Практически точно год назад 22-ого мая в субботу я был на концерте в «Точке» великолепных Diablo Swing Orchestra.
Чуть менее двух лет назад – 29 июня 2009 года меня занесло на концерт Майка Паттона с возрождёнными Faith No More, концерт который собрал какое-то невероятное количество разномастной публики, едва вместившейся в московский клуб Б1, что на улице Орджоникидзе, то есть километрах в трёх от местоположения «Точки» на Ленинском. Столько народа, наверное, не было и на печально известном Hammersound Fest.
Оба этих события на первый взгляд кажутся абсолютно несвязанными друг с другом. Но лишь один концерт мог, с одной стороны, отдать должок, который я задолжал самому себе два года назад, и с другой стороны, продолжить славную традицию концертов в самом конце весны в «Точке». Ведь ради концерта Faith No More мне пришлось пропустить первый московский концерт Марти Фридмана, который проходил в тот же день в то же время и лишь километрах в трёх от клуба Б1 – в клубе «Точка».
Суббота получилась для меня очень непростым днём. Утром я поехал из дома на другой конец Москвы к 11 часам утра играть в волейбол в моей родной гимназии. Наигравшись так, что тяжело было стоять, мы поехали домой. День выдался, в отличие от предыдущих, на редкость жарким и безветренным, и я решил прокатиться на велосипеде. И только после этого поехал из дома к семи вечера на концерт. Концерт в лучших традициях наших клубов начался после часового стояния перед сценой. Уже перед началом концерта у меня ноги затекли так, что без проблем могли превратиться в сталагмиты. Особенное мазохистское удовольствие мог доставить себе любой зритель из числа пришедших на концерт, за лысым японцем, по очереди настраивающим все гитары. При к каждой он подходил по нескольку раз. Вообще из персонала Фридмана почти все были японцы. Даже большинство мест перед сценой были заняты, откуда-то материализовавшимися японцами. Прямо день японской культуры в Москве, хотя с этим определённо поспорили бы пограничники, справлявшие неподалёку от Ленинского проспекта свой профессиональный праздник.
Само собой кудрявый гений гитарного дела выступал не в одиночку. Ему помогал ещё один японский гитарист, одетый в леопардовый лосины, и в целом выдержанный в духе традиций глэм-рока и японских анимэ. Басист Рёта Йосинари, тоже японец, но более накачанный, в каком-то модерновом спортивном костюме, взятым из «Матрицы», удивлял всех своей прической с хвостом, торчавшим вверх и немного подкрашенным на конце. Барабанщик Мицура Фудзисава, вообще, был слабо похож на японца и выглядел самым ненормальным в этой компании. Это было просто апогеем фриковой моды: вздыбленные накрашенные белые волосы и напудренное лицо и бешеное эксцентричное поведение. Но, на самом деле, в том числе и благодаря ему чисто инструментальный концерт получился таким живым и непосредственным. Его ужимки и богатая мимика, делавшая его похожим на какого-то сумасшедшего зловредного шута – это просто нечто, одним словом – красавчик!
Первое живое впечатление от известного гитариста было то, что он уже немного старше, чем я его себе представлял. Кроме того, Фридман очень похож на Ронни Джеймса Дио, и ростом, и внешностью и в целом некоторой импозантностью.
Программа концерта состояла, условно говоря, из песен трёх периодов карьеры Фридмана как музыканта, и охватывала почти весь его путь как гитариста. От спид-металлического прошлого в составе Cacophony, через песни из трешевого наследия Megadeath к современному сольному творчеству Фридмана, которое и само по себе достаточно неоднородное и неоднозначное явление. Но в рамках концерта все композиции смотрелись единым целым, и ничто особенно не выпадало из его богатого творческого наследия. В рамках живого концерта всё его творчество приобрело новый, более тяжёлый окрас, что конечно оживляло зрительский зал. Сочетание сложных тяжёлых риффов и цветистых соло делало абсолютно излишней и ненужной позицию вокалиста, хотя басист один раз взял на себя исполнение песни в поддержку Японии, пострадавшей в результате землетрясений и радиоактивного заражения.
Понравилась мне гитарная дуэль Фридмана и второго гитариста Такаёши Омуры, когда Фридман играл некоторую гитарную фразу, а её воспроизводил на свой лад его японский коллега. Особенно интересным было это дружеское состязание, поскольку позволяло выявить через разницу в звучании то, за что, в основном, и любят Фридмана – его необычную фразировку, его звучание и мечтательную чувственность его игры. В этом смысле Фридман для меня гораздо ближе к Стиву Морсу, чем к Сатриани или Стиву Вэю. Упомянутых виртуозов всё-таки можно иногда перепутать друг с другом или другими прог-роковыми гитаристами. Стиль Фридмана узнаваем с первых нот, он абсолютно уникален и скопировать его не получалось даже у японца, который постоянно играет с ним в одной группе, на его розовом с блёстками инструменте. Фридман максимально непохож на всех прочих современных техничных гитаристов, увлекающихся ли неоклассикой, переигрывающих ли Dream Theater или просто старающихся играть сложно и технично. Его манера абсолютно непохожа ни на кого другого и узнаваема буквально сразу, с первых нот так же, как и игра великих гитаристов 70-ых. Как без труда узнаётся характерная игра Брайана Мэя, так же и трудно перепутать с кем-либо живописные пассажи Фридмана.
Концерт получился зажигательным, но обилие композиций с последних альбомов Фридмана, которые являются каверами на известные японские мелодии, меня несколько угнетает. Это делает его музыку более плоской и примитивной, если такой термин к ней вообще применим. Для меня образец его творчества – это музыка Cacophony и песни со старого сольного альбома «Dragon’s Kiss». Приятно, что Марти не позабыл и этот этап своего творчества, и исполнил «Thunder March» и «Forbidden City».
Но под конец концерта я возвращался домой просто убитым с негнувшимися ногами. Грим и макияж – это, конечно, хорошо, но у нас зрители имеют привычку приходить на концерты примерно во время, обозначенное в билете в качестве начала концерта. Да, ярые фанаты, поклонники из других городов и японцы могли прийти и ещё на час раньше, но им-то пришлось и вовсе два часа стоять перед пустой сценой. Хорошая награда за преданность, не правда ли?
Но всё это забудется очень быстро, оставив в памяти лишь терпкую горечь на фоне богатых и очень ярких воспоминаний от концерта в целом!