Моим друзьям!
С успокоением, что можно смело тратить время на ее прочтение
В ней много красивого и интересного, размышлений о жизни.
Но главное – это поэма о любви и счастье!
Счастье жить!
Посвящаю это моему сыну Денису и дочери Наташе
Автор
Стою в вагоне у окна я…
Перрон забит толпою пестрой…
Мой поезд тихо отъезжает.
Курский вокзал остался в прошлом…
Мед… лен… ный… стук… ко… лес… о… рель… сы
Все учащается…
Все слышней…
Постройки при путях исчезли…
Мелькнуло что-то
И открылась...
На светлый город панорама…
На город, залитый весь солнцем…
Во всей красе Москва предстала…
И растворилась за оконцем…
Я еду к морю, еду к счастью…
Я еду к югу, к приключеньям…
Я еду в Крым, где в одночасье
Усталость сброшу и сомненья…
Я еду в край, где рос когда-то,
Где в первый раз любил, страдая…
Я еду к матери и брату…
К друзьям, что любят меня, знают
I
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Россия, тихая, как песня,
Любимая мною до стона…
Бескрайняя! Летишь часами…
Я много ведь летал по миру…
Как бесконечен полет знаю…
Москва…
Урал…
Сибирь…
Россия…
Такой полет – и ты, конечно,
Себя вдруг русским ощущаешь!
Столько земель, лесов и речек
В одной стране!
И понимаешь,
Что это - Сила, Мощь, Пространство!
Что ты в такой стране - Богатый!
И что достаток, постоянство
Делает жизнь всех безоглядной…
Где экономят француз, пОляк
На каждом франке, злОтом, метре,
Выживет русский в любой доле!
Русский отмерит километры!
Отсюда - лень медвежья, удаль!
Отсюда - широта натуры!
Не экономия повсюду!
И уникальная культура!
Отсюда щедрость – как лишь можно -
Души, характера и жизни!
За что в Европе осторожно.
Нас дикарями еще числят…
А мы - плевать на всех хотели!
Не нравится?
Пойдите дальше!
Нам и в избе – словно в отеле!
Нам кусок хлеба – уже счастье!
II
Поля, поля…
Дождик несильный
Пошел за окнами вагона…
Россия…
Милая Россия…
Любимая мною до стона…
Где-то компьютеры, инеты…
Где-то коллайдеры и космос… …
А у тебя - косой штакетник
И - как и раньше - бездорожье…
Лишь подновили чуть бетоном
Подъезды к центрам и усадьбам
А остальное все – проселки,
Не проезжаемы…
Ужасны…
Чуть дождь – скользят колеса в глине…
А – еще хуже – в черноземе…
Не проезжаема Россия…
Север…
Сибирь…
Как все знакомо…
А чуть жара – и нет горючки…
Стоят комбайны средь пшеницы!
Кроет Россия матом звучно
Скупивших топливо бандитов!
Кроет в губерниях начальство!
Кроет нефтяников в столице!
Выход один лишь - матюкаться,
Чтобы спасти в полях пшеницу…
Зимой проблемы, что и прежде.
Метели, гололед, сугробы…
Не расчищаются проезды.
Забиты пробками дороги.
Проблемы есть и в других странах.
Но нам другие – не указка.
Там – иногда…
У нас – годами...
Там все – ЧП…
У нас же - сказка...
С которой мы - давно сроднились…
С которой мы - все вырастали…
С дорогами - себя не мыслим!
С ними - не жизнь, а наказанье!
Так что коллайдеры – в Европе.
Деньги – в Москве и Петербурге.
А тут, как раньше, бездорожье.
Весною…
Летом…
Зимней стужей…
III
Поля, поля…
А вот и солнце
Вновь выглянуло через тучи…
Вид на поля – в лето оконце.
В жару…
В цветений многозвучье…
Красивого не счесть в природе.
По всей Земле.
Не лишь в России.
Красот я насмотрелся многих.
И столькие меня сразили…
Однако, тут же отмечал я,
Что – где бы ни был - все чужое...
Чужие горы…
Море…
Зданья...
А тянет в лес наш…
Тянет в поле…
Леса, пустыни… в тех же Штатах -
За металлическою оградой!
И не узнать костра там запах….
Хочешь к природе – «визу» надо!
Или ты можешь без виз всяких
Встать на «стоянке» в лесу этом,
Где всё - в бетоне безобразном…
Где - столы, лавки, туалеты…
Где - свет есть, телефон, дорожки…
На пятачке в четверть гектара…
Но походить там невозможно!
Два шага влево и шаг вправо!*
А я люблю леса глухие,
Где заблудиться - что раз плюнуть!
Где меж деревьев
Неба сини не видно в кронах беспробудных!
И я люблю поля без края,
Где можно лечь куда угодно!
Раскинуть руки, наблюдая
За облаками в небосводе!
Глаза закрыть и слушать шорох
Жизни в колышущихся травах.
И задремать...
Мне край мой дорог...
Другой - не нужен…
Даже даром!
IV
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Россия…
Громкая как песня
Красива музыкой знакомой…
Замедлил поезд наш движенье
Пошли предвестники вокзала.
Дома...
Мосты...
Склады...
Строенья...
Тула пред взором вырастала...
Скрипнули тОрмоза колодки.
Что-то заныло под вагоном.
И
Поезд тихо…
Осторожно
Подполз,
Чуть двигаясь,
К перрону...
Остановился уже было…
Потом весь дернулся составом.
Проводники двери открыли.
Чтоб выпустить нас всех к вокзалу.
Перрона толчея…
Торговки…
Наперебой всем предлагают
Горшки с горячею картошкой…
И огурцы в рассоле…
Сало
И пирожки…
Лещей копченых…
Конфеты…
Шоколад…
Печенье…
Словно на празднике Господнем!
Все выглядит «на объеденье»!
