(предыдущее: http://proza.ru/2011/06/13/1431)
Выслушав, Данила нагнулся к уху говорившего и прошептал:
- Я ведь схожу с ума, да?
Дима молчал.
- Значит, это правда… Тогда послушаешь меня, пока я способен связно говорить. Пусть я и буду рассуждать не совсем о том.
Я был звездоносцем-шурави среди маймунов, как мы их называли. Они сражались за то, чтобы жить так, как они хотят. Мы пришли научить их своему. Это был наш «долг», хотя, видит Бог, я им ничего не был должен, как и они мне.
И мы учили их… бомбами, учили минами, учили ракетами и пулями. Они оказались способными учениками, усвоив наши уроки и ответив тем же. Чем дольше мы их учили, тем лучше они это усваивали. Десять лет – это среднее образование. Мы ушли, не дожидаясь, пока они поступят в университет.
Я понял, что на войне всё также как в жизни. Одним – она дом родной, они прекрасно на ней устраиваются. Для других – наказание, для третьих – смерть.
Люди забывают то, что невыносимо помнить. Спроси служившего солдата, и он поведает о временах, когда был дедом или дембелем. Почти никто не вспомнит, как был салагой, и над ним измывались. Нет, он вспомнит об ином, когда издевался он.
Некоторые этого не выдерживали, уходили к духам, другие мстили, спятив окончательно, и убивали обидчиков. Третьи оказывались раздавлены уже на всю жизнь. И на гражданке.
Я не произносил, стоя на тумбочке, «Я, молодой гусь, старикам клянусь…». Но таких было немного.
Ты должен знать, что со мной случилось. Нас, когда мы отправились на прочёску, по ошибке разбомбили свои. О таких вещах не пишут и не говорят, стараясь замять. Меня наградили, чтоб молчал. Я выбросил награду. Я могу рассказать, но это никому не интересно. А та бомбардировка - позже, рикошетом убила и мою мать…
Так вышло, что меня повезли убивать в чужую страну, и я убивал… а потом убили меня.
Ты скажешь, Дим, что, по крайней мере, я хоть что-то понял, а большинство – нет, даже пережив подобное… но что мне с того?..
Дим вздохнул, отвечая:
- Есть умелые охотники, они читают по свежим следам. Твой – кровав… не такой следует оставлять на земле…
Ты удивишься, если я скажу, что твоя история не редка.
Дэн посмотрел на него.
- Да-да, почти каждый четвёртый гибнет от своих. Конечно, эти данные не советские. Американцы во Вьетнаме подсчитали. Причины? Во-первых, несогласованность и ошибки, во-вторых, в бою сознательно принимает участие лишь четверть воюющих, остальные под влиянием стресса не слишком представляют, что они делают. Если ты считаешь, что в советской армии было больше порядка, чем в американской, то, разумеется, цифры можешь оспорить…
Дэн ничего не возразил.
… значит, согласен. Но, пока ты не выпустишь э т о из себя, оно будет тебя сжирать изнутри.
Смотри, я прочту тебе мудрые строки, которые ещё не написаны. Они, как нельзя лучше, подходят к твоему отчаянию.
«Я живу, как трава, и умру, как трава,
К волшебству бытия прикоснувшись едва,
Всё, что сделано мной - словно пыль под ногами,
Всё, что сказано мной - это просто слова».
- …Почитай ещё, - попросил Дэн.
- Что ж… тогда это:
«Жизнь похожа порой на нелепый трактир:
Сервируется нами для Времени пир;
Кто-то главным в тарелке себя объявляет,
Кто-то жмётся по краю, как скромный гарнир».
Ещё?
«Чужие дороги ведут по чужим адресам -
Так было угодно создать этот мир небесам.
Легки и приятны пути до церквей и трактиров,
Но к дому дорогу ты должен прокладывать сам».
- Понимаю, Дим, ты пытаешься так объяснить мне хоть что-то… Но ведь без Атума тоже невозможно?
- В том-то и дело…
«Зеброй клавиши черно-белые,
то - душа,
Льётся музыка бесконечная
не спеша,
Я попробовал только белыми,
чуть дыша,
Нет. Не ладится. Лишь гармония
хороша».
- …Чьи стихи?
- Нравятся?
- Спрашиваешь! …Настоящие.
- Автор - ПТА.
- Но они же пока не написаны?
- Пта бессмертен, а его воплощения бесконечны. Ибо сказано: «Имена Его бесчисленны, они различны, и никто не знает числа их».
Дэн сжимал и разжимал кулаки, глядя в сумрак котельной. Dim коснулся его плеча:
- Хочешь, я тебя отвлеку? Фокусом?
Дэн вздрогнул, возвращаясь откуда-то.
- Валяй!
- Пойдём к столу. Там ты возьмёшь чёрную тетрадь, я тебе её дарю, и прочтёшь то, что сегодня ещё собираешься сказать. Но помни о моих словах в начале, не предопределяй себя.
