Быстро прошли каникулы, и пришло время ехать в училище. Когда приехали в фазанку, мастера объявили, что все едут снова на практику, на этот раз их поселили в центре Свердловска, недалеко от института УПИ.
Комнаты в общаге были четырех местные, Ваня оказался вместе с Витькой Мухиным, Санькой Сафроновым, и Юрой Никулиным, верней сказать его звали не Юра, так его стали звать из-за его фамилии. А звали его Анатолий, и он не обижался что его прозвали знаменитым именем.
В отличие от настоящего Юрия Никулина, он не был смешным и веселым, скорей всего он был даже грустным, в этот город он приехал из Краснодарского края, вырос он в детдоме, а здесь у него жил родственник, какой-то двоюродный брат. С которым, он практически не общался, так заглянет на огонек, раз в месяц, и все.
В группе он был не приметным человеком, о себе ничего не рассказывал, анекдотов не знал, даже рассказанных запомнить не мог. Если ему рассказывали один и тот же анекдот каждый день, он смеялся так, как будто бы слышал его впервые в жизни. Человек он был тихий скромный, и не в чем себя особо не проявлял.
Однажды училище готовилось к ноябрьским праздникам, и все группы готовили концерт. Мастер группы Конюхов Александр Иванович, решил привлечь Юру на концерт, спеть какую ни будь песню, по-видимому, считая, что человек с такой фамилией должен обладать талантом.
Младший брат Конюхова, руководил эстрадным оркестром, при заводском клубе.
Взяв с собой Юру и Ваню, который тоже изъявил желание выступать в концерте, отправились к его брату в клуб. Первым стали прослушивать Юру, но оказалось, что у него нет ни слуха,ни гололоса, решили, что он будет читать стихи.
Прослушав Ваню, руководитель оркестра сказал:
- Слух и голос у него конечно есть, но с ним надо позаниматься.
Но репетировать Ване пришлось не более двух раз, и те репетиции длились не более двадцати минут. Едва Ваня успел выучить текст песни, Есенина, «Я в осеннем лесу, пил березовый сок». Как подошло время праздника, и Ване нужно было выходить на сцену, даже не прорепетировав перед концертом, его просто вытолкнули на сцену, после того как объявили его выход.
Ваня вышел на сцену на ватных ногах, все было не привычно, оркестр стоял не так, как в клубе, в огромном зале было полно народу, даже не было ни одного свободного места. На первом ряду сидели все учителя училища, во главе с директором по фамилии Лупач. Фамилия конечно не звездная, зато этого человека в училище и боялись и уважали.
Он хоть и с виду был неказист, но у него был очень сильный, командирский голос, когда он заходил в туалет, то пацаны вылетали оттуда, как джин из лампы. А вслед за ними из туалета выползал тяжелый клуб дыма. Были мастера, с которыми пацаны не считались, и не уважали, а при виде директора, вытягивались в струнку.
Когда грянула музыка, Ваня даже вздрогнул, потому что перед этим стояла мертвая тишина. А когда он запел, ему показалось, что это звучит не его голос, потому как все его состояние было на грани обморока. Но глядя в зал он заметил, что все его слушают с интересом, в какой то момент ему показалось, что у него сорвался голос, но в зале ничего не изменилось, все с таким же интересом слушали певца.
Он увидел, сидящих в зале парней из своей группы, а один незнакомы парень сидящий в пятом или в шестом ряду, показал ему большой палец правой руки, давая понять Ване, что все отлично, и не надо волноваться. И после этого Ваня начал чувствовать себя уверенней. Если на репетициях оркестр не делал проигрышей, то на сцене они исполнили их несколько раз.
И Ваня не разу не ошибся, хотя его об этом забыли предупредить, видимо думали, что этот и сам все знает. А когда закончилась песня, Ваня даже пожалел, что время пролетело так быстро, у него только, только пошло волнение. После исполнения песни, Ваня ушел в зал, и на его место на сцене стали выходить, другие певцы, из других групп, на их лицах Ваня не видел волнения, скорей всего они от этого даже получали удовольствие, хотя они скорей всего даже не репетировали с этим оркестром.
Как Юра прочитал стихи? Ваня не видел, он в это время вышел из зала. От своих друзей он не услышал ни каких комментариев, не в свой адрес, ни в адрес Юры. Ни кто с ним на этот счет не обмолвился ни словом.
И вот этот скромный Юра оказался в комнате с Ваней. Конечно они с ним жили и в общаге училища. Но там он жил в другой комнате, и практически ни к кому в гости не ходил. А в этой общаге они оказались в одной комнате, он занял кровать справа от входа, разложил свои вещи в тумбочке, и опять его не видно не слышно, он предпочитал читать книги, не влезая в чужие разговоры.
