Центр 276309 Аналитического отдела Системы Ликвидации Последствий
Профессор Бор Хиги сидел на подлокотнике кресла и проклинал свою рассеянность: набирая недавно в синтезаторе код проектора, он ухитрился не позаботится о телепатической блокировке. А теперь ему, не смотря на досаду, смертельно не хотелось тащиться к ближайшему блоку синтеза, чтобы исправить ошибку, потому что у него была масса забот кроме этой чёртовой записи, кассету с которой он зажал в ладони, заботы назойливо лезли в голову и не давали ни на чём сосредоточиться… Профессор горько вздохнул и окинул тоскливым взглядом выполненный в доисторическом стиле холл представительства его института в центре Последствий.
Кто-то пытался разжечь сигару от пламени одной из свеч, горевших по всему холлу в многочисленных бронзовых подсвечниках, кто-то бросил в камин скатанный в рулончик экран и наблюдал, как тот медленно разворачивается, где-то о чём-то рассказывали, как принято было в подобных местах, вслух, совершенно не заботясь об окружающих. До Хиги долетали обрывки рассказа: «…у неё губы такие мягкие и я… даже имени не успел узнать… он такой подонок… не может быть и речи о сексе…» Профессор мотнул головой и поочерёдно потёр свободной рукой виски. В тот же момент со стороны блока перемещения в холл ввалилась шумная компания в спецкостюмах группы непосредственного воздействия, потрясающая сплитерами и деструкторами, и прокатилась через холл в соседний зал. Видимо, появление штурмовиков Воздействия навело рассказчика на новые воспоминания, во всяком случае, рассказ его, судя по продолжавшим долетать до Хиги фразам, заметно оживился: «…тогда я выхватил деструктор и как пошёл палить… забрызгано стерилизатором и такой ужасный… не смог понять, почему она вдруг ушла… оказалась последней шлюхой… как сегрегация за счёт внепространственной диффузии…» «При чём здесь сегрегация?» – подумал профессор. Он не успел выдвинуть ни одного разумного предположения, потому что перед его глазами возник небрежно одетый субъект с длинными чёрными волосами и курносым носом. Ни один гуманоид не влезет в подобную оболочку, каким бы изощрённым вкусом ни обладал. Этому же было простительно, потому что этот субъект в оболочке человека являлся чистокровным герпетоидом, коллегой и лучшим другом Бора Хиги. Это был Рещ Талеса, консультант Последствий.
– Вот ведь, как же мне повезло, – радостно сказал он вслух, едва Хиги успел на него посмотреть. – Представляешь: узнаю только что на симпозиуме, что одна лаборатория идентифицировала наконец ту самую информацию по программе Эрнера В-33, и сразу же натыкаюсь на тебя! Теперь можно не сомневаться, что...
– Слушай, Талеса, – также вслух прервал его профессор. – К сожалению, мне становится дурно при одном только упоминании этой мерзкой авантюры – В-33!
– Вот тебе и раз… Чёрт тебя поймёт, – консультант перешёл на телепатию. – Совсем же недавно ты этим живо интересовался.
– Только до того момента, когда осознал всю глубину идиотизма изначальной идеи. Как только Эрнеру могло придти в голову, что инверсируемая при чисто астрофизических экспериментах энергия фокусируется и даже претерпевает какие-то трансформации в психокенетических полях би-эффекторов?! Ну пусть бы эта идея просто пришла и ушла – и поминай как звали. Так нет же! Сыскался другой кретин, ещё похлеще Эрнера, и разнюхал, что в момент переброски в Сферу нескольких планетарных систем, в одной из галактик Пограничья какая-то местная кикимора, вопреки обычному своему поведению, приняла образ руководителя операции по переброске, который в этой галактике и не был никогда… Хоть об этом ты знаешь?
– Хм… И это, видимо, подтолкнуло комиссию Последствий рекомендовать провести две исследовательские программы? – Талеса был удивлён и разочарован. – Представляю, что в таком случае лежит в основе многих других программ…
– Вот-вот! Куда ни копнёшь, везде процветает откровенный маразм. В Последствиях это приняло характер эпидемии!.. Кстати, ты не знаешь, свободен ли сейчас Масс? Он тут всучил какую-то запись и просил непременно и в скорейшем времени изучить…
– Мне он то же всучил. Можешь не смотреть, ничего принципиально нового там нет. Это материалы по пропавшему Ти Лусту.
