[КРАТКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ПРЕДЫДУЩИМ СЕРИЯМ. Тем, кто не читал первые главы этой повести, необходимо знать (а тем, кто читал, нелишне вспомнить), что Лёва, у которого денег всегда навалом, по собственному желанию был уволен из простых смертных и назначен полновластным правителем независимой Седанки.
Задумав сделать самый великий в мире седанкинский народ и самым счастливым, Лёва (ох и азартная натура!) с неукротимой энергией стал претворять свои светлые планы в жизнь. Где уж ему было заметить, что при этом он случайно наступил на двух муравьёв, коими оказались Америка энд Russia...
Одной неосторожной фразой в своей тронной речи король Лёва Первый столкнул Соединённые ША в ту же финансово-экономико-политико-хозяйственную пропасть, в которую с неудержимостью ньютонова яблока уже давно летела Российская Ф. Причём Соединённые Ш Америки не могли даже рассчитывать, что на дне пропасти удар от падения будет смягчён тушей чуть раньше шмякнувшейся Р Федерации – они были повязаны одной верёвочкой и неизвестно было, кто на кого грохнется.
Спасением от неумолимого, как мотопила, правила буравчика могло стать лишь одно – товарищеская взаимопомощь доллара и рубля – причём рублю достаточно было лишь снисходить до принятия помощи от потерявшего былую нахрапистость бакса].
Помнится, процесс почти сразу пошёл (как очень талантливый физически ребёнок): Америка России подарила пароход.
Трюмы парохода были доверху набиты долларами.
Потом пришёл танкер с шмотками. Затем – атомный ледокол с жратвой. На горизонте маячили несколько авианосцев с духовной пищей. В небе то тут, то там серебрились дирижабли с нефтью для Тюмени, с пшеницей для Кубани, с дровами для Сибири и с золотом для Колымы...
ЦРУ совместно с центром Крибла разработало и начало осуществлять программу повсеместной утечки мозгов в Россию: пускай-де подавится, лишь бы поскорей выкарабкивалась из чёрной дыры, отряхивалась, вставала на ноги и жила долго и счастливо.
Мозги, кстати, против такой постановки вопроса особенно не возражали – они привыкли, расправив хилые крылья, лететь в ту сторону, куда показывает флюгер. Флюгер же всегда показывает в направлении скопления долларов.
А большинство долларов планеты в данный момент как раз принялись вить гнёзда на той одной двенадцатой части земной суши, которая расположена на склонах Уральского хребта, отличающихся необычайной пологостью (так, один из склонов заканчивается аж у Охотского моря).
Словом, натащили американцы своей помощи в Россию столько, что уже и складывать некуда. В пересчёте на оставшиеся в живых души населения получалось ровно столько, сколько в одна тысяча 961-м году не хватало до коммунизма...
Да вот беда – не хотят русские принимать эту помощь. Одному гордость не позволяет, другой начальства боится, третий отравы опасается, четвёртый просто брезглив. Ну, а пятый всё никак не может доесть чеснок, которым по случаю запасся ещё в 1989 году...
Ходят тихие американцы по России в неисчислимом количестве со своими рюкзачками, предлагают всем помощь – а русские в ответ только посмеиваются. А потом сердиться начали. Во-первых, многочисленные тихие американцы понавезённую ими еду почти всю сами же и слопали. Во-вторых, неудобно как-то, неуютно – американцы везде шастают, во всё нос суют, только что в спальнях не подглядывают.
В-третьих... Ой, да этих "в-третьих" столько оказалось, что их все просто не перечислишь.
Например, в-третьих, вскоре по России прокатилась мощнейшая забастовка против засилья заокеанских помощников. Забастовку организовал независимый профсоюз фальшивомонетчиков, специализирующихся на штамповке поддельных баксов.
Художники, гравёры, подпольные полиграфисты, менялы и реализаторы толпами выходили на простор улиц и площадей с матерными плакатами и транспарантами, обращёнными напрямик к дядюшке Сэму. В ходе забастовки выяснилось, кстати, одно забавное обстоятельство: оказалось, что в племени фальшивомонетчиков состояла ровно половина трудоспособного населения евразийской сверхдержавы.
Вторая половина и раньше смутно догадывалась об этом, но предпочитала помалкивать, потому что фальшивые доллары всё равно были надёжней настоящих рублей. И наоборот, понавезённые американцами настоящие американские доллары казались русскому народу поддельными – слишком их было много.
Их побаивались и использовали вместо закладок для книг, для изготовления бумажных корабликов, в качестве конфетных обёрток, а также для обклеивания стен в туалетах – с целью их утепления и уменьшения звукопроводности.
Кроме того, в-третьих, сложившуюся ситуацию никак не могли оставить без своего внимания главари банд лысых чертей.
Следуя извечной привычке русского человека – относиться к иностранцу с тем же почтением, что и к юродивому, – лысые черти не трогали американцев. Старый кожаный солдатский ремень ни разу не прошёлся ни по одной американской заднице. Но и "пустить этот процесс на самотёк" (как выразился предводитель лысых чертей одной из подмосковно-забайкальских областей генералиссимус запаса Татуев) лысые черти тоже не могли, слишком уж они привыкли "реагировать на беспорядки".