После расселения неугомонный Мухин предложил всем выпить за новую командировку. Теперь он далеко от дома и мама не сможет его контролировать. Пить, конечно ни кто не отказался, даже Юра. Скинулись на пару бомб «Солнцедара», и послали гонца, гонцом конечно оказались все. Потому как всем хотелось осмотреть близлежащий район, да и винный магазин оказался не далеко, надо было только перейти широкую улицу, по которой проходило два трамвайных пути. Купив вина и сигарет - на закуску, вышли из магазина, только собрались переходить улицу, как услышали грохот, и в этот момент они увидели, как по асфальту летит кувыркаясь мотоцикл «Ява».
Все это произошло как раз напротив их общаги. Из двора, выезжала скорая помощь, на базе «Волги, газ-21» и водитель "скорой" не заметил мчавшегося по проспекту мотоциклиста. Верней на мотоцикле сидело двое. После удара, об переднее колесо машины, хозяин мотоцикла перелетев через скорую помощь, и приземлился на придорожные акации, что и спасло его от смерти, у него только разбился козырек на каске, а вот пассажиру повезло меньше.
Он улетел чуть дальше, метров на двадцать, от машины, и ударился об толстое дерево. От удара у него слетел с ноги резиновый сапог, а нога стала похожа на мяч, от перелома и внутреннего кровоизлияния, из-под каски у него текла кровь, но держался он молодцом, даже не потерял сознания от боли, на все адекватно реагировал, и подсказывал врачам скорой, чтоб были поосторожней с его сломанной ногой. Как будто, ему это не в первой, и ломает он свои ноги по меньшей мере раз в неделю.
У Вани же от увиденного закружилась голова, и он поспешил отойти в сторону, а отойдя он увидел, что хозяин мотоцикла поднял свой мотоцикл, и не узнал его, от которого остались, как говориться «рожки да ножки». Даже сидение и то отлетело дальше чем мотоцикл. Восстановлению он не подлежал, невредимым остался разве, что только двигатель. Мотоцикл по тем временам был дефицитный и дорогой, и купить его мог не каждый, хотя в то время и советские то мотоциклы были не доступны, большинству жителей страны.
А этот импортный из Чехословакии. Конечно хозяин мотоцикла не ревел слезами, но то что он переживал страшную потерю, скрыть было нельзя. Травмированного пассажира, увезли на другой скорой помощи, а что было дальше, парни не узнали, они ушли в общагу, у них прокисало вино, а этого ни как нельзя было допустить.
Распив вино, парни повеселели, разговорились, и как ни странно больше всех разговорился Юра, слова из него лились как понос из худой коровы. Намолчавшись трезвым, дал свободу своему языку, он все что-то рассказывал, не давая вставить ни кому и слова. Только сейчас парни увидели его таким, он не матерился не злился, наоборот, его речь была вполне интеллигентной, доброжелательной, и привлекающей.
Оказывается он хорошо начитан, и память у него хорошая, и рассказывать он умеет интересно, все только удивлялись, почему тогда трезвый он такой странный, и даже анекдот не может запомнить, что бы потом рассказать. Ведь книги же он запоминает хорошо, и рассказывает интересно. Пока слушали интересные рассказы Юрика, Витька же отправился на улицу искать на свою худую задницу приключений, а может и добавить если где ни будь, перепадет.
Любит он халявную выпивку, этого у него не отнять. Оказывается в этот вечер пили не они одни, практически пила вся группа, даже мастера группы, тоже заперлись в своей комнате, и обмывали новую командировку вдали от жен.
Не успело еще стемнеть, как в комнату влетел Муха, и зашептал довольно таки громким голосом:
- Пацаны! Я тут на улице деваху встретил, такая симпатная, у нее тут в общаге брат живет, а ее сюда не пускают, давайте проведем ее…
- Ну и как ты это себе представляешь, куда мы ее спрячем, в сумку, в рюкзак, или ты ее себе в штаны засунешь? – спросил Санька Сафронов.
- Да через вахту ее не проведешь, там такая вахтерша сидит, не баба а мегера, а давайте ее поднимем в окно, через окно туалета на втором этаже. Я уже посмотрел, там ящиков полно навалено, если спустить из окна туалета связанные простыни, то можно поднять ее.
Такая затея понравилась почти всем, что сидеть в прокуренной комнате, когда можно размяться и проветриться.
Они взяли свои новые простыни, которые совсем недавно получили, еще не спали на них, и отправились на второй этаж, в туалет. Окна выходили на тыловую часть общежития, на первом этаже находилась огромная столовая, которая занимала весь первый этаж, пяти этажного общежития.
И само общежитие было очень большим, и представляло из себя букву П если смотреть с верху. Народ с задней стороны общежития практически не ходил, правда там стояли дома, окна которых выходили на общежитие, но парням было совершенно наплевать, кто и что бы видел в этот момент.
