6. Невидимая сущность.
I
Мне не повезло во второй раз за день. Сквозняк начался почти незаметно: огороженную зону пещеры лишь накрыла плотная тьма, и ни ветра, ни звуков из нее не долетело. Войдя в нее, я уткнулась носом в холодную каменную стену, пошарила руками впереди, случайно отломив частичку камня, и отступила обратно. Толща горы. Бывает и так.
До этого, в предыдущем сквозняке, было даже чуть лучше: в камне я очутилась только по пояс и сразу, подтянувшись на руках, вылезла на поверхность. Но камень, как выяснилось, был глыбой льда, огромной для одного человека, но крошечной в масштабах бескрайнего холодного моря, раскинувшегося вокруг. Я не нашла, чем там заняться, и вернулась в зал пульта. После арктического мороза пещерное тепло показалось счастьем, и я просидела у сложенного из камней очага, в котором слабо тлели угли, до нынешнего сквозняка.
— Что там? — снова спросил Стас, отмечая на листке бумаги время.
— Толща горной породы, — не скрывая разочарования, ответила я и положила на пульт потусторонний камешек. — Вот, приложи к отчету.
— Так и запишем…
— Не твой сегодня день, — подал голос Сева, флегматичный парень из гарнизона форта, дежуривший в паре со Стасом.
Ну да. Упираться и ломиться в портал снова, пожалуй, не стоит. Если я и в третий раз вернусь в тот же сквозняк, это будет уже смешно, а смешить публику я не люблю.
— Ну куда ты? — сочувственно сказал Сева. — Оставайся. Королева что-то интересное мутит…
Вот это и настораживало, заставляя искать пути побега с Острова.
На сегодняшний вечер был назначен праздник. Я в этой Валиной затее уже приняла посильное участие, начистив гору овощей и выдавив сок из кучи фруктов, и считала, что этого достаточно. Из-за очевидной нехватки девочек на Острове в дружественных мирках были приглашены какие-то знакомые то ли принцессы, то ли артистки, ожидавшие сейчас своего выхода в личных покоях Королевы, так что необходимости своего присутствия я не видела.
Деятельный этап праздника предусматривал что-то вроде конкурса – поиски парнями сокровищ, якобы потерянных прекрасными дамами, то есть нами, и мы, включая гостий, пожертвовали этому делу по красивой безделушке. Часть из них была спрятана в скалах, часть – в лесу, и несколько на дне бухт. Те, что предназначались для океана, рано утром прятала я, поскольку никто из девочек страсти к подводному плаванию без акваланга не питал. А аквалангов у нас не было. Просить их у подводников по понятным причинам нельзя.
В компанию мне отрядили бесплотного подручного Королевы, который лишь запоминал место, каждый раз уносился к хозяйке и описывал его для общего задания. Очутившись впервые в обществе духа осознанно, я поняла, что на самом деле они и прежде не раз меня сопровождали – именно такое изменение воздуха и прикосновение к затылку уже замечалось мной в кое-какие нетривиальные моменты жизни. Этот конкретный дух был способен лишь двигать воздух и ничем не помогал.
Я смухлевала. Все безделушки были упакованы в маленькие железные ларчики и перемешаны, чтобы никто не знал, где чей артефакт окажется, но я пометила мысленным знаком тот, в котором находился мой, и отобрала его вместе с пятью другими, чтобы спрятать на дне. И засовала подальше, в самый темный и глубокий грот, не обращая внимания на щекочущий бока протест бесплотного. Не из вредности. Я с самого начала собиралась бойкотировать мероприятие и сделала так, чтобы мое отсутствие не только не бросилось в глаза, но и было замято организаторами во избежание конфуза.
Запах жареного стал ощутимым, когда Королева, взявшаяся воплощать реквизиционную часть сценария, деловито уточнила: «Праздник для мальчиков, да?». Вслух я предположила, что она добавит в сценарий что-нибудь боевое, а в качестве призов победителям раздобудет оружие, но интуиция подсказывала готовиться к неожиданностям.
Итак, бегство сорвалось. Не явиться на праздник без уважительной причины означало бы явный вызов и ссору с девочками, а я никого обижать не хотела.
Пришлось идти в форт.
II
Девочек там не было. В полном одиночестве я смешала из брошенных, словно в панике, ингредиентов крем для торта и стала пропитывать им коржи. Девочки появились, когда я, чуть не сломав, водрузила коржи друг на друга.
— А! Вот ты где! — крикнула с порога Юля. — Не одетая и без грима! Чем занималась, спрашивается?
Вместо ответа я возмущенно показала на торт, который, говоря откровенно, вовсе не выглядел на три часа работы.
— Золушка ты наша, — ласково мурлыкнула, входя, Галя. — Твое платье у меня. Мой руки и одевайся. А Денис куда-то исчез…
Как самый умный.
Нарядные и возбужденные, девочки принесли в громадную кухню форта настроение праздника, такое заразительное и яркое, что мне уже расхотелось уходить. Я тут же переоделась в короткое зеленое платье с прозрачными рукавами и салатные сандалии на высокой пробковой подошве, расплела косу и закрутила вокруг головы два жгута. На девочках были такие же платья, отделанные перьями и стразами.
— Ага, — одобрила Юля. — Бледновато, но накрасить уже не успеваем. Сиди так.
— Где надо сидеть? — уточнила я.
Юля меня не слышала – она вдохновенно украшала торт и напевала смутно знакомую лирическую мелодию.
— На открытой кухне возле наших домиков, — ответила Галя, снисходительно наблюдая за подругой. — Мы ее только что украсили. Не волнуйся, тебе надо только сидеть. Все реплики расхватали Валя с Алей, а представление устраивают гости. А, да, еще будешь вручать приз тому, кто найдет твою вещь.
Казалось бы, ничего сложного.
Прихватив огромные блюда, мы отправились к девичьей деревне.
Размах праздника можно было оценить по убранству места. Я даже замерла на узкой тропинке, чуть не смяв строй, когда увидела, во что превратилась лужайка. Крыша открытой кухни украсилась роскошной резьбой, непонятным витиеватым нагромождением железа, стекла и дерева, и почему-то золотистыми воздушными шарами со струящимися по ветру цветными лентами на хвостах. От парапета в обе стороны полукругом расходились накрытые парчовыми скатертями деревянные столы со скамьями из зала форта, за которыми вдруг выросли очаровательные трехметровые деревца с большими слабо светящимися цветочками, гроздьями свешивающимися с веток. Для приготовлений к выступлениям на краю лужайки был установлен огромный голубой шатер, а саму лужайку разделяли на три сектора невысокие мраморные колонны. Во всем этом блеске и шике чувствовалось прямо-таки королевское вдохновение.
— Так всегда? — осторожно спросила я.
— Ну… нет, — на ходу отозвалась Галя. — Королева сегодня в ударе. Ты бы видела, сколько народу эти колонны тащило! Наши парни только шатер и поставили…
Явно с опозданием мне пришло в голову осведомиться:
— А в честь чего праздник?
Мы поставили блюда в центр стола. Отсюда было видно, что печь в углу кухни закрыта фанерными щитами, стол исчез, и во всю ширину в ряд поставлены кресла с высокими спинками. Такие, вроде, были в зале форта.
Юля сразу занялась сервировкой, по пути объясняя:
— Вроде в честь годовщины знакомства с Царством Саротано. Они почитают Королеву за богиню и в чем-то помогают парням – обучают или что-то изготавливают, точно не знаю. У нас в гостях младший двор: два царевича и три царевны со свитой, всего двадцать человек народу.
Надо же, а я и не знала, что у Острова такие солидные дипломатические связи.
— Тогда понятно, откуда пышность.
— Нет! — возразила Галя. — Они все нормальные, без заскоков. От такого великолепия сами обалдели. Царство-то скромненькое. Говорят же, на Королеву нашло.
