Снега, снега 11-15

      Глава одиннадцатая
      Смена статуса

      Камера была достаточно светлой, просторной и комфортабельной. Но, всё же, лишь тюремной камерой.
      «Вернее, камерой предварительного заключения, расположенной в каком-то здешнем изоляторе», - отметил про себя Лёха. - «Для различных правонарушителей и прочих подозрительных персон, утративших доверие высокого начальства. Или просто, к примеру, попавших под подозрения в крамоле. Нас же с Графиней поместили сюда совсем по-другому поводу. То бишь, всё идёт по плану. Немного поменяли свой общественный статус, не более того. Но всё идёт по плану…. Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
      
      План был совсем нехитрым. Правда – при этом – коварным и изощрённым. Но, что называется, в меру. Без явной подлости и грязного свинства.
      Ещё раз окинув взглядом три хладных трупа, Лёха объявил:
      - Идём сдаваться епископу! То есть, старательно объясняться, настойчиво извиняться и истово каяться.
      - Ты уверен? - засомневалась Ванда. - В расход же отправят…
      - Не думаю. Они же первыми начали? В смысле, негры?
      - Первыми.
      - Мы же просто защищали твою девичью честь?
      - Защищали. Мою девичью честь.
      - Кроме того, мы будем отчаянно интриговать, - загадочно прищурился Лёха. - Причём, по полной программе.
      - Это как?
      - Как учили – в своё время – в одном профильном заведении. Применяя психологические навыки и шпионские методы…. Это, ведь, епископ занимался формированием команды «помощников»? Он самый. А по факту получается, что ошибку допустил. Мол, отобрал совсем не тех людей. Это же выбранные им бойцы – в первый же день новой службы – принялись безобразничать и беспредельничать, меры не зная? Так получается?
      - Ну, вроде…, - смущённо пробормотала Ванда.
      - Не «вроде», а так оно и есть! Следовательно, что?
      - Что?
      - Следовательно, нашему епископу – если дать делу ход – никогда уже не получить повышения по службе, - назидательно ткнув пальцем в облупленный потолок, сообщил Лёха. - Такие ляпы, увы, не прощаются. Наоборот, могут – в качестве справедливого и заслуженного наказания – сослать в какую-нибудь затрапезную глухомань. В медвежий угол, образно выражаясь…
      - Альберт, он же хороший. Честный и добрый…
      - Извини, Графиня, но придётся – временно – позабыть о бургундском аристократическом благородстве. Ситуация так сложилась, ничего личного…. Кроме того, подружка сердечная, мы имеем на руках и второй бронебойный козырь.
      - Какой?
      - Нож, подаренной тебе Актрисой, которая – в свою очередь – приходится уважаемому епископу любовницей. Причём, любовницей беременной…. Откуда у переселенки, содержавшейся в фильтрационном лагере, взялось холодное оружие? Высокопоставленный любовник подарил? Так, ведь, получается?
      - Ну, знаешь, это уже откровенный перебор! - возмутилась Ванда. - Мэри является моей доброй и единственной подругой. Да и тебе, коварный и вероломный тип, она не чужая…. Это же подло!
      - Не горячись, радость моя, - улыбнувшись, посоветовал Лёха. - Мы же не будем всерьёз шантажировать почтенного Альберта. Так, только самую малость…. Пусть поможет нам выбраться из этого пикового расклада. Не более того. Разойдёмся – к взаимному удовольствию – краями, пожав друг другу руки. Как в лазоревом бескрайнем море – белоснежные пассажирские лайнеры…
      - А он сможет? В смысле, помочь нам выбраться?
      - Безусловно. Впрочем, тут всё зависит от тебя….
      - Почему – от меня? - пушистые ресницы Ванды удивлённо затрепетали. - Что ты имеешь в виду?
      - Понимаешь, на заполярной метеостанции ждут супружескую пару. Не думаю, что епископ предложит нам другие дельные варианты…. Так, собственно, как?
      - Не знаю, идальго, на что это вы намекаете…
      - Ванда, прекращай свои графские штучки. Ну, хотя бы, на время. Согласна выйти за меня замуж?
      - Согласна, чурбан неотёсанный. Раз другого выхода нет…
      - Я, честное слово, сейчас обижусь, - нахмурившись, пообещал Лёха. - Причём, всерьёз и надолго.
      - Совсем шуток не понимаешь? Я и говорю, мол, чурбан стоеросовый и деревенщина законченная…. Согласна. Причём, с великой радостью и с неземным восторгом…. Так лучше?
      - А то!
      - Тогда – целуй…

      Выйдя из помещения бывшей швейной мастерской, они – через плац – направились к учебному корпусу.
      Через правое Лёхино плечо были небрежно переброшены четыре кожаных ремня – с чёрными пистолетными кобурами. Ванда сжимала в ладони левой руки светло-жёлтый охранный жетон, а в ладони правой – чёрную ручку окровавленного ножа.      
      Когда до учебного корпуса оставалось пройти метров тридцать-сорок, Лёха велел:
      - Останавливаемся!
      - А что дальше? - растерялась Ванда.
      - Стоим. Отсвечиваем. Ждём…. Ага, нас заметили. У окон крайней аудитории уже толпятся, отталкивая друг друга…
      Вскоре из дверей центрального входа показалась-выбежала светло-серая фигура с двумя алыми лычками на левом плече.
      - Что произошло? Ик-к? - испуганным голосом поинтересовался старший Ангел. - Чрезвычайное происшествие? Ик-к?
      - Оно самое, - вальяжно улыбнулся Лёха. - Срочно отведите нас к епископу! И, пожалуйста, ничего не спрашивайте. Государственная тайна! Понятно?
      - М-м-м…. Э-э-э…
      - Охранная бляха! - поднимая над головой светло-жёлтый жетон, известила Ванда.
      - Кажется, понял, - боязливо косясь на окровавленной нож, заверил старший Ангел. - Пройдёмте, господа переселенцы. Пройдёмте!
      Епископ, как и ожидалось, оказался человеком понятливым, сообразительным и хладнокровным.
      Первым делом он, грозно сведя густые брови к переносице, выставил старшего Ангела за дверь. Вторым, велел – демонстративно-равнодушным голосом:
      - Рассказывайте, сладкая парочка. Только подробно, доходчиво, по делу и, не перебивая друг друга.
      Выслушав доклад, он кратко подытожил:
      - Бывает. С точки зрения классической философии – ничего необычного не произошло. Ошибки – по нашему сложному и непредсказуемому Миру – вещи обыденные…
      После этого Альберт достал из кармана тёмно-фиолетовой рясы светло-зелёный мобильный телефон и, потыкав указательным пальцем в клавиатуру, произнёс:
      - Срочно ко мне! Что? Через десять минут? Прекращай заниматься глупостями! Немедленно! Обоих сошлю в пустыни африканские! Полторы минуты даю! Шалава мечтательная! Быстро у меня…
      Вскоре в комнату вошла Лана – растрёпанная, раскрасневшаяся, с замутнённым взглядом.
      Ванда, смущённо глядя в сторону, тихонько хмыкнула. А Лёха подумал: - «Это становится похожим на бесшабашный и цветастый водевиль. На монголо-татарский разнузданный водевиль, ясная лавочка. В том плане, что широкая и удобная лавочка…».
      Епископ, отведя в сторону, о чём-то минут пять-семь пошептался со странным Ангелом.
      - Всё сделаю, не сомневайтесь, - одобрительна посматривая на Лёху и Ванду задумчивыми аметистовыми глазами, заверила девушка. - Всё, и даже больше…
      Когда Лана ушла, Альберт поинтересовался:
      - А чем, молодые люди, я могу помочь? Какие у вас имеются – на известную тематику – мысли и пожелания? Поделитесь, пожалуйста. Если вам, конечно, не трудно…
      - Мы, отче, хотим обвенчаться, - зачастила Ванда. - А потом отбыть на далёкие заполярные острова. Чем быстрее, тем лучше. Можно и навсегда…. То есть, сперва обвенчаться, а потом, подписав все необходимые документы-контракты, отправиться на острова. Чтобы наблюдать за здешней погодой. Но – главное – обвенчаться…
      «А, ведь, она в меня влюблена!», - обрадовался Лёха. - «Причём, по-настоящему! Ура! Ура! Ура! Вот, только…. А где же та записка – якобы, от меня – которой Графиню заманили в заброшенный швейный цех? Спросить? Не спросить? Неудобно как-то…. Откуда, вообще, взялась эта крамольная и дурацкая мысль? Бред горячечный…».
      Выслушав, не перебивая, Ванду, епископ уточнил:
      - Значит, хотите – как можно скорее – попасть на далёкие заполярные острова? Очень – хотите?
      - Очень.
      - А ситуацию с тремя трупами и одним полумёртвым идиотом – я должен закрыть самостоятельно?
      - Ага. Ради нашего общего спокойствия, - подтвердил Лёха и тут же, поймав укоризненный взгляд Ванды, пояснил: - Мы находимся в одной утлой лодочке. Так получилось. Бывает…. У вас – в этом Мире – гораздо больше возможностей. Следовательно, вам, отче, и отдуваться…. Поверьте, если возникнет обратная ситуация, то я…
      - То есть, когда у вас, молодой человек, будет больше возможностей, то вы отработаете?
      - Почему бы и нет? Вы же, отче, философ? Следовательно, должны понимать, что…
      - Я понимаю, - подтвердил Альберт. - Вы просите у меня помощи? В долг? Так?
      - Так.
      - И клятвенно обещаете – если представится такая возможность – этот долг вернуть?
      - Сторицей.
      - Что же, ловлю на слове. Пусть будет так…. Вопрос с негритянскими трупами я закрою. Со всеми четырьмя. Мол, поубивали друг друга, не поделив властных полномочий…
      - В первый же день? - уточнила Ванда.
      - Что в этом странного? В нашем Мире, как, впрочем, и во всех других Мирах, Власть является страшным и безжалостным наркотиком. Вернее, жажда Власти. Думаю, что Великая Инквизиция воспримет данный аспект с полным и всеобъемлющим пониманием…. Вам же, будущие супруги, предстоит – как можно быстрее – покинуть «Чистилище». Как говорится, от греха подальше. У покойного Варвара, как известно, было достаточно много приятелей и последователь. Чуть ли не четыре пятых третьего мужского барака. Пардон, третьей мужской казармы…. Ладно, и с этим моментом я разберусь самостоятельно. Может, Хан и Сизый помогут. Да и Облом, когда оклемается и выйдет из карцера…   
      В помещение вернулась Лана и, протянув целую кипу светло-зелёных бумажных листов, пояснила:
      - Здесь – всё просимое.
      - Что – конкретно? - насторожилась Ванда.
      - Всё. Вся ваша дальнейшая, извините, Судьба. Семилетний островной контракт. Обязательства в общей гражданской лояльности. Стандартный брачный договор.
      - То есть, после подписания этого договора мы станем полноценными мужем и женой?
      - Нет. Только официальными, для общей статистики и затребованных документов.
      - А – по-настоящему?
      - По-настоящему? - в фиолетовых глазах горной ламы зажглась крохотная насмешливая искорка. - У вас с этим, друзья, и сейчас всё нормально. Поверьте. Вы – настоящие…
      - Обряд венчания, конечно, состоится. Но только чуть позже, - видимо, сжалившись, пояснил епископ. - Когда будут утверждены – высоким Руководством – все остальные документы. На днях. А пока вам, потенциальные молодожёны, предстоит провести несколько суток в…. Извините, но в вынужденной изоляции. Ничего личного. Служебные инструкции…. Автобус, который доставит вас на следующую рабочую точку, подойдёт через несколько минут…. Все бумаги подписали? Молодцы. Хвалю. Тогда будем прощаться. Ну, удачи вам, светлые молодые люди. Светлой – удачи…      
      У приземистого автобуса (светло-зелёного такого, обычного для этого Мира), их ждал Хан.
      - Здорово, брат! - обрадовался Лёха.
      - Привет, - состроив печальную физиономию, отозвался Хан. - Увидимся ли ещё?
      - Не ссы, лягуха степная. Увидимся. Мир тесен – до невозможности. Вернее, Миры…
      - Во-первых, милый, не надо говорить при мне гадкое слово – «ссы», - нахмурилась Ванда. - Если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя бросила. Сразу и навсегда. Не для нежных графских ушей это словечко предназначается. Изволь учитывать…. Во-вторых, Хан, мы ещё непременно встретимся. Причём, не один раз.
      - Ой, ли?
      - Встретимся. Не в этом Мире, так в другом. Предчувствие у меня такое. А, как известно, это людские предчувствия ничего не стоят. Даже занюханной медной монеты. А ведьмины, наоборот, ценятся необычайно и повсеместно…
      - Тогда, ладно, - широко и доверчиво улыбнулся Хан. - Верю. Встретимся. Вот, держите, - бдительно оглядевшись по сторонам, протянул на ладони прямоугольную толстую пластиковую карточку. - Лана велела передать. Она у меня такая. Справедливая и честная….
      - Что делать с этой штуковиной?
      - Толком не знаю. Я же – степной дикарь. Извините. Карточку надо вставлять в разную.…В разную «аппаратуру», как говорит Лана. Чтобы смотреть всякие закрытые «телевизионные программы» и иметь доступ к «видео-общению»…. Вы поняли что-нибудь?
      - Более или менее, - заверил Лёха. - Разберёмся, брат. Не впервой. Спасибо.
      - Понятное дело, что про эту хитрую штуку никому-никому нельзя рассказывать.
      - Понятное. Не сомневайся…
      Со скрипом распахнулась автобусная дверь.
      - Залезаем, пассажиры! - скомандовал усатый шофёр.
      - До встречи, брат степной.
      - До встречи, ребята. Счастья – вам…

      Камера была достаточно светлой, просторной и комфортабельной. Но, всё же, лишь тюремной камерой.
      Две узкие койки, разделённые прямоугольным обеденным столом. Два пластиковых стула, потрёпанное кресло, тумбочка с телевизором. Журнальный столик, заваленный различной макулатурой. Книжный шкаф, заполненный разномастными книгами и книжицами. Туалет и ванная комната. Крохотная кухня с электрической плитой, посудной мойкой и двухкамерным холодильником.
      «Самое противное, что кругом натыканы камеры видеонаблюдения, даже в ванной и в туалете», - печалился Лёха. - «И свет нигде не выключается. Да и выключателей нет. Чёрт знает что! Блин горелый, лишенный всякой сексуальности…». 
      Да, сексуальностью здесь и не пахло. Они четвёртые сутки обитали в этой камере, то бишь, уже четвёртые сутки считались мужем и женой. Да, венчания не было. Но брачный договор-то был подписан? Был. Епископ даже печать какую-то – красно-пурпурного цвета – на нём поставил.
      «А толку от этого?», - внутренне кипятился Лёха. - «Ноль! Полный и запредельный – ноль! Ванда даже целоваться – под прицелом видеокамер – отказывается. Не говоря уже о большем. Мол, графиня потомственная, воспитанная в моральной строгости…. Садисты законченные. Так вас всех и растак. Статус поменялся – с холостого на женатый? Ну-ну, как-то этого не ощущается. Никак – не ощущается…».          
      На журнальном столике лежала только всякая и разная религиозная белиберда – откровенно-пропагандистской направленности. В том числе, рекламные проспекты различных скитов и церквушек, расположенных на берегах тёплых морей.
      «Это, скорее всего, местные курорты», - решил Лёха. - «Причём, достаточно комфортабельные – с грязевыми ваннами, турецкими банями и минеральными источниками. Знакомое дело. Высокое начальство должно где-то полноценно и разнообразно отдыхать от трудов праведных…».         
      В телевизоре работал только один канал. И то насквозь официальный, посвящённый – на девяносто восемь процентов – всяким религиозным новостям и событиям. Но даже из увиденного и услышанного становилось понятно, что в Мире «церковников» не всё гладко. Далеко, ей-ей, не всё. Сквозила – в лицах и голосах дикторов – определённая напряжённость и растерянность.
      - Понятное дело, астероид ожидают, - хмыкал Лёха. - Вот, и суетятся, морды. Впрочем, на их месте кто угодно суетился бы. Дело-то серьёзное. Без дураков. Грохнется эта космическая бандура – мало не покажется…. Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
      У них с собой, конечно, была пластиковая карточка доступа к другим программам, да и специальная прорезь, подходящая по размерам, в телевизионном корпусе обнаружилась. Но, как быть с камерами видеонаблюдения?
      «Наверняка, отнимут карточку», - мысленно сомневался Лёха. - «И Лане может достаться на орехи. Карточки доступа, скорее всего, в Мире «церковников» находятся под строгим учётом. Ладно, отложим до момента прибытия на метеостанцию. Тогда и воспользуемся…».
      Ванда – первые два часа заключения – ни на шаг не отходила от телевизора. Приоткрыв карминные, изысканно-очерченные губы, не отрываясь, она смотрела на экран и зачарованно молчала. Но потом девушке надоело выслушивать нудные поучения и наставления из уст солидных бородатых дядек, облачённых в нарядные рясы, и она переключилась на книжную полку, где обнаружилось – в том числе – и несколько толстых романов, посвящённых местному Средневековью.