Трое зашли в туалет, и связав свои простыни, спустили их из окна, а Витька подвел свою новую знакомую под окно, и привязал простыни у нее на талии, а парни из туалета потащили ее наверх. Как только девчонка поднялась метра на три над землей, и видимо ей стало страшно от высоты, от чего она начала тихо повизгивать, а Витька снизу стал на нее шипеть, чтоб она не кричала, а то «услышит вахтерша, выгонит ее из общаги».
На девчонке и так была короткая юбка, при подъеме она совсем задралась вместе с простынями, до самой груди. Она дрыгала ногами скулила сквозь смех, сверкая чуть ли не голой задницей. Наконец то парни затащили ее в окно, и развязали простыни. Не успела она поправить на себе одежду, как возле нее уже матерелизовался Муха, он обнял ее и повел в свою комнату, девушка что-то ему объясняла, но он продолжал толкать ее в свое жилище:
- Давай быстрей, пройдем в нашу комнату, а то сейчас суда придет комендант, и если она тебя здесь увидит, не тебе не нам не здобровать!
Девушка послушалась его, и пошла за ним в комнату. В комнате парни разглядели ее как следует, да фигурка у нее была отменная, что грудь, что ноги, видимо точил большой мастер своего дела. Да и на лицо она была вполне симпатичная. Муха на дурнушек не заглядывается. Но когда она открыла рот и заговорила, то все поняли, что она слегка выпивши, и не выговаривала практически половину алфавита. Хорошая находка для логопеда.
Витька посадил ее на свою кровать, и все стали с ней знакомиться. После десяти минутного разговора, все поняли, что в общаге у нее ни какого брата нет, приехала она сюда из Билимбая. Где-то с кемто выпила, а сейчас ей негде переночевать, и она какими-то путями оказалась возле мужского общежития, зная видимо из своего опыта, что здесь ее и накормят и напоят, и спать с собой уложат, использовала она для этого как наживку, свою внешность.
Но у парней на столе из еды были только сигареты «Прима» две пустые бутылки из-под вина, засохшая четвертинка белого хлеба, оставшаяся видимо еще от прежних жителей. О новой порции вина можно было забыть, потому как винные магазины закрылись еще в семь вечера. В такое время вино можно было достать только на вокзале у грузчиков, которые продавали его в три дорога, через ресторан.
Так что о добавке ни кто и не помышлял.
Девчонка быстро освоилась в новой обстановке, парни рассказывали ей анекдоты, она от души хохотала, и пыталась рассказывать что-то сама. Но парни с трудом понимали что она говорит, потому как половину букв она не выговаривала, половину просто проглатывала, потому как попутно рассказу активно смеялась над своим рассказом.
И парни хохотали от души подогретые алкоголем, не над ее рассказами, а над тем как она рассказывала. А она думая что парни смеются над ее рассказами, еще больше хохотала. Единственное, что Ваня понял из ее рассказа, это то, что какая то бабушка тащила куда-то свою козу, и она у нее куда-то провалилась, и все - дальше был просто смех. Время перевалило за полночь, но они продолжали хохотать, а Витька чувствуя, что у него проходит хмель, а он еще не занимался со своей новой знакомой сексом, начал нервничать:
- Пацаны, кончайте ржать! Давайте спать! - а сам расправив кровать стал укладывать ее в свою постель. И только улегшись с ней тут же начал ее раздевать, а она начала шипеть на него:
- Ти сё, они зе не спять… - услышали парни ее шепот.
- Да спим мы спим, крикнул Ваня, и заржал в подушку.
- Ну вот видишь? Спят они,- прошептал ей Муха.
Не прошло и пяти минут как его кровать заскрипела.
Витька сделав свое дело быстро засопел, обняв свою подружку. Ребята тоже быстренько заснули.
Проснувшись утром Муха совершенно изменился, он не разговаривал со своей новой знакомой, а вообще отвернулся от нее к окну, и стоял как вкопанный. На него вдруг напала обычная трезвая скромность. Не может он трезвый разговаривать с девчонками, трезвым он при них становиться девственным мальчиком паинькой.
В комнате наступило напряжение, все понимали что девчонку надо выводить из общаги, а как это сделать, ни кто не знал, не спускать же ее обратно на простынях. И Муха, как назло отказался ее выводить, как будто не он ее трахал. Ваню начало это бесить, и он обратился к Мухе:
- Слушай Витька, ты че совсем обнаглел, ты ее привел, ты с ней спал, так давай выводи, кто за тебя это должен делать?
Но Муха даже не пошевелился, он стоял и продолжал смотреть в окно, на свою знакомую даже не хотел смотреть. А Лида, так звали девчонку, сидела на его кровати опустив голову, не проронив ни слова.
- Ладно! – зло произнес Ваня, - я ее выведу, а с тобой козел, я больше не разговариваю.
- Пошли, - обратился он к Лиде.
Она встала и пошла вслед за Ваней, он шел впереди ее, а она следом за ним метрах в трех от него. На вахте, вахтерша увидев, что из общаги выходит не знакомая девушка, закричала ей в след:
- Сука! Проститутка! Шалава!
