Удивительно, как мы умеем развенчивать недавних кумиров, вычеркивать из истории развития государства целые пласты.
Если большевики, захватившие власть, хоть и выдвинули лозунг «…весь мир насилья мы разрушим до основанья…», все же сохранили для потомков имена всех видных русских деятелей, в том числе и царей, начиная от князя Рюрика и кончая императором Николаем – вторым. Зато сейчас младшеклассники не знают, кто такой Ленин, хотя вычеркнуть его из истории государства никак нельзя. Скоро не будут знать, кто такой Пушкин, а его место в школьной программе займет Эдичка Лимонов или кто-нибудь из подобной братии.
В последнее время в СМИ постоянно появляются публикации, порочащие честь и достоинство нашей национальной гордости. И, если уничтожить его, как поэта не удается (слишком велик его вклад в русскую литературу), то унизить его как личность, не пытается разве ленивый.
Каких только эпитетов не навешано на поэта в этих публикациях: он и шизофреник, и гуляка, и повеса, сорок раз дрался на дуэли... Насчет дуэлей – это правда, дрался, но ведь никого не убил! Хотя считался одним из лучших стрелков своего времени и, если бы хотел, мог бы запятнать свое имя убийством. Но этого ему было не нужно: с помощью дуэлей он лишь защищал свои честь и достоинство. Слишком много находилось любителей «проехаться» насчет его внешности или «арапского происхождения». И, если бы поэт оставлял без внимания эти выпады, то его бы заклеймили, как труса, тряпку, о которую каждый может вытереть ноги. А поскольку Пушкин не сделал ничего такого, чего бы не делал любой другой представитель «золотой» молодежи того времени, то в подтверждение его «непорядочности» приводятся, в основном, истории его отношений с Жоржем Дантесом и с А.П. Керн.
В противовес Пушкину его убийца характеризуется как благородный человек, достойный всяческого уважения. В качестве доказательства этого приводится пример, что у себя на родине, во Франции (после высылки его из России), он дважды избирался сенатором. Но если судить о благородстве человека по его успехам на политическом небосклоне, то самыми достойными людьми следует назвать Гитлера и ему подобных.
Недавно в одной из центральных газет появилась публикация известного российского академика Николая Петракова. Оказывается, уважаемый академик в качестве хобби провел собственное исследование некоторых обстоятельств жизни и смерти поэта и пришел к выводу, что вина Дантеса лишь в том, что он на балу несколько раз подряд станцевал с мадам Пушкиной. Отдадим должное академику, никаких оскорбительных выпадов в адрес Пушкина он не допустил, если не считать оскорблением его утверждение, что поэт выбрал Дантеса в качестве «козла отпущения». В подтверждение этого академик приводил две истории. В одной из них говорится о том, что жену Пушкина пригласила к себе одна знатная дама, Идалия Полетика, а когда Наталья Николаевна явилась, хозяйки дома не оказалось. Злые языки утверждали, что это было подстроено для того, чтобы дать Дантесу возможность встретиться наедине с Пушкиной. «Но это не могло быть!» - утверждает академик. В своем исследовании он выяснил, что подходы к дому охранял некий гвардеец в чине майора, которому было предписано (кем?) в случае появления «нежелательных лиц» принять соответствующие меры. А никогда майор, по мнению академика, не станет оказывать услуги новоиспеченному корнету. Значит, с Натальей Николаевной должен был встретиться другой человек.
Но уважаемый исследователь забывает, что в те времена услуги между дворянами оказывались не столько по чинам, сколько по родовитости семей, связям и положению в свете.
В «Войне и мире» разжалованный в рядовые Долохов запросто заходит к главнокомандующему Кутузову с докладом, что привел пленного и на основании этого требует возвращения ему офицерского чина. Чаадаев был отставным ротмистром, а знакомством с ним щеголяли видные генералы и министры.
А поскольку Дантес был усыновлен знатным вельможей – нидерландским посланником бароном Геккереном, это сразу открыло ему путь в самое высшее светское общество.
Но кто же тогда должен был оказаться на месте молодого Геккерена? « Царь» - утверждает академик. Опять, на основании лишь того, что гвардейскому майору было де не зазорно оказывать услугу императору. Еще, как утверждает академик, у Пушкина был с Николаем первым разговор, в котором поэт упрекал царя за отношения с его женой.
