Анна - жена и любовница Глава вторая

 


ГЛАВА ВТОРАЯ

Я начинаю новую жизнь

Нас не приняли в загсе. И всё же мы поженились


Поступок я совершила, конечно, экстравагантный — отдалась малознакомому мужчине.
А ведь на роль первого соблазнителя претендентов было немало. Почему же я им отказывала? Хотели ведь некоторые «не спать» со мной, а предлагали руку и сердце. Получается, что я не знала сама себя. Узнала и приуныла: особа оказалась легкомысленной.
Держалась, держалась — и на тебе!
Девушки отдаются во имя большой и горячей любви — тут всё понятно. Но я даже влюблена не была. Да, Дмитрий не был мне противен (к чему я очень чувствительна), но ведь этого так мало, чтобы отдаться.

Странно, что я не думала тогда, что могла забеременеть там, в шалаше; что мой первый мужчина на следующий день мог спокойно уехать и кануть; что, если бы у меня от него был ребёнок, он, возможно, и не узнал бы об этом никогда — ходить, искать его, узнавать адрес, угрожать, ставить условия — это не моё. Я человек гордый!
Я вернулась к своим повседневным делам. Состояние было очень странное: те же улицы, те же люди, то же Солнце, а я -  другая.
Расставаясь у машины в тот вечер, когда я двинула ему нечаянно ногой в пах, мы условились встретиться вечером следующего дня.

Он не пришёл!
Я томилась в сквере больше часа (чего никогда ни до, ни после не делала, считаю, что мужчине без уважительной причины опаздывать неприлично). Передумала о многом. Прежде всего, о чём? Догадались? Да: «Бросил! Уехал!»
Туда, где я снимала «угол», прийти он не мог — я категорически запретила. Но он знал, где я подрабатываю. Утром я нашла там записку: «Прости, дорогая! Я проспал. Когда вернулся с работы, прилёг отдохнуть. Проснулся глубокой ночью. Очень переживаю. Любящий тебя…» Хорошо, что записка лежала в конверте, и он был заклеен. Иначе моя тайна была бы раскрыта.
Банальная причина. А я до чего додумалась! «Не надо делать скоропалительных выводов», - сказала я тогда себе.
   
Мы встретились. И через какое-то время я почувствовала: что-то не то, что-то изменилось. Мы не ужинали в ресторане. Погуляли по улицам, присели на лавочке в сквере. Он залез рукой в мой лифчик, потрогал грудь. Но как-то всё шло вяло. Не было того красноречия, каким Дмитрий исходил раньше. Мы не шутили. Не искали уединённого места, чтобы целоваться.
Кажется, я поняла, что с ним происходило: теперь этому мужчине было скучно просто так ходить, целоваться под Луной. Мы быстро прошли этот романтический период. До этого он очень старался меня завоевать, покорить, как строптивую кобылку. Этого он добился. И теперь нужна была практическая сторона любви.
Мы вяло встретились, и вяло разошлись по домам.

На следующий день у него было «окно» в съемках, а я придумала какую-то причину и сбежала с практики. Мы сели на теплоход и поехали по реке.
На палубе продувало ветром насквозь. Я спустилась во внутреннюю часть теплохода, а он не торопился ко мне — курил, молчал. Накурившись, пришёл, сел рядом, прижался, как обиженный ребёнок.
— Что случилось? — спросила я.
— Всё нормально.
— Я же вижу. Вас что-то тревожит.
— Нас отзывают на студию. Часть группы уже уехала. Остались оператор и я.
— Это и должно было случиться. Вы же в командировке.
— Всё не так получается, как я хотел. Всё не так!
— А как вы хотели? Я могу помочь?
— Ты, девочка моя, можешь помочь мне только своим присутствием. Слушай, давай сойдём с этого скучного теплохода на первой же остановке и поедем ко мне в гостиницу?
— Сбежать отсюда я согласна. Как-то тут холодно, не по-летнему. А вот в гостиницу идти я боюсь.
— Днём можно. Что ты переживаешь? Ты же со мной. Поговорим в спокойной обстановке…
Не поговорили, а полежали.

Едва мы вошли в номер, он закрыл дверь на ключ, сразу же повеселел, кинулся меня раздевать, сам разделся.
Половой акт при свете дня — для меня это было тяжёлым испытанием. Целуясь, люди закрывают глаза. А при сношении зачем их закрывать? Он был сверху меня, двигаясь в определенном ритме, смотрел на меня пристально. Конечно, хотел прочесть на моём лице, что я чувствую.
— Тебе хорошо, малыш? — спросил с надеждой.
— Хорошо. А вам?
— Прекрасно. Я тебя чувствую всю! У тебя красивая грудь. Соски сладкие. Никогда не думал, что у женщины сосочки могут быть такими аппетитными и сладкими.
— Вы это выдумали.
У меня между ногами подживало, и все же приятного комфорта во влагалище не было.
Возможно, влагалище должно привыкнуть к члену, принять его форму, как-то приспосабливаться к «гостю». Но времени у нас было мало. Мы торопились, вернее, он спешил. Он уезжал. Я оставалась.

Само собой, я знала, что существуют такие понятия, как оргазм, удовольствие, удовлетворение. В шалаше я о таком не думала. А вот в гостинице хотела что-то подобное почувствовать. Об этом завуалировано писали в романах, рассказывали замужние женщины, но тоже довольно несвязно.
Мне захотелось новых ощущений. Терять мне было уже нечего.
Он уезжает. Может, мы с ним в последний раз вот так крепко соединились. До того крепко, что мне казалось, его тугой и толстый член прошел через влагалище куда-то дальше.
Он стал смелее. Вдруг поднял мои ноги и положил себе на плечи. У меня уже и так пылало от стыда лицо, а тут ещё эта нелепая поза. Но, как в жизни, так и в любви, мужчина — повелитель. Я подчинялась. Мне хотелось своему поклоннику доставить удовольствие и самой что-то испытать. У него получилось, у меня — нет.

Потом мы спустились в буфет — после любовных игр очень кушать хочется, потому что расходуется много энергии. Меню было чрезмерно скромным.
— Дайте нам по стакану сметаны, — попросил Дмитрий буфетчицу, — две булочки и два бутерброда с сыром. Мы с женой проголодались.
Я оторопела.
— Моя жена, — веселился он от души, — очень застенчивая. Едва уговорил её пойти что-нибудь перекусить.
Дородная буфетчица с начёсом на голове, прикрытым крошечным колпачком, с завистью смотрела на меня. И чему завидовала? Я вот-вот останусь одна. Волосы на себе не рву. Но что-то такое во мне уже назревает. Хотя я молчу, молчу!
— Как вы меня назвали? — ложечка никак не могла попасть в стакан со сметаной.
— Женой. А ты против?
— Не помню, чтобы вы мне делали предложение.
— Разве мы не стали мужем и женой там, на острове, в шалаше?
— Вы серьёзно? Мне показалось, что на том острове вы просто утоляли жажду.
— Ты так себя низко ценишь? И так плохо обо мне думаешь?
— Вы меня загнали в тупик. В том, что случилось на острове, виновата только я — не надо было там с вами…

— Чёрт возьми, — с раздражением перебил он меня, — можешь ты говорить мне «ты» или нет! Или ты подчеркиваешь мой возраст?
— Нет, «вы» — это знак уважения. Не надо было с … тобой оставаться.
— Но ты осталась. Я не знал, что ты девушка. Откровенно тебе скажу: когда я увидел тебя в ресторане, то сказал себе: с этой женщиной я бы хотел переспать. Если бы ты оказалась женщиной, то я бы уехал, ничего тебе не обещая. Наверное, поскучал бы немного. А теперь, если уеду просто так, буду считать себя негодяем и подлецом. Соблазнил и бросил. Нет, я так не могу.
— Я взрослый человек. Совершеннолетняя. Просто так соблазнить меня невозможно. Вы мне ничего не обещали. Даже в шалаше, когда получили доказательство, что я девушка. Я не торгую своей девственностью. Уезжайте! И не чувствуйте себя чем-то мне обязанным. Хотели переспать со мной — переспали. Не надо было вам признаваться, что просто хотели со мной переспать. Это разрушает наши отношения.

