У маленькой обиженной Юрьны было любимое занятие. Мечтать перед сном. Днем некогда, дел много - гулять, играть, бегать, прыгать.
Так вот, если родители за день Юрьну сильно обижали, если даже отчаянные слезы не могли помочь Юрьне добиться исполнения какой-нибудь крошечной мечты всей жизни, или Юрьну несправедливо наказывали, она мечтала.
В детской кроватке, в темной комнате, перед тем как заснуть. Сладко мечтала. С надрывом. До полного удовлетворения детской обиды.
Вы наверное уже догадались о чем мечтала Юрьна. Конечно! Мечтала, как она умрет, а родители и все обидчики будут плакать. А она будет лежать мертвая-мертвая и молчать. Вот они наплачутся! Вот нагорюются безутешные.
Юрьна отдельно мечтала, как будет плакать мама, как папа и все остальные по очереди. Понаслаждавшись зрелищем вдоволь, сладко засыпала.
Наутро ничего не помнила. Детские обиды короткие и дел опять же много – этот противный завтрак жевать, терпеть, как будут больно заплетать косички, чтобы уже наконец отпустили гулять во двор, в настоящую счастливую долгую-долгую жизнь до самого вечера, до темноты. Пока не стемнеет можно сто раз обещать «сейчас-сейчас» на крики родителей немедленно идти домой.
Придя домой, тут же направиться в ванную комнату отмываться и увидеть в зеркале два горящих глаза. Больше ничего не отражалось, пока личико не отмоешь. Такие вот дела…
****
А еще маленькая Юрьна как-то сообразила совсем страшную мечталку мечтать, само собой перед сном и если родители опять обидят. До этой мечталки она додумалась случайно и сама сильно испугалась, хотя немножко даже жалела, что мечталка ненастоящая.
Опять догадались? Конечно! Что пройдет много-много лет, и ей случайно расскажут тайну, почему у нее такие родители злые. Потому, что она не родная дочь!
Вот какой несчастной Юрьна уродилась. Вот какое горе горькое свалилось на хрупкие плечи маленькой доброй девочки, готовой любить всех вокруг и всем угождать.
Ясное дело, вдоволь нагоревавшись своим горем перед сном, маленькая Юрьна сладко засыпала.
А вы видели, чтобы дети засыпали не сладко?
***
Про детские трагедии Юрьны я уже рассказала, правда забыла рассказать, за что ее два раза отец порол ремнем, и как было страшно, когда он этот ремень вытаскивал из брюк и замахивался. Было ли больно, Юрьна не запомнила. От ужаса.
И от обиды. Вот сами обидели и сами же бьют!
А что она сделала? Каталась по коридору на счетах, а у противного дядьки Сережки голова разболелась? Тоже мне дядька. На 8 лет старше. 12 лет жирдяю и стыдному ябеде. Голова разболелась, видите ли! Мешала на папиной печатной машинке стучать. Важный какой! Что он на машинке мог важного то печатать? Дитю ясно, что ничего. Давали попечатать, знаю.
За это первый ремень получила. В четыре года. Несправедливо.
Второй тоже не по делу. Шли с мамой из детского садика и зашли в магазин. А там малюсенькая пластмассовая швейная машинка. Не шьет, конечно, но крутить можно. Так захотелось! До смерти.
Идут домой, а Юрьна мать за сумки назад тащит, упирается, ревет во все горло, слезы размазывает, чтобы в магазин вернуться, купить машинку. Вот так мать и протащила упирающуюся Юрьну до самого дома, вместе с сумками. Молча. Подозрительно молча. Очень подозрительно молча.
Второй раз ремня получила. За что? Машинку не купили. Горе большое. Да еще и бьют. Злые родители.
***
Злые родители – это тема. В детской компании хорошо известно у кого злые родители. Юрьна помалкивала, не хотела, чтобы приятели знали, какие у нее злые родители. Вот соседскую Ирку они Ирочкой называют, а ее, дочь родную, какой-то обидной Иришкой.
- Злые родители… Только где их теперь взять то? - задумалась Юрьна, мать взрослого сына, названного в честь деда.