Но откуда это известно? Разговаривать в таком духе с государем при свидетелях камер-юнкер не мог, рассекречивать же содержание приватного разговора было не в интересах ни одного из собеседников. Когда же Пушкин получил анонимку, в которой его поздравляли с причислением к «почетному» Ордену Рогоносцев, то, будучи не в состоянии, по мнению академика, вызвать на дуэль императора, поэт сделал мишенью безвинного молодого Геккерена.
Никто не отрицает, что царь сыграл свою роль в трагической судьбе поэта. Многие полагали, что император пожаловал 34-летнему Пушкину унизительное для его возраста придворное звание камер-юнкера лишь для того, чтобы Наталья Николаевна имела возможность посещать придворные балы, где царь мог бы с ней видеться. Но по отношению к Дантесу у Пушкина было более, чем достаточно оснований для вызова его на дуэль.
Известно, что его ухаживания за женой Пушкина приняли характер преследования. Стали в свое время достоянием гласности письма Дантеса к его усыновителю.
В письмах от 20 января 1836 года, от 6 марта и 17 октября того же года Дантес пишет о своей взаимной любви с Пушкиной, о том, что во дворе об этом только и говорят, о встречах и объяснениях с госпожой Пушкиной, в частности, у Вяземских, просит усыновителя помочь ему склонить Наталью Николаевну к интимным отношениям. Поэт же послал Геккерену несколько писем в оскорбительной форме с требованием унять своего подопечного.
4(16) ноября городская почта приносит Пушкину и нескольким его друзьям вышеупомянутую анонимку
Сомнительно, чтобы Дантес мог быть причастен к посылке этого письма, ведь он бы поставил себя под удар. Но то, что молодой красавец был главной, а может, единственной причиной причисления поэта к упомянутому ордену, не требует доказательств. И Пушкин посылает Дантесу вызов на дуэль.
Последний в спешном порядке женится на сестре Натальи Николаевны – Екатерине, и поэт забирает свой вызов.
Однако обстановка вокруг семьи Пушкина продолжает накаляться, да и сам Дантес не меняет отношения к новоиспеченной родственнице и в середине января 1837 года получает повторный вызов на дуэль.
Геккерены по невнятной причине попросили отсрочить дуэль на две недели и Пушкин согласился. 27 января дуэль состоялась, а 29-го смертельно раненый поэт скончался.
А теперь приведем свидетельства очевидцев поединка. «По знаку секундантов, противники начали сходиться, при этом Дантес выстрелил, не доходя до барьера. Пушкин упал. Все бросились к нему, но поэт движением руки остановил их. Подняв трясущимися руками упавший на землю пистолет, находящийся в лежачем положении поэт стал целиться в своего противника: он имел право на ответный выстрел. Дантес стал в позу (повернулся боком, согнутой в локте рукой прикрыл грудь, а пистолетом голову. Пушкин выстрелил, Дантес упал. «Браво!» - закричал поэт, но радость его была преждевременной. Противник его не был не только убит, но даже и ранен".
По другим источникам Дантес был легко ранен, но характер ранения и место раны на теле не указаны, потому что он отказался от осмотра врачом. (Почему?)
Что же произошло? По утверждению сторонников Геккеренов удар пули, выпущенной из пистолета Пушкина, отразила медная пуговица на мундире корнета. Даже в те времена многие сомневались, что ничтожная пуговица могла выдержать удар пули крупнокалиберного пистолета, ведь пуля Дантеса, выпущенная из аналогичного пистолета, произвела в теле поэта страшные разрушения. А Лермонтов в известном стихотворении прямо заклеймил Дантеса, как убийцу.
Многие считали, что под мундиром корнета был панцирь. Помните, что Геккерены попросили отсрочку без предоставления убедительных причин? Две недели, полученные ими и могли быть использованы для изготовления и доставки панциря.
Сейчас, когда мы обогащены опытом применения защитных средств в горячих точках, можно с полной уверенностью сказать, что подобное средство было применено Дантесом при дуэли с Пушкиным. Потому корнет и отказался от осмотра врачом, это разоблачило бы его хитрость.