— Прости, Ан. Я волнуюсь. Несу всякую чушь. На острове во мне бурлила обыкновенная мужская похоть. У меня давно не было отношений с женщинами. В ресторане я увидел точёную фигурку, симпатичную мордашку… Мужчина ведь охотник. Это заложено в нём природой. И что с этим поделаешь? Ничего. Но я же тебя не знал! А когда узнал, да ещё так близко, понял, что ты мне безумно нравишься. Ты не взбалмошная, рядом с тобой спокойно. Именно такая женщина мне и нужна.
— Не торопитесь. В шалаше в вас бурлила физическая похоть, а теперь — душевная? Или нравственная? Вы свободны. Можете спокойно уезжать. Что случилось — то случилось. И всё было красиво!
— Спасибо за снисходительность. У меня было время подумать. Я тоже должен был уехать давно, дела зовут, сроки съёмок поджимают. Послал телеграмму на киностудию, придумал причину, продлил на несколько дней командировку. Мы должны с тобой всё серьёзно обсудить.
— Обсуждаем полчаса. Что вас мучает?
— Я лишил тебя невинности. И чувствую ответственность за твою дальнейшую жизнь.
— Со своей жизнью я сама разберусь. Уезжайте спокойно. Хотите — оставьте адрес, мы можем переписываться.
— Да пойми меня, я люблю тебя! В этом всё дело. Девушка ты или не девушка — какая мне разница! Ты мне нравишься. Ты красивая, серьёзная. Будешь мне хорошей женой — я это чувствую.
— С вами мне трудно разговаривать. С парнем проще — говорим на одном языке и предельно просто, честно. Зачем вы торопитесь? Уезжайте. Я не навязываюсь в жёны. Время покажет, как вам поступить. И я подумаю.

— Ха-ха! Я уеду, а тебя уведут. Я не рассказывал тебе… Помнишь тот наш первый вечер в ресторане?
— Ещё бы! Совсем мало времени прошло. Произошло много событий, а потому, кажется, что мы знакомы сто лет.
— Умница, правильно сказала. С твоими друзьями мы проводили тебя домой. Я вернулся в гостиницу. Вдруг стук в дверь. Открываю. Стоит юноша, ты с ним тоже танцевала в ресторане. С грузинским напором он пошёл на меня: «Зачэм ты увёл маю дэвушку? Это был мая дэвушка!» Оказывается, он тоже по делам приехал в ваш город и жил в этой же гостинице. Если бы я был его возраста, мы бы подрались. Классический вариант: мужчины дерутся из-за женщины. Но мы спокойно поговорили и разошлись.
— И что же вы ему сказали?
— Что выбор за тобой. Перед тобой были два джигита… Выбирай, кто милее.
— Сейчас передо мной один джигит. Соперничество — плохой советчик. Только из-за этого вы делаете мне предложение? Поступок несерьёзный. Или это такая шутка?
— Если бы я не знал, сколько тебе лет и что ты студентка, подумал бы, что рядом со мной умудрённая жизнью дама.
— Я наблюдательная. Слушаю, смотрю и делаю выводы. А ещё мне помогают книги. В них тоже много реального. Писатели признаются, что нередко своих героев списывают со знакомых им людей. А в описываемых событиях иногда и сами участвуют.

Он взял мою руку, поднёс к губам. Поцеловал и легонько похлопал:
— Ты, девочка моя, читаешь книги намного серьёзнее, чем более взрослые люди. А уж юные особы прочитывают только странички о любви, остальную книгу пролистывают. Но о книгах у нас ещё будет время поговорить. Я уверен. Не отвлекайся. Я приглашаю тебя в загс.
— Другая девушка сразу бы сказала: «Хоть сейчас!» Подруга, чей день рождения мы тогда праздновали в ресторане, очень хочет выйти  замуж.  Но  её  всё  время  обманывают.  И  вот  она  решила  уехать в другую страну — поработать по контракту и мужа найти.
Что-то меня удерживает, Дмитрий. Я вовсе не хочу, чтобы вы… чтобы ты… Жениться так скоропалительно и только из-за моей девственности! Смешно. Далась она вам, моя девственность. Не предполагала, что так много и откровенно буду когда-нибудь говорить с мужчиной о ней.
— А ты хочешь, чтобы я уехал? Значит то, что произошло между нами, ты рассматриваешь как смешной эпизод? Ты всё время говоришь о себе. А обо мне ты подумала? Тебе, что не важно, что я буду страдать?
— Как бы тебе точнее объяснить моё состояние? Я не верю, что ты искренне хочешь взять меня в жёны. Не верю! Так не бывает. На тебя… на вас давит стечение обстоятельств.
— Какие обстоятельства! Ты мне стала дорога. Я постоянно хочу тебя. Ты что же думаешь, что я хочу всех женщин, с которыми знаком? Ошибаешься. А вот тебя — да. Если бы не было буфетчицы, то мы занялись бы любовью прямо здесь на столе. Любовь на столе! Я, правда, не пробовал. Но звучит возбуждающе. И я готов попробовать с тобой.
Это был самый убийственный аргумент.
— Пощади меня! Ты меня смущаешь.

Мне пришлось привыкать к новым понятиям, к новым оборотам речи. «Хочу тебя», - сказал  Дмитрий. Как будто я – яблоко или конфета, и меня можно есть. Конечно, лучше так намекать женщине, что он не прочь «понежиться» с ней в постели, чем сказать: «Я хочу тебя е…».
Тут я вспомнила чьё-то изречение: в браке лучше, если не ты, а тебя больше любят (потом я в этом стала сомневаться).
— Хорошо, давайте попробуем.
— Что попробуем? Любовь на столе в буфете?
Мы уже смеялись. Сметана так и осталась в наших стаканах. И сыр загнул крылья.
Но когда на карту поставлены две проблемы: наполнить желудок или круто изменить судьбу, разумный выберет второе.
— Нет, только не в буфете. Здесь пахнет котлетами. А это не романтично. На столе? Почему и нет? Если представится случай. Шалаш — это ведь тоже не самое распространённое место для… Язык не поворачивается сказать, для чего.
— А ты осмелела! Мне это нравится. Так, ты согласна или нет?
— Учусь. А вы хороший учитель. Говорят: смелость берёт города. Давайте попробуем жить вместе.
— Ты решилась! Я рад. Хочу тебя предупредить, девочка моя, что квартиры у меня нет. Перед отъездом сюда я жил у знакомых. Мы с тобой поженимся, я уеду домой и начну срочно что-то искать для нас. Ты ведь не можешь пока сразу уехать, бросить институт. Надо будет делать перевод, а это займёт время.
Потом мы всё детально обсудим.

Мой жених узнал, в каком загсе мы сможем зарегистрировать брак. По правилам, надо было ждать три месяца — со дня подачи заявления.
Но мой будущий муж мог обаять и убедить даже половую щётку. Загсовские дамы, которым московский «киношник» целовал ручки, не могли перед ним устоять. Нам назначили регистрацию через два дня. Нужны были свидетели. Я пригласила подругу. Она не могла прийти в себя от скоротечности событий в моей жизни, и всё мне говорила: «Ущипни меня. Мне кажется, что я сплю». Она искренне за меня радовалась, потому что не была завистливой, я это знала. А свидетелем был молодой мужчина — из новых знакомых московского джентльмена.