Беру картошечку с укропом…
Беру домашнюю колбаску…
И, позабыв про все заботы,
Карабкаюсь в вагон обратно,
Чтобы устроить пир на славу,
Открыв в купе бутылку водки,
С попутчиками – дедом бравым,
Какой-то дамой и молодкой…
Вдруг поезд дернуло…
Еще раз…
Он тронулся, скрипя, стеная,
Проплыло здание вокзала,
Нас в путь далекий провожая.
А мы, забыв перрон и Тулу,
Картошку дружно уминаем.
Чревоугодия разгулы
В своих рассказах вспоминая.
Кто, что, где ел в путях-дорогах.
Где лучше пироги, соленья.
Что пил и сколько выпить может.
Души раздолье, воскресение!
Застолье разрасталось наше
Перезнакомились внезапно…
В купе компания тем краше,
Чем больше в нем людей приятных…
Певицей дама оказалась
Да не простой…
«Больших театров»…
Всем уваженье передалось
К ее - такой же большой - стати…
К обличью…
К оперной фигуре…
Одна лишь грудь – поднос поставишь!
А голосище! Голос фурий!
Такому место и в Ла Скала!
Дедок был крымским старожилом...
Проведывал он дочь в столице…
Ругал на чем стоят режимы
Московский, киевский и минский…
Ругал беззлобно и устало…
Мол, глупые, все развалили…
Что со страной великой стало…
Забыли прадедов…
Забыли…
Молодка ехала к подруге…
Была историком, студенткой…
Такой красивою, упругой…
Со взором глаз зеленых, светлых…
Она молчала, улыбаясь…
Смеялась в редкие моменты…
И раз за разом все смущалась,
На наши с дедом комплименты…
Застолье шло, все разрастаясь…
Потом закончилось внезапно...
Молодка вверх к себе забралась.
Дедок внизу улегся с храпом.
А мы с певицею на пару
Ушли к окну, что в коридоре.
И там беседовали славно…
А поезд мчался на просторе…
V
Поля, поля…
Балки косые
Мелькают за окном вагона…
Несется за окном Россия…
Тиха, красива и знакома.
«Вы на гастроли?»
«Нет, на отдых…» -
Стрельнула взглядом в ответ дама.
А в коридор ворвался "кто-то"…
Дымом пахнУл раскрытый тамбур…
«Кто-то» усат был, толст и в кепке…
Протиснулся меж нами, стенкой…
И растворился…
Будто не был…
А коридор шатался тесный…
Дама тихонько улыбнулась,
Мое заметив раздраженье,
Потом кокетливо нагнулась,
Чулки поправила движеньем…
«Я еду к морю…
Так устала…
Действительно…
Эти гастроли…
Наездилась и налеталась
Я лет на тридцать или сто лет…
Представлю только пляж и Ялту…
Плеск волн…
Корабль на горизонте…
Такое это чудо…
Счастье…
Я…
Яхты…
Утром море…
Солнце…
А вечером – друзья, прогулки…
На набережной – во всем белом…
Сколько была, а не забуду
Какой там отдых за неделю!»
«А жить где будете?»
«В Никите…
Там у меня подруга с мужем…
Никитский сад…
Зелень и птицы…
Так хорошо…
Никто не нужен!»
Произнесла и спохватилась,
Вдруг испугавшись откровенью…
«Я…
В смысле…
Там такая милость…
Там рай…
Там летом – упоенье…»
Я улыбнулся.
«Знаю Ялту…
Но мне Ливадия милее…
Мы с моим другом были как-то
В ней летом целых две недели…
Там парк чудеснейший на склоне…
Вниз утром восемьсот ступеней
К воде, в которой до истомы…
Наплаваемся за день целый…
А вечером мы вверх шагаем
По тем же восьмистам ступеням…
А из груди…
Стук вылетает…
Карабкаемся оба к цели…
И как поднимемся – взгляд кинем
На то, что вместе одолели…
И
Продолжаем путь счастливый,
Собой гордясь…
От дня хмелея…
А потом оба мы уходим
Вниз, в Ялту…
Там есть ресторанчик,
Где один парень, гений, вроде,
Играет так, что сердце плачет…
Сидим и слушаем весь вечер…
В его пассажах растворяясь…
Стенания спиричуэлсов…
Блюзы и танго…
Забываясь…
Затем бредем домой устало…
На горы темные взбираясь,
Чтобы поспать…
Хотя бы малость,
Во сне дня снова дожидаясь»
Дама вздыхала удивленно,
Рассказ мой слушая с улыбкой…
Рассказ о счастье полудённом…
И обо мне – ею открытом…
Вагон качало словно люльку,
Мы с дамой в ней, что два младенца…
Ну, кто еще ей летом нужен!
Ей и ее большому сердцу!
VI
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Несется за окном Россия…
Тиха, красива и знакома.
Равнина без конца и края...
Долины рек, овраги, балки...
Мостами поезд пролетает...
Летит он в Крым, где море, чайки...
Но за красивою картиной
Вдруг мыслью я себя шарашу.
Что десять тысяч лет тут жили:
С палеолита – до дней наших!
Кто жил здесь в пору мезолита?
Стоянки есть, а чьи – не знаем!
Здесь люди жили в неолите…
Кто – вряд ли мы уж отгадаем!
Лишь за века до новой эры
Тут поселились, читал, балты...
Но и они, ученым верю,
Не прижилися, оккупанты.
Пару столетий – и славяне
Их потеснили в краях этих.
Когда-то вятичи здесь встали.
Надолго встали тут…
Навеки…
Так что славянская культура.
Двадцать веков в тУльских равнинах.
Две тыщи лет – не авантюра.
Славяне тут уже не сгинут
Поля, поля...
Леса...
Дубравы...
Несется за окном Россия…
Спорят историки «кто правый»…
НовЫ их взгляды…
Агрессивны…
Где было поле Куликово?
На тУльщине – здесь, где мы едем?
Но нет следов той битвы, вроде.
Если поверить корифеям.
Как археологи не роют –
Нашли стрелы лишь наконечник...