– То есть подборка старых материалов?
– В основном да. Масс считает, что настало время опять лететь на поиски.
– Куда на этот раз?– профессор Хиги встал с подлокотника и потёр кулаком затёкшую ягодицу.
– Галактика MS-194, сектор 9629. Если не хочешь сам туда добираться, Масс ждёт нас у себя в приёмной.
– Всё-таки он всерьёз полагает, что Луста, то есть ту планету, могло выбросить за пределы Пограничья?
– Так рассчитал его интелледжер. Но эта задача ерунда по сравнению с той, которую нам с тобой предстоит решить до визита к Массу.
– Какая ещё задача? – поинтересовался профессор.
– Нам придётся найти гуляку Ати Пакнара.
– Не понимаю, в чём тут проблема. Он знает об отлёте?
– Знать-то знает… Он знает, что мы куда-то собираемся лететь. Но куда, когда и зачем…
– Погоди, но ведь у него «Пикус»! – профессор полез в карман и вытащил из него переговорник.
– Бесполезно, – остановил его Талеса, – Пакнар в такие места не берёт с собой переговорники. Он не любит, когда его вызывают в неподходящие моменты.
– Вот бабник проклятый… – Хиги засунул переговорник, а заодно и кассету, в недра кармана и задумался. – Я знаю, где примерно его можно найти, – заявил он после короткой паузы. – Хотя, конечно, поручиться не могу.
– Тогда идём, зачем время терять? – вслух сказал Талеса.
…Резные двери с массивными ручками в виде голов фантастических чудовищ были заблокированы. Попытки достучаться или отрыть двери какими-то разумными методами не привели ни к чему. В конце концов, у профессора и консультанта опустились руки.
– Он точно там?.. Придётся сбегать за деструктором, – вздохнул Талеса. – И то ещё не известно, сможет ли деструктор тут чем-нибудь помочь.
– Сомнительно… Пока он сам оттуда не выйдет, нам до него не добраться. Хотя, постой… Есть идея! – Хиги огляделся по сторонам. – Где-то в этой местности шатается звено из Воздействия, я совсем недавно видел…
– Точно! Я знаю, где они! – воскликнул Талеса и двинулся по коридору. Профессор последовал за ним.
Они прошли всего несколько шагов, когда предмет их бесплодных попыток распахнулся, в коридор выскользнула полуголая девушка и, подмигнув замершим учёным, удалилась в противоположном им направлении. Профессор и консультант ринулись к полураскрытым дверям и, не раздумывая, проникли внутрь заветного помещения. Там было темно и, как вначале показалось, пусто. Однако, какое-то время спустя, Бору Хиги удалось разобрать, что в глубине комнаты, на ложе огромных размеров, тускло поблёскивают различные части человеческих тел. Пока Хиги делал это открытие, Талеса включил свет.
– Извините, – застенчиво сказал профессор. – Среди вас случайно нет Ати Пакнара, штурмовика?.. Или, может быть, кто-нибудь знает, где его найти?
Между чьих-то ног показалось сонное лицо и задумчиво уставило на профессора сощуренные глаза.
– Пакнар? Пакнар… Ах, Пакнар! – Откуда-то совсем из другого места вылезла рука и указательный палец замахал в сторону выхода. – Это в дверь напротив. А что случилось?
– Да так, ничего особенного, спасибо, извините за беспокойство, – профессор, пятясь обратно в коридор, выключил свет.
– Ну что вы, что вы, всегда рады вас видеть… – донеслось из темноты сонное бормотание.
– Не хватало ещё нам второй блокированной двери, – сказал Рещ Талеса, когда они с профессором вышли в коридор. – Я этого не вынесу.
Штурмовик Воздействия Ати Пакнар не блокировал двери, и Хиги и Талеса беспрепятственно вошли в небольшой кабинет, где он, уже наполовину раздетый, танцевал под сравнительно интимную музыку с уже совершенно раздетой брюнеткой. До постели, судя по её виду, ещё не дотрагивались, на столике слоновой кости стояло несколько матовых литых бутылок, одна из которых лежала горизонтально и была пустой.
– Привет, Ати! – сказал профессор. – Оденься во что-нибудь и пошли к Массу. Пора лететь…
– Ничего себе, вот это наглость! – возмутился штурмовик. – Вы разве не видите, чем я занят?!