— Нашло… Произвести впечатление, — буркнула Оля, появляясь из кухни, то есть, ложи для почетных гостей, с охапкой вилок. — Перед поклонниками… Ай!
Она укололась вилкой. Будто случайно.
На кончике пальца быстро набухла толстая капля крови.
— Кто-то наточил вилки? — ехидно спросила Галя.
Оля с потрясенным лицом сунула раненый палец мне в ладонь. Я тут, похоже, вместо пластыря. Крошечная ранка затянулась мгновенно, и мы по очереди вытерли руки салфеткой.
— Уже и ничего не скажи…
На крыше что-то грохнуло, потом еще раз, и затрубили фанфары.
— Сигнал к началу, — пояснила Юля. — Наши места в углу. Пошли.
Из форта потянулись парни. По случаю праздника они надели форму, что случалось крайне редко – коричневые брюки, черные кожаные ботинки и тонкие джемперы с короткими рукавами разных цветов: бежевые – у гарнизона форта, светло-синие – у команды «Мистификатора», графитово-серые – у экипажа «Тайны» и белые – у команды «Каравеллы». Парадный вид придавали жилеты из коричневой кожи с металлическими пластинами, поблескивавшими в лучах солнца, и выразительные ножны с кортиками на поясах.
Из личных покоев Королевы, то есть, прямо из воздуха, на лужайку вышли гости. Разноцветную толпу возглавляли два мальчика, один лет пятнадцати, другой – десяти, в широких красных шароварах, расшитых золотом рубашках и белых шапочках. За мальчиками, улыбаясь, стояли три миловидные девочки примерно десяти, восьми и шести лет в длинных белых платьицах с окантованными золотыми ленточками рукавами и подолами, а за ними кучно держалась свита – девочки (большей частью) и мальчики в ярких желто-зеленых одеждах.
— Улыбаемся и машем, — инструктировала Галя.
Когда все собрались и построились на лужайке, Королева откуда-то с крыши кухни произнесла вступительную речь на двух языках, потом к гостям обратился Капитан-Командор с приветствием, выражением благодарности за помощь и надежды на дружбу в дальнейшем. Он представил команды с капитанами и, отдельно, нас. Мы поулыбались и помахали.
Все, кроме сопровождения царевичей, расселись по местам за столами. Девочки и мальчики из свиты расположились на лужайке, достали из многослойных одежд музыкальные инструменты типа бубнов и лютен и начали, танцуя, тихо наигрывать. Королева пригласила начать трапезу, посоветовав «присутствующим воинам» подкрепиться основательней, поскольку их ждут «настоящие боевые испытания».
Обед проходил оживленно. Валя с Алей показывали блюда и объявляли их названия с комментариями о происхождении и составе, передавали тарелки и распределяли угощение. Мы, сидя на кухне в виде декораций, радушно улыбались. Шестилетняя царевна на своем языке спросила, из чего сделаны сладкие палочки, я ей рассказала, и потом уже вся делегация обращалась с кулинарными вопросами ко мне. Их языком неплохо владели Капитан-Командор с Тимом, но приготовление пищи в традициях гостей, видимо, было чисто женским делом, и у них такие вещи выяснять стеснялись. Я переспрашивала у девочек, и в нашей части стола завязалась светская пищевая беседа.
III
Когда все, что влезло, было съедено, Королева объявила переход к испытаниям. Задание было известно – найти наши вещи, и настоящие пергаментные свитки с поэтичным и крайне туманным описанием места нахождения каждого появились во главе стола. Капитан-Командор со старшим принцем по очереди зачитывали их с тем, чтобы присутствующие «воины» могли выбрать себе что-нибудь по вкусу. Парни собирались в группы, брали свитки и уходили проверять первые догадки. Из притихшей толпы доносилось:
— Я знаю, это возле большого камня в лесу…
— Похоже, в скалах… я такой знак видел…
— Это рядом. Придется копать…
— Что-то совсем непонятное: дым войны, древний жертвенник… Кто знает историю Острова?
— Кажись, что-то знакомое. Идем, парни…
— Это же в море! Только для подлодок…
— Не обязательно. Вот этот, похоже, близко от берега. Кому не влом нырять, ко мне!
— Хм! Смотря кто прятал…
Вслед уходящим раздалось напутствие Королевы:
— Не следует доверять своим впечатлением. За некоторые предметы придется бороться.
Такие слова могли означать какую угодно борьбу: хоть интеллектуальную, хоть кулачную.
Лужайка опустела. Мы с царевнами смотрели друг на друга.
— Ну, пойдем, мы покажем вам Остров! — очнувшись первой, позвала Валя. Надо же было как-то развлекать гостий?
Обход Острова начали с домиков девочек. Подруги царевен очаровались цветной стеклянной посудой Гали и платьями Али. Юля показала свои вышивки бисером, Оля – альпийские горки, а Валя – иллюстрированные энциклопедии и фотографии. Когда мы вышли из ее домика, гостьи остановились и выжидательно посмотрели на меня. По моей спине побежали мурашки. Мало того, что ничего красивого у меня нет, так еще и обстановка бедновата – я никогда не находила времени заниматься своим домиком.
— Идем-идем, — подбодрила Валя, — придумаем что-нибудь.
Мы побрели через лес и там потеряли половину контингента, встретив группу парней из гарнизона, нашедших схрон. Тут-то и открылся смысл напутствия Королевы: место они обнаружили, однако оно оказалось очень хорошо охраняемым… настоящими сказочными монстрами. Три больших двухголовых крокодила обложили крошечный шалашик с железным ящичком и улыбались во все зубы. К моменту нашего прихода один крокодил уже был повержен, а двое оставшихся, нацеливая пасти на ребят, лупили мощными хвостами по земле. Да, мероприятие продумано даже лучше, чем я считала… Если каждая из двадцати шкатулок охраняется так же, то работы парням хватит до ночи.
— Надо позаботиться об ужине, — завершая ход общих мыслей, заключила Валя.
— Я видела, в форте на кухне кто-то уже копошился, — сказала Оля. — Какие-то слуги Королевы из другого мирка.
А ведь хорошо быть могучим духом, однако! Всегда можно найти бескорыстных фанатов, которые рады услужить и принести пару жертв. Интересно, много у нее таких?
Девочки решили досмотреть представление, а младшая царевна требовательно подергала меня за руку. Ее подружки недвусмысленно показывали на тропинку. Я вздохнула и побрела дальше.
У самого домика нас догнали Юля с Валей. Остальные, наверное, нашли еще за кого поболеть.
— Парни молодцы! — не отдышавшись, сказали они. — Мы даже не знали, что они так натренированы. Вы бы видели, как Стаська поднырнул под хвост одного и подставил его под зубы другого!
— А как Витька среагировал! Моргнуть не успели, а он его ножом в глаз!
Ну вот, такое пропустила… Хотя и ладно, не люблю я, когда животных бьют, даже самых свирепых.
Я перевела царевнам ход схватки, они восхищенно попрыгали, хлопая в ладошки, и вновь упрямо потащили меня в домик.
— Нет, там нечего смотреть, — шумно выдохнув, остановила их Валя. — Все самое интересное за домом.
Садик с огородом! Точно! Я ж там сладких цветов насадила! И стаканов с минералкой!
— Только сама сначала попробую.
Да, у самого входа распустились мои сахартемочки, всех мыслимых расцветок от белой до черной, и размеров от ноготков до пионов, а крайние листики уже покрылись хрустящей корочкой. Я отломила лепесток и осторожно положила на язык. Ой! До чего же вкусно я готовлю!
— Это уже можно есть. Только на счет стеблей не уверена.
Все девочки сорвали по цветку и распробовали.
— Мичурин ты наш…
Минералка, в общем, тоже удалась. Хорошо получилось, что и «стаканы» съедобные. Нет, заказы на коньяк не принимаю… Ну, потом когда-нибудь.