Поерзала на стуле, посмотрела на пишущую машинку отца, притаившуюся в аккуратном черном чехле рядом со столом, на письменный прибор белого мрамора, знакомый с детства, провела рукой по неровной темно-желтой поверхности папиного письменного стола, вздохнула и продолжила стирать пыль с весов истории.
Давным-давно, еще на первом курсе университета Юрьна ясно поняла, что свой долг родители выполняют годам к восемнадцати, уже тем, что кормили дитя до этого возраста. И никаких претензий к ним по определению быть не может.
Тех, кто жаловался на своих, студентка считала не сильно умными людьми. Вырастили тебя? Все. Живи сам и не говори гадостей. Забудь. Ты должен быть только благодарным.
***
Улыбнулась Юрьна своим детским обидам…
А помните, как маленькая обиженная Юрьна мечтала в горькие минуты, что вырастет и ей расскажут страшную тайну, что она не родная дочь, что поэтому ее так не любят и обижают?
Вы будете смеяться, но тайну эту ей так никто и не рассказал. Хотя история имела продолжение.
Знаки пошли, когда Юрьне практически уже не важно было.
Студенткой приезжала домой к родителям по воскресеньям. Любила не давать спать папе и маме, валяясь у них в ногах с томиком Чехова:
- Я вам сейчас еще один замечательный рассказ почитаю. Можно? Ну, последний! Ладно?
Однажды, вот так дурачась, раскрыла мамин паспорт, лежавший на тумбочке:
- Сейчас я про тебя все узнаю!
То, что прочитала в паспорте дочь, одновременно порадовало и удивило. Порадовала дата регистрации брака родителей. Это был Юрьнин собственный день рождения!
Довольная Юрьна разглядела и цифру года. А почему стоит не год ее рождения, изумилась обнаглевшая от счастья следопытка, забыв, что дети мгновенно не рождаются? Ой! Да ей целых три года тогда стукнуло! Допрос родительницы привел к отговорке, что та была сильно гордой.
Ну ладно, подумала Юрьна, и вспомнила, как ей подарили в три года любимого друга – серого медведя, с которым она потом практически не расставалась, даже в детский садик с собой носила. Вспомнила, какие все были счастливые в тот день, оставшийся в памяти на всю жизнь. Маленькая Юрьна тогда не сомневалась, что именно ей все так радуются.
И потом, когда Юрьна стала старше, ее день рождения был для родителей каким-то особенно счастливым праздником. Оба были в приподнятом настроении и нежно смотрели друг на друга.
Пришла пора и Юрьне выходить замуж и рожать сына. Какой-то странный женский голос поздравил ее с этими событиями по телефону, но оба раза отказался назваться. Пытливая Юрьна пригрозила повесить трубку, если не скажут имя:
- Я сестра вашего отца, - выдавил глухой женский голос.
- У моего отца сестер нет!
- Сестра вашего родного отца.
- Назовитесь! - короткие гудки.
Долго Юрьну не беспокоили. И только после смерти родителей к ней стали то и дело приставать со странными разговорами. То живые ровесники папы и мамы, то одноклассники, узнавшие от своих пап и мам. Говорили о том, каким красивым и талантливым парнем был ее отец, как по нему девушки с ума сходили, а женился на женщине с ребенком.
Что уж совсем невероятно, оказалось, что даже сокурсницы Юрьны знали. Но добрая Макеша пригрозила убить того, кто проговорится. Не проговорились.
Казалось бы, можно ставить точку в этой истории, все уже ясно, но только не самой Юрьне.
Мать упорно настаивала до конца дней, что отец у нее родной, что никто об этом не знал и что любовь свою они скрывали от посторонних глаз, что чужим разговорам Юрьна верить не должна. Отец жениха запрещал ему жениться. Долго пришлось бороться за собственное счастье. Так говорила мама.
Кому верить? Загадка так и осталась неразгаданной. Облом!
Да разве это имеет значение? И какая Юрьне правда нужна кроме той, что у нее были добрые и нежные родители? Единственные. И что своего отца она не променяла бы ни на кого в целом свете. Ведь и Юрьной она стала только благодаря ему.
Вот сидит сейчас за письменным столом отца, печатает на компьютере, и мысленно улыбается папе и маме.
Светлая вам память, милые мои …