Брюнетка, зло сверкнув глазами, накинула на себя расшитый золотом халат.
– Не строй из себя похотливого недоноска, – жёстко посоветовал Пакнару Рещ Талеса. – Одевайся быстро, и пошли. Нас давно ждут.
– Вот так всё время, – проворчал штурмовик, обращаясь, видимо, к брюнетке. – Только соберёшься душу отвести, как заявляются: здрасьте, вы нам срочно нужны… Когда-нибудь я к чёртовой матери отсюда убегу… Куда угодно, за Сферу, за Пограничье, в далёкую галактику!
– Тебе как раз предоставляется случай, – заметил профессор. – Мы как раз туда и собираемся.
– Куда? – язвительно спросил Пакнар. – К чёртовой матери?..
Директор Последствий Орх Масс старательно счищал кожуру с каких-то маленьких фруктов и раскладывал их на огромном блюде поверх паштета из птичьих почек. Рядом с блюдом красовались три явно старинные бутыли и несколько обычных фужеров из синтезатора.
Всю остальную площадь стола занимал разрисованный охотничьими сценками серебряный сервиз. В дальнем углу приёмной, в массивном кресле, обмотанный струйками дыма от безвольно торчавшей во рту сигары, покоился с закрытыми глазами штурмовик Проникновения Рад Гиртис. У его ног, вобрав в себя усики и слабо шевеля во сне ужасными челюстями, спал Пикус, огромное членистоногое, бог одноимённого звездолёта.
– Ага! Вот и они, – сказал директор, когда профессор, консультант и расстроенный штурмовик Воздействия вошли в приёмную. – Прошу отобедать, друзья мои. Вино, между прочим, с Эоры.
– Как тебе удалось? – поинтересовался Хиги, сейчас же усаживаясь за стол и подвигая поближе тарелку.
– Это дочурка достала, точнее, ей подарили, она поделилась… Рад, проснись! Рещ, Ати, ну какого чёрта?..
– Я не понимаю зачем меня, – медленно, с возрастающей злобой начал Пакнар, – Нужно было вытаскивать почти из постели, где я, кстати говоря, собирался заслуженно отдыхать, портить мне настроение и тащить силком неизвестно куда и неизвестно зачем? Может быть, объясните, для чего я вам понадобился!?
– Вообще-то ты нам не нужен, – холодно ответил ему подошедший к столу Гиртис. – Нам нужен твой звездолёт.
– Опять?!! – Пакнар едва не задохнулся от ярости и возмущения. – Зачем тогда было мне его дарить?!
– А зачем, как ты думаешь, Пикуса-бога я оставил при себе?.. И вообще, давно бы пора уяснить, что я никогда никого из вас понапрасну не беспокою. «Пикус» нужен для дела, связанного с поисками Ти Луста. Тебя же предупреждали. – Директор Масс воткнул в середину паштета серебряную лопаточку. – Так что, садитесь все и давайте поговорим о секторе 9629…
Галактика MS-194, сектор 9629. Вечный Лес
Ласковый солнечный луч, добравшись до лица, согрел его мягким щекочущим светом, словно заигрывал и звал порезвиться на умытой росой и освежённой утренней прохладой лужайке. Почувствовав это тепло и этот свет, Ти Луст очнулся от крепкого сна и, чтобы стряхнуть с себя его остатки, рывком поднялся на ноги. Сладкий зевок с разведёнными в стороны руками окончательно привёл его в состояние бодрствования, мгновенье спустя Луст с блаженной улыбкой выскользнул из хижины и пустился вприпрыжку к ручью, ловко срывая по дороге свисающие с веток ещё влажные жёлуди, чтобы там, в ручье, угощать водяного и отстреливаться от русалок, которые вечно не дают спокойно умыться. На полпути он повстречал того странного сучковатого псевдостарика, что никогда не отвечает, если с ним пытаешься завести разговор, а только глупо глядит и норовит ухватить за ногу или треснуть по голове. Луст сделал обманное движение, будто собирается обойти его справа, но в последний момент прошмыгнул слева, сунув в метнувшуюся было вслед длиннопалую тощую руку увесистый жёлудь. Он не знал, ест ли псевдостарик жёлуди, но скармливать старику самого себя Луст пока не собирался.