      Утром Ванда встала в дурном расположении духа – всё хмурилась, задумчиво молчала, а во время завтрака непрерывно барабанила – по столешнице – тоненькими пальчиками.
      - Что с тобой, любовь моя? - забеспокоился Лёха. - Голова болит? Не выспалась?
      - Сон плохой приснился, - призналась девушка. - Яркий такой, цветной, реальный, запоминающийся. Про такие говорят, мол, вещий. Представь…. Цепи покатых гор. Широкая-широкая долина между горами, по которой бродят странные неуклюжие животные. Каждое – размером с двухэтажный дом. И, вдруг, с неба на них пикируют гигантские летающие ящеры. Злобные такие, зубастые…. Вопли, хрип, боль, стоны. Кругом – лужи и ручьи крови. Ярко-алой такой, дымящейся. Кошмар, короче говоря…
      - Кошмар, - согласился Лёша. - А кошмарные сны, как утверждают мудрые очкастые доктора, следует забывать. Причём, сразу и навсегда…      
      После обеда Графиня, усевшись в стареньком уютном кресле, с головой погрузилась в чтение. Лёха устроился напротив, на обыкновенном пластиковом стульчике, и, делая вид, что изучает различные религиозные брошюры, исподтишка наблюдал за женой.
      «За женой?», - не переставал удивлённо нашептывать приставучий внутренний голос. - «Ну, надо же! Это ты, братец, выдал. Типа – отколол номер. Столько лет являлся записным и идейным холостяком, прожжённым таким и насквозь циничным. И, что? Попал, волею случая, в чужой Мир и влюбился – до полной потери пульса – в первую встречную смазливую девчонку. Мало того, что влюбился, так ещё, ни разу не переспав, женился. Удивительное дело! Ёпрст ни за что не поверит…. Правда, девчонка-то будет не из простых. Потомственная бургундская графиня – гордая, отважная и прекрасная. Наверное, в этом всё и дело…. Впрочем, готовит она просто замечательно и вкусно, пальчики оближешь. Графская семья к богатеям не относилась…. А какие у неё ноги, Боги мои! Побыстрее добраться бы до них. Типа – в приватной обстановке…. Да, воистину, неисповедимы пути Господни…».

      Ванда, захлопнув книгу и недовольно поморщившись, сообщила:
- Скукотища смертная. Сплошные походы за всякими «Святыми Граалями» и героические сражения с иноверцами. Ни единого упоминания о трепетной и нежной любви. Ни единого! Представляешь?
- Представляю, - улыбнулся Лёха. - Дальние героические походы – без любви? Бред однозначный.
- Может, тогда дорасскажешь свою историю? Про суровую и загадочную Сибирь-матушку?
- Конечно, радость моя сероглазая. Слушай…       


      Глава двенадцатая
      Лёха. Ретроспектива 05. Сибирская экзотика

      - Пельмени? - нерешительно выпуская из ладони вилку, засомневался Лёха. - Супчик какой-то, щедро сдобренный густой сметаной….
      - Правильно, сибирские пельмени полагается кушать ложкой, - подтвердил директор заповедника. - То бишь, хлебать. Если, конечно, имеешь дело с настоящими сибирскими пельменями, а не с халтурным новоделом.
      - А что ещё имеется в миске? Кроме пельменей и сметаны?
      - Много чего. Картошка, морковка, капуста, лук, черемша, бобы. Правда, нынешние хозяйки заменяют бобы фасолью. Ничего не попишешь, тлетворное влияние цивилизации….
      - А зачем, вообще, превращать пельмени в суп? В том плане, что добавлять всякие овощи?
      - Не знаю точно. Наверное, для питательности и повышенной витаминности. Не нами, как говорится, заведено. Не нам и отменять. Классика, короче говоря…. Как оно – на вкус?
      - Своеобразно, - активно работая деревянной ложкой, признался Лёха. - Ну, отставной десантник, ещё по водочке? И переходим на «ты»?
      - Переходим…. За знакомство и взаимовыгодное сотрудничество! Вздрогнули?
      - Вздрогнули. За – знакомство.
      Естественно, что вскоре и черноволосая Татьяна была приглашена за стол.
      - Типа – составить полноценную компанию, - галантно пояснил Лёха. - Что это за гулянка такая – без прекрасного женского пола? Бред законченный. Не по-нашему это. Не по-русски…
      - Не по-русски, в натуре! - хмельно взмахнув рукой, подтвердил Василий Васильевич. - Присаживайся, Танюха! Не стесняйся.
      - Благодарствуйте, добры молодцы, - понимающе улыбнулась деваха. - Присяду…. Водочки? Наливайте!
      - Ну, за присутствующих здесь милых дам! - провозгласил дежурный тост Лёха.
      - Правильно, за дам! - поддержал разошедшийся очкарик. - За «не дам» я пить не буду…. Ура!
      Ещё через пару тостов Василий Васильевич пропал – ушёл по нужде в туалет и не вернулся.
      «И Бог с ним», - подумал Лёха. - «Совсем запьянел, десантник хренов. Несёт всякую ахинею. Того и гляди, начнёт песни орать. Мол, чёрный ворон, да чёрный ворон…. А не будешь подпевать, так ещё и обидится. Кулаками начнёт размахивать. Придётся – для острастки – в табло заехать. Потом, понятное дело, будет обижаться…».
      Дружеские посиделки развивались по стандартному, многократно апробированному сценарию.
      - Может, поднимемся к тебе? - призывно и развратно подмигивая, предложила раскованная Татьяна. - Накурено здесь очень. Да и, вообще, неуютно.
      - Неуютно, - старательно туша сигарету в хрустальной пепельнице, согласился Лёха. - Пожалуй, поднимемся. Чтобы, симпатичная ты моя, никому не мешать…. Тогда и шампанского надо прихватить с собой? Орешков, пряников и конфеток?
      - Шампанское? Фи! Не люблю это кислое и пузырчатое пойло. Изжога после него…. Знаешь, что?
      - Что?
      - Я из бара возьму настойку местную, фирменную. Это пшеничная самогонка тройной очистки, настоянная на «золотом корне». Знаешь, чему данный корешок способствует?
      - Усилению мужской потенции? - глупо улыбнувшись, предположил Лёха.
      - Во-во, многократному усилению и продлению. Подожди минуточку, я чичаза…
      Татьяна скрылась за боковой дверью.
      «Не нравится мне сложившаяся ситуация», - трогая ногой дипломат, стоящий под столом, подумал Лёха. - «Почему – не нравится? По совокупности разных фактов, факторов и нюансов. Во-первых, больно уж быстро запьянел очкастый директор заповедника. Быстро, неправдоподобно и картинно. Во-вторых, и в поведении черноволосой шустрой девицы ощущается некая явная наигранность. Вернее, тщательно отрепетированная и заученная игривость…. А эти дурацкие словечки-фразы? «Чичаза-чичаза»? «Будьте такими добренькими»? «Благодарствую»? Искусственностью так и прёт. Неряшливый спектакль, поставленный неумелым режиссером-любителем…. Впрочем, может, я ошибаюсь? То есть, откровенно перебарщиваю? Ладно, разберёмся. Чай, не впервой…».
      Оказавшись в номере, они – как и полагается в таких случаях – слегка поцеловались и немного потискались, после чего Татьяна – страстно-медовым голоском – предложила:
      - Миленький, давай – чисто для начала сладких отношений – дерябнем по рюмашке настойки? Где у тебя рюмки-стаканчики? Ага, вижу…. Тебе до краёв наливать?
      - До краёв.
      - Миленький, а ты дверь закрыл только на ключ?
      - Ага. А что?
      - Ничего. Только – на всякий пожарный случай – задвинь ещё и щеколду. Мне так спокойней будет. Типа – уютней и раскованней. Ну, пожалуйста, соколик ясный…
      Щёлкнув массивной щеколдой, Лёха вернулся в комнату и, тыкая пальцем в сторону кровати, возмутился:
      - Таракан, мать его, пробежал! Жирнющий…. А Василь Васильевич намедни хвастался, мол: - «У нас на базе всё обустроено по высшему уровню. Даже привередливых европейцев поселить не стыдно…». Трепло кукурузное. Фантазёр очкастый…
      - Таракан? - присаживаясь на корточки перед кроватью, забеспокоилась Татьяна. - Быть такого не может! У нас их, усатых, отродясь не бывало. Тебе, соколик, наверное, показалось…. Вот, это же шелуха от семечек! Горничная лентяйка, так её растак. Обязательно нажалуюсь директору.
      - Шелуха? Точно? Не таракан? - ловко меняя рюмки местами, обрадовался Лёха. - Ладно, это в корне меняет дело…. Давай, красотка, дерябнем. Вставай…. Ну, за любовь – без конца и без края! Чтобы – до самой утренней зорьки! Вздрогнули…. Крепкая же у тебя, милаха, настойка. Забористая. Даже слёзы навернулись на глазах.
      - Крепкая, - беззаботно зевнула Татьяна. - Как и полагается…
      Минуты через полторы девица, опустившись на пол и подложив под щёку узкую ладошку, сладко уснула.         
      - Даже слюни пускает во сне, - умилился Лёха. - Да, везде всё одинаковое. Хоть в Москве белокаменной, хоть в Сибири дремучей. Обмельчал народ. Все так и норовят – спереть денежку у ближнего своего. То бишь, разбогатеть быстро и по лёгкому. Гопота уголовная и меркантильная. Мать их всех…. Интересно, а моя черноволосая наяда в настойку подсыпала лошадиную дозу снотворного? Или же – клофелина? Впрочем, теперь это её личные проблемы. Приватные, так сказать…
      Он открыл дверь, ловко подхватив Татьяну на руки, вынес безвольное тело в коридор и, пройдя метров пятнадцать, пристроил спящую девицу на тахту, стоявшую рядом с разлапистой искусственной пальмой.   
      - Что случилось? - появляясь со стороны лестничной площадки, спросил Василий Васильевич.
      «Обеспокоенно, гнида, спросил», - отметил про себя Лёха. - «Причём, практически трезвым голосом. Ухарь сибирский, одним словом. Вернее, ухорез…».
      Вслух же он ответил другое:
      - Умаялась, бедняжка. Бывает. Пусть спит. Не надо её, ласточку нежную, беспокоить. Кстати, Василий…. Ничего, что я так тебя называю?
      - Нормально. Называй.
      - Во сколько мы завтра вылетаем?
      - Подъем – в шесть часов утра, - откровенно заскучав, сообщил директор заповедника. - Минут сорок отведём на умывание и завтрак. В семь уже желательно взлететь.
      - А когда вернёмся в Ванавару?
      - Завтра вечером, осмотрев объект, и вернёмся. Скорее всего. Если ничего не случится…. Тьфу-тьфу-тьфу!
      - Ну, и ладушки, - заразительно зевнул Лёха. - За хлебосольное гостеприимство и угощенья – спасибо. Всё было очень вкусно и питательно. Спокойной ночи, десантник!
      - Спокойной ночи…

      Утром, справив естественные надобности и наскоро умывшись, он облачился в удобный финский спортивный костюм цвета морской волны, а на ноги напялил старые, на совесть разношенные кроссовки.
      - Буду работать под классического городского туриста, - посмотревшись в зеркало, язвительно хмыкнул Лёха. - А, что прикажете делать? Ничего другого, извините, нет. Ладно, и так сойдёт. Не впервой…».
      Прихватив дипломат с наличностью и новенький накомарник, он покинул гостиничный номер.
      В столовой было солнечно и тихо. Директор заповедника, одетый в финский тёмно-фиолетовый спортивный костюм, уже завтракал. Вяло обгладывая куриную ногу, он предложил:
      - Присаживайся, столичный гость, насыщайся. Пиво? Водочка? Не стесняйся.
      - Спасибо, воздержусь.
      - А, что так?
      - У меня вестибулярный аппарат слабый. А тут, понимаешь, на вертолёте лететь предстоит. Болтанка…
      - Понятное дело.
      - Ага. А ты, Василий, чего такой смурной?
      - Татьяна приболела. Наверное, чем-то отравилась. В больницу – ещё ночью – отправили.
      - Бывает, - присаживаясь за стол, лицемерно вздохнул Лёха. - Кстати, ты сегодня без очков.
      - Линзы вставил. Тайга очкариков не любит.
      - Ясно…. Одёжка-то у нас почти одинаковая.
      - Одёжка? - непонимающе переспросил Василий Васильевич. - А, это ты про спортивные костюмы. Случайность…. На месте, всё равно, переоденемся. На «Пристани»…. Кушай, Алексей, кушай. Через пятнадцать минут выезжаем в аэропорт…