Для битвы – той, что Куликова -
Это ничтожнейше, конечно...
Вот мне и бают, битва эта
Донского Дмитрия с Мамаем
Была не здесь, а была где-то...
В местах, которых мы не знаем...
Но не о том я, если честно...
Где была битва - не суть важно!
Она была…
Была, конечно…
Но чувствую я не однажды,
Как мало мы про себя знаем,
Как много еще белых пятен,
Как про себя самих гадаем,
А мир тайн скуп и безвозвратен.
В прошлом неясностей не мало…
Не лезет прошлое в компьютер!
Сколько написано с тщеславьем!
Ведь летописцы - тоже люди!
Да, многие - честно писали...
Так как и было в нашем прошлом...
Но приукрашивали «малость»...
Тем, что проверить невозможно...
VII
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Не выбросить слова из песни…
Не зачеркнуть красот знакомых…
Не знать истории – преступно…
А знать надуманную – тоже…
Ведь ходят рядом, неотступно
Раздумья об одном: «Так кто ж я?!»
Вроде, и знаю уже что-то,
Всего ведь невозможно знать нам …
Но хочется еще чего-то…
Чтоб докопаться до изнанки…
И о других…
Там все - потемки…
И о себе…
Себя - не знаем…
Мы в свою душу смотрим робко…
Хотя ее всю изучаем…
Кто я?
Откуда?
А кто предки?
Одно лишь знаю – что крестьяне…
Все пращуры мои безвестны…
Я пращуров своих не знаю…
Нет в темных селах родословных…
Как в городах, в родах боярских…
Знакомо лишь, что память помнит,
Что от дедов приходит сказкой…
Я знаю лишь, прадед Анисим
Из сел украинских, одесских…
А кто?
Откуда?
Как жил, выжил?
Опять же – тайна…
Безызвестно…
Ведь в тех местах степи пустые
Не обжиты были веками…
Лишь птицы вольные скользили
Над их седыми ковылями…
Значит, и пращур мой явился
В места те издалёка как-то…
И там зачем-то поселился,
Все это было не внезапно…
Так что откуда род – не знаю…
Может, он киевский иль тульский…
Может, владимирского края…
А может и вообще – гуцульский…
На новом месте зацепился
И начал на нем возрождаться…
И все, чего он там добился,
Передалось и мне – как счастье!
А я пошел дорогой новой…
И покорял уже не степи…
Добился выси не знакомой…
Для предков моих неизвестных…
Я покорил Москву, Россию…
Объездил городов десятки…
И пО миру меня носило…
Я жил стремленьем неоглядным…
Я поднялся и стал известным,
В своем кругу – кругу юристов…
Жил громко, интересно, честно…
Как о том пращур и не мыслил…
Но кто я?
Господи?!
Былинка…
В миру вселенском…
В круговерти…
Несущаяся, как песчинка,
От пункта «жизнь» до пункта «смерти»…
Чтобы, упав на свое место,
Собою Землю увеличить…
Там прах и пращуров безвестных…
Лежат песчинки необычны…
Что может быть лучше раздумий
В пути…
В вагонных коридорах…
Тут пропадает мир безумный…
Колес одних тут стук лишь ровный…
VIII
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Плывет за окном Россия…
Тиха, красива и знакома.
Уже Орловщиной несемся…
Холмы, равнины, ручьи, реки…
В вагон врывается сноп солнца…
Что еще нужно человеку?!
Гляжу на ровные просторы…
Приволье без конца и края…
В себя впустить все это стоит,
Россию взором изучая…
Края орловские когда-то
Были окраиной России…
А стали ныне безвозвратно
Центром российским…
Тихим…
Милым…
Вот и Орел…
Опять стоянка…
Опять под окнами торговки…
И тут торгуют сытным, сладким…
В окно мне снедь суют, плутовки…
Смеюсь в ответ: «Увы, не надо!»
«Не надо? Не беда! Продастся!»
И этому ответу рады!
Хохочут, полнятся все счастьем!
Орел…
Его, к стыду, не знаю…
На вид – обыкновенный город…
Такие ж голуби летают…
Народ спешит, заботой полон…
Ан, нет…
Я вру…
Кое-что помню…
Орловские конезаводы…
Их знает весь наш мир огромный…
Орловских рысаков породу…
Легкоупряжных, стройных, быстрых…
Способных обогнать любого…
На ипподромах гонг – как выстрел…
Раздастся – и несутся ноги…
Несутся так, что их не видно!
Струною тело напрягая…
Не победить ведь - так обидно!
Каждый рысак об этом знает!
Наш поезд тронулся…
И снова
Змеей рванулся на равнину…
Она в зеленейшей обнове
Раскинулась под небом синим…
IX
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
А я любуюсь густым лесом,
Возникшим вдруг среди покоя…
А дама все со мною рядом…
И говорит о своем чем-то…
Меня окидывает взглядом…
Не слушать мне ее неловко…
«А Вы крымчанин?»
«Нет…
Был раньше…
Рос там когда-то…
Детство…
Юность…
Но душу, кстати, не обманешь…
Всюду не то – куда не сунусь…
А там, в Крыму, мне все родное…
Поля и горы…
Берег моря…
Там утром солнце золотое…
Там чайки мыслям нашим вторят»
«Вы чаек любите?»
Я?
Чаек???
«Ну, да, люблю…
Они такие…
Красивы все необычайно…
Кружат над гладью моря синей…
Потом кидаются на воду…
Ее касаясь, рыб хватают…
Кричат, когда их в стае много…
Парят, над бухтами летая…
Преданье есть, что чайки – души…
Людей, погибших в океане…
Лежать и крики чаек слушать…
О судьбах тех людей узнаешь…
Как им тревожно было в море…
Как вихрь средь волн мотал их судно…
Как страшно было в хлестком шторме…
Как им тонуть в нем было жутко»….
«Какой Вы, право, необычный!»