Посовещавшись, лысые черти решили применять по отношению к американцам "террор с человеческим лицом".
Поэтому прежде чем пустить под откос американский паровоз с долларами, они останавливали его и высаживали машиниста, кочегара и охранников прямо посреди бескрайней сибирской прерии. Прежде чем сжечь на свалке очередные несколько тонн гуманитарных джинсов, они выписывали недоумевающим янки квитанцию по всей форме. После этого джинсы спокойно горели синим пламенем. Прежде чем утопить каравеллу с американской водкой, лысые черти обязательно подносили членам экипажа на опохмелку по стакану виски или по кружке бренди.
Увидев американца, попавшего в затруднительное положение, лысые черти непременно норовили оказать ему гуманитарную помощь. Чаще всего это был мешок с однодолларовыми бумажками.
И ещё, в-третьих. Гуманитарную долларовую помощь категорически отказалось воспринимать молодое поколение русских.
Детвора, несостоявшиеся юные пионеры и чубастые комсомольцы, объявили бойкот всему американскому. Из каждого магнитофона теперь лилась привольная мелодия "Камаринской", под которую юнцы насобачились танцевать вальс-бостон и падеспань. Тщетно встревоженные мамаши взывали: "Петенька, скорей к телевизору, Мадонна раздевается!" или "Митя, ну пожалуйста, прими в подарок альбом Майкла Джексона. Я в придачу ещё ящик жвачки тебе куплю" – упрямые Пети и Митеньки негодующе отворачивались от родителей и шли читать Белинского и Гоголя или в крайнем случае Канта и Спинозу.
Среди ребятишек считалось делом чести насобирать как можно больше долларов, а потом, не афишируя здорово свой поступок, смыть всю сумму мощной унитазной струёй в школьном туалете. Почти во всех городах канализация была напрочь засорена этими нерастворимыми бумажками.
На селе, в-третьих, тоже нашли применение продукции американских деньгопечатающих станков.
Выяснилось, что нет в мире лучшего удобрения для озимых овощей, нежели прессованная в гранулы зола от десятидолларовых купюр (кстати, впоследствии именно так, сжигая, стали отличать настоящие доллары от фальшивых. Ибо зола от фальшивых оказалась не то что плохим удобрением, а вообще не удобрением).
Русские крестьяне воспрянули – урожаи ожидались столь богатые, что предполагалось привлечь к уборочной страде горожан-американцев... Это был, пожалуй, единственный случай, когда американский доллар реально помог скифам и азиатам. Но самому доллару от этого было не легче – он прогорал.
Привычной для глубинки стала такая картина – землепашцы, окружив дымящуюся долларовую скирду, весело ворошат вилами и граблями догорающие купюры, доверительно поверяя друг другу самую главную мужицкую новость:
- Слышь, Петрович, а ведь на тот год снова с урожаем будем, язви тя в душу.
- Пфуй, – сморкался Петрович прямо в кулак, потом стряхивал высморкнутое точнёхонько в эпицентр кучи дозревающих удобрений, – я так думаю – поболе, чем в энтим году, будеть.
Именно такой сюжет был использован в полотне-бестселлере художника Недыбайло, выставленном в Третьяковке и сделавшем автора первым из реальных претендентов на международную ельцинскую премию в области искусства...
Правило буравчика оказалось не таким простым, как его представляли Клинтон и возглавляемые им разного рода американцы. Верёвочка, которой Лёва повязал рубль с долларом, тоже оказалась с секретом.
Попадая в рублёвую зону, доллар не только не вылечивал и не перевоспитывал русскую деньгу, но быстро и необратимо заболевал и приблатнялся сам. Это был какой-то валютный СПИД. Все денежные типографии Америки работали в три смены без перерывов и выходных, уже не хватало бумаги для "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост", "Бостон глоб" и американских районных газет – а доллар всё худел и худел, через минуту после выпуска становясь дешевле этой самой бумаги.
Президент Билл один за другим издавал указы о помощи России, но трудовая Америка уже перестала не только исполнять, но даже и читать эти указы – все лихорадочно закупали соль, спички и консервы. Динамика роста цен ужасала – фунт хлеба стоил больше, чем раньше стоил новый грузовик.
Денег было много, но их катастрофически не хватало. Наконец наступил день, когда с просьбой штамповать доллары президент Соединённых ША (под давлением собственной администрации и обескураженных финансовых воротил) обратился к пермской фабрике Гознака и санкт-петербургскому Монетному двору.
После непродолжительных пререканий американцы согласились с тем, что на стодолларовых купюрах будет помещено изображение вождя мирового пролетариата.
А на всю эту мышиную возню снисходительно взирал гордый и незыблемый, как утёс, седан – самая стабильная валюта в мире. Со стоседановой купюры лукаво подмигивал Ильичу и Джорджу Вашингтону сам Лёва Первый.