      Вертолёт, поднявшись над землёй, секунд на тридцать-сорок завис на одном месте, после чего, медленно набирая высоту, уверенно устремился на север.
      Когда набор высоты завершился, винты запели уже в другой, гораздо более спокойной тональности, позволяющей даже немного поговорить. Небо было голубым и безоблачным, поэтому из иллюминатора вертолёта открывался отличный вид на загадочные сибирские дали      
      Минут через пять-шесть Василий Васильевич приступил к подробным комментариям: 
- Центральная часть заповедника «Тунгусский» представляет собой потухший кратер древнего мезозойского вулкана. Видишь, Алексей, склоны его чаши? То бишь, чаши кратера?
- Угадываются, в принципе….
- Молодец, двигаемся дальше…. Итак, изломанная цепь высоких сопок впереди. Это – знаменитый Лакурский хребет. Чуть в стороне ох хребта располагается гора Фаррингтон. Её высота превышает пятьсот метров – относительно уровня моря…. А, вообще, местность, над которой мы сейчас пролетаем, сильно заболочена. Эти бурые узоры внизу и являются болотистыми бочагами, чередующимися с непроходимыми топкими трясинами…. Теперь о серых и слегка зеленоватых нитях-линиях. Это, естественно, реки и ручьи. Кимчу, Хушма, Дюлюшма, Мамонная, Макирта, Верхняя Ла-кура…. Пятна, отливающие на солнце старинным серебром? Озёра, конечно. Вон то – озеро Чеко. Это – озеро Пиюнга…. 
      - Красиво, - признал Лёха. - И даже очень.
      Вскоре директор заповедника объявил:
      - Вертолёт, заходя на «Пристань», закладывает широкий круг. Ага! Вот, и он! Эпицентр взрыва. То есть, то место, над которым – в 1908-ом году – и взорвался Тунгусский метеорит. Или же – по мнению отдельных авторитетных исследователей – часть газового хвоста, принадлежавшего комете Понс-Виннике…. Как оно? Впечатляет?
      - В меру, - равнодушно передёрнул плечами Лёха. - Большая круглая котловина, окружённая неприметными покатыми горушками. Бурые узоры, по твоим словам, это топкие болота. А, вот, грязно-серые радиальные полосы? Что это?
      - Поваленный – во время метеоритного взрыва – лес. Уже, естественно, значительно подгнивший и заросший мхом.
      Завершая-замыкая круг, вертолёт пошёл на посадку. Вскоре пассажиры ощутили достаточно сильный толчок, ещё через пару минут затих надсадный гул, и вертолётные лопасти перестали вращаться.
      - Попрошу на выход, господа начальство! - вежливо пригласил пожилой лётчик. - Прибыли, однако…
      Лёха спустился по короткой лесенке. Под подошвами кроссовок приметно застучало. Он непроизвольно посмотрел под ноги и уважительно усмехнулся:
      - Шикарная вертолётная площадка, ровненькая. Выложена их старательно-струганных досок. Шик и блеск.
      - Мы старались, - сообщил Василий Васильевич. - Словно бы предчувствовали, что скоро к нам богатенькие интуристы – стаями любопытными – потянутся. А, вот, и наш гостиничный комплекс, - махнул рукой направо. 
      - Солидно, - одобрил Лёха. - Не хуже, чем в Ванаваре. Два зимовья под одной крышей, новенькая баня, различные хозяйственные постройки…. А что находится за горушкой?
      - Речка Хушма. Пойдём, покажу здешнюю историческую достопримечательность.
      На покатом речном берегу располагалась высокая, местами почерневшая изба, рядом с которой в землю был врыт толстенный столб, украшенный деревянными стрелками-указателями – «Ванавара – 66 км», «Москва – 3651 км», «Нью-Йорк – 8529км».
      - Сколько лет данному почтенному строению? - старательно отмахиваясь от настырных слепней, спросил Лёха. - А рядом располагается какой-то древний металлический агрегат. Что это такое?      
      - Зимовье было построено экспедицией товарища Кулика  в замшелом 1927-ом году, - с гордостью в голосе сообщил директор заповедника. - Сейчас в избе оборудован небольшой краеведческий музей – всякие книги о падении Тунгусского метеорита, различные карты, старые и современные фотографии, бытовые мелочи тех лет. Железная бандура? Старинный бурильный агрегат. С его помощью исследователи – в первой половине двадцатого века – и пытались обнаружить осколки метеорита. Не нашли, понятное дело.
      - Ой, больно! Насквозь штаны прокусывают…
      - Это да. Местные слепни – звери натуральные и безжалостные…. Ещё везёт, что гнус пока не вылетел из болот, не сезон. А, вот, недели через две-три здесь такое начнётся – мама не горюй…. Ладно, пошли в комплекс. Переоденемся в штормовки и брезентовые штаны. Жарковато будет, конечно. Но ничего не поделаешь. Иначе слепни сожрут. Да и кроссовки – порядка ради – сменим на болотные сапоги…

      На маршрут они вышли в начале десятого.
- Как видишь, от «Пристани» ведёт натоптанная тропа, - махнул рукой Василий Васильевич. - А зимой можно будет проложить лыжню. Или, даже, «Буранами» накатать, то бишь, утрамбовать снежный покров. Как скажешь…. За мной!
      Тропа спустилась по склону к бойкому ручью, через который был переброшен бревенчатый мостик.
      - Лес здесь совсем молоденький», - на ходу отметил Лёха. - Очень хлипкий и разреженный. А на сосёнках – между прошлогодними ветками – наблюдаются какие-то странные чёрные «почки». Уродливые и вытянутые…. Что это, Вася?
      - Мутация, - не оборачиваясь, многозначительно пояснил директор заповедника. - Здесь такое встречается – везде и всюду.
      Через час с четвертью слева послышался приятный монотонный звон, постепенно переросший в весёлый и беззаботный гул. Пройдя через густой кустарник, они вышли на берег речки, выше по течению которой располагался величественный десятиметровый водопад.
      - Чугрим! - торжественно известил Василий Васильевич. - Прошу любить и жаловать!
      - Божественное место, - смахивая со лба капли солоноватого пота, подтвердил Лёха. - Это метеорит постарался? То есть, водопад появился в 1908-ом году, после его падения? 
      - Честно говоря, не знаю, - признался проводник. - Никогда не задумывался об этом…. Хотя, при наличии обострённой фантазии, такое запросто можно предположить. Например, непреодолимая небесная сила – тремя меткими ударами – пробила скалу. В трёх разных местах, естественно. Ну, он и образовался – полноценный водный тюльпан. Или же в Москве принято говорить, мол, водяной тюльпан?
      - Разберёмся. А что с этим водопадом происходит зимой?
      - Замерзает, понятное дело. Картинка получается замечательная. Блеск и отпад полный. Лёд пузырится, пузырится, наползая друг на друга…. Иногда, в солнечную погоду, над замёршим Чугримом  встают-образуются сразу шесть-семь полноценных радуг.   
      - Великолепно! - искренне одобрил Лёха. - Здесь, на фоне искрящихся ледяных струй, и будет проходить второй конкурс реалити-шоу «Снега, снега». Ёпрст будет доволен. Как бы – от бесконечного восторга – не описался бы… 
      - Второй?
      - Конечно, второй. Первый конкурс – переход от Ванавары на «Буранах».
      - Ах, да. Запамятовал…. Шагаем дальше?
      - Шагаем.
      Справа по ходу движения над ними нависала гора Каскадная. Вокруг, по-прежнему, рос только молодой лес.
      - И это – очень хорошо, - прокомментировал Лёха. - На вершине Каскадной оборудуем пункт для операторов. Оттуда, наверняка, Чугрим прекрасно просматривается. Кадры будут – закачаешься…
      Через некоторое время под ногами противно захлюпало, справа и слева от тропы появились пышные моховые кочки.
      - Южное болото, - сообщил Василий Васильевич. - Именно здесь все экспедиции – и в прошлом веке, и в нынешнем – искали обломки-осколки метеорита.
      - Нашли?
      - К сожалению, нет.
      - Блеск! - усмехнулся Лёха.
      - В смысле?
      - Здесь и пройдёт третий конкурс. Спрячем в глубоком снегу несколько осколков от разорвавшихся армейских снарядов, мол, составные части Тунгусского метеорита. Вооружим участников соревнования стандартными металлоискателями. Пусть ищут и получают – за найденное – призовые баллы.
      - Симпатичная идея. Одобряю…      
      Ещё через час тропа пошла под уклон.
      - Что это такое? - вытягивая руку вперёд, спросил Лёха.
      Среди изумрудно-зелёных кочек, покрытых кустиками цветущей морошки, возвышался двухметровый деревянный идол.
      - Идол, - откликнулся директор заповедника.
      - Это, как раз, понятно. Но откуда он здесь появился? Эвенки поставили в стародавние времена?
      - Нет, конечно же. Новодел. Кто-то из современных исследователей постарался. Обычное чудачество. Мол, идол охраняет тропу, и – чтобы пройти мимо него – надо заплатить дань. 
      Действительно, возле деревянных ног истукана возвышалась солидная горка, состоявшая из разномастных монет.
      - Хорошо придумано, - улыбнулся Лёха. - Обязательно обыграем и этот момент.
      - Как?
      - Пока не знаю. Но – в обязательном порядке – обыграем. Может, установим здесь ещё несколько идолов. Например, с десяток. Перуны там всякие, Свароги, Велесы…. Типа – для пущей экзотики, которой, как известно, мало не бывает.
      Пройдя мимо идола они – метров через семьдесят – вышли на круглую полянку, на которой располагались две ветхие избушки, длинный стол – с широкими лавками по периметру – под крепким навесом и несколько высоченных поленниц колотых дров.
      - Избушки – настоящие, - пояснил директор заповедника. - Им лет по восемьдесят-девяносто, не меньше. Построены в одну из экспедиций Кулика. Здесь проживали геологи и буровики. А остальное уже мы смастерили. Мол, для отдыха и обеда туристов. Тут им, родимым, и всякие байки травятся – о знаменитом метеорите.
      - И эту приметную площадку используем для очередного конкурса, - пообещал Лёха. - Например, кто быстрее разведёт костёр и сварит походный кулёш. Или там макароны с тушёнкой…      
      Для полноты картины они поднялись на гору Фаррингтон.
      Солнышко раскочегарилось уже не на шутку, воздух прогрелся практически до плюс тридцати градусов. По Цельсию, ясный сосновый пенёк, истекающий янтарной смолой….
      Злющие слепни (может – оводы?), упрямо роились над путниками неисчислимыми стаями. Накомарник? Лёха, его поначалу одел. Но уже минут через пять-шесть снял, так как навалилась немыслимая духота, грозящая отправить в нокаут.
      Наконец, они, пройдя по в меру крутому склону, усеянному огромными корнями-выворотнями, взобрались на вершину.
      - И здесь, блин сибирский, оборудуем пункт для операторов, - отдышавшись, решил Лёха. - Перспективы и пейзажи – отменные. Телезрителям, в гости не ходи, понравятся.

      - Может, и понравятся, - сварливо пробурчал Василий Васильевич. - Почему бы, собственно, и нет? Только нам, похоже, пора сваливать. Чем быстрее, тем лучше. В Ванавару.
      - Почему?
      - Видишь – на востоке – чёрные тучи?
      - Вижу, - подтвердил Лёха. - Приближается грозовой фронт. Опасаешься за вертолёт?
      - Не в этом дело. Просто в этом месте не рекомендуется находиться во время грозы.
      - Почему?
      - Трудно сказать. Учёные утверждают, что во время гроз магнитные поля подвержены резким изменениям. То есть, их основные характеристики меняются самым несимпатичным и непредсказуемым образом…
      - Ну, и?
      - Матёрую волчиху – оттрахали глухари, - криво улыбнулся директор заповедника. - Пропадают в этих краях люди. Регулярно. И кочующие эвенки. И идейные уфологии….
      - Когда – пропадают? - въедливо уточнил Лёха. - Зачем? Куда?
      - Во время всяких природных аномалий. На сломе погоды…. Куда? А Бог его знает…. Пошли, «грушник», к вертолёту. Будем делать ноги. Типа – от греха подальше…


      Глава тринадцатая
      Молодожёны

      Раздался характерный скрежет ключа в замочной скважине. Через несколько секунд дверь открылась, и в камеру вошёл высокий человек в светло-сером комбинезоне, с чёрным шлемом-маской на голове.
      - Переодевайтесь, переселенцы! - несуетливо раскладывая на столе разнокалиберные свёртки, пакеты и коробки, велел Ангел. - Прошу поторопиться, любезные. Вас уже ждут.
      Ангел, прикрыв за собой дверь, вышел.
      - Ура! Нижнее бельё! Ура! – торопливо развернул один из свёртков, обрадовалась Ванда. - Какой элегантный лифчик! Красота! Наверное, очень удобный…
      - Дай-ка посмотреть, - заинтересовался Лёха. - А какой, извини, это размерчик?
      - Какой надо! Забирай свои шмотки и уматывай.
      - Куда это – уматывай?
      - В ванную комнату!
      - Там же тесно.
      -  Ничего, поместишься. Ты же у меня, слава Создателю, стройный.
      - Вот, именно. Я – у тебя. А ты – у меня…
      - На что ты намекаешь? - насторожилась Ванда.
      - На то, что мы являемся мужем и женой. Почему ты не можешь переодеться в моём присутствии? А?
      - Потому.
      - Например? - притворно нахмурился Лёха. - Ты, трепетная лань, что-то скрываешь от меня?
      - Ничего не скрываю, - девушка слегка покраснела, но смелых серых глаз не отвела. - Просто…. Просто, я немного смущаюсь. Девичья аристократичная трепетность, знаешь ли. Опять же, мы ещё не обвенчаны…. Короче говоря, уматывай.
      - Как же камеры видеонаблюдения? Ты их что, не стесняешься?
      - Стесняюсь. Но это зло, с которым приходится мириться.
      - А я?
      - Ты, милый, добро. Причём, добро, которое сейчас покорно, не возражая, проследует в ванную. Иди уже, рыцарь печального образа…
      Скинув на пол лагерную одёжку, он облачился в гражданскую.
      - И, собственно, ничего особенного, - неуверенно пробормотал Лёха. - Полосатые семейные трусы в сине-красную полоску, тёмно-синие шёлковые носки, белая майка, сиреневая рубаха, тёмно-коричневый костюм непривычного фасона. Пиджак (может, камзол?), слегка жмёт в подмышках…. Чёрные ботинки? Остроносые какие-то и слегка жестковатые. Видимо, новенькие, ещё не разношенные. Как бы кровавых мозолей не натереть…. Эй, любимая графиня! Мне уже можно вылезать?
      - Выходи, - разрешил слегка смущённый голосок. - Поможешь мне молнию застегнуть…. Ну, как я тебе?
      - Как всегда – прекрасна и загадочна.      
      - Спасибо, конечно. Но я спрашивала про платье.
      - Миленькое. Кружева и рюшечки везде. Но только – на мой изысканный вкус – излишне строгое. Отдаёт от него – за версту – каким-то…э-э-э, церковным Средневековьем. Всё интересное и приметное скрыто. Причём, наглухо. Я имею в виду ноги, грудь и плечи….
      - Да, никудышный из тебя знаток и ценитель высокой женской моды, - огорчённо вздохнула Ванда и, поворачиваясь спиной, попросила: - Застегни, пожалуйста, молнию.    
      «Какая же у неё белоснежная кожа!», - мысленно восхитился Лёха. - «Неужели Ванда ни разу не загорала? Вполне возможно. Средневековая аристократка, всё-таки…. Интересно, а какая у неё – на ощупь – кожа? Наверное, бархатистая-бархатистая, нежная и очень тёплая…. Или, наоборот, ледяная?».
      Он, не сдержавшись, прикоснулся губами к узкой впадинке между женскими лопатками.
      - Ой! - напряглась Ванда. - Что ты делаешь?
      Лёха, естественно, промолчал, так как его губы были заняты, перепархивая с одной лопатки на другую.
      - Прекрати, пожалуйста! Прекрати! - взмолилась девушка. - Меня уже всю колотит – словно бы от озноба…
      - Как скажешь, любимая, - застёгивая молнию на платье, хриплым голосом заверил Лёха, а про себя подумал: - «В девице, очевидно, дремлет целое море необузданной страстности. Что же, разбудим, не вопрос…».
      Тоненько заскрипели дверные петли, и в комнату вновь вошёл Ангел в чёрном шлеме-маске.
      - А стучаться в дверь тебя, наглеца, не учили? - презрительным голосом спросила Ванда, после чего добавила: - Хам законченный.
      - Что такое? - опешил Ангел. - Ты, переселенка, совсем обнаглела?
      - А где это ты, братишка светло-серый, видишь переселенку? - недобро прищурился Лёха. - Или, к примеру, подлого переселенца? На нас что, одеты лагерные робы? Чего молчишь-то, чучело?
      - Нет, лагерных шмоток, действительно, не наблюдаю, - задумчиво подтвердил Ангел.
      - Правильно всё понимаешь. Раз мы одеты в цивильную одежду, значит, являемся полноправными гражданами вашего Мира. Правильно?
      - Наверное, - равнодушно пожал плечами Ангел. - Следуйте за мной…, земляки…
      - Часом, нас «в расход» не отправят? - пробормотал Лёха. - Выдали новую одёжку? Ничего не значит. Обычные коварные ухищрения, не более того. Сейчас поместят в жидкий азот, и все дела.
      - Вообще-то, в Мире «церковников» переселенцев ценят, - шёпотом сообщила Ванда. - Я в тутошних толстых книжках вычитала. Местные жители, они слегка изнеженные, привыкшие к бурной общественной жизни. То бишь, подвержены разнообразным «фобиям». В частности, не могут долго находиться в относительно безлюдных местах. Например, на далёких заполярных островах. Впадают в серую и вязкую депрессию и – в конце концов – сходят с ума…. Так что, мы с тобой, милый, являемся безусловно-ценными кадрами. Таких – без веских и уважительных на то причин – «в расход» не отправляют. Мол, не выгодно…

