Счастье – это всегда недолго: день, час, минута… А разлука, сколько бы она ни длилась – бесконечная мука. Я живу только тогда, когда ты рядом, а когда тебя нет… просто существую. Если посчитать, сколько времени мы были вместе, то я жила всего несколько дней за последние месяцы.
Что это были за дни… Мы не отходили друг от друга ни на минуту и почти не спали… Но, время наших встреч, наше время, неумолимо истекало слишком быстро. Оно летело, как сумасшедшее! Калейдоскопом крутились вокруг размытые силуэты людей, предметов, событий, как во время езды по скоростной автостраде и там же…. слишком выразительные, иногда презрительно-брезгливые, взгляды тех, кто оставлял нам ключи от съёмных квартир и гостиничных номеров с огромными кроватями для молодожёнов. Оставлял нам, нам, двум женщинам. Но у нас было слишком мало времени, чтобы тратить его на стыд… И картинки жизни вокруг становились то пронзительно чёткими, до боли, то… снова размывались….
Мы торопились быть вместе.
О чём мы говорим, когда рядом, рядом - на расстоянии вытянутой руки? Почти ни о чём… Все наши слова сказаны до… пока нас разделяют километры расстояния. Мы кричим эти слова в телефонные трубки. Мы выстукиваем их на клавиатурах компьютеров. Мы сами создаём этот иллюзорный мир, мир, в котором мы есть друг у друга и очень хотим верить в его реальность. А во время встреч мы почти всегда молчим или жарко шепчем какой-то бред на ухо. Эти дни - почти бесконечный танец истосковавшихся губ, рук, глаз… Желание обладать и отдаваться становится безумием. Только одна мысль всё время терзает меня: «У нас слишком мало времени». И я глушу её беспрестанный крик спиртным. Впрочем, как и ты. Ведь это дикость так долго ждать друг друга и испортить себе радость страхом скорого расставания.
Мы встречаемся на вокзале… Со стороны, кажется, встречаемся почти безразлично.
- Как доехала?
- Хорошо. А у тебя как дела?
- Нормально.
Просто смотрим: ты – на меня, я – на тебя…. Никаких шумных объятий с радостными возгласами и, уж тем более, никаких поцелуев. Нам этого нельзя. Когда мы так близко, что можем смотреть в глаза, нам нельзя приближаться и касаться друг друга. Иначе мы можем сдетонировать и моментально взорваться.
Мы ловим такси. Едем. Молчим. И ждём… Ждём, когда останемся совсем одни. И тогда… сумки и пакеты сами выскальзывают из рук и с грохотом валяться на пол сумрачной прихожей нашего очередного временного жилища.
Ты прижимаешь меня к стене и, обхватив моё лицо руками, жадно целуешь в губы. Потом отрываешься, внимательно смотришь в мои глаза и, почти задыхаясь, шепчешь: «Прости меня… мой мальчик… я тебя… сейчас… изнасилую. Я… так долго…. ждала…». А я… Я моментально превращаюсь в кучку безвольных влажных тряпок. Я совершенно ни на что не способна, когда ты торопливо расстёгиваешь мою блузку, освобождаешь грудь, резко дёргаешь вниз молнию на джинсах и… берёшь меня сразу, без всяких прелюдий, почти грубо и почти больно… Я чувствую, как слёзы текут по моим щекам… Ты со мной… И мне больше ничего не надо от этой жизни. Больше ни-че-го. Потому что нет ничего больше того, что я имею в эту минуту. Ты - рядом! Желание, которое постоянно точит меня, когда тебя нет, разливается по всему телу горячими колючими волнами и локализуется внизу живота пульсирующим комком сладкой истомы. Ты целуешь меня, раздвигая языком мои губы, и сплетаешь наши языки, как змей во время брачных игр. А пальцы твои в это время во мне двигаются в ритмичном танце страсти. Я не могу даже обнять тебя сейчас, руки повисли, как плети, и пальцы занемели. Я почти перестаю чувствовать своё тело, проваливаюсь куда-то, падаю бесконечно долго и вдруг перестаю понимать, где верх, а где низ… Невесомость поселяется в моём теле и я, кажется, теряю сознание…
Очнувшись на кровати, я чувствую, как ты целуешь мои щёки, кажется мокрые, и почему то плачешь: «Ты что? Ты что, милая? Ну, что ты? Мой Малыш, очнись, очнись же». Я пытаюсь вяло улыбнуться и, обнимая тебя всё ещё плохо послушными руками, говорю одними губами: «Боже, как же я соскучилась по тебе, девочка моя».
Потом мы умираем для всех. Мы любим друг друга: долго, нежно. И никак не можем насытиться этой нежностью… В перерывах мы что-то едим, что-то пьём, что-то смотрим по телевизору.
Но наше время проходит…
И опять… снова без лишних касаний и объятий, без поцелуев, которые могли бы выдать нас на людях… только глазами и чуть заметным подрагиванием опухших от бесконечных поцелуев губ…. мы, прощаемся…. почти безразлично. Твой самолёт и мой поезд уносят нас, измученных бессонницей и обилием любви, в разные концы вселенной… И снова только буквы на мониторе и только голос в трубке: «Как ты? Скучаю….. Потерпи, родная…»
Теперь время превращается в бесконечное ожидание новой встречи. Оно растягивается неимоверно до размеров планеты, галактики, вселенной…Заполняет своей вязкой субстанцией всё вокруг, и я существую в этом болоте…
Каждый вечер, послав мне в аську грустного колобка, ты пишешь: «Мне пора.»
Я тут же отвечаю: «Конечно, иди, моя хорошая», а внутренне надрываюсь от крика: «Нет! Не уходи!» Я ненавижу эту фразу: «мне пора»! Я её ненавижу! С ужасом смотрю на циферблат настольных часов и вижу злобную усмешку времени. А впереди меня ждёт слишком длинная ночь…без тебя, девочка моя. Слишком длинная ночь, слишком длинный день и ещё одна ночь, и снова день, переходящий в бесконечность….
Вопреки всем законам математики эта бесконечность закончится. Скоро…