Свадебного платья и фаты, защищающей новобрачную от сглаза, у меня не было. Я надела костюмчик, который нас познакомил в ресторане, а он был в ладно сидящем сером костюме.
В таком составе мы и пришли в загс. Никакого ритуального зала в нём не было. И музыка не играла.
Был будничный солнечный день. И всё было будничным.
А гром всё же грянул.
— Мы не можем зарегистрировать брак, — сотрудница обратилась к жениху: — Вы женаты.
— Я был женат. Но разведён.
О, мужчины! Вы никогда не бываете вовремя откровенными! И полностью откровенными вы тоже не бываете!

Вот так новость! Я села на ближайший стул. Решила просто ждать, что будет дальше. Но чувствовала: на меня накатывает хохот. Чтобы скрыть рвущуюся улыбку, я спрятала лицо в букет белых цветов.
Что мы знаем о мужчинах, которые делают нас женщинами? Ничего! Всё скрывается под их черепной коробкой, а туда не залезешь.
— Это недоразумение, — говорил Дмитрий; губы его дрожали. — Я давно разведён. Была публикация в газете (тогда это было непременным правилом. Публичность личной жизни граждан — это было хобби советской власти).
— А где это объявление? — спросила сотрудница загса. На меня она смотрела с жалостью. Женская солидарность — большая сила!
— В гостинице, я думаю. Все свои документы вожу с собой.
— Давайте, товарищи, договоримся так. Вы, жених, найдёте газету с объявлением о расторжении брака, и приходите в любое время.

Это был второй обман моего будущего мужа. Я поставила ему большой минус.
Он объяснялся со мной так, как могут объясняться только мужчины:
— Она меня соблазнила. Я был совсем юным, неопытным. А она спала со многими моими друзьями. Как-то мы выпили, я у неё остался. Не помню, было что-то в ту ночь у нас с ней. Может, и не было — я был слишком пьян. Но утром в комнату вошёл её отец, увидел нас в одной кровати… Пришлось спасать «её честь». Жили мы недолго. Мы совсем разные люди. Хорошо, что детей не успели завести. Я уехал учиться. Развод она мне не давала. Но всё же мы после долгих мытарств разошлись. Это была ошибка молодости. Юность — время необдуманных поступков.
— Почему вы не сказали мне до загса, что были женаты?
— Да я давно тот брак выбросил из головы. Жену я не любил. Каяться мне не в чем. Ты будешь моей первой женой. Любимой моей женщиной.

Да, язык у него был хорошо подвешен, член хорошо стоял, он во всём и всегда был прав — чудо в брюках, а не мужчина мне достался.
Дмитрий действительно нашёл опубликованное объявление. Но на следующий день мы в загс не пошли. Жених купил мне очаровательную «многоступенчатую» белую юбку. В мои молодые годы под платье или юбку надевали одну или несколько туго накрахмаленных юбок или с обручами. На нижнюю юбку с обручами у меня денег не было. Но моя стояла не хуже. Для этого я варила очень густой раствор крахмала, опускала туда юбку, сшитую из белой плотной ткани, чуть отжимала. Она высыхала, и её можно было спокойно поставить — не падала. Надетое на неё платье становилось колоколом. Мне такая мода очень нравилась. Любая пышная, ниспадающая с бёдер одежда, делает шаг женщины лёгким, плывущим. Эта мода позволяла наши скромные ситцевые одежды делать нарядными и изящными.

Кто понимает толк в красоте женского тела, тот знает, что ни обтянутый одеждой зад, ни открытые короткой юбкой до промежности ноги не могут сравниться с загадкой и интригой её стана и бёдер, скрытых именно пышной одеждой.

Я надела подаренную нижнюю юбку, на ней моё в сборочку на талии платье взвилось. Я стала, вроде бы, выше и ещё стройнее. Видела: нравлюсь жениху.
Происшествие в загсе не испортило моего настроения. Решила: будь, что будет. Не хочу знать, что будет завтра. Сегодня прекрасное солнечное утро. Рядом со мной красивый молодой мужчина; его руки я чувствую то на талии, то на груди; он ходит возле меня петухом — старается расположить, угодить, украсить и, наверное,  мечтает «покрыть», как покрывает петух курицу. И ничего срамного здесь нет — это просто жизнь.
Мы сели на какой-то автобус и поехали на уединённый пляж. Народ там был, но реденько так растёкся по берегу реки. Искупались.
Когда он повёл меня в рощицу, я всё поняла. Мы обновили мою новую нижнюю юбку — она послужила для меня подстилочкой.
— Тебе не колко, дорогая? — всё спрашивал он меня. — Я потихоньку!
Он мог потихоньку работать своим членом! Никогда! Всегда на полную мощь, со всем своим темпераментом. Тогда мне показалось, что членом он достал не только до шейки моей матки, но и до сердца — с таким азартом он занимался со мной любовью.
Думаю, что его члену удавалось так глубоко проникать в мою вагину, потому что я не сжималась в комок, как в шалаше — от боли, от новизны, от стыдливости; даже расслабилась и попыталась своим тазом немного подвигать — в такт его движениям. Это были мои первые попытки что-то делать и самой, как партнёрше.
— Тебе хорошо, дорогая? — едва переводя дыхание, спрашивал он. — Хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Я боюсь, что кто-то на нас наткнётся. Здесь же люди рядом.
— Забудь о них. Мы — муж и жена. О, как мне сладко с тобой! О, моя родная, как я хочу тебя! Ещё и ещё! — и через секунду сообщил: — Все вылил в тебя. Пойди быстрее пописай.
Пришлось спрятаться за кустик. Потом мы снова вышли к реке. Мне надо было вымыть то его «сокровище», что лилось обратно — липкое, желеобразное, скользкое.

На другой день мы зарегистрировали брак. Но церемония прошла без свидетелей и колец. Но зато у меня был большой букет бело-жёлтых ромашек и другой наряд — я надела тонкую жёлтую кофточку с небольшим регланом. Купила её давно, но это был её первый выход в свет. Она дождалась своего часа — невеста может позволить себе самый яркий цвет, главное, чтобы он соответствовал её настроению. А настроение у меня было солнечным — как день.
Мы вышли из загса, прошлись по «Бродвею», в летнем кафе съели по большой порции мороженого. Он был тихим, не острил. Может, до него, наконец, дошла вся экстравагантность его поступка? Или были ещё какие-нибудь тайны?
В дневнике я в тот день записала: «Я жена!!!»

Через два дня Дмитрий, теперь мой муж, уехал.
Я смотрела на отметку в паспорте и не верила: всё быстро, нереально, как во сне. Или как в сказке о Золушке?
В квартире моей хозяйки был душ. Но я пошла в баню. Вообще-то, коллективное мытьё телес — не мой стиль соблюдения гигиены. Но сейчас мне нужно было много воды. Горячей воды. И мыться, не заботясь о том, что забрызгаю стены и затоплю кого-то внизу.
Я долго намыливала все впуклости и выпуклости (два любимых слова Дмитрия; когда был в хорошем настроении, то говорил: «Дай я поцелую все твои впуклости и выпуклости»), изгибинки и уголочки. Смывала мыло и снова намыливала. И так до тех пор, пока не почувствовала, что скоро упаду в обморок от горячей воды, пара, влажной духоты.
Я смыла и оставила в бане всё, что накопилось на моей коже за последние недели; и главное — стыд за случившееся в шалаше, за такую внезапную потерю своей девственности; то, что я сама всё это переживала и не могла никому рассказать о своих сомнениях, попросить совета; смыла свою неуверенность в будущем, а она была и жгла меня… Я оставила лишь то, что было у меня в тот день — учёба в институте, штамп в паспорте и всё та же надежда только на свои силы.

Рассматривая себя в зеркале, говорила: «Разве я Золушка? Не надо, дорогая, так себя уничижать. Ты не возишься в золе и не стираешь на других. И он не принц, у него нет ни дворца, ни квартиры. Ты молодая, симпатичная деву… женщина. У тебя всегда будет преимущество — ты моложе и всегда будешь моложе его. Это своеобразное НЗ, неприкосновенный запас. Если у вас не получится жить вместе, то у тебя, возможно, будет время, чтобы узнать: можно ли вообще с мужчиной жить, как в сказке: «Они жили долго и были счастливы».
Так, очистив себя, я начала новую жизнь.