- Хм…
Тетрадь была густо исписана и начиналась словами: «Дим, ты ясновидящий?»…
Дэн пролистал до места, где значилось: «… оно пожирает меня изнутри…» и произнёс с удивлением:
- Здесь все мои слова, но нет твоих… Всё таки тебя нет или ты просто не предопределён? Или ты… и есть предопределение? Нет, всё-таки мы сами…
…Знаешь, Дим, когда-то я играл в школьной пьесе «Ромка-лунатик» главного героя. Малышне показывали. Помню, как нам роздали тексты, в которых были только концовки реплик партнёров и наши слова. Каждый так и учил: концовку чужой реплики и свой текст. Самое страшное было – не услышать ожидаемых слов от партнёра. Тогда ты не понимал, когда вступать.
Если ты, Дим, не услышишь от меня то, что здесь написано, то не потеряешься ли?
Дим не ответил.
- Я не буду дальше читать. Не стану предо-пре-деляться.
- Можно поворчу, Дэн? Ничем-то тебя не удивишь, ничем не обрадуешь. Ладно. Попробуем в последний раз.
Дим тихонько включил транзистор, покрутил настройку и удовлетворённо произнёс:
- Сейчас ты услышишь... Нечто. Появление этого Адажио было и остаётся загадкой. Якобы найденный кусочек нот Альбинони, умершего в 18-м веке, сподвиг его исследователя Джацотто в веке 20-м на то, чтобы «дописать» произведение, добавив туда и орган.
Когда-то полагали, что лишь избранным дано внимать музыке небесных сфер… оторвавшись от Атума. Того, кто услышит подобное и не уверует в Нечто превышающее его, можно лишь пожалеть… Закрой глаза и слушай…
И полились звуки, заставившие Дэна с первых же тактов поверить этим словам. Орган, затем вступили струнные… Бог мой, что было в этой музыке! И тоска по бренности нашей, и любовь в своём наивысшем порыве, чей крик от боли прощания уходил в небо… и шаги Смерти, которые уже ясно слышны…
Дэн, даже не представлявший возможность существования подобного, потрясённо слушал. Неужели это мог написать человек?... разве что вдохновлённый свыше…
Музыка давно отзвучала, и Дим выключил транзистор, а он сидел, будучи не в состоянии вернуться о т т у д а, ошеломлённый, уже открыв глаза, но ещё не здесь.
Наконец, он вздохнул, качая головой: «О, Господи!..»**
- Не обманул? – тихо спросил его Дим.
- Неет… это – Пта. Вот он, оказывается, язык, на котором разговаривают с небом. И получают ответ?
- Достойные его. Они его чувствуют.
- … Значит, мне это не грозит, - снова вздохнул Дэн, - Но всё равно спасибо, никогда и не думал, что такое возможно… А это слышат только сумасшедшие?
- Почему?..
Утром, когда Дэн обратно переоделся в своё, они сдали смену пожилому киповцу, потому что кочегары не объявлялись. Дим проводил его до дома, по пути предупредив, будто пародируя гадалку:
- Касатик, ждёт тебя встреча. Прежде вы были знакомы. Тоже твой шанс. Денег после подарков тёте у тебя почти не осталось… попробуй хоть занять у него. Чтобы не питаться мясным духом забегаловок. Ты – гордый. Поэтому просто намекни ему и посмотришь, как будет. Это я тебе не предсказываю, а очень советую. Но гляди при этом в оба.
- Спасибо, Дим. Жаль, что мы… такие разные. Небось, не встретимся больше?
- Не предопределяй! – шутливо погрозил пальцем Дим, - Понимаю, что достал. Но всегда же можешь со мной пообщаться. Я также с Максом разговариваю.
- Достаточно ли для этого я сумасшедший? И потом… я привык…
- … рассчитывать на самого себя. Иначе посчитаешь себя слабее…
- Вроде того, Дим-Пта. Моя судьба – это моя судьба. К чему в неё впутывать того, кто в ней не повинен?
- Хороший ты мужик, Дэн… Давай доведу до квартиры. Только через чёрный ход. Должен же ты взглянуть – нет ли кого за кустами?
- Мысли тоже читаешь?
- Если б ты знал, как это в большинстве случаев неинтересно…
Дэн постоял на площадке, слушая удаляющиеся шаги по лестнице. Вот стукнула дверь внизу. Может и в самом деле как-нибудь попробовать с ним поболтать?..
Во дворе Дим посмотрел на обломок доски у стены, стёкла, горку песка… Совсем не убирают. Так и лежит с той ночи.
Прощай, Дэн. Странно, но, похоже, я успел к тебе привязаться.
*Стихи ПТА, Павла Техдир Антипова (псевдоним).
** Адажио соль минор для органа и струнных Томазо Альбинони-Ремо Джацотто.
Каждый может прослушать его в той интерпретации, которая ему ближе. Поэтому не даю ссылку на один вариант исполнения.
(продожение: http://proza.ru/2011/06/15/1347)