Лида от каждого слова наклоняла голову все ниже, как будто эти слова били ее по голове. Минут через десять Ваня вернулся в общагу, но вахтерша не обратила на него внимания, либо она не поняла что это Ваня выводил девушку, либо ей было все равно, кого он выводил, для нее было главное оскорбить девушку, чтоб она больше сюда не появлялась.
А то что парни проводят в общагу девушек, для нее - это не было секретом. Она сама когда-то была молодой, и прекрасно знает чего хотят молодежь, если конечно не успела к такому возрасту забыть. Многие кстати напрочь забывают о том, что когда-то сами были и суками и проститутками, но постарев, становились святыми, ходили в церковь ставили свечки за то, чтоб бог простил им все прегрешения наделанные в молодости.
А Лида ушла в неизвестном направлении, и больше ее ни кто, ни когда не видел возле общаги.
Ваня же к тому времени погрузившись в новое русло жизни забыл про Валю в которую почти влюбился в Одессе. Про Галю из села Клёновка, последнее время он ни в кого не влюблялся, и не чувствовал в этом необходимости.
К восьми утра все собрались у дверей общаги, и мастера повели парней знакомить со своей новой работой. Сначала всех привели в институт математики, здесь к бригаде вентиляционников, пристроили шестерых человек, вся Ванина комната, и еще двое.
На втором этаже в огромной комнате устанавливали электронно-вычислительную машину, сокращенно ЭВМ. Вся эта машина состояла из десяти или пятнадцати шкафов величиной с маленький шифоньер. И к каждому шкафу нужно было подвести вентиляцию, и не просто вентиляцию, а чтоб воздух был подогрет до нужной температуры, очищен от пыли. Кондиционеров тогда конечно еще не было. Да и мощность этой ЭВМ была в сотни раз меньше чем у самого дохленького современного компьютера.
Бригада работала спустя рукава, на работу приходили поздно, с работы рано, а то и вообще всю смену могли либо играть в карты, или пили дешевое вино. Поэтому практикантов они особо не утруждали, парни не столько работали, сколько таскали бригаде вино из магазина. Сколько парни были в этой бригаде на практике, они не разу не видели, чтоб в бригаде появлялся мастер. Да и для постоянной работы у них постоянно чего-то не хватало, как в юмореске Аркадия Райкина, «Кирпич бар - раствор ёк - сижу, курю! Раствор бар - кирпич ёк - сижу, курю!» Так же и в этой бригаде, заготовки нет, и ни кому ничего не надо.
А парни купив бригаде с утра дешевого разливного вина, и после обеда у них было свободное время. Если была хорошая погода, то валялись на крыше института, а если не важная, то гуляли по городу. Охраны объектов тогда еще не было, проходные были только на заводах, но забора вокруг любого завода практически не было, метал тогда не принимали, поэтому на улицах везде валялся металлолом, и так же и цветные металлы валялись в тех же кучах, конечно пионеры иногда собирали металлолом. Но он продолжал лежать в той же куче, в которую его собрали, до следующего сбора.
Проработав таким образом неделю, парни поехали в свой город на выходные. Витька пригласил Ваню к себе домой. В субботу у его соседа по дому, на поселке Барановка, была свадьба. И естественно Витька должен был быть на свадьбе у своего друга соседа. Если в выходные время проходит быстро, но на свадьбе оно проходит еще быстрее.
Тем более, что гуляли в разных домах. И что интересно - на свадьбе ни кто тебя не спрашивает, кем ты приходишься жениху или невесте. Тебе просто наливают, и дают закусить а больше от тебя ни чего не требуется. Главное не заводить драк, и будешь уважаемым человеком, а если еще ты расскажешь смешной анекдот, отцу жениха или невесты, и от души развеселил их, все ты родной человек, до конца свадьбы.
Так было и с Ваней, на этой свадьбе, он много не пил, от души веселился, к девчонкам не приставал, в нужный момент рассказывал анекдоты, два свата обнимали его с двух сторон, дыша ему перегаром в лицо. И кричали, что они его шибко уважают. А Ваня кричал им в лицо, перекрикивая топот пляски и громкий плач гармошки, что он тоже их уважает и любит.
А Витька же старался, как можно больше выпить, так сказать для храбрости, чтоб заклеить симпатную деваху, которая оказалась на этой свадьбе. Но у него ничего не получалось, девчонка практически не пила, так только прикасалась символически к бокалу, и поэтому совершенно была трезвой, что ни как не устраивало Витьку, он уже надыбал место на сеновале, осталось только затащить туда жертву, но его планы, ни как не склеивались.
От этого он был страшно злой, он понимал бесполезность своей затеи, но и отказаться от нее не мог, девушка просто игнорировала его, не отвечая на его ухаживания. Не шла с ним танцевать, а сидела в кругу подруг, и весело смеялась, когда какая-то подруга рассказывала что-то.