Потом в своей записной книжке нашла слова Бальзака: «Счастье не имеет истории, и сочинители любой страны так хорошо это знают, что каждое любовное приключение оканчивают словами: «Они были счастливы!»


          Первое кольцо

Обручальное кольцо супруг не надевал мне на палец в загсе. Он подарил мне его позже. А этому предшествовала интересная история.
До знакомства с Дмитрием я носила на правой руке прелестное золотое колечко — на тонком ободке красовался большой александрит. Натуральный, конечно, в то время камни не выращивали в лаборатории; а если и выращивали, то не использовали в женских украшениях. Ненатуральный камень — как ненастоящая любовь; от них лишь кратковременная радость.
Мой александрит — в зависимости от освещения, а также от его и моего настроения, в чём уверена, переливался от сиреневого до изумрудного цвета. Меня это веселило. В поведении камня было что-то и от моего характера — меняться, в зависимости от ситуации, но контролировать свои контуры.
Колечко я носила, не снимая. Оно было со мной и в первый день знакомства с Дмитрием — в ресторане.

Считается, что любопытны женщины. Ой, ли! Всё живое любопытно, иначе бы жизнь застыла на месте. И не надо приписывать эту черту лишь слабому полу. Не знаю, где услышала или вычитала сакраментальную фразу: «Любопытство — не порок, а большое свинство». Не согласна. Просто надо признать по справедливости: проявляют любопытство не только женщины.
Что, как не любопытство, заставило моего поклонника уже при второй нашей встрече спросить:
— Кто подарил вам это кольцо? Очень красивое. — А на губах ни тени улыбки.
Само собой, я могла бы ответить, что оно досталось мне по наследству, что мне подарила его бабушка к какой-то дате или что я купила его сама. Не могу врать! Мне нравится поговорка: не лгите и тогда не надо будет ничего запоминать.
Я и ответила честно:
— Колечко мне подарил друг.

Больше вопросов и расспросов не последовало, но, разумеется, он не забыл, что какой-то мужчина (следовательно — конкурент), посмел мне подарить украшение, которое я постоянно ношу. Правда, на острове, в том шалаше его со мной не было, не надела из чистой предосторожности — чтобы не потерять.

А история была такая. Я переехала в свой очередной «угол» — поближе к институту. И по утрам стала сталкиваться с парнем. Очень даже ничего! У него была молочная чистая кожа (чистая кожа на лице у мужчин бывает чрезвычайно редко), светлые волосы, хорошо развитые мускулы (возможно, «накачал» их в постели с женщинами), пухлые губы; ходил он мягко, сильно выворачивая ступни в сторону, кажется, так ходят артисты балета, но балетом он не занимался… Это был хороший мужской тип; в двадцать первом веке такого называют «мачо». Явно, знал, что в женской среде он получает оценку «отлично» и вёл себя соответственно — обаял всё, что хоть отдалённо напоминало прекрасный пол.

Встречая меня, он делал вид, что снимает с головы шляпу, хотя её не было, как это делают герои-любовники в немом кино, кланялся и говорил: «Здравствуйте». Невольно приходилось ему отвечать.
Дальше — больше. Мы познакомились. И какую-то часть дороги проходили вместе, потом расходились в разные стороны. Приглашал меня в кино, я отказывалась; у каждого студента есть свой «кружок», да и времени у меня было очень мало. А потом он попытался меня облапать.
— Посмотри, какая у меня рука, — сказала я ему однажды, — не маленькая и не слабая. Если я тебя двину, будешь лететь вверх тормашками. И головку свою глупую разобьёшь. Я не тёлка. Не надо меня гладить. Хочешь за мной ухаживать? Так и скажи.

Он смутился, извинился. Мы посмеялись. И у нас наладились дружеские отношения.
— Ладно, гладить я тебя не буду, хоть и очень хочется, — он смешно причмокнул губами. — Можно, я буду тебя охранять? Я здесь родился, всех знаю. Ребята тут у нас шаловливые. Если будут приставать, скажи мне. Договорились?
На том и поладили.

Всякие вести разносятся быстро. Люди любят пережёвывать жизнь других. Нас с этим парнем чуть уже не поженили.
Как-то мне хозяйка сказала:
— Будь осторожна с… (назвала имя). Он бабник.
Но самый большой сюрприз ждал меня впереди. Во дворе института ко мне подошла девушка! Пышнотелая, как на картинах Рубенса. И в общем, миленькая. Так я её оценила с первого взгляда. Но девушке, явно, не хватало образования, я это поняла, как только она открыла рот.
— Он мой!
— Кто?
— Сама знаешь, кто. Запомни: он мой.
— Он твой, — ответила я, как только сообразила, о ком речь.
— Смотри, я тебе выцарапаю глаза, если ты будешь с ним ходить.
— Встречаться или ходить?
— Не строй из себя дурочку. Я и не таких видала!
— Я тебя не боюсь. Но повторяю: он твой. Я тебе не соперница.
— Точно?
— Точно. Мы просто соседи.
И об этой нашей встрече узнала моя хозяйка. Возможно, сама девушка всё всем и рассказала. Хозяйка объяснила ситуацию: девушка из деревни, живёт в общежитии, туда вот уже который год и ходит наш молодой сосед. Об их отношениях знает вся округа.
— На что она надеется? — вздыхала хозяйка. — На таких не женятся. Принесёт в подоле ребёночка, да и уедет в деревню.

Не знаю, принесла ли она кого-то в подоле. А парня призвали в армию. Как-то я встретила его и удивилась: голова побритая.
— Где же твои роскошные волосы?
— Остались на полу в цирюльне. Ухожу служить в морфлот. Придёшь ко мне на проводы?
— А почему я? У тебя же есть девушка.
— Родители — ни в какую, сказали, чтобы и духу её в доме не было.
— Обидно. Она ни в чём не виновата.
— Знаешь, Анюта, у меня нет времени на долгие разговоры. Словно черту провели в моей жизни и разделили: до армии и служба в армии. Мы поговорили, простились. Я ей объяснил, что хочу уйти в армию холостым. А тебе скажу: не люблю я её, мы просто… время проводили приятно. С её согласия. Я ей ничего не обещал. Тем более, что я у неё не был первым мужчиной. Хочу тебя попросить… Приходи ко мне на проводы и я тебя представлю, как невесту.
— Ты это серьёзно?
— Серьёзнее не бывает. Не хочу расстраивать отца и мать. У матери глаза не просыхают, отец тоже извёлся. Положено, чтобы на проводах была невеста. Потом всё объясним. Им будет спокойнее. Я уйду в армию, а ты тут останешься. Как мой оберег. Так мать невест называет.
— Хорошо, согласна стать твоей невестой. Но только как оберег. Не забудь об этом.
— Я так рад! — в самом деле, в его глазах стояли слёзы. У мужчин их выдавливают крутые изменения в жизни и предчувствие опасности. — У невесты должно быть кольцо. Я присмотрел одно в магазине. Сходим? Если тебе оно понравится, я куплю.

— Зачем? У нас же всё понарошку.
— Я просто хочу подарить тебе кольцо. Ты мне нравишься. Я бы хотел, чтобы ты, в самом деле, стала моей невестой. Но, видно, не судьба. Ты — птица другого полёта. И твой орёл ещё где-то летает.
— Господи, да ты поэт! Как хорошо сказал. Ты чудный парень. Поверь мне, я знаю, что говорю. Ты ещё встретишь свою голубку. Уверена! Я — своего орла, а ты — свою голубку. Потом мы состаримся, будем встречаться и говорить: «А помнишь…?»
— Хотелось бы… Так пойдём в магазин.
Когда он показал присмотренное колечко, я примерила, оно было мне по пальцу, и я сказала:
— Спасибо. Красивое. И как будто для меня изготовленное. Прямо, родное.
— Значит, я угадал? Это хороший знак. Береги кольцо и себя — как оберег. Чтобы я вернулся.
Я поцеловала его в щёку, погладила по плечу. Чтобы успокоить.