Русалки на этот раз схитрили и не выскочили сразу при его появлении, затаившись на дне небольшого бочага, где вода вместе с лесным мусором долго крутилась, прежде чем продолжит свой путь. Ещё недавно в этом бочаге жил водяной, но этим летом русалки обнаглели и выжили его с насиженного места под немыслимой формы буро-чёрную корягу, перекинувшуюся мостом через ручей немного вниз по течению. Лусту несложно было разобраться в хитростях русалок и он, вместо того, чтобы умыться как обычно в бочаге, пошёл на песчаное мелководье, где бег воды ускорялся и её поток поднимал со дна мириады мельчайших песчинок, превращая воду в мутноватую взвесь, образующую целую гирлянду из сотен маленьких водоворотов. Разумеется, умыться там было нереально, и Луст направился туда только для того, чтобы заморочить русалок. Но те, похоже, поняли его манёвр: лишь на мгновение над бочагом показалась зелёноволосая головка и сразу же без всплеска скрылась, словно её и не было. Тогда Луст пошёл на крайнюю меру. Скинув комбинезон, он разбежался и, высоко подпрыгнув, плюхнулся самым неуклюжим образом в бочаг, подняв страшный шум и фонтан брызг. Русалки в панике бежали кто куда: которые оказались в прибрежных кустах, наблюдая сквозь подрагивающие ветки испуганно-восторженными глазками, некоторые ускользнули вверх или вниз по течению. Луст, довольно фыркая, немного побарахтался в воде, ещё хранившей тепло вчерашнего дня, затем вылез, нацепил прямо на мокрое тело комбинезон, высыпал под корягу жёлуди, помахал рукой русалкам, чтобы не обижались, и пустился в обратный путь.
Ветви деревьев слегка покачивались, словно приветствуя его, редкая лесная трава под ногами тихо шуршала, потрескивала, а в нескольких метрах позади придавленные травинки распрямлялись, почти мгновенно зарастали сочащиеся соком зелёные переломы. Сколько уже раз он проходил одним и тем же путём к ручью, а даже намёка на тропинку не осталось…
На том месте, где полчаса назад стоял псевдостарик, сидела на гнилом пне крупная оливково-бурая бородавчатая жаба. Раньше пня здесь не было – это Луст точно помнил. Видимо, в этот раз псевдостарик замаскировался под пень. Имела ли жаба какое-то отношение к старику, Луст не мог сказать, скорее всего никакого не имела, но жаба, когда он проходил мимо, проводила Луста несвойственным для земноводных внимательным взглядом. Впрочем, дальше взгляда дело не пошло и входя в маленькую хижину, больше напоминавшую шалаш, Луст отметил, что сегодня редкое утро, ибо никаких чреватых серьёзными последствиями инцидентов пока не случилось.
Каспи, как обычно, ещё спала. Её всегда чрезмерно серьёзное лицо за последнее время заметно округлилось, едва заметные морщинки у глаз совсем разгладились, ресницы выгорели, а длинные волосы она состригла, и поэтому напоминала какого-то избалованного пажа. Луст высунул руку за дверь и сорвал длинный тонкий стебелёк. Зажав один его конец зубами, он нагнулся над ней и осторожно щекотнул другим концом её полураскрытые губы: так он будил её каждое утро. Каспи что-то вякнула сквозь сон, скорчила недовольную гримасу и отвернула голову. Волосы её сползли и обнажили изящную ушную раковину. Луст некоторое время внимательно смотрел в маленькое тёмное отверстие, раздумывая, не запихнуть ли стебелёк в него, но в конце концов махнул рукой и сам развалился рядом, на нагло отрастающей за ночь на земляном полу густой душистой траве. Спать не хотелось, но и делать тоже ничего не хотелось, а ведь нужно было приготовить завтрак, а для этого придётся тащиться на ближайший холм, где водятся глухари, а потом печь их в собственном панцире на костре, потому что Каспи, не смотря на все увещевания, наотрез отказывается есть продукты из синтезатора…
Белое солнце на чистом и прозрачном голубовато-зелёном небосводе начало припекать, высушив последние росинки, прятавшиеся в пазах мохнатых листиков. Резкие утренние тени смягчились, перемешались, и сразу нельзя было разобрать, где есть тень, а где нет. Куда-то делась летавшая всю ночь и утро мошкара, красивые пёстрые бабочки слились с красками цветов, изредка перепархивая немного в сторону, когда им уж совсем приедалось сидеть на одном месте. Вся растительная зелень потянулась к зелёному же небу, будто хотела отдать ему свои краски, чтобы то стало ещё зеленее, а взамен получить жизненную энергию света. Одни лишайники на стволах, сухих ветках и камнях, выглядевшие утром очень бодрыми, как-то сразу потускнели и сникли. В хижине Ти Луст вздохнул, посмотрел на Каспи. Она, казалось, только что прилегла и закрыла глаза, настолько подтянутым, незаспанным выглядело её лицо. Он всмотрелся повнимательнее. Ну конечно! Притворщица… Ладно, посмотрим, как ты будешь спать, когда потянет запахом печёного глухаря…
Открытый космос. Пограничье. Борт «Пикуса»
Осветители были выключены, и в обманчивом мраке, будто налепленные на него, висели внизу – разноцветные символы и пятна диаграмм, вверху – разноцветные звёзды и пятна туманностей. Пульт жил своей непостижимой и распутной жизнью, выдавая на квадратные дыры экранов постоянно возобновляемую информацию, словно издеваясь над угрюмой неподвижностью нависающих над ним галактик.