Рассказ прервала смехом дама…
И улыбнулась мне привычно…
И мне приятно как-то стало…
Во взгляде женском угадал я
Столько вниманья дорогого…
Столько того, о чем мечтал я…
Очень хорошего, простого…
В нем одиночество, надежды
На то, что повезло с поездкой…
Что познакомимся мы прежде,
Чем Крым наступит неизбежно…
X
Поля, равнина, перелески
Плывут за окнами вагона
Я еду в Крым…
Я еду в детство…
Как в храм…
Для низкого поклона…
Стою один уж у окна я…
Нет собеседницы певучей…
Смотрю в стекло, запоминаю
Пейзаж красивейшее-могучий…
Мог рисовать бы – набросал бы
Картину эту…
Вскользь…
Как «скорость»…
Чтобы увидевший узнал бы
Вид из окна…
«Несется поезд!»…
А за окном - Курская область…
Сады ее…
Сады…
Овраги…
Который раз с нею знакомлюсь…
Опять знакомиться с ней надо…
Мне помнится, что здесь родились
Дейнека*, Клыков* и Свиридов*
Уже от них троих светилась
Слава курян - таких великих!
А соловьи…
Те, что из Курска…
По всей России знамениты!
Их рулады, верхА и спуски…
Что с детства нами не забыты…
Но главное…
«Дуга» под Курском!
Что в 43-м, среди года
Дала сражение по-русски…
Всему германскому народу!
Курские дети спозаранку
В войну сегодня все играют…
А в небесах одних лишь танков
Семь тысяч с тех пор догорают…
А в небесах одних орудий -
Десятков тысяч – грохот громкий…
А в небесах – такой же, жуткий…
Застыл вой тысяч самолетов…
Одних солдат – два миллиона
На небе до сих пор воюют…
Они не знают, что давно уж
Война закончилась вчистую…
Что победили в ней Советы…
Германия с позором пала…
И заросло все поле это…
Новая жизнь давно настала…
Надолго ли?
На мир смотрю я
И ощущение такое,
Как пред войной…
И не пойму я,
Это затишье перед боем?
И боем страшным…
Боем новым…
Когда пойдут в ход не гранаты…
Земля уже одной ногою
Встала на путь, огнем объятый…
Весь мусульманский мир на взводе…
Сеет террор по всему миру…
Ну, не поймут никак народы,
Как жить одной семьей счастливой…
Одна надежда, всё ж поймем все,
Что Бог един!
Нет многобожья!
Что за столом все соберемся
И остановим ход тревожный!
Но как собраться за столом нам…
Абсурд?
Утопия?
Наивность?
Пусть так, но мир ведь на изломе…
На Божью уповаю милость!
Чтоб жили на Земле без страха…
В добре и счастье…
Человечно…
Чтоб в небесах потом солдаты
Не продолжали войны вечно…
XI
Поля, поля и перелески
Плывут за окнами вагона…
Стоят березы как невесты…
Раскинув над стволами кроны…
Березок рощи
Бесконечным бело-зеленным хороводом
Танцуют в платьях подвенечных
Под тихой синью небосвода…
За руки взялися подружки…
В танце кружатся невозможном…
И украшают девиц ушки
Обновки – новые сережки…
Переношусь я мыслью в рощу…
Бреду по ней и вспоминаю,
Что в землях этих, белгородских…
Руслан с Людмилой потерялись…
Русланом я был в любви первой…
Такой счастливой, такой чистой…
Так и любили бы, наверно,
Если б тогда у нас все вышло…
Людмилою была Людмила…
Красивейшая белгородка…
Каким тогда я был счастливым…
Счастливейшим бесповоротно…
Мы с ней учились в Крыму вместе…
Музыке, радости и счастью
Всех поцелуев тех не счесть нам…
Не думали мы о ненастье…
Мечтали быть всю жизнь вдвоем мы…
И в этом клялись каждым взглядом…
Мы знали, через все пройдем мы…
Ни что не станет нам преградой…
Преградой армия нам стала…
Ушел в нее я на два года…
Руслана Людка не дождалась…
Ну, да и ладно…
Слава Богу!
Значит, не так меня любила…
Вернее, не любила вовсе…
И года не прошло – забыла…
Совсем…
По-украИнске «зовсiм»…
Не передать словами, что я…
Тогда испытывал в погонах…
Я выл с ружьем патронов полным…
Сроднился я тогда со стоном…
Как дослужил – уже не помню…
Дослуживал не я, а кто-то…
И вышел в этот мир огромный
Не я уже – другое что-то…
И не был я уже Русланом…
Ничьим…
Любил, но не так бурно…
Я был крещен ее обманом…
Стал молчаливым я и хмурым…
Потом, конечно, отпустило…
Но рана до сих кровоточит…
Ну, почему?
Ведь так нам было…
Красиво ж было, Люда!
Очень!
XII
А ветер треплет занавеску…
Уже темнеет на равнине…
Вдали лишь край у неба светел…
А поезд мчит на юг, счастливый …
Как жизнь дает нам счастье скупо…
Стою и юность вспоминаю…
Все было так красиво, глупо…
Словно тогда опять страдаю…
Прошло лет двадцать…
Больше даже…
В командировке я в столице…
Просматривал блокнот однажды,
Кому бы в гости напроситься…
И вот средь телефонов кучи
Взгляд выхватит вдруг… Людки номер…
И сжало сердце мыслью жгучей…
И позвонил, себя не помня…
«Алло…» - раздалось тихо в трубке…
«Алло…» - ответил я ей грустно…
И все остановилось будто….
И
Опустел мир…
Стало пусто…
«Алло!», - я повторил слышнее…
«Ты это, Люда?»
«Ой!», - мне трубка…
И я сидел в грусти хмелея…
И молча плач Людмилы слушал…
Потом разговорились оба…
Я рассказал, где я и как жил…
С нею я прошлого не трогал…
Ну, было…
Ну, прошло…
Однажды…
«А я, ты представляешь, Толя…
Сегодня вечером гуляла…
И, вся в слезах, бродила полем…
И Бога слезно умоляла
Простить меня - что не дождалась!