Ваня тоже изредка поглядывал на эту девушку, она действительно была очень красивая. Ваня заметил что у нее ровные просто белоснежные зубы, голубые глаза, и длинные волнистые волосы, свисавшие ниже плеч. Одета она была скромно но со вкусом. На ней было цветастое платье, с пояском. Это платье особенно подчеркивало ее фигуру, и пышную грудь. Это платье напомнило Ване Одессу, аллею славы, и Валю, у нее было почти такова же фасона платье, и сидело оно на ней так же красиво, хотя она была не так красива как эта девушка.
Лицо этой девушки было идеально чистым, ни единого пятнышка, ни единого намека на угри, хотя многие ее сверстницы, просто страдают от этого недуга, который портит их лица. У Вани тоже были на лице угри, но они в основной массе находились на лбу, и поэтому он отращивал большой чуб, чтоб тот скрывал их.
Смотреть то Ваня на девушку смотрел, но подойти к ней не решался. Уж если Муха не вызывает у нее интереса, то у Вани там не было просто ни каких шансов. Просто она напомнила ему Валю, от чего у него начались приятные воспоминания.
На этот раз Витька опять проигрывал, что с ним бывало не часто. Часов в одиннадцать, Ваня пошел в дом Витькиных родителей, и мать уложила его спать, а Витька не хотел идти домой, девчонка уже давно уехала, а Муха с горя наливался алкоголем. Мать же укладывая Ваню, ругала свого непутевого сына, за его ненасытность к алкоголю. Спать же Витька пришел часа в три ночи, даже когда все гости разъехались по домам, он не хотел идти спать, все оплакивал свой провал.
Но утро как обычно началось с новой пьянки, на этот раз все гости пешком отправились в деревушку на берег пруда. Ваня Витьку предупредил сразу же, чтоб тот сильно не напивался, на вечерней электричке им предстояло ехать в Свердловск, потому как рано утром надо быть на работе. Пирушка в доме невесты проходила как-то вяло, гости долго собирались, чтоб выполнить какой-то обряд.
Гостям продавали вилки ложки, чтоб сесть за стол, и Витька как бедный студент, взял это все из дома. Потом резали и продавали пироги, жених и невеста, впервые должны были назвать родителей того и другого мамой и папой. Удалось им это легко, потому как знали они друг друга почти с детства. Витька же понимал, что заклеить ему здесь никого не придется, и поэтому тупо наливался алкоголем. Не обращая внимания на все обряды.
Потом началось бросание денег на мусор, где невесту заставляли веником собирать и мусор и деньги, гости пытались вырывать у нее из рук мусор, и снова все раскидывали. Бедные же студенты предпочитали в это время проводить на улице, с бутылкой водки и закуской. К их компании присоединились еще несколько человек. Так незаметно пролетел день, и Ваня с Витькой засобирались домой, чтоб не опоздать на вечернюю электричку.
Когда пришли на вокзал, Ваня сел в зале ожидания, и начал дремать, а когда открыл глаза, то увидел, что Витьки рядом с ним нет. Он не понимал, куда тот мог деться? Уже объявили электричку, а Витьки все еще не было. И Ваня пошел на перрон. Вглядываясь в толпу, он так и не нашел там своего друга. Минут через двадцать, когда электропоезд, подъезжал к остановке «Флюс» в вагон ввалился Витька. В поезд он сел перед самым отъездом, и поэтому искал Ваню по вагонам.
- Ты где был, придурок! – взвился Ваня на Муху, когда тот сел напротив его.
- Слушай, - зашептал заговорчески Витька, - я за вокзалом с пацаном знакомым пил, а с ним была какая то шалава, она нажралась и уснула в траве, и он тоже уснул, и я снял с нее часы, сейчас в Свердловске на вокзале их продадим и там же купим вина.
Ваня посмотрел на часы которые ему показал Витька, часы оказались очень старые, на затасканном ремешке, если такие часы даже весь день продавать на базаре, то за них и рубля ни кто не даст. А он собрался их быстренько сбагрить на вокзале.
- Ну я не знаю, кто у тебя такое барахло купит? Их и даром ни кто не возьмет, а не то что за деньги.
- Да ты не ссы, положись на меня, я умею продавать! – и Муха довольный откинулся на спинку деревянного сидения.
- Ну не знаю, я вообще ничего не хочу, мне бы сейчас добраться до кровати и поспать как следует, у меня уже начинает голова белеть.
- Вот видишь, тебе надо опохмелиться, и все будет нормально, и голова перестанет болеть!
- Да не люблю я опохмеляться, задрал ты меня с этой пьянкой! – пробурчал недовольный Ваня.
Когда приехали в Свердловск, уже стемнело, и друзья выйдя из подземного перехода на привокзальную площадь, влились в толпу приезжающих и отезжающих пассажиров. Витька стал искать покупателей среди молодых парней, подойдя к одному из них, который разглядывал витрину киоска, он спросил:
- Тебе часы не нужны? - и он показал, свой (трофей).