— Она у нас волшебница, — схрумав свой «стакан», сказала царевнам Юля, и я сдуру это перевела. — Она руками лечит раны.
Младшая царевна восторженно пискнула, недолго думая, вытащила из кармашка маленький кинжальчик и полоснула им ближайшую подружку по шее. Та вскрикнула от неожиданности, но сразу же, превозмогая боль и страх, виновато заулыбалась. Я, сохранив улыбку на лице с гораздо большим трудом, накрыла ранку ладонью. Вот так скорпиончик в юбке, да еще с доверчивыми голубыми глазами!
Увидев, что царапина бесследно зажила, маленькое чудовище пожелало продолжить эксперименты и вновь замахнулось своим кинжальчиком на подругу, целя на сей раз в живот. Я еле успела перехватить тонкую, но быструю на расправу, ручку и заговорила как можно более проникновенно:
— Никто не сказал, что я воскрешаю мертвых. Это ведь невозможно. Что сделают родители, когда узнают, что вы убили свою подругу?
Чудовище начало было капризно кривить губы, но вовремя опомнилось, наверное, вообразив реакцию родителей. Стало быть, такое папа с мамой не поощряют.
— Батюшки… — тихо произнесла Юля. Она только сейчас осознала, что могло бы случиться.
Валя сглотнула и стала медленно розоветь. К ее чести, она вновь завладела ситуацией, даже не придя в себя до конца.
— Так, — почти буднично сказала она и указала рукой в новую часть огорода. — А что у тебя там за мячи на грядке?
Я поняла, что избавиться от отвращения к гостье в скором будущем не удастся. Надо избавиться от гостьи, передав на попечение старших сестер. Никогда не любила возиться с детским садом.
— Заготовка для пирога с грибами. Запекать надо. Идем уже в форт, посмотрим, что с ужином.
Мы вышли из садика и увидели, что одно из действий сегодняшнего представления развернулось на берегу дальнего озерца. Там оборону вокруг бочонкообразного камня держало человек десять ряженых в пятнистые шкуры амбалов. Их тоже надо убивать?! Это такие игры?!
Рассмотрев сцену у озерца внимательней, я убедилась, что нет. От наших парней требовалось лишь разорвать круг или проникнуть за оцепление. Задача для троих тренированных, но все-таки подростков, прямо скажем, не из легких, и если они с ней справятся, я их очень сильно зауважаю.
Забыв про ужин, мы подошли ближе и встали метрах в четырех, стараясь дышать потише, чтобы не отвлекать.
— Привет, девчонки, — не оборачиваясь, сказал Слава из команды «Тайны».
— Такие упертые попались, — пожаловался Влад с «Мистификатора».
Третьим оказался Алешка, он лишь повернул голову и быстро кивнул.
Судя по ироничным ноткам в голосах Славы и Влада, парни что-то задумали и в успехе не сомневались. Между тем, каждого уже украшало по меньшей мере по одному приличному кровоподтеку.
Амбалы стояли прочно. Добыты они были Королевой в каком-то доисторическом мирке, не иначе, поскольку очень напоминали неандертальцев узкими лбами, выпяченными нижними челюстями и непропорционально длинными руками.
— Недоразвитые уроды, — обиженно сказала Валя. — Стоим тут все такие красивые, с голыми ногами, а они ноль внимания.
Вот-вот. Неплохо было бы их чем-нибудь отвлечь, а чем, если к эстетике они не восприимчивы? Солнечным зайчиком ослепить, что ли? Зеркала ни у кого, конечно, нет, но сгодился бы и царевнин кинжальчик. Нет, я не могу ничем помогать, победа парней должна быть чистой. Случайность, правильно использованная – другое дело. Ну что этой мартышке стоит достать свою игрушку и полюбоваться ею, проверить, не осталась ли на лезвии кровь, например?
Младшая царевна заскучала и сунула руку в кармашек. Подвигала там ладошкой, глядя, как колышутся складки юбки. Вытащила кинжальчик, потрогала пальчиком лезвие. Поднесла к глазам, ловя свое отражение…
Интересно, как парни на острове тренируют реакцию? Неуловимым вихрем Алешка и Слава бросились под ноги охранникам, а Влад, взяв разбег в два прыжка, перелетел с оборотом через другого, ослепленного, сбил ногой камень и схватил железную шкатулку. Всё. И секунды не прошло.
Мы радостно завопили, и, уже не замечая амбалов, бросились обнимать парней.
Когда восторги утихли, Влад покрутил шкатулку.
— Чье там имущество, интересно?
— До ужина не узнаем, ключи у Королевы, — напомнил Алешка.
— А ты бы чье хотел? — нашлась Валя.
Влад не на шутку задумался.
Алешка смотрел на меня. На лбу у него точно будет шишка.
— Мы не знаем, — сказала я. — Пошли на лужайку, уже пора собираться.
IV
На Острове в это время темнеет рано. Когда мы дошли до девичьей деревни, солнце уже почти касалось океана, и обнаружилось, что светятся не только гроздья цветов на вновь высаженных деревьях, но и мраморные колонны, и металлические украшения кухни. Сигнал к началу не подавался, все пришедшие свободно садились к столам и ели, делясь впечатлениями от пройденных испытаний. Оказалось, что только Але и старшей царевне удалось наблюдать около половины всех подвигов, но говорили, что Королева смогла зафиксировать все, и потом обязательно покажет записи в качестве учебного материала. Слушая, с чем пришлось бороться мальчишкам, я тихо завидовала и размышляла, как сама бы стала действовать по каждому заданию. Это было без толку – планировать я ничего не умела. В критических ситуациях за меня работала интуиция, и сейчас, слушая рассказы парней, я проникалась все большим уважением к их сообразительности и боевым навыкам, считая, что сама ничего не смогла бы добиться.
Наконец собрались и насытились все. С крыши кухни грянули фанфары, и Королева объявила подведение итогов. Со столов моментально исчезла посуда и остатки угощения, а потом, незаметно, исчезли и сами столы. Девочки сгруппировались на кухне, где место кресел занял огромный ящик, внутри разделенный на подписанные нашими именами ячейки. В ячейках лежало наградное оружие, большей частью ножи в добротных ножнах и шпаги, а еще инкрустированные металлом наручи и поясные сумки. Краем глаза я заметила, что каждая девочка должна была вручить своим героям несколько предметов, что было логично, ведь артефакты добывались командами, и только одна ячейка была на первый взгляд пустой. Моя. На самом дне лежал свернутый змеей ремень с массивной черной пряжкой. Намек, похоже…
Старшей царевне выпала почетная обязанность демонстрировать находки. Парни по очереди выходили в центр лужайки и вручали ей шкатулки, а она открывала их ключиком и на вытянутой руке представляла всем содержимое. Слышался удар гонга, Королева спрашивала, чья это вещь, после чего законная владелица, прихватив из ящика призы, шла поздравлять победителей и забирать свою собственность.
Девочки держались великолепно. Они лучезарно улыбались, красиво сбегали по ступенькам и благодарили парней в таких выражениях, будто те преподнесли не их собственные колечки и браслеты, а не меньше чем полцарства. Прекрасней всех была Аля. Поистине королевская грация была у нее врожденной, и когда она вручала ножи Юре, Жене и Косте, всем казалось, что эти подарки – самые ценные. Принимая нож последним, Юра опустился перед ней на одно колено, красивым театральным жестом взял ее руку в свою, поцеловал и больше не отпускал. Так и увел с собой обратно на край лужайки. Она ушла за ним с таким видом, словно сама была лучшей в мире наградой.
