Старик всегда умел держать удар. Лица многих его сверстников, так же как и он прошедших войну и носивших на своих пиджаках боевые награды, выражали в то время растерянность. Их вдруг начали оплевывать со всех сторон, а они не могли понять за что.
Отовсюду, как мыши, вдруг появились вне всяких пропорций всякие сомнительные личности, которые представлялись историками, журналистами , писателями. Они выливали ушаты помоев на жизнь стариков, утверждая, что воевали те вовсе не за свою Родину, а за кровожадного диктатора, и что никакие они не герои , потому что воевали из страха быть расстрелянными. Да и воевать они оказывается, если верить этим историкам, не умели , а могли лишь заваливать своими трупами вражеские окопы. И вообще, в той страшной войне оказывается победили вовсе не они, а немцы.
Трудно, неимоверно трудно сохранить достоинство, когда на тебя непрерывно льют ушаты помоев. Но старик держался с прежним достоинством.
Озлобленные вечной нехваткой товаров на прилавках магазинов, обыватели радостно подхватывали новые веяния и потом живо обсуждали их в своих домах.
Не обошли стороной эти веяния и дом старика.
Однажды на семейном празднике, когда гости наелись и напились , они стали обсуждать последние публикации о войне в солидных изданиях, вроде "Огонька". Им казалось, что они наконец-то дорвались до свежего воздуха свободы. Но со стороны они напоминали людей, которые жадно вдыхают в себя нечистоты из вдруг прорвавшей канализации.
Старик спокойно, со снисходительной ухмылкой слушал оживленную беседу гостей, а потом, когда разговор иссяк, заговорил:
-Вот вы говорите, людей мол не жалели, целые дивизии не задумываясь на смерть бросали. А ведь если бы мы тогда себя жалели то потеряли бы гораздо больше жизней. В сорок втором довелось мне участвовать в бою за паровоз. Из нашего батальона после того боя шестнадцать человек в живых осталось. Немцы дрались не менее отчаянно, потому, что не хуже нас знали, паровоз - это боеприпасы, это подкрепления , это спасенные жизни раненных товарищей. Это, в условиях войны, жизнь и победа для того, в чьих руках он находится. Паровоз мы тот у немцев отбили . И кто знает, сколько жизней своих товарищей мы спасли, положив свои за тот паровоз.
А в сорок четвертом наш батальон участвовал в непрерывных ожесточенных боях: немцы цеплялись буквально за каждый выступ, а там где зацепиться было не за что, минировали все подряд, чтобы сдержать натиск нашей армии.
Мы старались не давать врагу передышку. Потому что если позволить противнику зацепиться и организовать оборону, это значит потерять еще тысячи, а возможно и десятки тысяч солдатских жизней , это еще десятки и сотни уничтоженных городов и деревень, новые страдания для ни в чем не повинных людей...
Они ведь отступая уничтожали все, что можно- начиная от электростанций и заканчивая целыми городами.
И вот на одном из участков фронта, путь нашим частям преградило минное поле, а там... Вопреки всем правилам минирования, противотанковых мин там было процентов семьдесят. И времени на разминирование нет- наступление вот-вот должно начаться. Я командиром отдельного саперного батальона тогда уже был и командир дивизии дал приказ: как хочешь, но чтобы через два часа для наших танков проходы были готовы!
Благо карта минного поля у нас была- разведка постаралась.
Тот приказ мы выполнили и танки прошли. Немцы в это время как раз город к взрыву готовили, но увидев наши танки все бросили и побежали- После Сталинграда и Корсунь-Шевченковской битвы они панически боялись окружения. Так вот еще один город мы от уничтожения спасли. Сколько таких городов было.... А способ, которым мы проходы в минных полях делали был предельно прост: к противотанковой мине трос прицепил -и на себя дергаешь. Главное- одновременно с рывком упасть, чтоб не зацепило. Но Слава Богу, все живы остались. Бойцы мои быстро приноровились...
Гости молча слушали рассказчика испытывая чувство стыда и только внук задал деду вопрос:
-Деда, а это оттуда у тебя шрамы?
Большие белые шрамы покрывали руки и лицо деда. Без этих шрамов внук наверное уже и не смог бы представить себе своего любимого деда. Внук знал, что эти шрамы у деда с войны. Но дед о войне говорить не любил и очень редко что-нибудь рассказывал. О войне рассказывали его лицо и руки иссеченные осколками мины.
И вот теперь он наконец-то узнал историю дедовых шрамов.
-Оттуда,- улыбнулся старик.
Гости, начавшие этот разговор молчали пристыженные, а бабушка, родители и внук смотрели на старика с гордостью-дед всегда был победителем, им и останется.
После того сражения , дед оказался в полевом госпитале. Хирург вытащил из него больше сорока осколков. Из госпиталя дед писал жене:
-"Родная моя! Не беспокойся обо мне- у меня все хорошо и я быстро иду на поправку. Погода установилась совершенно весенняя, хотя уже середина осени. Чувствуется дыхание Победы... Но впереди, прямо перед нами горит станция , там идет бой и значит война еще не закончена.
Высылаю тебе свой аттестат . В нем не хватает шестидесяти рублей- вчера наши части вышли к государственной границе СССР и мы по этому случаю выпили за Победу и за маршала. Отказать себе в этом удовольствии я не смог.
Не беспокойся обо мне, любимая, хотя бы ради наших детей и береги себя" .
Письма деда с фронта внук нашел, когда стариков уже не было среди живых. Он к тому времени заканчивал военное училище, но после писем деда решил, что когда-нибудь обязательно либо напишет, либо сделает фильм об этой истории.... Как и о многом другом.