- Нет, не нужны, спроси вон у того парня,- и он показал на второго, идущего следом за ним метрах в трех. Обрадованный Витька бросился к парню на которого ему показали:
- Да беру, - сказал парень, глядя на часы, - вот только у меня денег с собой нету, пойдемте, счас я с вами рассчитаюсь…
Обрадованный Витька подмигнул Ване, радуясь, что скоро они продадут часы и купят вина. Но Ване было уже все равно, продадут или не продадут, ему хотелось только одного, добраться до кровати, и заснуть.
Парень завел их в какой то арочный подъезд, по нему они прошли во двор, в пустом дворе стояла грузовая машина, вместо кузова у нее была фанерная будка, с дверями сбоку, ниже дверей висела лестница, парень постучал в эту дверь, и оттуда выглянул мент, в форме:
- Вот часы продают, забирайте! – сказал он, и отдав часы менту, тут же ушел обратно.
Мент выскочил из машины, и вежливо предложил парням подняться в будку. Друзья медленно полезли по неудобной лестнице, повинуясь предложению мента, как два барана на бойню.
Ехали совсем не долго, как будто из одного двора в другой.
Их высадили у крыльца одноэтажного здания, и завели в фойе, где они увидели стол, за которым сидел мент, и что-то писал в журнале. Напротив его стояло два обезьянника, один по всей видимости был женский а второй мужской. В женском находилось три особы, не первой свежести, скорей всего, их нельзя было отнести даже к третьему сорту, грязные замызганные, у одной был сильно подбит левый глаз, потому как синяк занимал почти всю щеку, а глаз был залит кровью.
Во рту у нее торчал один верхний зуб, который в беззубом рту казался довольно таки огромным.
«Интересно»,- подумал про себя Ваня, и как она умудрилась сохранить этот зуб, ведь любой удар мог оказаться по этому самому зубу. Видимо ее любовник был слишком высок для нее, если попадал только в глаз
. А может он специально не выбивал ей этот зуб, чтоб было чем пиво открывать. Двое других были чуть помоложе, но такие же пропитые, и зубов в их ртах было чуть побольше. Но их лица были на столько помяты, что скорей всего походили на старый выпотрошенный кошелек. Их волосы, видимо не мытые уже несколько лет, торчали в разные стороны. Увидев как в милицию ввели молодых студентов, они заулыбались и начали махать им руками:
- О-О какие молодые мальчики, привееет!
В ответ Витька только брезгливо сморщился, и друзья зашли в соседний обезьянник, дверь в которую вежливо открыл дежурный. Второй обезьянник оказался практически пустым, если не считать валяющегося на лавке грязного бомжа. Увидев, что в его камеру ввели молодых парней, он встал и уставился на ребят одним глазом, второй был закрыт, чтобы не двоило.
Парни cели на лавку, и стали ждать своей участи. Бомж долго разглядывал парней, а потом обратился к Витьке, хриплым пропитым голосом:
- Пацаны, у вас закурить не найдется?
Муха молча достал пачку, и подал бомжу сигарету, тот взяв из рук Витьки сигарету засунул ее за ухо, и снова завалился на скамейку. Ваня успел заметить, что руки у этого бомжа были черней, чем у тракториста после рабочей смены.
« Ну этот похоже не мылся с самого рождения» подумал про себя Ваня, «наверное у него и вшей полно?» от этой мысли у него зачесалось все тело, и он на всякий случай отодвинулся подальше, от бомжа. Витька тоже придвинулся к нему поближе, и начал шептать ему на ухо:
- Слышь, Ванька, давай договоримся, если будут спрашивать, откуда часы? Говори, что это я взял у моей мамы - договорились?
- Договорились, - лениво ответил, Ваня, у него почти совсем прошел хмель, и от этого сильно начала болеть голова. Он прислонился спиной к стенке, и закрыл глаза. Только он задремал, как услышал, истерический вопль женщины. Открыв глаза, он только сейчас заметил, что рядом с их обезьянником, находился коридор, а вдоль этого коридора, находилось еще несколько обезьянников, в одном из них держась за прутья клетки кричала хорошо одетая дама.
На ней был дорогой кожаный плащ, а с плеч свисал белый платок, тонкой вязки. Ее волосы были уложены, в красивую прическу, которую, она, видимо сильно нервничая, постоянно поглаживала, пытаясь засунуть за ухо, постоянно вываливающуюся прядь волос:
-Где ваше начальство?! Позовите его немедленно сюда, у меня скоро уходит поезд, а на вокзале у меня остались муж и дети!
- Твой поезд уже ни куда не пойдет, а если и пойдет, то только на Магадан… поезд у нее уходит, сама живет на этом вокзале, людей обворовывает, а корчит из себя интеллигентку, может в этих чемоданах твои вещички, которые ты сперла, у спящих пассажиров, воровка! – саркастически прокомментировал дежурный, - все вы цыгане одним миром мазаны! Работать хрен кого заставишь, только воровать и умеют…
- Сам вор, сука мародер! – огрызнулась цыганка.