– Проклятая неопределённость выброса! Ещё чуть-чуть, и мы были бы в нужном секторе. И когда эти идиоты из Психофизики научатся рассчитывать кейджинг?
– Смотри: опять искривления на т-плоскости.
– Пакнар из меня душу уже вытянул этой т-плоскостью. А когда я собрал целую толпу экспертов и они выпотрошили бедного «Пикуса», как в своё время его бог выпотрошил координатора Моделирования, то оказалось, что никакой причины для такого искривления попросту нет…
– И что же?
– Рекомендовали не обращать внимания, потому как, видите ли, каждый звездолёт имеет неконтролируемые индивидуальные особенности… – Орх Масс переместился чуть в сторону, протянул руку и извлёк из синтезатора наполненный соком фужер. – Тебе не кажется, что мы переборщили с радиационным фоном?.. У меня горло сохнет.
– Фон специально увеличен. У Пакнара с Гиртисом какой-то тренировочный режим, связанный с гамма-излучением.
В дальнем конце панорамного экрана начало разрастаться, пожирая звёзды, похожее на кляксу совершенно чёрное пятно. Казалось, оно неумолимо и с чудовищной скоростью приближается, грозя поглотить затерявшуюся в межгалактической пустоте ничтожную при этих масштабах точку, какой являлся звездолёт. Зачернив почти весь экран, пятно вдруг исчезло, словно его выключили.
– Опять мозаика зубы скалит, – проворчал профессор, задерживая палец у какого-то сенсора. – Данные для кейджинга здесь?
– Помнится, во времена Освоения мы называли эту штуку «клешнёй дьявола»… тогда любили эффектные названия… – Масс выкинул пустой фужер в утилизатор. – Что ты сказал?.. Да, кажется здесь, проверь… Впрочем, может быть… может быть, кого-нибудь разбудить?
– Нет уж, спасибо, пускай себе спят. А то проснутся, опять пойдёт ругань…
«Пикус» медленно развернулся, поменяв направление тягового факела, и на панорамный экран наехала огромная галактика, осветив призрачным светом лица пяти человек и отразившись сотнями звёздочек в фасеточных глазах членистоногого. Все, кроме Масса и Хиги, спокойно спали. Гиртис чему-то улыбался во сне, безжизненно повисшие усики Пикуса-бога слегка подрагивали.
– MS-194, – торжественно сообщил директор, глядя на белёсую громаду. – Где-то здесь кончается Пограничье, а вместе с ним и наше влияние…
Хиги выдержал вежливую паузу, потом спросил:
– Ты обещал рассказать подробности предыдущей экспедиции. Сюда летал, насколько я понял, целый консилиум?..
– Я рассказывал уже, что вначале мы всего лишь искали планеты, подпадающие под ряд простых критериев, – сказал Масс. – Орбита захвата, аномальный для системы спектр излучения и всё такое прочее. Под эти критерии подошли сотни тысяч планет. Как на зло, MS-194 многократно сталкивалась с другими галактиками и поэтому имеет много инородных планет. Ты не поверишь, но мы искали дальше во многом интуитивно, иначе бы полностью поручили поиск конформерам. В итоге сузили круг до нескольких сотен.