Простить меня - за мои слезы!
Ведь плакать – сил уж не осталось!
Из сердца, Боже, вынь занозу!
И
Представляешь, звонок тут же!
И…
От тебя!
Спасибо, Боже!
Ведь было жутко, Толя…
Жутко…
Было так горько…
Невозможно…»
Мы говорили два часа с ней…
Мы встретились потом в столице…
И через столько лет обнялись…
Друг другу посмотрели в лица…
Потом расстались…
Навсегда уж…
Лишь каждый год звоню ей раз я,
Чтоб с днем рождения поздравить
И пожелать здоровья, счастья…
Я успокоил ее горе…
Простил ее объятьем крепким…
Я дал ей капельку покоя…
И не пропал вновь в безызвестность…
XIII
Поля, поля и перелески
Мне не видать уж из вагона…
Стемнело…
Треплет занавески
Как паруса на окнах темных…
Прошли российскую границу…
И в ночь умчались снова, к Крыму...
Уж скоро должен появиться…
Харьков в ночи, мною любимый…
Мы мчим, а я все вспоминаю
Юности разные страницы…
И
Мучаюсь…
И
Размышляю…
Под стук колес…
Да...
Мне не спится…
Воспоминания такие,
Хоть и истерлись, а терзают…
Да, были годы молодые…
Вот бы вернуть…
Вот бы сначала!
Вагон качает словно люльку…
Обрывки мыслей, чувств – как волны…
Не я один - не позабуду…
Ведь юность каждый свою помнит…
А из купе молодка вышла…
Пристроилась у окна рядом…
Спросила у меня чуть слышно,
Окинув полусонным взглядом…
«Сколько до Харькова нам ехать?»
Я ей ответил: «Часик где-то…»
И завязалася беседа…
И оказалась интересной…
Девушка ехала к подружке,
Что парня у нее отбила…
И понимала, что не нужно…
Но парня все еще любила,
Она хотела посмотреть им -
Двоим в глаза…
И убедиться,
Что бесконечное двухлетье
Счастьем отложится на лицах…
И если вдруг увидит счастье,
Простит обоих непременно…
А если – ложь или ненастье,
То проклянет его, наверно…
Стоял я…
Молча ее слушал…
И вспоминал…
Свою Людмилу…
Потом рассказ ее нарушил
Вопросом, что значит «счастливо»?
Предателей ей важно «счастье»?
Зачем? Ведь это же так глупо!
Ведь ей сейчас уже не важно,
Счастлив ли друг с ее подругой!
Ну, счастливы… чужие жизни…
Зачем ей видеть их – чужими?!
Предали, главное…
Цинично!
Ее и совесть позабыли!
Ей надо выбросить обоих
Из мыслей и души навечно
И заняться теперь собою…
Своей судьбою подвенечной…
Сколько ребят вокруг хороших,
Любви достойных…
Ее ласки…
Ведь среди них один, возможно,
Станет любимым…
Ненаглядным...
Она прослушала все это,
В ответ со вздохом мне кивнула
«Спасибо Вам за все советы…
Но ведь не я их обманула…
Мне важно обоих увидеть
И выбросить потом из сердца!
Чтоб успокоиться в обиде
И стать свободной, наконец-то!
А дальше так, как Вы сказали…
Я – оптимистка!
Я – красива!
Умна!
Я – прима в этом зале!
Поверьте, буду я счастлИва!!!»
Мы говорили еще долго…
О ней, любви…
О жизни смысле…
Нам не было – двоим – неловко…
Мы будто-то вместе с нею вышли
На подиум простой беседы
Друзей…
Давно-давно знакомых…
Как откровения полпреды
Мы были поездом несомы…
XIV
Поля, поля и перелески
Мне не видать уж из вагона…
Стемнело…
Треплет занавески
Как паруса на окнах темных…
Локомотив гуднул внезапно…
Замедлил ход…
Скорость пропала…
Он въехал в освещенный Харьков…
Остановился у вокзала…
«Остаться просьба на местах всем!», -
Раздался голос в коридоре…
«И приготовить паспорта все!»
Я паспорт выложил на столик…
Поверьте, я не консерватор,
Но этот переход границы…
Переходить легче экватор…
Другое чувство там искрится…
Там чувство радости внезапной…
Там опьяненье «Я смог это!»
Там чувствуешь и безвозвратно
Что ты стал снова Человеком!
А тут…
Мне родина Украйна…
Но гражданин все же России…
Горе в душе необычайно…
Понять все это – нет уж силы…
Мне тяжело поверить в горе…
Последних двух десятилетий…
Страну такую строить, строить
И расстрелять…
А кто в ответе?!
Ведь были все одной семьею…
Что б оборотни не кричали…
А что сейчас?
Зачем стеною
Отгородились?
Я не знаю…
Украинец и русский - братья…
Столько веков мы жили вместе!
И вдруг – чужие…
Хочу знать я,
За «что»?!
Ведь это же нечестно!
Ну, ладно б что-то не так было…
Конфликты, войны, дрязги, споры…
То время ведь мы не забыли…
Мы жили жизнью все одною…
Хорошей и плохой!
Но рядом!
Делились и кусочком хлеба!
И вдруг все так и неоглядно…
Испортить все…
Уже на веки?!
Три человека нас пропили…
На даче Беловежской сдуру…
Дружбу народов развалили…
Разъединили две культуры…
И разделили государства…
Те разделяют сейчас церкви…
За что нам эти все напасти?!»
Ведь это сродни общей смерти!
Сейчас зайдет «хохол» в погонах…
И у меня – у украИнца…
Потребует в купе вагона
Паспорт, как будто я убийца…
Я покажу ему свой паспорт…
Без гордости…
Чему гордиться?!
Достану я его, несчастный…
Чему мне, Боже, веселиться?!
Ведь моя родина до смерти…
Не Украина, не Россия,
А тот Союз – Союз Советский…
Я это изменить не в силах!