Мент медленно начал покрываться краской, зачем-то одев фуражку, он встал со стула, и поправив кобуру пистолета, направился к цыганке. Та увидев такое дело, бросилась в глубь камеры, села на лавку, закрыв голову обеими руками, истерически завизжала:
- Помогите, убивают!!
Подойдя к прутьям, обезьянника он левой рукой взялся за прут а указательным пальцем правой руки направил, на цыганку, и тихо сказал:
- Еще раз завозгудаешь, тогда действительно, выведу тебя на задний двор и пристрелю, как бешеную собаку!
Цыганка тут же успокоилась, и замолчала, как ни в чем не бывало, продолжая сидеть на лавке, и изредка поправляя непослушный локон черных волос.
Ваня только сейчас заметил, что на всех пальцах цыганки было по золотому кольцу, а на некоторых было даже по два. А когда она кричала то было видно, что весь ее рот сверкал золотом, в ушах свисали огромные золотые сережки, а на шее висело несколько золотых цепочек.
«Зачем человеку столько золота?» - подумал про себя Ваня, «Что за безвкусица, видимо у них так принято, чем больше золота, тем престижней? По этому цыганки и наряжаются как новогодние елки, обвешиваясь золотом»
- Слышь Толя, - обратилась одна из бомжих, из первого обезьянника, - а давай ее к нам в камеру, вон на ней сколько золота, пусть с нами поделится, тут наверное не на одну тысячу будет, а то у нас даже на пиво нет, а она вся в золоте, и в дорогом плаще!
- Заткнись вонючка, а то я тебе последний зуб вырву! – взвилась в своей камере цыганка.
- О-О-О, зуб она мне вырвет, многие пытались да не вырвали, а я вот у тебя золотые то быстрей вырву! Поезд у нее уйдет, кому бы говорила, да тебя здесь каждая собака знает, сколько веревочке не виться, а конец всегда будет - воровка!
Цыганка ехидно улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.
Наступила небольшая пауза, только было слышно как пыхтит дежурный, пытаясь грамотно записать что-то в журнал. Ваня снова закрыл глаза, и уже начал дремать, как из камеры номер один раздался голос одной из бомжих:
- Слышь Толя, дай закурить, страсть как курить хочется.
Дежурный поднял на нее помутневший взгляд, пытаясь понять, что она хочет:
- Че тебе?
- Дай говорю закурить, - повторила бомжиха.
- А может тебе дать пососать, - язвительно сказал дежурный, видимо у него что-то не получалось с отчетом, а тут еще эта, пристает с куревом, «делать им нечего».
- А в чем же дело, пошли в отдельный номер, и пососу как полагается, - не растерялась бомжиха.
- Слышь мент, ты ей сначала последний зуб выбей, чтоб не укусила, а то наделает тебе в нем дырок как компостером, - заржала цыганка.
Тут уже засмеялись все, кто в этот момент были живыми и не спали, даже грязный бомж проснулся, и стал озираться по сторонам, не понимая в чем дело.
Посмеявшись, мент встал, достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и подал однозубой. Та взяв сигарету вставила ее в рот, прижав одним зубом, и вытащила из грязной курточки спички.
- А че не пошел то с ней, в отдельный кабинет, товарищ милиционер! - спросил мента развеселившийся Муха.
Мент посмотрел на Витьку и вдруг смутившись сказал:
- А я че его на помойке нашел что ли? – и с этими словами он сел обратно за стол, и продолжил писать.
Прошло не меньше часа, как по коридору, вышел какой-то молодой человек в штатском, на вид ему было лет двадцать пять, не больше, и он обратился к дежурному:
- Давай этих торгашей часами ко мне, минут через пять, по одному!
Первым встал Витька и пошел по длинному полутемному коридору за дежурным. Вскоре дежурный остановился у одной из дверей, и постучав спросил:
- Можно?
- Да заходите!
Витька зашел в кабинет, и увидел, что за столом сидит, тот же молодой человек, который приказал вести.
Кабинет был темным, только на столе горела настольная лампа, а парень в белой рубашке что-то писал в журнале. Витька подошел к столу, и сел на стул, положив ногу на ногу, стал разглядывать, кабинет, и парня, что-то писавшего в журнале.
«Наверное дружинник» подумал про себя Витька, и решил, что с таким надо вести себя соответственно.
- Где часы украл, - спросил (дружинник) не глядя на Витьку, продолжая писать, затем он оторвался от журнала, взял со стола пачку сигарет, достал одну, закурил, и стал пристально смотреть на Витьку. Витька видя что дружинник курит, тоже достал сигареты, и закурив, сильно затянувшись, выдохнул дым в потолок, выдал длинную тираду:
- Слышь ты фраер, ты кому тут феню ботаешь, да я на зоне срок мотал когда ты под стол пешком ходил, ты за кого меня тут держишь, чтоб я такое фуфло воровал, да я эти ходики на дороге нашел, и решил толкнуть, фраерам, не пропадать же добру!