– Тем не менее, «Пикус» летит к одной планете. Насколько досконально вы обследовали остальные? Ты ведь явно темнил и недоговаривал, когда рассказывал про это за обедом?..
– Не всё так просто, как кажется… Нас поджимало время и мы приняли решение просто выкачать из планет побольше данных, а потом, уже в лаборатории, когда появится возможность, эти данные обработать. И вот в результате обработки выплыла именно эта планета. Ты спросишь – почему. Планета, очевидно, уникальна. Там местной цивилизации не дали развиться би-эффекторы. Случай, как ты понимаешь, Бор, небезинтересный.
– Это же просто сюрприз! – Профессор оживился. – У меня как раз острый недостаток такого материала, особенно по влиянию би-эффекторов на развитие технических цивилизаций… Вы там что-нибудь оставили?
– Стандартный зонд, только и всего. Мы забросили к каждой из подозреваемых планет по зонду.
– Значит, там должен быть информационный модуль?
– Само собой, и модуль, и сеть конформеров. Но би-эффеторы это ещё не всё…
В этот момент раздался оглушительный скрежет, такой противный, что Масс и Хиги невольно вздрогнули и оба одновременно приказали «Пикусу» включить свет.
Осветители обнажили весь отсек управления, космос на панорамном экране стал каким-то неестественным, пульт за неуловимое мгновение перестроился под новую освещённость. Пакнар и Талеса не только не проснулись, но даже бровью не повели. Пикус-бог поднял одну из своих многочисленных антенн, но это, скорее всего, была элементарная реакция на свет. Один Рад Гиртис стоял взъерошенный посреди отсека, сжимая в каждой руке по деструктору и поводя ими и глазами в разные стороны. Довольно долго никто не произносил ни слова. Наконец штурмовик спросил:
– Что за дьявольщина, аннигилироваться мне на месте?
– Сейчас узнаем… – пробурчал директор, уже возившийся где-то у дальнего конца пульта управления. – Так-так…
– Ну что там? – поинтересовался нетерпеливый профессор.
Масс в ответ как-то странно хмыкнул. После этого опять воцарилась тишина. Через некоторое время он, наконец, сказал:
– Похоже на слинигоральный коверинг. Странно. Ведь кроме нас на борту никого нет… – сказав это, директор сделал скучную мину и вернулся на своё место, по дороге погасив осветители.
– Неконтролируемые индивидуальные особенности звездолёта… – Профессор Бор Хиги вполне удовлетворился объяснением и потерял к таинственному событию интерес. Рад Гиртис ещё немного постоял, пытаясь вспомнить хотя бы один из двух упомянутых Массом терминов, но так и не вспомнил, пристегнул деструкторы обратно к поясу и тоже вернулся на своё место, чтобы продолжить прерванные сновидения.
– Дефицит насыщения на пределе, пошёл кейджинг. – сообщил он, напоследок кинув мутный взгляд на индикаторы.
Это было ощущением, к которому невозможно привыкнуть. Панорамный экран надвинулся на них и вдруг разлился. Брызнувшая во все стороны переливчатая радуга заполнила отсек управления трепещущим светом своих бесконечно далёких миров, словно приняв в себя содержимое энергетической скорлупки звездолёта, и вслед за этим беззастенчиво выплеснула крохотных существ, прятавшихся в ней, в свою предательски великолепную ледяную бездну.
– Я вынужден и дальше вводить тебя в подробный курс дела, – сказал Масс профессору. – Ведь я рассчитываю в случае чего на твои знания в области организации гоночных трасс… Ты их не стёр?
– Как можно! – профессор, сидевший лицом к панорамному экрану, развернулся к Массу и положил ногу на ногу. – Так что рассчитывай, я не возражаю.
– Прекрасно!.. Видишь ли, наша планета, которая, кстати, находится вот здесь, – на панорамном экране появилась звёздная карта и маленькая мигающая стрелка, – в своё время побывала во многих переделках. Например, скакнула через гиперпространство, отдав за это удовольствие несколько процентов массы. Казалось бы, после подобной экзекуции там камня на камне не должно было остаться. Но, как ни удивительно, единственный тамошний материк целиком зарос архаичным лесом и, как ни смешно, лес этот вырос не после, а задолго до катастрофы. В сочетании с засильем би-эффекторов это выглядит интригующе.