Знала, что его тревожит. Испокон веку в армию (даже если не шла война) на Руси парней провожали, как на фронт; знали, что может и не вернуться или вернётся калекой. Поэтому на проводы собиралась тьма людей; на столах было много спиртных напитков, еды и готовили самое лучшее. Пили, ели, танцевали и пели. Ещё больше — плакали. А накануне новобранцу разрешалось то, что не разрешалось в «мирное» для него время.
Остальное можно посмотреть в популярном художественном фильме «Родня».

С «женихом» мы встретились через год, когда он приехал на побывку. Это был совсем другой человек. Изменился внешне. Это понятно: обкатали волны и обдули ветры. Появилось другое выражение глаз — словно, узнал какую-то тайну и не может о ней рассказать.
    Думаю, что он просто понял: чтобы возмужать, мужчине мало ходить на работу и нелегально спать с женщиной.


Сексуальная сторона замужества


Моя невинность ещё аукнется мне.
Но это всё будет потом.
Муж уехал. Я, слава Богу, не забеременела. А могла бы — я была молодой, здоровой, сильной девушкой. Мы не предохранялись. Я — по незнанию. Он — хотел без всяких «резинок» насладиться половым актом.
С моей стороны это было невежеством, с его — эгоизмом.

Могу представить, что презерватив глушит чувственность члена. А для женщины, как я это позже почувствовала, изделие номер два (так называли в советских аптеках презервативы) — неприятный раздражитель влагалища. Но это моё ощущение.
Конечно, в дальнейшем муж пользовался презервативом. Иначе я бы каждый день становилась беременной. Делал он это так: сначала мы «безоружными» насыщали друг друга сексуальными ласками…
— Подожди, — в какой-то, лишь ему ведомый момент, говорил супруг, — надо надеть эту чёртову резину, а то я кончу прямо в тебя.
Бывало, что он сбивался с ритма, с раздражением стягивал с члена презерватив.
— Не могу больше. Ничего не чувствую. Тебя там — где влажненько, сладенько — не чувствую. Не волнуйся, я буду начеку.
За мгновенье до того, как должны были выплеснуться сперматозоиды, он рывком выдергивал член из моей вагины, в изнеможении падал на меня, а его живчики вытекали на простыню.
Это так называемый прерванный половой акт. Его использовали многие советские мужчины. Хотя в медицинской литературе было написано, что для мужчины это достаточно опасный трюк — во время совокупления он должен был постоянно помнить, что надо в определённый момент «убежать» из влагалища партнёрши. У кого-то из раза в раз нарастали раздражительность, недовольство, неудовлетворённость, что гасило его желание «спать» с женой. Наиболее предприимчивые старались найти подругу, с которой можно было всё и до конца. Могло случиться, что самый добросовестный и ответственный супруг в сексуальном азарте пропускал тот пик и первая (а может, и все порции, если они делятся на порции) порция сперматозоидов всё же оказывалась во влагалище женщины. И тогда она «попадалась».
Прерванный половой акт и женщине ничего хорошего не даёт. Кроме одного — относительного покоя перед новой менструацией.
У советских женщин тоже был свой арсенал оружия против нежелательных сперматозоидов. Правда, скудный — спринцевались разными «кислыми» растворами до и после сношения. Использовали тампоны, пропитанные какой-то гадостью, способной «дезориентировать» мужские «живчики». Потом появились колпачки. Их надо было надевать на шейку матки. Сама ими не пользовалась, но видела рисунки этой гинекологической «техники». Сохрани и помилуй! Отпадёт всякая охота к совокуплению, пока его наденешь. Кстати, колпачки не гарантировали женщине стопроцентной защиты.
А в это же время в других «цивилизованных» странах работала целая специальная индустрия — разрабатывались различные методики предотвращения нежелательной беременности.
Половой акт был, есть и будет. И не только ради рождения детей, но и ради удовольствия.

 Если люди наделены чувством полового влечения, значит, оно должно удовлетворяться, как удовлетворяется чувство голода. И не важно, какой в стране государственный строй и что в ней строят: социализм, капитализм или ещё что-то.
Секс свободен от политики. И никакая партия и никакой диктатор не имеют права запрещать ввозить из вне всевозможные новшества, снимающие проблемы в сексуальных отношениях мужчин и женщин; а также вводить ограничения на их разработку в собственной стране. В других странах давным-давно женщины детородного возраста использовали различные гормональные средства — в тот период, когда они не намерены рожать. Советские врачи (да, было и такое название) скептически относились к подобным способам предотвращения нежелательной беременности. Почему? Дескать, гормональные препараты вредны для здоровья. А аборты? Советский Союз десятилетия несся впереди планеты всей по количеству абортов. Счет шёл на миллионы. А результат? Смертельные случаи, вторичное бесплодие, тяжелые осложнения, распавшиеся семьи… А сама процедура аборта! Унизительнейшее действо, пытка на гинекологическом кресле — потому что выскребали нежелательный плод из чрева женщин без всякого наркоза.
Бедные, бедные советские женщины! Чего вам только не пришлось пережить!
И всё же что-то прорывалось через советский кордон, а что-то делали сами. Появились внутриматочные спирали: зарубежные — дорогие и по блату; отечественные — грубые. Но это уже была более действенная защита. Поставив спираль в свою маточку, женщина могла свободно наслаждаться всеми прелестями половой жизни, и мужа не мучить прерванными оргазмами.

Развитие капитализма в России облегчило проблемы в интимной сфере — со всех концов мира предприимчивые люди начали поставлять контрацептивы на все вкусы и на разные кошельки. А презервативы остались. И кое-где стали произведением искусства.

Вспоминаю такой случай. Мы с мужем поехали в одну из зарубежных стран. Собралась большая группа творческой интеллигенции, в основном, немолодые, но известные и заслуженные люди. Страна поражала чистотой и ухоженностью. Перед нами извинялись за скромность гостиниц, а по нашим меркам они были роскошными.
Мы развлекались — покупали жевательную резинку, от которой дома видели лишь фантики; обпивались разными шипучками… Нас всех, особенно женщин, волновало обилие товаров и продуктов, привлекали яркие упаковки (кому в наших магазинах заворачивали масло, колбасу в толстую серую бумагу, тот меня поймёт). А ещё мы попали в месяц распродаж. Нам вообще не было знакомо такое слово. Ведь в наших магазинах не продавали, а выбрасывали, а мы не покупали, а доставали.
В большом, просторном универмаге я увидела целую корзину тонких женских перчаток. У меня широкие кисти и подобрать по размеру перчатки для меня было всегда проблемой. Да ещё и при скудости ассортимента. Ох, и покопалась же я в той корзине! Надевала и снимала перчатки, наверное, раз двадцать. И никто не прикрикнул: «А что это вы тут так долго выбираете?» Потому я и не ушла из магазина без покупки.