      Они вошли в просторный, скромно обставленный кабинет.
      «Вокруг наблюдается однозначный и ярко-выраженный аскетизм», - мысленно одобрил Лёха. - «Такое помещение впору занимать старшему офицеру какой-нибудь спецслужбы, фанатично преданному своему делу…».   
      За неприметным письменным столом сидел упитанный, седобородый и совершенно-лысый старикашка, облачённый в стандартный светло-серый комбинезон.
      - Явились, голубки весенние и радостные? Белокрылые? Ну-ну, - язвительно усмехнулся старик. - Проходите. Садитесь вон на тот диванчик. А ты, - строго посмотрел на Ангела, - свободен. Отдыхай. Ежели что, слуга Божий, позову…
      Лёха и Ванда, взявшись за руки, уселись на указанное место. Ангел послушно удалился. А старикан поднялся на ноги и, проследовав в дальний торец помещения, отомкнул – массивным бронзовым ключом – толстую стальную дверцу сейфа, вмурованного в стену.
      Напевая под нос что-то мелодично-беззаботное, он достал из сейфа нарядную митру, украшенную крупными самоцветами, заученным движением водрузил её на лысую голову и, плавно обернувшись, представился:
      - Отец Джон, епископ. Старый друг уважаемого и почтенного Альберта. Который и является вашим попечителем. Ангелом-хранителем, если так будет угодно.
      - Здрасьте, - чуть слышно прошептала Ванда.
      - Долгих лет жизни вам, отче! - дежурно пожелал Лёха.               
      - Спасибо – за добрые слова, - беззаботно улыбнулся епископ. - Значит, молодые люди, вы хотите обвенчаться? То бишь, заключить супружеский союз – по церковным католическим канонам?
      - А разве – в вашем Мире – можно по-другому? - удивилась непосредственная Ванда.
      - Нельзя, конечно. Но, тем не менее, я обязан, соблюдаю устоявшуюся процедуру, спросить. Итак…. Молодые люди, вы хотите – обвенчаться?
      - Очень хотим! Алекс, почему ты молчишь?
      - Хотим, ясная зимняя зорька….
      - Перехожу к следующим вопросам, - многообещающе усмехнулся старикашка. - Тебя, широкоплечий юноша, зовут – Алексей Петров? В своём Мире ты был…э-э-э, менеджером телеканала?
      - Да, отче.
      - Клянёшься в этом – святой верой в Господа нашего?
      - Клянусь!
      - Тебя, честная девица, зовут – Ванда де Бюсси? В своём Мире ты была потомственной благородной бургундской графиней? 
      - Да, отче.
      - Клянёшься в этом – святой верой в Господа нашего?
      - Клянусь!
      «И голос – при этом – у неё не дрогнул», - подумалось. - «Значит, моя жена, действительно, является благородной средневековой аристократкой…. Были некие навязчивые сомнения по этому поводу? Были, естественно. Куда же без них? Но теперь они развеялись – без следа…».
      - Одну секунду. Запамятовал, - смешно и чуть смущённо засуетился епископ. - Я, молодёжь, сейчас…      
      Старик вновь удалился к дальней стене и извлёк из сейфа кусок белой кружевной ткани.
      - Это же…с-с-свадебная фата? - слегка заикаясь, спросила Ванда. - Не может быть….
      - Она самая, - довольно хохотнул епископ. - Всё должно быть по-настоящему. Как заведено. Как полагается. Чтобы – ненароком – не обидеть достойных людей.
      - Запасливость, она тоже относится к числу классических христианских добродетелей? - невинно поинтересовался Лёха.
      - Относится, отрок. Относится. Не сомневайся…
      Сам обряд венчания прошёл на удивление обыденно и быстро.
      Сперва отец Джон – минут двенадцать-пятнадцать – вскользь потрепался о пользе добродетели, основанной на любви к Единому Создателю нашему, а потом поинтересовался у брачующихся – их согласием любить друг друга до гроба. Причём, как в горе, так и в радости.
      - Да, я согласна, - взволнованным голосом сообщила Ванда.
      - И я согласен, - подтвердил Лёха.
      - Вот, и ладушки, - обрадовался старикан. - Объявляю вас, Алексей и Ванда, мужем и женой. Живите в любви и согласии. Ну, и размножайтесь старательно, не теряя времени. В смысле, размножайтесь, когда получите на то соответствующее разрешение…. Теперь же, пожалуй, перейдём к делам сугубо земным. Как говорится, и Богу помолись, и пашню вспаши, да и здоровыми семенами не забудь засеять её…      
      Епископ снял митру с головы и направился к сейфу.
      - Отче! Вы забыли, - торопливо снимая с головы фату, напомнила Ванда. - Возьмите.
      - Себе оставь, красавица светловолосая. На память.
      - Спасибо большое!
      - Не за что, красавица. Бога – за всё хорошее – благодари…
      Убрав митру в сейф, отец Джон достал оттуда пухлую картонную папку, вернулся к столу и, ловко развязав шнуровку, выложил на гладкую столешницу сложенный в несколько раз бумажный лист. Развернув лист, он пояснил:
      - Это – географическая карта тех мест, где вам, молодожёны, предстоит потрудиться на благо общества.
      - Архипелаг Северная Земля, - понятливо хмыкнул Лёха.
      - В нашем Мире эти острова называются по-другому, - меланхолично усмехнулся епископ. - А именно, архипелаг – «Дальние острова». Впрочем, это не имеет основополагающего и конкретного значения…
      - Не имеет.
      - Итак. Северная оконечность – северного мыса – самого северного острова. На мысу – тёмно-красный треугольник. Это она и есть, искомая метеостанция.
      «Остров называется – «Комсомолец». По-нашему, понятное дело, называется», - загрустил Лёха. - «А мыс – «Арктический». То ещё местечко. Аховое. До Северного полюса, образно выражаясь, рукой подать. Вот же, угораздило…».
      - Метеостанция – в свою очередь – окружена синими и зелёными точками, - продолжил отец Джон. - Это – различное научное оборудование и всяческие приборы, за которыми вы должны внимательно следить-наблюдать. То бишь, регулярно – в соответствии с графиком – менять подсевшие аккумуляторы. Если же приборы будут повреждены тамошними животными и птицами, то, естественно, необходимо поменять каждый испорченный прибор на новый, действующий…. Впрочем, не буду растекаться словесами по древу. В этой папке вы найдёте наиподробнейшие инструкции. В полёте, понятное дело, ознакомитесь…. Вопросы?       
      - В южной части срединного острова архипелага нарисован фиолетовый овал, - ткнул пальцем в карту Лёха. - Что это такое?
      - Запасной аэродром. Рядом с Дальними островами проходит-пролегает несколько оживлённых авиационных потоков. Самолёты, в случае экстренной необходимости, могут там приземлиться, отремонтироваться, дозаправиться, сменить экипаж. На этом аэродроме базируются и специализированные самолёты спасательной службы. Южнее Дальних островов, как-никак, постоянно проходят – во встречных направлениях – караваны морских судов…. А зачем это вам?
      - Чисто из любопытства.
      - Нездоровое, право, любопытство! - пожурил епископ. - От метеостанции до запасного аэродрома – даже по прямой – будет порядка трёхсот километров.
      «Триста километров?», - мысленно усмехнулся Лёха. - «Напугал, тоже мне, отче. Надо будет, и пешком – по лёгкому – добредём. В смысле, на лыжах. Не впервой…».
      Раздалось приятное мелодичное пиликанье.
      Отец Джон достал из кармана светло-серого комбинезона чёрный брусок мобильного телефона, поднёс его к уху и сообщил:
- Я слушаю! Да, говорите…, - неожиданно нахмурился. - Это уже точно? Окончательно? Ничего нельзя сделать? Вот, даже как…. Что теперь будет с нами? Вас понял…. Будем уповать на Господа Бога. Больше, всё равно, не на кого…. Спасибо за горячую и своевременную информацию. Отбой. 
      Дождавшись, когда епископ уберёт мобильник в карман комбинезона, Лёха поинтересовался:
      - Астероид?
      - Он самый.
      - Нельзя отвести в сторону?
      - Не получилось.
      - Куда и когда упадёт?
      - Куда – не известно. Когда? Примерно через трое суток.
      - Ничего себе…
      - А я про что толкую? - поморщился отец Джон. – Информация, наверняка, очень быстро расползётся по всей планете. Начнётся всеобщая паника, перерастающая в полный бедлам и бестолковый хаос…. Оправляйтесь-ка, молодёжь, в аэропорт. Я распоряжусь. Следуйте на свои острова, пока самолёты ещё летают. Как говорится, целее будете. Молодожёны…. Вот, возьмите две магнитные карты. Они подходят ко всем замкам, которые отыщутся на метеостанции.
      - У меня, вот…, - неожиданно замялась Ванда. - Как же быть? Не знаю, право…
      - Говори, красавица, толком. То бишь, напрямик.
      - Я ничего не поняла про рождение потомства. Кто нам должен дать разрешение на это?
      - Молодёжь, вы контракт-то – прежде чем подписывать – читали?
      - Нет, - переглянувшись с женой, признался Лёха. - Не удосужились. Да и времени, собственно, не было. Спешка.
      - Даже про полагающийся гонорар? - густые брови епископа неудержимо рванулись наверх. - Разрешите не поверить…
      - Тем не менее, это так, - переглянувшись с мужем, подтвердила Ванда. – Торопились, извините…. Так, что же – с разрешением?
      - Ладно – для влюблённых торопыг – разъясняю…. Вы обязались семь лет, день в день, отработать на Дальних островах. Причём, без всяких и всяческих форс-мажоров. В том числе, без беременностей и рождения детей. Мол, это будет мешать полноценному рабочему процессу. Мол, придётся докторов присылать, срочно искать замену. Провинившихся субъектов отправлять «в расход»…. Это же логично?
      - Логично, - призналась Ванда. - Беременность, действительно, отвлекает от работы. По крайней мере, мне про это рассказывали. Горничные и служанки.
      - Приятно общаться с разумными девушками, - похвалил отец Джон. - На метеостанции имеется медпункт, где и найдёте профильные таблетки, исключающие беременность…. Про гонорар. Вы же, наверное, ничего не понимаете в финансах и экономике нашего Мира?
      - Ничего.
      - Через семь лет, если все условия контракта будут скрупулёзно вами выполнены, а тесты и экзамены седьмого уровня успешно пройдены, то, молодёжь, вам будут по-честному выплачены вполне приличные деньги. Хватит, чтобы приобрести крепкую ферму. Например, в Бургундии. Там и будете – размножаться. Усиленно и бесконтрольно…. Как оно вам?
      - Вполне устраивает, - состроив серьёзную – до нельзя – гримасу, заверил Лёха. - Следуем в аэропорт…. А как же, отче, астероид? Что будет, когда он упадёт?
      - Всё в руках Божьих, - неуверенно промямлил епископ. - Всегда и везде надо надеяться на лучшее. Мол, всё обойдётся. Прорвёмся, ребятки. Не впервой… 

      Самолёт оказался не простым, а с вертикальным взлётом.
      Тридцать-сорок секунд хриплого шипенья, на смену которому пришёл ненавязчивый тихий гул.
      Лёха, на пяток секунд заглянув в иллюминатор, восхищённо покрутил головой и сообщил:
      - Сильна техника у «церковников», ничего не скажешь! За полминуты поднялись над землёй километра на четыре, если не больше. Чудеса в решете, образно выражаясь…. Любимая, что с тобой?
      - Не знаю, - плечи Ванды, сидящей в соседнем самолётном кресле, мелко-мелко подрагивали, а глаза были крепко зажмурены. - Страшно…
      - Ага, ты же в первый раз летишь на самолёте.
      - В первый.
      - Открой-ка глаза, - настойчиво попросил Лёха. - Открывай, открывай, голуба моя…. Теперь отстегни страховочный ремень. Поднимайся на ноги. Молодец! Теперь обопрись на моё плечо и посмотри в иллюминатор.
      - Куда посмотреть?
      - Вот, в это окошко.
      - Страшно…
      - Загляни!
      - Хорошо, - согласилась Ванда. - Сейчас…. Ой, а что это за серебристая полоса внизу? Красивая…
      - Река Енисей. Могучая, полноводная и легендарная. Несколько километров шириной.
      - Ты не шутишь? Действительно, река?
      - Честное слово.
      - А зелёное бесконечное поле – за серебристой полосой?
      - Дремучая сибирская тайга, - улыбнулся Лёха. - Ну, тот лес, что рос за забором нашего фильтрационного лагеря…. Кстати, за время полёта можно будет увидеть много чего интересного.
      - Тогда – меняемся местами!
      Ванда буквально-таки «прилипла» к стеклу иллюминатора, а он, развязав верёвочки на пухлой картонной папке, приступил к старательному изучению различных циркуляров, приказов и инструкций.
      «Ничего, видит Бог, сложного», - рассуждал про себя Лёха. - «Сейчас метеостанция «пашет» в автономном режиме. Дизель-генератор функционирует, правда, на самом минимуме. Ладно, переключим в жилой режим. Солярки хватит ещё на полгода, потом к островному берегу должен подойти нефтеналивной танкер. Будем ждать…. Раз в неделю на нас будут выходить ребята с запасного аэродрома, расположенного на соседнем острове. Мол, как и что? Нет ли, часом, проблем? Имеется и канал для экстренной связи с Центром. То бишь, с епископом Джоном».
      - Сейчас внизу проплывают крохотные серо-бурые горушки, между которыми виднеются тоненькие синие ниточки, - сообщила Ванда. - Что это такое?
      - Что ты сказала, милая? Какие горушки и ниточки? А, это, наверное, Среднесибирское плоскогорье. Ниточки – реки.
      Так они дальше и летели. Лёха вдумчиво изучал бумаги и – время от времени – отвечал на заинтересованные вопросы жены.
      - Под нами снова всё стало зелёным-зелёным. И очень много круглых блюдечек – серых, голубых, синих, лиловых…. Что это?
      - Северо-Сибирская низменность. А блюдечки – озёра. Почему у озёр разные цвета? Одни озёра глубокие, а другие, наоборот, мелкие. Да и на дне лежит разный грунт. Песочек там, глина, камушки.
      - Теперь наблюдаю переплетённые между собой светло-кремовые полосы, щедро изрезанные кривыми тёмно-коричневыми линиями.
      - Полуостров Таймыр. Вернее, горы Бырранга.
      - Изумрудно-лазурная бескрайняя гладь.
      - Карское море…
      Хриплый голос – по громкой связи – объявил:
      - Господа пассажиры! Через десять минут наш самолёт совершит посадку в конечной точке маршрута. Прошу зафиксировать страховочные ремни. Повторяю. Господа пассажиры! Через пять минут наш самолёт…   
      Ненавязчивый тихий гул куда-то пропал, раздалось хриплое шипенье, ещё через тридцать-сорок секунд в салоне самолёта установилась чуткая тишина.
      Со стороны кабины пилотов послышались глухие размеренные шаги. В проходе между пассажирских кресел показался высокий черноволосый человек в светло-сером комбинезоне.
      - Полёт завершён, - известил Ангел. - Вот, две тёплые куртки. От места посадки – до метеостанции – вам предстоит пройти порядка двухсот метров. А этот пакет – скромный подарок от нашего славного экипажа. Вы же, друзья, молодожёны?
      - Молодожёны, - гордо вскинув узкий аристократический подбородок, подтвердила Ванда.
      - А какая же первая брачная ночь – без пары-тройки бутылочек хорошего алкоголя? Правильно я говорю?
      - Правильно, - благодарно улыбнулся Лёха. - Спасибо.
      - Не за что. За всё хорошее – в этом Мире – Бога благодари…
      Вскоре они уже стояли на чёрных гладких камнях, местами поросших жёлтыми и фиолетовыми лишайниками. Вокруг царила загадочная тёмно-серая полумгла, хотя было только около часа пополудни.
      - Странно…, - пробормотал Лёха.
      - Что – странно? - забеспокоилась Ванда. - То, что вокруг так темно?
      - Нет, это, как раз, нормально. Как-никак, сейчас – самый разгар полярной ночи. Но, блин церковный, климат…. Здесь всё-всё – по декабрю месяцу – должно быть занесено снегами. Метра на полтора. И морозы должны трещать – под сорок-пятьдесят градусов. А, что мы наблюдаем? Окружающий воздух прогрелся до плюс двух-трёх градусов. Снег? Имеется, конечно, но только на вершинах ближайших сопок…. Как, собственно, такое может быть?
      - Ничего сложного, милый. Ведь «церковники» научились искусственно «смягчать» климат.
      - Точно! А я и подзабыл…. Какая же ты у меня памятливая и разумная!
      - Что есть, то есть. Видимо, в бабушку пошла.
      Хриплый голос – по громкой связи – попросил:
      - Молодёжь, отойдите, пожалуйста, от самолёта. Нам уже, согласно путевому листу, надо взлетать. Продует – простынете…. Ну, всего хорошего! Счастливой первой брачной ночи!
      - Вон она, метеостанция, - махнула рукой направо Ванда. - Шагаем!
      Когда они прошли метров сто двадцать, сзади раздалось хриплое шипенье. Лёха обернулся – никакого самолёта на чёрных камнях не наблюдалось, только высоко в небе, неуклонно удаляясь, висело крохотное неоновое пятнышко.
      - Сильна техника у «церковников», ничего не скажешь! - насмешливо проговорила Ванда. - Так и будем стоять, обожаемый муж? То бишь, совместно с насквозь удивлённым видом? Может, дальше пойдём? Ой, что это? - ткнула пальчиком в небо, по которому бодро бежали разноцветные изломанные всполохи.
      - Обыкновенное северное сияние. Не обращай внимания. Здесь такое случается часто.
      - Смотри, между двумя сопками висит яркая-яркая радуга!
      - Радуга и северное сияние – одновременно? - нахмурился Лёха. - Это уже серьёзно. Знать, астероид приближается…