Мать и отца не поменяешь…
И родину менять не гоже…
Ты шок все время ощущаешь…
На жуть вселенскую похожий…
В купе дверь тихо отворилась…
И пограничник украИнский…
Нас осмотрел…
В душе теплилось,
Что улыбнется нам привычно…
Но…
Строгий взгляд из-под фуражки…
Проштамповал молча мой паспорт…
Другим поставил штампы…
Важный…
И
Растворился безвозвратно…
А я б зашел на его месте
В наше купе и засмеялся б…
Я был бы добр…
Я был бы весел…
Я подарил бы братьям радость…
«Все в Крым?!
Чудесно!
Молодцы вы!
Ведь юг и солнце у нас – чудо!
Спасибо, что не на Мальдивы!
У нас вам лучше, братья, будет!»
И с мыслью той начал дремать я…
А поезд несся среди ночи…
Русский с украинцем ведь - братья
Пусть кто-то этого не хочет…
Колес стук мерный…
Стук по рельсам…
Меня он тихо присыпает…
Сон забирает в неизвестность…
И я в ночи весь пропадаю…
XV
А вот и утро пробудилось…
Лучик веселый бьет в оконце…
Мы мчимся степью Украины…
Навстречу Крыму, морю, солнцу…
Мы уже едем к Запорожью…
По землям гуннов и аваров,
Потом они неосторожно
Все покорилися хазарам…
Пришли на смену печенеги…
За ними – половцы, до Калки…
Потом Златой Орды набеги…
Потом под Крымским были ханством…
Пока казачество не встало
Здесь Сечью грозной, запорожской…
Так Русь пространством прирастала…
Во все концы, куда лишь можно…
Несется по степи наш поезд…
Лиманы слева…
Гладь вод справа…
И сердце стуку колес вторит…
Как мало ехать мне осталось!
А вот и город…
Запорожье…
Перрон заполнен толпой здешней…
Бери всего, что только можно…
Нет одного только – черешни…
Она давно тут отошла вся…
Но полно вишни, груш и яблок…
Арбузов, дынь душистых запах…
На юг попал…
На юг обратно!
В дверях купе дед появился…
Со связкой вяленых рыбешек…
Покупкой тут же похвалился…
И пивом…
Им он обзавелся…
Молодка с дамою – за фрукты…
Мы с дедом – за тарань и пиво…
И счастье замерло как будто…
Все здорово!
Все так красиво!
Стаканы мы опорожнили…
Дедок был счастлив так, что крякнул,
И
Посмотрев вокруг счастливо
Задал нам всем вопрос внезапно…
«А кто мне скажет вот на это?
Вот почему сажусь я в поезд…
И там плохого человека
За жизнь свою и не упомнишь?!
Люди в купе всегда приятны…
Учтивы, вежливы, красивы…
А где ж плохие?
Не понятно!
Куда они запропастились?!
Вот вы, сидите со мной вместе…
Очень приятные все люди…
Куда ж те делись, что нечестны?!
Что докучают всем нам в будни?!»
Я улыбнулся…
Дама лихо
С яблока шкурку очищала…
А молодица взглядом тихим
Пристально деда изучала…
«Давно я это изучаю…
Феномен поезда, наверно…
И удивлен необычайно…
И верю в это и не верю»…
Дед подмигнул нашей молодке,
Мол, парадоксы всех достали…
Столько людей плохих сегодня…
А в поездах лишь идеалы…
«А есть теория конфликтов», -
Ему ответила молодка.
«Ведь жизнь полна всяких вердиктов
Нам хочется всегда чего-то…
Но на пути стоят желанья
Других людей, их цели, планы…
Отсюда и соревнованья
На всем…
На правде и обмане…
На честности и на бесчестье,
На совести, если есть совесть...
Так что в купе нашем, поверьте.
Мы все такие же, обмолвлюсь…
Просто нам здесь не до конфликтов…
Друг другу мы не интересны…
А если б вдруг на близость вышли
Все б проявилось неизбежно…
Стали б подсиживать друг друга…
Стали бы рвать кусок, что лучший…
И честность стала бы потугой…
Как в жизни – стала бы вдруг скучной…»
Дед крякнул вновь…
Кинулся спорить…
Доказывать что-то молодке…
А я…
Я ехал к солнцу, морю…
В споры не веря отчего-то…
XVI
А поезд снова мчится степью…
Что солнце с лаской освещало…
Оно вовсю уже тут светит…
Играет бликами в лиманах…
Теперь по курсу - Мелитополь…
Мысль в голове моей мелькает…
Пусть далеко не Севастополь…
Но вся Россия его знает…
Его арбузы – объеденье…
ДалЁко славятся по праву…
Надрежешь – хрустнет …
Загляденье…
А красный…
Сладкий…
Всем на зависть!
Где бы не ел их в Украине…
А мелитопольские - лучше!
И даже лучшие в России
Арбузы Астрахани – хуже…
Но…
Парадокс…
Неимоверный…
Здесь родилось столько великих!
Чухрай родился в двадцать первом…
Конюхов Федор – царь открытий…
Тут не арбузы одни сладки!
Тут кузница талантов редких…
Что принесли России славу…
И
Украине, всему свету…
А вот и он…
Сам Мелитополь…
Когда-то русский форт на юге…
Я, может, не пойму чего-то…
Но он из наших общих судеб!
Не Кравчуком, не Тимошенко,
Не Ющенко рожден для буден!
Потемкин, всем не безызвестный…
Его отцом во веки будет!
Не западною Украиной
Юг и восток страны построен…
Потемкиным!
Екатериной!
Горе тому, кто все не помнит!
А поезд мчит уже к Джанкою…
Опять лиманы…
Снова вОды…
И размышлений моих стоит…
Мысль, что едины мы – народы…
XVII
Да, поезд мчится снова степью…
Лиманы слева…
Воды справа…
И мысли мчатся бесконечно
Их солнце с лаской освещает…
Вот и Джанкой…
Простой и грустный…
Первый вокзал за Перекопом!
Не город даже – захолустье…
Но вы поверьте - это что-то!
Ведь это Крым!
Значит и море!
Пляжи и чайки словно в сказке…
Ялта, Алушта, пляж в Мисхоре!
Я отдыхал там уже дважды!
Керчь, Феодосия, Крым Старый…
Там пляжи нас хотят приветить!
Двух отпускных недель там мало!
Их мало - мало человеку!
Гурзуф, Ливадия, Массандра…
Платаны, клены, кипарисы…
Форос, Алупка, Ореанда…
Всех пляжей и не перечислишь!
Так что Джанкой – это лишь двери
В рай солнца, винограда, моря…
Джанкой увидишь – не поверишь…
Что есть другой Крым…
Горный…
Стройный…
XVII
И вот мы едем по равнине…
Где виноградников шпалеры…
Уже не мчится поезд сильный…
А просто едет – тихо, мерно…
Степь ровная…
Лесополоски…
Сады…
Сады слева и справа…
Все вспахано…
Все плодоносит…
Уже сезон…
Уже настал он!
И бесконечность винограда…
Гляжу – глазам своим не верю…
Километровыми рядами
Уходят в даль его шпалеры…
Цветов красивейшее поле…
Раскинулось до горизонта…
Огненно-красное…
Большое…
Маки трепещут в лучах солнца…
И пусть степной Крым необычен…
Нет скал красивых, волн, заливов…
Но степняку-мне он привычен…
Я был в нем столько лет счастливым!
Я здесь учился и здесь вырос…
Я здесь гонял в футбол с друзьями…
И здесь впервые мне открылась
Любовь к отцу и любовь к маме…
Они поставили на ноги…
Работать приучили с детства…
И воспитали, как не многих…
На справедливости, на чести…
Это потом уж была Ялта…
Училище для музыкантов…
Где, поучившись, осознал я,
Что нет к ней, к музыке, талантов…
Это потом в Москву попал я…
И - в МГУ, мечты добившись…
Увы, тогда еще не знал я,
Что это детство завершилось…
То – трудное, что без излишеств…
Полуголодное, простое…
Где нет спецшкол, тех, что в столицах…
Где лишь мечта – пробиться к воле…
Пробиться к счастью, уцепившись
За иллюзорный шанс, малейший…
Где цель одна – всего добиться…
Для отца…
Матери…
Навечно…
XVIII
Мы едем-едем давно степью…
Она без края за оконцем…
Скоро конец…
Скоро приедем…
И встретим на перроне солнце…
А вот и Симферополь славный…
Замедлил поезд ход игривый…
Пути у старого вокзала…
Башня с часами, острым шпилем…
А у меня – еще не вечер…
До Севастополя мне надо…
Там долгожданная ждет встреча…
Мои друзья там и отрада…
Не в виде женщины иль музы…
Люблю я просто этот город…
И что бы ни было – стремлюсь я…
В него, где был когда-то молод…
Локомотив пошел легонько…
За ним направились вагоны…
Теперь уж горы за оконцем…
Заросшие кустами склоны…
Я наблюдал не раз такие
На Адриатике и Кипре…
Кустарниками заросли все
Эллады берега…
Я видел…
И это – как печать отличья…
Мест теплых от холодных, зимних…
От северных, от земляничных…
Где мы живем, где мы счастливы…
Поезд идет между горами…
Постукивает под вагоном…
Распадки, горы слева, справа…
Рессоры под вагоном стонут…
Крым – это Крым…
Да, был татарским…
Но все не ясно и не просто…
Нам вдалбливали, что опасным
Был для Руси весь полуостров…
Как вдруг недавно я читаю,
Что не было вражды веками…
Что Русь и Крым, берег Турецкий
Друзьями были!
Лишь друзьями!
Больше того – были едины…
В Империи одной – Монгольской*
Где были главные две силы –
Турки и мы - орды осколки…
Орда и Русь – одно и то же…
Османия – сестра ордынцев…
От Атамании, похоже,
Произошло османов имя…
От атаманов наших южных…
Что Русь ордами охраняли…
Веками была с нею дружба,
Мы этого, увы, не знали…
Великие "монголы" вместе
Когда-то заняли Европу…
И были друг у друга в чести…
И шли они друг с другом в ногу…
Пока Романовы не стали
По скаллигеровской* подсказке…
Все переписывать сначала
Враждою подменили сказку…
Союз тот был огромной силы…
От пол-Европы до Урала…
Так что татар мы все любили…
Не как врагов – как братьев малых…
Так было или нет - не знаю…
Но все отчетливее и резче…
Слышу – «историю приврали
В угоду западных концепций»*…
Не просто так оговорился…
Сегодня Крым для меня новый…
Куда ни глянешь – удивишься:
Он тот, но… вовсе незнакомый…
Татары заняли поселки…
Татары в селах все скупают…
И элемент вражды знакомый…
Крымчан давно уж раздражает…
Так что Крым – Крым…
Но разный очень…
Есть Южный берег – море пляжи…
Там, как и раньше, между прочим,
Курортов буйство, безобразье…
А есть степной Крым, где все больше
Проблем с татарами, конфликтов…
И предсказать уж невозможно,
Что из конфликтов этих выйдет…
Но есть еще ведь Севастополь –
Военной город русской славы
К нему несется лихо поезд…
По рельсам, врезавшимся в шпалы…
Уже один туннель им пройден…
А вот - второй…
Пройден и третий…
Миг ожидания огромен…
Меня мой Севастополь встретит!
XIX
И вот конец пути…
Порт-город…
Место российской вечной славы!
Святое место…
Дорогое…
Здесь в русской крови все курганы!