Однако, пожалуй, больше всего были шокированы и приятно удивлены наши мужчины. Однажды мы пришли ужинать в кафе. За день наездились, устали, хотелось вымыть руки и умыться. Разошлись по туалетам по половому признаку. Вскоре наши мужчины собрались в кучку, зашушукались и что-то рассматривали. Посмеивались.
Конечно, потом всё узнали и жены. Советских мужчин поразил автомат, который за определённое количество монет выдавал… презервативы. Разного цвета. Почему-то творческую интеллигенцию привлек чёрный презерватив. Покупали именно такого колера.
Думается мне, что не только цвет презерватива привлёк внимание наших мужчин, а больше — открытость продажи сего предмета.
Вспоминается такой анекдот.
Молодой мужчина приходит в аптеку. У него сильный тик, а потому кажется, что он подмигивает.
— Дайте мне, пожалуйста, седульгенчику (это успокоительное средство), — говорит он молоденькой аптекарше. И «подмигивает».
Девушка зарделась, наклонилась под аптекарскую стойку, пошуршала и протянула клиенту что-то в упаковке. Дома он её развернул и увидел… презервативы.
Так повторялось несколько раз: он просил в аптеке седульгенчику, чтобы снять тик, глаза его подмигивали. Подмигивание в аптеке принимали, как иносказательное желание купить презервативы, потому что было принято спрашивать это изделие не прямо, а намёками. Вскоре все карманы клиента с тиком были забиты презервативами. И тогда он побежал к врачу:
— Доктор, умоляю, выпишите мне  седульген, и подчеркните в рецепте, что мне нужно именно это лекарство.
И врач написал, что пациент такой-то нуждается в седульгене, а презервативов у него уже достаточно. И что в практике медицины ещё не было ни одного такого случая, чтобы тик лечили презервативами.
Может, чёрный цвет вызывает прилив эротических сил или усиливает половое влечение?
Воображение человека — тайна из тайн. Говорят, что некоторых мужчин возбуждает чёрное женское белье. Значит, их обуревают сексуальные фантазии. Если верить сексологам, то это на самом деле так. Например, итальянские специалисты считают, что у женского белья есть тоже свой язык. Любовнику с воображением чёрный цвет белья партнерши говорит, что она не собирается быть в постели пассивной, что она позволяет ему всякие эксперименты; что она сделает всё, чтобы они оба получили удовольствие.
Тот, кто хочет больше узнать о связи цвета женского белья и сексуальных способностей и желаний представительниц прекрасного пола, поищите эту информацию в литературе. Пока мне не удалось прочитать или услышать о цвете мужского белья, как побудителе сексуальных фантазий у противоположного пола.

Мой супруг в той зарубежной стране тоже запасся презервативами. Мы были молоды, влюблены друг в друга, и каждую ночь, как только возвращались в гостиницу, с азартом и воодушевлением занимались любовью. Мы сдвигали кровати, получалось одно большое ложе, на нём можно было принимать любые позы и не бояться, что свалишься на пол. Впрочем, на полу, на пушистых коврах мы тоже были. Так что, презервативов нам надо было много.
Но почему-то муж не купил «изделие» чёрного цвета. И я не попробовала члена в чёрном облачении.

Воспоминания увели меня далеко вперёд. Я нарушила хронологию наших отношений с Дмитрием.

…Итак, мы поженились. Супруга в срочном порядке отзывали на киностудию. Мы приехали на вокзал. Супруг был возбуждён и говорлив, всё тискал меня, прижимался, давая почувствовать, как напряжён его член.
Ещё одна особенность жизни людей в советское время — жителю города нельзя было поселиться в «родной» гостинице. А ведь там могли бы жить молодожёны хотя бы в течение медового месяца или проводить несколько дней и ночей после свадебного ритуала;  многим молодожёнам негде было укрыться из-за жилищных проблем. В гостинице нашли бы приют разведённые граждане, а из-за того, что им негде было жить, они вынуждены были терпеть друг друга. И терроризировать: сильный — слабого.

Как сказали бы сейчас, запрет поселиться в местной гостинице, нарушал права человека. Но о наших правах в СССР не говорили; только об обязанностях, главная из которых — любить свою большую родину. Конечно, родину надо любить. Но и она должна любить нас.
Сейчас я с радостью вижу рекламу в газетах, в метро — московские гостиницы своим жителям и гостям столицы предлагают комфортные номера и различные услуги.
Жаль, что такого не было много лет назад, когда я вышла замуж. Муж уезжал возбуждённый и неудовлетворённый, потому что нам негде было остаться наедине. Моя хозяйка постоянно находилась дома. А из гостиницы, где он жил, выгоняли гостей в одиннадцать вечера.
На вокзале мы целовались и целовались, никак не могли проститься. Словно, расставались навсегда. Такое могло случиться. Но не случилось.
Договорились, что через месяц поедем к моим родным; у него будет отпуск, а у меня — каникулы.
Когда поезд ушёл, я долго смотрела ему вслед. Кто это уехал? Что я знала о мужчине, которому стала женой?
Вернулась в свой «угол». И теперь могла спокойно прокрутить события последних недель, так круто изменивших мою жизнь. Да и его, конечно. Думаю, что и у Дмитрия, и у меня было состояние как после ожога: сначала ничего не чувствуешь, а потом появляются болевые ощущения. Наверное, это не самое удачное сравнение. У меня боли точно не было. Я оптимистка, а потому во всём вижу хорошее, а сомнения прогоняю в шею
. Если уж чему-то суждено случиться, то и случится. Так зачем заранее травмировать свою душу!

В ту первую ночь без него мне приснился странный сон. И я узнала, что бывают эротические сновидения. Совсем, как у Веры Павловны – героини романа Николая Чернышевского «Что делать?»
Кстати, «Что делать?» - эротический роман. Кто давно не читал или вовсе не читал, советую прочитать. Это хорошее литературное произведение. Но вовсе не о революционерах, спавших на гвоздях, и социализме – так  роман заставляли трактовать в советское время. Здесь любовь во всей своей красе. А сны Веры Павловны, о которых мы писали сочинения в школе, хи-хи, сплошная эротика.

Итак, снится мне сон.
Мы лежим с мужем обнажёнными на огромном ложе. Я не видела ничего, что подтверждало, что это кровать, скорее, высокий матрац, накрытый розовым покрывалом. А над ним розовый балдахин. Тихо играла страстная музыка.
Я почувствовала, как наяву, что муж начинает гладить меня, рука его тихо продвигается от шеи к груди, нежно теребит соски, скользит на живот и затем все ниже, ниже… Наконец, он раздвигает мои ноги и я чувствую, как он вводит палец во влагалище. Палец уходит всё глубже, моя вагина сживается, как бы обхватывает палец и сдавливает… Я хочу, чтобы этот палец ещё что-нибудь делал. Муж догадывается и начинает ритмично им двигать, как членом. И вдруг в преддверии влагалища, в клиторе начинает нарастать до сего неизведанное мне ощущение. Сердце моё стучит, словно, я бегу, во влагалище пульсирует, мне настолько нравится это состояние, что у меня вырывается стон удовольствия.
Я напрягаюсь, пытаюсь уловить то движение, какое мне доставляет наибольшее удовольствие; двигаюсь навстречу пальцу, сама с силой нанизываюсь на него… Мне этого уже мало!
— Почему ты пальцем? — кричу я мужу. — Я хочу по-другому. — Не решаюсь объяснить прямо и произнести слово «член». — Хочу тебя! О, как мне хорошо! Как хорошо! Но не пальцем! Зачем ты пальцем, если у тебя есть он? Мне стыдно так!
Рывком поднимаюсь, сажусь, мне хочется обнять мужа…

И просыпаюсь. Прихожу в себя и вижу: сижу с задранной выше пупка ночной сорочке и плачу.
Наяву муж никогда не использовал пальцы вместо члена. Да я бы ему это и не позволила. Все части нашего тела должны выполнять только предназначенные им функции. А всё остальное, как говорят, от лукавого.
Долго не могла уснуть, думала: «Что это было?» А был первый самый настоящий оргазм. Я пробуждалась, как женщина. Моя девичья поря кончилась.
Половой акт с оргазмом — особая ниша сексуального таланта. Чтобы наслаждение испытывали оба партнера, необходимы знания, терпение, эксперименты, а главное — любовь и уважение.
Среди мужчин немало сексуальных эгоистов. С такими в постели скучно. Это я потом поняла.