– Просто сокровище, – согласился Бор Хиги.
– В свете этих фактов мы проанализировали гонку. Ты смотрел запись?
– Нет, – честно признался профессор, – мне Рещ отсоветовал.
– Ну, это ты должен вспомнить – странный резонанс, из-за которого корабль потерял отражатель и с ним управление. Такой резонанс в программе гонок не предусматривался.
– Я припоминаю, что указывались какие-то причины вроде…
– Причина была в том, что пробило блокировку гиперпространства по всей Трассе. – Масс достал из синтезатора ещё один фужер с соком и залпом его осушил. – Мы ведь хотели разнести планету после старта с неё, а она в результате провалилась в гиперпространство. И вон где её, похоже, вынесло. – Масс махнул в сторону мигавшей стрелки. – И как ты думаешь, почему на Трассе возникли проблемы с блокировкой?..
– Пространственная мозаика? – догадался профессор.
– Да, что же ещё может вести себя так непредсказуемо… – Орх Масс помолчал. – Оказалось, что между мозаикой и доминированием би-эффекторов имеется связь. Подобные проявления вблизи этой планеты, похоже, обычное дело, эта планета – энергетический паразит. Она качает энергию мозаики, которая преобразуется в психокинетических полях би-эффекторов, в результате чего…
– Эрнер В-33! – Воскликнул Бор Хиги. – Надо же, как я прохлопал…
– Что прохлопал? – не понял директор. Профессор ему не ответил.
Заканчивался последний кейджинг и «Пикус» выходил в пространство уже где-то внутри галактики. И тогда опять появилось ощущение, будто звездолёт растаял и весь его экипаж оказался один на один с усыпанным звёздами космосом, окружённый лишь слабыми полями и редкими жемчужинами проносящихся мимо релятивистских частиц…
Галактика MS-194, сектор 9629. Вечный Лес
Постепенно, и вместе с тем быстро, и в то же время совершенно неожиданно небо стало низким и неравномерно-серым, солнце превратилось в большое бледно-жёлтое пятно на этом сером фоне и сквозь ветви засеменил мелкий и густой дождик. Языки пламени, рвавшиеся из кучи валежника, прорывали эту моросящую завесу, испаряли летящие капельки и смешивали их с дымом, который приобретал от этой примеси сизый оттенок. Даже зелень листьев и травы потускнела и посерела, величественные кроны скрылись в молочной пелене и только ближайшие деревья едва проступали неясными силуэтами.
Луст сидел на корточках у костра и рассеянно смотрел на прогорающие ветки и шевелящиеся угли, в которых пёкся их завтрак. Время от времени он оборачивался в сторону хижины, потому что чувствовал что за ней, в ближайших кустах, кто-то притаился и не решается подойти. Этот кто-то был довольно крупным, настороженным и до безобразия любопытным. Это, кажется, был не зверь, потому что звери мало значения придают таким пустякам, как чьи-то мысли, а скорее вынюхивают и высматривают, в то время как этот старался уловить, о чём же думает Луст, и прекрасно знал, что Луст его тоже изучает. Он явно не собирался уходить, не узнав, что же такое попалось на его дороге и как к этому относиться.
Холодные дождевые капли, падая на голову, впитывались в волосы, просачивались тоненькими струйками к воротнику и сбегали по комбинезону на землю. От глухаря шёл аппетитный запах. Через открытую дверь было видно, как Каспи, старательно нажимая на кнопки, выводит какие-то слова на маленьком экране компьютера, демонтированного Лустом с аварийной капсулы. Когда-то ему понадобилось очень много времени и терпения, чтобы с грехом пополам научить Каспи своему языку и символьному письму. Зато теперь почти каждое утро она оставляла ему на экране какое-нибудь послание. В последний раз она написала, кажется, так: «Ты мой смелый любимый воин. Ты защищаешь меня».
Видимо решив, что опасность ему не угрожает, таинственный гость вдруг вышел из кустов и, когда Луст в очередной раз обернулся, то увидел его стоящим около хижины. В первое мгновение Луст подумал, что ошибся, полагая, что это не зверь. Внешний облик этого существа соответствовал позвоночному хищнику: короткие и толстые когтистые лапы, причём задние явно приспособлены для длинных прыжков, большая голова, оканчивающаяся не слишком вытянутой мордой с типичными челюстями для умерщвления мелких животных, высокий зад с толстым хвостом, самый кончик которого был загнут почти под прямым углом вверх. Тело покрыто тёмно-серым коротким и плотным мехом. Чёрные глаза, окружённые овальными шоколадными пятнами, смотрели с хитринкой и с нескрываемым любопытством. Морда скривилась в подобие улыбки, обнажив жёлтые клыки и влажный розовый язык.
