[КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОШЛЫХ СЕРИЙ. Благодаря недюжинному уму, прозорливости и политическому чутью президента Билла его страна (Соединённые ША) окончательно понимает: чтобы спастись от всепобеждающего седанкинского левинизма, надо обязательно и притом по-настоящему, без дураков, помогать России.
Дело в том, что по закону великого Начальника Седанки, всем известного Лёвы, судьба американских негров, белых и индейцев отныне и навеки повязана одной верёвочкой с судьбой российских племён. Чем хуже будут жить русские, тем тоньше будет слой маргарина на ржаных сухарях североамериканцев. Как показала жизнь, именно такова логика жизни... Лёва не хочет зла Америке, но он не в силах отменить законы природы, установленные им самим. В качестве аргумента висят в космосе, в аккурат над самой Седанкой, два огромных золотых астероида, принадлежащих Лёве.
Итак, чтобы хоть как-то реанимировать доллар, американцы должны изо всех сил помогать рублю, холить и лелеять его. Отложив в сторону саксофон, президент Билл собирает двухпартийно-хозяйственный актив и дает империалистам взбучку и накачку, впрямую угрожая репрессиями. Понурыми и удручёнными выходят из Овального кабинета воротилы международного капитала во главе с Дж. Рокфеллером и Артёмкой Тарасовым...]
А русский народ, негусто посеянный на своей огромной территории (к тому времени – одна двенадцатая земной суши), ещё ничего не подозревал насчёт новых планов американских империалистов. Когда кто-нибудь из русскоязычных случайно узнавал эту новость: американцы-то, мол, нам помогать собрались, – он просто отмахивался от собеседника, приговаривая:
- Чево мне помогать, с голодухи помереть я и сам сумею. Без сопливых обойдёмся. Меня сейчас другое волнует, – и бежал к телевизору.
Действительно, жизнь вокруг была до чрезвычайности интересная, увлекательная и забавная.
В то время вот уже третий месяц шёл то ли десятый, то ли одиннадцатый съезд народных депутатов, и народ, забыв про посевную, жатву и долгострой, дневал и ночевал у телевизоров, наперечёт знал нападающих, полузащитников и капитанов всех команд и фракций, болел за тех и за других и искренне потешался, когда на поле случалась драка.
По этой части всё было в порядке – народные избранники всё чаще предпочитали спорить врукопашную.
Спортивные редакции обоих российских телевидений были ликвидированы за ненадобностью: нацию уже больше не интересовали бокс и кикбоксинг, профессиональный хоккей и женский футбол, боевое каратэ и танцы в стиле рэп – всё это гораздо динамичней получалось у слуг народа. Не зря же народ голосовал за этих отважных ребят и мужественных девчат... По просьбам трудящихся был даже прерван, как мешающий следить за съездом, повторный показ сериала про богатую мексиканку Марианну.
Люди со страхом ожидали окончания съезда – это означало бы возврат к суровой прозе будней. Хотя и будни сулили множество приятных ощущений. С чем, например, можно сравнить то непередаваемое чувство, которое охватывает тебя, когда ты выигрываешь спор насчёт цены трамвайного билета на будущей неделе?! И сколь сладостен тот миг, когда снявшие с тебя последнюю кроличью шапку воры уже убежали, а ты, показав им вдогонку кукиш (на всякий случай – в кармане), потихоньку произносишь: "А у меня на антресолях ещё остатки шляпы лежат! И один ботинок!" (Ботинок – это роскошь. Когда государственную баржу занесёт совсем уж в открытый космос, ботинок можно жевать очень долго, до прихода ихнего спасателя).
И уж совершенно невыразимое ощущение появлялось у тогдашнего честного русского человека, когда он получал свою зарплату и сравнивал её, скажем, со стоимостью похорон. Поэтому никто из россиян не спешил умирать, хотя порой очень хотелось.
Да и как тут было умирать, когда вокруг творилось так много интересного. Именно тогда, например, начали рождаться по всей России удивительные дети – с несмываемой надписью на груди: "Куплю ваучер". Ваучеры давно уже были отменены и оставались лишь в редких коллекциях – а удивительные дети всё рождались и рождались.
Ещё одной яркой приметой того периода жизни России (в промежутках между съездами) стали организованные банды пенсионеров.
Эти лысые черти, как они себя называли, стали настоящей грозой для нормального населения во всех регионах страны. Они буквально терроризировали так называемых хулиганов, в зародыше пресекая любую попытку раздеть на тёмной улице припозднившегося бедняка или ограбить квартиру старушки-вдовы.
Лысые черти публично секли хулиганов широким солдатским ремнём, насильственно сводили татуировку и брали подписку о невыпивке. Хулиганов стало заметно меньше, хотя милиция работала так же плохо, как и прежде. На улицах стало так спокойно, что это начало вызывать беспокойство обывателей. Один человек, которого в своё время ограбили раз сорок, а тут вдруг перестали грабить, в сердцах объявил голодовку в знак протеста. Из соображений гуманности лысые черти в ту же ночь подкараулили его и отобрали у него три рубля.
Затем лысые черти взялись за лихих ночных автомобилистов в кожаных рубашках, применяя в качестве мочегонного все тот же потрёпанный солдатский ремень. Этим же аргументом они воспользовались и против кооперативных фарцовщиков.
Несколько наиболее ретивых лысых чертей попытались было ужесточить меры – и сразу во всех городах факелами вспыхнули по два-три водочно-ботиночных киоска, – но другие лысые черти быстро урезонили этих лысых чертей все тем же ремнём, но беззлобно и вполсилы.
Однако одного лысые черти всё-таки не сумели сделать – как-то отладить экономику России.
Среди них было много коммунистов, которые, как показало время, лучше демократов разбираются в экономике, – но оказалось, что и они всё равно разбираются плохо. Даже те лысые черти, которые раньше были высшими командирами производства, только разводили руками и глубокомысленно говорили: "Надо было делать не так. А уж если теперь сделано так, то теперь ничего не поделаешь".
Так что, признаем, лысые черти были просто обречены работать по мелочам. Тем более что их работа то и дело прерывалась внеочередными съездами народных депутатов. Лысые черти, наравне с обычными рабочими и крестьянами, домохозяйками и рэкетирами, сразу бежали к экранам своих телевизоров и забывали обо всём на свете. Разве что их плевки в кинескоп были чаще и метче.
Вот так, от съезда до съезда, плыла по волнам истории, по неспокойному океану жизни величественная российская баржа. И тут, как гром среди ясного неба, из Соединённых ША на Россию вдруг посыпались мешки с долларами, бочонки с солониной и даже бушели с пшеницей. Русские сначала рты пораскрывали от удивления. Потом позакрывали. Потом снова пораскрывали – чтобы вслух выразить Америке своё возмущение...