Сон пробудил у меня желание почувствовать в реальности пережитое блаженство. И с той ночи я стала подгонять время: «Быстрее, быстрее летите дни, я хочу встретиться с мужем и, может быть, мне удастся пережить то, что было во сне».
От таких греховно-эротических мыслей моё лицо вдруг не к месту заливалось краской, я прятала глаза, думала, а вдруг в них отражается моё желание. Я всегда легко краснела. Розовые щёчки и потупленные глазки — неотразимые приёмы кокетства, от которых поклонники падали штабелями. Кстати, в былые времена в гаремах разных баев особым расположением пользовались жёны и наложницы, способные краснеть. Их считали более чувственными женщинами.
Я разглядывала себя в зеркале, полностью раздевшись (чего до замужества никогда не делала); дошла до такого стыдного состояния, что пыталась представить, как член мужчины входит в женское влагалище, удивлялась, как он там помещается и что из всего этого вызывает блаженство, от которого стонут и рыдают?

В дальнейшем, когда я под руководством супруга (он был хорошим учителем, а я — прилежной ученицей) всё больше набиралась сексуального опыта, из меня получилась страстная женщина (оценка Дмитрия), чего сама от себя не ожидала. Могла вести весь любовный спектакль в постели, провоцировала мужа на новые движения, сама не скупилась на ласки. И всё это с одной целью — довести мужа до оргазма, как и положено хорошей жене, чтобы он был мною доволен, и самой испытать оргазм.
Зачем же иначе ложиться с мужчиной на семейное ложе?

Вот же парадокс: богат и могуч русский язык, тысячи разных слов в нём! А объяснить, что такое оргазм, ещё никто толком не смог.
Наслаждение? Удовольствие?
Но они могут быть и от вкусной пищи, от разных других услад.
Верно сказано: сколько ни говори «халва, халва», во рту сладко не станет.
Так что, лучше самому испытать, чем об этом прочитать.

                Как я проспала  свою первую брачную ночь

Через месяц мы с Дмитрием встретились у моих родных. Он должен был прилететь самолётом. Я ходила встречать все рейсы. Среди пассажиров его не было. Весь день шёл дождь. Я вымокла, новые мои туфли, рассчитанные на сухую погоду, раскисли; от переживаний не могла есть.
Наконец, смирилась: «Не приехал сегодня, приедет завтра». И легла спать. А глубокой ночью весь дом и, наверное, окрестные улицы, проснулись от стука, зова. В ночной сорочке, босиком я выбежала во двор и увидела своего ненаглядного.

В нашей с ним жизни было немало сюрпризов. И это был сюрприз: он летел с пересадками, а потом добирался на такси. Предупредить, что задерживается, не мог, а мобильных телефонов тогда не существовало.
Моя кровать стояла в ещё недостроенном доме. Там я была одна. Так что, едва умывшись и отказавшись от ужина, мой муж юркнул ко мне под бочок, и мы ворковали с ним до рассвета.
Но наслаждение, которое я рисовала себе целый месяц до встречи с супругом, почему-то у меня не случилось. И я поняла, почему. Мне нужно уединение, чтобы не скрипела кровать, никто не дышал за стеной, чтобы я никого не стеснялась. И чтобы не досаждала навязчивая мысль: «Все знают, что мы тут делаем».

Когда я лучше узнала своего мужа, как любовника, стала замечать одну его особенность — он нетерпеливо ждал, когда я закончу все домашние дела и лягу с ним. Особенно, если у него не ладилось на работе или он был уставшим, обиженным. Тогда ему надо было побыстрее войти членом в мою вагину. Это напоминало какой-то успокоительный ритуал. Когда его член удобно располагался в моём  «теплом, влажном и сладком местечке», он облегчённо вздыхал, издавал звук, напоминающий «ох», и успокаивался.
Тем он напоминал мне младенца, когда тот ищет грудь матери, плачет, тыкается в сосок, потом захватывает его ртом, несколько раз с судорожным всхлипом сосёт, согревается возле материнского тела и затихает. Потом он будет ещё долго высасывать молоко из груди, но уже спокойно, насыщаясь и благодушничая.
Дмитрий вёл себя примерно также. Потом он лежал на мне, целовал в губы, шею, глаза, ласкал грудь… Но не отрывался от меня, пока, возможно, таким путём не прогонял все свои неурядицы и тревоги. В это время у него менялось выражение лица, снималась судорога с мышц, начинали лучиться глаза.

Когда я всматривалась в лицо мужа, то всякий раз думала, что невидимый скульптор лепил этого мужчину с большой любовью. Он был очень красивым. Лишь у одного него я видела привлекавшие моё внимание и волновавшие линии в рисунке его лица: широкая носогубная ложбинка переходила в «бантик» верхней губы, затем разрезала нижнюю губу на две неровные половинки-пампушечки, рассекала весь чисто мужской подбородок — квадратный, и заканчивалась ямочкой. В художественных фильмах такие типажи играют героев — любовников.
Чтобы успокоить его, я тихонько теребила его волосы, гладила спину, слегка задевая ногтями — этот своеобразный массаж ему нравился. Мои руки доходили до его ягодиц, я чувствовала, как сжимаются от ласки их мышцы, подрагивает в моей вагине его пенис и как отзываюсь вся я на его и своё желание.
— Вот так бы лежал на тебе день и ночь, — говорил муж.
— Я не против, лежи.
— Лежал бы и ни о чём не думал. Пошло всё куда подальше! Съёмки, тупое руководство студии, лимит пленки, капризные заказчики, консультанты в погонах! Самое лучшее, что создала природа — любовь мужчины и женщины.
— Но нельзя заниматься этим днём и ночью — быстро приестся, как любое лакомство, — возражала я шутливо и прижимала его ягодицы потеснее к себе. Это был сигнал: «Хочу тебя! Хочу! И хватит просто так лежать на мне!»
Мы были довольны друг другом. И он засыпал на моей руке.

О половом акте сказано много пошлых слов. И совершенно незаслуженно. Сексуальная жизнь мужчины и женщины — не просто банальное совокупление. Если желание физической близости обоюдное, если нет насилия и равнодушия со стороны одного из партнёров — эта близость играет огромную положительную роль в жизни людей.
Да, дети появляются, что важно обществу.
Да, снимает нервное напряжение, причём получше, чем лекарства.
Да, и физическая сторона любви вдохновляет талантливых людей на создание литературных, изобразительных и прочих шедевров. И всё же ещё никто не дал точного определения полового акта, как механизма, устраивающего «медовую» революцию в теле и душе человека. Может, никогда и не будет сформулировано такое определение. Но обязательно надо очистить понятие «половой акт» от пошлости, похабщины, скабрезности.
Как правило, опошляют интимные отношения мужчины и женщины умственно и душевно неразвитые, импотенты, «святоши», в чью святость трудно поверить.
Так и хочется им сказать лозунгом: «Руки прочь от полового акта!»

В тот летний месяц мои родные устроили нам с Дмитрием свадебный вечер. Свадебные салоны со всеми атрибутами для жениха и невесты были. Но мы обошлись без их услуг.
Муж купил белую ткань, и портниха быстро сшила мне платье с глубоким декольте и удлинённой пышной юбкой в талию. В нём я чувствовала себя принцессой.
Супруг привёз мне подарки: английские чёрные туфли на высоком каблуке с серебристыми тонкими вставочками, шёлковую голубую длинную сорочку с кружевами, прелестный платок на шею. И, конечно, кольцо.
Себе он купил тонкое обручальное колечко, а мне почему-то — в два раза толще. Наверное, чтобы было виднее, что я замужем.