      Метеостанция оказалась массивной прямоугольной коробкой, оснащённой редкими окнами.
      - Здание обшито квадратными светло-сиреневыми листами-чешуйками, - хмыкнул Лёха и, осторожно постучав костяшками пальцев по стене, предположил: - Скорее всего, какой-то хитрый пластик.
      Дверь, когда в неё была вставлена магнитная карта (гораздо более тонкая, чем та, которую на прощанье вручил Хан), открылась сразу же и совершенно бесшумно.
      - Заходим! - велел Лёха. - И тут же претворяем дверку. Незачем выпускать из помещения живительное тепло. Вернее, его остатки…
      Внутри царил таинственный полусумрак – в стандартных секциях дневного света, закреплённых на потолке, горели только отдельные лампы. Причём, в полнакала. То есть, на одну четверть длины.
      - Семь лет жить в такой несимпатичной и пугающей темноте? - возмутилась Ванда. - Мы так не договаривались…. Что-то тихонько шуршит. Завораживающе так, навязчиво…. Слышишь? Неужели здесь – ко всему прочему – живут гадкие мыши? Я их боюсь…
      - Ерунда. Это, скорее всего, дизель-генератор, работающий на минимальных оборотах.
      - Что такое – дизель-генератор?
      - Потом расскажу. Проходи прямо. Там должно располагаться что-то вроде кают-компании.
      - А ты?
      - Я ненадолго заскочу в машинное отделение, - Лёха указал рукой на дверь в левой стене. - Пока некоторые прекрасные и легкомысленные красотки безотрывно пялились в самолётный иллюминатор на незабываемые сибирские природные ландшафты и красоты, я успел не только назубок выучить все строгие инструкции и предписания, но и ознакомиться с подробными планами внутреннего обустройства метеостанции. Я скоро…. Жди!
      С энергетической проблемой он разобрался безо всяких проблем. То бишь, профессионально. Пощёлкал нужными тумблерами и клавишами, после чего дизель послушно сменил тихое шуршание на ровный солидный гуд. Ещё через пять-шесть минут лампы дневного света загорелись гораздо ярче. Потом где-то наверху зашумело-забурлило. Это «проснувшийся» насос начал качать – из скважины в резервуар, установленный на крыше – свежую водичку.
      Лёха прошёл в помещение кают-компании. По крайней мере, так эта комната именовалась на плане.
      «Обыкновенная столовая, дополненная крохотной кухней», - отметил он про себя. - «Обеденный стол, стулья, телевизор на тумбочке, компактный холодильник. Впрочем, судя по плану, на метеостанции имеется и отдельная продуктовая кладовая, оснащённая двумя ёмкими морозильными камерами…. Ещё одна тумбочка, на горизонтальной поверхности которой располагается, ласково подмигивая разноцветными лампочками, пульт управления. Над тумбочкой висит тонкий прямоугольный монитор. Пульт управления – чем? Наверное, системой видеосвязи. Не иначе…. Приоткрытая узкая дверь, вторая. Рядом расположена деревянная широкая лестница, ведущая на второй этаж. Очевидно, первый этаж является жилым и складским, а на втором размещены помещения научно-исследовательского назначения…».
      - Ванда! Ты где? - позвал Лёха.
      - Я здесь! - откликнулась из-за правой приоткрытой двери жена. - В спальне. Застилаю кровать свежим бельём. 
      «Это правильно!», - подумалось. - «Спальня, свежее постельное бельё, первая брачная ночь. Мечта разгульного поэта средних лет, затерявшегося где-то в параллельных Мирах. Или же – между означенными параллельными Мирами?».
      Он, заглянув в спальню, одобрил:
      - Симпатичный будуар. Очень…. И кровать просторная. А за той дверью, надо думать, располагается туалет и ванная комната? Радость моя сероглазая, а почему ты такая хмурая?
      - Голова что-то разболелась, - виноватым голосом призналась Ванда. - В висках тихонечко стучит, затылок ломит. Ломит и ломит…. Наверное, после этого дальнего перелёта. С непривычки.
      - Надо принять таблетку.
      - Я уже посетила местный медпункт и проглотила пару пилюль. Хочу ещё принять горячий душ. Вдруг, поможет?
      - Ладно, не буду мешать, - понятливо вздохнул Лёха. - Пойду готовить праздничный ужин. Старательно и с любовью…
      Он извлёк из холодильника два замороженных бифштекса, полиэтиленовый пакет с замороженной картошкой, пачку сливочного масла, упаковку майонеза и несколько пузатых жестяных банок с различными консервами. Включил газовую плиту и достал из кухонного шкафа сковороду, тарелки, бокалы, вилки-ложки и ножи.
      Минут через сорок-пятьдесят Лёха констатировал:
      - Нормальный вариант – для полноценного свадебного банкета на две персоны. Четыре экзотических холодных салата – из всякой консервированной всячины. Бифштексы с жареным картофелем и зелёным горошком. Что ещё требуется? Типа – для полного и окончательного счастья? Правильно, хороший алкоголь…
      Он достал из пакета, подаренного лётчиками, три бутылки – две длинных, вытянутых, и одну низенькую, приземистую, тёмно-синего стекла.
      Подумав с минуту, Лёха вскрыл всё три, поочерёдно поднёс к носу бутылочные горлышки, после чего довольно пробормотал:
      - Белое креплёное вино, красное сухое вино и нечто, напоминающее – по характерному запаху – виски. Отличный набор, ничего не скажешь…
      Когда он завершил сервировку праздничного стола, в кают-компанию вошла Ванда – бледная, растерянная и ужасно расстроенная. 
      - Милый, ужасно болит голова, - бесконечно-виноватым голосом сообщила жена. - Прямо-таки, раскалывается на части…. Ты не сильно обидишься, если я лягу спать?
      - Не сильно.
      - Спасибо…. А супружескими жаркими делами мы займёмся завтра. С самого утра. Хорошо?
      - Ладно, как скажешь.
      - Не обижайся, пожалуйста.
      - Я не обижаюсь.
      - Честно?
      - Честно.
      - Тогда – спокойной ночи?
      - Спокойной ночи…

      Ванда, плотно притворив за собой дверь, ушла в спальню.
      - Вот тебе, любимая бабушка, и долгожданный Юрьев день, - тихонько резюмировал Лёха. - То бишь, полный облом, а не полноценная первая брачная ночь. Да, не было печали у заслуженного гусара…. Мать его! Тоска смертная…
      От смертной тоски он принялся лечиться традиционным гусарским способом-методом. То есть, старательно воздавая должное спиртным напиткам, оказавшимся под рукой. Под свой бифштекс – покончил с виски. Под второй, предназначенный для молодой жены, с белым вином…
      А потом навалилась вязкая и предательская дрёма.
      «Здесь буду спать. Здесь!», - решил Лёха. - «Ну, её, супружескую спальню. Ну, её! Толку-то…. Пристрою – целомудренно – руки на обеденном столе. Поверх них – не менее целомудренно – размещу буйну голову и всё прочее. Чай, не впервой…».
      Но заснуть не удалось.
      - Отважный идальго! - позвал нежный игривый голосок. - Очнитесь! Посмотрите-ка на меня. Ну, пожалуйста!
      Лёха, с трудом приподняв голову, посмотрел.
      «Какая красивая женщина!», - восхищённо зацокал хмельной внутренний голос. - «Причём, совершенно обнажённая и безумно-привлекательная. Блин сексуальный! Стоп, это же…».
      - Милый, у меня голова больше не болит, - обворожительно улыбаясь, сообщила Ванда. - Я – однозначно и всенепременно – готова к выполнению супружеского долга. Приходи быстрей…
      Жена скрылась в спальне.   
      «Надо подниматься, братец», - посоветовал разумный и хладнокровный внутренний голос. - «Аккуратней, осторожней…. Смотри, бродяга, не упади! И, главное, не опозорься…. Так тебя и растак, забулдыгу горького! Морду пропитую…».


      Глава четырнадцатая
      Дальние острова – вотчина леммингов

      По его лицу бодро скакал весёлый солнечный зайчик. Отчаянный такой зайчик, легкомысленный и хулиганистый.
      «Такого быть – просто-напросто – не может», - подумал Лёха. - «Глухое заполярье, конец декабря месяца, раннее утро. Откуда здесь взяться солнышку?   
      - Апчхи! Мать его…. Апчхи!
      - Алекс, дай поспать, - жалобно попросил сонный женский голос. - Совесть поимей. А не только меня. Пожалуйста… 
      - Ну, да. Конечно, - покорно забубнил, вылезая из кровати, Лёха. - Не буду. Ага…
      На полу, как бы между прочим, обнаружились мохнатые домашние шлёпанцы. Он, ловко вдев ноги в тапочки и прихватив с прикроватной тумбы штаны и рубаху, прошёл в кают-компанию.
      «Фу, совсем другое дело!», - облегчённо выдохнул ворчливый внутренний голос. - «Практически свежий воздух. А в этой супружеской спальне, братец, пахнет таким безудержным развратом. Это – что-то…. Чего, интересно, вы там – совместно с молоденькой жёнушкой – вытворяли прошедшей ночью? Не помнишь? Ай-яй-яй! Пить надо меньше…. Кстати, на простыне обнаружилось несколько красно-бурых пятнышек. Смекаешь? Следовательно, всё нормально. Наша благородная графиня была безупречно-девственной. Как бы так…. С этим моментом всё понятно. Сигаретку бы сейчас. Типа – крепкую. Можно и без фильтра. Нет никаких табачных изделий? Ну, и ладно…. Братец, а с вечера, если память, конечно, мне не изменяет, оставалась непочатая бутылка сухого винца. Козырная вещь. Вперёд! Как говорится, за орденами и славой…».   
      Приняв на грудь фужер красного вина, он с удовольствием закусил остатками крабового салата, после чего запечалился:
      - Практически ничего не помню. Как оно всё было? Получилось ли у меня? Не получилось?
      - Получилось-получилось, - заверил звонкий голосок. - Всё было очень мило и здорово. По крайней мере, мне понравилось.
      В столовую вошла Ванда – завёрнутая в мохнатое банное полотенце. Причём, полотенце, проходя под женскими подмышками, оставляло открытыми белоснежные точёные плечи и большую часть стройных ног.
      Лёха взволнованно запыхтел.
      Супруга, сделав вид, будто бы ничего не замечает, грациозно присела ему на колени, набулькала из бутылки – в фужер – вина, выпила до половины, после чего, непонимающе поморщившись, спросила:
      - А что это за странный напиток?
      - Красное сухое вино, - пояснил Лёха. - Разве в вашей благословенной Бургундии было не принято – пить вино? 
      - Пили, конечно же. По любому поводу, вместо воды. Только вкус у этих вин был совсем другим.
      На женском нежном плече красовались мелкие красно-бурые цифры – «24537/2».
      - Что это такое? - спросил Лёха. - Похоже на клеймо…
      - Клеймо и есть, - беззаботно улыбнулась Ванда. - Это было очень давно. Мне тогда только-только восемь лет исполнилось. Или же девять? Не помню уже…. Короче говоря, мой отец – вместе с другими благородными бургундскими рыцарями – отправился в Святую Землю. Мол, отвоёвывать у неверных какую-то очередную Святыню. Про это узнали коварные англичане. Ведомые подлым бароном Беккингемом, они переправились через пролив и – огнём и мечом – прошли по Бургундии. Был взят на шпагу и наш благословенный городок, а все его жители оказались в плену. Молодых женщин и всех детей англичане отделили от других пленников. Хотели продать нас в рабство к арабским барбарескам. Для этого и заклеймили. Мол, чтобы легче было надзирать за «товаром» и составлять разные торговые документы. Потом подошли бургундские рыцари, прогнали англичан прочь, а нас освободили. Вот, и вся история…   
      «Она же всё врёт!», - заявил невыдержанный внутренний голос. - «Молодых женщин и детей набралось больше двадцати тысяч? Ну-ну…. А причём здесь – значок дроби? Такая нумерация характерна для концлагерей и прочих аналогичных заведений…. Имеют место быть и другие вопиющие нестыковки. Мол: - «В нашем мире у вин был совсем другой вкус…»? Бред откровенный! Вино, оно вино и есть. Значит, наша Ванда, она же потомственная бургундская графиня, попробовала вино в первый раз? Как такое – в принципе – может быть? Как, я тебя спрашиваю? Идём далее…. Вчерашняя фраза, мол: - «Хочу принять горячий душ…». В «Чистилище» никакого душа не было и в помине. Переселенцы и переселенцы мылись в бане, наливая воду в пластиковые тазики. Душ – в Средневековье? Причём, горячий? Разрешите, сеньоры, не поверить…. Впрочем, братец, оно тебе надо? В том плане, что знать правду? Непременно – знать…. Правда, она иногда бывает очень горькой и неприятной. Способной ломать и калечить – напрочь – человеческие судьбы…. Тебя разве не устраивает сегодняшняя ситуация? Женился на симпатичной, милой и – безусловно – разумной девушке. Более того, на бургундской аристократке. Тебе что-то не нравится? Всё – нравится? Вот, и молчи, бродяга, в тряпочку. Типа – наслаждайся неземным счастьем…». 
      - Милый, о чём ты задумался? - спросила Ванда.
      - О чём? - запуская ладонь правой руки под махровое полотенце, плотоядно усмехнулся Лёха. - Хочу, понимаешь, повторения. Ну, того самого, что было ночью…
      - Извини, но ничего не получится, - Ванда, отстраняясь, упруго поднялась на ноги.
      - Почему?
      - А ты сам не догадываешься?
      - Не-а.
      - Надо подождать – парочку суток. Пусть у меня – там – немного подживёт. Понимаешь?
      - Понимаю. Извини. Не подумал.
      - Так, по крайней мере, заведено у благородных девиц.
      - Да, всё я понимаю. Чай, не деревянный по уши…   
      «Может, ошибка образовалась?», - смущённо и покаянно засомневался внутренний голос. - «Это я по поводу ложности графского титула. Судя по повадкам и манерам, братец, твоя супруга, действительно, является природной аристократкой. Ладно, проехали. Пожалуй, больше не будем возвращаться к этому вопросу…».
      - Может, ты примешь душ? - предложила Ванда. - А я пока приготовлю завтрак.
      - Принято. Только сперва надо немного поцеловаться. Чуть-чуть. Молодожёны мы, или где?
      - Молодожёны, сосланные на семь лет на далёкую заполярную метеостанцию…
      - Стоп! - через несколько минут вспомнил Лёха. - Заполярная станция. Третья декада декабря месяца. Раннее утро. Так?
      - Так.
      - А как же быть с ярким солнцем? Откуда оно взялось?
      - Не знаю, - призналась Ванда. - Но на полу, действительно, имеется широкая солнечная полоса. Я по ней – тёплой и настоящей – прошла босиком…
      Они, обнявшись, подошли к узкому окну, выходящему (смотрящему?), на восток.
      Далёкая линия горизонта представляла собой размытые контуры покатых сопок – тонкая чёрная линия, плавно и задумчиво огибавшая белые шапки вечных снегов. А между двумя самыми высокими сопками – там, где вчера висела неправдоподобно-яркая радуга – наблюдалось солнышко. Маленькое такое, розовое-розовое, как казалось – слегка овальное, и – будто бы – ненастоящее, игрушечное...
      - Астероид ещё только приближается к Земле, а планетарная ось уже изменила угол наклона, - озабоченно покачал головой Лёха. - То есть, наша планета слегка отклонилась – в Мировом пространстве – относительно своего обычного положения. Не вижу я что-то другого объяснения этому внезапному солнечному появлению. А ты, сероглазка, что думаешь по этому поводу? - вопросительно посмотрел на жену.
      - Я? - засмущалась Ванда. - Что я могу думать? Какая ещё «планетарная ось»? Что за «Мировое пространство»? Извини, не в курсе. Как любила говаривать моя бабушка, мол: - «Ни сном, ни духом…».
      - Бабушка? То бишь, польская заслуженная дворянка? Которую местные жители считали ведьмой?
      - Ага. Она самая. Другой-то у меня не было. То есть, конечно же, была. Только я её не знала…. Алекс, иди в душ. Полотенце возьмёшь в одёжном шкафу. Вторая полка снизу. Правая.
      - Хорошо, любовь моя. Как скажешь…. А справа от солнышка висят необычные облака.
      - Ага. Длинные такие и очень узкие. Висят и светятся…
            