Но, тем не менее, это был не зверь. С минуту он и Ти Луст смотрели друг на друга, и между ними происходил немой разговор.
– Ты, кажется, нездешний? – спросил псевдохищник.
– Да, – согласился Луст. – Я попал сюда случайно, и теперь не представляю, как выбраться домой.
– А где твой дом?
– Совсем в другом мире.
– На другой планете?
– Ты знаешь про другие планеты? – удивился Луст.
– Я знаю устройство мира, – самоуверенно ответил псевдохищник и, по-кошачьи перебрав задними лапами, уселся на них. Дождевая вода стекала по его плотному меху.
– Мой дом очень далеко, в другом скоплении галактик, – пояснил Луст, не надеясь, что не-зверь его поймёт.
– Это уже серьёзно, – без тени смущения констатировал не-зверь. – Но я попробую тебе помочь. Хозяин зовёт меня Ой… Ты дашь поесть?
– Конечно, если хочешь… А кто твой хозяин?.. И, наверное, тебе нужно свежее мясо?
– Мне нужен кусок того аппетитного, что жарится на твоём костре. Кусок с косточкой… – Ой сглотнул. – Только придётся ждать, пока остынет… Мой хозяин волшебник-властелин… Эта твоя женщина из лесного народа, она не из скопления.
– Да, она здешняя, её зовут… зови её Каспи, если она тебя поймёт. Меня зовут Ти Луст… – Луст не понял, что значит «волшебник-властелин», но уточнять пока не стал.
– Если разрешишь, то просто – Ти…
– Как пожелаешь. Постарайся, пожалуйста, её не напугать.
– Как пожелаешь… Как пожелаешь… – словно передразнивая Луста, ответил Ой. Он вдруг игриво прильнул к земле, короткие передние его лапы стали медленно переступать по направлению ко входу в хижину, а задние некоторое время продолжали спокойно сидеть, и весь Ой за счёт этого невероятно вытянулся, затем задние лапы наконец встали, и удлинившееся туловище, увенчанное с одного конца наклонённой на бок мордой, а с другого – медленно помахивающим хвостом, вползло в хижину.
Луст решил, что Каспи, которая в это время пыталась разобраться в излияниях компьютера, исправлявшего её ошибки и попутно дававшего рекомендации, всё же испугается, но он никак не мог предположить, какую хитрую тактику применит его новый знакомый.
Каспи сидела в пол-оборота спиной ко входу и поминутно вспыхивала стыдливым румянцем, когда компьютер беспардонно извещал её об очередной ошибке. Ой развязно, словно у себя дома, прошествовал мимо, бесцеремонно задев её боком, и с выражением величайшего удивления на морде уставился на экран. Он словно не замечал девушку, а был полностью поглощён удивительным предметом. Каспи даже не вздрогнула, она только растерялась и, обернувшись, посмотрела на Луста. Луст же, подыгрывая Ойю, улыбнулся и пожал плечами. Тогда Каспи неуверенно и осторожно протянула к мохнатой спине руку и погрузила пальцы в серый слегка влажный от дождя мех. Ой сначала повернул в её сторону свои хитрые глаза, затем голову, и наконец положил морду на её колено. Всё было сделано очень быстро и с профессиональной непогрешимостью, так, что у Ти Луста появилось чувство удивлённого уважения к этому тривиальному на вид разговаривающему зверю.
Некоторое время спустя Ой и Каспи, сидя в шалаше, за обе щёки уплетали глухаря.
Дождевая пелена между тем сменилась редкими и крохотными капельками, которые скорее напоминали туман, чем настоящий дождь. Облака стали бледно-серыми и рваными, сквозь них то здесь, то там проглядывало зеленоватое небо. Остро пахло свежими листьями и травой, и от всего умытого, блестящего, будто глянцевого леса исходила аура какого-то чистого, непорочного таинства, он словно говорил: «Войдите в меня, живите со мной, обретите здесь покой и счастье до скончания всех веков…»