Наконец, в отделанной под вип-ложу кухне осталась одна я. Присев на дальний угол ящика, я спряталась в тени, деликатно давая возможность забыть о своем существовании. Никто не выходил на середину лужайки с моей шкатулкой, и организатору-Королеве уже следовало бы сообразить, что шоу должно закончиться. Однако она молчала. Неужели мою шкатулку нашли? Так… Я стала высматривать «фильтрующим зрением» мысленный «маячок», навешенный на принесенную из наколдованного мирка перламутровую камею, и вдруг заметила его красное мерцание в толпе.
Шкатулка была у Германа. В кармане куртки, которую он держал на сгибе локтя. Он бесстрастно смотрел на верхушки деревьев и не собирался ее отдавать.
Пауза затянулась.
Внутри кухни, по обе стороны от меня, вспыхнули факелы. Старшая царевна обернулась, а за ней и все остальные посмотрели в мою сторону. Я изобразила улыбку и пожала плечами в знак того, что «не судьба, так не судьба».
Стоявший рядом с Германом Сережа перевел взгляд с меня на своего капитана и тронул его за локоть. Сам он, кстати, уже получил награду от царевны и мог бы не высовываться, по крайней мере не рисовать на лице такое праведное негодование. Герман, наверное, как раз из этих соображений, оставил Сережин жест без всякого внимания.
Внимание обратили другие. И вот уже мы оба оказались в перекрестье взглядов. Над лужайкой повисла тишина.
Моей щеки коснулся ветер. «Ты же знаешь, у кого твоя вещь, — зашептал в ухо кто-то невидимый. — Подойди и возьми ее сама!»
Наверное, я смогла бы сделать это и перевести все в шутку… но для такого снисхождения была слишком слаба. Мою гордость черной волной захлестнула обида: он не хочет слышать от меня слова благодарности, принимать награду и уводить меня из центра лужайки к друзьям… Я чем-то для него плоха.
«Иди», — шипели мне в оба уха. «Нет», — шевельнула губами я.
Горячие тиски сжали голову. Руки словно царапало рваное железо. Колени накрыл мертвый холод. «Иди».
Герман чуть заметно вздрогнул – с ним происходило то же самое. Но он продолжал рассматривать лес, будто все это его не касалось.
От жара закружилась голова, и я мельком подумала, что так, чистой болью без вызывающего ее физического воздействия, меня еще не пытали. Ну что ж, выдерживать такую боль я научилась. То, что делает Герман, гораздо больнее.
Правда, раньше мне не требовалось улыбаться.
Герман смотрел на лес. Его губы побелели.
В те минуты мы ненавидели друг друга, как никого и никогда прежде.
Тим озирался, Капитан-Командор мрачнел. Валя попыталась выйти в центр лужайки, но не смогла, наткнувшись на невидимую преграду.
V
Справа от кухни полыхнула бело-голубая вспышка, раздался хлопок, и из воздуха вышли два человека.
Они шагнули на лужайку и остановились; подняв головы, свысока оглядели наше собрание. Один был полноватый пожилой мужчина с выбивающимися из-под круглой шапочки седыми волосами, а другой гораздо моложе, выше и стройнее, и его черноволосую голову повязывал синий шелковый платок. Они были одеты странно: в вельветовые короткие куртки, кожаные бриджи и высокие сапоги, а на широких поясах у обоих висели шпаги.
Постояв с полминуты, они повернулись, описав кончиками шпаг два широких полукруга, и направились прямо ко мне. Остановившись в двух шагах, у самого порога кухни, молодой согнулся в галантном поклоне.
— Я вижу, — громко сказал он на смутно знакомом языке, — здесь не нашлось достойного вас рыцаря.
Все бесплотные разом куда-то исчезли, как будто испугались этих двоих, и мне стало намного лучше. Тем не менее, я не шелохнулась и на всякий случай стерла улыбку – от незвано-нежданных гостей так явно веяло угрозой, что лучше бы мой мозг и дальше подвергался термической обработке.
— Я прошу вас принять в качестве компенсации за безвозвратно утраченную прекрасную камею эту скромную безделушку…
Он протянул руку в замшевой перчатке и раскрыл ладонь, на которой сверкнул в свете факелов крупный ограненный изумруд.
— Этот камень так подходит к цвету ваших необыкновенных глаз…
— Спасибо, — вежливо ответила я. — Предпочитаю аметисты.
Незнакомец хищно ухмыльнулся, опустил правую руку и протянул левую, в которой оказалась пара аметистовых серег. Вот ведь чудесатые какие…
Островитяне начали приходить в себя, двигаться и спрашивать, что происходит. Двое мужчин никого, кроме меня, не замечали.
— Чего вы от меня хотите? — прямо спросила я, не пытаясь взять подношение.
— Я предлагаю вам поменять недостойное вас общество на более приятное. Вас ждут почести, неизведанные дали и преданные друзья.
Все эти блага были перечислены с многозначительными паузами, дававшими понять, что там, куда меня зовут, толк в них знают. Но я ведь не об этом спросила.
— И что там от меня потребуется?
— Всего лишь быть с нами.
Протянутая рука так и не дрогнула.
— Я не согласна. Можете убрать ваши подарки.
Молодой мужчина продолжал улыбаться и протягивать украшения, но вместо него очень тихо заговорил пожилой:
— Тогда попробуем иначе. Наш корабль в ближней гавани – это раз. Десять минут назад туда доставлен младший сын царя Саротано – это два. Как только я подам сигнал, его убьют – это три. Такие аргументы убедительны?
Я быстро посмотрела туда, где должны были находиться царевичи. Младшего среди них не было. Я пробежала глазами по рядам, разыскивая, но нигде его не обнаружила. Зато зацепилась взглядом за смотрящие на меня в упор глаза Капитана-Командора и от бессилия мысленно крикнула ему: «У них младший царевич! Они хотят, чтобы я шла с ними!». Что-то в его лице изменилось, будто он меня услышал, но старый в этот же момент зло дернулся:
— Смотри на Риккардо и улыбайся. Подай ему руку!
У меня в голове неожиданно раздалось: «Не одна». Короткая фраза была произнесена голосом Капитана-Командора, но ее совершенно точно слышала только я.
— Я хочу взять с собой брата.
— На счет «три» подаю сигнал, — ответил старый. — Раз…
Я положила ладонь в протянутую руку и слезла с ящика.
— И кто же вы такие?
Молодой помог мне спуститься по ступенькам и повел через лужайку в направлении залива. Старый пошел рядом.
— Всему свое время.
— А почему не через портал?
— Не злила бы ты меня, сучонка…
Обманули. Дружить со мной они не собираются.
Здорово! Теперь начинается мой праздник. Вот только увижу царевича и пойму, как действовать…
Улыбка на моем лице стала искренней.
Парни, не понимая и осуждающе глядя на меня, молча расступились перед нами.
«Думай обо мне», — этот мысленный посыл нагнал меня уже за границей света. Капитан-Командор требует, чтобы я держала с ним связь. И как, интересно, я должна о нем думать? Вспоминать его лицо? Называть его имя?
Мы дошли до берега и сели в лодку. Молодой взял весла.
Я стала переплетать волосы, старый наблюдал за мной с затаенной злобой.
Вдалеке зажегся, мигнув три раза, желтый огонек, и лодка поплыла к нему.
VI
— У вас серьезные враги, Ваше Величество, — не сводя взгляда с тьмы, скрывшей пришельцев, произнес Капитан-Командор. — Борьба за сферы влияния?
С крыши кухни раздалось шипение, досадливое и утвердительное одновременно.
— Я хотя бы могу быть уверен, что сейчас за нами не наблюдают?
Пауза.
Затем звенящий от злости женский голос ответил:
— Да. Чужая дыра заделана сразу. Других чужих проходов на Острове нет.
— Ясно. Команды – по местам! Боевая готовность! Задача: освободить царевича и Асю. В форте командиром – Толя.
— Зачем ты дал им уйти? — очнулся Тим.