Известно, что легкий бронежилет, чаще всего применяемый силовиками выдерживает удар пули выпушенной из пистолета Макарова, но пасует перед Калашниковым и армейским пистолетом ТТ. Но даже в том случае, когда бронежилет выдерживает, пораженный сбивается с ног огромной кинетической энергией летящей пули. При этом, на теле образуются сильные кровоподтеки, ушибы и даже переломы ребер. Не правда ли, что это описание может быть подтверждением некоторых свидетельств, что Дантес был легко ранен? А вот, если пуля бьет вскользь, рикошетируя от какой-то преграды, её энергия не передается телу человека и он не падает. Противник Пушкина, как мы знаем, упал. Значит, утверждение Геккеренов, что пуля срикошетировала от пуговицы, не выдерживает никакой критики и под мундиром, наверняка, находилось более существенное препятствие. Дуэльный кодекс предписывает для противников абсолютно равные условия, а поскольку Геккерены применили защитное средство, то с их стороны это было не честным поединком, а заранее спланированным убийством. Как после этого можно считать Дантеса благородным человеком?
Теперь разберем отношения Пушкина с А.П. Керн, с которой у двадцатилетнего поэта был короткий, но бурный роман. Известно, что в некоторых письмах к друзьям Пушкин пренебрежительно отзывался об Анне Петровне. Ну и что такого? Ни в какие времена нелестные отзывы о бывших пассия не считались особенно предосудительными. Вспомните, как расставаясь, полоскают друг друга современные звезды шоу. Одна певица Лолита всех «зацекалила» обсуждением моральных качеств бывшего благоверного. ( Данный материал, за исключением пары строчек, был написан еще несколько лет назад).
А вот Пушкину не прощаются нелестные отзывы о бывшей пассии даже в частных письмах, которые не должны были стать достоянием гласности. Не может де порядочный человек посвящать женщине гениальное стихотворение и в то же время пренебрежительно о ней отзываться. Я тоже считаю – не может. А значит, стихов ей он не посвящал. «Но позвольте» - воскликнут многие. «Как можно опровергать всем известный факт, что стихотворение «Я помню чудное мгновенье» посвящено Керн?»
А вот как это «посвящение» описывают очевидцы.
В 1825 году на одном из дворянских собраний поэт приготовил для дарения друзьям и знакомым стопку томиков только что изданной книги. В числе избранных оказалась и А.П. Керн, хотя со времени их романа прошло более пяти лет. Взяв со стола одну из книг, поэт повернулся к Анне Петровне спиной и стал перелистывать страницы, как бы выискивая что-то, но не нашел и, поставив автограф, протянул экземпляр Керн. Та, держа книгу на весу, стала медленно переворачивать страницы. Вдруг из книги выскользнул небольшой, исписанный мелким почерком листок и, кружась, опустился на пол. Анна Петровна подняла его и с любопытством стала разглядывать. Заметив это, Пушкин страшно побледнел и бросился к ней, пытаясь вырвать этот листок, но Керн проворно спрятала его за спину. Поняв, что ведет себя, если не глупо, то подозрительно, поэт прекратил свои попытки. Самовлюбленная же Керн всем раззвонила, что Пушкин посвятил ей стихотворение. А теперь скажите, мог ли здравомыслящий человек подарить женщине стихотворение и тут же пытаться отнять его? Хотя, чего еще ожидать от «шизофреника» Пушкина.
Сам же поэт никогда не подтверждал факт посвящения данного стихотворения, хотя и не опровергал слухи об этом, чтобы не поставить под удар ту, кому это стихотворение было посвящено на самом деле.
Кто же эта женщина? Мы этого никогда не узнаем. Хотя в источнике, из которого я переписал это свидетельство, упоминается имя императрицы Елизаветы Алексеевны, в которую юный Пушкин был тайно влюблен. Но, поскольку это лишь предположение, оставим этот вопрос открытым.
Приведем строки из еще одного прекрасного пушкинского стихотворения:
«Я Вас любил так искренне, так нежно,
Как дай Вам Бог любимой быть другим».
Может ли пожелать такое женщине плохой человек? Скорее он напишет:
«Я желаю тебе неудачи,
Чтоб на помощь меня позвала»
(Из современной поэзии).
В конце концов, какие бы «шалости» ни делал в юные годы Пушкин, ему все можно простить за его неоценимый вклад в русскую литературу. А его очернителям, похоже, не дают лавры скандально-известной крыловской Моськи.
2005 г.