Полковой знак

Анатолий Гончарук
Этим летом мы семьей отдыхаем в поселке Приветное между Алуштой и Судаком. Еще дома я предупредил жену, что по воскресеньям буду ездить в Симферополь на «блошиный рынок», чтобы купить то, чего мне недостает для комплектации моей коллекции униформы. И вот пришло первое воскресенье, и я собираюсь в дорогу. Но тут выяснилось, что мой сынишка Ваня, которому 6,5 лет тоже хочет ехать со мной. Он у меня тоже коллекционер. Никакие объяснения на него не подействовали, так что пришлось и его взять с собой.


Хотя собственно сам «блошиный рынок» находится возле бывшего Дома профсоюзов, я не отказал себе в удовольствии сначала побродить по барахолке,   находящейся у стен бывшего Симферопольского высшего военно-политического строительного училища, которое я окончил в 1989 году. Ванюшка был несказанно рад увидеть, пусть и со стороны военное училище, в котором учился его папа.


Мы как раз стояли с ним и разглядывали прилавок, на котором выложены наконечники для стрел бронзового и железного века, когда меня кто-то грубо толкнул в плечо. В первое мгновение я не придал этому значения, так как на базарах вечно толкаются. Но меня тут, же снова бесцеремонно и настойчиво ткнули в то же самое плечо.


Оглянувшись, я увидел огромного, полнеющего татарина лет пятидесяти с четками в руках. На правой руке у него кольцо-«печатка» невероятных размеров, одетое сразу на два пальца. Ни дать, ни взять – кастет, да и только. Вокруг здоровенного татарина стоят семеро молодых крепких, рослых парней, настоящих телохранителей.


– Послушай, дорогой, – процедил огромный татарин сквозь зубы, причем слово «дорогой» ему далось с видимым трудом, – почему твой ребенок все время пялится на меня? Нехорошо, да?


Я покрепче взял сынишку за руку и вопросительно посмотрел на него.


– Папа, я смотрю не на дядю, – начал объяснять малыш, – а на его полковой знак.


– Какой такой полковой знак? – удивился татарин, и даже, как мне показалось, немного расслабился.


Ваня показал на руку татарину. И действительно, как это я сам принял полковой знак за печатку?


– Это «печатка», – настойчиво сказал татарин.


– Нет, – улыбнулся я и повел плечами, поворачиваясь к татарину. Однако молодые телохранители тут же отреагировали на мое движение и резко повернулись ко мне, а двое даже сделали по шагу навстречу. Ого! Серьезный, видать, дяденька, так что не нужно делать резких движений, а то греха потом не оберешься.


– Понимаете, уважаемый, – улыбнулся я (как еще к нему обращаться я не знаю), – у вас на руке действительно полковой знак отдельного Крымского конного Татарского полка, было такое подразделение в русской императорской армии.


Готов биться об заклад, что и без того смуглое от природы и сильно загорелое лицо татарина стало заметно светлее. Вряд ли он просветлел от моих слов, значит, побледнел!


– Во всяком случае, наружная его часть это вылитый нагрудный полковой знак.


– Были какие-то другие? – деловито поинтересовался татарин.


– Были жетоны, но они были плоские. Полковые знаки с внутренней стороны тоже плоские, а ваш объемный с двух сторон. Это больше похоже на медальон и, значит, он должен раскрываться.


И я руками показал, как раскрывается медальон или там ракушка. Хотя внешне это, наверное,  больше похоже на то, как раскрывается книга. Впрочем, татарин, разумеется, понял, а его сопровождающие на этот раз никак не отреагировали на мое движение. Ваня нетерпеливо переступил с ноги на ногу, но я крепче сжал его ручку и он успокоился.


Огромный татарин снял с пальцев «печатку» и стал внимательно ее рассматривать, словно увидел его в первый раз. Затем он что-то там нажал и, скрытая внутри пружина выпрямилась, и «печатка» раскрылась. Пятеро телохранителей, прямо как по команде, повернулись к своей охраняемой персоне спиной, и прикрыли его от любопытствующих взглядов.


Татарин тем временем извлек из медальона тонкий платочек. Хотя нет, это только на первый взгляд показалось, что это платочек. Это была ажурная металлическая сеточка, сплетенная из мельчайших колец каким-то «левшой». На «платке» золотом вышита арабская вязь и нарисована какая-то карта!


И хотя я совершенно не понимаю по-арабски, я тут же опустил голову, словно снова заинтересовался наконечниками для стрел.


– Мой дорогой сын, – по-русски прошептал татарин, и его лоб покрылся крупными каплями пота, – если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет среди живых.


Словно опомнившись, татарин замолчал и углубился в чтение. Я счел возможным незаметно ретироваться, не попрощавшись.


        Но через 30 метров мы с сынишкой наткнулись на импровизированный прилавок, на котором была выложена форма времен Великой Отечественной войны. Здесь были и х/б довоенного образца (когда еще в РККА не было погон), и фуражки тех лет, поясные ремни, застегивающиеся не на шпеньки, а на большую запонку, планшетки, кобуры (причем не кирзовые, а кожаные) и еще много чего интересного.