Историю колечка с александритом, которое я постоянно носила до замужества, я рассказала Дмитрию. Когда мы вышли из загса, муж сказал:
— Прости, что не могу подарить тебе, как положено, сейчас обручальное кольцо. Дай мне твоё колечко, я покажу в магазине в Москве и они подберут обручальное по его размеру.
Вернулся без моего кольца. На вопрос: «Где же оно?», ответил довольно резковато:
— Выбросил! Из ревности к тому парню, что тебе его подарил.
Не понимаю я этой страсти у некоторых людей — разрушать прошлое. Своё — пожалуйста, на то твоя воля. Но не надо присваивать себе право судьи и разрушать прошлое кого бы то ни было, пусть даже это любимая жена (муж). Если не просят об этом. Вот Натали Пушкина перед смертью попросила сжечь её письма к Александру Сергеевичу. На то была её воля. И мы не знаем, о чём и каким слогом она их писала мужу, как его называла. Зато Пушкин оставил нам письма к жене, своей Мадонне. Читайте их, мужчины-мужья, мужчины-любовники, юноши-женихи! Учитесь, как надо уважать (прежде всего!) жену. Как личность, как супругу, как любовницу, как мать своих детей.
Узнав, что Дмитрий не вернёт мне колечко, я очень огорчилась. Кольцо — просто вещь. В чём оно провинилось?
Когда супруг надевал мне на палец обручальное кольцо, я сказала:
— Спасибо. Мне оно очень нравится. И пришлось по пальцу. Это хороший знак, как считают свахи. А я припасла тебе стихи Роберта Бернса. Стихотворение так и называется «О золотом кольце»:

— Зачем надевают кольцо золотое
На палец, когда обручаются двое? —
Меня любопытная леди спросила.
Не став пред вопросом в тупик,
Ответил я так собеседнице милой:
— Владеет любовь электрической силой,
А золото — проводник!

— Как тебе оно?
— Согласен с Бернсом. И хочу, чтобы у нас с тобой было много той электрической силы и чтобы её хватило надолго, девочка моя.

Интересная деталь. Мы договорись, что при первой же возможности сделаем гравировку имён на внутренней стороне колец. Я, вернувшись в институт, тут же отправилась в мастерскую и через несколько минут уже надела обручальное кольцо с именем «Дмитрий». А вот моё имя так никогда и не появилось на его кольце. Через несколько лет я сильно похудела, колечко сваливалось с безымянного пальца, я боялась его потерять, а потому начала носить на среднем пальце правой руки. «Так носят кольцо вдовы!» — протестовал мой супруг. И мы обменялись кольцами: я носила его, а он — моё. И до сих пор оно со мной. А где его-моё, не знаю.
Вот с таких, вроде бы, мелочей и начинаются первые обиды.

На нашем свадебном вечере было много гостей. Ели, пили, пели, танцевали, кричали: «Горько!» Мы смущённо целовались. Я так наволновалась в предшествующие дни, так устала от беготни, что не могла даже есть. Хотя на столе было много вкусного.
Некоторые гости, упившись, остались ночевать. Нам отвели комнату. Я надела ночную сорочку — подарок мужа и без сил упала на кровать. Муж тоже устал, но всё же начал меня обнимать, целовать, шутил: «Это ведь наша первая брачная ночь, не так ли, жёнушка? Надо соблюсти все правила». Я не противилась.
Но тут ему «приспичило», пришлось идти в туалет, натыкаясь на вповалку лежащие в соседней комнате тела.

Когда супруг вернулся… я спала. Утром он мне сказал:
— Хороша новобрачная! Ты так спала! Я пытался тебя тихонько разбудить. Ты свернулась калачиком и ничего не чувствовала. Пришлось и мне спать. А гости-то думали, что мы тут…
— Не продолжай, прошу тебя. Я и так вышла из комнаты с красными щеками и не знала, куда глаза девать. Одна из моих родственниц, она всегда была шутницей, спросила меня: «Ну, как, сладко было?» Представляешь! И тут же посоветовала: «Люби, пока любится. Молодость проходит быстро».
Потом с этой шутницей мой супруг соревновался в розыгрышах. Когда он был в ударе, то из него так и сыпались шутки-прибаутки-были-небыли, анекдоты.

Свой отпуск — он же медовый месяц — мы провели очень хорошо. Ездили к морю, купались, загорали... На пляже муж, по праву хозяина моего тела, клал мне руку на живот. Я вздрагивала от его внезапной нежности. «Жаль, — шептал он, — что здесь нет кустов. Я бы построил шалаш. И мы бы укрылись от всех этих, мешающих нам, людей».
Он садился, скрещивал ноги так, чтобы не было заметно, как пробуждается его член. Признаюсь, тогда я ещё не понимала этих его порывов — часто быть со мной. Я смущалась, но подчинялась. «Мужу нельзя отказывать в ласке, как бы ты себя не чувствовала, какое бы настроение у тебя не было. Иначе найдёт другую, которая не будет ему отказывать», — советовали женщины, более опытные в супружеской жизни.

Однажды мы приметили, куда садится Солнце. И стали вечерами ходить в поле. Усаживались на ковер из одуряюще пахнущего чабреца. Дим-Дим обнимал меня за плечи, а я его — за талию. И мы молча наблюдали, как огромный красный шар опускается за горизонт. Это было настолько фантастическим зрелищем, что супруг даже не пытался повалить меня на спину, что было всегда, как только мы оказывались в уединении. Видно, мужской член тоже умеет не путать божий дар с яичницей.
Позже этот закат частенько появлялся на картинах Дим-Дима. Что напоминало мне о счастливом начале нашей совместной жизни. Много лет спустя я видела, как Солнце опускается в Средиземное море (такое было впечатление). Но на том берегу я была без Дим-Дима. И как облака время от времени закрывали Солнце, так и на мои воспоминания набегали тучи.
    Но это будет потом, потом, потом…

Поиски жилья, моя нелёгкая беременность, нехватка денег, его ревность, неравномерное распределение обязанностей в быту, его желание мною командовать, его болезни, его неспособность к семейной жизни, его подруги, недовольство, как оценивались его творческие работы — это и многое другое, что осложняло нашу совместную жизнь, было впереди.

Пока мы наслаждались отдыхом. Много разговаривали, чтобы хотя бы приблизительно (до конца никто никогда никого не узнает) узнать о жизни каждого до встречи. Присматривались друг к другу. Нас обжигали первые недомолвки. А ночь мирила. Супруг учил меня всяким любовным премудростям. Я становилась по-настоящему женщиной (и это большой плюс ему).
Специалисты, изучающие чувства человека, считают, что самые сильные ощущения и желания — сексуальное влечение и голод (можно поставить эти слова в обратном порядке).
Как и в пище, в сексе есть свой смак. И «кулинария» сексуальных отношений требует приправ, соединения несоединимого, настроения, любви к тому (той), ради которого стараешься… И экспериментальной жилки. Экспериментируйте в постели, и вы узнаете, что такое сексуальное наслаждение с любимым (любимой).

Слово «эксперимент» в данном случае не подразумевает никаких имитаторов, шипов, надеваемых на половой член, использование неестественных для полового акта дырочек и прочих ухищрений, якобы, делающих сексуальные отношения чувственнее и результативнее. Человеку с нормальной психикой, чтобы получить удовольствие от полового акта, вполне достаточно мужского члена и женского влагалища. Наручники и всякие другие атрибуты нужны для цирка в постели. Если вам нужен цирк в постели с женщиной (мужчиной) — валяйте. Если партнёр (партнёрша) разрешит. Как правило, с любимыми подобного не проделывают.
Чтобы получить удовольствие от полового акта, не будьте равнодушными. Несколько движений по типу: сунул, вынул и пошёл; повернулся спиной с чувством исполненного долга и уснул; покувыркался в постели, настороженно прислушиваясь, а не сигналит ли под окнами служебная машина — это лишь отдалённо напоминает сексуальные отношения. Выбирайте: или Секс с большой буквы или монашеский зарок.

В супружеской жизни рано или поздно секс перестает быть доминантой. Хорошо это или плохо? У каждой пары свой ответ. Только не надо ни с кого брать пример и списывать чужую жизнь. Не стоит строить взаимоотношения, как это было показано в кино, или как это случилось у ваших знакомых. В кино актёры. Кино — это зрелище, а не учебник жизни. Ориентируйтесь на свои чувства.
 Что бы потом не случилось, сколько бы вы не прожили вместе — это будет ваша жизнь.