      Лёха ушёл.
      «Всё ли у меня получилось?», - подходя к кухонной плите, задумалась Ванда. - «Всё ли я сделала правильно? Все ли инструкции Актрисы выполнила? Не знаю, честное слово…. Как тогда, в фильтрационном лагере, говорила Мэри? Кажется так, мол: - «Только те женщины, которые – в глубине души – являются актрисами, могут получить свой маленький кусочек счастья. Вернее, завладеть им. Все же остальные особи женского пола обречены на бесконечно-серую муть, надоедливую тоску и регулярные слёзы…». Ночь? Не знаю. Это было приятно, но не более того…. Оргазм, о котором так красочно, с придыханием, рассказывала Мэри? Скорее всего, я его так и не испытала…. Впрочем, какие наши годы? Через несколько суток попробуем ещё разок. В смысле, много-много раз. Тем более что Актриса – спасибо ей за всё – ознакомила меня (теоретически, естественно), с некоторыми азами практического секса…. Если же рассуждать в принципе, то основные задачи выполнены. Причём, однозначно успешно и – даже – более чем. Во-первых, удалось не попасть «в расход» и вырваться из фильтрационного лагеря. Во-вторых, я вышла замуж за любимого человека. В-третьих…. А разве первых двух пунктов мало? По мне, так и вполне достаточно. По крайней мере, на сегодняшний день…. Счастлива ли я? Кто – я? Ванда, потомственная бургундская графиня. Еврейское гетто? Что это? Не знаю. Впервые слышу это гортанное словечко…. Счастлива! Бесконечно, безмерно и бесповоротно…. Только надо за длинным языком присматривать. То есть, неукоснительно помнить о том, что я являюсь девицей неотёсанной и недалёкой, прибывшей в этот Мир из дремучего и малообразованного Средневековья…».    
      На завтрак она приготовила, использовав сухое молоко, густую рисовую кашу. Естественно, с курагой, изюмом, черносливом и дольками сухих бананов. Кроме того – порошковый омлет, с десяток разнообразных бутербродов и полный кофейник ароматного кофе, приготовленного по заветному бабушкиному рецепту.
      - Бабушка, бабушка, - загрустила Ванда. - Поделилась со мной старинным рецептом, а самим кофе так и не угостила. Оно и понятно. Откуда в еврейском гетто – такой изысканный и благородный напиток? Может, попробовать? Глотну, пожалуй…. Да, в этом что-то есть. Как рассказ о далёких и загадочных странах. Что там – рассказ? Как полноценный и увлекательный роман…      
      - О чём это ты, сероглазка светловолосая, бормочешь? - входя в кают-компанию, спросил Лёха.
      - Ни о чём, а о ком. Значит, о тебе, обожаемый муж. О том, как я люблю тебя…. Алекс, прекрати, пожалуйста! Нельзя же. Надо подождать немного…. Садись, кушай.
      - Ничего себе! Ну, ты и наготовила. Тут же на пять человек хватит.
      - Зачем мне – пять человек? Есть ты, и этого вполне достаточно…. Кушай!
      Завтрак прошёл в лёгкой и приятной обстановке-атмосфере. Они постоянно переглядывались, перемигивались и изредка – якобы невзначай – касались друг друга под столом ногами. То бишь, ногами – ног…
      «Чёрт! Кажется, я сейчас сойду с ума», - подумал Лёха. - «Или того хуже, потеряв голову, наброшусь на собственную красавицу-жену и грубо изнасилую…».
      Неожиданно раздалась трескучая трель зуммера.
- Что это? - забеспокоилась Ванда. - Откуда?
- Нас вызывают на сеанс видеосвязи, - пояснил Лёха. - Кто вызывает? Сейчас узнаем.
      Он подошёл к тумбочке с пультом управления и, подумав с полминуты, уверенно нажал на несколько нужных кнопок.
      Раздался тихий, приятный для слуха шелест. Прямоугольный монитор, висящий над тумбочкой, несколько раз загадочно мигнув светло-зелёными всполохами, наполнился ярко-голубым свечением. Ещё через несколько секунд на экране возникло – на фоне знакомого аскетичного кабинета – улыбчивое лицо отца Джона. 
      - Приветствую вас, молодёжь! - жизнерадостно пророкотал лысый епископ и тут же нахмурился: - Ты, благородная графиня, это….
      - Что такое, отче? - забеспокоилась Ванда. - Здравствовать вам на долгие годы!
      - Ты, красавица, зубы мне не заговаривай. Во что ты, ветреница, одета? Зачем смущаешь скромного слугу Господа нашего? Зачем, длинноногая, вводишь в искушение?
      - Ой, извините, отче! - выбегая из помещения кают-компании, смущённо залопотала Ванда. - Пожалуйста! Я и забыла совсем про полотенце…
      - Ну, как оно? - заговорщицки подмигнул епископ. - В плане сохранённой девственности?
      - Была, - улыбаясь до ушей, сознался Лёха. - Больше нет…
      - И это правильно, раб Божий. Поздравляю.
      - Спасибо, отче.
      - Какие планы на сегодняшний день?
      - Сейчас завершим завтрак и помоем посуду. Потом включим телевизор и ознакомимся с последними новостями…
      - Отставить! - поморщился отец Джон. - И посуду, и телевизор. Прошедшей ночью забарахлила точка под номером шестнадцать. Сигнал идёт, но очень слабый. Самописцы рисуют всякую ерунду и откровенную ересь. Так что, выдвигайтесь – как можно быстрей – на место и устраняйте неисправность. Знаешь, где находится амуниция и оружие?
      - Все инструкции и планы здания – за время долгого перелёта – изучил. Теперь знаю.
      - На обратном пути зайдите на третью точку и поменяйте подсевший аккумулятор.
      - Я уже в курсе, - заверил Лёха. - Ознакомился с соответствующим рапортом…. Получается, отче, что наша метеостанция…м-м-м, не совсем и метеостанция?
      - А какая, отрок, тебе разница? Установлены по всей округе разнообразные приборы и датчик. Стоя себе и фиксируют различные показатели. Не температуру окружающего воздуха и его влажность, а величину разных излучений? Или, к примеру, величины ключевых показателей магнитных полей? Допустим, это так. Ну, и что? Разве это что-то меняет?
      - Ровным счётом ничего.
      - Правильно, отрок. Всё, не смею больше задерживать. Собирайтесь и выступайте. Жене от меня передавай привет.
      - Передам, отче. До свидания.
      - До связи. Всех благ…
      
      После завтрака они переоделись в утеплённые светло-серые комбинезоны, а на ноги обули чёрные грубые ботинки – на толстой подошве и с высокой шнуровкой.
      - Теперь мы с тобой, Алекс, похожи на местных Ангелов, - посмотревшись в зеркало, пошутила Ванда. - Причём, на самых настоящих и натуральных.
      - А то! - внимательно рассматривая длинный нарезной карабин с чёрным пластиковым прикладом, понимающе хмыкнул Лёха. - Ангелы и есть. В том смысле, что почти…. Ты, сероглазка, скорее всего, не умеешь обращаться с огнестрельным оружием?
      - Не умею. Да и вблизи вижу в первый раз. Если, конечно, не брать во внимание лазерных пистолетов Ангелов.
      - Ну, и ладно. Тогда возьми это, - он протянул жене солидный охотничий нож в кожаных ножнах. - Закрепи на поясе комбинезона. Там имеется специальная петля с крючком.
      - Симпатичная штуковина. Спасибо, - ловко и сноровисто вертя в ладонях нож, вынутый из ножен, поблагодарила Ванда. - Ручка облегчённая. Значит, данная игрушка предназначена – в том числе – и для метания.
      - Убери в ножны, пока не порезалась, - посоветовал Лёха. - Амазонка, тоже мне, выискалась, разбирающаяся в холодном оружии. Ещё эту чёрную коробочку запихай в карман комбинезона.
      - Что это такое?
      - Ультразвуковой излучатель.
      - А для чего он нужен?
      - Отпугивать диких зверей. Когда увидишь, к примеру, белого медведя, то тут же, без промедлений, доставай коробочку и переводи круглый рычажок в положение «Вкл.». Понятно?
      - Понятно. А как работает эта штуковина?
      - Долго объяснять. Главное, что медведь испугается и, трусливо повизгивая, убежит. Ну, переселенка, готова?
      - Готова, мой господин и повелитель.
      - За мной, жёнушка!
      На улице было безветренно и тепло – на уровне плюс пяти-шести градусов.
      - Ерунда какая-то, - ворчал Лёха. - Не Заполярье суровое, а натуральный южный берег Крыма, так его и растак…
      - Не надо при мне выражаться! - тут же напомнила о своих аристократических принципах Ванда. - Ведь, кажется, договаривались.
      - Извини. Погорячился. Виноват. Больше не повторится.
      - Извиняю. Кстати, солнце уже скрылось за горизонтом.
      - Конечно, скрылось. Ось Земли, очевидно, сместилась только чуть-чуть. Не всерьёз.
      - А светящихся облаков, наоборот, стало гораздо больше. Поэтому вокруг достаточно светло. Они, то есть, облака, разбросаны уже практически по всему небу.
      - Разбросаны, - доставая из кармана электронный компас, рассеянно подтвердил Лёха.
      - А между ними плавно перемещаются светло-зелёные и тёмно-голубые всполохи северного сияния.
      - Перемещаются…. Подожди, я только правильно сориентируюсь на местности. То бишь, возьму нужный азимут…. Ага, всё понял. Идём на юг, прочь от морского побережья. Вон на ту приметную горушку с раздвоенной вершиной. На её склоне и расположена искомая точка за номером шестнадцать… 
      - Долго туда идти?
      - Часа за полтора дошагаем. А когда разберёмся с шестнадцатой точкой, то повернём на восток и направимся к третьей. Это ещё около четырёх с половиной километров. Короче говоря, к обеду вернёмся.
      - К позднему обеду, - уточнила Ванда.
 