Разумеется, мы не могли не остановиться, чтобы не рассмотреть это великолепие поближе.


– Скажи, уважаемый, – раздался рядом голос все того же татарина, – тебе это действительно интересно?


Слегка повернув голову влево, я увидел его. На этот раз слово «уважаемый» он выговорил совершенно нормально, не принуждая себя к этому.


– Да. У нас дома есть клуб военно-исторических реконструкций, и мы с сыном являемся его членами, а еще мы с сыном, – кивнул я головой на Ванюшку, – собираем свою частную коллекцию военной формы одежды.


– Эй, вы, – пренебрежительно обратился татарин к продавцам, вытянувшимся перед ним в струнку, словно по команде: «Смирно!» – Ну-ка, заверните все, что им понравилось.


Продавцы без промедления бросились исполнять приказ, да-да, именно приказ. Ваня от себя еще показал на латунные звезды, которые раньше носились в армии на головных уборах, и на старые (шитые) кокарды ВВС и ВМФ СССР. Когда все было упаковано в два больших пакета, татарин повернулся ко мне и в первый раз улыбнулся. Улыбка у него была доброжелательная, светлая, а глаза искрились добротой.


– Бери, дорогой. Это подарок.


– Нет-нет, – начал отказываться я, – это очень дорого стоит. Я не могу это взять.


– Папа, бери! – шепнул сын, и просительно посмотрел на меня. – Когда еще мы сможем столько всего купить?


Один из телохранителей принес Ване мороженое, но сынишка спрятал руки за спину и отказался.


– Мне нельзя, у меня горло болит, – объяснил он.


– Бери, дорогой, бери, – снова повторил татарин. – Это подарок, так сказать, от нашего «клуба» вашему клубу! Хотя нет, это подарок вам двоим лично, да.


– Спасибо большое, – упрямиться дальше нет смысла, да и соблазн слишком велик.


Однако в руки мне пакеты не отдали, а двое телохранителей сами понесли их до машины. На этой же машине нас отвезли до железнодорожного вокзала. Мы купили билеты, сдали багаж в багажное отделение, и сели в автобус, отправляющийся до Алушты. Машина с татарами зачем-то провожала нас до окраины Симферополя, и только когда наш автобус выехал за город, машина развернулась и уехала обратно в город. Я достал платок и вытер холодный пот. В автобусе работал кондиционер, и было прохладно. Сосед через проход с удивлением посмотрел, как я вытираю пот, так как жарко в автобусе  никому, кроме меня не было.


– Папка, а папка, – спросил сын, – а как мы будем подарок делить?


– Что? – удивился я.


– Ну, как мы будем подарок делить?


А ведь действительно, нельзя же ничего не дать сынишке! Хотя если спросить его, то он непременно скажет, что ему нужно все! А если спросить меня, то я скажу, что незачем ему в таком возрасте иметь такие хорошие вещи.


– Значит так, – начал я с серьезным видом, – один рукав от куртки х/б тебе, а другой мне!


– Шутишь, папка? – смеется сын. – Нет, х/б все можешь взять себе, а все остальное – мне! Ну, еще одну кобуру для «ТТ» могу тебе дать.


– А не жирно тебе будет?


– Ну, ладно, ладно, так и быть, я тебе еще одну револьверную кобуру дам! Кожаную!


Так с шутками-прибаутками мы добрались до Алушты, а потом и до Приветного. Когда жена увидела, сколько мы всего привезли, то всплеснула руками.


– Ты с ума сошел! Это же стоит не меньше двух тысяч гривен, если не больше!


– А я буду меньше пива пить! – отшутился я, но потом рассказал, как там у нас все вышло на самом деле.


– Карта, говоришь? – задумчиво переспросила жена. – От деда или прадеда, служившего в конном Крымско-Татарском полку? Так ведь это же наверняка карта сокровищ! А ты, значит, униформу взял?


– По-твоему, мне нужно было ему в долю напрашиваться? – удивился я. – Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Старуху из «Сказки про рыбака и золотую рыбку».


– Старуху? – засверкали молнии в глазах жены.


– Поведением! Поведением!


– Ладно, хорошо, что живые вернулись. И еще знаешь, что? Я тебя на твой «блошиный рынок» больше не пущу, так и знай.


– Да я и  сам больше не собирался ехать, – уверенно соврал я. – Вон, сколько у нас всего, я даже и не мечтал о таком! Ванюшка, один поясной ремень дай мне.


– Еще чего! Они же разные! Видишь – этот коричневого цвета, то есть армейский, а этот черного, то есть флотский! Ой! Папка, смотри!


На дне большого пакета обнаружился еще пакет с наконечниками для стрел бронзового и железного века. Жаль только, что имени нашего благодетеля мы так и не узнали. Впрочем, как и он не узнал наших.