Капитан-Командор наконец отвернулся от океана.
— Ты ее плохо знаешь? Если она не попыталась сию же секунду размазать чужих по земле, значит, от этого мог пострадать кто-то еще.
Парни сорвались с места и помчались кто на подлодки, кто на шхуну, кто в форт.
— Черт! Я думал, она обиделась, — смутился Тим.
— На заблуждение и был расчет. Чужие здесь уязвимы. Будешь командовать «Мистификатором». Я пойду на «Каравелле».
Капитан-Командор догнал команды подлодок.
— Еще есть время – сразу по пятам идти нельзя. Герман, проверь свои торпеды.
Герман кивнул.
— Торпеды? — удивился Юра. Впрочем, были вопросы важнее: — Когда они успели забрать царевича?
— Думаю, когда он уходил после награждения с освещенной лужайки в темноту. Он не рассмотрел, кто ведет его за руку, а когда все понял, то был уже далеко. Или без сознания.
— Они могут их убить?
— Очень возможно. Я не вижу другой цели этой операции.
— Мы теряем время! Да знаю, что без вариантов… Герман, ты хоть понял, что натворил?!
— Я?! Считаешь, они не нашли бы другого повода?!
— Да почему ты вообще такой дурной при том, что такой умный?! Как можно объяснить это кретинское упрямство? Оставить свою девочку одну!
— Прекрати. Капитан-Командор, зачем нужно было похищать ее во время праздника, на общем собрании?
— Чтобы дискредитировать Королеву, наверное. Я не знаю, что на уме у бесплотных.
Они уже добрались до пирса.
— Что за… — удивленно спросил Капитан-Командор ни у кого, глядя в никуда. — Так, морской портал, в миле от него – большая подводная лодка. Возможно, успеет погрузиться. Команды – на борт! Уходим к порталу и ждем сигнала!
Повернувшись, он увидел двоих, которые не должны были находиться у пирса. Рядом с ним остановились старший царевич и Алеша Тигор, и по лицам обоих сразу стало ясно, что оставаться на берегу они не намерены.
— Алеша – на шхуну, — решил Капитан-Командор без всякого сожаления – того все равно надо было переводить в состав экипажа. — Ваше Высочество… тоже.
— Я должен находиться рядом с тобой, — возразил царевич.
— Вы не сможете ничем помочь в подводной лодке, зато ваша наблюдательность понадобится на «Мистификаторе». Кроме того, «Каравеллу» я собираюсь подставить под удар, и обеспечить лично вашу безопасность не смогу.
Царевич открыл было рот, чтобы заспорить, однако доводы рассудка возобладали, и он отправился за Алешкой в шлюпку.
Юра на миг замер. Язык Саротано он знал не очень хорошо, но название его подлодки было произнесено по-русски, а слово «удар» было знакомо по тренировкам.
— Что? — спросил у него Капитан-Командор.
Но он уже справился с собой и ответил спокойно:
— Я тебя понял.
Капитан-Командор заметил вспыхнувшее вокруг него холодное голубое свечение – бой начался.
VII
Погрузился этот сарай с таким шумом, воем и треском, что у меня заложило уши. Старый с молодым даже не поморщились. Они сели на лавки вдоль перегородки и вжались в нее как можно сильнее.
Когда шум стих, старый внятно сказал куда-то вверх:
— Действуя по обстановке, захватили девчонку. Парень недосягаем.
Ответа не последовало. На лице старого ожидание сменилось разочарованием, и он попытался спорить с тишиной:
— Она ведь тоже важна для Сидони?
Тишина не отвечала. Ни вспышек света, ни шевелений невидимых сущностей. Старый заметно обеспокоился: его взгляд обратился внутрь, и в туже секунду метнулся наверх, руки задрожали.
— Где царевич? — претенциозным тоном спросила я.
— Заткнись, дрянь, — мгновенно, срывая на мне свою досаду, откликнулся он.
— Вы обещали царевича! — капризно продолжала я.
— Заткнись, я сказал! — рявкнул он и занес кулак для удара.
Именно на это я и нарывалась. Моя рука нанесла удар быстрее, чем он закончил замах, и ее целью оказались свирепо выпученные злые глаза. Да, оба сразу.
Старый, даже не вскрикнув, лишился чувств от болевого шока и повалился на пол. Молодой вскочил на ноги. Мои пальцы ужалили его под нижнюю челюсть, вызвав крайне болезненный спазм мышц, и он застыл, вытянутый по струнке.
— Слушай, тупая марионетка, — уже без наигранных интонаций сказала я, — мне очень просто тебя убить, и пока я не решила это сделать, отведи меня к царевичу.
Пересиливая боль, Риккардо показал на тяжелую кованую дверь.
— Открывай! — велела я.
Он отпер дверь и вышел. Я вышла следом.
Соседний отсек выполнял функции рубки. Он оказался просторным и темным, и я не сразу увидела среди находившихся в ней людей лежавшего на полу, раскинув руки и согнув ноги, царевича. Не обращая больше ни на что внимание, я бросилась к нему.
Наверное, они думали, что убили его, но он еще был жив. Несмотря на несколько ножевых ран и пролом в черепе, в нем, ослабевая, светился тусклый огонек жизни. Я впервые тогда это увидела – умирание, момент, когда грань между жизнью и смертью тонка настолько, что стирает огромную разницу между ними, когда тело уже прекратило борьбу и покорилось, обреченно простившись с миром, чужой злой воле.
Я медленно, одновременно с подступившим ужасом, поняла, что собирался сделать толстый грязный мужчина, наклонившийся над телом мальчика, занеся широкий нож за бледную шею… и больше времени не теряла. Мужчина от взмаха моей ноги влетел в переборку, ударился головой, завалился на пол и уже не шевелился; другой, попытавшийся схватить меня, получил перелом челюсти и взмыл к потолку; третий, решивший ударить меня по ногам, сломал о них хребет; четвертый, полоснувший ножом в миллиметре от моей груди, потерял управление собственными руками и вонзил его себе в живот; пятый и шестой при помощи моих ног столкнулись лбами; седьмой, не знаю, почему, дико заорал у меня за спиной и скорчился, истекая кровью, у стены. Были еще двое, они держали рули и мне не мешали. Риккардо втиснулся под стол рядом с ними.
Рухнув на колени у тела царевича, я вцепилась в него, даже не пытаясь залечивать раны, стараясь только раздуть до пламени тусклый огонек, оставшийся от его жизни. Я так сделала несколько лет назад с Алешкой, застав его мертвым на операционном столе, и тогда мне было тяжелее тем, что и крошечной искорки жизни в Алешке не оставалось, я сама ее высекла не помню каким усилием, но и легче – тем, что находившиеся рядом врачи это пламя сразу подхватили.
Я держала одну руку над раненым сердцем мальчика, другую – на его разбитой голове, и ощущала себя не человеком из плоти и крови, а сгустком энергии, заряжающим воздух и уплотняющим его до материальной формы, затыкая им раны, разгоняя в смирившемся теле остатки крови, создавая недостающую кровь из обмякших органов и костей.
Он задышал глубже и ровнее, его сердце дернулось и забилось ритмично, как надо. Если мы выйдем отсюда, он будет жить.
Если.
Я села, поджав ноги, и оглядела помещение. Вахтенные поминутно на меня косились, а Риккардо вообще не сводил застывшего взгляда.
Итак, условия задачи: мы с едва живым мальчиком а) в чужом мире; б) в чужом море; в) в погруженной подводной лодке; г) вокруг одни враги.
Спрашивается: по какой икс я за всю жизнь ни разу не поинтересовалась устройством подводных лодок?! КАК нам отсюда уходить?
Надо всплывать, отдраивать люк в смежном отсеке, где до сих пор валяется старый маразматик, вылезать наверх и… Да, приходится признать, что в нынешней ситуации без посторонней помощи я не справлюсь.