      Они размеренно шагали вдоль обрывистого берега ручья, нёсшего свои серо-голубые воды к океану. Течение в ручье было очень медленным и плавным. Время от времени над сонными водами раздавались громкие всплески – это шустрые северные рыбины охотились за редкими мошками и комарами.
      - Ой, что это? - вытягивая руку вперёд, насторожилась Ванда. - Оно приближается…
      - Отойдём в сторону от русла, - снимая с плеча ремешок карабина, решил Лёха. - Вон на тот холмик.
      Над серо-голубыми водами ручья – в сторону моря – медленно и плавно перемещалась белая воронка.
      - То ли маленькое торнадо, то ли гигантский водоворот, - засомневался Лёха. - Хрень какая-то. Блин моржовый.
      - Я же, кажется, просила…
      - Понял-понял. Больше, честное слово, не буду…. Ещё один белый водоворот проследовал к морю.
      - Ага, проследовал. А вон сразу три белых воронки – одна за другой – приближаются…
      Через некоторое время Лёха объявил:
      - Всё, никаких водоворотов и мини-торнадо больше не наблюдается. Возвращаемся на прежний маршрут.
      - Ничего себе! - оказавшись на речном берегу, удивлённо присвистнула Ванда. - Чудны дела твои, Господи!
      Весь ручей был забит мёртвой рыбой. Дохлые щуки, окуни, ленки, хариусы и форели – медленно и печально – двигались, влекомые ленивым течением, к океану.
      Сзади послышалось громкое и резкое шипенье.
      Обернувшись, Лёха невозмутимо сообщил:
      - На вершине холмика, где мы стояли пару-тройку минут назад, из земли бьёт – метра на три-четыре в высоту – шикарный фонтан. И, судя по характерным признакам, это – крутой кипяток. Мать…. Извини, любимая. Чёрт его побери! Ну, и места здесь.
      - Неуютные и опасные места, - подтвердила Ванда. - Занесла нас нелёгкая…. А что здесь, интересно, начнётся, когда на планету грохнется гигантский камень, который «церковники» именуют астероидом?
      - Скоро узнаем…
      Вскоре русло ручья резко отвернуло в сторону.
      - Идём прямо, - махнул рукой в сторону сопки с раздвоенной вершиной Лёха.
      - Пахнет как-то странно, - обеспокоенно задёргала крыльями аристократического носа Ванда. - Приторной сладостью…
      - Шагаем. За мной! Раз-два. Раз-два.
      Через несколько минут Ванда объявила:
      - Мёртвая птица лежит между камней. Кажется, дикая утка.
      - Дикая, - подтвердил Лёха. - Откуда здесь взяться домашним?
      - Вон ещё одна. И ещё. Ещё…
      - Шагаем!
      Мёртвой птицы встречалось всё больше и больше – утки, гуси, лебеди, бакланы, чайки.
      - Воняет – просто ужасно и отвратно, - прикрывая нос рукавом комбинезона, ныла Ванда. - Может, повернём назад?
      - Шагаем! Не к лицу уважающим себя бойцам – сворачивать на полдороги, не выполнив задания руководства.
      - А разве мы – бойцы?
      - Все люди – с точки зрения классической философии – являются бойцами.
      - Все?
      - Все.
      - И с кем же они воюют-сражаются?
      - С различными жизненными обстоятельствами и ситуациями. С окружающей общественной средой. С собственными тупостью, трусостью, ленью и гордыней… 
      На склоне приметной сопки – почти сразу – обнаружилась просторная ниша (явно искусственного происхождения), заполненная мёртвыми гусиными тушками. 
      - Всё понятно, - брезгливо поморщился Лёха. – Хитрое научно-исследовательское оборудование завалено дохлыми птичками. Придётся потрудиться в поте лица, усиленно сдерживая – при этом – рвотные позывы…. Сероглазка, отойди в сторонку. Негоже нежным и трепетным бургундским графиням заниматься такими неаппетитными делами. Я и один справлюсь.
      Разбросал крылатые трупики по сторонам, он подытожил:
      - Искомый прибор обнаружен. Чёрная антенна возвращена в исходное рабочее положение. Сигнальная лампочка горит приветливым нежно-изумрудным цветом. Следовательно, первая часть задания успешно выполнена…. Поворачиваем на восток и следуем к третьей точке.
      - А, может…
      - Не может! Следуем. 
      Пройдя порядка двух километров, они вышли на ровное базальтовое плато.
      - Страшное и неприветливое место, - зябко передёрнула плечами Ванда. - Чёрное-чёрное. Хотя…. Впереди наблюдается широкая рыже-палевая полоса. Мне кажется, или эта полоса, действительно, слегка колышется?
      - Похоже на то. Может, это оптический обман, спровоцированный светящимися облаками?
      - Я не знаю таких умных слов…. Слышишь? Какой-то странный, едва слышный писк.
      - Писк, - через четверть минуты подтвердил Лёха. - Давай-ка – от греха подальше – заберёмся на этот чёрный валун…. Смелее! Ставь ногу на каменный приступок. Сейчас я тебя подсажу…
      Понаблюдав пару минут с макушки валуна за окрестностями, он сообщил:
     - Рыжая полоса, расширяясь, постепенно приближается…. Вполне возможно, что это лемминги.
      - Кто?
      - Полевые мыши, обитающие в приполярных областях. В данном конкретном случае – миллионы и миллионы грызунов, перемещающихся куда-то по своим мышиным надобностям.
      - Я читала про такое в толстых книжках, - нахмурилась Ванда. - Мол, все страны Скандинавии – в стародавние времена – неоднократно страдали от нашествия этих прожорливых тварей. Когда рыжих мышей нарождалось избыточно много, они спускались с гор и упрямо шли вперёд, поедая всё и вся на своём пути. И даже умудрялись переправляться через небольшие речки. Мыши съедали все посевы на полях, разоряли – подчистую – амбары, зернохранилища и прочие продовольственные склады. Потом они обгладывали всю траву – на сотни и сотни километров. Люди и домашний скот – после их нашествий – умирали от голода. Но на человека лемминги, как ты их называешь, никогда не нападали.
      - Пожалуй, мы не будем проверять на практике твоё последнее утверждение, - усмехнулся Лёха. - Посидим здесь, дождёмся, когда мышки пройдут мимо. А после этого отправимся к третьей точке.
      - Мы можем – пока лемминги не подошли – вернуться на метеостанцию. Ах, да, не можем. Мы же – бесстрашные бойцы, выполняющие важное задание.
      - Это точно. Бойцы…
      Через некоторое время лемминги приблизились к базальтовому валуну вплотную.
      - Завораживающее зрелище, - признался Лёха. - Сколько их здесь? Миллиарды? Сотни миллиардов?
      - Симпатяги, - откликнулась молодая жена. - Немного похожи на домашних хомячков. Такие же чёрные глазки-бусинки, круглые ушки, пухлые щёчки, куцые смешные хвостики…. У меня же есть отпугивающая штуковина!
      Ванда достала из кармана комбинезона чёрную коробочку, перевела красный кнопку в положение «Вкл.», и, выждав некоторое время, расстроено сообщила:
- Не работает, Алекс, твоя хитрая техника. Лемминги только на несколько секунд остановились-засомневались. А потом – как ни в чём не бывало – двинулись дальше, миновав наш камень. Теперь мы находимся на крохотном островке, со всех сторон окружённом «мышиным морем»…
      - Бывает. Очевидно, ультразвуковой излучатель рассчитан только на крупных хищных животных, наделённых зачатками интеллекта. То бишь, зачатками нервной системы. Мыши же, как известно, существа полностью безмозглые. Вот, прибор и не сработал.   
      Лемминги передвигались плотной единой стеной, постоянно перепрыгивая друг через друга. Первая мышка приостанавливалась, ловко срезая мелкими острыми зубами стебелёк травы, через неё тут же перебиралась другая. Через вторую перепрыгивала третья…

      - Нескончаемая и очень симпатичная чехарда, - одобрил Лёха. - Ловко это у них получается. Прыг, скок. Прыг, скок…
      - Ловко, - пристально глядя на восток, подтвердила Ванда. - Только очень медленно…. Вижу последние ряды «мышиной колонны». Да, придётся нам просидеть на этом валуне ещё – как минимум – час. Может, и больше…. Предлагаю, вернутся к нашим снежным баранам.
      - О чём это ты, любимая?
      - Конечно, о знаменитом реалити-шоу «Снега, снега». Рассказывай, что там дальше было…   


      Глава пятнадцатая
      Лёха. Ретроспектива 06. Реалити-шоу

      Ёпрст, как они и договаривались изначально, прилетел в Ванавару во второй декаде октября.
      Накануне его прилёта придавили первые злые морозы, но серьёзных снегопадов ещё не было. Так, ерунда сущая. Местные переменчивые ветра, шутя и играючи, разметали эту снежную чепуху по разным сторонам, не оставив и следа.
      - Плохи дела, - ворчал Лёха. - Наше реалити-шоу называется – «Снега, снега». А где же они, собственно, снега?
      - Навалит ещё. Причём, по самую макушку, - утешал Василий Васильевич. - Это же, брат, Сибирь. Тут погоды капризные. Как говорится, год на год не приходится. Бывает, что уже в ноябре месяце под два метра снега лежит. А случаются годы, когда первые снежинки падают с неба только в конце декабря. Но бодро так падают, без дураков. Трое суток – и те же два метра. Типа – снова здравствуйте. Только в профиль. Так что, не расстраивайся, коллега, раньше времени… 
      - Легко говорить, мол, не расстраивайся. А если Константин Алексеевич уже подписал с зарубежниками – на ноябрь месяц – первые контракты? Жадность – подруга коварная и неверная…. А если в этих контрактах предусмотрены, не дай Бог, крутые финансовые неустойки – за срыв сроков? Скандал тогда будет. Начнут старательно искать виноватых. Стрелочников, то бишь.
      - Мы-то здесь причём? Площадки полностью оборудованы. Маршруты намечены и согласованы. Продовольствие и алкоголь на «Пристань» завезены. Какие ещё вопросы?
      - И каверзные вопросы придумают, и всех блохастых собак навесят, - пообещал опытный Лёха. - Когда лес рубят, то разнокалиберные щепки – как правило – летят во все стороны.
      Впрочем, сойдя с самолётного трапа, Ёпрст никакого неудовольствия не выразил. Наоборот, пожав встречавшим руки, он с интересом огляделся по сторонам и, вздохнув полной грудью, объявил:
      - Славненько тут у вас. Красиво. Мать его…. Бодрит! Сибирь-матушка, одним словом…
      - Петров! - радостно завопил звонкий женский голос. - Бродяга! Морда! Я так рада!
      Лёха обернулся. К ним – от самолётного трапа, вприпрыжку – приближалась молоденькая рыжеволосая дама, облачённая в короткую и стильную соболью шубку.
      - Мэри?
      - Она самая! Что застыл дурацким соляным столбом? Давай-ка, недотёпа белобрысый, обнимемся. И – по старинной русской традиции – трижды поцелуемся. В щёки, естественно. То бишь, целомудренно-целомудренно, без похоти.
      Во время этой пафосной церемонии Лёха успел – едва слышно – спросить:
      - Каким ветром?
      - Ёпрста охомутала, - браво подмигнув, прошептала Мэри. - Спёкся, голубчик…
      Потом, понятное дело, поехали всем коллективом на ванаварскую базу заповедника «Тунгусский». Сценарий дружеских посиделок был традиционно-классическим: варёная лосятина, тушёная гусятина, глухарь, запечённый в русской печи, таймень холодного копчения, местные экзотические наливки и настойки в нехилом ассортименте. В качестве апофеоза выступал «пельменный суп». Естественно, под ледяную водочку и изощрённые сибирские байки – про кровожадных медведей и регулярные метеоритные дожди, сопровождаемые исчезновениями мирных эвенков и чудаковатых экологов. 
      Дойдя до нужной кондиции, Василий Васильевич – душевно и с лёгким надрывом – затянул:
      - Чёрный ворон, чёрный ворон…
      - Что ж ты въёшься на до мной? - хмельно и рьяно подхватили, обнявшись – словно лучшие подружки, Мэри и Татьяна. - Ты добычи не дождёшься…
      Ёпрст многозначительно подмигнул, мол: - «Пошли, подчинённый, пообщаемся чуток…».
      Они, стараясь идти прямо, то бишь, не шатаясь, проследовали в помещение бильярдной, которое – по случаю прибытия важных столичных гостей – пустовало. 
      - Снега у нас нет, - смущённо шмыгнув носом, сообщил Лёха. - Извини, Костян.
      - Бог извинит, ик, - пьяно помотав головой, откликнулся Ёпрст. - Если, конечно, захочет, ик…. Какая гадость. Какая гадость – ваши пельмени, перемешанные с фасолью, картошкой и капустой. Блин сибирский, да с откровенным перебором…
      - Ещё раз. Снега у нас нет.
      - А зачем он тебе, Петров?
      - Ну, не знаю. Снег, он такой белый, пушистый и красивый. Холодненький, опять же…
      - Холодненький. Гениально подмечено.
      - А ещё мы собрались проводить реалити-шоу, - напомнил Лёха. - Называется – «Снега, снега»…. А снега-то и нет.
      - Будет, ик, - заверил Ёпрст.
      - Когда?
      - После новогодних праздников, заледенелый дубовый пенёк.
      - Почему так поздно?
      - Петров, ты что, ребёнок? Всё, ведь, происходит в рамках годовых, заранее утверждённых бюджетов. Причём, как у нас, так и у зарубежных коллег…. Просекаешь?
      - Более или менее, - признался Лёха.
      - Никто и не сомневался…. Короче, тормоз ты наш «грушный». Эксклюзивная лицензия, оформленная по всем международным правилам и канонам, получена. Первые контракты заключёны. Причём, сразу на восемь игр. По одной игре в неделю. Блеск и нищета куртизанок…. В том смысле, что скоро валюту некуда будет девать. Предлагаю – топить её в шампанском. Блин с трюфелями…
      - С кем – заключёны?
      - С американцами, французами, немцами и итальянцами, - со вкусом зевнул Ёпрст. - Каждая страна – на каждую игру – выставляет по два человека. То есть, мужчину и женщину. Из известных и публичных персон, ёжики колючие.
      - Снега-то нет.
      - Будет. Но только – т-с-с-с…. Страшная тайна. Практически государственная.
      - Сволочь ты, Костян, - обиделся Лёха. - Гад и скотина.
      - С чего бы это?
      - С того, что загадками говоришь. Мол, снег будет. Но только в нужный и ответственный момент. Мол, страшная государственная тайна. Не по-дружески это…. Сволочь.
      - Ладно. Я был не прав, - повинился Ёпрст. – Сейчас, братишка, объяснюсь…. Недалеко от Красноярска (по сибирским масштабам, конечно), расположен некий жутко-секретный полигон. Какое оружие там испытывают? Толком не знаю. Врать не буду. Но, возможно, климатическое, ик…. Короче говоря, я с месяц назад попросил – кого надо – о помощи. «Кто надо» отзвонился важным генералам. Генералы пальнули в атмосферу, расположенную над Ванаварой, из хитрой пушки. Поэтому снега до сих пор и нет…. Проникся? 
      - Сильно задвинуто.
      - Сильно, согласен…. А числа восьмого января генералы снова пальнут по атмосфере. Но уже совсем другим снарядом. После этого трое суток подряд – нескончаемым потоком – будет валить белый и пушистый снежок. И навалит его, родимого, метра полтора. В том плане, что нам больше и не надо…. После этого оно и начнётся, реалити-шоу «Снега, снега». Два световых дня на прокладывание и утрамбовку троп-дорожек, и вперёд. Как говорится, за славой, заветными орденами и бешенными баблосами…. Всё понятно, Петров?
      - Всё.
      - Молодец. Тогда пошли к народу. Выпьем, закусим, споём…

      На следующее утро было намечено посещение объекта. Они – помятой, но дружной компанией – отправились в ванаварский аэропорт.
      - Карета подана! - Василий Васильевич предупредительно ткнул пальцем в обшарпанный МИ-8. - В смысле, воздушная карета. Непрезентабельная и скромная, зато проверенная.
      - Обойдёмся, - вальяжно отмахнулся Ёпрст. - Мне вчера из города Братска друзья-олигархи прислали настоящую технику. Импортную, надёжную и стоящую.
      - Много – стоящую? - заинтересовался Лёха. - В какой, извините, иностранной валюте?
      - Иди, Петров, со своими армейскими шуточками – сам, наверное, знаешь куда. И без тебя, юмориста доморощенного, тошно. Голова раскалывается на части. Во рту, такое впечатление, стая бездомных кошек – мимоходом – нагадила…
      - Что-то было ни так? - забеспокоился директор заповедника. - Чем-то не угодили?
      - Нормально всё, Васенька, мил-дружок, - заверила Мэри. - Но эти ваши пельмени, превращённые – народной фантазией – в густой овощной супчик…. Бр-р-р! Как вспомню, так вздрогну. Не стоит, право слово, предлагать это неординарное блюдо высоким и избалованным зарубежным гостям. Не так, суки изнеженные, могут понять.
      - Уяснил. Спасибо. Обязательно учтём…. Может, по пивку? Сугубо для поправки пошатнувшегося здоровья?
      - Попозже.
      На дальнем краю лётного поля обнаружился цветной импортный вертолётик.
      - Полезная игрушка, - одобрил Лёха. - Вёрткая и ловкая. Зависает над любым объектом. Можно будет всё осмотреть в мелких деталях, не покидая вертолётного салона. Пижонство сплошное, между нами говоря…
      Выяснилось, что вылет на объект откладывается минут на сорок-пятьдесят.
      - Масло меняем в гидравлической системе, - принялся оправдываться молоденький лётчик. - Так, вот, получилось. Не обижайтесь, Константин Алексеевич. И, пожалуйста, не надо про эту незапланированную задержку рассказывать моему руководству.
      - Очень надо, - обиженно надулся Ёпрст. - За кого ты, летун сопливый, меня принимаешь? За склочного и сволочного еврея? Напрасно, честное слово. Во мне её не так и много, вредной еврейской кровушки. От силы процентов пятьдесят. Ну, может, чуть больше. К примеру, шестьдесят пять…. Василич, что ты там говорил про пиво?
      - Дык, пройдёмте, господа хорошие, в зал ожидания, - залебезил директор заповедника. - Там у нас оборудован отличный буфет.
      - Буфет? - недоверчиво скривилась Мэри. - Терпеть ненавижу…    
      - Не сомневайтесь! С отдельным кабинетом! Кроме того, я шепну пару слов – кому надо. Примут по высшему разряду. То бишь, хлебосольно и с радостью…. Пойдёмте!
      - Уговорил, речистый, - беззаботно хмыкнул Генеральный директор Первого канала. - А машину, пожалуй, отпусти. Немного прогуляемся по свежему воздуху. Он у вас здесь особенный, сибирский. Бодрит…      
      Василий Васильевич и Ёпрст, о чём-то переговариваясь и пересмеиваясь, шли по лётному полю первыми. Мэри и Лёха – приотстав метров на десять-двенадцать.
      - Значит, ты теперь с Костиком…. И, как оно? - задумчиво вздохнув, поинтересовался Лёха. - Вставляет?
      - Нормально. В том плане, что терпимо и весьма перспективно.
      - А в каком статусе пребываешь-числишься? Любовница выходного дня и дальних командировок?
      - Вот, ещё. Больно надо, - обиделась Мэри. - Я считаюсь Костиной официальной невестой. Так меня – на всяких аристократических фуршетах и культурных вечеринках – теперь и представляют. Да и секретаршей я больше не работаю. Веду, как и полагается по высокому статусу, ярко-выраженный богемный образ жизни.
      - Добилась, получается, чего хотела.
      - Добилась. Ухватила-таки – за скользкий и вертлявый хвост – капризную золотую рыбку.
      - Бывает.
      - Иногда. Жаль, редко.
      - Молодец, - похвалил Лёха. - А сюда, как я понимаю, ты прибыла, чтобы старательно присматривать за ветряным женишком? Дабы всякие подлые стервы и шалавы – между делом – не увели?
      - Мелко плаваешь, господин Петров, - высокомерно поморщилась бывшая секретарша. - Плебей законченный. Что с тебя взять?
      - А, всё-таки. Зачем припёрлась-то?
      - Я буду принимать участие – от России, понятное дело – в первой игре сезона. Вместе со знаменитым и непревзойдённым Артуром Пирожковым. Знаешь такого?
      - Знаю, конечно, - брезгливо передёрнул плечами Лёха. - Шоумен, мать его. То бишь, человек, безусловно, публичный…. А в чём, подруга боевая, заключается твоя публичность?
      - Петров, в морду получишь.
      - Да я ничего такого – обидного – и не имел в виду. То есть, ты будешь представлена телезрителям (в том числе, и зарубежным), в качестве невесты уважаемого господина Ёпрста?
      - Не угадал, бродяга, - презрительно сплюнула в сторону Мэри. - Я, чтобы ты знал, нынче являюсь восходящей звездой отечественной эстрады и кинематографа. Снимаюсь сразу в двух телесериалах. Правда, пока только во второстепенных ролях. А ровно через неделю по Первому каналу начнут активно «крутить» клип с моим участием.
      - Ты там танцуешь в кордебалете? Или же бьёшь в бубен?
      - Нет, юморист хренов, я там песенку пою. О верной и чистой любви. А участие в «Снегах, снегах» мне нужно (вернее, необходимо), для полноценной международной раскрутки. Так Костик говорит…
      - Мощно задвинули, - признался Лёха. - Потом, восходящая звёздочка, дашь мне автограф? Кстати, а для чего ты перекрасилась? Блондинкой – на мой вкус – тебе было гораздо лучше.
      - На вкус и цвет, как известно, товарищей нет, - хихикнула шустрая барышня. - И вообще, рыжий, чтобы ты, дурилка картонная, знал – это мой естественный природный цвет…