Вокзал…
Перрон…
Беру я сумку…
И
В Севастополь вхожу тихо…
Здесь мне не отдых, не прогулка…
Он – храм, что защитит от лиха…
Иду по городу пешком я…
По памятным местам - их много…
И чувствую – у аналоя…
Моя душа с ее тревогой…
Вот пристань Графская…
Нахимов
По ней сбегает в шлюпку быстро…
Истомин здесь стоит…
Корнилов…
Волн плеск о камень…
Это слышу…
Морской аквариум…
В нем столько
Рыб самых разных океанов
Есть даже рыбы Амазонки…
Меконга…
Рек, что и не знаю…
А Херсонес…
Греческий полис…
Венец раскопок!
Чудо мира!
Стоишь в развалинах и смотришь,
Как величав был он…
Красиво…
И колокол вот…
Бьющий в душу…
Со знаменательною судьбою…
Отлитый из турецких пушек
Он украшал город собою…
Потом военным стал трофеем,
И увезен был за границу…
В Париже был распят,
Но верил,
Что в Севастополь возвратится…
И возвратился русской волей…
И загудел могучим басом…
И гул его несется морем…
В память о русских…
В битвах павших…
Свято-Владимирский собор…
Стоит над древним Херсонесом…
И блеском своих куполов
Меня он вновь собой приветил…
Я ставлю свечки в нем родне…
За упокой…
Тем, кого нету…
За здравие…
Кто еще есть…
И за кого я здесь в ответе…
Молюсь за всех…
Глаза мои…
В слезах…
Желаю всем удачи…
Здоровья…
Счастья и любви…
По-доброму здесь сердце плачет…
И ухожу…
К друзьям, родным…
Теперь уже могу в покое…
Я счастлив быть и жить таким!
Ведь только так нам жить и стоит!
На отдых права у нас нет!
Жить надо каждую минуту!
Переживать!
Любить!
Смотреть!
Не подпускать и близко скуку!
Я знаю, как счастливым быть…
Я счастлив даже в тяжком горе…
Жить надо!
Надо просто жить!
И жизнь любить!
Как Божью волю!
* В США леса, поля, пустыни часто отгорожены бесконечными проволочными заборами, попасть за которые – на частные территории - невозможно
* Дейнека, Александр Александрович (1899-1969) — живописец, график и скульптор, педагог, действительный член Академии художеств СССР, народный художник СССР. Оформлял росписями и панно павильоны СССР на Всемирных выставках в Париже (1937) и Брюсселе (1958). По его эскизам были набраны мозаики, которые украшают станции московского метро «Маяковская» (1938) и «Новокузнецкая» (1943). Его эскизы использованы при наборе мозаик для главного здания МГУ (1951—1953) и Дворца съездов в Кремле (ныне Государственный Кремлёвский дворец).
* Клыков Вячеслав Михайлович — русский скульптор, президент Международного фонда славянской письменности и культуры, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, председатель возрождённого Союза русского народа. Первая известность пришла после оформления Центрального детского музыкального театра (1979) и фигурой «бога торговли» Меркурия у Центра международной торговли (1982) в Москве. Среди работ памятники Н. Рубцову в Тотьме (1986), К. Батюшкову в Вологде (1987), Сергию Радонежскому в Радонеже (1987), великой княгине Елизавете Фёдоровне в Москве (1990), протопопу Аввакуму в селе Григорове Нижегородской области (1991), Кириллу и Мефодию (1991) в Москве, Владимиру Святому в Херсонесе (1993), И. Бунину в Орле (1995), маршалу Г. Жукову (1995) в Москве, Николаю II в селе Тайнинском (1996) и Подольске (1998), Петру I на площади Карла Маркса в Липецке (1996), Илье Муромцу в Муроме (1998), Александру Невскому в Курске (2000), А.Пушкину в Софии, Болгария (2001), Братьям Баташе;вым в Выксе (2001), Святославу Игоревичу в с. Холки Белгородской области (2005)[1], Прасковье Луполовой в городе Ишиме (2004).
* Свиридов Гео;ргий Васи;льевич (1915 - 1998) — русский композитор и пианист, ученик Дмитрия Шостаковича. Автор большого числа симфоний, концертов, ораторий, кантат, песен и романсов.
* В Империи одной – Монгольской… В реконструкции А.Фоменко (академика РАН, доктора ф-м.н., заведующего кафедрой механико-математического факультета МГУ) и Г.Носовского (доцента этой кафедры), Россия и Турция до XVII века были двумя союзными частями Великой = «Монгольской» Империи. По их заявлению (гл. 4 книги «Великая смута» http://www.e-puzzle.ru/page.php?id=3075) этому есть как прямые указания в источниках, так и многочисленные косвенные данные. Известно, например, что на гербах большого числа русских городов долгое время был изображен полумесяц, что запорожские казаки свободно переходили между Россией и Турцией, служа то царю, то султану и не считая такой переход изменой, и пр. Отношения России с Турцией испортились не по религиозным соображениям. В России до Романовых не преследовали мусульман, а в Турции не преследовали православных за их веру. Турция была той частью Великой = «Монгольской» Империи, которую не удалось разрушить в XVII веке, когда в результате западноевропейского мятежа Реформации и серии дворцовых переворотов на Руси была разгромлена метрополия Великой Империи — Русь-Орда (частью которой – империи – была и Турция).
Ставленники победивших мятежников — Романовы — захватив власть на Руси, стремились разгромить и Турцию, бывшую союзницу Руси-Орды. Как только власть Романовых упрочилась, они начали войны с Турцией, которые длились с перерывами все 300 лет Романовского правления в России. По предположению авторов именно для идеологической поддержки начатых Романовыми войн и был выдвинут лозунг об «исконной религиозной розни» между двумя странами.
* По скаллигеровской* подсказке… См. А.Фоменко «400 лет обмана» (http://obuk.ru/main/66229-fomenko-at-400-let-obmana.html). Хронология древней и средневековой истории в том виде, в котором мы ее сейчас знаем, создана серией трудов XVI-XVII веков, начинающейся трудами Иосифа Скалигера. По мнению автора – А.Фоменко – античная история – это история средних веков. Автор приводит интереснейшие аргументы этого.