у самой стены старой ратуши, глядя друг другу в глаза и не произнося ни слова. Я погрузился в воспоминания - этот мальчик безумно напомнил мне меня, и внешне и делом – ведь до того как поседеть я тоже был маленьким светловолосым воришкой.
- Прости, Тор, не признал – неожиданно, как закадычный друг, произнес мальчуган. От этой наглости я даже не подумал - откуда он знает мое имя. – Не бей меня, я случайно. – Мальчик развел руками, добродушно улыбаясь, хотя я заметил, как сильно он прижался к стене, будто пытаясь отойти от меня подальше.
- И не собирался, - я ослабил хватку. Мне почти стало обидно. Я конечно подлец, но детей не бью.
Где-то на площади послышались истошные вопли какой-то женщины:
- Вор! Лови вора! Обокрали!
Я снова глянул на мальчишку. Его взгляд стал еще более невинным, а улыбка растянулась почти до самых ушей. Можно его, конечно, пнуть на середину улицы, пущай бегать поучится, да жалко как-то. Маленький он еще, лет двадцать – не больше.
Я всучил ему свою стопку вещей, а на голову надел свою соломенную касу.
- Пойдем, балда, - я чуть подтолкнул его в спину.
- Они узнают меня, - пролепетал он еле слышно, голос был тихим, и наглость совсем растворилась. Что бы понять его мне пришлось почти вдвое согнуться.
- Пошли, давай, - я толкнул его более настойчиво в сторону Южных ворот. Мальчик шел нерешительно, вцепился в связку вещей, как клещ, голову втянул в плечи, так что и видно было худое тельце и широкую шляпу. На мне она определенно смотрелась лучше, ему она как зонт на голове.
- Ты привлекаешь к нам внимание, - шепнул я, заметив людей, рыскающих по площади, даже Хефин и Силин куда-то делись, а они не самого робкого десятка. Да и я со своей седой башкой только привлекал к нам внимание.
- Ей, - кто-то хлопнул меня по плечу, от такой силы я чуть присел, а мальчик прижался к моей ноге как белка к дереву. – Что за мальчик с тобой? – голос у моего собеседника был низкий, басистый. Мне даже на секунду стало страшно, не будь я и без того седым, наверняка бы нашел к вечеру пару новых седых волосков.
- Слуга мой, - сказал я самым напыщенным тоном, на какой только был способен. – В карты выиграл, - я собрал все свое мужество и глянул на того, кто все еще держал руку на моем плече. Высокий, морда кирпичом и в плечах шире меня раза в четыре. Засыпемся мы, мой мелкий друг, если он мне не поверит.
- А чего в шляпе? – Тон этого парня явно выдавал низость его умственного развития.
- Дык, с запада же, – глупо улыбнулся я и развел руками, - они ж там все такие.
Мой собеседник задумался, помолчал пару секунд, а потом, буркнув что-то вроде: «Ну да», побежал искать дальше.
- Спасибо, Тор – пролепетал из-под шляпы мой новый друг.
- От ноги отцепись и пошли скорее. – На этот раз мальчик оказался расторопнее, я едва поспевал за ним и только завидовал тому, как он ориентируется в людском потоке. Мы быстро вышли к Южным воротам, но мой проводник все не останавливался. Он чуть ли не бежал, за ворота, и дальше по мосту – к четвертому городу. Если бы не мои вещи и шляпа, не стал бы я за ним бегать, но пришлось.
Я хотел было идти в город, но мальчик неожиданно повернул налево, спустился к самой воде и, пробежав вдоль берега, спрятался под мостом. Мне пришлось следовать за ним, хотя такой чудесный теплый вечер совершенно не хотелось проводить под мокрыми склизкими сводами.
- Пришли, - мальчик плюхнулся на камень как на мягкую кушетку, - держи. – Он снял шляпу, отдал вещи и на последок протянул пару монет из кошелька, который чуть не втравил нас в неприятности.
- Во-первых, - не сиди на камнях, попу отморозишь, - я поднял мальчика за руку, - во-вторых, не бери кошельки целиком, вытаскивай одни монетки, - кожаный мешочек полетел в воду, - так тебя сложнее будет поймать с поличным, и, в-третьих, хватит спать под мостом, ты здесь долго не протянешь. – Помнится, после похожего опыта я почти месяц лежал как рыба – мокрый от пота, бессильный и совершенно неестественного сине-зеленого цвета.
- Я тут не сплю, с чего ты взял, - мальчонка надул губы, а голос его стал неестественно злым и обиженным, но только множество следов, старое одеяло и грязные ноги давно выдали его место жительства.
- Не спишь, так не спишь, - поддался я, - тогда пойдем ко мне в гости, если мама отпустит, - я ему подмигнул.
- Я один живу! – в голосе исчезли злые нотки, но обида осталась.
- Один и не под мостом? – сказал я с наигранной завистью, хотя может и с реальной. В его возрасте я спал на морском пляже под обломками «Гордости Алверны», тут кончено холоднее, зато песок в штаны не лезет. – Звать-то тебя как, мой одинокий друг?
- А ты не помнишь? – мальчик совсем расстроился.
- А должен? – мне хотелось бы назвать паренька по имени, но я в упор не мог вспомнить знаком ли с ним вообще. Я тщательно перебирал все детские образы в моей голове, но едва ли мог припомнить кого-то похожего.
- Ну как же, я ради тебя специально в таверну на зеленой приходил. Недели две назад. –Мальчик был прав, недели две назад и я там был, только вот его в упор не помню.