— Всплывай давай, — велела я вахтенным.
Они оба посмотрели на меня затравленно и лишь сильнее вцепились в рули. Так. Даже зная, на что я способна, слушаться меня они не будут.
Как погружается и всплывает подводная лодка? С лодками Германа что-то не то, но нормально было бы погружаться, накачивая в резервуары забортную воду, и всплывать, откачивая ее обратно. Ну и как это здесь делается? Где эти резервуары?
И куда, кстати, мы плывем? Может, дождаться прибытия? Что-то подсказывало мне – там, куда направляется эта лодка, может быть гораздо сложнее, ведь нас с царевичем хотят убить. Выбираться надо сейчас, пока мы еще недалеко ушли от портала.
— Останови машину! — рявкнула я.
И опять вахтенные лишь сглотнули в ответ.
— В этом ведре есть еще люди? — спросила я у Риккардо.
Он нервно кивнул и показал головой в сторону второй двери.
Надо вынудить подлодку всплыть или, хотя бы, прекратить двигаться в нужном врагу направлении.
— Оставить рули! — приказала я.
Конечно, вахтенные не послушались и уже боялись смотреть на меня. И правильно.
Я вырубила их как можно аккуратнее, синхронными ударами обеих рук по затылкам, и ничего, что мне пришлось для этого подпрыгнуть. Потом та же участь постигла Риккардо, вытащенного из-под стола за шкирку и отправленного в нокаут, – я побоялась оставлять его за спиной, да еще наедине с беспомощным царевичем.
Дверь поддалась легко. За ней оказалось помещение, уже больше, чем предыдущее, похожее на командный пункт: здесь из стен торчали большие и маленькие вентили, а из деревянных ящиков – рычаги, и на подставке в центре отсека стоял большой прозрачный шар, наполовину заполненный зеленоватой жидкостью, напомнивший мне наши «компасы»: в нем, как в бульоне, плавали цветные крошечные частички, местами кучкуясь в виде подводных скал, а в середине шара, на несколько сантиметров ниже поверхности воды, как капля ртути, неподвижно болталась темная клякса, очевидно, изображающая подлодку. Классная вещь! И никакой перископ не нужен.
«Капитан-Командор! — восхищенно подумала я. — Ты видишь?»
«Да! — яростно донеслось в ответ. — Думай обо мне!»
Ну, не многозадачная же я!.. Или он считает, что я сижу тихо и жду, когда они меня спасут? А как нас можно спасти, он хоть себе представляет? Абордаж подводной лодки?
— Вот вам и забавная игрушка, — донеслось из полумрака, отвлекая меня от созерцания шара.
В отсеке находилось четыре человека: двое крепких мужчин в синих рубашках стояли у рычагов, глядя на меня через плечи, и еще двое – мужчина и юноша лет шестнадцати – сидели у шара в креслах. Кто из них это произнес, я не поняла.
— Я же велел задраить переборку, — недовольно сказал мужчина в кресле.
— Я задраивал, — хрипло отозвался мужчина от рычага. — Не видишь, она сорвала болты!
Хотя говорили они так, будто меня нет, в отсеке ясно запахло растерянностью. Стало быть, один-ноль в мою пользу.
— Ой! — воскликнула я и выпучила глаза, плотнее натягивая маску восторженной дурочки. — Этими штучками кораблик управляется, да?
Я крутанула первый попавшийся вентиль. Где-то за стенкой ушераздирающе скрипнуло и зашумело, а помещение чуть заметно наклонилось.
— Эй, девочка… — неуверенно начал один от рычага, но что сказать дальше, он не придумал.
— Что, сами будете поднимать? — с надеждой спросила я.
Поскольку никто не спешил отвечать, я крутанула следующий вентиль, у противоположной стены, и посмотрела на шар. Было похоже, что лодка меняет направление движения и немного приблизилась к поверхности.
— Дарх, ты же почти бог! — взвыл тот, который от рычага, и умоляюще посмотрел на сидящего в кресле юношу. — Останови ее!
— В том и дело, что почти, — мрачно буркнул юноша. — Я сейчас в трансмутации.
Я начала терять терпение и уточнила уже с демонстративной злостью:
— То есть всплывать никто не собирается. — Потом шагнула к самому заинтересованному синерубашечному: — Даже под угрозой смерти?
И ударила его без хитростей, кулаком в лицо, с хрустом сломав нос. Он пытался перехватить мою руку, но когда я, по выражению Тима, нахожусь «в измененном состоянии», такие попытки не приносят успеха. Мужчина в кресле решил использовать момент, и, надеясь, что я не замечу, метнул нож. Я отбила его свободной рукой в полете так, что он вонзился хозяину в ступню, пригвоздив к полу. Тот сцепил зубы, стараясь сдержать вопль.
Такое самообладание заставило меня приглядеться к нему внимательней и определить, что противник мой незадачливый – благородных кровей.
— Вы капитан? — спросила я у него.
Он кивнул и сильнее сжал рот.
— Я могу вас убить, вы это поняли. Почему отказываетесь подчиниться? Я всего лишь заберу царевича и уйду.
Воин во мне разошелся не на шутку, легко одолевая противника в тесноте и упиваясь пугающим впечатлением, которое производил на жертв. Внутренний запрет на убийства куда-то исчез – возможно, так подействовала критически опасная обстановка замкнутого пространства – и без этой преграды нараставшая в его распоряжении мощь казалась безграничной. Я же, «девочка», не меньше врагов вздрагивала от этих «убить» и «смерть», понимая: если случится необратимое, совесть будет мучить меня, а не «воина». Чувствуя копящуюся внутри грязь – черное торжество, я хотела скорее закончить такое опасное для моей личности приключение.
Мужчина в кресле выдохнул сквозь стиснутые зубы и неожиданно спокойно объяснил:
— Предать бога-покровителя – значит обречь на смерть, долгую и мучительную, не только себя, но и весь род.
— Куда вы уйдете? — с мстительной насмешкой спросил Дарх. — Кругом море. Наше море! А у вас полудохлый принц!
— Смотрите, — подал голос четвертый мужчина.
Он показывал на шар. В зеленом бульоне мелкие черные частицы в один миг поднялись со дна и сгруппировались в виде длинной рыбки. «Рыбка» резво плыла к «черной кляксе».
«Капитан-Командор!»
«Это мы, «Каравелла»».
Затаив дыхание, Дарх и капитан смотрели на нашу подводную лодку, выскочившую из портала и приближавшуюся к чужой, потерявшей управление и описывающей круги, а я все это время наивно надеялась, что они передумают и согласятся дать нам уйти. Но глаза Дарха вдруг вспыхнули жадным огнем, и он выкрикнул одно убийственно короткое слово:
— Пли!
Мужчина в синей рубашке в тот же миг дернул рычаг, и я увидела, как от «кляксы» отделяется и быстро устремляется к «рыбке» крошечная капелька. Она с ходу врезалась в нее, выбив из головы кусочек, сразу опавший на дно, и даже увлекла немного назад.
«Каравелла»! Золотисто-зеленая красавица, обожаемая капитаном! И на ней Юрка, братья Женька с Костей, Игорь и Капитан-Командор! Они все прямо сейчас погибают!
Вся чернота, что скопилась у меня внутри, разом взорвалась. Экипаж «Каравеллы» был важнее и царевича, и меня самой, и страх перед грядущими муками совести отступил. Я ударила ногой по шару, тот рухнул на пол и разбился, залив зеленой жижей и засыпав осколками весь отсек, но этого я не видела. Уперев ногу в стену, я выдернула из нее рычаг, потом второй, потом остальные, потом сорвала вентили. Один рычаг выломался с куском металла из обшивки стены, вскрыв неглубокую полость, и я вонзила металлический стержень дальше, во второй слой обшивки. В пролом брызнула вода. Я стала ломать потолок.