      Наконец, вертолёт взлетел и взял курс на север. Директор заповедника тут же приступил к выполнению обязанностей гида-экскурсовода.
      - Очень интересно и познавательно, - выслушивая историко-географическую информацию, добродушно бормотал Ёпрст, подобревший после выпитого пива. - И названия речек-горушек очень симпатичные. В том плане, что насквозь экзотические…
      - А экзотики, как всем известно, мало не бывает - встрял Лёха. - По крайней мере, так считают матёрые и махровые воротилы мировой киноиндустрии.
      - Всё хохмим, Петров?
      - Да так, не в затяжку. Чтобы квалификацию окончательно и бесповоротно не растерять.
      - Смотри у меня, морда белобрысая. Уволю без выходного пособия. Зато с волчьим билетом. 
      - Не губите, Константин Алексеевич! Кормилец! Отработаю!
      - Конечно, отработаешь, - криво улыбнулся Ёпрст. - Куда же ты, голодранец, денешься? Смыться с этой подводной лодки ещё никому не удавалось. В живом виде, я имею в виду. Гы-гы-гы! Ладно, пошутили и будет…. Петров!
      - Я!
      - Надо озаботиться достойными рекламными проспектами. Цветными и глянцевыми. На русском, английском, итальянском, немецком и французском языках.
      - С языками-то у меня, как раз, и не очень.
      - Это не твоя забота. Подготовь подробные информационные тексты. История падения Тунгусского метеорита. Географические моменты. Природные ландшафты и их яркие особенности. Флора и фауна – во всём многообразии. Побольше качественных фотографий и слайдов. Дальше и без тебя разберутся…. Чтобы через неделю всё перечисленное было доставлено в Москву! Изволь предоставить в полном объёме.
      - Есть, предоставить!
      Вертолёт сделал широкий круг над «Пристанью».
      - Симпатичные здания-сооружения, - одобрил Ёпрст. - Конечно, не швейцарское шале. Но, всё же…. Оборудовали восемь дополнительных вертолётных площадок? Нормально. Должно – по идее – хватить. Следуем дальше!
      Через некоторое время Василий Васильевич объявил:
      - Чугрим.
      - Божественно! - захлопала в ладоши впечатлительная Мэри. - Красота неописуемая! Полный и окончательный отпад…. А что это такое? Рядом с водопадом? 
      - Тропа «Сибирские идолы», - охотно пояснил Лёха. - Заменяет аргентинскую «боксёрскую тропу». Дабы не возникло надуманных обвинений в плагиате…. Пилот, опускайся ниже!
      - А в чём суть этого конкурса?
      - Длинный деревянный настил на краю снежной целины. Вдоль него выстроены в ряд трёхметровые идолы. Пластиковые, понятное дело, полые внутри. Участник соревнований бежит по настилу, идолы – в соответствии с заданной программой – падают. Их задача – сбить зазевавшегося игрока в глубокий снег. Ничего хитрого.
      - Простенько, но со вкусом, - кратко прокомментировал Ёпрст. - Летим дальше.
      Вертолёт завис над краем Южного болота.
      - Здесь участники реалити-шоу будут искать – в глубоком снегу, с помощью стандартных армейских металлоискателей – железные (якобы метеоритные), осколки, - поведал Лёха.
      - Существуют ли в этом процессе какие-либо хитрые нюансы? - заинтересовалась Мэри.
      - Имеются. Потом дам подробные и развёрнутые инструкции.
      - А что это за длинные-длинные мостики?
      - По ним игроки должны перебраться от «осколочной площадки» до «столовой». Кто нашёл кусок железа, тот следует по мостику, состоящему из двух брёвнышек. Кто – за отведённое время – ничего не обнаружил, шагает по бревну одиночному. Внизу, естественно, будет располагаться полутораметровый (может, и двухметровый?), снежный покров…
      - В «столовой» участники соревнований варят кашу с тушёнкой? - скорчил недовольную гримасу Ёпрст. - Не нравится мне этот конкурс. Пошловатый какой-то. Плебейством отдаёт.
      - Мы, зная о вашем авторитетном мнении, уже всё переиграли, - льстиво улыбнулся Василий Васильевич. - Игроки будут не готовить походный кулёш, а, наоборот, её поедать. Умял котелок с кашей, выпил стакан водки – в любой последовательности – и двигайся дальше. Кто с поставленной задачей справится быстрей, тот и время сэкономит, и дополнительные призовые баллы получит…. А после этого намечен завершающий этап наших соревнований. Проехать на лыжах – по пологому склону – между тремя десятками идолов, выстроенных в шахматном порядке.
      - Это после выпитого стакана водки? - восхитился Ёпрст. - Гы-гы-гы! Молодцы, одобряю…. Что у нас сегодня ещё запланировано?
      - Осмотр панорамной площадки, расположенной на вершине горы Фаррингтон.
      - Полетели. Осмотрим…

      Рекламные ролики о предстоящем реалити-шоу «Снега, снега» начали «гонять» по Первому каналу за две недели до Нового года.
      - Прославимся! - радовался Василий Васильевич. - Прогремим на весь мир! Может, по весне меня даже переведут в Москву. В Министерство культуры. Константин Алексеевич обещал посодействовать. Мол, если всё пройдёт без сучка и задоринки….   
      - А трижды сплюнуть через левое плечо? - недоверчиво хмурился Лёха. - А по дереву постучать?   
      - Обойдусь! - упрямился директор заповедника. - Ну, их, эти глупые народные приметы. Суета одна и серое мракобесие. Отсталость наша русская, не цивилизованная…. Давай-ка, напарник, лучше накатим по сто пятьдесят?
      - Накатим. Почему бы – не накатить? Святое дело.
      - Ну, за светлое Будущее? Симпатичное и прекрасное?
      - За него, родимое…
      Шестого января, уже под вечер, позвонил Ёпрст и, не здороваясь, распорядился:
      - Суздалев остаётся в Ванаваре и встречает всех прибывающих. Встречает, размещает, потчует, привечает, развлекает. Задницы лижет с усердием, короче говоря…. Ты же, Петров, срочно вылетай на «Пристань». Присматривай там. А как только снегопад прекратится, занимайся расчисткой площадок для операторов и прокладыванием троп-дорожек. С людьми и техникой, надеюсь, всё в порядке? Молодец…. Тринадцатого числа встречай вертолёты со съёмочными группами, корреспондентами, журналистами и фотографами. Размещай их весёлую братию на постой…. Всё понятно?
      - Понятно, - безо всякого энтузиазма подтвердил Лёха. - Жаль, что первый этап пройдёт без моего непосредственного участия.
      - Ничего, по телевизору посмотришь. Типа – по Первому каналу. Приглядывай там, бродяга белобрысый! Я на тебя надеюсь.
      - Не волнуйся, Костян. Не подгажу…
      Снег, как и было обещано, начал падать – из серо-чёрных туч – восьмого января. С самого раннего утра. Снежинки были крупными, сухими и неправдоподобно-разлапистыми. Они падали медленно и плавно, закручиваясь – время от времени – в изысканные спирали. 
      Одиннадцатого января снегопад – также внезапно, как и начался – прекратился. Ещё двое суток ушло на подготовительные мероприятия, связанные как с ликвидацией снежных «излишков», так и с размещением на «Пристани» журналистов-операторов.
      А четырнадцатого января – с неимоверной помпой – реалити-шоу «Снега, снега» успешно стартовало. Прямая трансляция велась на сорок восемь стран мира.
      Ёпрст, слегка заикаясь от волнения, зачёл поздравительное послание от Президента России, перерезал тупыми ножницами ярко-красную ленточку, и пять «Буранов», поднимая облака снежной пыли, неудержимо рванулись вперёд.
      На каждом из снегоходов располагалось по два седока. На четырёх из них водительские места занимали мужчины, а женщины размещались у них за спинами. И только на «Буране» русской команды ситуация была противоположной.
      - Как же могло быть иначе? - с любопытством пялясь в телевизионный экран, насмешливо пробормотал Лёха. - Чтобы Мэри кому-либо доверила судьбу своей будущей карьеры? А, следовательно, и всей дальнейшей жизни? Ну-ну, не дождётесь…   
      Но полюбоваться на все перипетии первого этапа соревнований ему не удалось – пришлось заняться рутинными мероприятиями. Капризные корреспонденты никак не могли поделить гостиничные номера. Операторы – разных телеканалов – продолжали отчаянно собачиться из-за козырных мест на съёмочных площадках, расположенных на вершинах гор Каскадная и Фаррингтон.
      А ещё через несколько часов первый этап игры завершился. Естественно, уверенной победой русской команды.
      - Я так и не уступила руль этому Пирожкову, - старательно отряхивая с пушистых ресниц сиреневый иней, похвасталась Мэри. - Сейчас мы на восемнадцать баллов опережаем немцев, идущих вторыми. А итальянцы, и вовсе, сошли с трассы. Проехали сорок пять километров и сошли. Мол, побоялись обморозиться. С чего тут можно обморозиться? Всего-то минус двадцать четыре градуса на улице. Ерунда, по нашим кемеровским понятиям…
      На следующее утро, определяясь с очерёдностью старта на следующих этапах, участники команд тянули жребий.
      - Я обожаю – всегда и во всём – быть первой! - объявила Мэри и, совершенно ожидаемо, вытащила жетон с цифрой «1». 
      Планировалось, что в этот день съёмка соревнований должна осуществляться не только с заранее оборудованных площадок, но и с воздуха. Лёха, пользуясь служебным положением, застолбил себе местечко в вертолёте с операторами.
      Узнав про это, Ёпрст сперва рассердился, а потом махнул рукой, мол, всё уже запущено и идёт само по себе, можно немного и расслабиться…

      Вертолёт завис над «Пристанью», а Лёхин беспокойный внутренний голос приступил к комментариям: - «Ага, в небо взлетела красная сигнальная ракета. Старт дан! Появилась крохотная фигурка в светло-сиреневом спортивном костюме. Это, в кемеровский публичный дом не ходи, Мэри бежит на лыжах к «Сибирским идолам». Ловко это, надо признать, у неё получается. Мастерица на все руки, образно выражаясь. Как, впрочем, и на ноги, и на другие части трепетного женского тела. Вертолёт начал постепенно смещаться следом…. Водопад Чугрим. Какое потрясающее зрелище! Он, действительно, замёрз. Получился восхитительный ледяной «тюльпан», над которым – величественным нимбом – горит-сияет яркая радуга. Необычная и потрясающая картинка. Телезрители – и отечественные, и зарубежные – будут в неописуемом восторге. А некоторые и в описуемом. В том плане, что и описаться – ненароком – могут…. Так, Мэри снимает лыжи и забирается на деревянный помост. Бежит по нему, а пластиковые трёхметровые идолы падают, падают, падают…. Вот же, чертовка! Проскочила-таки! Ничего странного. Рыжим, как известно, везёт…. Так, снова надела лыжи. Побежала, ловко работая лыжными палками, дальше…. Так, вышла на край Южного болота, к участку под номером один. Поменяла лыжи на снегоступы, взяла в руки металлоискатель. На поиски отведено пять минут…. Во, даёт! За полторы минуты управилась. Браво! Теперь надо перейти по мостику в «столовую». Ну, это не трудно. Я имею в виду, по мостику, сколоченному из двух брёвен. Вот, если бы по одиночному бревну…. Мэри, предварительно сбросив снегоступы, забралась – по специальной лесенке – на мостик. Побежала…. Зачем же так рисковать? Дошла бы и шагом…. Вот, поскользнулась, зашаталась и, раскинув руки в стороны, свалилась с моста. Теперь, выбираясь из полутораметрового снега, потеряет целую кучу времени…. Почему она не выбирается? Упала и всё. Виднеется только тёмное пятно, образовавшееся при её падении. Странно…. Может, Мэри свалилась в снег головой вперёд? Ударилась о камень и потеряла сознание?
      Очевидно, что и пилоты вертолёта почувствовал что-то неладное. Летательный аппарат спустился ниже и бестолково закружился над местом проведения третьего этапа соревнования.
      Заглянув в кабину к пилотам, Лёха скомандовал:
      - Зависаем над мостиком. Над тем, который пошире. Спускаемся как можно ниже. Я спрыгну, а вы тут же уйдёте наверх…. Не спорить! Это приказ! Выполнять!   
      Когда до поверхности моста оставалось около метра, Лёха прыгнул. Естественно, упал. Но, крепко обхватив холодные брёвна ладонями, вниз не слетел.
      Он поднялся на ноги и, осторожно ступая по обледеневшим брёвнам, подошёл к тёмному овальному пятну, чётко выделявшемуся на фоне белоснежного поля.
     - Мэри! - громко проорал Лёха. - Ты где? Отзовись, мерзавка рыжая, если слышишь меня! Пожалуйста! Мэри! Отзовись!
      Минуты через полторы-две стало окончательно ясно, что ответа не последует.
      «Во всём виноват Васька Суздалев, грязная сволочь в директорской должности», - принялся ворчать сварливый внутренний голос. - «Говорили же ему, ублюдку, что надо чаще сплёвывать через левое плечо и регулярно постукивать по дереву. Так, нет же. Возгордился, тварь дешёвая. Мол: - «Я в народные приметы не верю. Дикость это и дурацкое мракобесие. А я в Москву собираюсь переезжать. Буду трудиться в Министерстве культуры…». А раньше сам рассказывал, что, мол, в этих местах – на изломе погоды – регулярно и бесследно пропадают люди…. Сглазил, короче говоря, дрянь очкастая. Сволочь сибирская…».

      Лёха тяжело вздохнул и, перекрестившись, прыгнул в снег – так, чтобы упасть рядом с выемкой, оставленной телом Мэри.
      Он летел по бесконечному чёрному туннелю, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами – навязчивой чередой – мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии…