Однажды вечером, на нашем уличном сходе ребят, ко мне подошел Толик, вернее Торлин, который был наполовину азербайджанец и наполовину русский, и сказал:
- Шапа, ты в каком классе учишься, в «А» или в «Б»?
- Решил к нам в гости заглянуть, что ли?
- Да нет, просто из нашей школы переводят Лаврика в вашу школу, в 9 «Б».
- Ну, тогда это к нам. А что за парень? Что он из себя представляет? Нарисуй.
- Володя Лаврешкин, парень хороший, но своеобразный.
- Обычно хороших парней не переводят, видать чем-то отличился.
- Он с учителями что-то не поделил. Директор школы сказал - или переведем, или отчислим из школы, - ответил Толик.
- Тогда понятно. У нас сборный класс, всех хороших к нам, особенно мальчишек.
Поэтому появление Лаврика в нашем классе для меня не было неожиданностью и я, в отличие от других одноклассников, уже имел о нем какое-то представление кроме внешнего вида. И когда он появился в классе, то и этот пробел был восполнен. Он был выше меня почти на голову. «Да, шалман» - подумал я и пальцем указал ему на последнюю парту в крайнем ряду, у окна, где он мог расположиться. Я же сидел в среднем ряду, но тоже за последней партой, так что нам никто в дальнем не мешал перешептываться на уроках.
Первые парты были почему-то не для нас, за ними обычно сидели прилежные ученики, не всегда они были отличниками, они были просто прилежные, при ком-то лежали, существовали.
- Я про тебя уже все знаю, ребята рассказали, - сказал ему я, когда он уселся за партой.
- А, я про тебя все знаю, - ответил он мне.
Так что знакомиться нам не пришлось, в отличие от других и не нужно было притираться.
Дома у него была богатая библиотека и когда я ее увидел, то сразу «записался» в нее, вычеркнув себя из списков городских, доступных библиотек, в которых был до этого записан. В то время хорошую книгу днем с огнем нельзя было в книжных магазинах отыскать, а в его домашней библиотеке было много книг и все хорошие. Я не знал, откуда у него эти книги, но когда в комнату вошла его мать, то все встало на свои места - директор магазина «Военная книга». Так вот откуда Лаврик «черпал ложкой знания», да еще с черной икрой. Ай да Лаврик!
Так вот, про знания. Иметь знания – этого мало, нужно еще уметь ими пользоваться. И мы с Лавриком решили использовать его литературные знания, по назначению, и его язык, который у него был подвешен, как флюгер – в штиль молчит, но стоит только чуть-чуть подуть, то Лаврика уже не остановить.
По литературе у нас был преподаватель Эдуард Аркадьевич, который был по совместительству работником редакции областной газеты или преподавал по совместительству, нас это мало интересовало. Молодой, симпатичный, статный мужчина, да и литературу очень хорошо знал и очень ее любил. Как для нас, мальчишек, роднее был футбол, так для него была литература, заводился в пол оборота, стоило только о ней заговорить. Вот это мы с Лавриком и усекли.
Нельзя сказать, что мы не любили литературу, любили, много читали, но не всегда изучали школьную программу, а оценки ставили за знание этой программы и когда нас проверяли на знания этой обязательной программы, то мы с Лавриком не всегда были на высоте.
Ну, разве в то время вы могли найти в учебниках по литературе о Сергее Есенине и его произведениях? Да мало ли чего не было в учебниках? А у Лаврика в его библиотеке было!
Вот тут мы и решили применить наши знания. Во время очередного опроса домашних заданий, Лаврик поднимает руку и спрашивает преподавателя по литературе:
- Эдуард Аркадьевич! А правда, что Сергей Есенин не понял сути Октябрьской революции и не восхвалял ее в своих стихах, как Маяковский?
И началось! Наш Эдик завелся! Ему как будто ввели допинг, он оживал, бурлил. Он начинал быстро говорить, как будто не успеет все это нам рассказать! Как будто ему не хватит времени отведенного урока!
И действительно этого времени всегда не хватало не только на рассуждения Эдуарда Аркадьевича, но и на опрос учеников, после каждого очередного вопроса Лаврика. На самом интересном всегда звучал школьный звонок, означающий окончание урока по литературе и включающий другие условные рефлексы Павлова своим пронзительным звоном.
Вот такой был Лаврик.