Я делала единственное, что могла – громила подлодку изнутри, как игрушечный домик. Хозяева пытались сперва мне помешать, но поскользнулись на залившей пол жиже, а потом их завалило тем, что я вырывала из стенок.
«Ася, отзовись же!»
Я на миг застыла. «Да, Капитан-Командор? Вы все живы?»
«Мы все живы. «Каравелла» слабо пострадала. Сейчас твоя лодка начнет разрушаться. Попробуй спасти царевича».
Вода уже заливала пол сантиметров на десять. Я бросилась в соседний отсек к оставленному там принцу, схватила его и помчалась обратно, сообразив, что лодка начнет разрушаться там, где я ее продырявила, и путь на свободу будет открыт.
Когда вода дошла мне до груди, лодка вдруг затряслась и загудела, все лампы погасли, и, торопливо настроив «фильтрующее» зрение, я увидела, как от моей дыры через два слоя металла ползет, быстро расширяясь, черная трещина. Хлынувшая в нее вода прибила нас с царевичем к переборке, потом оттолкнула от нее, и я не стала сопротивляться потоку, предчувствуя, что он вымоет нас из подлодки.
Теперь от охватившей меня тьмы не спасало даже «фильтрующее» зрение, и я подчинилась ей, расслабив все тело, кроме рук, обнимавших царевича.
Потом, поняв, что вокруг меня только вода, я закрыла мальчику нос и рот, чтоб не захлебнулся, вдохнув ненароком, и изо все сил заработала ногами.
Помню, успела подумать, что очень мешают накрепко завязанные на икрах сандалии, и испугаться невозможности определить, сколько еще воды осталось до поверхности, но быстро успокоилась, вдруг поверив, что теперь уже все будет хорошо.
VIII
Я не сразу заметила, что не дышу, проверяя, выдержало ли такой невероятный подъем ослабевшее тело царевича, и пытаясь разогреть его собственным теплом. Рядом плавали деревянные обломки и еще какая-то ерунда, но ни одного человека не всплыло поблизости.
Господи, что я натворила! Мне захотелось нырнуть и попытаться вытащить хоть кого-нибудь, но царевич, руки которого я закрепила у себя на шее, никуда меня не пускал. Ни один из деревянных обломков не был достаточно большим, чтобы удержать на воде мальчика, и нечего было даже пытаться пристроить его на них.
За этими отчаянными мыслями я пропустила плеск весел у себя за спиной и донельзя удивилась, когда чьи-то руки схватили меня за плечи и вместе с висевшим кульком царевичем выдернули из воды. Руки не отпустили меня, когда под ногами оказалось дно лодки и крепко держали, когда я опустилась на лавку.
— Асюша…
Так меня мог назвать только брат. Оттолкнув чужую грудь, я убедилась в этом – меня обнимал Алешка. В шлюпке работали веслами Стас и Витька.
Подобрав нас с царевичем, шлюпка возвращалась к «Мистификатору».
— Пусти, там еще люди! — попыталась вырваться я.
Но он еще сильнее прижал меня к себе и сказал, как будто уговаривал глупого ребенка:
— Тихо, малыш, тихо. Сейчас уже никого не найти.
— Смотри, там кто-то вынырнул! — крикнул Стас.
Витька в один гребок развернул шлюпку, и подплыв, парни подняли Капитана-Командора.
Боясь, что он скажет про мою спасательную деятельность, я вжалась в Алешку.
— Ты через шлюз? — спросил Витька.
Капитан-Командор, мне показалось, кивнул, и стал осматривать лежавшего на дне царевича. Потом поднял голову и невыносимо пронизывающим взглядом посмотрел на меня.
— Он жив! — поспешно пролепетала я.
— Без всякого сомнения, — подтвердил он. — Не смотря на то, что его убили.
Я совсем растерялась, не зная, как расценивать такое наблюдение, а в это время Капитан-Командор остановил Стаса, вновь взявшегося за весло:
— Ждем Игоря. Он травмирован.
— А на какой вы были глубине? — спросил Витька.
— Кессонка обеспечена, — Капитан-Командор, как всегда, отвечал на тот вопрос, который был задан молча. — Но выбора нет – «Каравелла» сама всплывет нескоро.
Я макушкой почувствовала удивленное внимание Алешки, но начала крупно дрожать от холода и не подумала об этом. Витька снял куртку и накинул ее мне на плечи, Стас накрыл своей курткой царевича.
Наконец, недалеко от лодки вынырнула голова в маске с трубкой, и парни вытащили из моря одетого в акваланг Игоря, потерявшего сознание.
— Все подобраны, живы, двое в тяжелом состоянии, — сказал Капитан-Командор в переговорник на запястье. — Мы – на «Мистификатор» и во Владивосток.
— Кто в тяжелом? — крикнули из переговорника.
Капитан-Командор помедлил с ответом, скрывая необычную для него гримасу сдерживаемого бешенства, но все же сообщил:
— Игорь и царевич.
IX
Сидя на подоконнике в приемной заведующего отделением, я рассматривала умытый утренним дождем город. В таких больших городах мне редко доводилось бывать, и я чувствовала себя так, словно попала в наколдованный мирок. Тот факт, что я точно нахожусь в собственном времени и пространстве, поскольку в двух кварталах отсюда – дом Тима, а отец Тима только что лично поручил меня заботам кого-то из врачей, воспринимался с трудом.
От услуг врача я вежливо, но наотрез отказалась, сказав, что абсолютно здорова. Это была правда, мое тело не подавало ни одного тревожного сигнала, но мне было плохо. Еще на шхуне я хотела помочь Игорю – залечить внутреннюю травму или вывести из крови пузырьки азота – но сразу ничего не смогла сделать. То состояние, в котором такие вещи удавались мне легко, не наступало. Омерзение от всего произошедшего на чужой подводной лодке, как и запах ржавчины, продолжало преследовать.
Сделать для Игоря хоть что-то я все же смогла, но усилие, которым при этом отогнала от себя впечатления последнего часа, выжало меня полностью. Однако тут врач не поможет.
Следя за пробивавшимися из-за облаков солнечными лучами, я поймала мысль, которая, проносясь над сверкающей листвой, доставила мне секундное облегчение: «Клянусь, больше никогда!» Что именно «больше никогда», я сама толком не знала, но надежда, что в какой-нибудь следующий раз я поступлю иначе, и в результате жертв будет меньше, заметно разбавила давящий груз вины.
Мимо меня в кабинет Даниила Егоровича хозяйской походкой прошла высокая красивая женщина с короткими светлыми волосами. Она была дежурным врачом, именно ей на попечение передали царевича. На секунду задержавшись, чтобы открыть дверь, она неодобрительно глянула на меня. Наверное, я как-то не так сидела. А, ну да, еще и выглядела: на мне по-прежнему было чудом не порвавшееся короткое платье с поблекшими стразами и слипшимися перьями, дурацкие сандалии, да вдобавок пахла я как рыба.
Уйти бы куда-нибудь, но куда? Все парни разом исчезли, в реанимацию без халата не пускали, этот город я совсем не знала. Вот и томилась на окне, жуя переживания и мечтая о ванне с пеной.
Переживания все еще подавляли мечты. В чем-то я хотела поклясться… Не брать в руки оружие? Я и не брала. Нож всего лишь отбила. Как же отвратительно он вонзился в ногу капитана, перерубив половину костей стопы!.. А как отвратительно хрустнули, ломаясь, кости носа того моряка, а черепа тех пиратов… Неужели все это делала я? Да я чудовище, однако, ничем не лучше младшей царевны. Был ли выбор? Может, был? Если бы я не впала в ярость при виде истерзанного мальчишечьего тела, от которого, к тому же, собирались отрезать голову…
Надо научиться контролировать свои чувства.