Выдав эту цитату, Витька держа сигарету двумя пальчиками, снова затянулся и выдохнув дым, брезгливо цикнул слюну через зубы на пол.
Дружинник встал медленно обошел стол, и подойдя к нему вплотную, сильно ударил Витьку ребром ладони, по шее. Несчастный Витька чуть не проглотил сигарету, она перевернулась у нег в руке, и сильно обожгла кончик носа. Витька, чуть не потеряв рассудок, стал тереть кончик носа. От удара по шее, у него все запрыгало перед глазами.
- Быстро рассказал мне все, как на духу! Где взял часы, и зачем продавал? А то снова у меня сядешь на два года! А сначала быстренько, фамилия, имя, отчество, где проживаешь, и как оказался на вокзале?! - Громким командирским голосом скомандовал дружинник.
Не прошло и пяти минут, как Витька выложил всю свою подноготную, от пеленок и до сегодняшнего дня, единственное, что было не правдой, то это то, что часы он якобы взял у матери.
Дружинник долго все это записывал в журнал, а потом положил журнал перед Витькой, и велел все прочитать. Витька и так то не любитель читать, читал он почти по слогам, а тут надо еще прочитать рукописное чтиво, что ему далось с большим трудом.
- А теперь, напиши, мною прочитано, с чем согласен, число год и роспись!
От волнения Витька не как не мог правильно написать, нужный текст, ему ни как не верилось, что его отпустят. Наконец то он расписался, и дружинник прочитав его писанину велел:
- А сейчас выйдешь из кабинета, и повернешь налево, потом снова налево, и там будет дверь на улицу, все понял?!
- Да, понял, - пробубнил Витька.
- Ну раз понял, тогда дуй отсюда!
И Витька не дал себя долго уговаривать, и быстренько слинял. Выйдя из кабинета, он взглянул на табличку на двери, на которой было написано:
Следователь, старший лейтенант, Проценко И.Г.
- Ни хрена себе дружинник, вот я лопухнулся, - подумал Витька и дунул по указанному маршруту.
Вскоре Ваня услышал, как у дежурного зазвенел телефон, и сняв трубку, он ответил:
- Хорошо, сейчас приведу, - он встал, открыл обезьянник, вывел Ваню, и проводил его до кабинета. Зайдя в кабинет, Ваня встал у порога, и стал ждать дальнейших событий:
- Проходи, присаживайся, - показал следователь рукой на стул, а сам продолжал писать в журнале.
Ваня сел на стул, и положил руки на колени, и стал потирать вспотевшие ладони об брюки, которые взмокли от волнения.
Следователь продолжал писать а сам незаметно наблюдал за Ваней:
- За что сидел? – грубо спросил он у Вани.
- Да вы что, я впервые в милиции, - выдохнул Ваня.
- А где накололся? - показал он на наколку на левой руке.
- Да так с парнями в фазанке придуривались.
- Голос следователя стал понемногу теплеть, что Ваня заметил сразу же.
- Где взяли часы? – спросил следователь.
- Витька дома взял, мы со свадьбы, с собой вина не прихватили, вот он и решил продать их на вокзале, чтоб в общаге опохмелиться.
Дальше он записал все данные Вани, а Ваня пообещав, что «Такого больше не повториться» вышел из кабинета. На улице он увидел нервно курящего Витьку.
Увидев Ваню, Витька первым делом спросил:
- Ну че наподдавал этот мент тебе по шее?
- За че? – не понял Ваня.
- А мне досталось, - признался Витька, и начал рассказывать как было дело, не успел он все рассказать, как из дверей милиции вышел дежурный мент, и увидев стоящих парней, которых только что выпустили, и грозно спросил:
- Ну че вы тут стоите, обратно захотели?
В этот момент у друзей словно крылья на пятках выросли, они с такой скоростью подорвали с места, что чуть не сбили группу цыган, которая направлялась к милиции, видимо, это были из одного табора, той которую поймали с ворованным. По всей вероятности они собрались освобождать свою соплеменницу.
Вышло у них или нет, друзья ни когда не узнают, они крупным галопом мчались к общаге, на улице уже был второй час ночи, и не автобусы и не трамваи в это время уже не ходили. И они безостановочно скакали, как тыгдымские кони, на них с удивлением оглядывались влюбленные пары, загулявшиеся допоздна.
Ни когда еще Ваня да и Витька тоже, не бегали с такой скоростью и на такие расстояния. Общага была закрыта, вахтерша уже спала, и пока она встала, и дошла до дверей, долго выясняя, кто это ломится среди ночи в общежитие, и наконец то выяснив, что это свои, впустила их.