Что капитан говорил про бога-покровителя? Вроде, они выполняли его приказ, как островитяне выполняют «просьбы» Королевы. Но бог-покровитель жесток, и за предательство карает без пощады. Что за бог такой? Разве он сам не мог уронить, допустим, кирпич на голову царевича и мою, если мы ему вдруг помешали? Или, может быть, он с Королевой нами, словно в шахматы, играет?
Что за трансмутация, после которой «почти бог», обычный молодой человек, казалось бы, станет богом?
На этом этапе тяжелых рассуждений в голове образовалась пустота, а следующая возникшая в ней мысль была уже совершенно приземленной: я лишилась своей камеи. Вот ведь еще досада! Камею вырезал для меня из огромной раковины один рыбак, и хотя в той истории не было ничего романтического, она мне просто нравилась. Рыбак сказал, что перламутровый профиль – мой, но у него все профили получались одинаково – моя тамошняя подруга Розетта получила точно такой же.
От сквозняка приоткрылась незапертая женщиной-врачом дверь, и до меня стали доноситься обрывки разговора, напоминавшего обсуждение модного реалити-шоу:
— Знаем мы таких скромных, — говорил женский голос, — в тихом омуте черти водятся. Вот увидишь, эта будет крутить всеми парнями так, что шуба завернется. Ты заметил, как тот светленький на нее смотрел?
— Это ее брат… — устало отозвался голос Даниила Егоровича. Было заметно, что он слушает женщину только из вежливости.
— Еще не легче! Куда катится мир?
С минуту было тихо, потом женщина заговорила снова:
— А эффектно они появились… Такие серьезные, сильные, решительные…
В приемную вошли Алешка с Тимом.
— Не скучала?
Я помотала головой.
— Ну что ты такая мрачная? — с сочувствием спросил Тим.
— Видел бы ты, что там было, — не стала вдаваться в подробности я.
— Да уж, — согласился он. — Одно всплытие с такой глубины чего стоит. Но ты ведь не в обиде на Германа?
На Германа я еще как в обиде, но при чем тут он?
— А что Герман?
— Ну… — смешался Тим.
— Это «Тайна» подорвала лодку, — сказал Алешка. — Чем-то хитрым. Не знаю, в чем суть, но это оружие способно разрушать металлические конструкции какими-то колебаниями.
Слава богу! Хоть лодку не я развалила! Настроение подправилось.
Алешка дал мне большой полиэтиленовый пакет:
— Переоденься в это. Если не понравится, не убивай – выбирала Королева. И размеры она подсказывала.
— Надо же, Королева тут, — от удивления вслух сказала я, заглядывая в сумку. От Ее Величества, после ремня для Германа, можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае, ее чувства юмора хватило бы и на водолазный скафандр.
Однако в сумке сиреневело что-то шелковое, явно нежное и очень приятное.
— Конечно, тут! — усмехнулся Тим. — Кто ж без нее столько народу заморочит.
Он открыл дверь в отцовский кабинет и просунулся туда наполовину.
— Пап! Доброе утро, Вера Генриховна… Пап, можно, мы займем свободную палату? В которой душ работает? Спасибо!
Тим вылез обратно в приемную, а следом за ним вышел Даниил Егорович.
— Дайте хоть рассмотреть ваше чудо, — тем же усталым голосом, но выжимая улыбку, сказал он.
И почему-то остановился передо мной. Я слезла с подоконника и сделала книксен. Он улыбнулся радостнее.
— Значит, ты лечишь наложением рук?
От этого вопроса я привычно напряглась. Мне не раз уже его задавали – в каменных подвалах с решетками и пыточным инструментом на скамье, а еще в залах судов. На эту фразу у меня выработался условный рефлекс: сейчас начнут пытать, и я непроизвольно побледнела так, что мой испуг стал заметен.
Обняв меня за плечи, ответил Алешка:
— Да, она.
— Что-то не так? — тихо спросила я.
Врачи, вроде, не любят знахарей. Сейчас как выяснится, что залеченные мной раны гниют, кости срастаются неправильно или вообще не срастаются – тогда я больше не смогу лечить, а ведь это дело всей моей жизни, самое чудесное удовольствие…
— Нет, — слегка удивленно ответил Даниил Егорович. — А тебя когда-то ругали за это?
Алешка с Тимом придушенно фыркнули, но он этого не заметил. Я только кивнула.
— Это от зависти. И страха. Таких, как ты, в средневековье сжигали на кострах, потому что боялись их могущества. Этих двух мальчиков ты практически возродила.
Потом он плотно закрыл дверь своего кабинета, где еще находилась Вера Генриховна, и сказал:
— Ребята, ваши «казаки-разбойники» действительно опасны.
Парни окаменели. С упрямством в голосе Тим ответил:
— Мы так живем, пап. Иначе уже не сможем.
Даниил Егорович помолчал. В этот момент в дверях неслышно появился Капитан-Командор, и я увидела расфокусировавшимися глазами, как что-то воздушное, какая-то желто-безмятежная вуаль накрыла голову взрослого. Его лицо покинул трагизм, уступив место искренней гордости.
— Идите, отдыхайте. И еще одно: Тимур, за вами экзамен, не забыл?
— Нет, папа, мы готовимся.
— Готовьтесь-готовьтесь. После сегодняшних событий спрашивать буду очень строго.
X
Я рано обрадовалась, что избавилась от врачей. Стоило мне выйти из душевой и растянуться на больничной кровати, как в палату с решительным видом ступила медсестра с набором шприцев. «Таки будут пытать», — тоскливо подумалось мне, но медсестра ласково улыбнулась:
— Это витамины и глюкоза. Доктор сказал, у тебя были физические нагрузки с сильным стрессом. Спортсменка, что ли? Такая маленькая...
При слове «спорт» у меня обычно тошнота подступала к горлу, но эта версия оказалась самой приемлемой, и я наступила на собственные принципы:
— Ага, на первый юношеский сдавала. По экстремальному дайвингу.
Пришлось подставить нежные места – спортсмены ведь дружат с врачами, и медсестра вышла из палаты преисполненная чувства выполненного долга.
Но расслабиться мне не дали. Явилась Вера Генриховна с кружкой и тарелкой. На тарелке красовалась глазированная булка, а в кружке плескалось что-то белое с желтой пенкой. Блин, ну неужели я не заслужила несколько часов покоя?
— Это кипяченое молоко, — сочла необходимым объяснить врач. — Нужно выпить.
Она села на край кровати и, не стесняясь, рассматривала меня. Я выпила, поблагодарила, укрылась простыней и сразу уснула. На соседней кровати давно уже безмятежно спал Алешка.
Во Владивостоке мы пробыли три дня, пока Игоря с царевичем не перевели из отделения реанимации.
Капитан-Командор на вторые сутки сообщил, что обе подводные лодки благополучно добрались до Острова, и экипажи приступили к ремонту «Каравеллы».
Днем Тим выгуливал меня по городу – он считал, что я в депрессии, и мне необходим солнечный свет и воздух. Он был врачом, и я не спорила.
На вторую ночь меня затемно разбудил Даниил Егорович, сказав, что в больницу привезли попавшую в автокатастрофу семью, и не могла бы я помочь пятилетней девочке, которой осколком стекла разрезало щеку. Я решила, что он хочет меня проверить, но мне и самой было интересно, насколько успели восстановиться целительские способности, поэтому я послушно побрела за ним в палату другого этажа.
Способности восстановились, глубокая рана за полчаса зажила бесследно. Я ушла досыпать совершенно счастливой, ехидно размышляя о том, что будет записано в историю болезни.
Вечером третьего дня мы погрузились на «Мистификатора» и через три сквозняка вернулись на Остров. Неделю я провела с девочками в их домиках и на кухне, а потом почувствовала, что все действительно прошло. Значит, можно продолжать искать приключения.